Санта-Хрякус Пратчетт Терри

– У нас уже есть огонь.

– Ну, боги вечно придумывают что-нибудь полезное. Нет, воры – вот эти господа. Обычные грабители. Вполне приличные, но вы вряд ли захотели бы сидеть с ними за одним столом. Это Средний Дэйв, а экспонат «Б» зовут Банджо. Он может говорить. Иногда.

Средний Дэйв кивнул Сьюзен. Она уже видела подобные взгляды. А вдруг ей удастся это использовать…

Нужно что-то придумать. Как все запуталось (не говоря уже о волосах). Она не может повернуть время вспять, не может стать невидимой, да и волосы ее вели себя как самые обычные волосы.

Тут она в основном была нормальной. Здесь Сьюзен была той, кем всегда хотела быть.

Но, проклятье, как не вовремя!

Дерни, прыгая по лестнице, молился. Он не верил в богов – волшебники и боги вообще не больно-то ладят, – но тем не менее с жаром твердил искреннюю молитву раскаявшегося атеиста.

И никто не окликнул его. Никто не погнался за ним.

Поэтому, мощным усилием воли вернувшись в свое обычное полупаническое состояние, Дерни замедлил бег, чтобы, чего доброго, не поскользнуться и не упасть.

Именно в этот момент он заметил, что обычные гладкие и белые ступени сменились очень большими, покрытыми выбоинами плитами. Свет тоже изменился, а потом ступени кончились, и Дерни едва не упал, оказавшись на ровной площадке там, где, по идее, должна была продолжаться лестница.

Его вытянутая вперед рука коснулась рассыпающихся кирпичей.

А потом появились духи прошлого, и он понял, где оказался. Он очутился во дворе пансиона мамаши Вымблерстон. Его мать страстно желала, чтобы он получил образование и стал волшебником, но, к сожалению, она также считала, что пятилетнему мальчику очень идут длинные кудряшки.

Это была зона охоты Ронни Дженкса.

Взрослая память и знания подсказывали Дерни, что Ронни был просто безграмотным тупоголовым семилетним пацаном, мозг которому вполне успешно заменяли мускулы. Но детские глаза того же Дерни видели в Ронни воплощенное землетрясение с одной заложенной ноздрей, оцарапанными коленями, сжатыми кулаками и пятью мозговыми клетками, отвечавшими в основном за церебральное ворчание, которое у Ронни сходило за речь.

О боги. Вот за этим деревом обычно прятался Ронни. Оно и сейчас выглядело огромным и угрожающим.

Кстати о богах. Только им одним было ведомо, как он, Дерни, здесь оказался. Впрочем, тогда он был тощим мальчиком, но сейчас он значительно крупнее Ронни Дженкса. О, с каким удовольствием он отпинает этого…

А потом тень закрыла солнце, подул легкий ветерок, и Дерни вдруг ощутил, как его длинные кудряшки взметнулись…

Чайчай задумчиво посмотрел на дверь.

– Полагаю, мне следует ее открыть, – сказал он. – После стольких-то хлопот…

– Ты хочешь управлять детьми при помощи их зубов, – заявила Сьюзен.

– Звучит довольно странно, не так ли? Особенно в твоей интерпретации. Но это всего лишь обычная симпатическая магия. Твой дедушка попытается тебя спасти, как ты думаешь? Впрочем… вряд ли он сможет это сделать. Здесь он бессилен. Скорее всего, он даже прийти сюда не сможет. Наверное, поэтому он решил послать тебя?

– Конечно нет! Он… – Сьюзен замолчала.

«А ведь так и было, – подумала она, чувствуя себя полной дурой. – Ловко… Он очень долго изучал людей и кое-чему у них научился. Для ходячего скелета он очень даже умен… Но… насколько умен Чайчай? Или он так восхищен собственным умом, что не видит очевидного? Ведь если Смерть…» Сьюзен быстренько оборвала эту мысль, побоявшись, что глаза выдадут ее.

– Вряд ли он явится сюда, – сказала она. – Он же не такой умный, как ты, господин Чайчай.

– Тчай-Тчай, – машинально поправил Чайчай. – Что ж, очень жаль.

– Но неужели ты думаешь, что все это сойдет тебе с рук?

– Вот те на! Ушам своим не верю! Вот уж не думал, что эту фразу действительно произносят вслух! – И он вдруг оказался совсем рядом. – Мне все это уже сошло. Санта-Хрякуса больше нет. И это только начало. Конечно, мы будем продолжать собирать зубы. Ведь возможности…

Послышался грохот, словно где-то далеко сошла с гор лавина. Это дремлющий Банджо вдруг очнулся, отчего его нижние склоны задрожали. Лежавшие на коленях огромные ладони начали сжиматься в кулаки.

– Что-что? – спросил он.

Чайчай замолчал и вроде бы даже удивился.

– О чем это ты?

– Ты сказал, что Санта-Хрякуса больше нет, – пояснил Банджо и встал, будто горный хребет, выдавливаемый столкнувшимися континентами.

Руки его висели на уровне коленей. Некоторое время Чайчай смотрел на него, а потом перевел взгляд на Среднего Дэйва.

– Он вообще знает, чем мы тут занимались? – поинтересовался он. – Ты ему что, ничего не объяснил?

Средний Дэйв пожал плечами.

– Санта-Хрякус должен быть, – сказал Банджо. – Без Санта-Хрякуса нельзя.

Сьюзен опустила взгляд. Серые пятна разрастались на белом мраморе. На одном таком пятне она стояла. Похожее пятно обосновалось под Банджо. А вокруг ног Чайчая, словно осы вокруг банки с вареньем, танцевали черные точки.

«Они что-то ищут», – подумала Сьюзен.

– Но ты же не веришь в Санта-Хрякуса, верно? – спросил Чайчай. – Такой большой мальчик…

– Верю, – возразил Банджо. – Что значит «Санта-Хрякуса больше нет»?

Чайчай показал на Сьюзен.

– Она это сделала. Это она его убила.

От столь безапелляционной наглости Сьюзен даже слегка обалдела.

– Я не убивала его! – воскликнула она. – Это…

– Убила!

– Нет!

– Убила!

Лысая голова Банджо медленно повернулась к Сьюзен.

– Что случилось с Санта-Хрякусом?

– Он, конечно, не умер, – объяснила Сьюзен. – Но Чайчай сделал его очень-очень больным…

– Да кого это вообще интересует? – выкрикнул Чайчай и отошел, пританцовывая. – Банджо, можешь мне поверить. У тебя будет столько подарков, сколько ты захочешь, когда мы закончим.

– Санта-Хрякус должен быть, – проворчал Банджо. – Иначе не будет страшдества.

– Это всего-навсего очередной праздник солнца, – отмахнулся Чайчай. – Он…

Средний Дэйв встал и положил руку на рукоять меча.

– Мы уходим, Чайчай, – сказал он. – Я и Банджо. Мне все это не нравится. Я не против грабежа, я не против воровства, но так поступать нечестно. Банджо! Ты немедленно идешь со мной.

– Что значит «Санта-Хрякуса больше нет»? – повторил Банджо.

Чайчай снова указал на Сьюзен.

– Это она во всем виновата. Хватай ее! – Банджо сделал несколько шагов, но вдруг остановился.

– Наша мама говорила, что девочек обижать нельзя, – проворчал он. – Нельзя дергать за волосы…

Здоровый глаз Чайчая закатился. Собравшиеся вокруг его ног серые пятна уже как будто бурлили, неотступно следуя за убийцей по пятам. Возле Банджо тоже прыгали тени.

«Ищут, – подумала Сьюзен. – Они ищут способ войти».

– Кажется, я тебя раскусила, Чайчай, – как можно мягче сказала она, краем глаза наблюдая за Банджо. – Ты – придурочный мальчишка, которого все боятся, правильно?

– Банджо! – рявкнул Чайчай. – Я же приказал схватить ее…

– Наша мама говорила…

– Вечно хихикающий, вечно суетящийся, – продолжала Сьюзен. – Но даже самые заядлые драчуны не рискуют тебя трогать – ведь ты сразу бросаешься на обидчика и начинаешь кусаться и лягаться как безумный. Ты ребенок, которому все равно: он может швырнуться в кошку камнем, а может сжечь ее заживо.

Она с удовольствием отметила, что во взгляде Чайчая мелькнула злоба.

– Заткнись.

– Готова поспорить, никто не хотел играть с тобой, – не успокаивалась Сьюзен. – У тебя не было друзей. Дети сразу видят таких, как ты, уж они-то в людях разбираются, хотя и не знают правильных слов…

– Я сказал, заткнись! Банджо, хватай ее! – Получилось! Она поняла это по его голосу. Там появилась дрожь, которой раньше не было.

– Маленький мальчик, – говорила она, не спуская глаз с его лица, – который заглядывал куколкам под платья…

– Я этого не делал! – Банджо явно забеспокоился.

– Наша мама говорила…

– К черту вашу маму! – рявкнул Чайчай. Средний Дэйв с глухим звоном достал меч из ножен.

– Что ты сказал о нашей маме? – прошептал он.

«Теперь ему придется следить сразу за троими», – подумала Сьюзен.

– Готова поспорить, никто не играл с тобой, – повторила Сьюзен. – А еще… некоторые твои поступки наверняка скрывали, о них старались не говорить, верно?

Чудовищно огромный мужчина был совсем близко. Она видела, как нерешительность исказила его лицо. Здоровенные кулаки то сжимались, то разжимались, губы шевелились, словно разум этого взрослого младенца сотрясал какой-то чудовищный конфликт.

– Наша… наша мама… наша мама говорила… – Темные пятна пробежали по полу и образовали огромную тень, которая темнела и росла с поразительной скоростью. Вот она уже поднялась над площадкой, приобрела форму…

– Так вы плохо себя вели, маленькие негодники?!

Огромная женщина нависла над мужчинами. В одной ее мясистой ладони был зажат пучок хворостин толщиной с мужскую руку.

Странное существо зарычало.

Средний Дэйв посмотрел на гигантское лицо Ма Белолилий. Каждая пора на ее коже напоминала пещеру. Каждый коричневый зуб был размером с могильный камень.

– Ты позволил ему попасть в беду, а, Дэйви? Не усмотрел, да?

Средний Дэйв попятился.

– Нет, мамочка… нет…

– А ты, Банджо? Опять приставал к девочкам? Ну сейчас я тебе задам!

– Прости, мамочка, мамочка, прости. Не-е-е-е-т, мамочка, прости, прости, прости…

Потом фигура снова повернулась к Среднему Дэйву.

Меч выскользнул из его рук. Лицо словно оплыло.

Средний Дэйв заплакал.

– Нет, мамочка, нет, мамочка, нет…

Он захрипел и упал на пол, схватившись за грудь. А потом исчез.

Чайчай расхохотался.

Сьюзен похлопала его по плечу, а когда он обернулся, изо всех сил врезала ему в челюсть.

Вернее, попыталась, честно попыталась. Но его рука оказалась проворней и схватила Сьюзен за запястье. Оно словно бы оказалось в стальных тисках.

– О нет, – сказал он. – Я так не думаю.

Краем глаза Сьюзен заметила, что Банджо ползет к тому месту, где только что был его брат. Ма Белолилий тоже исчезла.

– Это место проникает в сознание, верно? – спросил Чайчай. – Оно к каждому пытается найти свой подход. Но я всегда ладил со своим внутренним ребенком.

Другой рукой он схватил Сьюзен за волосы и пригнул к полу. Сьюзен закричала.

– Ага, так куда веселее, – прошептал Чайчай.

Но вдруг Сьюзен почувствовала, что его хватка ослабла. Послушался глухой шлепок, словно бифштекс упал на каменный пол, и мимо нее на спине пролетел Чайчай.

– Нельзя дергать девочек за волосы, – проворчал Банджо. – Это плохо.

Чайчай сгруппировался, как акробат, и затормозил у перил площадки.

Поднявшись, он достал из ножен меч. Лезвие было невидимым в ярком свете башни.

– Значит, легенды оказались правдой, – покачал головой он. – Лезвие такое тонкое, что его не видно. Отлично позабавлюсь. – Он взмахнул мечом. – Надо же, какой легкий.

– Ты не посмеешь его использовать. Иначе мой дедушка обязательно придет за тобой, – сказала Сьюзен, делая шаг к нему.

Она заметила, как здоровый глаз Чайчая судорожно дернулся.

– Он приходит за всеми, но я буду готов к встрече с ним.

– Он очень целеустремленный, – предупредила Сьюзен, подходя совсем близко.

– Значит, мы с ним похожи.

– Возможно, господин Чайчай.

Он взмахнул мечом – у нее совсем не было времени на то, чтобы пригнуться.

А потом Чайчай взмахнул мечом еще раз, и снова Сьюзен встретила его удар, гордо подняв голову.

– Здесь этот меч не работает, – пояснила она замершему от изумления Чайчаю. – Его клинок тут не существует. Ведь здесь нет Смерти!

Она влепила ему звонкую пощечину.

– Привет. Я – твоя внутренняя няня!

Больше она не била его, нет, – просто протянула руку, схватила за подбородок и толкнула через перила.

Чайчай крутнулся в ловком сальто. Она даже не поняла, каким образом это у него получилось. Он как будто сумел уцепиться за воздух.

Стремительно рванувшись вперед, Чайчай поймал Сьюзен свободной рукой и утянул за собой в пропасть. Она едва-едва успела ухватиться за перила. Правда, потом она зачастую думала, что перила сами поймали ее.

Покачиваясь на ее руке, Чайчай задумчиво смотрел вверх. Потом он зажал рукоятку меча в зубах, опустил освободившуюся руку к поясу…

Вопрос: «Достаточно ли безумен этот человек, чтобы убить того, кто его держит?» – был задан очень быстро, и ответ на него был получен практически мгновенно. Она дернула ногой и сильно ударила Чайчая по уху.

Ткань рукава затрещала и начала рваться. Чайчай попытался перехватить руку. Она ударила его ногой еще раз, и рукав оторвался. Несколько мгновений наемный убийца держался за пустоту, а на лице его застыло выражение человека, пытавшегося решить сложную задачу. А потом он полетел вниз, становясь все меньше и меньше…

Он упал прямо на сложенную внизу кучу, разбросав детские зубки по всему мраморному полу. Дернулся пару раз…

И исчез.

Ладонь, похожая на гроздь бананов, подняла Сьюзен над перилами.

– Можно попасть в беду, если бить девочек, – предупредил Банджо. – Девочек обижать нельзя.

Раздался щелчок.

Двери распахнулись. Холодный белый туман растекся по полу.

– Наша мама… – сказал Банджо, пытаясь осмыслить все увиденное. – Наша мама была здесь…

– Да, – кивнула Сьюзен.

– Но это была не наша мама, потому что нашу маму похоронили…

– Да.

– Мы видели, как засыпали могилу и все такое.

– Да, – повторила Сьюзен и добавила про себя: «Ты это очень хорошо помнишь».

– А куда ушел Дэйви?

– Э… в другое место, Банджо.

– В хорошее? – неуверенно спросил громила.

Сьюзен с удовольствием воспользовалась возможностью сказать правду или, по крайней мере, не совсем ложь.

– Возможно.

– Лучше, чем здесь?

– Не знаю точно, но многим людям то место нравится.

Банджо посмотрел на нее розовыми поросячьими глазками. На мгновение лицо пятилетнего ребенка стало лицом тридцатипятилетнего мужчины.

– Это хорошо, – сказал он. – Значит, он снова увидит нашу маму.

Но, похоже, такой длинный разговор утомил его. Тело Банджо вдруг обмякло.

– Я хочу домой, – сообщил он.

Она посмотрела на его заляпанное грязью лицо, пожала плечами, достала из кармана носовой платок и поднесла его ко рту Банджо.

– Плюнь, – велела она. Банджо подчинился.

Сьюзен вытерла платком грязь с его лица и вложила тряпочку в огромную ладонь.

– Высморкайся хорошенько, – приказала она, отошла подальше и выждала, пока не стихнет эхо от взрыва. – Оставь платочек себе, – улыбнувшись, произнесла она. – И пожалуйста, заправь рубашку.

– Хорошо, госпожа.

– А теперь спустись вниз и вымети все зубы из круга. Сможешь?

Банджо кивнул.

– Что ты сможешь? – решила проверить Сьюзен.

Банджо сосредоточился.

– Вымести все зубы из круга, госпожа.

– Хорошо. Тогда ступай.

Она проводила его взглядом, потом повернулась к белой двери. Она была уверена, что седьмой замок волшебник не открывал.

Комната за дверью была абсолютно белой, и густой, стелившийся по полу туман приглушал звуки шагов.

В комнате стояла кровать. Огромная, с пологом на четырех столбах, очень старая и пыльная.

Сначала Сьюзен было подумала, что на кровати никого нет, но затем заметила лежавшую в груде подушек фигуру, похожую на сухонькую старушку в домашнем чепце.

Старушка повернула голову и радостно улыбнулась Сьюзен.

– Здравствуй, дорогуша.

Сьюзен не помнила свою бабушку. Мать отца умерла, когда она была совсем маленькой, а со стороны матери… бабушки просто не существовало. Но ей хотелось бы иметь именно такую бабушку.

Вредная и противно реалистичная часть ее разума тут же заявила, что таких бабушек, о которых мечтает она, просто не бывает на свете.

Сьюзен показалось, что до нее донесся детский смех. Потом он прозвучал еще раз. Где-то очень далеко, почти на грани слышимости, играли дети. Звук детского смеха всегда ее успокаивал.

Главное – не слышать, о чем там детишки говорят.

– Нет, – неожиданно сказала Сьюзен.

– Прошу прощения, дорогуша? – не поняла старушка.

– Ты не зубная фея.

О боги, здесь было даже лоскутное одеяло…

– Как это не зубная фея? Она самая, дорогуша.

– Бабушка-бабушка, а почему у тебя такие большие зубки?… Ничего себе, у тебя и шаль есть.

– Я чего-то не понимаю, милая…

– Но вот кресло-качалку ты забыла, – покачала головой Сьюзен. – Кресло-качалка обязательно должно быть.

Сзади что-то хлопнуло, и послышался затихающий скрип. Она не обернулась.

– Если сейчас еще появится котенок, играющий с клубочком, я за себя не отвечаю, – твердо сказала Сьюзен и взяла стоявший рядом с кроватью подсвечник.

Он показался ей достаточно тяжелым.

– Я считаю, что ты ненастоящая, – спокойным голосом продолжала она. – Этот дом не может принадлежать маленькой старушке, укутанной в шаль. Ты появилась из моей головы. Так ты пытаешься защититься. Копаешься в головах людей, чтобы определить, как на них лучше воздействовать.

Она махнула подсвечником, и тот легко прошел сквозь лежавшую на кровати фигуру.

– Видишь? Ненастоящая.

– Как раз я – настоящая, – возразила старушка, меняя очертания. – А вот подсвечник – нет.

Сьюзен посмотрела на кровать.

– Не-а, – усмехнулась она. – Теперь ты выглядишь куда кошмарнее, но я тебя не боюсь. И такой тебя тоже. – Фигура на кровати принимала все новые очертания. – И отцом меня не испугать. О боги. Что, в запасе совсем ничего не осталось? Пауки мне нравятся. Змей я не боюсь. Собаки? Нет. Крысы? Я люблю крыс. Извини, ну вот этим вообще никого не испугаешь!

Она схватила последнее возникшее на кровати существо. И его форма перестала меняться. Существо было похоже на сморщенную обезьянку, но с большими и глубокими глазами, расположенными под густыми, нависающими балконами-бровями. Шерсть была серой и жидкой. Существо попыталось вырваться и тяжело задышало.

– Меня нелегко напугать, – предупредила Сьюзен, – зато очень легко рассердить.

Существо обмякло в ее руке.

– Я… я… – пробормотало оно. Сьюзен решила его отпустить.

– Ты – страшила, правильно?

Когда она разжала пальцы, существо без сил упало на кровать.

– Не просто страшила, – пробормотало оно.

– Что это значит?

– Я – Страшила с большой буквы, – сказал страшила.

Сьюзен только сейчас обратила внимание на его жуткую худобу, на шерсть с проседью, на обтянутые тонкой кожей кости…

– То есть самый первый страшила?

– Я… я помню, когда земля была другой. Лед. Он наступал много раз. А еще… Как вы их называете? – Существо чихнуло. – Суша, большие куски суши… они тоже были другими…

Сьюзен присела на кровать.

– Ты имеешь в виду континенты?

– …Все они были другими. – Черные запавшие глаза смотрели на Сьюзен, а потом существо вдруг вскочило и замахало длинными костлявыми руками. – Я был кромешной тьмой в пещере! Я был тенью среди деревьев! Ты слышала о… первобытном ужасе? Так вот, это тоже был… я! Я был… – Страшила согнулся и закашлялся. – А потом… появился этот… ну, ты знаешь, светлый и яркий… молния, которую можно было носить с собой… горячий, как маленькое солнце…. И не стало больше темноты, остались только тени, а потом появились топоры, топоры в лесу, а потом… а потом…

– И тем не менее страшилы никуда не делись, – пожала плечами Сьюзен. – Они живут и здравствуют.

– Они прячутся под кроватями! Скрываются в буфетах! Но… – Страшила едва отдышался. – Если бы ты видела меня тогда… в старые времена… когда люди спускались в пещеры, чтобы нарисовать сцены охоты… Я был ревом в их головах… и от страха желудки выпадали у них из задниц…