Гнездо Феникса Платов Антон

1

На планете было темно.

Здесь, на границе Лесного Пояса, тьма не была абсолютной. Если выключить в рубке свет, то сквозь незадернутые обзорные экраны можно было различить стволы последних деревьев. Но эта полупрозрачная тьма была тяжелой, и сразу было понятно, что прямые лучи солнца не пронзали ее никогда…

Сумерки были странным и страшным миром. Возможно, самым странным из миров, открытых и освоенных человечеством за последние полторы сотни лет. Сумерки упоминались во всех астрономических энциклопедиях как планета с самой низкой скоростью вращения вокруг своей оси. В результате сумасшедшей выходки природы, обусловленной, вероятно, некими космогоническими законами, период обращения вокруг собственной оси у Сумерек был равен периоду обращения вокруг своего Солнца. Сумерки и их звезда образовывали такую же «заколдованную» систему, как Земля-Первая и ее естественный спутник – Луна. Вращаясь вокруг своего Солнца, Сумерки всегда оставались повернуты к нему одной и той же стороной.

Это наградило планету двумя дополнительными полюсами: помимо «классических» – Северного и Южного, отмечающих ось вращения планеты, Сумерки имели еще и Полюс Света – точку, где палящее Солнце всегда висело в зените, и Полюс Тьмы, где царила вечная ночь, а Солнце всегда было точно под ногами – в надире. Планета была похожа на два составленные вместе полушария, словно бы созданные разными богами: Восточное, где на камнях плавился алюминий, и Западное, скованное колоссальным ледником. И лишь тоненьким трехсоткилометровым ободком шла между двумя полушариями полоса Сумерек, где имелось даже подобие дня и ночи, и где, как это ни странно, смогла возникнуть и даже развиться до высших форм жизнь.

Именно эта полоса, давшая имя планете, и привлекла сюда людей – воздухом, по составу близким к оптимальному; средней температурой чуть выше ноля по Цельсию и, главное, уникальными месторождениями редких элементов. Впрочем, месторождения эти разрабатывались сейчас едва ли вполсилы: на самих Сумерках продукт их знаменитых копей находил мало спроса (здесь не было очень крупного производства), а доставленный в другие миры, этот продукт оказывался не настолько дешев, чтобы породить настоящую «золотую лихорадку».

…Андрей присел у окна кают-компании, слушая, как потрескивает, остывая, планетарный движок. Свет был приглушен, и в черноте окна неясными силуэтами проступали изгибы деревьев: этот бок корабля оказался обращен к лесу. Он так решил, еще выходя из прыжка вблизи планеты: никаких портовых гостиниц. Благо в этом мире еще достаточно диких мест. Ему очень не хотелось ни с кем разговаривать, да и страшновато было бросать корабль с грузом на сокрытом вечными сумерками полудиком космодроме этого затерянного в Галактике мира. А хотелось побыть одному; приготовить себе вкусной еды, посидеть у костра, выпить водки и подумать о том, во что вляпался.

Перелет был тяжелым. От Земли-Первой Сумерки отделяло больше половины диаметра Галактики. Восемнадцать прыжков. Андрей устал, но чувствовал, что гораздо больше усталости его гнетет мысль о том, что (впервые в жизни!) он работает не по собственной воле. Странное было у него настроение: не было ни злобы, ни обиды, но висела какая-то тяжесть на душе. И в то же время где-то очень глубоко внутри постоянно тренькал звоночек: новое, что-то совсем новое вошло в его жизнь. Он поддался этому настроению, еще подходя к планете, и, «свалившись» на один из второстепенных ее космодромов (смешная лексика бывалых пилотов, которая уже несколько лет как въелась ему в печенки, – «свалиться», «перевалиться»…), потратил лишь час на регистрацию и поход в магазин, после чего снова стартовал, чтобы уйти в это дикое место на западной опушке Лесного Пояса.

