Валютный извозчик Агранянц Олег

– Очень скрытный человек. Для секретаря парткома это не плюс. Но часто бывает в коллективах. И очень идейный. А вот жена у него… я вам скажу… Да вы сами узнаете.

Так обычно говорят о женщинах, не ведущих монашеский образ жизни. Впрочем, мне было все равно. И о Пичугине я спросил для проформы. Скрытный, не скрытный, бывает в коллективах или нет – какая разница? Илья Муромец, как назвал его Кузякин. Получу коробку, отдам в резидентуру, ее упакуют вместе с деньгами.

– Надолго к нам?

– На неделю.

– Температура воздуха в Браззавиле двадцать четыре градуса, – объявила стюардесса.

Самолет пошел на снижение.

«Сейчас расскажет, – подумал я, – что во время войны резиденция де Голля находилась в Браззе, и по личному указанию Гитлера два пилота Люфтваффе были направлены ее разбомбить, но найти Браззавиль не смогли».

Она начала:

– Посмотрите, внизу высокие здания – это Киншаса. А Браззавиль не виден, он весь в зелени.

– Мне рассказывали, что Гитлер… – я опередил ее.

Самолет пошел на снижение.

«Валерка уже ждет», – думал я.

С Валеркой Болтовским, резидентом в Конго, я учился вместе. В центральном ведомстве я быстро дошел до полковника, а Валерка мотался по африкам и только подполковник.

– До полной остановки самолета просьба не отстегивать ремней.

Все будет, как обычно. Валерка предложит остановиться у него дома. Я откажусь. Меня отвезут в гостиницу. Помоюсь, отдохну. Потом в резидентуру, и вечером обед дома у Валерки. Завтра упаковка груза, беседа с коллективом, и потом в гости или к послу или к посланнику. А, может, к этому Пичугину. Интересно, кого выделит Валерка лететь со мной в Женеву. На такое выделяют любимчиков. В Москве я просмотрел список сотрудников резидентуры, прочел характеристики. В особых любимчиках у резидента, скорее всего, Папонин. Стало быть, со мной полетит он.

Сначала пригласили выходить пассажиров первого класса. Я спускался по трапу и искал глазами серый тропический костюм Валерки.

Но у трапа никто меня не встречал. Такое бывает редко.

Полицейский контроль, никакой таможни. Какие-то люди встречают мою попутчицу.

Ко мне никто не подходит. Странно.

У журнального киоска я начал рассматривать газеты. Африка она, конечно, Африка, но газеты парижские, свежие. На меня обратила внимание моя спутница по самолету. Сейчас она подойдет и спросит, встречает ли меня кто-нибудь.

В этот момент рядом со мной оказался запыхавшийся парень.

– Евгений Николаевич?

– Я.

– Извините. Валерий Анатольевич не смог вас встретить. Поручил мне. Моя фамилия Папонин.

Конечно, Папонин.

– У вас есть багаж?

Багажа у меня не было.

– Тогда в машину?

У Папонина был взволнованный вид, он суетился.

– У вас что-нибудь случилось?

– Валерий Анатольевич расскажет.

– Говори.

– У нас такое!

– Выкладывай!

– Такое случилось!

– Что?!

– Вчера один… Сбежал.

– Как сбежал?

– А просто. Сел с женой в самолет – и в Париж.

– Кто такой?

– Секретарь парткома. Пичугин.

Глава вторая
Сорочинская ярмарка

6. Болтовский

Болтовский, естественно, был мрачнее тучи.

– Понимаешь, просто сел в самолет и улетел.

– С багажом?

– С багажом.

– В Москве у него семья?

– Вроде бы. Сын, что ли. Где остановишься?

– В гостинице.

– Она у нас старая.

– Знаю. Зато близко к посольству.

Сейчас скажет, чтобы ходил в посольство осторожней. В каком-то справочнике написано, что в парке, на территории которого располагается посольство, водится сорок четыре породы змей, из них тридцать три ядовитых.

Но сейчас резиденту было не до змей.

– Он мне не понравился с первого взгляда.

– С кем-нибудь здесь контачил?

– Да нет.

– А жена? – я вспомнил разговор в самолете.

– Та еще бабенка!

– С кем-нибудь…

– Кто ее знает! Вообще-то у меня были сигналы…

Он замялся:

– Кое-что было…

Я понял:

– С кем-нибудь из наших?

Он вздохнул:

– Верно. Филин, знаешь такого?

Как не знать! Борис Филин. Окончил МГИМО, отучился два года в известном заведении имени Андропова и потом стажировался у меня с полгода.

