Эликсир бессмертия для вождя. Секретные лаборатории на службе власти Атаманенко Игорь
– Вот если бы ты, дядя, дал мне завтра свою форму…
– Ты что, с ума спятил? Знаешь, что за это полагается?
Ильин рассмеялся, перевёл разговор в шутку. А рано утром, не попрощавшись с родственниками, исчез. Вместе с милицейской формой гостеприимного хозяина.
…В камере хранения Ленинградского вокзала оставил свой мундир и в форме сержанта милиции вернулся на станцию «Проспект Маркса». Оттуда двинулся к проезду Боровицких ворот, через которые, по его расчётам, в Кремль должен был проследовать кортеж правительственных машин.
Он много раз прокручивал в уме этот маршрут, просматривая кадры кинохроники, запечатлевшие встречи героев космоса с руководителями партии и государства. Этим путём в Кремль ехали все – от Гагарина и Титова до последних победителей Вселенной. Виктор знал его назубок, мог воспроизвести с закрытыми глазами.
…Он прошел мимо Исторического музея, свернул в Александровский сад. В проезде Боровицких ворот он увидел милицейское оцепление. Что делать? Преодолев слабость в ногах, Ильин вспомнил, что по виду он не отличается от них, и, не спеша, встал между ними – наугад, по наитию.
Это была крупнейшая удача, немыслимое везение, ибо место, которое он случайно занял, оказалось на стыке между двумя отделениями. На подошедшего сержанта милиции покосились, но в первом отделении подумали, что он из второго, а во втором – что из первого.
Правда, случилась минута, когда он снова ощутил предательскую дрожь в коленях. Это произошло, когда к нему, молчаливо стоявшему уже в другой точке – в Кремле, у Алмазного фонда, приблизился некий гражданин в штатском и по-военному строго спросил:
– Ты чего здесь стоишь?
Страх придал наглости, и Ильин зло бросил в ответ:
– Поставили, вот и стою!
Когда утром дежурный по Комитету доложил Цвигуну о том, что в Краснопресненский райотдел КГБ обратился заявитель с просьбой разобраться, не связано ли неожиданное появление в Москве его вооружённого двумя пистолетами племянника с предстоящими торжествами в Кремле, генерал понял, что утратил возможность монопольно распоряжаться информацией, поступившей из Ленинградской области, и вскоре обо всём станет известно Андропову.
«Чёрт бы побрал этих внуков Павлика Морозова, неймётся им!» – помянул недобрым словом Семен Кузьмич отставного эмвэдэшника.
…Чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, а также для создания видимости проверки сигнала, Цвигун приказал коменданту Кремля генерал-майору Шорникову (?!) посадить дядю дезертира в машину и ездить с ним по маршруту Кремль – Внуково: не мелькнет ли в толпе встречающих космонавтов москвичей лицо племянника.
Эта изначально абсурдная идея призвана была притупить бдительность Андропова, внушить ему мысль, что задержание подозрительно ведущего себя младшего лейтенанта, – дело получаса.
Однако Юрию Владимировичу сам факт отстранения коменданта Кремля от исполнения прямых обязанностей – руководства охраной вверенной территории, показался в высшей мере странным.
Кроме того, Цвигун почему-то не торопится с раздачей фотографий Ильина стоящим в оцеплении сотрудникам милиции и КГБ. К чему бы это?
…Кстати, о фотографиях. За несколько минут до подъезда правительственного кортежа к Боровицким воротам их всё-таки роздали, но никто из охраны не был предупрежден, что Ильин появится не в военной, а в милицейской форме. Поэтому опричники из оцепления, вместо того чтобы проверять всех сержантов милиции, усердно искали младшего лейтенанта в общевойсковой форме.
Возникает ещё один вопрос. Почему фото распределили только среди охранников, дежуривших по внешнему периметру Кремля, почему они не достались тем, кто был внутри? Ведь сам факт раздачи фотографий дезертира уже свидетельствует о том, что от него ожидали каких-то враждебных проявлений, не так ли?
…И последнее. Последнее по счёту, но отнюдь не по важности.
Когда Брежнев, Косыгин и Подгорный погрузились в правительственный «членовоз», в машине раздался телефонный звонок. Трубку поднял адъютант генсека. Звонил Цвигун, попросил к телефону Брежнева. Не вдаваясь в подробности, он порекомендовал дорогому Леониду Ильичу сделать во время движения перестроение и следовать в кортеже под номером «три».
Значит, Цвигун отдавал себе отчёт, что ожидаемые от Ильина враждебные проявления строго адресны и нацелены в Брежнева и находящихся с ним в машине лиц? Подстраховывался Семён Кузьмич не потому, что пёкся о государственной безопасности и о престиже державы, а лишь для того, чтобы не потерять своего драгоценного родственника и благодетеля – это же собственной смерти подобно!
В напутствии под занавес был скрыт тонкий расчёт.
Во-первых, последние предупреждения, как и те, кто их делает, лучше запоминаются.
