Валютный извозчик Агранянц Олег

16. Топалов

Мужчина лет сорока пяти, в просторной цветной рубашке и джинсах, сидел за письменным столом и перебирал бумаги. Это и был Типограф, по паспорту Василий Георгиевич Топалов или, как он представлялся здесь, Базиль Топалофф. Увидав нас, он встал, поднял обе руки:

– Милости прошу. Милости прошу.

За три года, которые я его не видел, Топалов не изменился: то же загорелое лицо, та же привычка поднимать сразу обе руки, тот же легкий акцент, выдающий русского, не жившего в России, и тот же пробор в центре, как у лакеев из фильмов про прошлый век.

Родился он в Лондоне. Отец, бывший царский офицер, начал работать на советскую разведку еще в тридцатые годы. После войны ушел связник и отца перебросили сначала в другой город, потом решили вообще убрать подальше. Выбрали Францию.

Помогать отцу Базиль начал с детства, и, когда в середине пятидесятых отец умер, ему предложили продолжить дело, он согласился. Советской разведке Топалов пришелся ко двору. После десяти с лишним лет «поезжай туда, привези это» Москва перевела его на более спокойное место: снабдили документами, помогли купить на паях небольшую типографию. С детства он увлекался рисованием, в Онфлере стал завсегдатаем художественных салонов и, кроме всего прочего, посредником по продаже картин.

– Вас подождать? – спросила Кики.

– Погуляй на улице. Я скоро. Ты не торопишься?

Кики не торопилась и исчезла за дверью.

– Не желаете кофе? – Типограф был любезен и всем видом показывал, что спокоен и рад гостю.

– Пожалуй.

– Взгляните пока на мои произведения, – он показал на овальный стол в центре комнаты, где лежали пачки с визитными карточками.

Нет, он, пожалуй, изменился: похудел, черты лица стали грубее, взгляд какой-то нервный, глаза красные. Пьет, что ли?

Хозяин тем временем колдовал над кофеваркой. Начать деловую часть надо с пустяка, лучше всего со стандартного «есть ли к Центру вопросы».

– У вас есть к Центру вопросы?

– Есть.

Я насторожился.

– Я хочу свернуть дело. И уехать.

Ничего себе начало! Представляю, как возрадуются мои начальники!

– Куда?

– Куда-нибудь подальше. У меня есть южноафриканский паспорт.

Такой оборот был неожиданным и, хотя сам факт меня особо не волновал – пусть болит голова у начальства, я прокручивал, как это отразится на моем задании.

Я подошел к окну, посмотрел во двор.

– Тихо у вас здесь.

– Да, спокойно. Ну так как?

– Я проинформирую центр. Однако вы понимаете, что это ваше желание не освобождает вас от обязанности выполнять распоряжения центра.

– Да, да, конечно, – засуетился он. – У вас ко мне дело? Или так, проездом? Я всегда готов.

Трясутся руки, нервничает.

– Есть дело.

Он замер с кофейником в руках, всем видом показывая, что весь – внимание.

– Здесь можно говорить?

– Да, да, – заюлил он. – Но, если хотите, выйдем на улицу.

– Не надо. Дело не ахти какое секретное. Мне нужно срочно встретиться с кем-нибудь из марксистов-нонконформистов.

Он среагировал сразу:

– Увы, помочь не могу.

– Я не прошу украсть «Джоконду». Я прошу найти людей, которых вы знаете.

– Украсть «Джоконду» было бы проще. И безопаснее.

– Как раньше вы с ними связывались?

– Я никогда с ними не имел дела.

– Но вы знаете об их существовании?

– Я о них слышал.

– О ком конкретно?

– Только о Вальтере.

– Он такой умный?

– Он бандит.

– У вас хорошая компания. О ком еще?

– Он не входит в мою компанию.

– О ком еще?

– Всё. Больше никого не знаю.

– А если я вам не поверил?

– Вы как-то мне сказали, что, если я попытаюсь вас обмануть, мне не будет смысла ходить к гадалке по поводу даты моей смерти.

«А он еще комедию ломает!» – разозлился я.

– Послушайте. Вы знаете Вальтера, а я нет. Но хочу узнать. И хочу не по собственной воле. Я догадываюсь, что это не тот человек, с которым приятно проводить время. Но у меня задание. Которое мы с вами… мы с вами должны выполнить.

– Да уж, проводить с ним время… Это мало приятно, – Топалов вертел в руках чашку, потом принялся расставлять чашки на подносе.

«Ну ладно, – решил я. – Посмотрим, как ты держишь удары ниже пояса».

– Хорошо. Вернемся к вашей просьбе. Вам придется перед поездкой «куда-нибудь подальше» заглянуть в Москву.

Удар пришелся в самую цель: меньше всего на свете агенты любят поездки в Москву.

Испугался он не на шутку:

– Но я…

– Погода в Москве сейчас отличная. Отдохнете. – Я постарался, чтобы это «отдохнете» выглядело как можно более зловещим.

– Я привык выполнять задания, но это…

– Это вы объясните в Москве.

– Но с точки зрения безопасности…

– Ничего страшного. Это раньше не любили приглашать, боялись засветить. А теперь нас так все любят, что, если ни разу у нас не был, уже подозрительно, не шпион ли. Значит, в Южную Африку собираетесь?

– Нет. Туда с южноафриканским паспортом не сунешься. Куда-нибудь в Латинскую Америку.

– Южная Америка – это хорошо! – я мечтательно вздохнул. – На всякий случай лет десять в Европу не стоит показываться.

– Что я здесь потерял!

– Соскучитесь. Ностальгия.

– Ностальгия – болезнь людей, у которых много свободного времени.

Он разлил в узкие прозрачные чашки крепкий на вид кофе, положил на край стола салфетки, поставил чашки на стол.

– Так когда я встречусь с Вальтером?

– Я не могу вам помочь.

– Хорошо, если не Вальтером, то с Лидой.

– Я такую не знаю.

Знает. И Вальтера знает, и Лиду. Если наши послали к нему, значит, он имеет к ним ходы. Или имел.

– Ну если вы не знаете Вальтера, то вам придется узнать. Иначе вам придется задержаться в Онфлере. Надеюсь, вы это понимаете.

– Понимаю. Но действительно нет возможностей… Хотя… Может быть, есть один путь… Маленький такой, просто тропочка.

– И что это за тропочка?

– В Довиле есть ливанский ресторан. Он так и называется «Ливан». Хозяин этого ресторана некто Рикошет. Он сможет вывести вас на людей, связанных с Вальтером.

– Понял. Я к нему завтра приду и скажу: «Рикошет, Рикошет, познакомь меня с Вальтером». Он обрадуется и кинется искать Вальтера.

– Нет, нет, – Типограф замахал руками. – Я постараюсь все устроить. Конечно, не гарантирую, но…

Я не очень верил, что этот Рикошет выведет меня на Вальтера, но предложение Типографа меня устраивало: я доложу начальству, что Типограф взялся за поиски Вальтера, а получится – не получится, это уже другая история.

– Думаю, план подходящий. Приступайте. Только не вздумайте смыться до разрешения центра.

– Нет, нет. Типографию надо продать. Предположим, покупатель у меня есть. Но нужно время на оформление. Можно доверить процесс адвокатам. Но это будет связано с потерями.

– Вы профессионал. Вы должны уметь быстро уезжать.

– Семейными фотографиями я не обзавелся.

– Берегитесь совершать необдуманные поступки. Иначе ваша фотография останется только у нас в вашем личном деле.

Пугливых людей надо пугать. Иначе они осмелеют. А у меня было такое чувство, что этот Базиль слиняет и без нашего разрешения. И ничего мы тут не поделаем. Время сейчас такое. Только вот откуда у него деньги… Сколько стоит типография, я знаю. Знаю, что прожить без нас он не сможет.

– Я свяжусь кое с кем. Потом вам позвоню. По какому номеру?

– Все будет наоборот. Вы мне напишете номер, по которому я вас найду.

Он снова засуетился:

– Хорошо, хорошо.

Написал цифры на листке, протянул мне:

– Когда вы позвоните?

– Когда сочту нужным. Но поторапливайтесь.

В машине я спросил Кики:

– Ты часто здесь бывала?

– Нет. Второй раз. На той неделе возила сюда Вальтера.

17. Кики

– Вальтера? – я обалдел. Вот тебе и поворот! – Ты знаешь Вальтера?

– А кто его не знает!

– Я, например.

– Ну, тогда вам спокойнее.

– А кто он?

– Вы травкой интересуетесь?

– Нет.

– Ни для себя, ни для продажи? – в голосе Кики явственно прозвучали нотки недоверия.

– Ни для себя, ни для продажи.

– А зачем тогда вы к этой Екатерине ездили?

– К какой Екатерине? – удивился я.

– А к этому Базилю. Мы его Екатериной зовем. – И, не ожидая вопроса, начала рассказывать. – Он всем уши прожужжал, что он каких-то знатных кровей. Царских. Как-то сказал, что в родстве с Екатериной, русской царицей. Ну, мы его после этого и стали звать Екатериной. Вы ведь тоже русский? Да? – И снова не дождалась ответа. – Скажите, для вас важно, каких он кровей?

– Нет.

– И для меня тоже. – Она захохотала. – А вот моя тетя его почему-то называет гордым козликом.

– По-моему, он осел. Упрямый и напыщенный.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Кики.

– А что, он тоже по травке? – заинтересовался я.

– Вы правда не знали?

– Ну да. Он обещал пристроить несколько картин.

– Это он может, – согласилась Кики. – Здесь на него стоит положиться.

– А если я захочу найти Вальтера, ты мне поможешь?

– И не дав ей времени спросить, зачем мне нужен Вальтер, стал объяснять: – Он недавно был в Африке и привез оттуда статуэтку из очень ценного дерева. Она представляет художественный интерес. Словом, мне нужна эта статуэтка.

Кики недоверчиво покачала головой:

– Вот уж не думала, что Вальтер интересуется статуэтками. Не похоже на него.

– Тем не менее это так. Он приехал из Африки несколько дней назад и…

– А вот и не так, – оборвала Кики. – Несколько дней назад в Африке он не был. Я его видела три дня назад.

– Ну, значит не он, но статуэтка у него. Ты поможешь с ним встретиться?

– Нет. Он появляется и исчезает. А если узнает, что я им интересуюсь, мне нужно запастись местом на кладбище.

– Ладно, убедила. Тогда другой вопрос. Ты знаешь Лиду?

– А кто ее не знает! Эй-эй! Вот она действительно куда-то уезжала на пару недель. И говорили, что в Африку.

Я обрадовался:

– Значит, мне нужна именно она.

– Нужна?! – удивилась Кики. – Интересно, для чего она вам нужна?! Хотя…

– Как ее найти?

– Очень просто. Она с утра вертелась около нашего салона и спрашивала Амалию. Значит, в три часа будет у нее.

– Кто такая Амалия?

– Фармацевт. Работает в госпитале.

– И зачем она Лиде?

– Догадайтесь.

– А ты подскажи.

– Амалия любит девочек.

– Понял: и Лида любит девочек.

– Какой вы недогадливый! Лида не любит девочек. Лида любит мальчиков, и часто любит. А еще она любит травку.

– И за травку не отказывает Амалии в любви неземной, – предположил я.

– А вот и нет! У них коммерческие отношения. А теперь попробуйте догадаться, где найти Лиду, если я вам подскажу, что Амалия начинает работать с трех часов, а Лида ее ищет с утра.

– В госпитале в три часа.

– Догадались.

– Едем?

– Едем. Только я вас довезу до госпиталя – и все. Дальше сами. Мадам Высокая табуретка будет недовольна, если меня не будет во время беседы с толстым покупателем. Я помогаю продавать картины. Особенно, когда у меня случайно поднимается юбка.

– Мадам Высокая табуретка – это твоя тетя.

– Да. Впрочем, она такая же моя тетя, как и ваша.

– А почему Высокая табуретка?

– Расскажу при следующей встрече.

– Как я узнаю Лиду?

– Да ее нельзя не узнать. Если вы увидите девицу и не поймете, где у нее перед, где зад, так это она. Поэтому ориентируйтесь на туфли. Где носки – там должно быть лицо. Лицо… Ничего значительного. Если бы я ее рисовала, я бы просто сделала кружок и заштриховала его полосками. Собственно говоря, у нее нет лица. Но то, что должно им быть – далеко от ног, очень далеко.

– Она высокая?

– Как столб. И не пытайтесь найти, где у нее груди. Грудей у нее нет.

– Да мне-то вообще… – начал я объяснять.

Кики меня прервала:

– Но осторожно! Она умная. И опасная. Не удивлюсь, если узнаю, что она в туалет ходит с гранатой.

– Кики. Как твое полное имя? Клодина?

– Нет. Анжелика.

– О! Mon amour c’est toi. Jour apres jour et pour toujours, Angelique, – пропел я куплет песенки Видаля. (Ты – моя любовь. День за днем и навсегда, Анжелика)

– Браво! – похвалила меня Кики. – Теперь вы понимаете, почему меня зовут Кики.

Я не понял, почему это так, но решил не спрашивать. Девчонка мне нравилась. Кроме того, очень удобно по крайней мере несколько первых дней пользоваться ее машиной. На такси быстро примелькаешься.

– Я с тобой хочу расплатиться.

– Давайте так. Сначала я буду говорить, что никаких денег мне не надо, что мне и так было приятно в вашем обществе и вообще деньги меня обидят. Вы будете меня уговаривать. Потом вы меня убедите, и я возьму сто франков.

– А если мы поступим иначе? Отбросим всю первую часть. И я тебе дам пятьсот франков.

– Когда девушка берет такие деньги – а девушки в моем положении чаще всего берут такие деньги – они хотят знать, за что им платят.

– За работу таксистом. И сегодня, и завтра.

– Ясно. Куда сегодня подать машину? Вот телефоны, по которым меня можно найти.

Она вытащила из бардачка бумагу, написала два номера и протянула мне.

– Мы приехали. Поднимитесь на второй этаж, а там у кого-нибудь спросите.

Я поцеловал ее в щеку и вышел из машины.

– Постойте, – окликнула она. – Если около нее будет Вальтер, то вспомните олимпийскую чемпионку Бруно Мари-Роз. С места стометровку с препятствиями и в любом направлении.

– Как я его узнаю?