Список женихов Александер Виктория
Однако она не имела представления, что он может делать такие вещи, как сейчас. Глаза у Джиллиан закрылись сами собой.
— Это было бы глупо.
— М-м-м…
Джиллиан было трудно произнести осмысленную фразу. Все ее мысли словно растворялись от его прикосновений.
— Вашей голове сейчас легче?
— Угу…
Джиллиан, расслабившись, слегка прислонилась к Ричарду и отдалась поразительному ощущению, которое вызывали его пальцы.
— Я очень рад, что сумел помочь, — прозвучал у Джиллиан над ухом его негромкий голос.
Где-то в глубине сознания, в той его части, что не была затуманена приятными эмоциями, у Джиллиан возникла мысль, что голова Шелбрука очень близко склонилась к ней, что его движения довольно-таки интимны и что бывшему ловеласу, пусть и переменившемуся, ничего не стоит начать целовать ее шею, плечи или…
— Ну вот. — Ричард опустил руки и отступил так внезапно, что Джиллиан с трудом сохранила равновесие. Смутное чувство разочарования охватило ее, но она прогнала его и постаралась овладеть собой. — Теперь о нашем соглашении.
— Ах да, вы сказали, что приняли решение. — Она повернулась к нему. — И что же это…
Он отступил от нее не настолько далеко, как она предполагала, — меньше чем на шаг, и ее глаза теперь находились на уровне его рта. Красивый рот, губы полные, твердо очерченные и, вероятно, очень теплые. Это определенно рот донжуана, и не важно, изменился его обладатель или нет. Скольких женщин целовали эти губы? Покоряли их? Доставляли наслаждение?
— Джиллиан?
Намек на улыбку чуть изогнул уголки его рта, словно он угадал, о чем она сейчас думает. Джиллиан посмотрела ему прямо в глаза:
— Да?
Веселость мгновенно исчезла из его взгляда. Он смотрел на Джиллиан так, словно видел впервые, — глаза стали темными, напряженными и такими же влекущими, как и губы. Не изведанная до сих пор боль вспыхнула в ней. Она бы душу отдала ради этих глаз! Ради того, чтобы его руки обнимали ее. Пожертвовала бы честью, чтобы почувствовать вкус его губ…
— Джиллиан?
Голос прозвучал чуть хрипло, будто Ричард понял ее желание и разделял его.
— Ричард, я… — Она запнулась. — Я…
— Я считаю, что мы, быть может, отлично подойдем друг другу как муж и жена.
— Ваша жена.
Жена Ричарда.
Жена Чарлза.
Чувство вины, сильное, мгновенное и острое, охватило Джиллиан, ударом отдалось в груди. Она задохнулась и отступила.
— Джиллиан, что…
Она обхватила себя руками, быстро повернулась и пересекла комнату, борясь с возрастающим с каждой секундой паническим страхом. Как могла она подумать о предательстве по отношению к единственному человеку, которого любила, и любила всегда? Многие мужчины добивались ее благосклонности после смерти мужа, но их попытки к сближению не встречали ни одобрения, ни поощрения с ее стороны. За все эти годы вдовства она ни разу не хотела, чтобы мужчина поцеловал ее, не ждала его прикосновений, не жаждала его объятий.
— Джиллиан?
Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться, что удалось с некоторым трудом, потом улыбнулась Ричарду отчужденной улыбкой, как будто этого момента близости между ними и не было.
— Итак, милорд, каково же ваше решение?
Ричард сощурился и долгую, тягостную минуту пристально разглядывал ее. Джиллиан заставила себя выдержать этот взгляд.
— Ну что ж, хорошо. Я был бы глупцом, если бы не признал, насколько значительно это наследство улучшило бы условия моей жизни. И поэтому я хотел бы… как это лучше сказать… — Он покачал головой, обдумывая, какое выбрать выражение. — «Ухаживать», пожалуй, не вполне подходящее слово.
— Не важно, я понимаю, — быстро проговорила Джиллиан.
— И вы принимаете те единственные условия, на которых этот брак может состояться?
Джиллиан вздернула голову и твердо ответила:
— Принимаю.
