Фактор «ноль» (сборник) Дантек Морис

Коммюнике номер четырнадцать

Любая машина, этимологически и онтологически, это – ловушка, военная хитрость. Секретное оружие.

Любая ловушка – это выбор.

Сделать то или это? Действовать или не действовать? Пойти в этом направлении или в том? Идти вперед или назад? Двигаться или оставаться на месте?

Выбор не всегда очевиден, но сила настоящей ловушки в том, что ее не интересуют такие, в конечном счете, вульгарные соображения. Настоящая ловушка предлагает на выбор два решения, одинаково плохих.

Абсолютная ловушка – это когда машина становится миром.

Момент, в который двойственность превращается в свою ужасную противоположность, не в Единичность, а в Ноль.

Ольга очень любила приводить юных, случайно встретившихся во время городских ночных странствий самочек-мучениц своему мужу. На самом деле, хотя она скрывала это даже от адвоката в течение всего процесса, она пользовалась картами Таро и другими предсказаниями для того, чтобы выбрать дату, место охоты и тип жертвы.

В жизни нужно находить себе цель.

И Ольга использовала эти средства для того, чтобы отбирать и доставлять молодых девушек в логово мужа, ставшего окончательным извращенцем под воздействием ядов моего Брата.

Поскольку я пришел сюда не для свершения акта справедливости, официального или неофициального, а для того, чтобы довести несправедливость до логического конца и свершить ее над самим телом палача-жертвы, невинного-виновного, я предложу Ольге извращенную версию ее гадательной игры.

Абсолютный детерминизм.

Я предложу ей Машину.

Вернее, я предложу ее Машине.

Настоящей Машине-Ловушке, оба выхода из которой в одинаковой степени смертельны.

Игра, стратагема, задумана таким образом, чтобы вы могли выбирать лишь между разными способами проигрыша. Тип некоего казино. Настоящая инверсия какой-нибудь азартной игры. В казино вы играете, чтобы выиграть, но выигрываете, чтобы поиграть.

Следовательно, это машина, убивающая вас, потому что она запрограммирована на такую цель, как в принципе и любая форма жизни.

Красота двойственности, содержащаяся в каждом diabolein[82], этимологически двойное движение и, как следствие, раздвоение, разделение.

Мы с Братом – эксперты бесконечных реверсий, мы – эксперты диалектики. Мы – все то, что разделяет, чтобы сплотить. Вы увидите каким образом, вы увидите, чем каждая машина может потенциально нам служить.

Если делать смертельную ловушку – то уж абсолютную.

Или нечто, максимально к ней приближающееся.

Что такое смертельная ловушка? Я вам уже сказал: ловушка, выходы из которой одинаково плохи.

А что такое абсолютная смертельная ловушка?

Это ловушка, сконструированная по нашему с Братом образу, по образу двух Сукиных Детей, детей толстой матери-проститутки, которая родила нас, того не желая, и уж, конечно, нас не признала.

Что касается нашего образа, я вам говорил, что мы вдвоем составляем единое целое и находимся в центре Небытия. Мы – полное извращение всякого рода Троицы, поэтому двойственность не имеет от нас никаких секретов.

Мы – хозяева Выбора, антипапы Альтернативы.

Поэтому оба выхода из роковой абсолютной ловушки сводятся в действительности к одному и тому же, вернее, к двум противоположным, противопоставленным, словно зеркала, образам.

Смертельная абсолютная ловушка дает возможность сделать выбор между двумя вариантами, привязанными к одному и тому же физическому феномену, ужасающе конкретному, летальному, роковому. Альтернатива образует в конечном счете один-единственный коридор, ведущий к Абсолютному Нулю, туда, где мы начинаем жить.

И убивать.

Это и есть последняя смертельная ловушка.

Перед ней.

Я все ей как следует объяснил. Упомянул обо всех мелочах. Она знает мельчайшие подробности своей смерти.

Она совершенно голая. Погода для начала апреля еще довольно холодная, даже для Канады. Она дрожит, но я вижу, что эта дрожь рефлекторная, связанная со страхом. С вирусной, овладевающей вашим телом физиологией, с которой вы ничего не можете поделать.

Хозяин страха – я.

Страха, который можно прочесть уже в ее взгляде. Она – довольно хорошенькая блондинка, может быть, чуть полноватая. Ее зеленые глаза полны льда, заморозившего ее тело изнутри гораздо сильнее, чем посинела снаружи ее кожа от холодного воздуха.

– Я прошу вас, я сделаю все, что вы захотите.

Вы уже видели, как Дьявол улыбается?

Нет, конечно, потому что в противном случае вы бы уже не смогли об этом никому рассказать.

Я подарил ей улыбку:

– В этом нет ни малейших сомнений, моя дорогая Ольга, вы очень точно будете делать то, что я хочу, сами увидите. Потому что все уже запрограммировано. На самом деле вы будете делать то, что захочет она.

И я очень спокойным жестом показываю на машину, ждущую ее под мягким весенним солнцем.

Она плачет, ее тело передергивают непроизвольные судороги, руки, завязанные за спиной, нервно сжимаются.

– Я прошу вас, пощадите, не делайте этого.

Я без ненужной грубости веду ее к месту пытки. Я все устроил должным образом.

Она повторяет «нет, нет, нет, я-вас-прошу, нет, нет, нет».

Я нахожу, что для человека, так много общавшегося с прессой в тюремной камере, ее словарный запас несколько ограничен. Но сегодня день ее удачи, и я не буду еще больше ее ограничивать.

«Я сделаю все, что вы хотите, нет-нет-нет, я сделаю все, что вы хотите, нет-нет-нет, я вас прошу…»

В конце концов это становится утомительным – так монотонно! А я ведь объяснил ей все до мельчайших подробностей.

Я достаю из кожаного футляра очень острый хозяйственный нож: углеродная сталь с добавлением вольфрамового титана. Он способен разрезать бетонный блок, как лыжный ботинок или банальный кусок мяса. Лучше представьте себе, как он режет кусок мяса. Я играю лезвием перед ее глазами, которые, как загипнотизированные, пристально смотрят на сверкающий металл.

– Не усложняйте мне задачу, Ольга, я не хочу очутиться перед тягостной необходимостью отрезать вам сиськи в качестве ободрения.

Она испускает негромкий звериный крик, опускает плечи и отчаянно рыдает.

Я сказал ей это из моей территории Абсолютного Нуля, из нашего ультрахолодного мира. Она сразу поняла, что я ограничился изложением фактов, всего лишь фактов.

Голых фактов.

Я уверен, что вы тоже, в свою очередь, начинаете дрожать.

Несмотря на то что вы не знаете точно отчего, в то время как она полностью в курсе происходящего.

Вы тоже скоро все поймете.

Очевидно, вы будете дрожать так же, как она.

Коммюнике номер пятнадцать

Ловушка, естественно, двойственна, друзья-читатели. В каком-то смысле можно сказать, что она создана из выбора между огнем и водой.

Это несколько упрощенное видение вещей, не стремящееся в действительности к своему совершенству, Пигмалионом которого я являюсь.

Говоря более точно, выбор заключается между водой огня и огнем воды, а если стать ближе к вашему материалистическому словарю, между жидкостью-огнем и огнем-жидкостью.

Что бы она ни выбрала, она, конечно, умрет, но умрет она совершенно противоположными способами, с абсолютно одинаковым принципом действия!

И естественно, она это знает, потому что она знает все.

Поэтому Ольга настолько сильно боится, и она, несомненно, готова скорее дать отрезать себе грудь, чем вынести такое.

Но этого выбора нет. Это не выбор, это побуждающий стимул, он не входит в состав камеры номер тринадцать, он не входит в состав ловушки, он не входит в состав машины. Машины, деталью которой она является, частью, винтиком, простым механизмом среди многих прочих.

Механизмом, соединенным с множеством других механизмов, хотя никакой конкретной цепи тут нет. Чистая физика Невидимого.

Физика Сукиного Сына, физика, которой я могу свободно манипулировать.

Полная противоположность играм с гаданием, полная противоположность картам Таро.

Там случай приводил к рабству и смерти, здесь – абсолютный детерминизм, который посредством смерти превратит миг рабства в свободу.

Никто не сможет оспорить красоту этого изобретения.

Сейчас она кричит, но ее крики утихнут сами по себе, от истощения сил.

Потом они возобновятся. Невзирая на истощение сил, невзирая на усталость.

Они возобновятся и уже не прекратятся.

Вы по-прежнему подключены к www.welcometohell.world?

Итак, расскажем в деталях о ловушке, расскажем в деталях о каждом ее механизме, начнем с главной части машины – с жертвы.

На этом этапе у жертвы уже нет имени. Она просто превратилась в центральное устройство машины. Она – функция, объединенная с другими функциями, вернее, функция, дополняющая другие функции в качестве центрального устройства. Она является также telos[83] маленького заводика смерти, который я открыл здесь, посреди лесов Северного Квебека, последним устройством, основной частью, неотъемлемой деталью процесса, окончательным программированием, главным механизмом. Ее, в принципе, можно назвать любым из этих имен.

Она плачет и иногда испускает долгий вопль, взывающий о помощи, хотя охватывающая ее усталость делает ее голос от вопля к воплю все слабее.

Камера установлена прямо над ней.

Что же мы, все вместе, видим? Лицо женщины обращено к объективу. На переднем плане находятся две ее руки, дрожащие и ощупывающие систему труб, промышленных кранов, рукояток, разнообразных втулок. Особенно осторожно ее пальцы касаются одного большого рычага и дрожат при этом еще сильнее.

Ее окружает грязная окислившаяся белизна металлического цилиндра, свет в который падает сверху, через крошечное зарешеченное слуховое окошечко, где я установил цифровую видеокамеру.

Таким образом, чтобы увидеть немного света, центральная часть должна тянуться вверх и поднимать голову в направлении объектива камеры. Таким образом, она должна поднимать глаза к вам, друзья-читатели. Она вас не увидит, хотя будет на вас смотреть. Вам, чтобы ее увидеть, даже не придется смотреть на нее.

И совершенно не придется слушать, чтобы услышать.

Боюсь, что я повторяюсь, пусть так. Я – всего лишь младший брат Дьявола, я – его усиленный реверс, перемещенный в этот мир, в это тело, я – единичный индивидуум.

Я тоже переворачиваю все, особенно порядок, установленный моим Братом, потому что он имеет право на отдых, он имеет право на то, чтобы кто-то занялся людьми вместо него.

И вот первая инверсия, первая основная тенденция: наказывать сильнее менее виновных, быть к второстепенным преступникам-жертвам более жестоким, чем к большим мастерам, которыми, в любом случае, в надлежащее время займется мой Брат.

Первое усиление: людскому зверству я противопоставляю ледяную механику, на грубость и жестокость я отвечаю расчетом и детерминизмом физических законов.

Именно это и переживает сейчас наша героиня.

Поскольку, как я вам уже сказал, я ей абсолютно все объяснил, не утаив ни одной детали.

На этот раз, друзья-читатели, друзья-зрители Интернета, событие знает про себя больше, чем те специалисты-аналитики, которые попытаются восстановить его ход, или те, кто будет наблюдать за ним в прямом эфире.

Она дарила обманчивые мечты о свободе своим жертвам, которые оказывались в тюрьме ее мужа.

Я ей не оставляю ни одной мечты, я ограничился тем, что заставил ее прочесть список, уничтожающий любую мечту, список, делающий из вас мертвеца еще до смерти.

Список.

Список ее совершенно реальных свобод.

Список явлений, которые непростительно последуют одно за другим.

Она, в свою очередь, превращается в процесс. Она – всего лишь процесс. Список послужил программой, машина сделает остальное: она очень скоро станет похожей на саму машину, она очень скоро с полной отдачей заработает в качестве ее основной части, она очень скоро экспериментально подтвердит перед вами незыблемые законы физического мира.

За первой инверсией-усилением идет вторая.

Первое: она не оставляла никакого выбора, кроме иллюзии свободы, жертвам своего мужа.

В машине же центральное устройство, вы сами заметили, совершенно свободно в своих движениях. Его совершенно ничто, никоим образом, не стесняет. Наоборот, именно свобода ее и убьет, и она в самой глубине своего естества знает это. У нее по-прежнему останется выбор между двумя вариантами, но без всяких иллюзий относительно их последствий.

Второе: это – завершение работы моей ловушки. Она умрет в любом случае, она об этом знает, она должна будет выбрать, как я вам уже говорил, друзья-читатели, между огнем воды и водой огня.

По этой причине она сейчас умоляет, поэтому просьбы о помощи, стук в стальные стенки цилиндра и беспомощные яростные крики уступили место слезам и отчаянным рыданиям.

Следите внимательно за тем, что происходит в самой нижней части цилиндра, там, где центральное устройство словно привинчено к металлическому полу. Следите за этой, отчасти фиолетовой, клейкой массой, которая появляется из отверстия, расположенного в основании цилиндра, за массой, которой ее ноги инстинктивно стараются не касаться. Масса льется со скоростью, позволяющей за несколько секунд покрыть весь пол и лишить ноги возможности избежать соприкосновения с ней.

Но она свободна в своих движениях в том мире, который я для нее сконструировал. Я ее не связывал и не бил, как делал ее муж со своими жертвами, поэтому она вытягивается вверх, вдоль труб, настолько высоко, насколько это возможно.

На этом свете я ограничиваюсь оживлением изобретательских технических способностей, в области которых мы с Братом – патентованные эксперты.

Вот теперь вы лучше видите: пол залит полностью, жидкость неумолимо поднимается, закрывая стенки и ноги центрального устройства.

Да. Это жидкость.

Это жидкость, и она жирная.

Это жидкость, и она спокойно, в размеренном ритме, заполняет резервуар, в котором центральное устройство бьется, испуская слабые, приглушенные физическими усилиями крики.

Вы видите ее лицо в центре экрана, оно смотрит на вас, оно умоляет вас, оно безмолвно обращается к вам всем, то есть ко мне.

Я ничем не могу ей помочь. Я сконструировал ей мир, но я в нем больше не хозяин. Этот мир, как любая машина, сам стал своим единственным хозяином, точно так же, как она случайно выбирала жертвы и теряла власть над ними, как только они оказывались в семейном убежище, в мире ее мужа.

Вы, друзья-читатели, друзья этого мира, вы никогда не были способны сделать что бы то ни было ни для себя, ни для других. На вас ей уж точно рассчитывать не приходится.

Она свободна. Следовательно, одинока.

Да, конечно, я бросаю время от времени взгляд на контрольный экран, убеждаясь в том, что все идет так, как задумано, без всяких механических проблем, но я точно знаю, что вы не можете оторвать глаз от экрана. Эти кадры будут преследовать вас до конца ваших дней, и поэтому вы любой ценой хотите их увидеть. Я уже знаю, что в средствах массовой информации сообщается о появлении чрезвычайно сильной зависимости от видеокоммюнике, которые я выкладываю в Интернет. Мужчины, женщины, дети больше не спят, не едят, не выходят из дому, они навсегда подключены к миру, который я создал внутри мира.

Следуйте их примеру, присоединяйтесь к общине Мира Князя сего, подключайтесь к www.welcometohell.world.

Коммюнике номер шестнадцать

Так и есть, час спасительной свободы приближается, друзья-читатели, дорогие мои товарищи по черной зоне Сети. Центральное устройство находится в необходимом и достаточном состоянии для выбора, в полном понимании происходящего, и обладает всей необходимой свободой. Понимание появилось в результате частых посещений моего Брата, а свободу предоставил ей я – в награду.

Ах, друзья-читатели, посмотрите же на лицо устройства, окруженное фиолетовой, с пурпурными и оранжевыми отсветами жидкостью.

Жидкость достигла уже ее шеи. Она продолжает прибывать. Центральная часть «Ольга» поднимает голову как можно выше, она тянется к верхней части цилиндра, цепляется за толстые трубы, пытается прижаться губами к крошечному окошечку вверху емкости. Мы можем пересчитать оставшиеся у нее во рту зубы, облачко тумана затемняет объектив камеры. Она очень жадно вдыхает воздух, словно надеется таким образом вырваться из цилиндра. Она действительно делает все, что в ее силах, чтобы убежать из этого мира.

Но вырваться из этого мира можно, только обретя последнюю из свобод.

Посмотрите внимательно, друзья-читатели, какое отчаяние выражают глаза центрального устройства. Жидкость дошла уже до основания его подбородка и ушей.

Эта жидкость, в которую она скоро погрузится, эта жидкость переменчивого цвета. Это вязкая жидкость, теперь вы ее видите отчетливо, вы различаете ее особенности, текстуру, свойства, вы почти можете почувствовать ее характерный запах.

Да.

Конечно.

Бензин.

Центральное устройство достойно самого лучшего. «Ультрамар октан сюпрем 90».

В эту минуту свободный выбор устройства «Ольга» осуществится. В эту минуту центральная часть машины просит низким, надтреснутым, далеким голосом: помогите мне, я вас прошу, помогите мне, остановите это.

Но кто же может ей помочь? Кто может остановить мир?

Ни вы, ни я, друзья-читатели, друзья-зрители Интернета.

Она одна сможет себе помочь.

Помочь себе сделать выбор.

Сделать выбор между двумя страшными смертями, каждая из которых служит зеркалом для другой.

Я надеюсь, что центральное устройство ценит внутреннюю красоту Ловушки, которую я назвал «свобода».

Поскольку, пока резервуар наполняется и грозит утопить наше центральное устройство, вы по-прежнему не представляете, что же находится вокруг ловушки, вне машины, за этим миром.

Резервуар, металлический цилиндр, в котором поток бензина, поднимаясь снизу вверх, пропитывает центральное устройство, это всего лишь конечный этап совершенно детерминистской системы зубчатых передач, ведущий к альтернативе «ВКЛ/ВЫКЛ», к этой бесконечной свободе, которую вам предоставляет любая машина.

Устройство «Ольга» уже знает все, что я вам сейчас объясню, оно знает обо всем, что с ним произойдет.

В этом секрет всей техничности Зла. Я не таю никаких сюрпризов. Я ведь не для собственного удовольствия работаю.

Я – профессионал.

Я – педагог.

По этой причине машина столь совершенна, ведь в ней используются лишь технологии, существовавшие еще в Средневековье. Техника – всего лишь способ, особенно для нас, ее хозяев, особенно для нас, умеющих сделать ее хозяином всего.

Устройство «Ольга» прекрасно знает, что у него есть способ остановить поток бензина и не утонуть.

Это большой рычаг, вокруг которого столько раз трепетали ее пальцы.

Он соединен с клапаном, открывающим подъемный затвор, расположенный в нижней части цилиндра и позволяющий бензину вытекать наружу. Да. Наружу из машины.

Но рычаг можно использовать только после того, как уровень жидкости достигнет своего максимума, я сконструировал его таким образом, чтобы он работал single-action remote, то есть, приведя его в действие, вернуть его затем в исходное положение невозможно, и, опустив его, вы перекрываете трубу, по которой поступает бензин. Я парень осторожный и не мог допустить, чтобы Ольгу терзало искушение прервать эксперимент в самом его начале. Итак, она сможет прервать опыт только в конце. Который явится для нее новым началом.

Я только что разделил экран на две части. Внутри/Снаружи. Рассмотрите внимательно на правой стороне экрана, где и как установлен резервуар: куб из бревен служит ему основанием, старая яма для дров укреплена прочными подпорками, а свободное пространство в середине заполнено высокой пирамидой хвороста.

Да, это костер. Но он не зажжен.

Он загорится лишь тогда, когда устройство «Ольга», пользуясь своей свободой, сделает выбор и откроет подъемный затвор, который позволит бензину вытечь на хворост, бревна и подпорки.

И на огоньки, которые я расставил по периметру ямы, на светлячков, ожидающих жидкого ада.

Так и есть, лицо устройства «Ольга» поглотила вязкая жидкость, оно почти исчезло. Остались только пара выпученных глаз и губы, которые, шевелясь, выпускают длинные гирлянды ноздреватых пузырей.

Она немного похожа на рыбу, попавшую в разлившееся по морю нефтяное пятно, надо бы не забыть послать ей на помощь отряд Гринписа.

Глаза помутнели, пузыри вырываются изо рта резкими толчками и долгие секунды плавают на поверхности жидкости в виде пенных сфер.

Она свободна.

Ее руки хватаются за рычаг. Чувствуется, что она колеблется, но пузырей становится все больше и больше.

Вот.

Он происходит, этот освободительный акт: две руки вцепились в рычаг и яростно потянули его вниз.

Какой-то рев, усиленный отхаркиванием, плевками, рвотой, занял все звуковое пространство.

Ее лицо покрыто вязкой, темной коркой, струйки фиолетовой пены текут изо рта, волосы превратились в клейкую, жирную, пористую массу.

Уровень бензина понижается с той же скоростью, с которой он повышался.

Она свободна, она еще более свободна, она все более и более свободна.

Теперь она свободна в своем ожидании.

Она свободна в ожидании другой стороны свободы, стороны ее уничтожения самой себя.

Свобода – самая хрупкая вещь на свете. Устройство «Ольга» познает это на практике: простая ручка «ВКЛ/ ВЫКЛ», и свобода свелась к свободе ожидания.

Помещая ее в цилиндр, я ей все тщательно объяснил. В списке был план, она знала все о своем выборе, она знала все о своей новой свободе, она знала все о мире, который я создал для нее.

Окружающие конструкцию огоньки – это просто кубы с древесным углем, раскаленным докрасна на установленной поблизости жаровне. Я разместил их так, чтобы струя бензина из резервуара не попадала прямо на них.

Реакция пламени была бы слишком резкой, огонь стремительно взметнулся бы к своему источнику, к цилиндру, и заставил бы все заполыхать в одном разрушительном взрыве.

Совсем не так запланирован процесс, в котором наше центральное устройство «Ольга» является основной деталью.

Теперь главное – дать ей вкусить обретенную свободу.

Зная, что рано или поздно струя или даже капля бензина попадет на уголь, немедленно воспламенив практически весь костер.

Но не ведая ни когда, ни как именно роковое возгорание произойдет. Здесь все – механика, определенность, расчет, непредсказуемость.

Подъемный затвор уже герметически закрыт, так же как и труба, из которой текло горючее. Емкость отделена от того, что было его содержимым.

Но внутренние стенки цилиндра еще покрыты большими маслянистыми пятнами, так же как и обнаженное тело устройства «Ольга».

Вот что я ей объяснил со всей надлежащей точностью: жар будет нарастать, сначала постепенно, потом все быстрее и быстрее. Это элементарная термодинамика. Цилиндр превратится в печку. Нижняя часть цилиндра очень скоро нагреется, единственная опора для ног станет раскаленной железной плитой, иными словами – поверхностью чистой боли. Пальцы ног почернеют, пятки быстро превратятся в языки пламени, ногти расплавятся, кожа изгиба стопы превратится в пепел. В конце концов, в результате повышения температуры, загорятся внутренние стенки резервуара и кожные покровы устройства «Ольга». Она поджарится, как лакированная утка, волосы вспыхнут, кожа потрескается, словно жирный пластик, даже рот, некогда самый важный ее жизненный орган, воспламенится. Устройство «Ольга» очень быстро испечется снаружи, гораздо медленнее – изнутри. Она останется в сознании довольно долгое время, достаточно долгое для того, чтобы понять, что ее дыхательные пути сантиметр за сантиметром обугливаются, а то, что она выплевывает, – это кусочки ее самой.

И это будет лишь начало конца.

Скорее это будет начало без конца.

Начало ее вопля. Ее вопля, родившегося в пламени, зажженном ею самой, вопля, который будет продолжаться вечность. Вечность пыток в бескрайних лагерях-машинах, находящихся, за редчайшим исключением времени каникул, в ведении моего Брата.

Этот вопль станет длинным коридором отрицания, «НЕЕЕТ», напрасно брошенным в незыблемое лицо Космоса и его законов.

Тех самых, которые я посвятил в инструменты непростительного наказания. Посмотрите на нее, на устройство «Ольга»: ее лицо обращено к небу, которое она едва видит сквозь крошечное зарешеченное отверстие, к небу, образованному из объектива моей мини-камеры, то есть из вас всех.

Она ждет точно так же, как ждете вы. Она ждет, когда костер, чью воспламеняющую силу она высвободила, загорится. Вы узнаете об этом гораздо раньше ее, и сделать вы ничего не сможете.

Она узнает об этом гораздо позже вас, и сделать она сможет всего одну вещь, но совершенно свободно.

Она сможет бесконечно кричать, безумно сожалея о том, что не выбрала другой предложенный мной вариант.

Следите внимательно за картинкой, показывающей цилиндр изнутри: она ждет, когда свобода, которую я ей приготовил, эта великолепная машина, созданная по размеру, начнет действовать. Она ждет, привалившись к металлической стенке, издавая невнятные звуки, прерываемые рыданиями и икотой тревожных приступов удушья. Она ждет, слившаяся отныне воедино с машиной-для-выбора, ждет, когда ее запекут, как лакированную утку в духовке кухонной плиты.

Она ждет.

Как и вы.

Вы ждете, я знаю. Вы не отключились. И правильно сделали. Вы не будете разочарованы.

Не забывайте, вы подключены к www.welcometohell.world.

7. Заключить в тюрьму/Осветить