Ключи от счастья Ларина Арина

Стремглав полетев на звук, Кира едва не свалилась в бурную реку, весело нёсшуюся мимо. Белая от ужаса Цаплина извивалась в воде, силясь вылезти, но соскальзывала. Кира метнулась в сторону и сломала какое-то чахлое деревце, росшее на берегу.

– Держись, держись, не уплывай, – причитала она, пытаясь выгрести одноклассницу из воды этим нехитрым инструментом. – За ветки хватайся.

– Не бросай, – хрипела Василиса. – Не уходи, я плавать не умею.

Надо было орать, звать на помощь, но у Киры, будто в страшном сне, пропал голос. Она просто онемела от ужаса и лишь шептала, сосредоточившись на спасении Василисы. То, что девушку сейчас унесёт потоком, она осознавала чётко и ясно. Ещё минута – и пальцы соскользнут с мягкой глины. Наплевав на опасность, Кира поползла по чавкающему краю.

– На помощь, – вдруг заорала Цаплина, у которой снова прорезался голос. – Скорее! По-мо-ги-те-е-е-е!

Где-то позади визжали и голосили девчонки. Но подойти никто не решился.

Цаплина изловчилась и уцепилась за ветви дерева. И тут Кира поняла, что сейчас тоже упадёт – съедет по глине под тяжестью Василисиного веса. Удержать целую упитанную девицу ей было просто не под силу. Но и отпустить её Кира тоже не могла. Она была последним шансом Цаплиной, последней надеждой.

– Там дальше коряга и дерево какое-то большое по течению, держись у берега, надо зацепиться, – завопила Кира, плюхнувшись в ледяную воду.

Боковым зрением, захлёбываясь и пытаясь ухватить уходившую на глубину Василису, она увидела бледных, как покойники, парней, нёсшихся параллельно берегу.

За корягу они зацепились. Вернее, врезались в неё, намертво схватившись за корявые корни.

Парни действовали молча и слаженно. Берег тут был нормальный, каменистый, поэтому девочек вытащили почти сразу.

– Девчонки, быстро раздеваться, – заорал Донецкий, судорожно разводивший костёр у кромки леса. От ужаса и шока у него это вышло практически за доли секунды. – Мокрые вещи мне! Растираться сию секунду! Так, остальные все быстро сдали сюда полотенца, тряпки или одежду, без которой они могут обойтись. И даже если вы без неё не можете обойтись, всё равно сдать. Бегом, ну! Парни отвернулись, девочки помогают утопленницам раздеться.

«Сам ты утопленник. А у меня трусы и лифчик не нарядные!» – в каком-то полуобморочном бреду подумала Кира, пытаясь стянуть мокрый свитер. Рядом вяло трепыхалась Цаплина. Девчонки, скорбно причитая, суетились рядом.

Василиса даже фиолетовая и в мурашках от холода была невозможно хороша. С такой фигурой можно было работать моделью в рекламе нижнего белья. Бельё у неё, кстати, тоже было роскошным. Только слипшийся от воды рыжий хвост немного портил картину.

– Офигеть, какие у тебя ноги длинные, – вдруг завистливо протянула Алёна откуда-то снизу.

Кира скосила глаза к земле – Арапчук азартно растирала её костлявые конечности.

– Ой, Иванцова, у тебя такая физиономия, как будто ты не в курсе, – прыснула одноклассница. – Отомри, синенькая ты наша. Сейчас мы тебя одевать будем.

От костра тянуло уютным теплом, хотелось лечь и заснуть.

– Скоро вы там? – нетерпеливо крикнул откуда-то издалека смутно знакомый голос.

– Потерпишь, – проворчала Никулина. – Да уж, со штанами напряг. Никто писаться от ужаса не собирался и запасные не взял. Ладно, не беда.

Кире вдруг стало смешно. Почему отсутствие штанов «не беда», было совершенно неясно. Она представила, как вышагивает по лесу, голубея замёрзшими ногами. Или как там сказала Арапчук? Офигеть, какие ноги длинные? Ну, тогда голубея красивыми длинными ногами.

Всё же тяжёлая жизнь закаляет людей, и в экстремальных условиях они в отличие от изнеженных и избалованных современников будут иметь все шансы на выживание. Только Никулина могла догадаться соорудить некое подобие рейтуз из выданных свитеров.