— Отлично. Есть, однако, еще одно. — Он сделал паузу, как бы взвешивая то, что собирался сказать. — Если к концу отведенного нам времени мы решим, что свадьбы не будет, то вы теряете свое наследство, а я просто остаюсь ни с чем.
— Так же, как и я, — коротко заметила Джиллиан.
— Да, но вы не находитесь в таком отчаянно скверном финансовом положении, как я, не так ли? В конце концов, у вас есть богатые родственники, которые в случае необходимости придут вам на помощь.
Джиллиан почувствовала, как в ней поднимается раздражение.
— Я предпочитаю не зависеть от своей семьи.
— Это как вам угодно, но если вы можете решать, стоит ли вам воспользоваться преимуществами вашего выбора, то я со своей стороны могу впустую потратить следующие два месяца, пытаясь обольстить вас.
— Обольстить меня?
— А как бы вы это назвали?
— Я полагаю, мы сошлись на «ухаживании», — с обидой возразила Джиллиан.
— Независимо от того, как это называть, результат один: либо мы женимся и получаем наследство, либо не женимся, и тогда я остаюсь ни с чем, зря потратив время и труды.
— Надеюсь, это окажется для вас не столь уж неприятно и тягостно, — сердито сдвинув брови, отрезала Джиллиан. — Уж не хотите ли вы, чтобы я компенсировала вам потраченное время? Заплатила бы вам?
— Никоим образом, — ответил Ричард, явно оскорбившись.
Оказывается, он обиделся! Если кто и должен считать себя обиженным, так это она. Само предположение, что она собирается нанять кого-то, кто должен ее обольщать — или ухаживать за ней, какая разница? — абсурдно, грубо и…
— Я оскорблен тем, что вы могли подумать нечто подобное!
— Вы оскорблены? — изумилась Джиллиан.
— Вот именно. Если бы я был такого сорта мужчиной, который ожидает платы за то, чтобы соблазнить вас…
— Вы не будете соблазнять меня!
— …тогда я не попал бы в ваш список и тем более не возглавил бы его, не так ли?
— Нет! То есть, разумеется, нет. Во всяком случае, я так не считаю. Ах, Боже мой, опять вы довели меня до этого!
Джиллиан принялась с силой растирать пульсирующую жилку на лбу.
Шелбрук подошел к ней.
— Вы позволите мне…
— Нет! — Джиллиан протестующим жестом выставила вперед руку. Только не хватало к волнению, вызванному его словами, присоединить одурманивающее действие его прикосновений. — Лучше скажите мне, чего вы хотите?
— Очень хорошо. — Ричард некоторое время помолчал. — Поскольку вы заявили, что постарались узнать обо мне как можно больше, то, вероятно, осведомлены, что я — единственная опора четырех сестер. Все они, за исключением одной, находятся в брачном возрасте, а старшей следовало бы уже давным-давно выйти замуж. Это моя вина, однако денег на приданое не было. В деревне к тому же очень мало подходящих претендентов. — Он глубоко вздохнул. — Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы позволили старшей из сестер — ее зовут Эммой — пожить у вас некоторое время.
— Ричард, я не смогу оплатить расходы на сезон для молодой женщины, — подавленно произнесла Джиллиан.
— Я и не прошу вас об этом, — поспешил он заверить ее. — Но если вы согласитесь сопровождать ее, обеспечивать приглашения на те приемы, на которых бываете сами, и позволите ей присутствовать на ваших собственных вечерах, это сослужит добрую службу. Даст Бог, она найдет кого-нибудь. Эмма вполне привлекательна и весьма неглупа.
— Но если мы с вами так и не поженимся, как же быть с приданым?
— Что-нибудь придумаю, — пожав плечами, сказал Ричард. — Я изобретателен.
В сущности, он просил немногого, особенно если учесть, чего требовала от него она. По линии Эффингтонов Джиллиан обладала множеством родственников, но родных сестер у нее не было, только двоюродные, и обзавестись кем-то вроде младшей сестры, пусть и ненадолго, было бы приятно.
— Я с удовольствием приму к себе вашу сестру.