…Андрей усмехнулся, вспомнив этот симпатичный магазинчик – маленькую продуктовую лавку для хорошо обеспеченных людей, которым не нравится стандартный автоматизированный комфорт супермаркетов и огромный, но неизменный до отупения, выбор правительственных линий доставки. Консервы и замороженные продукты надоели ему за полторы недели перелета, и он зашел сюда, чтобы купить чего-нибудь свежего на ужин.

Лавка была обставлена в колониальном стиле: белые (под штукатурку) стены, деревянный прилавок, высушенные головы каких-то местных чудовищ над дверью.

Продавец, юноша лет девятнадцати, подскочил к нему, едва Андрей закрыл за собой дверь.

– Здравствуйте, сударь, здравствуйте! Что вам угодно?

– Мясо, – сказал Андрей. – Свежее, максимально близкое к земным млекопитающим. Что-нибудь получше.

Продавец заулыбался, поняв, что покупатель платежеспособен.

– Пожалуйста, сударь, филе кашгарота. Это лучшее, что вы можете найти на Сумерках. Охотники доставили зверя только сегодня утром, буквально час назад мы его разделали. Похоже, вы впервые в нашем мире… («Каналья!» – подумал Андрей.) Уверяю вас, это стоит попробовать! Вы будете потом рассказывать своим друзьям и… – хи-хи – подружкам, что ели самого кашгарота! Он экзотичен, и в то же время индексы белков и аминокислот настолько близки к…

– Хорошо-хорошо, – поспешил согласиться Андрей. – Покажите мне этого вашего… кашагрота.

– Всего?! – изумился продавец.

– Ну, хотя бы филе, которое вы мне сватаете.

– Конечно, конечно, – продавец снова заулыбался, метнулся к холодильнику, достал поднос с аккуратно разложенными на нем кусками бледно-розового, с каким-то сиреневым оттенком, очень нежного на вид мяса.

– Прошу вас.

– Это что, вырезка из ноги – ну, или как там у него конечности называются?

Похоже, продавец оскорбился:

– Сударь, у кашгарота нет конечностей. Это филе из…

– Хорошо, – Андрей снова прервал юношу: почему-то ему не очень хотелось узнать, из какой части этого зверя сделана вырезка. – Сколько стоит?

– Восемнадцать рублей килограмм. Уверяю вас, вы не найдете дешевле, при том что кашгарот свежайший, сегодняшней охоты.

– ОК. А сколько стоит кило синтетики?

– Говядина – рупь двадцать, свинина – рупь восемьдесят, – явно разочарованно ответил продавец.

Андрей вздохнул.

– Ну ладно. Дайте мне этого вашего… зверя… кусочек с полкило. А еще овощей каких-нибудь…

Филе кашгарота, или как его там, лежало сейчас в холодильнике на камбузе, утеснившемся между рубкой и кают-компанией. Андрей снова усмехнулся, встал, включил полный свет (незачем этому сумеречному лесу протягивать свои ветви-щупальца в его корабль, в его дом) – окно сразу потеряло прозрачность, стало черным пятном на серой керамической стене, – и пошел вниз, к тамбуру.

Ему всегда нравился этот звук – едва слышное шипение гидропривода внешнего люка, неизбежно предваряющее встречу с новым миром. Быть может, у других пилотов это воспоминание со временем стирается, но Андрей – пока, по крайней мере – очень хорошо помнил, как семь лет назад впервые в жизни сам провел этот корабль к иному миру и точно так же, как и сейчас, стоял перед внешним люком. Раздалось шипение гидропривода, вслед за которым отодвинулся люк, и он ступил на трап – под темно-сизое, с синим оттенком, небо его первого иного мира – мира Седой.

И уже тогда (ему было восемнадцать, а кораблю – ровно девяносто) в его трюме лежало за сотню килограмм паприки и имбиря – пряностей с Земли-Первой, на торговлю которыми было наложено исключительное право Империи. Кем бы он был сейчас, если бы тогда, эти семь лет назад, вопреки воле его матери, дядя Саша не передал бы ему этот корабль? (Дядя всегда подчеркивал: «Я не делаю тебе подарок – я передаю тебе сокровище нашего рода».)