– А что? – Сопя, она запихивала Кирины ноги в рукава синего джемпера, перевязав его горловину бинтом с кокетливым бантиком. – Я вот как-то показ мод смотрела, там ещё хуже наряды. Тебе бантик лучше спереди закрепить или сзади?

Ника заботливо уставилась на Киру.

– Мне лучше внутрь как-нибудь. – Кире почему-то всё время было смешно. Наверное, это сказывались последствия пережитого стресса. Горловина с бантиком, болтавшиеся между ног, вызвали такой приступ веселья, что девушку аж согнуло пополам от хохота.

– Что ты ржёшь, – не выдержала и тоже прыснула Никулина. – Ладно, давай изнутри закреплю.

Без бантика стало немного лучше, но всё равно смешно. Сверху на Кире уже были надеты чей-то свитер и кофта. Рядом топталась Цаплина.

Киру снова согнуло от смеха. Василиса тоже щеголяла в джемпере на ногах и паре свитеров на верхней части тела. Только у Василисы имелся ещё и бантик. Вид у неё был совершенно безумный, с отсутствующим взглядом – наверное, впервые в жизни Цаплину не волновала собственная внешность.

– Мы похожи на наполеоновские войска при отступлении, – утирая слёзы, простонала Кира. – Бомжи умрут от зависти при виде такого великолепия. Люди, а когда наши вещи высохнут?

– Никогда, – буркнул за спиной Донецкий. – Хватит веселиться, нам идти надо. Хохочут они тут. Господи, ну и вид у вас.

Он стянул с себя длинную куртку и натянул её на девушку.

– Так я смогу смотреть на тебя и не ржать, – совершенно серьёзно пояснил Андрей и повернулся к Цаплиной. – Если ты обвяжешь вокруг пояса какую-нибудь кофту, то будет лучше.

Василиса дико взглянула сначала на Андрея, потом на Киру и вдруг зарыдала.

– О, отходняк, – обрадовался Князев, бросившись успокаивать свою подругу. – Ты не переживай, всё хорошо уже.

Но Цаплина, отпихнув кавалера, бросилась обниматься с Кирой.

– Ты ж меня спасла, спасла, – причитала Василиса. – Я бы утонула там, совсем утонула бы! Кирочка, Кирочка, прости меня.

– Да ты чего, – оторопела Кира. – Всё хорошо. Не за что мне тебя прощать.

– М-м-м, – застонала Цаплина. – Ты же ничего не знаешь! Ты меня ненавидеть должна! А ты спасла! А я бы бросила, я бы не смогла так! Ребята, это не Кира стучала, это я! У меня выхода не было, меня Свёкла шантажировала! Ы-ы-ы-ы…

И тут Цаплину прорвало. Она, сбиваясь и захлёбываясь, вывалила всё: как Светлана Валентиновна просила её настраивать класс против Киры, как угрожала, что не будет золотой медали, если Василиса перестанет рассказывать обо всём, как сама Свёкла намекала родителям и детям, что с Кирой общаться нежелательно.

– Василиса, перестань, – замотала головой девушка. – Ну, не могла она родителям такое говорить! Она же хоть и противная, но до такого вряд ли дошла бы.

– Могла – не могла, – зло бросила вдруг Арапчук. – Ты слишком хорошо о людях думаешь. Мы когда с тобой общались в начале года, помнишь, она моей матери сразу сказала: «Не надо с Иванцовой дружить, она не очень хорошая девочка, проблемы будут!» И я решила: зачем мне проблемы? И мать мне запретила на всякий случай, чтобы со Свёклой не ссориться.

Судя по тому, как остальные начали отводить взгляды, классная руководительница много с чьими родителями успела провентилировать этот вопрос.

– Так со мной, значит, всё в порядке? – растерянно улыбнулась Кира. – Вы от меня из-за Свёклы шарахались, а не потому, что я какая-то не такая? Господи, какая ерунда это всё!

– Ты что, не сердишься? – шмыгнула немного успокоившаяся Цаплина. Князь заботливо вытирал её зарёванную физиономию своей футболкой и одновременно поглаживал по макушке.