— Благодарю вас. — Он взял ее руку в свои ладони. — Независимо от того, чем завершится наша сделка, я буду вечно вам признателен.
— Вы намерены поцеловать меня? — спросила Джиллиан неуверенно, сама удивляясь своему волнению.
— Не только намерен, но и хочу целовать вас. Лучшего способа скрепить наше соглашение и быть не может. Но не сегодня.
— Как угодно. — Джиллиан медленно и спокойно высвободила руку: ей не хотелось, чтобы Ричард объяснил этот ее жест чувством облегчения или, наоборот, разочарования.
Уголки его губ дрогнули, словно он догадался о ее чувствах и старался сдержать улыбку.
— Я собираюсь в деревню в конце этой недели, — сказал он, направляясь к двери. — Когда вернусь, привезу с собой Эмму.
— Долго вы там пробудете? — поинтересовалась Джиллиан, следуя за ним.
— А вам уже меня недостает?
— Не говорите чепухи. Я просто не знаю, как мы будем преуспевать с этим вашим…
— Обольщением?
— Ухаживанием, — твердо произнесла она, — если вас здесь не будет.
— Я уеду не больше чем на день или два. Кстати, вы, наверное, будете на маскараде у леди Форестер?
Джиллиан невольно рассмеялась:
— Я и помыслить не могу пропустить хоть один из ее маскарадов! Никогда в точности не знаешь, кого или что там разоблачат. Вы тоже поедете?
— Только если встречу там вас. — Шелбрук кивнул. — До встречи.
Он повернулся и, прежде чем Джиллиан успела вымолвить хоть слово, вышел из комнаты. Вслед за тем, как с громким стуком захлопнулась входная дверь, Джиллиан услышала негромкие голоса. Минуту спустя на пороге возник Уилкинс.
— Это все, миледи, или вы ждете еще гостей? Если так, я с вашего соизволения разбужу миссис Уилкинс, и она, если нужно, приготовит закуску.
Чересчур вежливый тон подчеркивал саркастический оттенок короткой речи дворецкого. Джиллиан ответила ему в соответствующем тоне:
— Нет, благодарю вас, это можно отложить до следующего раза.
— Прекрасно.
Уилкинс пренебрежительным фырканьем выразил свое неодобрение по поводу происшедшего и удалился с высокомерным видом, каковой разительно не соответствовал его ночному колпаку. Джиллиан глубоко вздохнула и опустилась на мягкий диван. Вероятно, она должна была бы почувствовать облегчение от того, что Шелбрук принял ее предложение, но пока не могла толком осознать, чем это чревато.
Сможет ли она стать ему настоящей женой? Делить с ним жизнь? Постель? Иметь от него детей?
Джиллиан встала и принялась ходить по комнате. Пожалуй, стоило бы выбрать из списка кого-нибудь другого. Пусть не такого привлекательного, не способного прикосновением рук довести ее до состояния полной расслабленности или подчинить ее волю одним только пристальным взглядом. Такого, кто принял бы тот вариант брака, какой она предлагала изначально, получил бы за это половину ее состояния и был бы более чем счастлив.
А как же ее счастье?
Этот вопрос поставил Джиллиан в тупик — мысль о собственном счастье не приходила ей в голову. Как она может быть счастлива без Чарлза? Любая возможность стать счастливой умерла вместе с ним восемь долгих лет назад. Ни один мужчина не завладеет больше ее сердцем — никогда, никогда! Она этого не допустит. Она не в состоянии полюбить другого.
Любовь? Странная мысль. Любовь не играет никакой роли в ее соглашении с Ричардом. Это чистой воды сделка, и не более того. Многие ее друзья и подруги вступали в брак без любви, и большинство этих браков оказались вполне благополучными. И она должна поступить так же.
Джиллиан гнала от себя беспокойную мысль о том, что делить с Ричардом постель, видимо, не столь уж неприятно. Она всегда считала, что ни с одним мужчиной у нее не может быть такой волшебной близости, какая была с Чарлзом. Однако сегодняшней ночью был момент, когда она хотела… чего? Джиллиан обхватила себя руками за плечи, словно ей стало холодно.