Во-вторых, зачем мешать Ильину совершить то, что он задумал? Его лишь надо замкнуть на «негодный объект», и пусть себе стреляет по второй машине, тем более что в ней едет Береговой, внешне так похожий на Брежнева. Спрос-то всё равно будет с Андропова: он же ПОКА во главе государственной безопасности. И дай Бог, чтобы этот младший лейтенант наделал побольше шуму! А если он кого-нибудь угрохает, ну что ж, так тому и быть – тем яснее станет для всех несостоятельность этого рафинированного эстета Андропова на посту председателя КГБ.
Во главе такой организации должен стоять боевой генерал и летописец партизанского движения в Белоруссии Семен Кузьмич Цвигун и никто другой!!
Расчёты Цвигуна по части масштабов скандала и позора для державы оправдались. Авторитет органов госбезопасности был подорван основательно. И не столько внутри страны, как за её пределами – в глазах мировой общественности и наших союзников.
А что же Андропов? Неужели доверился своему заму и отдал всё на откуп Его Величеству Случаю?
Искусственно созданный Цвигуном цейтнот не позволил Андропову эффективно использовать всю кэгэбэшную рать – секретных агентов, – которым было вменено в обязанность присутствовать в толпах москвичей по пути следования космонавтов. Не были они вовремя снабжены и фотографиями блуждающего террориста. А то, что Ильин прибыл в Москву для совершения террористического акта, у Андропова сомнений не было. Догадался председатель и о том, что его заместитель также не питает иллюзий в отношении намерений вооруженного двумя пистолетами боевика. А меры по его розыску, инициированные Цвигуном, носят лишь показной и отвлекающий характер.
Умел Семён Кузьмич завернуть воздушный шарик в красивую упаковку, ничего не скажешь!
Как только Андропову доложили, что террорист – офицер, у него мелькнула мысль: не заговор ли это военной контрразведки, находившейся в ведении и под патронажем генерала Цвигуна?
Идею эту Андропов отверг, вспомнив, что авторитет Семёна Кузьмича в офицерской среде нулевой.
«Просто, – решил Председатель, – Цвигун пытается воспользоваться шансом, предоставленным ему судьбой. Убийства Брежнева он не желает – это ясно, как Божий день, но пассивно потворствовать возникновению скандала – это в его интересах. Ведь он считает себя обойдённым, став всего лишь заместителем. Эх, Семён Кузьмич, Семён Кузьмич! С вашим интеллектом урюпинской милицией командовать, а не Комитетом госбезопасности!»
Опасность возникновения скандала заставила Андропова действовать энергично.
По его указанию была усилена охрана Кремля и подъездов к нему со стороны Боровицких и Спасских ворот (последние рассматривались как запасной въезд) надёжными оперативниками из центрального аппарата КГБ.
Затем он отдал распоряжение председателю Государственного комитета по телевидению и радиовещанию беспрестанно передавать в эфир информацию о порядке следования машин в кортеже, подчеркивая, что во втором автомобиле находятся Брежнев, Косыгин, Подгорный.
– Юрий Владимирович, – взмолился председатель Госкомтелерадио, – но ведь это всё равно что при входе в подъезд вывесить объявление: «Уважаемые домушники, деньги находятся в квартире на втором этаже!» Если мои дикторы во всеуслышание сообщат, что во второй машине находится всё руководство страны, то какой-нибудь пьянчуга обязательно запустит в неё бутылкой, это же ежу понятно!
Андропову было совсем не до ежей, поэтому он, вопреки своей привычке выражаться просто и без назидания, сказал:
– Вы – государственный человек, товарищ Месяцев, а не феодал! С каких это пор в Госкомитете появились ВАШ и дикторы? Да и вообще, ежи какие-то у вас на уме… Может, вас на зоопарк перебросить? Имейте в виду, что телевизор и радиоприёмник у меня включены, поэтому я лично прослежу за работой ВАШИХ дикторов… До свидания!
Месяцев понял, что у Андропова, этого с виду плюшевого медвежонка, – стальные челюсти. Через год он в этом убедится окончательно: его место займет «железный канцлер» телерадиоэфира Сергей Лапин.
…Последнее, что сделал Андропов перед тем, как Ильин нажал на спусковой крючок, – позвонил в машину Брежнева и предложил немедленно перестроиться, заняв в кавалькаде последнее, пятое место.
Перечить Леонид Ильич не стал, тем более что это было уже второе предупреждение и ни от кого-нибудь – от высших чинов госбезопасности! Конспиратор он был отменный, поэтому, положив трубку, с наигранным недоумением обратился к Косыгину и Подгорному:
– А мы-то чего лезем вперед? Кого чествуют, нас или космонавтов? Скромнее надо быть товарищи, скромнее…
Отодвинув задвижку разделяющей салон перегородки, скомандовал водителю:
– Ну-ка, Виктор, быстро в хвост колонны… Чтоб мы последними были!
…Когда стихли выстрелы, лимузин с «Большой Тройкой» рванул в Кремль и тут же врезался в машину «скорой помощи», мчавшуюся на звук пальбы.
При ударе Брежнева отбросило на перегородку и он рассёк в кровь бровь. Поэтому награды, как это видела вся страна, космонавтам вручал Подгорный.
Кстати, после инцидента у Боровицких высшее руководство страны: Брежнев, Косыгин, Подгорный, никогда более не находились одновременно в одной машине или самолёте. Политбюро опасалось рецидивов «боровицкого синдрома».
…Так 22 января 1969 года Брежнев впервые воочию столкнулся с мистическим явлением – провидческим даром Ламы…
Через некоторое время Леониду Ильичу представился ещё один случай убедиться в предназначении Ламы оповещать его о грозящей ему смертельной опасности…
Глава седьмая. Предсказания кота-провидца продолжаются
Рабочий день Брежнева на даче в Заречье начинался в 8.30, когда он в сопровождении телохранителей выезжал в Кремль.
20 февраля 1970 года, ровно в 6.00, Лама ворвался в спальню Хозяина и стал тереться о его ноги, а при каждой попытке Брежнева выйти из помещения хватал его зубами за манжеты брюк. Леонид Ильич, вспомнив, что именно так вёл себя кот за год до покушения, 22 января, решил проверить свои догадки и поэкспериментировать.
«Ребята, – заявил он «прикреплённым», торопящимся сдать смену другой бригаде, ожидавшей генерального в Кремле, – вы поезжайте, а я здесь поработаю ещё с документами… А за мной пришлите ваших сменщиков».
Слово охраняемого – приказ. Уехали без него. На трассе, сбоку, вылетела военная грузовая машина – солдатик за рулем не посмотрел влево. В итоге водитель правительственного «ЗИЛа», на котором должен был ехать генеральный, от столкновения ушёл, но машину развернуло и ударило о стоящий на обочине трейлер. В «ЗИЛе» находились шесть сотрудников, пятеро из них бодрствовали, поэтому сумели скоординироваться и уцелели, хотя и получили травмы различной степени тяжести: сломанные рёбра, сотрясение мозга, ушибы, ссадины. Володе Егорову, который спал, сидя на месте отсутствующего «охраняемого», снесло полчерепа…
Когда о происшествии доложили по радиотелефону Брежневу, тот, не раздумывая, затребовал с кухни дополнительный кусок телятины с кровью для Ламы.
Вслед за этим Леонид Ильич попросил дежурного телефониста соединить его с Индирой Ганди. Ничего не объясняя, попросил её найти предлог и наградить Далай-ламу каким-нибудь достойным его статуса индийским орденом…
В 1971 году Брежнев окончательно уверовал в провидческий дар Ламы.
В начале года генеральный получил приглашение от президента Франции Жоржа Помпиду посетить страну с официальным визитом. Помощники и советники Брежнева стали готовить его к поездке. Оказалось, что не только они готовились к встрече двух глав государств. Недобитые прежним президентом Франции, генералом де Голлем, члены террористической организации ОАС, перешедшие на нелегальное положение в Алжире и Франции, задумали напомнить о себе двойным покушением на Помпиду и Брежнева.
Лама вёл себя спокойно до тех пор, пока Леонид Ильич не собрался сесть в машину, которая должна была доставить его во Внуково-2 для вылёта в Париж. Кот тут же пришёл в состояние крайней нервозности. Как это бывало и раньше, он зубами хватал Брежнева за манжеты штанин, буйствовал, а в промежутках вдруг затихал и неотрывно смотрел на Хозяина своими огромными жёлтыми глазами.
Леонид Ильич попытался успокоить Ламу. Увы! Тот даже не позволил надеть на себя ошейник, к которому привык, выезжая с Брежневым в заграничные поездки. Одно уже это обстоятельство заинтриговало Брежнева и заставило проявить повышенную бдительность. Он позвонил председателю КГБ Юрию Андропову и, ничего не объясняя, спросил, нет ли каких-либо новых данных по Франции. Андропов сначала было замялся, а потом сказал, что получасом раньше получил от нашей внешней разведки сведения о готовящемся оасовцами покушении на Помпиду и на него, генерального секретаря ЦК КПСС.
Брежневу ничего не оставалось делать, как перенести поездку на другое время. И действительно, дня через два зачинщики заговора были арестованы, и французские газеты раструбили на весь свет, что на Брежнева и Помпиду готовилось покушение…
В середине 70-х Леонид Ильич по настоянию жены впервые поставил на заседании Политбюро вопрос о своей отставке.
Однако «старики» – Тихонов, Соломенцев, Громыко и Черненко – не допустили этого: больной и немощный Брежнев был им удобен. Они дружно начали отговаривать его:
«Да что Вы, Леонид Ильич! Вы ещё полны творческих сил. Не может быть и речи о Вашем уходе на пенсию. Вы просто поменьше себя утруждайте. Мы сами будем на себя больше брать…»
Однако Леонида Ильича такой поворот событий заставил призадуматься.
Покушение в январе 1969 года, инцидент с Володей Егоровым, которому в аварии снесло полчерепа, заговор оасовцев в 1971, внушили Брежневу мысль о том, что по пятам за ним следует злой рок, уготовивший ему насильственную смерть. А единодушный отказ ветеранов Политбюро отпустить его на заслуженный отдых? Это что? Не свидетельство ли это тому, что они держат его в качестве «живой мишени для отстрела»?!
Не найдя объективных доказательств своим подозрениям, Леонид Ильич поделился ими с женой.
Вердикт Виктории Петровны был резким и бескомпромиссным:
«Да, Лёня, надо уходить. Ты ведь ничего уже не можешь. А те, кто ещё что-то может, – все эти тихоновы, соломенцевы и черненки – им ничего не нужно, кроме собственных кресел. Поэтому они тебя и держат. Возможно, как «живую мишень», а, возможно, потому что очень боятся, чтобы кто-то из молодых, тот же Романов, не вырвался вперёд, – ведь тогда им всем придёт конец… Уходи!»
Однако атеросклероз сосудов головного мозга и увлечение наркотическими средствами сделали Брежнева неполноценным не только физически, но и умственно. Он стал безвольной игрушкой в руках хитромудрых соратников по Политбюро, потеряв способность критически оценивать свои поступки…
Глава восьмая. Самоубийство в знак протеста
Весной 1982 года произошли события, которые оказались для Леонида Ильича роковыми. Он отправился в Ташкент на празднества, посвящённые вручению Узбекской ССР ордена Ленина.
23 марта 1982 года по программе визита Брежнев должен был посетить несколько объектов, в том числе авиационный завод. С утра, после завтрака, состоялся обмен мнениями с местным руководством, и все вместе решили, что программа достаточно насыщенна и посещение завода будет утомительным для Леонида Ильича. Договорились туда не ехать, охрану сняли и перебросили на другой объект.
По словам личного телохранителя Леонида Ильича Владимира Медведева, со всеми запрограммированными посещениями управились довольно быстро. Возвращаясь в резиденцию, Брежнев посмотрел на часы и обратился к первому секретарю ЦК компартии Узбекистана Рашидову:
«Время до обеда ещё есть. Мы обещали посетить завод. Люди готовились к встрече, собрались, ждут нас. Нехорошо… Возникнут вопросы… Пойдут разговоры… Надо ехать!»
Разговор зашёл при подъезде к резиденции. Вмешался начальник охраны Брежнева генерал Рябенко:
«Леонид Ильич, ехать на завод нельзя. Охрана снята. Чтобы её вернуть, нужно время… Да и потом, мне докладывают из резиденции, что ваш питомец Лама просто с ума сошёл, управы на него никакой, беснуется, не приведи Господь, покусал уже всех «прикреплённых…»
Это был последний козырь Рябенко. Он ничего не придумал, сказал, как было, ибо для него уже не являлось секретом, что все встречи и визиты Брежнев осуществляет либо отменяет в зависимости от поведения тибетского кота накануне поездки…
Генеральный, уязвлённый вторжением подчинённого в сферу его самых сокровенных тайн, жестко ответил:
«Ты вот что. Возвращай охрану, а мой питомец – не твоя забота… О нём я позабочусь сам… На всё про всё даю тебе пятнадцать минут…»
Как рассказывал впоследствии полковник Котов, бывший начальник одного из управлений Комитета госбезопасности Узбекской ССР, выйдя из машины, Брежнев с Рашидовым и телохранители двинулись к цеху сборки. Когда проходили под крылом почти готового самолёта, народ на лесах также стал перемещаться. Леонид Ильич уже почти вышел из-под самолёта, когда вдруг раздался жуткий скрежет. Стропила, окружавшие строящийся самолёт, не выдержали, и огромная деревянная площадка – во всю длину самолёта и шириной метра четыре – под неравномерной тяжестью перемещавшихся рабочих рухнула! Люди по наклонной покатились на делегацию. Брежнев и Рашидов вместе с сопровождавшими были накрыты рухнувшей площадкой и скатившимися с неё рабочими.
…Леонид Ильич лежал на спине, рядом с ним Рашидов с разбитой головой. Тяжёлая площадка, слава Богу, не успела никого раздавить. Генерал Рябенко, повинуясь какой-то внутренней инерции, взглянул на часы. Было 13 часов 23 минуты. Эти цифры он запомнил на всю жизнь.
Въезд на Ташкентский авиазавод
Телохранители с большим трудом подняли генерального.
Ехать в больницу Брежнев отказался, и телохранители, усадив его на заднее сидение правительственного «ЗИЛа», рванули в резиденцию. Думали как лучше, а оказалось, привезли Хозяина к новой для него трагедии.
…В 13 часов 23 минуты Лама, перекусив зубами металлический поводок и искусав до крови пытавшихся удержать его телохранителей, выбежал на улицу и бросился под колеса первой проезжающей машины.
Когда телохранители сообщили Леониду Ильичу о поведении Ламы накануне инцидента на авиазаводе и показали изуродованный труп «провидца», генеральный обнял генерала Рябенко и, прослезившись, сказал:
«Ты был прав, на авиазавод не нужно было ездить!»
Часть вторая. «Контора глубокого бурения» идёт по следу
Глава первая. Подвергай всё сомнению!
Первым, кто обратил внимание на пресловутое влияние смены часовых поясов на генеральных секретарей КПСС во время их пребывания в Соединённых Штатах, был тот самый майор Владимир Тимофеевич Медведев, который не участвовал в банкете, устроенном американской секретной службой в честь сотрудников КГБ.
В 1973 году он посетил США как «прикреплённый», то есть телохранитель Брежнева.
Сопровождая Горбачёва, генерал-майор Медведев побывал в Штатах трижды, но уже в должности начальника личной охраны главного перестройщика страны.
Если в декабре 1987-го и 1988-го «хворь» миновала Горби, то в июне 1990-го, во время посещения загородной резиденции Джорджа Буша-старшего, микроб, вызывающий диарею, добрался и до него.
Проанализировав все обстоятельства, сопутствовавших «хвори» Брежнева и Горбачёва, Медведев нашёл в них много общего и пришёл к выводу, что они не случайны, а являются результатом продуманных и заранее спланированных действий. Кого? Ну, конечно же, американских спецслужб! Ну а что ещё может прийти в голову генерал-майору КГБ, отдавшему тридцать лет своей жизни органам госбезопасности, не понаслышке знавшему гноеточивую натуру секретных служб главного противника?
Особо насторожила генерала привередливая избирательность микроба: он атаковал кишечники ТОЛЬКО первых лиц советских делегаций. Почему? Чтобы вывести их из строя на время переговоров? Но ведь работоспособность охраняемых не снижалась. Они лишь испытывали моральный и физический дискомфорт. Течёт же, чёрт побери, и всё… из меня! Нет-нет, эту версию надо отбросить! К тому же «гайка развинчивалась» у генсеков только по завершении официальных переговоров, когда они питались на дачах президентов. Не странно ли? Ведь когда главы наших делегаций кормились от посольских кухонь, то ничего подобного с ними не происходило!
Упаси Бог, Медведев и мысли не допускал о возможной причастности американских президентов к тому, что происходило в кишечниках советских руководителей.
Исключил Медведев и инфекционную этиологию диареи. При всём том, что генсеки утром и вечером буквально «исходили на говно», у них отсутствовали симптомы какого бы то ни было заболевания. Ни сыпи, ни температуры, ни слабости – ничего!
Далее. Стоило только генеральному «протечь», как американцы, сопровождавшие наши делегации, дружно указывали на одну и ту же причину: смену часовых поясов. Почему же от этой пресловутой смены не страдали другие члены наших делегаций?
А американские президенты, прибывавшие в Москву? На них что, часовые пояса не влияют?!
В то же время медики-американцы, закреплённые за делегациями, успокаивали нашу охрану, цитируя в один голос высказывания Гиппократа и гениального Мечникова о том, что человек, в идеале, должен опорожняться после каждого приёма пищи.
Разглагольствования о часовых поясах вызывали особую озабоченность Медведева именно потому, что исходили только от сотрудников американской секретной службы, обеспечивавших безопасность принимаемой делегации. Ну а медики, те будут говорить то, что им прикажут…
И, наконец, чёрт побери, последнее. Последнее по счёту, но отнюдь не по значимости: сортир на колёсах, неотступно следовавший за генсеками! Разве это не самое веское доказательство тому, что опорожнение кишечников нашими «принципалами» было заранее спланировано и включено в программу пребывания! Да и этот экзотический унитаз «Поцелуй Негра» на ранчо Никсона… Нет, здесь что-то не так!
Генерал порасспросил коллег из «девятки», ушедших на пенсию: а как было при вас во время визита Хрущёва?
Всё совпало в мелочах: и ранчо, и автосортир, и ссылки на часовые пояса и на Гиппократа с Мечниковым…
Оставлять что-то на уровне догадок и сомнений было не в правилах генерала Медведева, и он доложил свои соображения начальнику Девятого управления (охрана членов Политбюро ЦК КПСС) генералу Плеханову. Тот – председателю КГБ СССР Крючкову.
Поступил строжайший приказ: «Разобраться и доложить в течение месяца!»
Задание покопаться в сановном дерьме первыми получили сотрудники внешней разведки. Безрезультатно. Сроки исполнения приказа были откорректированы. Ещё и ещё раз.
Наконец, когда за дело взялись «шелкопряды» из Службы генерала Карпова, удалось ухватить кончик ниточки и размотать весь клубок…
Глава вторая. Несостоявшийся нобелевский лауреат
Предположения генерала Медведева о закономерностях «хвори», настигавшей Хрущёва, Брежнева и Горбачёва, были по достоинству оценены сотрудниками Службы Карпова. Стало ясно: ответ на вопрос, почему наших лидеров диарея преследовала именно во время их пребывания в США, надо искать в области биологических, химических или иных исследований, так или иначе связанных с обеспечением государственной безопасности.
Обратились к архивным документам, но оказалось, что все секретные материалы, которые могли бы помочь разрешить проблему или хотя бы подсказать, с какого конца к ней подступиться, были уничтожены в 1954 году по высочайшему повелению Хрущёва.
Но один след всё-таки отыскали. В материалах архивного личного дела секретного агента НКВД-МГБ «Павлов». Бросились искать его оператора – он, наверняка, оказал бы неоценимую помощь. Увы, умер в 1973 году. Снова, но уже более скрупулёзно принялись изучать материалы личного дела агента. Сопоставив некоторые даты, открыли для себя много интересного: в 1954 году, после ликвидации сверхсекретной лаборатории МГБ, занимавшейся проблемами психофизической деятельности человека, её бывший заведующий Розенталь Аркадий Соломонович, он же агент «Павлов», воспользовавшись неразберихой, царившей в органах госбезопасности, исчез из Москвы. Его оператор, майор Величко Арсений Павлович, предпринял титанические усилия, чтобы разыскать своего секретного помощника. Восстановление негласной связи для Величко не являлось самоцелью – в то время таких, как «Павлов», было несть числа. Проблема состояла в другом: ушёл из-под контроля носитель сведений особой важности, составлявших государственную тайну.
Наконец, через два года поисков, Величко обнаружил «Павлова» в Вильнюсском университете. Доктор биологических наук, профессор Розенталь заведовал кафедрой биохимии на факультете естественных наук.
Оперработник срочно выехал в Литву для встречи со своим секретным помощником. Тот согласился продолжать негласное сотрудничество, но наотрез отказался вернуться в Москву, сославшись на здоровье жены и дочери. Он – патриот, однако не может игнорировать рекомендации врачей, которые настаивают на проживании в прибалтийской климатической зоне!
Не знал Величко, что к тому времени, когда он вышел на след «Павлова», тот успел не только взять фамилию жены, став Резницким Аркадием Соломоновичем, но и выхлопотать разрешение местных властей выехать в Израиль для воссоединения с родителями жены. Начавшийся в те времена прессинг Запада на руководство СССР по так называемому «еврейскому вопросу» тому способствовал.
В 1957 году супруги Резницкие покинули Союз, но до Израиля не добрались. Осели в США, в Нью-Йорке. Там профессор вновь стал Розенталем. Именно под этой фамилией он был известен на Западе, так как регулярно публиковал статьи по проблемам биохимии в зарубежных научных журналах, когда заведовал кафедрой в Вильнюсском университете. Но смена фамилии не принесла успеха. Несмотря на бесспорный авторитет в научных кругах США, найти хорошо оплачиваемую работу по специальности Розенталю не удалось.
Во-первых, потому что советский диплом на американской бирже труда воспринимался как филькина грамота.
Во-вторых, нужны были влиятельные связи, которые выступили бы в качестве гарантов, что профессор не собирается проводить подрывную деятельность на территории Соединённых Штатов, – «холодная война» только-только разгоралась и всех выходцев из СССР американские власти подозревали в связях с КГБ.
В-третьих, необходимо было пройти платные курсы переподготовки. Но денег в семье не было, и Розенталь, не раздумывая, принял предложение ректората нью-йоркского университета, стал преподавателем-почасовиком.
…О том, что в секретных лабораториях НКВД-МГБ группе советских учёных под руководством Аркадия Розенталя удалось разработать и найти практическое применение концепции новой науки – психофизики – западные учёные, разумеется, не знали. Патриотически же настроенный Розенталь, несмотря на давление со стороны жены, не спешил предавать огласке своё открытие. А искушение было велико – ведь опубликуй он хотя бы тезисы концепции новорождённой науки, заяви свои права на неё, мог бы стать Нобелевским лауреатом. Но нет! Аркадий Соломонович за гроши читал лекции по биохимии в университете и едва сводил концы с концами…
По прошествии нескольких лет Розенталь через капитана советского торгового судна передал письмо-покаяние, адресованное его оператору, майору Величко. Иносказательно, в завуалированной форме сообщил, что бедствует, а за умеренное вознаграждение готов оказывать посильную помощь Комитету госбезопасности.
«Вспоминаю, – писал профессор, – как наш Иван Петрович Павлов, Нобелевский лауреат, даже испытывая нужду в самом необходимом и работая за мизерное вознаграждение, всё же не прекращал научной деятельности во благо Отечества до конца дней своих. Он – всем нам пример для подражания…»
Майор Величко усмотрел в этом жесте Розенталя и раскаяние, и стремление подзаработать на выполнении разовых поручений, и, наконец, успокоить самого себя. Успокоить? Ну да! Ведь в пятидесятые годы бывшие советские граждане – перебежчики, невозвращенцы и даже эмигранты, выехавшие из СССР по официальному каналу, панически боялись сталинских «эскадронов смерти», якобы рыскавших по миру в поисках предателей с целью их физического устранения. Бред, конечно, но верили в него охотно. Особенно такие, как Розенталь.
И письмо, и свои выводы Арсений Павлович аккуратно приобщил к личному делу агента «Павлов».
В докладной записке на имя своего руководства Величко отметил, что считает целесообразным задействовать агента-перебежчика в оперативной игре с американскими секретными службами, используя его «втёмную» как канал продвижения дезинформации о научных разработках, проводимых в СССР. Получив согласие начальства, Величко направил Розенталю письмо по известному им обоим каналу – через капитана торгового судна…
Полгода спустя сотрудник нью-йоркской резидентуры КГБ под видом журналиста, аккредитованного в США, посетил профессора по месту жительства. Выяснил, что семья бедствует, питаясь исключительно кукурузными хлопьями и молоком. Пообещал материальную поддержку в обмен на предоставление информации об одной лаборатории в штате Нью-Джерси, которая, по имевшимся данным, занималась разработкой биологического оружия. Но когда, после долгих согласований с Центром, «журналист» явился по прежнему адресу, оказалось, что семья уехала в неизвестном направлении.
Вскоре ряд влиятельных американских газет анонсировали предстоящий выход в свет книги советского профессора биологии, якобы с ухищрениями бежавшего из-за «железного занавеса».
Название книги «Детектор истины для вождей. Сталин препарирует соратников в секретных кремлёвских лабораториях» говорило само за себя. Майор Величко понял, что Розенталь, отбросив страхи перед возможным возмездием, решился на разглашение сведений особой важности, чтобы выбраться из нищеты. Наши резидентуры в США получили указание принять исчерпывающие меры к розыску профессора-отступника, чтобы воспрепятствовать выходу книги, посулив автору любую названную им сумму. Разыскать агента-перебежчика не удалось, но и книга на прилавках не появилась.
Тогда же аналитики Комитета выдвинули предположение, что запрет на её выход наложила американская контрразведка – Федеральное бюро расследований, – чтобы использовать почерпнутую в книге информацию в своих целях.
Окончательно испортившиеся в 1959 году советско-китайские отношения явились косвенным подтверждением выдвинутой аналитиками версии – ведь в своей книге Розенталь не мог не рассказать о секретных методах изучения Великого кормчего.
Дело агента «Павлов» сдали в архив. Майора Величко за утрату политической и чекистской бдительности уволили из органов без пенсии…
Глава третья. Генерал Карпов негодует
– Олег Юрьевич, угости сигаретой! – обратился генерал Карпов к своему заместителю полковнику Казаченко, едва тот переступил порог начальственного кабинета.
Начало ничего хорошего не предвещало, и, доставая пачку, Олег лихорадочно вспоминал возможные «проколы» в Службе, которые могли заставить некурящего шефа искать спасения в опиуме для народа.
– Как экзамены сдал? – Карпов выпустил густую струю дыма в потолок и поднялся из-за стола.
– На «отлично», товарищ генерал! – нарочито бодро ответил Казаченко.
– Кроме английского, какими языками владеешь?
– Русским, итальянским…
Олегу показалось, что Карпов задавал вопросы для того, чтобы оттянуть начало неприятного для себя разговора.
Наконец, проделав круг по кабинету, генерал остановился у стола, взял в руки красную папку.
«Пожарные дела»! В этой папке – только материалы, поступающие сверху. Так что дело не в «проколах» Службы!» – успокоился Казаченко.
Генерал протянул Олегу несколько листов машинописного текста.
– Ознакомишься… Предложения доложишь через два часа… Полковник Кудрявцев из вашингтонской резидентуры будет у меня в 13.00, вместе обсудим нюансы твоей командировки в США…
– Простите, товарищ генерал, я не ослышался? Меня командируют в Штаты? Надеюсь, не для ликвидации Розенталя?
Казаченко и не пытался скрыть иронии, а Карпов не мог её не заметить. Он вновь выпустил густую струю дыма, пристально посмотрел на своего заместителя и раздельно произнёс:
– Ликвидация отступников, Олег Юрьевич, у нас отменена ещё в начале 1960-х, так что твою иронию считаю неуместной! Тебе предстоит встретиться с профессором и убедить его передать нам рукопись книги, если… Если она ещё существует… Разумеется, небезвозмездно…
– А почему, товарищ генерал, именно сейчас возникла необходимость изъять у Розенталя рукопись? Разве раньше она не содержала сведений, составляющих государственную тайну? Или что-то изменилось в политическом климате?
– Раз уж ты такой дерзкий, Олег Юрьевич, почему бы тебе не получить ответы на свои вопросы у высшего руководства Комитета? Слабо? Ну, тогда отвечу я: конфуз с нашим президентом в Штатах приключился… А Службе, то есть нам с тобой, поручено срочно выяснить, почему Горби «обделался» за океаном. Другими словами, «прибрать» за ним…
Увидев, как недоверчиво повёл головой Казаченко, Карпов добавил:
– Да-да, в буквальном смысле слова… Пронесло его там… Вот и получается: у него приступ поноса, а у всего Комитета госбезопасности – золотуха! Чёрт побери, складывается впечатление, что средства на безопасность государства кончились, но они неисчерпаемы для безопасности нашего горе-лидера…
– Но если это дело поручено нашей Службе, то при чём здесь сотрудник вашингтонской резидентуры?
– Крючков, наш председатель, чтобы сэкономить валюту, решил использовать одну твою загранкомандировку для достижения сразу нескольких целей… Прочтёшь справку – всё поймёшь. А Кудрявцев приедет, чтобы согласовать с тобой проведение одного мероприятия, начатого полковником Черкашиным, начальником линии «КР» в вашингтонской резидентуре…
Карпов остановился и в задумчивости стал барабанить пальцами по крышке стола. Олегу показалось, что генерал подыскивает слова, чтобы с их помощью пришпорить себя и выплеснуть наружу накипь бушевавших в душе страстей. И не ошибся – в следующую секунду Карпова словно прорвало.
– Бог мой, какая нищета! Ты знаешь, сколько сегодня разведчиков наружного наблюдения работает в Москве по иностранным разведчикам? Присядь, а то упадёшь – всего около трёх сотен в смену! И это при том, что в одном Нью-Йорке ежедневно на дежурство заступает около четырёх тысяч фэбээровцев-«топтунов», следящих за нашими дипломатами! Попробуй уйти от такого «хвоста»! Что уж говорить о нашем техническом вооружении? Для офицеров-агентуристов не хватает диктофонов! У нас нет денег, чтобы взять на службу переводчиков-профессионалов, которые бы сидели на расшифровке всех телефонных переговоров, ведущихся американцами из Москвы. Но при всём том у нас находятся средства, чтобы наш Горби за пять лет 42 раза выехал с визитами за границу! Он даже Хрущёва переплюнул – тот за восемь лет правления был в зарубежных поездках только тридцать два раза… Вот так и плодятся предатели типа Гордиевского и генерала ГРУ Полякова… Потому что видят лицемерие предержащей власти, купающейся в роскоши, при отсутствии самого необходимого для её сатрапов… А на ком власть экономит? На опричниках, на тех, кто эту самую власть должен охранять, живота свово не щадя!
М.С. Горбачёв
Карпов остановился, плеснул воды из графина в стакан, залпом выпил и снова зашагал по кабинету.
– Знаешь, во сколько обходится один заграничный вояж нашего президента? Нет? Тогда зажимай пальцы. В ноябре 88-го Горби летал в Индию. Перед его визитом туда были направлены две группы – облётная и передовая. Первая – 5 человек – отправилась «на разведку» за месяц до визита и находилась там около недели. В эту группу входили сотрудники «девятки», протокола, пресс-службы. Стоимость билетов «туда и обратно» – около 2,5 тысячи долларов. Проживание в гостинице – а останавливаются они только в 4-звёздочных отелях – 7 тысяч. Плюс – командировочные, около 4 тысяч долларов. Теперь увеличь эти цифры в шесть раз, поскольку передовиков уже было 30 человек: охрана, спецсвязь, клерки, обеспечивающие протокол, и так далее. В итоге – более ста тысяч долларов, причем затраченные на самых «дешёвых» сопровождающих… А свита? А сам президент с супругой? А затраты на их экипировку и подарки для принимающей стороны?! В общем – более миллиона долларов за два дня пребывания в Дели… И это при том, что индийский вояж – один из самых экономных. Что уж говорить о поездках в Штаты, Англию, Италию, Францию… Всего 42 визита в западноевропейские и североамериканские столицы!..
Вспоминаю анекдот, который состряпали наши доморощенные диссиденты, перебравшиеся в Париж и прижившиеся в русской редакции журнала «Континент»…
Так вот: «Ленин показал, что страной можно управлять коллегиально. Сталин – что ею можно управлять единолично. Хрущёв – что управлять может и дурак. Брежнев показал, что страной вообще можно не управлять. Горбачёв показал, что Советским Союзом можно управлять заочно».
Анекдоты, как известно, – это «гонцы Истины»…
Думаю, что с такой частотой и роскошью не ездил за границу никто из руководителей великих государств, государств более благополучных, обустроенных, не истощённых внутренними проблемами и национальными войнами. Даже в США, стране процветающей, президенты не оставляют так часто и так надолго своих соотечественников. Возникает вопрос: можно ли руководить страной заочно,
Читать бесплатно другие книги:
