Эликсир бессмертия для вождя. Секретные лаборатории на службе власти Атаманенко Игорь

Глава первая. Нормально, «Григорий», отлично, «Оскар Уайльд»!

12 апреля 1956 года необычно ранний телефонный звонок разбудил резидента КГБ в Англии Николая Борисовича Родина. Подняв трубку, генерал услышал условную фразу. Агент «Оскар Уайльд» вызывал своего оператора на экстренную встречу.

Офицер резидентуры, он же личный шофер, взял Родина на борт служебного «ягуара» у его дома на Холланд Парк и, сделав «проверочный круг почёта», высадил на Баркли-сквер.

Неспешной походкой столичного аристократа, проделывающего утренний променад, генерал двинулся вдоль книжных магазинов, то останавливаясь у витрин, то заходя внутрь якобы для ознакомления с новинками печатной продукции. Наконец он вошёл в самый известный в Лондоне букинистический магазин и затерялся среди стеллажей. Место, со всех точек зрения удобное для проведения моментальных конспиративных встреч с агентом: можно, не привлекая внимания, стоя по разные стороны книжной полки, переброситься парой фраз, понятных только посвященным, принять сообщение или в книге передать инструкции.

Взволнованный вид «Уайльда» свидетельствовал, что произошло нечто запредельное…

«Оскар Уайльд», в миру – Уильям Джон Кристофер Вассалл – родился в Англии, в семье священника. Окончив в 1941 году частную школу в Хэрроу, он некоторое время служил в банке, затем работал в Адмиралтействе – так в Англии именуется министерство военно-морских сил, откуда в 1954 году был направлен в посольство Великобритании в Москве. Несмотря на скромную должность, Вассалл имел неограниченный доступ к секретным документам всего военно-морского атташата.

В условиях холодной войны, боязни подвохов со стороны КГБ жизнь одинокого холостяка в Москве была такой же пресной, как и всех других иностранцев, пока он не попал в поле зрения Комитета госбезопасности.

Выйти на Вассалла сотрудникам английского отдела Второго главка, занимавшимся дипломатами, помог некто Феликс, советский гражданин, приставленный к посольству Великобритании в Москве Управлением по обслуживанию дипкорпуса и работавший на технической должности.

Выполняя наше задание по изучению вновь прибывших в посольство сотрудников, Феликс подружился с Вассаллом и тут же распознал в нём пассивного гомосексуалиста, ибо сам нередко разнообразил свой досуг порочными забавами с малолетними извращенцами.

Через некоторое время Феликс вывел англичанина в «свет», приобщил к изысканной кухне московских ресторанов «Арагви» и «Армения», познакомил со своим другом Натаном, активным гомосексуалистом.

С Натаном жизнь Джона приобрела особую пикантность, которой ему так не хватало всё время пребывания в чужой стране.

Друзья шиковали в ресторанах, гуляли на квартирах у заматеревших «голубых», где менялись партнёрами так же легко, как опорожняли ящики шампанского – всё было оплачено и освящено высшим руководством советской контрразведки, более того, всё снималось кино- и фотокамерами.

Вокруг медоносного цветка вился рой ненасытных шмелей – секретных помощников КГБ, наполняя соты – файлы ведомства информацией, которую предполагалось использовать в час «Ч», когда будет отыгран первый акт. И час пробил, но…

Совершенно непредвиденное противодействие привлечению иностранца к негласному сотрудничеству руководство английского отдела Второго главка (контрразведка Союза) встретило в лице новоиспечённого главы КГБ при Совете министров СССР, генерал-полковника Серова…

Иван Александрович Серов своё восхождение на властный олимп начал в 1939 году, когда он, бездарный майор – выпускник Военной академии имени М.В. Фрунзе, понравился Лаврентию Берия. Симпатии сильных мира сего имеют, как правило, материальное выражение: вскоре Серов – генерал-майор и заместитель начальника Московской рабоче-крестьянской милиции, через пару недель – её начальник, а через шесть месяцев министр внутренних дел Украины и по совместительству заместитель наркома НКВД. Тогда же, в 1939-м, на Украине судьба свела его с Хрущёвым, где тот возглавлял республиканский ЦК.