То, что произошло нынче ночью, было, само собой, продиктовано не более чем желанием сделать отношения между ними приемлемыми. Ведь она старалась убедить себя, что может стать Ричарду такой женой, какую он хочет, верно? Старалась пробудить в себе чувство привязанности. Именно здесь следует искать ответ.
И снова ее охватило чувство вины. Нет! Почти неудержимое желание, которое она испытывала в присутствии Ричарда, было следствием ее многолетнего одиночества, не более того. Она может выйти за него и выполнять супружеские обязанности, однако никогда не пожелает ни одного мужчину так, как Чарлза.
Ричард разглядывал миниатюрный портрет на мольберте. В прошлом он пробовал рисовать миниатюры, так как они дорого оплачивались, но в конце концов пришел к выводу, что эта работа требует скорее технического мастерства, нежели подлинного искусства. Такие приемы больше подходят женщинам, привычным к хитросплетениям вязания на спицах и рисованию акварелью, чем серьезным художникам. Ричард порой задумывался над тем, не обязан ли он таким пренебрежением к миниатюре собственному неприятию кропотливой работы, но тем не менее предпочитал писать крупными мазками.
Миниатюра — подходящий жанр, если работу требуется выполнить поскорее, а именно так обстояло дело в данном случае. Ричард провел за мольбертом большую часть ночи, а последующий затем визит к Джиллиан позволил ему завершить портрет.
Голубые, словно лед, глаза смотрели на него. Нет, не такие, холодные как лед, — скорее, отчужденные и сдержанные. Если глаза и в самом деле зеркало души, то душа Джиллиан закрыта для постороннего вторжения. Показалось ему или и вправду нынче ночью было мгновение — всего лишь мгновение, — когда душа ее приоткрылась? Ричард рассеянно потер подбородок и откинулся назад, механически опершись для равновесия на не слишком надежный табурет, снова сосредоточив все внимание на крошечном портрете. Он не мог бы объяснить, почему придал ее глазам этот оттенок ледянбй голубизны. Очевидно, гордость заставила его сделать это. Он не собирался брать в жены женщину, которой был бы нужен лишь для того, чтобы добиться практической цели. Нет, он хотел, чтобы жена испытывала желание, жаждала поцелуев, томилась по его ласкам. Не столь уж велика цена в обмен на всю его жизнь.
Испытывала ли Джиллиан подобное желание хоть раз за долгие годы после смерти мужа? Ричард не помнил никаких сплетен насчет нее и какого-то мужчины. Или мужчин. И Томас наверняка упомянул бы о любовных связях сестры.
Неужели никто не делил с ней ложе, кроме мужа? У Ричарда стеснило грудь — он, пожалуй, знал ответ на этот вопрос. Черт возьми, эта женщина почти девственна! Он терпеть не мог девственниц и никогда ни с одной из них не вступал в связь. С ними необходимо соблюдать исключительную деликатность как в постели, так и в любом другом отношении. Ричард предпочитал женщин опытных.
Само собой разумеется, в обычном, житейском смысле слова Джиллиан не девственница, а вдова. Но, опять-таки в чисто практическом смысле, существует ли значительная разница между невинной девушкой и женщиной, которая не была в близких отношениях с мужчиной почти десять лет?
Улыбка играла на лице у той, на кого он сейчас смотрел, как если бы сам портрет забавляла эта дилемма. Он мог бы изобразить ее такой, но это не соответствовало действительности. Ричард не сомневался, что Джиллиан не находит ничего смешного в создавшейся ситуации. Быть может, и ее гордость задета тем, что она вынуждена выходить замуж по финансовым соображениям? Он до сих пор не понимал, почему она так стремится получить это наследство, хотя вряд ли бы стал осуждать ее за отказ лишиться подобного состояния.
Ричард снова взглянул на портрет. Эту работу следовало бы считать пустым времяпрепровождением. Наверное, стоило потратить время на нечто более выгодное, но по некой абсурдной причине — или по шести сотням тысяч причин, ни одну из которых нельзя назвать абсурдной, — лицо Джиллиан оставалось в его воображении, заслонив собой любой другой сюжет, какой он мог бы перенести на полотно.
Может, подарить ей эту миниатюру? Скрепить их соглашение памятным подарком. Абсурдная мысль! Откуда у графа Шелбрука деньги на такой дорогой подарок?
Нет, это невозможно. Такой поступок в высшей степени возбудил бы ее любопытство. Однако соблазнительно до крайности. Ричарду понравилась оценка его работы Джиллиан.
Ричард осторожно, держа за самые края, снял медальон с мольберта и вгляделся в него. Почему бы не отдать его Джиллиан? Не напрямую, разумеется. Попросить Томаса, объяснив другу, что написал портрет в знак признательности за доброе мнение о его пейзаже. Нет, Томас этому ни за что не поверит. Задаст не меньше вопросов, чем его сестра. Что за семейка! Любопытство у них в крови.
А почему бы миниатюру не мог послать сам Этьен Луи Туссен?
В самом деле, почему? Пусть даже произведения самых модных художников никогда не продавались иначе как через посредников, это еще не резон, чтобы Туссен не мог послать Джиллиан миниатюру без участия агента или какой-либо галереи. В конце концов, она похвалила его работу, а ее слово, несомненно, принесет пользу его карьере художника. Что может быть более приемлемо для выражения благодарности? В этом случае нет ничего лучше подобного подарка на память. Простой жест вежливости.
Ричард усмехнулся, но подавил желание рассмеяться и вместо этого зевнул. Он понимал, что та же самая гордость, из-за которой он не хотел незамедлительно дать Джиллиан согласие на брак, подтолкнула его сделать ей такой подарок. Гордость — это единственное, чего он не утратил вместе со своим состоянием. Вероятно, в один прекрасный день она послужит причиной его гибели.
Он улыбнулся портрету, который все еще держал в руке. В один прекрасный день — возможно. Но если повезет, то не сегодня.
Глава 5
— Греческая муза. Меньшего я и не ожидал.
Высокий джентльмен в маске склонился перед ней в глубоком поклоне.
— Вот как, милорд? — Джиллиан протянула руку с достоинством, хотя у нее сильно забилось сердце. Голос Ричарда она узнала бы где угодно, даже в суете многолюдного костюмированного бала у леди Форестер. — Вы говорите, муза?
— Совершенно верно, — ответил джентльмен, беря ее руку и поднося к губам.
— Всего лишь муза? — продолжала Джиллиан неожиданным для себя самой кокетливым тоном. — Почему не богиня?
— Богиня повелевает. — Он отпустил ее руку. Глаза блестели в прорезях маски, и он долго смотрел на Джиллиан. На ней было простое платье в греческом стиле, опоясанное по талии золотым шнуром и заколотое на плечах позолоченными булавками. Волосы собраны в высокую прическу и перевиты золотой лентой. В этом самом платье она появлялась здесь в прошлом и позапрошлом году, но испытующему взгляду Шелбрука оно казалось совершенно новым и особенным. — А муза вдохновляет.
— И я вдохновляю? — с вызовом запрокинув голову, спросила она.
— Даже очень.
Джиллиан задержала дыхание. Сегодня ее уже второй раз называли вдохновительницей. Ответить Ричарду она не успела.
— Добрый вечер, лорд Шелбрук, — произнес Робин, возникая рядом с Джиллиан.
— Лорд Шелбрук, — кивнув, сказал Кит, возникая с другой стороны от нее.
Господи, она совершенно забыла о Робине и Ките! Оба сопровождали ее нынче вечером, как почти на любой прием в течение последних лет, но сейчас Джиллиан впервые пожалела, что не приехала на бал одна.
— Лорд Уэстон, лорд Каммингс, — в свою очередь, проговорил Ричард.
Далее последовало довольно продолжительное молчание. Мужчины присматривались друг к другу и, как бы готовясь к смертельной битве, взвешивали преимущества и слабости противника. При других обстоятельствах все это выглядело бы попросту комично: Робин был одет в форму римского солдата, Кит — в костюм французского мушкетера, а Ричард появился на балу в том же одеянии, в каком присутствовал в салоне Джиллиан. Верхнюю часть лица у всех троих закрывала черная полумаска — de rigueur[5] для гостей-мужчин на ежегодных маскарадах у леди Форестер.
Джиллиан чуть слышно застонала. Таким образом, вечер, как она и предполагала, пошел вкривь и вкось. В последние дни она старалась избегать Робина и Кита — с того вечера, как рассказала им о своем намерении выйти замуж за Ричарда, — однако каждый из них счел нужным нанести ей отдельный визит в тщетном стремлении убедить ее в ошибочности предпринимаемого шага. В данную минуту их неодобрение выражалось хоть и молча, но совершенно очевидно.
— Любопытный выбор костюма, милорд, — заговорил наконец Кит. — Кого именно вы намеревались изобразить?
— Кого именно? — переспросил Ричард и, широко раскинув руки, оглядел собственный костюм сверху донизу: нельзя было сказать, что платье его выглядело поношенным, но явно знавало лучшие дни. — Да разве это не очевидно? Я изображаю обнищавшего графа, задумавшего жениться на богатой наследнице.
Джиллиан прерывисто вздохнула.
Робин сощурился, а Кит, напротив, широко раскрыл глаза.
Ричард расхохотался.
Быть может, Джиллиан поразил самый звук его смеха, естественного и непринужденного. Или выражение лиц двух ее близких друзей. Или то мгновение, когда глаза Ричарда встретились с ее глазами и Джиллиан явственно увидела, что он ей подмигнул. Сознание абсурдности происходящего прямо-таки забурлило в ней, и она присоединилась к смеху Шелбрука.
— Это вовсе не смешно, — с достоинством произнес Робин.
— Ни в малейшей степени, — поддержал друга Кит, сдвинув брови.
— Разумеется, смешно. Пожалуй, в истории еще не бывало легионера, столь изумленного, и мушкетера, до такой степени растерянного. — Джиллиан понизила голос и наклонилась к своим друзьям. — И я должна сказать, что вы оба того заслуживаете. С того самого момента, как я посвятила вас в свою тайну, вы обращаетесь со мной так, словно в голове у меня нет ни капли мозгов. Я устала от этого. Мне начинает казаться, что я и в самом деле приняла глупое решение…
— Джиллиан, — перебил ее Робин, — мы никогда…
— Позволю себе заметить, что ты не нуждаешься… — вмешался Кит, не дав приятелю договорить.
— …и оно заключалось в том, что я доверилась вам обоим! — закончила Джиллиан и, повернувшись к Ричарду, одарила его сияющей улыбкой. — Милорд, здесь очень жарко и душно, и я попросила бы вас сопроводить меня туда, где можно глотнуть свежего воздуха.
— Всегда к вашим услугам. — Ричард взял ее под руку. — Всего хорошего, джентльмены.
Джиллиан небрежно кивнула и рядом с Ричардом стала пробираться сквозь толпу гостей, прочь от вытаращившего глаза римлянина и разинувшего рот мушкетера.
— Простите, Джиллиан. — Ричард ближе наклонился к ней, чтобы она услышала его слова среди шума маскарада. — Я просто не мог удержаться. Они держались такими рьяными защитниками вашей чести и взирали на меня с таким осуждением… О Боже! — Он остановился и уставился на нее. — Выходит, они узнали? Узнали о вашем наследстве?
— Я сказала им, — со вздохом отозвалась Джиллиан. — Но помочь они не в состоянии.
— Неужели? — Ричард поднял брови. — Меня весьма удивляет, что ни тот ни другой не предложил вам выйти за него замуж.
— Они предлагали.
— Ах вот как?
Он снова взял Джиллиан под руку, и они направились к двери в дальнем конце комнаты.
Было совершенно бессмысленно пытаться что-то объяснять ему здесь. К тому же она вовсе не хотела, чтобы весь Лондон узнал из неуместно громкого разговора в их с Шелбруком соглашении. Джиллиан уже заметила несколько любопытных взглядов, брошенных в их сторону. Все привыкли постоянно видеть ее только в сопровождении Робина и Кита, а Ричарда обычно воспринимали как некую безмолвную фигуру, не принимающую участия в великосветской жизни.