– Да ты не понимаешь! Я думала, что я какая-то прокажённая – от меня люди сбегали. Вы же все начинали дружить и тут же бросали меня, словно видели во мне что-то ужасное! Я была уверена, что урод! Моральный урод, с которым невозможно быть рядом. Именно поэтому я одна. Я считала, что почему-то заслужила это. Что вот и вы, и учителя почти все меня не любят, потому что причина во мне. А теперь я просто счастлива, потому что нет во мне никакой причины! Нет! И никто не ненавидит меня просто так, потому что я отвратительное и гадкое создание! Я в школу ходить не хотела, мне тошно было, страшно, больно. Вы не представляете, как чудовищно быть изгоем. Я б и сделала что-нибудь, чтобы всё изменить, но не знала, что и как делать! Я не понимала, что именно не так. Я ж никому зла не причиняла. Господи, хорошо-то как! Это не из-за меня, не из-за меня, я нормальная, я обычная!

– Вот мы придурки, – неожиданно обронил Федянин. – Стыдуха-то какая! Кира, за всех не скажу, за себя только – прости, пожалуйста! Я ж не думал, что ты… что вот так…

– Да я простила, простила! – счастливая Кира едва не плакала. – Даже дышать стало легче. Я вас так люблю всех…

Тут она всё же не выдержала и разревелась. И все полезли утешать, извиняться, как-то разом забыв, что вокруг лес, что учитель пропал и что совершенно неизвестно, чем закончится этот полный впечатлений и открытий поход. Сейчас самым важным было то, что восторжествовала справедливость. И всем как-то сразу стало хорошо.

– Ребята, – рискнул всё же вернуть коллектив к действительности Донецкий. – Я, конечно, тоже в шоке, но давайте пойдём искать людей. Мне надоела эта лесная романтика. Хочется нормальной еды и чистого белья. Кроме того, страшно не хочется опять ставить палатки. И ещё очень беспокоит, куда делся Михмих. Вполне вероятно, что ему нужна наша помощь.

– Действительно, всё закончилось хорошо, никто не умер, – улыбнулась Кира. – Давайте выбираться из этой красоты. Я, конечно, природу люблю, но в основном на красивых фотографиях. Андрей прав. Охота в душ и в Интернет. Да и родители наверняка с ума сходят. Никто ж не знал, что связи не будет.

– Значит – мир? – виновато уточнила Цаплина.

– Мир, конечно, мир, – обняла её Кира. – Главное – то, что у нас внутри. И любую ошибку можно исправить. Мы всё исправили.

– Исправили, – послушным эхом отозвалась Василиса.

– Больше никто никуда в сторону не отходит, – строго напомнил Мазаев. – И в кустики будете ходить, держась за руки. Причём – со мной.

– Да щас, – фыркнула Арапчук.

Страх как-то сам собой прошёл. Все искренне верили, что выберутся.

Воодушевлённая группа так и продержалась на этой радостной ноте следующие несколько часов. Решили даже не обедать, чтобы быстрее дойти до жилья.

Но когда начало смеркаться, народ приуныл.

– Что будем делать? – Кира тихо подобралась к Донецкому и тревожно посмотрела на него. – Мы-то знаем, что никакой деревни здесь нет. То есть мы надеялись, что выйдем, а теперь что?

– Без паники, – так же тихо ответил Андрей. – Придётся ещё одну ночь провести в лесу. В конце концов, нас должны начать искать. Еда ещё есть, одеты мы нормально, заодно ваши с Цаплиной вещи просушим как следует. Завтра уже пойдёте в нормальном виде. В общем, главное – трезвость мысли и не давать ребятам истерить. Хотя я и сам уже начинаю нервничать.

– А я в тебя верю. – Кира улыбнулась. – Ты нас выведешь.

– Вдохновляюще. – Андрей тоже улыбнулся. – Я теперь просто обязан.

На сей раз поставить палатки не вышло. Не хватало каких-то крепежей, верёвки запутались насмерть, и сами палатки были свёрнуты как-то так, что в сгущавшихся сумерках разобраться, что с ними делать, не получилось.

– Ну и ладно, – не стал унывать Андрей. – Дождя нет. Если пойдёт, просто будем держать их над головой, как зонтик. Костров делаем несколько, садимся вокруг, спим по очереди.

Но паника всё же медленно нарастала. Парни были умеренно спокойны, но вот девочки начинали впадать в истерику.

– Надо их как-то отвлечь, – пробормотал Андрей, растерянно глядя на Киру. – В прятки, что ли, поиграть? Но это рискованно, ещё потеряем кого-нибудь с концами.

– Придумала, – одними губами ответила Кира.

Встав, она хлопнула в ладоши и громко объявила под нарастающие причитания одноклассниц:

– Поскольку ночевать нам придётся здесь, а девушкам страшно, вся надежда на парней. Давайте сделаем так. Парней и девочек у нас почти поровну. Давайте поделимся на пары и тройки. Каждая девушка выберет себе парня, а каждый парень – девушку. Если выбор не совпадёт, вы объединяетесь в группу. И парень, и девушка могут выбрать сразу двоих. Суть в том, что парень отвечает за своих девушек, развлекает их историями и не даёт возможности плакать. Ночью он отгоняет от них мошек и совершает прочие романтические подвиги.

Идея была так себе, но девочки плакать резко перестали, азартно начав прихорашиваться. Парни тоже заволновались и начали разбираться, кто кого возьмёт. Все моментально оказались при деле. На поляне воцарилось весёлое оживление. Окутывавшая лес темнота уже никого не пугала, было не до неё.

– Гениально, – шепнул Кире на ухо Донецкий. – Ты уже кого-нибудь выбрала?

Девушка внимательно посмотрела на него:

– А сам как думаешь?

– Я не настолько самоуверен, чтобы ткнуть пальцем в себя, но почему-то надеюсь, что ты останешься со мной, – осторожно ответил Андрей.

На её лице плясали блики костра. Было так хорошо, что даже не хотелось уходить из этого гостеприимного леса. Ведь в городе всё снова могло измениться. Кира смотрела на Андрея и улыбалась. Андрею ужасно хотелось её поцеловать, но вокруг суетились делившиеся на пары одноклассники. Кроме того, во взгляде девушки вдруг мелькнуло изумление.

Она вскочила и уставилась куда-то, напряжённо щурясь.

«Медведь», – только и успел подумать Андрей, вскочив и прикрыв собой Киру.

– Там свет! Там кто-то есть, – выдохнула она.

Донецкий пригляделся и охнул. Далеко впереди за деревьями явно светил то ли фонарь, то ли прожектор. Заметен он стал лишь тогда, когда темнота стала полной.

– Так, внимание! – Андрей так зычно крикнул, что его услышали все сразу. – Мне нужны два-три добровольца и фонари. Похоже, впереди могут быть люди. Но надо сходить на разведку. От костров не уходим.

Добровольцами вызвались Федянин и Мазаев. Князь тоже хотел было пойти, но Василиса испуганно вцепилась в него и горячо зашептала:

– Останься, мне страшно!

Решили ограничиться двумя. Остальные так удачно поделились на пары, что никто никуда не хотел идти. Да и девочки, казалось, были не рады такой скоропалительной развязке. Только романтика наметилась, и вдруг всё заканчивается!

Поход через ночной лес – то ещё приключение. Тьма была густой и плотной, передвигаться пришлось медленно.

– Наши подумают, что нас волки съели, – нервно хихикнул Лёня. – Ползём и ползём. Может, ускоримся?

– Да тут ногу можно запросто сломать или шею свернуть, – охладил его пыл Вадик. – Тише едешь – дальше будешь.

Так они и «ехали тише», пока не выбрались на окраину какого-то населённого пункта. Светил, как оказалось, фонарь, одиноко стоявший в конце широкой дороги. Дорога уходила в туманную вдаль, где смутно вырисовывались многоэтажные постройки.

– Люди! Ёлки-палки – люди-и-и-и! – радостно заорал Мазаев, рванув к припозднившейся парочке прохожих. Это оказались две дородные дамы, которые завизжали громче сирены, а бегали медленно. Когда Лёня их нагнал, на дорогу уже повыбегали местные, собравшиеся намять Мазаеву бока.

Объясниться с народом удалось не без труда. Напуганные тётки сменили гнев на милость и даже пытались зазвать расчувствовавшегося Лёнчика поужинать, но тот героически отказался.

– Я не могу, у меня друзья в лесу, – обалдевая от собственного благородства, заявил Лёня.

За друзьями пошла добрая половина посёлка вместе с приехавшей полицией.

Искать туристов долго не пришлось, благо костры в тёмном лесу были видны издалека. Сердобольные граждане разобрали детей по домам, накормили и уложили спать.

Лёня вместе с Кирой и Андреем попал к тем самым тётушкам, которых напугал. Он вдохновенно в сотый раз пересказывал им историю этого знаменательного похода, безбожно привирая и дополняя каждый рассказ всё новыми и новыми деталями. При этом он успевал уминать пирожки, откусывать от шоколадки и запивать это всё молоком из громадной литровой кружки.

Кира так и уснула под восторженный бубнёж одноклассника, даже не успев раздеться.

Михмиха нашли только к обеду. Лес прочёсывали охотники с собаками, полиция и даже военные. Бедного биолога обнаружили в глубоком овраге, куда он упал, сломав ногу. Выбраться самостоятельно у него не получилось, поэтому основательно замёрзший бедолага орал, пока не сорвал голос, и сходил с ума, понимая, что дети сами из леса не выйдут.

– Дети! У меня дети в лесу! – засипел он из последних сил, как только увидел первого поисковика. – Тридцать человек! У меня список в кармане! Бросьте меня тут, я сам, я потом! Срочно ищите детей.

В то, что Андрей вывел весь класс из чащи, Михмих долго не мог поверить, требуя предъявить учеников и подозревая, что его таким образом пытаются успокоить. А когда слегка испуганные школьники робко втекли в его палату, Михмих сначала прослезился, а потом вздохнул:

– Всё ж молодец я, что Донецкого главным оставил. Дайте мне гитару, я вам сыграю. И да, всем пятёрка за контрольную. Повезло вам, десятый «а».

– Ой, и не говорите, – хохотнул Мазаев. – Уж повезло так повезло.

Потом они долго наперебой рассказывали про спасение Цаплиной, про героическую Киру, про брюки из свитеров, кривые палатки, а ещё пели и никак не хотели уходить.

Никому не верилось, что это приключение всё же закончилось.

Уже у школы, когда доставленных на автобусе ребят разбирали порядком переволновавшиеся родители, Лёня виновато тронул Киру за руку и промямлил:

– Слушай, Иванцова, я тут про ту ночь в лесу… Ну, когда ты ко мне приставала…

– Я? – Кира аж поперхнулась от изумления.

– Неважно, – торопливо перебил её Мазай. – Я того… Сказать хотел. Давай друзьями останемся. Ты классная, у тебя всё ещё хорошо будет, а у меня девушка есть. Она не из нашей школы, я вас как-нибудь познакомлю. А ты мой самый лучший друг, Иванцова! Ты, Кирка, вообще – Человек с большой буквы «Ч»! Я тебя уважаю и всё такое.

– Я, Мазаев, тебя тоже уважаю и всё такое, – стараясь не рассмеяться, закивала Кира. – И ты тоже Человек с большой буквы.

– Тогда дружба на всю жизнь, да? – просиял Лёнька. – И никаких там поцелуев и прочей ерунды?

– Да, Лёня! Дружба без ерунды. – Тут Кира всё же не выдержала и прыснула. А потом вдруг посерьёзнела и добавила: – И без шуток. Ты настоящий друг. Спасибо тебе.

– И тебе спасибо! – оживился Мазай. – Авансом. Экзамены же впереди, контрольные и прочие ужасы нашей жизни. Родина в тебя верит, Иванцова!

И, довольный решённой проблемой, Лёнчик исчез в толпе встречающих.

На улице стояла настоящая жара. Она накатила на город как-то внезапно, распихав по шкафам тёплую одежду и теребя лёгким ветром короткие юбочки.

Кира с Андреем брели по парку, молча улыбаясь и подставляя физиономии солнцу.

– А знаешь, – прервал вдруг молчание Донецкий, – когда с человеком легко не только болтать, но и молчать, это любовь.

– Знаю. – Кира улыбнулась. – Помолчим?

– Конечно. Потому что молча ещё очень удобно целоваться.

– Да что ты говоришь?

– Иванцова, помолчи, я сейчас докажу.

– А красивые слова? Когда-то давно, сто лет назад и даже в прошлой жизни, мне снился настоящий принц, который не лез сразу целоваться, а сначала говорил что-нибудь романтическое.

– Сейчас-сейчас. Дай угадаю, что обычно говорят принцы. – Андрей наморщил лоб, пошевелил бровями и наконец выдал: – Ты самая красивая девушка на свете…

– Правда?

– Правда. Можно тебя поцеловать?

– Поцеловать…

– Просто скажи «да».

– Да…

Иногда сны сбываются. Самые удивительные, самые невероятные и невозможные – они приходят в реальности и дарят настоящее счастье, которое никогда не разрушит звонок будильника. Просто надо верить в чудо, и тогда всё будет как в сказке. И даже лучше.