Но, как известно, у каждого (даже везунчика!) «свой скелет в шкафу». У Серова – изъян в родословной: отец в 1905–1917 гг. служил в полицейской страже Вологодской тюрьмы. После революции Александр Серов, опасаясь мести со стороны бывших своих подопечных, скрылся в неизвестном направлении, его сын, чтобы сделать карьеру, утаил от партии прошлое отца, истязателя революционеров-большевиков…

Хрущёв об этих дефектах в биографии Серова знал, но помалкивал, имея на восходящую звезду на энкавэдэшном небосклоне свои виды. Ну хотя бы для борьбы с друзьями-соперниками, мешавшими установлению его, Никиты, единоличной власти в стране. А Иван Александрович за это молчание верноподданно служил своему благодетелю. Да так, что, будучи в 1954 году назначен с подачи Хрущёва председателем КГБ при СМ СССР, в течение трех месяцев, предшествовавших XX съезду, вывозил с Украины в Москву для уничтожения материалы с грифом «сов. секретно». Документы с одной по сути резолюцией: «Ликвидировать как врага народа», или «Уничтожить как гидру контрреволюции», или просто «Расстрелять!». А подпись одна – Н. Хрущёв…

Один из первых циркуляров Серова категорически запрещал привлекать женщин для оперативной работы в КГБ. Их разрешалось использовать в качестве приманки и лишь иногда для вербовки других женщин. Но не более того.

Можно представить, каково было его предубеждение против «голубых», если даже женщин он рассматривал как ущербную материю!

Генерал буквально впадал в истерику при одном упоминании о гомосексуалистах, которых в те времена называли не так романтично, как сегодня.

И.А. Серов

Самый веский аргумент сановного держиморды звучал так: «Мне только пидоров не хватает в моём ведомстве!»

Потребовалось несколько месяцев титанических усилий, чтобы убедить горе-председателя в целесообразности привлечения Вассалла к негласному сотрудничеству ввиду его неограниченных возможностей по добыванию оперативно значимой информации.

Пытаясь склонить Серова к принятию своей точки зрения, его заместитель начальник Второго главка генерал-лейтенант Грибанов, ас вербовочных дел, ссылался на исторические примеры.

Вспомнил действовавшего под руководством разведки Генерального штаба царской армии секретаря российского посольства в Лондоне С.А. Козелл-Поклевского. Именно благодаря его усилиям и «голубой» дружбе с английским королём Эдуардом VII состоялось заключение англо-российского соглашения в августе 1907 года, нормализовавшее все связи между двумя державами. До подписания договора отношения России с Англией были довольно натянутыми, если не сказать враждебными…

Не забыл Грибанов упомянуть и полковника Рёдля, несколько лет снабжавшего Россию сверхсекретными сведениями о военных приготовлениях Австро-Венгерской империи, и авантюриста международного масштаба Манасевич-Мануйлова, причастного к формированию нашей агентурной сети в странах Западной Европы, и многих-многих других.

Даже ссылки на последние открытия учёных-естествоиспытателей, свидетельствовавших, что гомосексуалистами, как и левшами, люди рождаются, а не становятся вследствие империалистического образа жизни, на Серова не действовали…

Ситуацию удалось переломить лишь после того, как Грибанов намекнул своему шефу о возможном назначении англичанина в штат разведывательного управления министерства военно-морских сил Великобритании по возвращении на родину…

Вербовку «в лоб» проводил лично Олег Михайлович Грибанов. Искусный «охотник за скальпами», он выступал сразу в трёх ипостасях: сценариста, режиссёра-постановщика и солиста.

Не тратя времени на увертюру, генерал сразу показал Вассаллу фото, на которых тот был запечатлён со своими партнёрами, мягко выражаясь, в неожиданных ракурсах. Предупредил, что все материалы могут быть переданы английской службе безопасности.

Но и это ещё не всё. Фотографии могут случайно попасть в почтовый ящик матери и его друзей, если Джон не согласится сотрудничать с самой гуманной в мире организацией, чьи сотрудники известны чистотой своих рук, горячими сердцами и холодными головами…

Как выяснилось впоследствии, генерал Грибанов несколько переборщил в своих стараниях подавить волю эстетствующего гомосексуалиста: после беседы Вассалл был настолько морально раздавлен, что чуть было не пустил себе пулю в лоб из табельного оружия.

Вторым после самоубийства им рассматривался вариант явки с повинной к послу…

Тут-то и появился на авансцене отошедший было в тень Феликс.

Выслушав приятеля, он посоветовал не драматизировать ситуацию, ибо жизнь прекрасна, а самое плохое в ней то, что она проходит. Ничего страшного не случится, если Вассалл войдёт в контакт с органами, разумеется, не для того, чтобы заниматься шпионажем – Боже упаси! – да ещё и против горячо любимой Великобритании. К тому же ему скоро уезжать, зачем омрачать последние месяцы?

Вскоре в кабинете Вассалла раздался звонок, и знакомый голос предложил встретиться за бутылкой вина, поболтать о жизни. Иностранец приглашение принял.

На последующих встречах Грибанов и сменившие его вербовщики-кукловоды умело сняли горький осадок, оставшийся от первой конфронтации, сыграли на самолюбии, внушив Вассаллу мысль, что его мнение по вопросам международной политики может представлять большую ценность, нежели мнение военного атташе или даже посла.

Рюмка за рюмкой, мнение за мнением – и новые знакомые становились всё приятнее и ближе.

Надо же, как был прав Феликс, говоря о том, что жизнь прекрасна! Появились мелкие подарки, потом более крупные, затем помощь деньгами…

…От обсуждения глобальных политических проблем перешли к конкретным характеристикам на сослуживцев Вассалла, затем к анализу рабочих документов, ложившихся на стол англичанина…

В сентябре 55-го, за полгода до убытия в Англию Вассалл приступил к откровенной передаче секретных документов на явочных квартирах КГБ.

По возвращении в Лондон Джон Вассалл, работавший к тому времени под псевдонимом «Оскар Уайльд», действительно, попал в разведуправление ВМС Великобритании.

Вслед за этим он был принят на личную связь нашим резидентом в Англии генералом Николаем Родиным, что само по себе свидетельствовало о значении, которое придавалось работе с англичанином. На первый взгляд, никчемный мелкий клерк имел неограниченный доступ к сведениям, представлявшим не то что военную – государственную тайну!

Жизнь Вассалла превратилась в нескончаемый праздник.

Эх, если бы ещё не надо было передавать «Григорию» – рабочий псевдоним Родина – секретные сведения!

Но, с другой стороны, на какие деньги тогда содержать роскошную квартиру в фешенебельном районе Лондона на Дофин-Сквер и два авто, заказывать костюмы у самых модных портных, посещать дорогие рестораны и, конечно же, оплачивать великосветских порочных партнёров, которых Вассалл ангажировал на вечер или арендовал за умопомрачительные суммы на уик-энд?! Особо понравившихся он брал с собой в заграничные турне, покидая задымленный Лондон на время отпуска…

…Первую встречу с «Уайльдом» Родин провел в Лондоне на станции метро «Финчли Роуд» в конце марта 1956 года.

Вторая встреча была запланирована через месяц, но чрезвычайные обстоятельства заставили агента дать о себе знать много раньше…

Глава вторая. Премьер-непоседа

Как засидевшася в девках дурнушка бросается в загул – так Никита Хрущёв, ощутив под ногами твердь единоличной власти, пустился в заграничные вояжи.

Антони Иден, министр иностранных дел, а затем премьер-министр Великобритании, как-то прорицательно заметил: чем хуже идут дела у лидера внутри государства, тем настойчивее он рвётся на международный простор, становясь фактическим главой внешнеполитического ведомства.

За восемь лет бесконтрольного правления Хрущёв побывал в тридцати шести странах всех, кроме Австралии и Антарктиды, континентов.

В некоторых – дважды, трижды. Шестьдесят четыре рабочих, дружеских, официальных и государственных визита. Конвейер. Прибавьте к этому ответные визиты в СССР иностранных государственных деятелей – станет ясно, что наш лидер не щадил себя, работая на износ во имя международной солидарности трудящихся. Когда уж думать о благосостоянии собственного народа – дай Бог, успеть сменить носки перед свиданием с Принцессой Датской…

Хрущёв искренне верил, что его заграничные вояжи способствуют росту благосостояния советского народа. Хрестоматийным доказательством тому стали закупленные в Дании заводы по производству колбасы.

Было так.

В Дании во время посещения комбината по производству «народной» колбасы Хрущёв обратил внимание, что в конечный продукт включают соевые добавки. Идея настолько ему понравилась, что он тут же распорядился закупить два десятка заводов по производству колбасы. А уже вернувшись в Москву, росчерком пера внёс свои коррективы в технологический процесс: наполнителя – сои – должно быть не двенадцать процентов, как у датчан, а все тридцать три. На один килограмм колбасы приходилось всего лишь шестьсот граммов мяса!

Так с лёгкой… головы Хрущёва наш народ получил «дутую» колбасу, а он с трибуны очередного Пленума ЦК доложил делегатам, что Партия под его руководством удовлетворила потребность населения СССР в колбасе ПОЛНОСТЬЮ!

Никогда ещё главам иностранных государств не доводилось принимать столь многолюдные делегации, как те, что прибывали с советским лидером.

В поездках председателя Совета министров СССР сопровождали члены правительства, многочисленная челядь, охрана, журналисты, советники, консультанты и… родственники. Прием, количество последних, как правило, соответствовало числу официальных членов делегаций.

Знай наших, господа империалисты!

В страны идеологических и военных противников он прибывал на военных кораблях или на построенных специально под него и свиту яхтах. Нетрадиционный способ передвижения имел свою предысторию.

В 1953 году американцы обнаружили в кабинете посла Соединённых Штатов в Москве уникальной конструкции микрофон, который в течение восьми лет исправно поставлял Кремлю сверхсекретную информацию.

Опасаясь, что за время, прошедшее с момента разоблачения чудо-микрофона, западным спецслужбам удалось не только сделать с него копии, но и внедрить их в здания наших заграничных дипломатических представительств, Хрущёв принял решение никогда там не останавливаться, проводя совещания с послами и ночуя на плаву…

И вот теперь, за два дня до прибытия Хрущёва и министра Вооружённых Сил СССР Булганина в Англию на борту крейсера «Орджоникидзе», наш резидент принял сообщение, что по заданию Сикрет Интеллидженс Сервис под военный корабль для совершения каких-то манипуляций должен нырнуть ас диверсионных операций майор Лайонелл Крэбб по прозвищу «Бастер».

Надо сказать, что в те годы «Орджоникидзе» был самой современной боевой единицей, бороздившей воды Мирового океана.

Он был оснащен новейшим противолодочным и противоминным оборудованием. Возможно, оно-то и заинтересовало англичан.

Как бы там ни было, председатель Комитета госбезопасности Серов, получив информацию от Родина, не преминул шепнуть Хрущёву, что на него готовится покушение.

Благо, основания для такого заявления имелись: 29 октября 1955 года был взорван и пошёл ко дну со всем экипажем линкор «Новороссийск».

Одной из наиболее серьёзных версий, обсуждавшихся в Кремле, была версия о мести итальянских диверсантов. Линкор, известный во время войны как «Джулио Чезаре», находился на вооружении ВМС Италии и нам достался в счёт репараций.

Сигнал, поступивший от «Уайльда», немедленно был взят в работу.

В Портсмут из Мурманска на подводной лодке доставили отряд «Барракуда» – диверсантов-подводников экстра класса, которым предстояло нести круглосуточное дежурство по периметру крейсера.

Неизвестно, чем закончилась боевая вахта наших подводников, но Крэбб из морской пучины не выбрался.

Мы заявили решительный протест, Хрущёв спешно прервал визит, выставив англичан на весь мир негостеприимными хозяевами, а премьер-министру Англии пришлось приносить публичные извинения в палате общин…

Коль скоро сигнал нашего «крота» в системе военно-морского министерства нашёл подтверждение, встал вопрос о награждении всех сопричастных.

Серов, Родин и «барракуды» получили ордена. Вопрос о поощрении первоисточника, Джона Вассалла, оставили решать лично Никите Сергеевичу.

Со словами «Благодаря ему, мы умыли, нет, мы уели, этих лицемеров англичан!» Хрущёв, импульсивно щедрый на раздачу высших наград СССР иностранцам (накануне он лично вручил Золотую Звезду лидеру Албании Энверу Ходже), распорядился о присвоении звания Героя Советского Союза Джону Вассаллу.

Серов вкрадчиво заметил, что ещё никто из агентов-иностранцев не был удостоен этой чести, да и вообще, болен он, этот Джон…

– Что за болезнь?

– Хроническая педерастия, Никита Сергеевич…

– Ну, тогда поощрить деньгами – пусть лечится…

Хрущёв навсегда уверился в правильности избранного им способа, продолжая посещать страны главного военного и идеологического противника только на борту суперсовременных плавсредств, а Джон – снабжать нас информацией.

По просшествии почти четырёх лет Вассалл передал «Григорию» тысячи совершенно секретных документов о военно-морской политике Англии, НАТО и о разработке новейших систем подводного оружия.

Английской контрразведке (МИ-5) Вассалла «сдал» полковник польской Службы безопасности и одновременно агент ЦРУ Михаил Голеневский, в 1961 году сбежавший в Англию.

На допросах и суде Вассалл ничего не утаивал. Однако, как говорится, чистосердечное признание облегчает душу, но удлиняет срок – за работу на Советы Джон получил 18 лет тюрьмы. Там он времени зря не терял и написал книгу мемуаров, в которой, как это ни покажется парадоксальным, винил во всех своих бедах чопорных и холодных английских дипломатов, изгнавших его из своей среды и буквально толкнувших в объятия «голубых»…

Глава третья. Танцы на граблях

В 1960 году, второй раз после установления дипломатических отношений, Хрущёв должен был посетить США. Вся Америка готовилась к его визиту.

Местные репортёры, хорошо зная импульсивную непредсказуемость Хрущёва и его стремление эпатировать публику, с нетерпением ожидали очередных экстравагантных выходок.

В букмекерских конторах Нью-Йорка, где делались ставки и заключались пари на результаты лошадиных забегов, теперь ставили на русского премьера: как часто он появится на первых полосах газет в качестве главного фигуранта какого-нибудь скандала.

С ещё большим внутренним напряжением ожидали наступления часа «Ч» – начала визита – в советской дипломатической миссии.

…Если американцы видели в игнорировании Хрущёвым правил приличия и попрании норм протокольного этикета проявление широты русской натуры, то умные дипломаты нашего представительства в Вашингтоне рассматривали эти выходки как бунтующее невежество. Кроме того, было известно, что советский руководитель, следуя своей традиции, направляется к американским берегам на борту яхты. В самом её названии – «Балтика» – присутствовал скрытый вызов.

Администрация США всегда отрицала легитимность присоединения прибалтийских республик к Советскому Союзу, обвиняя его в оккупациии суверенных государств.

Хрущёв, чтобы показать американцам, что ему на их мнение наплевать, поначалу присвоил яхте имя «Советская Прибалтика».

Ситуация была беременна скандалом. К счастью, в окружении премьера нашёлся смелый человек, который предложил компромиссное решение, и теплоход (так яхта была закодирована в нашей печати) стал именоваться «Балтика».

Неприятности для советского дипломатического корпуса начались за два дня до начала визита, когда с борта яхты поступила телеграмма-молния за подписью председателя Совмина с требованием приобрести к прибытию делегации пять «кадиллаков» последней модели.

Проблема была не в цене покупки. Ну подумаешь, какие-то 100 тысяч долларов за лимузин (с поправкой на сегодня эта сумма превышает два с половиной миллиона долларов). Дело во времени. Машины этой марки – штучного изготовления, делались вручную и по спецзаказу. Исполнение заявки – не менее трёх-четырёх недель.

Куда бы ни обращались наши дипломаты с просьбой поставить машины в двухдневный срок, везде на них смотрели, как на психбольных. И это при том, что каждый раз, в следующей по счёту дилерской конторе, дипломаты неизменно увеличивали размер вознаграждения!

Наконец, удалось выполнить указание Премьера.

19 сентября 1960 года, в день прибытия «Балтики» пять чёрных лакированных «кадиллаков», стоимость которых в СЕМЬ раз превышала реальную цену, выстроились шеренгой на пристани в ожидании высоких гостей…

Хрущёв не обманул надежд заокеанских обывателей, ожидавших от него умопомрачительных шоу.

Хотите сенсаций? Их у меня есть!

Через пару дней пребывания в Нью-Йорке Хрущёв в компании Фиделя Кастро заявился в негритянское гетто – Гарлем, рассадник наркомании и проституции.

Этот район, расположенный в нижней части Манхэттена, между 127-й и 132-й улицами, был закрыт для посещения официальных делегаций, и вообще для проживания белых. Там стояли многоэтажные кирпичные здания-коробки, как правило, без окон и дверей, где жили, вернее, влачили существование беднейшие негритянские семьи.

Американцы говорили, что, если белый человек случайно забредал в дебри Гарлема, он оттуда уже не выходил.

Что искали там Кастро и Хрущёв?

Подрядные политические обозреватели из околокремлёвских кругов оправдывали скандальную выходку лидеров СССР и Кубы политической целесообразностью. Преподносили посещение ими Гарлема как вызов, брошенный мировой колониальной системе – Хрущёв и Кастро выступали там с разъяснениями постулатов научного коммунизма перед потомками выходцев из порабощенной Африки!

Трудно сказать, насколько преуспел Никита Сергеевич в роли миссионера марксизма-ленинизма, но по престижу Советского Союза был нанесён чувствительный удар: белое население Америки, не в силах простить Хрущёву панибратского общения с бездельниками-ниггерами, отвернулось от него.

Забравшись на балкон заброшенного дома, Хрущёв и Кастро, оба в изрядном подпитии, стали по очереди толкать речи о приближающемся закате империализма и неминуемом наступлении эры коммунизма.

Несмотря на прекрасный перевод, было ясно, что обкуренным марихуаной и основательно проспиртованным жителям ночлежек ровным счётом наплевать на постулаты марксизма. Грязная толпа негров собралась из чистого любопытства – надо же чем-то заполнить свой бесконечный досуг. Да и как не взглянуть на этих инопланетян – лысого и бородатого – они ж просто герои! Нога белого человека десятилетиями не ступала в дебри Гарлема, а эти, во дают – пришли!

Всеообщий восторг: прямо на балконе оба лидера поочередно прикладываются к фляжке с водкой.

Известные краснобаи, Хрущёв и Кастро, прекрасно владевшие «балалаечным» языком, сумели уболтать собравшихся люмпенов, поэтому не раз срывали бурные аплодисменты.

Разомлевший от водки и горячего приёма Хрущёв в конце импровизированного митинга под одобрительное улюлюкание вошедшего в экстаз сброда передал ключи от двух «кадиллаков» завшивевшим аборигенам. Знай наших!

Но гвоздь программы был впереди.

Вслед за лекцией политпроса Хрущёв и Кастро отправились на экскурсию в «Эмпайер Стейт Билдинг» – здание-символ американского технического прогресса.

Н.С. Хрущёв и Ф. Кастро

Построенное в 1931 году оно насчитывало 102 этажа, напичканные офисами, представительствами и конторами всемирно известных фирм и корпораций. Со смотровых площадок с помощью оптических приборов можно обозревать все пять районов Нью-Йорка. Скоростные лифты в мгновение ока доставляют посетителей наверх. Нескончаема река желающих полюбоваться с заоблачных высот красотами города…

Спустившись с гарлемского балкона, оба лектора наведались по малой нужде в сопровождавший делегацию передвижной туалет. В нём для Никиты Сергеевича была оборудована отдельная кабина, остальные члены свиты пользовались общей комнатой.

Сортир на колёсах являл собой неприступную крепость, ибо охранялся тремя дюжими парнями из американской службы безопасности.

До определенного момента всё шло хорошо.

Делегация вошла в фойе небоскрёба. У главного лифта высокопоставленные американцы, сопровождавшие Хрущёва, стали вежливо пропускать его вперед, он в свою очередь предлагал им то же самое. Наконец, первым вошёл Никита Сергеевич. Два сотрудника американской службы безопасности, зная, что дверцы закрываются автоматически, успели прошмыгнуть за ним.

Едва они оказались в кабине, двери мгновенно захлопнулись и «тройка» понеслась наверх. Замелькали огоньки на световом табло. Лифт пулей проскочил пятьдесят этажей и вдруг, остановившись, помчался вниз. Все недоуменно глядели друг на друга: смотровая площадка, куда двигалась делегация, находилась на 86-м этаже.

…Всё прояснилось, как только распахнулись дверцы.

Зловоние и тёмно-коричневая лужица вокруг башмаков Хрущёва не оставляли никаких сомнений: лидер «обделался».

Не обращая внимания на сопровождающих, Никитка с неожиданной для его комплекции прытью бросился к выходу искать передвижной сортир.

Старший наряда американских охранников попытался успокоить советского коллегу, объяснив, что в лифте в момент старта возникает так называемая «мёртвая пауза» (потом космонавты назовут это состояние невесомостью), при которой законы гравитации на какое-то мгновение перестают действовать и человек не в силах управлять своими физиологическими процессами.

Вернувшемуся в новом чесучевом костюме Председателю переводчик принялся пересказывать услышанное им объяснение о бездействии законов гравитации.

«Что за чушь вы несёте?! – заорал на него оскандалившийся лидер. – Я подчиняюсь только законам марксизма-ленинизма, а не какой-то гравитации!!»

Заявление, достойное истого марксиста и верного ленинца.

С классовых позиций оценили конфуз в лифте и отвязные американские репортёры. Вечерние газеты раструбили на весь мир о «приступе восторга» и «потоке восхищения», приключившихся с русским премьером при посещении «Эмпайер Стейт Билдинга».

Воистину: слава – это когда все знают, какой у тебя сегодня был стул!

Самопроизвольный выброс экскрементов в небоскрёбе не был последним.

Незапрограммированные опорожнения не прекращались ни на один день. Особенно часто они происходили во время проживания в загородной резиденции президента Эйзенхауэра в Кэмп-Дэвиде. Там Никиту Сергеевича проносило регулярно и основательно. Благо под ж…ой всегда был сортир на колёсах, который заботами ФБР неотступно следовал за советской делегацией.

Правда, тогда никто в свите, даже начальник личной охраны генерал Захаров, не обратил на это внимания, поскольку страдавший хроническим запором Хрущёв, обретя способность совершать естественные отправления без помощи клистира, неизменно пребывал в добром расположении духа. А что может сравниться с наслаждением, которое испытывают холопы, лицезрея барина в хорошем настроении!

…Однажды поутру Никита Сергеевич, едва захлопнув дверь сановного автосортира, был атакован ватагой вездесущих репортёров.

На вопрос:

«Ну, как вам Америка, господин премьер?» – Хрущёв, испытывая необыкновенную лёгкость в желудке и мыслях, беззаботно ответил:

«Я, выйдя на пенсию, с удовольствием поселился бы на американской ферме».

Собравшиеся зашлись в истеричном восторге: коммунист № 1 во всеуслышание признал преимущество капитализма над коммунизмом! Заявление и фотография советского лидера на фоне спецклозета были вынесены на первые полосы всех газет Запада…

Примечателен и такой эпизод.

Хрущёв, изрядно принявший американского напитка под экзотическим названием виски, вдруг обратился к Эйзенхауэру с необычным предложением:

«А что, Дуайт, давай сегодня же и решим, чья система, моя социалистическая или твоя капиталистическая, одержит историческую победу?»

«Давай, – ответил американец, – но как?»

«А вот пробежим сейчас стометровку, и всё станет ясно. Кто первым придёт к финишу – за тем и будущее. За социализмом или капитализмом».

Рванули. Через двадцать метров стало очевидно, что соцлагерю не угнаться за миром капитализма. Но сказ не об этом. О том, как «исторический» забег был освещён американской прессой и «Известиями».

Американские журналисты в своих газетах информацию о «президентских гонках» провели одной строкой:

«Вчера состоялся стометровый забег Хрущёва и Эйзенхауэра. Победил наш президент». И всё. Никакого подхода к описываемому событию с классовых позиций, никаких журналистских выкрутасов!

По-иному эпизод был подан в «Известиях», а затем и в других центральных советских периодических изданиях.

Алексей Аджубей, ас словоблудия, мэтр казуистики и по совместительству зять Хрущёва, писал: «Вчера в штате Айова по инициативе Первого секретаря ЦК КПСС председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущёва, находящегося в США по приглашению американского народа и его президента, были организованы соревнования по бегу».

По замыслу Аджубея у читателя должно было сложиться впечатление, что участники мероприятия исчислялись сотнями, если не тысячами. Вот она – советская гигантомания! Далее в тексте был искусно подан проигрыш советского лидера.

«Символический забег-соревнование между двумя социальными системами закончился так: наш Никита Сергеевич пришёл вторым, президент США – ПРЕДпоследним…»

Вот так. Виртуозно владея русским языком, Аджубей сумел завернуть воздушный шарик в красочную обёртку…

«Обделаться» на американской земле, в прямом и переносном смысле, Хрущёв умудрился не единожды. Недаром некоторые средства массовой информации США окрестили его визит в США «танцами на граблях». Впрочем, похвалы в адрес советского премьера-первопроходца было несравнимо больше. И это закономерно, ибо есть безошибочный измеритель вреда, счётчик зла, приносимого народу его лидером. Давно известно: если враги поют хвалебные оды правителю из противоборствующего лагеря, это значит, что он наносит ущерб национальным интересам своей страны и соотечественникам.

Уж как только ни изголялись отвязные журналисты Западной Европы и США, какие осанны ни пели, сравнивая Первого секретаря ЦК КПСС и с Петром Великим, и с царём-освободителем Александром II…

Хрущёв искренне верил этой изощрённой лести. Одним из доказательств этого тезиса является появление в 1971 году на Западе его мемуаров.

…Когда совратитель малолетних говорит о том, что детей любить надо, в его устах эта абсолютная истина звучит кощунственно.

Когда «верный ленинец» выпускает в свет свои мемуары в стане идеологического противника, борьбе с которым он на словах посвятил всю свою публичную жизнь, – это даже не предательство, это – глумление над верой в коммунистические идеалы миллионов вероломно обманутых граждан своей страны. Граждан, которым, кроме прочего, было обещано и построение коммунизма к 1980 году.

В общем, кругленькая сумма (около $2 миллионов) за публикацию мемуаров на Западе не была переведена в СССР, а осела на счетах в «Бэнк оф Нью-Йорк». Эти деньги в последующем составили стартовый капитал для сына Хрущёва, Сергея, который во время горбачёвской перестройки перебрался в Соединённые Штаты на постоянное место жительства…

Глава четвёртая. «Поцелуй негра»

Июнь 1973 года. Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев вернулся из США, где находился с государственным визитом.

Несмотря на то, что поездка и переговоры с президентом Никсоном в целом прошли успешно, Брежнев чувствовал себя не в своей тарелке. И хотя его личный врач Евгений Чазов объяснял состояние длительными перелётами, уговаривая денёк отлежаться и ночь поспать, генсек верил более надёжному способу. Надо было срочно полечиться народным средством, которое передали белорусские товарищи.

Увы, «Беловежской Пущи» – крепчайшей водки, настоенной на травах, – дома не оказалось, поэтому на следующий день, в воскресенье, сразу после пробуждения, Леонид Ильич ринулся в Кремль.

…В приёмной его поджидал Константин Черненко.

Соратник и по совместительству заведующий общим отделом ЦК КПСС, всем в своей жизни обязанный Брежневу, он никогда не упускал случая, чтобы остаться с ним наедине. Только в общении с глазу на глаз он имел возможность засвидетельствовать личную преданность, получить подтверждение, что по-прежнему является членом клана и сопричастен. А в этом Константин Устинович сейчас нуждался как никогда прежде, ибо…

Брежнев и Черненко работали вместе в Молдавии, и с тех пор Константин Устинович сопровождал Леонида Ильича повсюду до самой смерти. Он был единственным в свите Брежнева, к кому тот прилюдно мог обратиться на «ты».

При всей казенности аппаратной службы, не требовавшей особого ума, участок работы у Черненко был важный.

Материалы к заседаниям Политбюро, Секретариату, совещаниям, встречам и проводам делегаций, весь рабочий календарь Генерального – всё это было в ведении общего отдела.

Константин Устинович и его подчинённые ежедневно работали до 11–12 часов вечера, порой задерживались и дольше.

…Огромный объём информации, который необходимо было переварить и удержать в памяти, постоянное нервное напряжение, накапливавшееся годами, не могли не сказаться на его физическом и умственном здоровье.

Немудрено, что одним из первых, кто в ближайшем окружении Брежнева стал активно пользоваться снотворным, был именно Черненко.

Через некоторое время увлечение гасящими возбуждение наркотиками начало проявляться в его поведении: походка из суетливо-семенящей стала расслабленно-неуверенной, речь – вялой и невнятной.

Заторможенность в движениях и мыслительных процессах становилась всё более очевидной проработавшим с ним не один год сотрудникам аппарата ЦК.

Теперь он зачастую отвечал невпопад, отрешенно вперив взгляд в пространство над головой собеседника.

На периферийных партийных сановников, впервые общающихся с Черненко, он производил впечатление человека, глубоко озабоченного партийно-государственными проблемами. На самом же деле – Константин Устинович просто спал с открытыми глазами, не в состоянии освободиться от наркотических пут после утренней побудки.

Начались проколы. Брежнев не раз отчитывал его:

– Ну, что же ты, Костя? Забыл?

Иногда с нарастающим раздражением:

– Надо же думать, соображать!

Черненко выходил из кабинета жалкий: лицо красное, руки дрожат.

Попытки загладить свою вину всё чаще принимали комичную форму, превратившись в откровенное подобострастие и угодливость.

К.У. Черненко