Они прошли через бальный зал, битком набитый веселящейся публикой в самых разнообразных костюмах, от изысканных до смехотворных, обогнули площадку для танцев и направились к распахнутой двери, через которую праздничная толпа переливалась на пышно разукрашенную террасу.
Дом леди Форестер был отлично приспособлен для грандиозных развлечений. Хозяйка обставляла свои званые вечера с поистине театральной изобретательностью — даже за пределами самого дома. Легкие фонарики, словно бы танцуя от малейших дуновений ветерка, указывали дорогу в сад, к тем укромным уголкам, которых искали гости, жаждущие уединиться. Огромные вазы были полны цветов, а балюстрады украшены гирляндами из лент. Повсюду сновали облаченные в домино слуги, предлагая освежающие напитки.
Присутствующие должны были соответствовать обстановке. Хозяйка просила — более того, требовала, — чтобы мужчины надевали маски. Правила для женщин были, правда, менее строгими: они должны иметь маску при себе, но надевать ее не обязательно. Маска Джиллиан висела на шнурке у нее на запястье.
— Здесь такая же толкотня, — оглядевшись, заметил Ричард. — Идемте сюда.
Он проводил Джиллиан к лестнице, ведущей в сад. Вымощенная камнем дорожка окружала большой пруд с негромко журчащим посредине фонтаном. Узкие тропинки ответвлялись от круговой дорожки на точно отмеренных расстояниях. Мраморные статуи — большие, значительно больше человеческого роста — возвышались повсюду словно безмолвные белые стражи. У первого поворота стояла каменная скамья, заслоненная огромной скульптурой ровно настолько, чтобы создавать ощущение уединенности, но не обстановку для тайного свидания.
— Как вы считаете, кто-нибудь заметит нас здесь?
— Я считаю, что любой заметит нас двоих где угодно. Особенно когда мы гуляем по саду. А сад леди Форестер пользуется чудовищной репутацией. — Джиллиан улыбнулась и прислонилась спиной к статуе. — Ходят слухи, что любые виды амурных деяний имели здесь место.
— Нужно ли мне опасаться испортить вашу репутацию?
— У меня нет никакой особой репутации. Во всяком случае, такой, как у некоторых женщин, чьи имена я могла бы назвать.
— А почему нет?
— Почему? — Она посмотрела на него с недоверием. — Право, Ричард, вы задаете большей частью неожиданные вопросы.
— Я просто стараюсь побольше узнать о вас, — возразил он, пожав плечами. — Вы очень красивая женщина, много времени проводите в окружении художников и писателей. Странно, почему вы до сих пор не поддались обаянию удачно построенной фразы или соблазнительного мазка кисти?
— Соблазнительного мазка кисти? — Джиллиан рассмеялась. — Вы и в самом деле знаете, как удачно строить фразу.
— Всего лишь делаю попытки, — улыбнулся Ричард. — Но я с трудом могу поверить, что ни один поэт не написал ни строчки о звездах ваших глаз…
— Быть может, «Оду к Джиллиан»?
— …и ни один художник не пробовал запечатлеть вашу душу на полотне.
— На полотне? — Как странно, что он упомянул об этом. Как раз сегодня она получила свой миниатюрный портрет от французского художника, пейзаж которого так восхитил ее. Она собиралась принести миниатюру с собой сегодня вечером, показать ее Ричарду и узнать его мнение. Во всяком случае, им было бы о чем поговорить, кроме как о самих себе, однако в последнюю минуту Джиллиан передумала. В крошечном изображении было нечто, тронувшее ее до глубины души. Чувство — пожалуй, она была в этом почти уверена. И кроме того, Джиллиан не могла предвидеть реакции Ричарда. Он кажется необыкновенно проницательным. У нее еще будет время показать ему миниатюру попозже. — Не говорите чепухи.
— Итак, нет ни художников, — произнес он беспечно, — ни поэтов…
— Нет.
— Ни композиторов, ни политиков…
— Нет. Ричард…
— Ни мясников, ни булочников…
— Нет! Никого! Честное слово, Ричард. — Джиллиан подавила досадливый вздох. — У меня нет… то есть я хотела сказать…
— У вас нет репутации.