– Он еще здесь?!

– Не дождусь, когда заменят. А в отношении Пичугиной… Конечно, только слухи.

Понятно, тень на Филина – это и тень на него самого. Но теперь – момент истины.

– Уже потрошил?

– Да нет еще. Он, знаешь, какой… Будет молчать, как Зоя Космодемьянская. Слушай, Женя, может, тебе с ним потолковать? Мне он точно ничего не скажет.

Понятно, хочет меня подключить. Потом напишет: в расследовании принимал участие сотрудник Центрального аппарата тов. Лонов Е.Н.

– А мне скажет?

– А ты добрый следователь. Тебе может и сказать.

– Вряд ли. Я написал ему такую характеристику… Кроме Африки ему ничего не светило. Как он работает?

– Плохо. А условия отличные. Он здесь под крышей «Известий». До него тут был просто журналист. Тип, я скажу тебе, в высшей степени странный. Нечесаный, немытый, везде совал свой нос, связей куча, а писал плохо и редко. Лучшего предшественника не придумаешь. А Филин – ни контактов, ни связей. Правда, пишет хорошо. В «Известиях» им довольны. Они – да, а я – нет. Только и слышу: «не успел», «опоздал», «не сообразил».

– А по женской части?

– Вот-вот. Жена пишет диссертацию в Москве, он здесь один. При его внешности и манерах найти утешительниц – не проблема.

– Находит?

– Конечно! Я уже несколько раз имел с ним беседы. Ну так как? Поможешь?

Валерке надо помочь. Неприятностей у него будет с вагон. Нужно поучаствовать самую малость, чтобы потом в Москве слово замолвить.

– Когда удобней?

– Прямо сейчас. Он у себя в бюро.

– Мне бы сначала в гостиницу.

– Мои орлы твои вещички доставят туда по первому классу.

– У меня только портфель.

– Тем более.

– Машину дашь?

– Обижаешь. Чацкий с корабля на бал на карете, а ты на моем новом «Пежо».

7. Филин

Корпункт «Известий» размещался в трехкомнатной квартире на четвертом этаже высокого жилого дома в центре города.

Когда я появился в дверях, радость встречи с начальством Борис продемонстрировал вяло.

Оглядевшись и наскоро похвалив мебель в гостиной, я, не ожидая приглашения, направился в кабинет. Борис сделал какое-то неуклюжее движение, чтобы помешать, но было поздно: я открыл дверь кабинета.

В кресле у окна восседала, или, точнее, возлежала женщина в длинном африканском платье.

Увидев меня, она радостно вскочила:

– Евгений!

Галина. Галина Скакунова. Вот уж кто не подпадал под категорию ведущих «монашеский образ жизни», так это Галя Скакунова.

Она подскочила ко мне, приняла в свои мощные объятия, чмокнула в щеку.

– Ты не знал, что я в Браззе?

– Не знал. И Леша с тобой? Как всегда командует Аэрофлотом?

Леша – это ее муж, Леша Скакунов.

– А куда я без него?! Я как птичка перелетная: кто закольцевал, за тем и лечу.

Птичка перелетная снова плюхнулась в кресло.

Борис подтянулся, посерьезнел:

– Вам нужно о чем-то поговорить со мной? Галя, ты не могла бы…

Галина начала неохотно подниматься с кресла. Я ее остановил:

– Сиди, сиди. Я сюда просто так. Сегодня прилетел.

– Ну да, просто так! Я не дура. Хочешь поспрашивать по поводу этой шлюхи. Ему есть о чем рассказать.

Вмешательство Галины было не только удивительным, но и полезным.

Я строго посмотрел на Бориса:

– О какой шлюхе она говорит?

– Не знаю, – в его глазах промелькнул страх.

Галина не отступала:

– Колись, колись! Все равно Евгений тебя расколет.

– Не понимаю, о чем речь! – Теперь он изображал негодование.

Я не колебался:

– Вообще-то, я хотел поговорить с тобой в отношении жены Пичугина наедине, но думаю, Галина нам не помешает.

Галина обрадовалась:

– Это у вас называется перекрестный допрос?

– Это называется допрос в присутствии важного свидетеля.

– Но я ничего не знаю, – мямлил Борис.

Я решил применить другую тактику:

– Или ты все рассказываешь здесь, или мы едем в посольство и ты будешь говорить в присутствии резидента и под стенографистку.

И не дав ему опомниться, спросил:

– Что ты знаешь про Пичугина?

– Мы с ним никак. Он вообще с нашими никак. Он только со своими из парткома, а я…

– А ты только с его Аленой! – взорвалась Галина. – Я тебя предупреждала!

– Да ничего… Мы только…

– Сначала ты расскажешь Евгению все, что его интересует. Потом я его попрошу сделать так, чтобы тебя за это не выгнали с работы и чтобы от тебя не ушла жена. А потом, когда он уйдет, у нас будет серьезный разговор.

Я решил немного успокоить Бориса:

– Все, что ты скажешь, останется между нами. Если, конечно, ты не знал об их планах и не ходил покупать им билеты.

Тут уже испугалась Галина:

– Да нет. Не знал он ничего. Не такая она дура.

– Думаю, – осторожно начал Борис, – и она ничего не знала. Мы с ней договаривались на сегодня. А вчера утром она мне позвонила и сказала, мол, так получилось, что все откладывается. А сама злющая.

– Тебе не показалось, что она с тобой прощается?

Борис не торопился с ответом.

– Ее муж был ревнив?

– Не знаю.

– Вы встречались с ней здесь.

– Да. Но только несколько раз. Муж ее в это время был в отъезде.

– Куда он уезжал?

– Он уезжал два раза и оба раза в Намибию.

– В Намибию! Ишь куда! А что, Намибия входит в его епархию?

– Там наших немного. Он их курировал по партийной части.

– Ездил только два раза?

– Да.

– За какой период?

– За два месяца.

– А раньше не ездил?

– Нет.

– Почему вдруг такое внимание к Намибии?

– Алена рассказывала, когда он туда ездил в первый раз, то договорился, что ему там смастерят какую-то безделушку. А потом ездил за ней.

– Эта безделушка, случаем, не алмазы?

Снова вмешалась Галина:

– За алмазами далеко ехать не надо, их тут на каждом углу продают.

– Не скажи! – огрызнулся Борис. – Алмаз алмазу рознь. Может быть, какой особый. Хотя… Большой алмаз заказать нельзя, а он сначала что-то заказал, а потом за этим приезжал. Хотя…

– Что «хотя»?

Борис мялся:

– Да так, ничего.

– Еще? Что еще? – не отставал я.

– Ничего.

– Правда ничего, – подтвердила Галина. – Я его уже допрашивала.

И принялась кокетничать:

– Видишь, Евгений, и от меня польза есть. А Борис никак не хочет этого понять. У меня чутье прирожденного агента.

Я понял, что ничего больше не узнаю, и направился к двери.

– В посольство? – спросила Галина.

– Только на минуту. А потом в гостиницу. Надо выспаться.

В дверях Борис смущенно улыбнулся:

– Я – не очень?

Я не стал его утешать:

– Очень. Но я – по другим делам. А ты все равно крепись. Не ровен час!

Борис только вздохнул:

– Мне недавно цыганка предсказала счастливую карьеру.

– Одной даме предсказали, что она выйдет замуж и у нее будут три близнеца. И что ты думаешь?! Близнецы родились, а замуж она так и не вышла. Но ты все равно крепись.

* * *

Я поднялся в кабинет Болтовского.

– Что-нибудь интересное узнал?

– Практически ничего. Кроме того, что он два раза летал в Намибию. Первый раз что-то заказывал, второй раз получил заказ.

– Не ахти. Будем писать или подождем?

По этому неуверенному «будем писать», я понял, что писать об этом в Москву ему не с руки, ибо надо будет упоминать источник, от которого получены сведения, а сведения получены от его сотрудника, находившегося в интимных отношениях с женой бежавшего.

– Понимаешь, – он замялся. – Москва и без того лютует.

Вошел шифровальщик, протянул розовый листок входящей телеграммы. Болтовский прочел, потом протянул мне.

– Тут для тебя.

«Для тов. Лонова Е.Н. Поставьте в известность резидента о данном вам поручении перевезти груз для инстанции».

– Это то, о чем я тебе рассказывал.

– Читай дальше.

«Окажите резидентуре помощь в деле Пичугина. Резидент проинформирован».

– Поедем ко мне, пообедаем, – предложил Болтовский.

– Хочу с дороги помыться, отдохнуть. Вчера замотался.

– Ладно, отоспишься, приходи.

* * *

Гостиница находилась рядом с посольством около паромной переправы в соседний Заир. Мой номер выходил на реку. Небольшая кровать, стол и два стула. На одном лежал мой портфель. Я разделся, принял душ и сразу в кровать.

«Надо поставить будильник на четыре, а то проспишь до ночи, – думал я, засыпая.

Но ставить будильник оказалось излишним.

– Просыпайся, просыпайся!

Я открыл глаза. Передо мной стояла Галина.