Люк отъехал в сторону. Лица Андрея тотчас мягко коснулся ветер, несущий чуть влажный, чуть пряный и удивительно свежий запах местного леса. Овал льющегося из тамбура света упал на зеленовато-белесые мхи под трапом; дальше, за границей этого освещенного пятна, стеной поднималась полная неясных образов полутьма. Андрей вдохнул всей грудью незнакомый воздух нового мира (кислород был в норме, а биоблокада уже настолько въелась в его кровь и лимфу, что можно было не опасаться местных бактерий и вирусов) и сошел вниз.

Пахло пряно и мокро, хотя почва была камениста и не пружинила под ногами. Едва Андрей вышел из пятна света у люка, как тьма расступилась, и по левую руку он различил уходящий вдаль лес из похожих не то на гигантские плауны, не то на худощавые кактусы деревьев, а по правую – казавшуюся бескрайней лишайниковую тундру, последний живой Пояс перед бескрайним Западным Ледником. Лишайники чуть фосфоресцировали, и казалось, что лежащая справа равнина до самого горизонта выстелена едва заметно мерцающим снегом.

При свете поясного фонаря Андрей собрал сушняк, в изобилии валяющийся под деревьями вдоль опушки, запалил под самым бортом корабля костер, выставив зажигалку на четверть максимума и метнув в кучу веток пару огненных языков. Потом он вынес из камбуза продукты, порезал мясо на куски и насадил его на шампуры, чередуя с кусками непонятных местных овощей. Обильно посыпал красным, острым и очень пахучим перцем с самой Земли-Первой, добавил чуть соли и эстрагона; потом сбрызнул вином, густо настоянном на листьях лавра. Подумав, достал из специальной котомочки щепоть базилика и тоже бросил на мясо и овощи. После чего присел на камень, собравшись ждать, когда толстые сучья прогорят в уголья, но уже спустя минуту поднялся и отправился на корабль за выпивкой.

У маленького (но емкого) бара на камбузе Андрей задумался: кто знает, какой алкоголь лучше подойдет к шашлыку из этого местного… крокопутра, кашеглота – или как его там… Он потянулся было к бутылкам вина из красного земного винограда, но передумал и вытащил из нижнего ящика бутылку русской водки – хрен с ней, с кулинарией, водка лучше подходила к тому настроению, которое владело сейчас Андреем.

Он вернулся к костру, и сотканная из тонких, едва различимых звуков тишина Леса и Тундры вновь охватила его. Завтра будет работа – груз и задание, а сегодня можно расслабиться, посидеть вот так, глядя на чуть мерцающую во тьме тундру, представить, как она живет. Без правительств и древних корпораций, без контрабанды и Службы Безопасности…

«Тьфу ты! – подумал он. – Никак не получается не думать о том, что случилось, о том, что привело меня в этот полупропащий мир, где я, возможно, и не побывал бы никогда, если бы не появление Рогова».

Убедившись, что совсем отрешиться от проблем ему никак не удастся, Андрей вздохнул, глотнул из бутылки, крякнул, закурил и принялся в который уже раз в подробностях вспоминать случившееся на Земле-Первой.

2

Все было прекрасно. Хотя он и не любил работать с Землей-Первой. И дело было совсем не в том, что там слишком развиты спецслужбы, просто что-то не нравилось ему в прародине человечества. И тем не менее все было прекрасно. Он благополучно сдал груз и возвращался в гостиницу космопорта, с приятностью ощущая, что кредитка в его нагрудном кармане потяжелела на сорок пять тысяч. Это был хороший, очень хороший рейс.

Но еще только вставляя магнитный ключ в дверь своего номера, он понял, что что-то не так. Его уже не раз и не два спасало это чувство опасности, тот род высокоразвитой интуиции, что свойствен многим людям с высоким IEP-индексом. «Что?» – спросил он сам себя, замерев перед дверью, и сразу почувствовал: нет прямой опасности для жизни, но есть что-то тягучее, неопределенное, засасывающее, подобно болоту в старом мультике про зайчика, который он видел в детстве.

Андрей рывком распахнул дверь, одновременно выхватил из кармана свою «фирменную» зажигалку и отработанным движением перевел рычажок мощности на максимум.

В номере горел свет, а у низкого зеркального столика в центре гостиной сидел, держа перед собой дымящуюся сигару, пожилой мужчина – спокойный, подтянутый, с коротко остриженными седоватыми волосами и мягкими чертами лица уверенного в себе человека.

– Добрый вечер, Андрей, – мужчина улыбнулся. – Входите и постарайтесь случайно меня не убить.

Андрей растерялся: это было… жутковато.

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Меня зовут Иван Степанович Рогов. Я полковник Службы Безопасности этого мира.

«Попался!» – мелькнуло в голове у Андрея, но уже через мгновение он понял, что дело совсем в другом. На ощупь (а его парапсихика с детства была настроена больше на осязательные, чем на зрительные или иные ассоциации) ситуация была мягкой и податливой, а не острой и режущей, как было бы, если бы его просто поймали на контрабанде.

– Ну вот, Андрей, вы уже и сами поняли, что я не собираюсь прямо сейчас арестовать вас за незаконный ввоз двадцатикилограммовой коллекции галлюциногенов с Двиморнеда.

Андрей внутренне вздрогнул, по-прежнему не в состоянии сказать что-нибудь: это действительно был именно тот груз, который он только что сдал на руки заказчику.

– Садитесь, садитесь, Андрей. У нас с вами будет долгий разговор, и нет смысла вести его стоя. Тем более что я уже все равно сижу.

Не убирая зажигалку, Андрей подошел к столу и опустился в кресло напротив незваного гостя.

– Что вам нужно? – наконец проговорил он.

– Не очень много. Но разговор все равно будет долгим, потому что прежде, чем вы согласитесь, мне придется объяснить вам всю ситуацию.

– Вы так уверены, что я соглашусь?

– Конечно. Иначе бы я сюда не пришел.

– Ну… – Андрей пожал плечами. – Давайте… Объясняйте… Только учтите, что у меня IEP-индекс – 278 единиц, и вы должны быть настоящим сказочным магом, чтобы использовать против меня гипноз, NLP или еще что-нибудь в этом духе.

– Этого не потребуется, Андрей. Я смогу убедить вас простым перечислением фактов, хотя мой IEP на две единицы больше вашего, и я, вполне может статься, могу воздействовать на вашу психику напрямую. Но это, к сожалению, недопустимо в рамках миссии, которую нам с вами нужно выполнить.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Сейчас поймете. Начнем с главного. Откровение первое. Не бойтесь: все системы слежения в этом номере заблокированы.

– Ну… хорошо.

– Итак, вы – Андрей Трубецкой, IEP-индекс – 278 единиц, потомок древнего рода высших менеджеров корпорации РАКК.

Вероятно, Андрей вздрогнул сильнее, чем следовало.

– Что вы, Андрей? – полковник явно удивился. – Происхождение от высших менеджеров древних корпораций сейчас не является преступлением – по крайней мере, на Земле-Первой. Я сам по материнской линии связан с родом Президентов корпорации «Вымпелком», иначе откуда бы у меня такой IEP-индекс. Для Империи важно, кем человек является сам по себе, а не то, кем были его предки. Впрочем, это почти не имеет отношения к нашему делу. Почти.

– Что вы имеете в виду? – Андрею было откровенно не по себе.

– Я сказал – «почти», потому что вопрос о вашем происхождении прямо связан с вашим кораблем, который стоит сейчас в паре километров отсюда на летном поле.

– А чем вам так интересен мой корабль? Это обычный катер, единственное его отличие от прочих состоит в том, что его червячный привод для входа в гиперканал немножко мощнее среднего.

– Немножко?

– Немножко. Да вы сами на него посмотрите – ему же почти сто лет.

– Вот именно. Ему почти сто лет, и это Джампер-Д-99, одна из последних разработок корпорации РАКК, опробованная перед самой Войной Корпораций и так и не запущенная в серию. Сейчас даже у СБ нет кораблей, способных догнать этот катер в открытом пространстве. Вы прекрасно знаете, Андрей, что технологии, воплощенные в этом корабле, находятся за Технологической Чертой, определенной Советом Безопасности Империи еще полсотни лет назад. То, что вы используете этот корабль, да даже то, что вы просто владеете им, является достаточным основанием, чтобы отправить вас, скажем, на Каторгу-5 лет эдак на десять. И не только вас, но и вашего дядю с Земли-9, который подарил вам это чудо техники; и вашего престарелого деда, который владел им (и пользовался) еще до вашего дяди.

– Вы хотите отправить меня на Каторгу?

– Нет, конечно. Иначе я просто передал бы материалы по вашему делу в руки полиции.

– Тогда… что? Что вам нужно?

– Андрей, я еще не закончил ту часть нашей беседы, что связана с откровениями. Откровение второе. Вы, Андрей Трубецкой, помимо того, что обладаете почти предельно высоким IEP-индексом и владеете запрещенной техникой, уже семь лет занимаетесь контрабандой, пользуясь тем, что ваш корабль (незаконно утаенный вашими предками от конфискации во время Примирения) почти неуловим для спецслужб любого мира. На вашем счету: партия кокаина с Земли-Первой на Землю-9 – пятнадцать лет каторги; партия драгоценных камней с Каторги-11 на Седой – десять лет каторги; партия…

– Хватит, – прервал его Андрей. – Огласите сумму, пожалуйста.

– Двести с лишним лет на рудниках Каторги-5.

– Что вы хотите?

– Очень мало, если говорить о том, что от вас потребуется, – полковник Рогов, говоривший прежде с легкой дружелюбной усмешкой, неожиданно посерьезнел. – И очень много, если говорить о том, что вы можете дать Службе Безопасности Земли-Первой. И Совету Безопасности Империи.

– Не слишком ли большая ответственность для одного мелкого контрабандиста?

– Нет, Андрей. Конечно, вероятность того, что именно вы наступите на хвост той информации, которую мы ищем, чрезвычайно мала. Но у Империи – тысячи агентов, и предсказать, кто из них нащупает истину…

– Вы пытаетесь меня завербовать, полковник?

– Нет, Андрей, не пытаюсь. Я вас вербую. И у вас нет выхода.

Андрей невесело усмехнулся.

– Но, может быть, вы хотя бы расскажете мне, о чем идет речь?

– Охотно. Я ведь не боюсь утечки информации: отсюда вы выйдете либо нашим агентом, либо пожизненным каторжником.

– Итак?

Полковник помолчал, устремив взгляд в окно, за которым на фоне многоцветного вечернего неба Земли-Первой появлялись первые звезды. Потом вдруг резко повернулся, заговорил серьезно и жестко.

– Андрей, это не шутки. Мы ценим опыт контрабандистов и не трогаем вас попусту. Конкретно на вас досье существует уже несколько лет. Это значит, что мы могли бы упрятать вас на Каторгу-5 уже через год после того, как вы взялись за это ремесло.

– Конкретнее, Иван Степанович.

– Конкретнее, Андрей. Более двадцати лет тому назад наши семантологи на основе анализа рассеянной информации обнаружили потенциальный источник угрозы в одном из секторов Галактики. Мы не знали, что это, двадцать лет тому назад, не знаем этого и сейчас. Дважды мы направляли туда хорошо оснащенные разведывательные корпуса, и каждый раз семантически определяемый уровень угрозы падал практически до нуля, когда в секторе находились наши войска, но снова возрастал до критических значений, как только эскадра покидала сектор. Именно поэтому наши аналитики окрестили неизвестный объект «Гнездом Феникса». Феникс – в представлении древних – это мифологическая птица…

– Я знаю, кто такой Феникс, Иван Степанович.

– Отлично. Вам не требуется знать всего для выполнения данного задания, но общую информацию вы должны иметь. Поэтому…