— Вот именно! — выпалила она сердито. — Вы удовлетворены?
— Более чем. Хотя… — он покачал головой в комическом отчаянии, — нам стоило бы подумать и о моей репутации.
— О вашей?
— Раньше она у меня была, как вы знаете, — напомнил он. — К тому же весьма впечатляющая. Но посмотрите на меня теперь! Я нахожусь в пользующемся дурной репутацией саду наедине с женщиной безо всякой репутации, и ни у кого не возникнет по этому поводу задней мысли, так как все считают, что я изменился. Человек чести, открывающий ваш список женихов! Я прямо-таки слышу шепот: «С ним она в безопасности». — В голосе Ричарда прозвучала грустная нота. — К какому печальному итогу я пришел!
— Напротив, дела не так плохи. Ведь сегодня вечером вы громко смеялись и, так сказать, вышли из тени на свет. Уверяю вас, что все и каждый на балу в эти самые минуты сплетничают о нас.
— Вы так думаете? — с надеждой спросил он.
Джиллиан подавила смех и кивнула с вполне серьезным видом:
— Да, именно так я и думаю.
— В таком случае мне больше нечего терять. — Игривые интонации в его голосе исчезли. — И я больше не намерен терпеть это положение вещей, черт побери! Ни единой минуты.
Джиллиан почувствовала неловкость.
— Ричард, что вы собираетесь…
Быстрым движением он сорвал с себя маску с таким видом, словно сбежал из тюрьмы и наконец почувствовал себя в безопасности, убрал волосы со лба и, подставив лицо свежему ветерку, жадно вдохнул ночной воздух.
— Так гораздо лучше. Терпеть не могу маски — не выношу, когда что-то давит мне на лицо. — Его передернуло. — Как вам кажется, леди Форестер выгонит меня за то, что я снял маску?
Джиллиан, прищурившись, сделала вид, будто обдумывает создавшееся положение.
— Вероятно. Ведь это непростительное нарушение правил! Я слышала, как она говорила, что для нее нет ничего более привлекательного, чем загадочный мужчина.
— Отсюда и ее пристрастие к сокровенным тайнам.
— А также ко многому другому. — Джиллиан улыбнулась и покачала головой. — Она, вероятно, права. Что может быть более загадочным и интригующим, нежели мужчина, у которого есть свои секреты? Или мужчина в маске, неузнаваемый? Он может оказаться кем угодно! Нищим, принцем или…
— Он может быть попросту опасным.
— На мой взгляд, это только усиливает впечатление, — небрежно пожав плечами, возразила Джиллиан.
Ричард поставил ногу на скамейку, оперся локтем на колено и сжал руки.
— Неужели для женщин типично испытывать подобный интерес?
— Леди Форестер не относится к разряду типичных женщин.
— И вы тоже. — Ричард посмотрел на нее очень внимательно. — Хотелось бы вам встретиться с таким мужчиной?
— Мне? Я никогда не задумывалась над этим. Разумеется, я могу понять… — А в самом деле, хотела бы она чего-то подобного? Общения с загадочным незнакомцем с кучей секретов. Опасным и неотразимым. У нее никогда не было такой возможности. Джиллиан снова покачала головой: — Конечно, нет.
— Вы предпочитаете узнать о мужчине все, что можно, прежде чем заговорить с ним о браке?
— В свое время мне это казалось вполне разумным, — пробормотала Джиллиан смущенно: слова Ричарда неожиданно приобрели грубоватый и многозначительный смысл.
— И весьма практичным. — Ричард задумчиво кивнул. — Почему вы не обратились к Уэстону или Каммингсу? Их вы знаете всю жизнь.
— О, я никогда не предложила бы ни тому ни другому ничего подобного, — быстро ответила она.
— Однако вы предложили нечто подобное мне?
— Я неточно выразила свою мысль. Видимо, я слишком хорошо их знаю. Они мне как братья. К тому же я подозреваю, что Кит сейчас вступил в романтические отношения с весьма привлекательной пастушкой, которую приметил уже давно, а Робин пытается решить вопрос, обзавестись ли женой прямо немедленно или на годик отложить.
Читать бесплатно другие книги:
