Танцевать под дождём Винокурова Наталья
– По крайней мере, так вся картинка складывается воедино.
– Может быть, ей какой-то части от суммы не хватало, а Дориан добавил?
– Может, конечно, и так, мы этого уже не узнаем наверняка. Но главное, что она выглядит весьма довольной своей покупкой. А перед защитами это самое важное – создать преподу позитивный психологический настрой. В общем, за исход твоего выступления я спокоен. Тут и без таблеток всё будет на мази. О, вот и она идёт. Всё, молчу. Ни пуха, ни пера!
– К чёрту, Мишка!..
Через четыре с половиной часа, защитившись и выслушав защиты других одногруппников, мы сидели в столовой и отмечали полученные «отлично» чёрным чаем с плюшками. Дипломная работа Миши, а в частности её практическая часть, произвела настоящий фурор, впечатлив всех преподавателей и даже некоторых студентов (тех, кто к концу шестого курса начали что-то понимать в психиатрии). Около получаса ему не давали уйти с трибуны, задавали дополнительные вопросы и выслушивали подробные объяснения, но в итоге всё же сжалились и, напомнив, что у него великое будущее в медицине, отпустили. Ко мне же никто особенно не прислушивался: то ли к тому моменту преподаватели уже устали, то ли сами, как и я, ничего не поняли в теме и содержании работы. Получив контрольные два вопроса, я сморозила в ответ какую-то размытую чушь и поскакала обратно на своё место. Всё было позади, наконец-то я стала свободным человеком.
– Ну что, отличница, как ощущения? Держи свои колёса, – Миша со смешком выложил нетронутые таблетки на стол.
– Пока ещё не понимаю. Не верю, наверное, своему счастью. Неужели всё закончилось…
– На самом деле, наши приключения только начинаются. Все эти шесть лет были лишь подготовкой, репетициями, а настоящие трудности нас ждут за пределами стен универа, в реальной жизни. Никто не знает, каким местом эта самая реальная жизнь повернётся к нам завтра, поэтому всегда нужно быть готовым к тому, чтобы мобилизировать все свои знания и силы и успешно пройти её испытания.
– А мне почему-то не кажется, что хоть что-нибудь из изученного здесь мне где-то ещё пригодится. С пациентами – да, но не в реальной жизни.
– Кто знает. Всё же психология и психиатрия – это мощный рычаг управления как одним конкретным человеком, так и всем миром в целом.
– Ну ты и разогнался, мир хочешь завоевать? – я рассмеялась. – Всё это чушь, Миша. Скука и бесполезность. Давай обсудим это через пару лет, тогда и посмотрим, пригодились ли нам наши корочки. Может, к тому моменту мы даже и работать в психиатрии не будем…
– Хорошая идея. По рукам! Кстати, а ты Дориану сообщила уже?
– Нет пока. Думаешь, надо прямо сейчас позвонить?
– Почему бы и нет, он ведь тоже к этому знаменательному событию причастен.
Соглашаясь, я вытащила мобильный и набрала уже знакомый наизусть номер.
– Привет, моя хорошая! Как успехи?
– Привет! Нам с Мишкой поставили по пятёрке, спасибо тебе огромнейшее за твою помощь!
– Замечательно, поздравляю! Скоро это отметим! Кстати, Анют, ты очень вовремя позвонила. Я сейчас стою в торговом центре, покупал себе одежду и совершенно случайно наткнулся на изумительное вечернее платье. У тебя ведь скоро выпускной. Я думаю, оно прекрасно будет на тебе смотреться, ты непременно должна его примерить!
– Ой, даже не знаю…
– Ты уже окончательно освободилась? Можно я отправлю за тобой водителя?
– Да, мы уже закончили, сейчас в столовой чай допиваем.
– Отлично, через полчаса Виктор подъедет к университету и тебе позвонит. До встречи!
Этим вечером я так устала, что на гудящих, тяжёлых ногах еле доплелась до своей квартиры. Покупкой выпускного платья наш поход по магазинам, разумеется, не ограничился: Дориан настоял, чтобы я перед отпуском полностью обновила свой гардероб, и повёл меня на экскурсию по бесчисленному множеству бутиков. Так я узнала его вкус, сдержанный английский, с ноткой строгости, хотя и не менее изысканный. Надо отдать должное не только вкусу, но и глазомеру – он со стопроцентной точностью мог угадать, подходит ли вещь по размеру или фасону. Нежно-розовое обтягивающее вечернее платье смотрелось на мне восхитительно, будто оно было сшито по моей фигуре. Демонстрируя себя в нём со всех сторон, я повернулась перед Дорианом и увидела, как его глаза зажглись яркими, немаскируемыми искрами желания. Он едва заметно закусил нижнюю губу, наверное, чтобы вернуть себя в чувства и не выдать эмоций, а затем с напускным спокойствием признал:
– Анечка, ты в нём великолепна! Тебе самой как, комфортно?
– Да, оно очень красивое! Спасибо тебе большое!
Пока я крутилась в зеркале, рассматривая детали, его блестящие глаза продолжали жадно меня поглощать, скользя по изгибам тела. С непередаваемым расстройством он проследил, как я ушла обратно в примерочную, чтобы переодеться. Мне даже стало его немного жаль, отчасти поэтому я и согласилась продолжить шопинг. По сияющему взгляду я понимала, что больше всего на свете Дориан хотел бы меня раздеть, но вместо этого, магазин за магазином, он продолжал меня одевать. Он умышленно выбирал разные цвета и фасоны, по-своему подчёркивающие фигуру, чтобы по частицам, выхватывая всё новые подробности о моих формах, составить полный обнажённый образ.
Поздним вечером, когда уже стемнело, мы вышли из торгового центра и, наконец, смогли вдохнуть порцию свежего воздуха. Поставив пакеты на скамейку, Дориан позвонил своему водителю и сообщил мне, что тот должен подъехать с минуты на минуту. Я едва стояла на ногах от усталости и хотела было вслед за сумками опуститься на лавочку, но не успела. Обняв меня, Дориан приблизился ко мне и дотронулся губами до моего уха. Его голос заметно сел и звучал глухо, в нём читалась крайняя степень возбуждения:
– Ты сегодня свела меня с ума. У меня из головы не выходит образ тебя в этом платье… Я буду самым счастливым мужчиной в мире, если после выпускного вечера ты позволишь мне ещё раз увидеть тебя в нём. Возможно, мы даже смогли бы потанцевать вместе?.. От одной только мысли об этом я испытываю непреодолимый творческий подъём, – с этими словами он положил руку сзади мне на копчик, чуть выше попы, и посильнее прижал мой таз к себе. Я почувствовала низом живота его эрекцию и моментально залилась краской. У меня загорелись щёки и уши, я инстинктивно отскочила подальше и застыла так, растерянно улыбаясь.
Увидев моё смущение, Дориан смутился сам. Он предложил мне сесть на скамейку и тоже присел рядом. После небольшой паузы он проговорил с иронией к самому себе:
– Даже не знаю, что на меня нашло. Я не помню, чтобы я раньше вёл себя подобным образом. Прости мне эту творческую самодеятельность, этого больше не повторится. Надеюсь, я не обидел тебя.
– Просто очень неожиданно…
– Анюта, ты по-прежнему для меня в первую очередь личность, а только потом уже – потрясающе красивая девушка. Я больше не нарушу без разрешения границы твоей зоны комфорта, можешь быть спокойна.
Он выглядел заметно расстроенным, и мне захотелось как-то подбодрить его, намёками объяснить, что я вовсе не считала его непривлекательным. Без сомнения, он являлся для меня олицетворением эталона мужской красоты, а суть проблемы заключалась в другом: я была девственницей, поэтому всего связанного с интимом на глубоком, неконтролируемом уровне боялась как огня. Дориан, разумеется, об этом не знал, и я пока не чувствовала себя готовой ему признаться.
Чтобы показать, что не сержусь, я подсела к нему чуть ближе, мои коленки едва ощутимо коснулись его бедра, рука легла на гладко выбритую напряжённую скулу. Мягко повернув его голову к себе, я разбавила неловкий момент поцелуем в губы. Он вздрогнул от неожиданности, а когда в следующую секунду осознал, что происходит, повернулся ко мне, обеими руками обхватил моё лицо и перенял инициативу.
Сквозь закрытые глаза я увидела свет от подъехавшего на парковку автомобиля. Остановившись, водитель тут же погасил фары, чтобы не слепить нас, а потом ещё и заглушил мотор. Дориан не обратил на это ни малейшего внимания. Он ещё долго целовал меня, выплёскивая в поцелуй всё те новые чувства, которые сегодня ко мне испытал.
Утром на улице была прекрасная погода. Спустив босые ноги с кровати, я вышла на балкон, прямо в ночной сорочке, подставила лицо нежным лучам солнца и потянулась. Черёмуха, плавно раскачиваясь на лёгком ветерке, наполняла воздух особым трепетным ароматом, пробуждающим поэтические чувства. Я вдруг поняла, как же на самом деле хороша жизнь, и почувствовала необходимость непременно с кем-нибудь этим осознанием поделиться. Взяв сотовый телефон, я решила набрать родителям и похвастаться своими успехами.
Мои родители, вместе с младшей сестрой, жили в небольшом подмосковном городе на юге от Москвы. Возможно, я бы тоже до сих пор жила сейчас с ними, если бы шесть лет назад папа-военный не решил, что пора делать из старшей дочери независимого человека. Посовещавшись с мамой на семейном совете, он пришёл к выводу, что мне обязательно нужно поступать в московский ВУЗ. Он снял мне крохотную однокомнатную квартирку на окраине столицы и волевым пинком выставил отпрыска из отчего дома. Родители всегда почему-то считали меня несамостоятельной личностью, этакой размазнёй, которую постоянно нужно направлять, чтобы она двигалась вперёд – а может на самом деле так и было – и боялись, что из меня не выйдет ничего путного. Первое время я, конечно, страдала от недостатка родительской веры, но потом смирилась, нашла где-то внутри свой собственный твердый стержень и стала ориентироваться на него. Сейчас же, когда жизнь начала заметно налаживаться, во мне проснулась самая настоящая гордость за себя. Управляемая этой плохо скрываемой гордостью, я с возбуждением тараторила в трубку последние новости:
– Привет, пап! Я вчера защитилась, на «отлично», представляешь?!.. Всё прошло супер! У Миши, конечно, тоже пятёрка… Да, кстати, пап, я ещё хотела сказать, что больше не нужно присылать мне деньги за квартиру, я на днях получила свою первую зарплату в клинике, где теперь работаю. Её хватит и чтобы заплатить хозяйке, и на еду, и на одежду… хотя, одежды у меня и так теперь предостаточно, в шкаф не помещается… Думаю, немного денег у меня, к концу месяца, будет оставаться, смогу копить на что-нибудь или вам помочь. А ещё мы скоро летим в Испанию с Мишкой и моим молодым человеком! Почему втроём?.. ну, так получилось, решили, что вместе веселее. Через неделю будет выпускной вечер, я скину вам фотки!.. А у вас как дела, рассказывайте!..
Слушая папину речь, я убеждалась, что дома, изо дня в день, из месяца в месяц, ничего не менялось. Наверное, это хорошо. Как сказал бы Дориан, «Отсутствие новостей – это уже хорошая новость»4. Кстати, о Дориане! Я вдруг вспомнила, что так толком ничего и не узнала о его родителях, о детстве, о том, чем он жил все эти годы до меня. Кажется, он упоминал, что его мать несколько лет назад умерла, но на этой фразе он быстро поменял тему и торопливо увёл разговор в другое русло. Это было на одном из наших первых свиданий, и я почувствовала неуместным задавать дополнительные вопросы, напоминая о трагическом событии. Больше он о своей жизни не распространялся, сама же я тактично не интересовалась, а зря. Должно быть, у него очень интересная биография, насыщенная яркими событиями, которые помогли ему в столь молодом возрасте стать успешным человеком. Я бы очень хотела когда-нибудь послушать его рассказ о себе во всех подробностях…
Как только я сбросила вызов, телефон зазвонил снова, это был Миша:
– Привет, выпускница! Не спишь?
– Нет уже, стою на балконе, вдыхаю запахи весны и свободы.
– Погода сегодня шикарна! Но я не об этом хотел тебе поведать. Я вообще-то планировал тебя пристыдить! Ты вчера так быстро убежала, что забыла в столовой свой халат. Как ты могла с ним так поступить – вы ведь столько пережили вместе!
– Точно! Как-то вылетело из головы, – спохватилась я.
– Ну ничего, к счастью, ваш верный слуга вовремя его заметил, подобрал, отряхнул и провёл ему сеанс реабилитации. Он совсем на тебя не злится и готов вернуться. Когда его завезти?
– Действительно, нужно его сохранить для истории. Когда тебе будет удобно?
– Да хоть прямо сейчас.
– Здорово, давай. Буду ждать!
Я положила телефон на подоконник и задумалась. Мой мозг постепенно просыпался и набирал обороты, оживляя в памяти события вчерашнего вечера. Когда Дориан проводил меня до задней дверцы своего автомобиля, он взглянул мне в глаза одновременно и с лёгкой тоской, немного огорчённо, и с нескрываемой влюблённостью во взоре. Наверное, несмотря на всю эту внешнюю строгость и уверенность, внутри он всё же был очень ранимым человеком, тонко чувствующим, впечатлительным… С особым удовольствием я вспоминала тот самый острый, поначалу напугавший меня момент и ощущала, как мои щёки наливаются румянцем, а в животе начинается порхание бабочек. Мне было приятно осознавать, что, вопреки предположениям Миши, Дориан – психически здоровый мужчина, и он всё же чувствует ко мне самое настоящее, растущее с каждым днём, сексуальное желание. Однако это желание с одной стороны радовало, а с другой – заставляло тревожиться. Я не знала, как вести себя с ним дальше. Самым правильным, наверное, было бы воспользоваться визиткой, на обратной стороне которой он написал мне свой домашний адрес, и после выпускного бала приехать в гости. Позволить ему станцевать со мной этот приватный танец. Но я боялась, трусила, не готова была открыться ему и рассказать о своей девственности – не говоря уж о том, чтобы её потерять.
– Миша, мне нужен твой совет! – открыв дверь, выпалила я, не успев толком пропустить товарища за порог.
– Рад служить, – с улыбкой ответил коллега, вручая мне пакет с халатом. – Сейчас я помою руки, и во всём разберёмся.
– Да, конечно. Тебе чай или кофе?
Через минуту, удобно устроившись у меня на кухне, он шутливо спросил:
– Ну-с, больная, рассказывайте, на что жалуетесь?
Деликатно, опуская ненужные подробности, я пересказала ему ситуацию, которая произошла между нами с Дорианом. Архангельский слушал очень внимательно, я бы сказала взахлёб. На его лице была стандартная, располагающая к себе мина успешного специалиста, едва улыбающаяся, но на самом деле не пропускающая во внешний мир никаких личных эмоций. Пока я говорила, я пыталась понять, присутствует ли у него ревность к Дориану, чтобы, если что, смягчить свой рассказ, но он держал оборону достойно – ни один мускул не дрогнул на его физиономии.
– Что мне теперь делать, Мишка? Как дальше вести себя с ним? – спросила я в завершение своего монолога.
– Прекрасно! – вместо ответа на вопрос, торжественно воскликнул Миша. – Всё, я готов поставить твоему Дориану диагноз! Теперь картинка сходится воедино.
– Какой диагноз? – растерялась я.
– Обсессивно-компульсивное расстройство! – ликующе резюмировал коллега и добавил автоматически. – МКБ-10: F42.5
– С чего ты взял?! Это совсем на него не похоже, он довольно адекватно себя ведёт. И потом, помнишь, ты говорил, что у здорового мужчины…
– Я уверен с точностью до девяноста девяти процентов! – перебил Миша. – Основное свойство больных ОКР – внешнее, я бы сказал, напускное спокойствие, которое иногда спонтанно нарушается резкими неуместными действиями. Такие больные чаще всего заторможены и неактивны, но в голове у них постоянно вьются одни и те же навязчивые мысли, образы или намерения – по-медицински обсессии. Эти мысли доставляют им немало страдания, больные пытаются им сопротивляться, заглушить их с помощью своих действий – компульсий – но редко в этом преуспевают. Если проанализировать личность Дориана, так и получается: большую часть времени он крайне спокоен и рассудителен, но временами резко выкидывает какой-нибудь финт. Добавь сюда постоянное патологическое стремление к перфекционизму и самоконтролю, которое сразу бросается в глаза. Теперь мне стало понятно, чем следует объяснять его безудержное желание творить добро – это и есть ни что иное, как компульсии, которыми он пытается подавить свои навязчивые мысли. А уж какие у него там мысли – пока только одному богу известно, но по масштабам натворённого добра можно предположить, что они не менее глобальны. И это явно не просто привычка часто мыть руки. Аня, я не шучу, беги от него, пока не поздно!
– Мишка, ну что ты нагнетаешь… Я вообще совсем о другом спрашивала, скорее о себе. Я не знаю, как мне поступить.
– Хорошо. Что именно тебя тревожит?
– Мне кажется, я пока не готова к интимной близости, на которую он уже открыто намекает.
– Это твоё полное право. А в чём проблема? Все отношения полов, по сути, и состоят из попыток мужской особи сформировать у женской особи готовность к близости.
– Мне страшно его расстраивать.
– Да, с психически нестабильными личностями надо вести себя аккуратнее, это ты права. Но ты никогда не сможешь предугадать, каков его спусковой механизм, пока он не «выстрелит». Может его, наоборот, твой отказ только порадует, и он втрескается ещё сильнее.
– Я боюсь так рисковать. Мне не хотелось бы повторять свою прошлую ошибку, но и переступать через себя я не хочу. Я запуталась.
– Расскажи, что ты имеешь в виду под прошлой ошибкой?
– Помнишь, я встречалась на втором курсе с мальчиком?
– Да, помню, Пашей его звали, кажется.
– Точно. Мы расстались из-за того, что он хотел секса, а я, наоборот, не хотела никакого интима до свадьбы…
– Это была его инициатива?
– Что именно?
– Расстаться?
– Ну да. Сказал, что устал ждать, что ему нужна более раскрепощённая девушка.
– А ты что?
– А я… Переживала, конечно, но не пыталась его удержать. Наверное, это сильно опустило мою самооценку.
– Видишь, в чём твоя проблема – ты оцениваешь себя не объективно, а исходя из субъективного отношения прошлого партнёра. Это в корне неверно, потому что вы с ним с противоположных сторон смотрели на мир. У него была цель – найти себе сексуальный объект, твоя цель – найти супруга. Это не плохо и не хорошо. Вы просто изначально искали друг в друге разное. Не нашли – расстались, продолжили поиски, тут всё закономерно. Подумай теперь, какая у Дориана может быть цель? Совпадает ли она с твоей? Потому что если нет – то отношения в любом случае обречены, независимо от того, как ты сейчас решишь поступить. С Пашей вы бы тоже расстались, даже при наличии секса. Когда ты поняла бы, что он не собирается на тебе жениться, ты бы кинула его сама. Если сейчас тебе кажется, что ваши с Дорианом цели совпадают – не нужно бояться быть самой собой, действуй так, как говорят чувства.
– Я тебя понимаю, это звучит очень логично. Но как узнать наверняка, какая у другого человека цель?
– Наверняка ты никак не узнаешь. Тем более, опять же, у человека с выраженным психическим расстройством. У него вообще могут быть противоречащие друг другу цели. Или сегодня одна, а завтра другая. С таким человеком у тебя никогда не будет чувства стабильности.
– Мишка, прекрати, наконец уже, меня пугать! Нам же ещё в отпуск лететь всем вместе. Может, настроимся на позитивную волну?
Он пожал плечами:
– Согласен. В любом случае, все ошибаются, может быть и я тоже несу чушь. Жизнь – лучший способ диагностики, она всё либо подтвердит, либо опровергнет. А пока давай-ка займёмся чаем. Я тебе, кстати, пирожных привёз, с ягодками.
Глава 4. Шах и мат
Весь следующий месяц я считала деньки до поездки, маркером вычёркивая на настенном календаре очередное прожитое число. Моё настроение было активным и боевым, душа просила новых открытий, покорения свежих горизонтов. Чемодан – с одеждой, купальниками, косметикой и документами – давно был собран и ждал в коридоре своего часа. Миша, который в июне изредка заезжал со сладостями в гости, каждый раз откалывал по этому поводу какое-нибудь ироничное замечание. Смущённо пожимая плечами, я оставляла его издёвки без комментариев и отправлялась заваривать чай. Да, в чём-то я до сих пор оставалась ребёнком и легко, даже с долей гордости, это признавала.
Отгремел выпускной бал. Получив долгожданные корочки на руки – Миша красную, а я синюю – мы наплясались, наелись и напились в компании студентов с других факультетов и даже некоторых преподавателей. Несколько раз я получала комплименты от сокурсниц, правда, в основном в адрес моего платья. Как оказалось, оно принадлежало к новой, эксклюзивной коллекции какого-то известного модельера, чьё имя я позабыла, едва услышав. Отвечая, что это подарок, а сама я не разбираюсь в моде, я ловила на себе взгляд, в котором ясно читалось желание собеседницы покрутить пальцем у виска. Улыбаясь их гримасам, я делала ещё пару глотков шампанского и шла дальше танцевать.
Перед выпускным я позвонила Дориану и в мягкой форме, не объясняя толком причины, сказала, что пока не смогу приехать к нему в гости. Я попыталась ещё добавить, что, по моему мнению, сейчас слишком рано открывать интимную тему, но на этой фразе он меня перебил мягким: «Анюта, ты не должна оправдываться. Делай так, как будет комфортнее для тебя. Я больше этот вопрос не подниму, заговори со мной сама, когда посчитаешь нужным, если вообще посчитаешь. Я прошу у тебя прощения». В свою очередь извинившись в ответ, я пригласила его приехать к нам на празднование, но он деликатно отказался, сославшись на срочные дела. Видимо, испугался, что снова не сможет себя контролировать при виде меня в этом платье. Щекотливый вопрос был легко и бесконфликтно закрыт. Я поняла, что у Дориана действительно нет намерения найти себе сексуальный объект, а соответственно наши жизненные цели, скорее всего, совпадают. Обрадовавшись, я со спокойной душой готовилась к путешествию. Я подумала даже, что не будет ничего плохого, если в поездке между нами всё же произойдёт секс. По-прежнему, я не чувствовала себя полностью к этому готовой, но мне хотелось поощрить его за понимание и доброту. Накануне вылета я, втайне от Дориана, съездила в торговый центр и купила себе откровенное кружевное бельё, потратив на него большую часть своей зарплаты, а в аптеке рядом с домом – презервативы. Засунув всё это поглубже в чемодан, мы с моей совестью полностью успокоились, накрылись одеялом и сладко уснули.
В день вылета, в семь тридцать утра, меня любезно разбудил Миша:
– Приветствую, путешественница! У меня через четыре часа рейс, вы ведь меня подкинете с вещами в аэропорт? А то там машину задарма оставить негде, вся парковка платная…
– Привет! Да, Дориан подвезёт, наверное, – сонно сказала я. – Я даже не знаю, во сколько мы сами полетим… Сейчас я позвоню ему и всё выясню.
В отличие от меня, Дориан, судя по голосу, уже не спал, но на всякий случай я поинтересовалась:
– Доброе утро, не разбудила?
– Не успела, Анют. Доброе утро. Я тут вовсю занимаюсь работой, заранее раздаю ЦУ, чтобы на отдыхе меня не беспокоили.
– Здорово! А мне только что позвонил Миша, говорит, у него скоро рейс…
– Хорошо, тогда я наберу водителю, и мы выезжаем. Сначала заедем за тобой, а потом за Мишей. Ты сама готова к вылету?
– Да, я уже собралась. «Ещё три недели назад», – добавила я мысленно.
– Тогда целую тебя, мы скоро будем!
Уже через час мы остановились у общежития, где обитал Миша. Для буднего дня, с московскими пробками, мы добрались удивительно быстро. Конечно, тут не было никакого волшебства, только ловкость рук водителя – даже я, не имеющая прав, заметила, как он несколько раз серьёзно нарушил правила дорожного движения, видимо, Дориан попросил его поторопиться. Когда, наконец, мы припарковались, я вздохнула с облегчением – такая быстрая езда заставила меня немного поволноваться, на протяжении практически всей поездки я сидела, вжавшись в спинку кресла. Дориан же был в высшей степени невозмутим. Он спокойно сделал несколько звонков по работе, в том числе распорядился, чтобы секретарь заказала нам билеты на ближайший рейс первого класса.
Резвыми шагами Миша спустился по ступенькам с крыльца и, прежде чем сесть в автомобиль, обошёл его вокруг, с нескрываемым интересом осматривая со всех сторон. Потом, наконец, он вручил водителю свой чемодан, а сам плюхнулся на переднее сиденье. Повернувшись к Дориану, он воскликнул в крайней степени изумления:
– Классный мерс у тебя! Красотища!
– Приятно познакомиться, Дориан Белл, – сдержанно ответил тот, протянув руку.
– А, точно, мы же ещё не знакомы! Вылетело из головы. Миша Архангельский, очень приятно!
– Миш, представляешь, – вклинилась я, – мы к тебе по встречке летели! Кажется, мы нарушили всё, что могли нарушить. Но нас ни разу почему-то не остановили…
– Ещё бы, с такими-то номерами! – Миша поднял вверх большой палец. Я не успела уточнить, что не так с номерами, как Дориан поспешно пояснил:
– Я редко беру это авто, только когда очень сильно куда-то тороплюсь. Например, как сейчас. А все остальные номера у меня самые обычные.
– Все остальные номера?! – переспросил мой коллега. – У тебя не одна машина?..
– Да, у меня их несколько, – не вдаваясь в подробности, будто разговор идёт о чём-то несущественном, ответил Дориан. – Одно время я любил гонять на разных тачках, было интересно, на что каждая из них способна. Сейчас в основном езжу только на одной, а другие простаивают в гараже.
– Это круто! Завидую белой завистью. Мне бы хоть за одну свою выплатить кредит…
Раньше я не замечала, чтобы Миша с кем-то так по-свойски общался. У меня создалось впечатление, что он специально косит под студента-простачка, чтобы вытянуть из Дориана дополнительные подробности. Подтверждая мои догадки, в следующий момент он с напускной наивностью спросил:
– А если не секрет, в какой сфере ты работаешь?
– Финансовый сектор, – ответил Дориан и, после секундного раздумья, спокойно добавил. – Миша, давай сразу начистоту, чтобы между нами не возникло стены непонимания. Я работаю в крупном британском банке. Российское отделение этого банка принадлежит мне, я его основатель, но, по сути, это не является моей заслугой. Конечно, не при дамах будет сказано, но я ничего не добился сам, я просто пришёл на всё готовое. Этот бизнес был основан моим отцом, именно он тридцать лет назад открыл первый офис банка в Ричмонде-на-Темзе, это один из районов Лондона. Я – всего лишь его преемник, и я прекрасно осознаю, что всё имеющееся у меня я получил благодаря моему отцу.
– Здорово! Но всё равно ты сам немало сделал – ты ведь создавал российский бизнес с нуля?
– Да, всё, что у меня было – это раскрученный на родине бренд, оксфордский диплом и начальный капитал. Хотя, это уже немало. С такими исходными данными любой бы справился.
– И всё же, ты же ещё такой молодой, а уже столького достиг… кстати, а сколько тебе лет?
– На самом деле, прошло не так мало времени. Я приехал в Россию в двадцать три, почти сразу после того, как закончил учиться. А сейчас мне тридцать один.
Дориан украдкой покосился на меня, проверяя, не вызвали ли новые подробности у меня разочарования. Я раньше не задавала ему таких вопросов и не знала даже его возраст. Оказывается, между нами было целых девять лет разницы – никогда не подумала бы, таким молодым, бодрым и свежим он всегда выглядел. Впрочем, цифры – будь то его возраст или доход – меня абсолютно не интересовали. Чтобы дать ему понять, что всё в порядке, я чуть плотнее сжала его ладонь, в которой он всё это время держал мою. Едва заметно улыбнувшись в ответ на это, он обратился к вернувшемуся водителю:
– Виктор, мы теперь в Домодедово. Постарайтесь, пожалуйста, ехать ещё немного быстрее.
Попав в здание аэропорта, я растерялась от количества людей, сновавших туда-сюда с чемоданами и без. Миша тоже был немного дезориентирован: некоторое время он водил головой по сторонам, читая информацию на электронных табло, потом, наконец, увидел номер нужного окна и занял своё место в километровой очереди на регистрацию. У стойки, принимающей пассажиров первого класса, очереди не было – Дориан, оставив меня с коллегой, за пару минут оформил нас там и сдал багаж. Издали наблюдая за ним, Миша успел иронично прошептать мне на ухо:
– Учись, студентка! Вот как надо выпытывать подробности. То, что ты не можешь узнать у него уже четыре месяца, я вытянул за четыре минуты!.. Ну, конечно, серьёзный тип. Целеустремлённый, успешный и не понтуется этим. Мне он скорее нравится, чем нет, но диагноз я пока с него не снимаю. Продолжаем наблюдения, – подмигнув мне, он легонько подтолкнул меня вперёд. – Мягкой посадки!
– И тебе, Мишка!
До момента, пока я не увидела самолёт, я совершенно не волновалась. Мы спокойно прошли таможню, прогулялись по магазинам, посидели в кафе, дожидаясь посадки и непринуждённо болтая. Но едва ступив на трап, я вмиг ощутила лёгкое головокружение. В моей груди затрепетало приятное беспокойство, и я погрузилась в странное состояние нереальности. Медленно поднимаясь по ступенькам, я до сих пор до конца не верила, что вскоре мы оторвёмся от земли и будем с огромной скоростью прорезать пространство где-то высоко над облаками. Когда я пыталась представить себе эту картинку, она всё никак не укладывалась у меня в голове. Мне по-прежнему казалось, что всё это – красочный мечтательный сон, что я могу в любое мгновение проснуться, и счастье исчезнет, растворится, рассеется как утренний туман. В какой-то момент идущий сзади Дориан нежно взял меня за руку и спросил поддерживающим голосом:
– Анюта, как ты? Побаиваешься, наверное?
– Да, есть немного.
– Ничего, сейчас мы что-нибудь придумаем.
Усадив меня в просторное кожаное кресло, поближе к иллюминатору, он жестом подозвал стюардессу:
– Будьте любезны, девушка летит в первый раз, принесите ей чего-нибудь покрепче.
– Хорошо. А Вам?
– Яблочного сока.
Уже через полминуты нам принесли два бокала: один с яблочным фрешем, а второй – наполненный незнакомым резко-пахнущим коктейлем тёмно-коричневого цвета. Пить это неизвестное зелье мне не очень хотелось, но ещё меньше хотелось спорить с Дорианом и демонстрировать своё недоверие к его советам. Слушая, как другой бортпроводник непринуждённо рассказывает, буквально на всех языках мира, про технику безопасности, я задержала дыхание и одним залпом опрокинула в себя бурую жидкость. Мгновенье – и мысли уже поплыли куда-то прочь из моей головы, отдаляясь и теряя свою важность, а вместе с ними поплыла и я.
– Не знаю, что это было, но я, по-моему, уже жутко пьяна… – прошептала я, поворачиваясь к Дориану.
– Вот и хорошо, – потягивая сок, спокойно ответил он. – На, закуси конфеткой. Некоторые новые события лучше в первый раз встречать в таком состоянии, чем на трезвую голову. Иначе ты себе навыдумываешь ужасов и будешь бояться через пару месяцев это повторить.
– Через пару месяцев?!
– Ты ведь не думаешь, что это твой первый и последний полёт? Я хотел бы систематически вывозить тебя отдыхать. Если не раз в два месяца, то хотя бы раз в три. С твоим работодателем, думаю, мы в этом вопросе договоримся.
Улыбнувшись в ответ (единственное, на что я к тому моменту была способна), я уставилась в иллюминатор и просидела так в полном отсутствии внутреннего диалога, наблюдая за пейзажами внизу, а позже – за облаками. В моих руках была жестяная баночка с цветными леденцами, которые нам любезно раздали перед взлётом, изредка я откручивала с неё крышку и клала в рот очередную порцию «закуски». Видя, что я успокоилась, Дориан не отвлекал меня и не пытался разговорить. Он отрегулировал спинку своего кресла, откинув её назад, и сначала молча наблюдал за мной, а потом, потеряв бдительность, задремал. Наверное, он рано проснулся и успел устать за утро, занимаясь работой. Я впервые заметила за ним небольшую «слабость», и это меня приятно удивило, ведь раньше он представлялся мне неким механическим роботом, каждое движение которого было чётко выверено и находилось под тотальным контролем процессора-мозга. Я с радостью осознала, что он самый обычный человек, не идеальный, со своими плюсами и минусами. Пусть последние он пока мне не показывал, но однажды обязательно покажет, а я их беспрекословно приму. Волна тепла разлилась у меня в груди, и перед моим внутренним взором поплыл океан нескончаемых картинок нашего совместного светлого будущего.
Выйдя под руку с Дорианом из аэропорта, я поняла, что у меня странным образом выпали из памяти многие подробности, связанные с перелётом. Например, я не могла вспомнить, как застёгивала и расстёгивала ремень безопасности – может быть, за меня это делал Дориан. Я напрочь забыла, что мы кушали и пили, говорили ли мы о чём-то, и даже посещала ли я туалет. Я была немного смущена своей внезапной амнезией, но насыщенный влагой воздух Испании быстро меня отвлёк от тщетных попыток воскресить прошлое.
– Как тут тяжело дышится! – удивилась я. – Совсем не то, что в Москве.
– Ты права, климат, конечно, отличается от московского, – согласился Дориан. – Но ничего, ты быстро привыкнешь, и через две недели тебе не захочется возвращаться. Сейчас нас встретит мой друг, про которого я тебе рассказывал, и подвезёт до отеля. Там ты приляжешь и немного отдохнёшь, а я в это время встречу Мишу, хорошо?
– С удовольствием отдохнула бы пару часиков! А владелец гостиницы лично нас встречает? Ничего себе…
– Да, вот как раз и он. Buenos das!6
– Hola!7
Они радостно пожали друг другу руки и всю дорогу активно обсуждали что-то на испанском, на котором Дориан, судя по всему, говорил так же свободно, как на родном языке. Смуглый мужчина лет сорока пяти, почти полностью седой, изредка поглядывал на меня и одобрительно кивал, слушая неторопливую речь Дориана. Они явно говорили обо мне, но я не понимала ни единого слова, поэтому могла только скромно пожимать плечами и улыбаться в ответ. Уже когда мы понимались в лифте на последний этаж гостиницы, Дориан упомянул вскользь, что рассказывал ему о моей профессии, об успешной защите диплома, и вообще о том, какая я молодец.
– Должен же я был тобой похвастаться, – с иронией к самому себе оправдался он, проводя карточкой по замку пентхауса. – Ты у меня и правда большая умница. Проходи, выбирай себе любую спальню и ложись. Если что-то понадобится, тут в каждой комнате есть телефон. Ты ведь знаешь английский?
– Так себе, но в ближайшее время мне ничего кроме сна не понадобится. Спасибо тебе!
– Хорошо. В любом случае, мой московский номер на связи, – с этими словами, чмокнув меня в щёку, он уехал обратно в аэропорт, а я отправилась на экскурсию по нашему огромному номеру. Я целенаправленно осмотрела все комнаты, не забыв про кухню и прачечную, и была приятно удивлена аккуратностью, чистотой и уютом, которые угадывались во всём, в любой мелочи интерьера. Мне понравились все три спальни, каждая была по-своему восхитительна, украшена в неповторимом стиле, но в итоге, поколебавшись, я остановила свой выбор на последней из них. Она приглянулась мне тем, что оказалась чуть меньше остальных и, к тому же, располагалась дальше всего от входа. После моей маленькой квартирки, кроме которой я в последнее время ничего не видела, я чувствовала себя немного дискомфортно в помещении таких масштабов, и мне по привычке захотелось забиться куда-нибудь в дальний угол, как маленькому дикому зверьку. Улыбнувшись самой себе, я задёрнула шторы, залезла под мягкое покрывало, взбила подушку, и, стоило мне только закрыть глаза, моментально выключилась.
Когда я проснулась, за широким окном отеля было темно, а часы мобильного показывали 2:15. Я удивлённо вскочила на кровати, потёрла глаза, а потом ещё раз посмотрела на экран телефона. Нет, мне это не показалось: я действительно проспала до глубокой ночи, целых одиннадцать часов! По понятной причине спать дальше мне категорически не хотелось, поэтому, переодевшись в свежую одежду, я пошла на поиски Миши и Дориана. Ребята, в отличие от меня, ещё не ложились: они сидели на открытой террасе, любуясь ночным морем, и потягивали минеральную воду из стеклянных бутылочек. На столике между ними стояла шахматная доска, игра была в самом разгаре.
– О, спящая красавица, ну слава Богу! – воскликнул Миша, увидев меня. – А я всё думаю, когда, наконец, она уже проснётся и спасёт меня от очередного шаха и мата! Дориан у нас, как выясняется, гроссмейстер, не иначе!
– Сама не знаю, что на меня нашло. Я же всего один коктейль выпила, не могла так сильно опьянеть…
– У тебя просто акклиматизация, – спокойно ответил Дориан, опрокидывая своим конём Мишиного ферзя. – Нормально, если первые несколько суток ты будешь постоянно спать. Организм адаптируется к новым погодным условиям. Шах.
Дориан играл чёрными фигурами, и их на доске к моему приходу осталось гораздо больше: он уже успел отобрать у Миши двух слонов, ладью и несколько пешек. Потеряв королеву, доктор и вовсе приуныл.
– А ты как долетел? – спросила я у него, садясь рядом.
– Вроде без приключений, хотя самолёт был так себе. Казалось, того и гляди развалится. Ну ничего, все живы и довольны. Мы с Дорианом уже успели немного прогуляться по пляжу и поужинать. Тут шикарно кормят!
– Анют, ты тоже, наверное, голодная. Сейчас я принесу меню, закажем тебе чего-нибудь. Шах и мат, – добавил он между делом, уходя в комнату.
– Ну вот, пожалуйста! Я шестой раз подряд оказался в дураках! – шутливо возмутился Миша и добавил шёпотом. – Он такой странный! Отказался со мной выпить за знакомство. Говорит, что совсем не пьёт, хотя таблетки никакие вроде не принимает, разве что тайком. Вот сидим, как идиоты, минералкой отмечаем начало отпуска.
– А чего тут странного? Может он придерживается здорового образа жизни?.. Я тоже не помню, чтобы он со мной когда-нибудь пил. Постоянно сок себе заказывал.
– Не знаю, по-моему, это нормальному человеку не свойственно, если только он не принимает лекарства и не за рулём. Я подумал, может он в туалете глотает какие-нибудь колёса?
– Мишка, какие колёса, ты что?
– Например, ноотропы, – на полном серьёзе ответил коллега. У него мозг варит ого-го! Я ни разу не смог выиграть.
– Разве такое только от колёс бывает?..
Он не успел ответить, так как в этот момент вернулся Дориан и обратился к Мише в продолжение их разговора:
– Не расстраивайся, я в детстве несколько лет ходил в шахматную школу, у меня был первый разряд. Потом забросил, но навык, как показывает практика, остался.
– Я тоже ходил в шахматный кружок, – машинально поспорил Миша, а потом спохватился и снова надел маску простофили. – Правда, разряд никакой мне так и не дали. Ладно, это всё мелочи, пойду-ка я спать, уже глаза закрываются. Каспаров, спасибо за компанию, было интересно поиграть! До утра!
Оставив нас в одиночестве, он поспешно удалился. Дориан же положил передо мной на столик раскрытое ресторанное меню, а сам встал за моей спиной, наклонившись вперёд, и принялся переводить на русский язык названия блюд. Я как всегда делала вид, что внимательно слушала, на самом же деле пропускала слова мимо ушей и краем глаза любовалась его профилем. В отличие от Миши, Дориан до сих пор не успел, или не захотел, переодеться в неофициальную одежду – он так и остался в строгой белой рубашке, только закатал вверх её рукава, обнажая напряжённые подтянутые мышцы предплечий. От него умопомрачительно пахло уже давно знакомой мне туалетной водой – обволакивающим шипровым ароматом, обожаемым мною до головокружения. В глазах, отражаясь, плескалось ночное море, или по крайней мере мне, влюблённой по самую макушку, так казалось. Наверное, в какой-то момент он заметил, что от меня не было отдачи, что я никак не реагировала на его рассказы о яствах испанской кухни, и тогда, склонившись ниже, он заглянул в моё лицо.
– Дориан, ты великолепный, – ляпнула я, повстречавшись с ним взглядом, и мгновенно залилась краской.
– Ты меня просто плохо знаешь, – отшутился он, но по его интонации я поняла, что мой неожиданный комплимент ему польстил. Его руки сцепились вокруг моей фигуры, и он крепко прижался ко мне сзади. Чувствуя, как поднимается и опускается от вдохов его грудная клетка, я впала в экстатическое состояние, меня даже немного передёрнуло от высшей степени возбуждения. Он прижался щекой к моим взлохмаченным от долгого сна кудрям, а я растроганно запустила руку в его волосы. Когда я начала гладить его по голове, с его губ слетел тихий, короткий стон:
– Ты так приятно это делаешь… – смущённо оправдался он за свою несдержанность. – Пожалуйста, продолжай…
После этих слов я окончательно забыла о голоде. Я мечтала только об одном – чтобы время хотя бы ненадолго замедлило свой ход и позволило нам остаться чуть дольше в тишине и нежности этой заморской ночи.
Глава 5. Королевское хладнокровие
За первую неделю нашего курортного отдыха я вдоволь отоспалась, чего мне не удавалось сделать на протяжении последних шести лет учёбы в университете, а также всласть наплескалась в море и назагоралась, превратившись в смуглую испаночку. Моё лицо, отражавшееся в зеркале, смотрелось свежим и бодрым, я, плюс ко всему прочему, отъёла себе небольшие щёчки, полноценно трёхразово питаясь со шведского стола. Я чувствовала себя прекрасно, напрочь позабыв о стрессах, атаковавших меня в столице, и навсегда распрощавшись с памятью о трудных этапах в жизни, которых за последнее время, как мне казалось, было у меня немало. Учёба, сессии, неудача в личной жизни, больницы, пациенты – всё это стало казаться далёким кошмарным сном, уже не вызывающим ни грамма страха.
К сожалению, в ситуации с Мишей, ради которого мы изначально и затеяли этот отпуск, всё было прямо наоборот. Получив в своё распоряжение гораздо большее количество свободного времени, он тратил его на прочтение книг и статей по психоанализу, которые в огромных объёмах скачивал себе на планшет, пользуясь бесплатным гостиничным вайфаем, а потом самозабвенно читал на пляже и пытался даже мне пересказывать. Разумеется, я отказывалась его слушать и каждый раз переводила тему, но он настойчиво возвращался к своему любимому коньку снова и снова:
– Коллега, а как вы думаете, – однажды спросил он, когда мы лежали у моря в шезлонгах. – Почему ваш благоверный ни разу не ходил с нами на пляж? Чем можно объяснить это его очередное девиантное поведение?
На самом деле, этот вопрос тоже меня интересовал. Дориан никогда не загорал с нами, ни утром, ни вечером, каждый раз говоря, что предпочёл бы лучше остаться в отеле и почитать новости.
Поначалу мы пытались уговорить его к нам присоединиться и буквально силком вытащить под палящее солнце, но все усилия оказались тщетны – мягко, и в то же время неотступно, он настаивал на своём. У меня вообще создалось впечатление, что он не сторонник пляжного отдыха: даже в отпуске он не позволял себе как следует расслабиться, надев шорты со шлёпками, вместо этого он продолжал носить строгие брюки и начищенные до блеска туфли. Я не заметила у него в гардеробе ни одной спортивной футболки, только рубашки всевозможных цветов и лёгкие пиджаки, которых, как выяснилось, он тоже взял с собой несколько. Казалось, что для него подобная форма одежды, да и в целом времяпрепровождения, была обыденной и не приносила какого-либо дискомфорта.
– Откуда же я знаю, – с опозданием ответила я Мише. – Не хочет загорать – пусть сидит в номере, это его дело.
– Но должно же быть этому какое-то адекватное объяснение.
– Хорошо, уговорил. Сейчас я открою тебе одну страшную тайну. На самом деле, Дориан – вампир, и солнечный свет его убивает, – зловеще прошептала я, отшучиваясь, а потом уже на полном серьёзе добавила. – Заканчивай везде искать подвохи. Позволь людям иметь свои особенности и предпочтения.
– Опять ты к мистике обращаешься, любительница сказок!.. Но, думаю, в этот раз ты недалеко ушла от истины. Наверное, у него существует проблема со здоровьем, при которой нежелательно долго находиться под солнечными лучами. Может он боится, что ему голову напечёт, и его расстройство обострится?
– Если таковое у него имеется. Диагноз твой, между прочим, ещё не подтверждён, коллега, – ехидно напомнила я ему. – Да и почему ты не думаешь, что тут всё гораздо проще. Может он не ходит на пляж, потому что не умеет плавать и ему стыдно в этом признаться?
– Конечно, бывает и такое. Однако сама посуди: владелец банка, выпускник Оксфорда, перфекционист, талантливый игрок в шахматы – и не умеет плавать?
– Должны же у него быть какие-то недостатки. А ещё, возможно, он не хочет видеть меня в купальнике, чтобы не возбуждаться и не показывать мне этого, ведь в плавках возбуждение труднее скрыть…
– Окей, твою позицию я понял. Я ещё подумаю, каким боком это можно совместить с его заболеванием, – Миша задумчиво потёр подбородок, всем своим видом показывая, что мои дальнейшие попытки его разубедить он проигнорирует. И я сдалась: промолчав, я выпила сока и перевернулась на спину, подставив вторую половину тела под жаркие волны ультрафиолета.
Кстати, о теле: во мне в последнее время происходили удивительные изменения. Я чувствовала, что я наконец-то смогла избавиться от хронического мышечного напряжения, благодаря этому я распрощалась с физической усталостью, стала активной, гибкой, пластичной. Солнце, море, сон и, самое главное, любовь – эти секретные алхимические ингредиенты, смешанные воедино, оздоравливали меня лучше любых медикаментов. По вечерам мы с Дорианом танцевали на местных пляжных дискотеках, но это были именно танцы в прямом смысле слова, а что касается интима – он держал своё обещание и больше не делал никаких намёков на него. Поначалу меня это радовало, однако чем ближе была дата вылета в Москву, тем чаще я вспоминала про нижнее бельё и презервативы, ждущие своего часа на дне чемодана. Я понимала, что теперь мне самой придётся проявить инициативу в этом вопросе, только вот как это сделать и, что более важно, как решиться это сделать – я пока не знала. Прижимаясь к нему всем своим силуэтом во время танца, я смущалась, краснела, меня бросало в жар, и я впадала в полубессознательное состояние, неспособная вымолвить ни единого слова. С Мишей я эту тему больше не обсуждала, да и вряд ли он посоветовал бы что-то дельное: с каждым днём я улавливала в его словах всё больше неприкрытого стремления к соперничеству с Дорианом. Коллега придирался к каждому его слову и действию, подвергая их открытому высмеиванию или, как он говорил мне, когда мы оставались наедине, практическому психоанализу.
– Дориан, а почему ты постоянно овощи жуёшь? – однажды с дотошным интересом спросил он за обедом. – Ты на диете что ли?
– Нет, диеты я не придерживаюсь. Я просто вегетарианец, – легко отозвался тот, чем, разумеется, вызвал дополнительную бурю эмоций у Миши:
– Вегетарианец?! Совсем мясо не ешь? Давно?
– Совсем, лет десять уже точно.
Вспомнив наши вечера в ресторане, я поняла, что он и правда ни разу не заказывал себе ничего мясного, но я почему-то не придавала этому значения, что, впрочем, вовсе не удивительно – находясь рядом с ним, я самозабвенно витала в облаках и не замечала ничего вокруг.
– Ну ничего себе! – тем временем Миша продолжал психоаналитический прессинг. – Бывает же такое! Это как Гитлер, что ли?
– Интересно, почему ты именно его вспомнил в первую очередь? Среди тех, кто отказывался от мяса, есть и другие известные личности, – Дориан отвечал невозмутимо, наверное, он уже далеко не в первый раз вступал в такую полемику и привык реагировать на провокации спокойно.
– Да так, просто к слову почему-то пришлось. Конечно, я знаю, ещё Лев Толстой, например.
– Тоже не самый лучший вариант, судя по дошедшим до нас рассказам о том, как он обращался со своими женщинами.
– Да, многие вегетарианцы, похоже, любили животных больше, чем людей. Интересно, а ты из каких соображений стал одним из них?
– Я за здоровое питание, мне не хочется употреблять внутрь химию, на которой выращивают скот. Да и в целом, если можно не убивать – то почему бы этого не делать? Я не хотел бы сознательно участвовать в этом.
– А может быть, причина на самом деле лежит глубже? Возможно, у тебя присутствует чрезмерный бессознательный страх собственной смерти, и убитое животное напоминает тебе об этом страхе? – не унимался коллега, при этом с показательным удовольствием вкушая куриную грудку.
– Миш, не забывай, мы не на работе, – вклинилась я. – Пусть бессознательное отдохнёт немного, пока мы в отпуске, ладно?
– Как скажете, дама, – он улыбнулся. – А что это вы свою рыбу не кушаете, расхотелось?
Я действительно отложила вилку после того, как услышала последние слова Дориана. Аппетит у меня моментально пропал. Во-первых, я задумалась над его словами об убийстве, потому что они звучали довольно трезво. Разумеется, мне тоже было жалко животных, отдавших свою и без того короткую жизнь, чтобы попасть к людям на стол, но в большей степени меня потревожило другое: я подумала, что Дориану, выросшему в Европе, где вегетарианство уже давно стало модным течением, наверняка было неприятно смотреть в мою тарелку. И хотя сам он никогда не поднимал со мной этой темы, выглядеть неэстетичной дикаркой в его глазах мне не хотелось.
Повинуясь внезапному импульсу, я пошла к шведскому столу и наложила себе варёной картошки с греческим салатом, чем вызвала задорный смех у Миши и едва сдерживаемую улыбку у Дориана.
– А что, Анна у нас – настоящая жена декабриста, ты разве не знал? – с юмором произнёс мой однокашник. – Пойдёт за своим мужчиной куда угодно. В наш век это большая редкость, не упусти свой шанс, парень!
– Сделаю всё, что в моих силах, – спокойно ответил Дориан, коснувшись моей руки. Он озадаченно посмотрел на меня, в его глазах читался немой вопрос: «Боже, как ты выдержала ежедневное общение с этим типом на протяжении целых шести лет?!» Согласна, когда мы разговаривали втроём, Миша частенько перегибал палку, играя во въедливого раздолбая. Изъясняясь так, будто его уровень айкью был не больше шестидесяти, он, наверное, пытался убедить Дориана, что при нём можно снять свою официальную маску и стать настоящим собой, но Дориан не спешил этого делать. И со мной, и с Мишей, он как всегда был сдержан, демонстрируя королевское хладнокровие, которое, возможно, и являлось его истинным лицом.
В тот же день, когда мы, как всегда без Дориана, отправились загорать на пляж, сокурсник сказал обеспокоенно:
Читать бесплатно другие книги:
