Ожерелье Лараны Одувалова Анна

Пролог

Воздух со свистом вырывался из легких, застревал в горле противным вязким комком. В левом боку кололо, а ноги в сапогах на высокой шпильке так и норовили подвернуться на неровном асфальте.

Алиса Савельева неслась по ночным проулкам, постоянно оглядываясь на бегущую сзади Ольгу, подружку, по вине которой они попали в эти неприятности. Все же идея отправиться в гости была не очень удачной. Точнее совсем неудачной.

– Анет, к-как! Как тебе это удалось? – на выдохе выпалила Оля, с облегчением запирая железную дверь в коттедж подруги.

– Давай поговорим завтра? – устало выдохнула сидящая на полу Алиса, которую друзья и близкие знакомые назвали чаще всего детским прозвищем – Анет, безуспешно пытаясь стащить длинный неудобный сапог. – Я сама ничего не понимаю. Словно помутнение какое-то нашло. Завтра все обсудим. Удрали, и очень хорошо. А сейчас надо спать и постараться ни о чем не думать. Не вспоминать, во что могут превратиться среднестатистические парни под действием алкоголя.

Вообще-то, сегодня Анет собиралась весь день проваляться на диване с книжкой, но мечты эти не сбылись. В гости заглянула лучшая подружка и спутала все карты. Пришлось сопровождать неугомонную Ольгу на студенческие посиделки. Подруга ожидала там увидеть «кра-а-асивых мальчиков».

Красивых мальчиков не наблюдалось и в помине, зато наблюдались пьяные и не в меру настырные. Особенно девушке не понравились двое – Саша и Максим. Молодые люди были немного старше остальных и не принадлежали к знакомой студенческой тусовке. Попытка уйти с «увеселительного мероприятия» мирно успехом не увенчалась. Сначала девушек уговаривали по-хорошему, а потом начали угрожать, пытаясь заставить вернуться с улицы в душную прокуренную квартиру.

– Все, ребята, пошутили и хватит! Мы поехали домой! – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, попробовала разрешить ситуацию Анет, предусмотрительно отступая в сторону от Максима. Так страшно ей не было уже давно, сердце бешено колотилось где-то в горле, в висках стучало и непонятно с чего вдруг стало знобить. Казалось, что от испуга и нервов поднимается температура. Девушка сама толком не поняла, что произошло дальше. Ее тело само резво отскочило вправо, а на кончиках пальцев заплясал огонь. Она вскрикнула от неожиданности, и маленькая искорка, сорвавшись с руки, отбросила Макса к подъездной двери. Не раздумывая, Анет резко повернулась на каблуках, со всей силы врезала кулаком второму парню в солнечное сплетение, и помчалась в ближайший проулок, ухватив за руку изумленно застывшую подругу. Честно сказать, как они с Ольгой доскакали до дома, девушка помнила смутно.

Пытаясь отвлечься от нерадостных мыслей и уснуть, она перевернулась на другой бок. Не думать о странном происшествии было нелегко. После того, как летом Анет на несколько недель исчезла, а потом неожиданно появилась, когда и искать уже перестали, с ней периодически начали происходить непонятные вещи, да и сны стали сниться бредовые. Девушка очнулась полгода назад в больничной палате с чувством непреодолимой утраты, словно бы потеряла что-то очень дорогое для себя. С этого момента Анет все время пыталась вспомнить, что же с ней произошло. Заверениям психологов, что так ее организм защищается, не желая воскрешать в памяти что-то страшное, девушка не верила. Казалось, что она забыла такое, без чего дальше жить не имеет смысла. Анет с удивлением отметила, что многие прежние знакомые стали ей совершенно неинтересны, а их проблемы и заботы кажутся мелкими и глупыми. Привычные развлечения быстро надоедали. Из приятелей неизменной осталась только близкая со школьных лет Ольга, которая всерьез переживала за подругу и всеми силами юного психолога-недоучки (четвертый курс университета) пыталась помочь ей вспомнить, но пока безрезультатно. И мама, и Оля заметили перемены в характере девушки и странности в поведении. Они в один голос твердили, что Анет как-то странно зажигает плиту, не пользуясь ни авторозжигом, ни спичками. Сама девушка относилась к этим заявлениям скептически, но в душе жило смутное подозрение, что родительница и подружка правы. А теперь вот сегодняшние «подвиги». Где-то в глубине сознания засела мысль, что эти паранормальные способности не появились просто так – они отголосок летних происшествий, на память о которых остались только странные, приходящие каждую ночь сны. В большинстве своем бессюжетные, общим в них оставался лишь залитый солнцем луг, который постепенно бледнел, и на его фоне появлялись грустные фиолетовые глаза. А еще периодически снилась девушка-призрак, которая грустно вздыхала и, подлетев совсем близко, шептала: «Ну, когда же? Ты должна выполнить свое обещание». Последнее время сны стали несколько агрессивней, призрачная красавица уже не просила, а требовала и угрожала. Анет просыпалась с криком и страшной головной болью, которая иногда не прекращалась сутки.

«А что если это – тоже отголосок прошлого? – размышляла девушка, засыпая. – И призрак, и умение быстро реагировать на сложную ситуацию, и швыряние молниями? Вдруг еще получится все вспомнить? Кто бы знал, как мне этого хочется!».

Часть 1

Попытка вспомнить

Последние полгода в поместье Андеран[1] жизнь била ключом. После того, как новый господин-ксари[2] приступил к управлению, многое изменилось. С момента появления в замке его светлость пребывали в дурном настроении и изволили буянить и чудить. За месяц уволилась треть всех слуг, за второй – еще столько же. Зато оставшихся в замке людей уже не удивляло ничто. Самые стойкие и закаленные жизнью три месяца прятались по углам, стараясь не попадаться странному господину и его полоумному гхырху[3] на глаза, а потом немного отошли от шока и поняли, что новый хозяин не так страшен, как показалось с самого начала. Если и чудит иногда сверх меры, так это не со зла, а от великого горя. А то, что его светлость периодически бегает в образе огромного серебристого барса, это его личное, хозяйское дело. Главное, скот шибко не трогает и на пол, в отличие от своего любимца гхырха, не гадит. Ну, задрали его светлость на той неделе трех лошадей, двух овец и десяток кухарских кур, но ведь и убытки возместили на следующий же день, причем в двойном размере. Поэтому у Никория, дворецкого, уже тридцать лет управлявшего замком в поместье Андеран, к новому хозяину претензий не было никаких. Вот гхырха хозяйского, он, как и многие слуги, недолюбливал: слишком уж наглая и прожорливая скотина, и, самое главное, сделать мерзкому животному никто ничего не может. Попробуй-ка вразуми огромного, клыкастого зверя!

Сегодня его светлость опять изволили пьянствовать. Услышав визг и шум, доносящийся со второго этажа, дворецкий поспешил скрыться в маленьком зале и не ошибся. Буквально через минуту в холл влетела стайка полуодетых или полураздетых (кому как больше нравится) девиц, следом за которыми несся, перескакивая сразу через несколько ступеней, огромный серебристый кот с холеной лоснящейся шкурой. За хвост герцога, находящегося в зверином обличье, цеплялся ярко-розовый визжащий гхырх. Зюзюка (так звал хозяин своего любимца) смешно взмахивал непропорционально маленькими малиновыми крылышками и пытался затормозить задом. Зверь делал все от него зависящее, чтобы прекратить разгул своего господина. Дворецкий мысленно одобрил поведение гхырха, но сам в творящийся беспредел вмешиваться не стал. Больно надо, себе дороже. Правда, бочком выйти в холл все равно пришлось. Дверной колокольчик известил о прибытии гостей. Так как стража с внешних ворот не примчалась докладывать о посетителях, можно было сделать вывод, что пожаловал кто-то свой. А своим, допущенным в поместье в любое время дня и ночи, был только его светлость Стикур Эскорит, герцог Нарайский. Дворецкий приплясывая кинулся открывать. Приезд герцога Стикура обозначал, что в ближайшие несколько дней в поместье Андеран будет тишина и благодать. Абсолютно трезвый хозяин станет решать жизненно важные вопросы, накопившиеся в провинции, и вести себя как приличный человек, а не полубезумный ксари.

Дерри тоже почувствовал, что в замке скоро будут гости, и очень быстро сообразил, кто именно. Поэтому, грозно рыкнув на полуголых девиц, Лайтнинг попытался принять более или менее пристойный вид, по крайней мере, вернуть себе человеческое обличие. Единственного не учел изрядно пьяный мозг ксари – вся одежда осталась наверху. В последнюю минуту перед тем, как в дверях появился Стик, Дерри удалось сорвать с окна длинную светло-голубую, полупрозрачную штору. Друга Лайтнинг встретил в приличном виде – завернутый в струящуюся по полу тряпку.

Стикур оценил ситуацию с первого взгляда. Да, с его прошлого приезда ничего не изменилось! Непонятно во что обряженный Дерри задумчиво прислонился к стене и пытается состроить максимально трезвую физиономию. Судя по тому, что ободраны шторы и в замке царит бардак, пора брать ситуацию под свой контроль.

Стикур громко выругался, схватил упирающегося Лайтнинга, и даже не здороваясь, потащил его на улицу, где несколько раз макнул головой в бадью с дождевой водой. Впрочем, экзекуция не дала желаемого результата. Ксари громко ругался, брызгался ледяной водой в разные стороны, порывался сбежать, но упрямо не трезвел. После того как он взбрыкнул и поскользнулся на покрытой жидкой грязью тропинке, герцог озверел окончательно. Во-первых, Дерри, извалявшись в грязи, потерял свою странную одежку, во-вторых, стал чумазым, как свинья, а в-третьих, Стик, пытаясь его поймать, плюхнулся в лужу следом, и теперь был ничуть не чище.

Поняв, что никакими более или менее гуманными методами Дерри в себя не приведешь, Стик решил принять кардинальные протрезвляющие меры. Еще раз макнув упирающегося Лайтнинга в бочку с водой, Эскорит крикнул слуг и, дав им указания, потащил упирающегося друга вглубь замка. Ксари для порядка еще подергался, упрямо пытаясь достать из грязи свою шторину, но, осознав, что Стик его стремлений одеться не ценит, плюнул на это трудоемкое занятие.

Герцог поволок пьяного ксари в подвал замка, а точнее, в замковую темницу, которая пустовала не одно столетие. Если слуги в Андеране достаточно расторопные, то для Дерри уже должен быть готов «VIP-номер» в одной из камер. Там наглому пьянице предстоит провести несколько дней, необходимых для полного протрезвления и осознания недостойности своего поведения. К тому времени, как Стикур дотащил Дерри до входа в камеру, слуги уже успели поставить там кровать и несколько корзин, до верха наполненных различной снедью и бутылками с водой. Герцог с облегчением сгрузил громко сопящего во сне друга на смятое покрывало и, выйдя в коридор, принял меры безопасности, чтобы проснувшийся Дерри, даже если очень захочет, все равно не смог выбраться. Простые засовы тут не годились, для ксари они не являлись преградой. Чтобы поставить силовую защиту, нужен был маг, которого под рукой не имелось, поэтому Стик поступил намного проще: он забаррикадировал дверь в камеру сначала огромным дубовым шкафом, а потом еще двумя массивными столами. Теперь можно было спокойно идти отдыхать, надеясь, что дня через три Дерри созреет для серьезного разговора. Скорее всего, даже орать не будет, потому что к этому времени осознает: Стик выбрал единственно правильный способ действий.

Ощущение реальности возвращалась медленно, и принесло вместе с собой головную боль. Мир за прикрытыми веками напоминал цветной калейдоскоп кислотно-ярких красок, кружащихся в каком-то быстром и удивительно неправильном вихре. Дерри Лайтнинг глухо застонал и попытался нашарить спасительный кувшин с вином, стоящий обычно на тумбочке справа от кровати, но рука почему-то упорно хватала одну только пустоту. Ксари выругался и с величайшей осторожностью повернулся на бок. Сноп разноцветных искр снова вспыхнул в разрывающейся от боли голове, и бешеный вихрь отвратительных похмельных ощущений на долю секунды опять выкинул ксари из реальности. Парень замер, выжидая, пока мир вокруг перестанет сходить с ума, и с ужасом представил, что будет, когда он попытается открыть глаза, а все шло именно к этому. Дерри осторожно приоткрыл сначала один глаз, потом второй и попытался сфокусировать взгляд на серой шершавой стене и при этом не шевелиться. Немного отдышавшись и настроив зрение, ксари с трудом начал понимать, что находится где угодно, но точно не у себя в покоях. Медленно, отдаваясь тупой болью в висках, стали всплывать события прошлого вечера. В воспоминаниях смутной размытой тенью мелькал неожиданно нагрянувший друг – Стикур. Этот, чтоб ему пусто было, друг вчера тащил его (Дерри) куда-то вниз по замковой лестнице. Это Лайтнинг помнил отчетливо, но вот куда его тащили и, самое главное, зачем, не представлял. Боль тем временем слегка отступила, и он смог лучше разглядеть помещение, в котором оказался. Так, точно – одна из камер его же собственного замка. Единственное отличие в том, что кто-то сердобольный приволок сюда удобную кровать с чистым постельным бельем, и, похоже, еду, если он правильно понял назначение корзин у стены. Дерри тихо выругался. Даже его больной мозг мог сложить два и два. Стикур давно грозился принять кардинальные меры по борьбе с пьянством друга. А значит, торчать здесь придется дня два-три, пока не выветрится хмель. Пробовать открыть дверь, он даже не стал. Было глупо надеяться, что друг об этом не позаботился.

Лайтнинг потер лицо руками, удивившись, почему это они такие испачканные, но вспомнил свои попытки удрать по грязной тропке, и снова горестно вздохнул, окончательно смирившись с временным заключением. Дерри повернулся на бок и попытался закрыть глаза, когда его внимание привлек какой-то странный огонек в углу камеры. Огонек немного померцал и начал увеличиваться в размерах. Парень удивленно моргнул, приподнялся на локтях и уставился на материализовавшуюся у стены полупрозрачную девушку. Кого-то она очень сильно напоминала.

– Анет… – сдавленно выдохнул ксари, не в силах поверить своим глазам. Он потер лицо руками, прогоняя наваждение, но ничего не изменилось. Ушедшая было головная боль вновь застучала в висках. А полупрозрачная девушка, похожая на Ларану (такая же серебристо-прозрачная), удивленно оглянулась, услыхав свое имя, и подлетела поближе, вольготно усевшись на спинку кровати.

– Привет, – улыбнулась она, поправляя постоянно сползающую одежду, которая некстати напомнила Дерри его собственный вчерашний наряд из сорванной в холле шторы. – Что ты на меня смотришь? – поинтересовалась полупрозрачная блондинка, в очередной раз подхватывая свое странное, вечно сползающее одеяние. – Ты меня знаешь, да?

– Да, – прохрипел Дерри, до которого постепенно начала доходить суть происходящего. Слишком уж это существо напоминало Ларану – призрак.

– Значит, ты меня знаешь, – удовлетворенно произнесла девушка, подбираясь еще ближе. – А почему я не помню тебя?

– Ты призрак, – из уст молодого человека это звучало как приговор, и девушка уже хотела спросить, почему это все так печально, когда парень снова заговорил. – А ты совсем не помнишь меня? Ни капельки?

– А что, должна? – с интересом спросила Анет, внимательно разглядывая симпатичного похмельного юношу.

– Не знаю, наверное, нет.

– А ты красивый, – вынесла она вердикт, проведя холодными пальцами от запястья Дерри до локтя и дальше к плечу. Лайтнинг почти не почувствовал прикосновения, но все равно вздрогнул от неожиданности. Он вдруг ясно осознал, что сидит голый и грязный перед девушкой, пусть и умершей. Почувствовав себя полным идиотом, ксари поспешно закутался в одеяло.

– Знаешь, – оказывается, она продолжала изучать Дерри, пока тот мучился угрызениями совести, – может быть, я все же тебя помню. – Анет приблизила лицо вплотную к лицу парня, и на миг задумавшись, продолжила: – Точнее не тебя, а твои глаза. Они мне знакомы, а ты? Ты скорее нет, чем да.

Сердце Дерри рухнуло куда-то глубоко в холодную темную бездну. Он понимал, что призрак не может помнить свою жизнь, Ларана не раз говорила об этом. Но все равно где-то в глубине души жила какая-то очень слабая надежда: а вдруг?

– Глаза? – немного успокоившись, спросил ксари, но девушка уже потеряла к этой теме интерес, она принюхалась и капризным голосом произнесла:

– А что это ты такой пьяный? У тебя праздник?

– Праздник? – грустно усмехнулся парень. – Ага, уже полгода.

– Когда праздник длится полгода – это не праздник, это форменный запой, – глубокомысленно произнесла Анет, с интересом рассматривая помещение. Серые грубые каменные стены и пол никак не вязались с хорошей качественной кроватью, застеленной явно дорогим постельным бельем. Девушка уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, откуда такое явное несоответствие, но Дерри ее перебил.

– Да какой там праздник! Это я с горя уже полгода в запое.

– Знаешь, – она внимательно посмотрела в глаза молодому человеку. – А через полгода уже все равно, что было причиной: праздник или горе. Запой, он и в Африке запой. А горе-то очень сильное?

– Да как тебе сказать? – задумался Дерри, пытаясь проанализировать свои ощущения. – Глупо и неожиданно погиб человек, который был мне дорог и которого я поклялся защищать, но не уберег.

– А ты мог его защитить?

– Ее, – автоматически поправил Дерри и тут же заткнулся, поняв, что сказал лишнее. Но что делать, надо было договаривать, а то Анет смотрела на него с любопытством, застывшим в широко раскрытых призрачных глазах. – А защитить ее не мог никто, и я в том числе. Вообще, все произошло быстро и неожиданно…

– Да уж, – печально выдохнула Анет, подумывая, а не заплакать ли от такой душещипательной истории. Но во сне зареветь почему-то не получилось, поэтому она задала следующий интересующий ее вопрос. – А ты ее любил?

– Любил? – Дерри, казалось, подавился этим словом и замолчал, размышляя. – Не знаю. Я сейчас понял, что не знаю. Наверное, мне так плохо потому, что я не успел разобраться в своих чувствах к ней. Да и не хотел, честно сказать, разбираться. Думал – само все решится. Как-нибудь. Так или иначе. Вот и решилось, правда, совсем не так, как хотелось бы.

– А она? – не унималось любопытное привидение. – Она тебя любила?

– Скорее нет, чем да. Наверное, она, как и ты, просто находила меня красивым. Я привык к такому отношению.

– А ты пробовал посмотреть на себя со стороны?

– В смысле?

– Глупо и неожиданно погибла девушка, которую ты, в общем-то, не любил, а только поклялся защищать. Она тебя тоже с твоих слов не любила. Да, я не спорю, наверное, тебе тяжело и грустно. Но не пить же из-за этого полгода?!

– Ты ничего не понимаешь! – зло выкрикнул Дерри. – Она была мне другом, больше, чем другом!

– Единственным другом, что ли? – ехидно поинтересовалась девушка, отлетая от грозно сверкающего глазами ксари чуть в сторону.

– Нет, не единственным… – несколько стушевался он, стыдясь своего слишком бурного проявления чувств.

– А раз не единственный, в чем же дело? Ты не думал, что пока ты пьешь, близкие тебе люди переживают и беспокоятся, видя, как ты из красивого, здорового парня превращаешься в хроника-алкоголика. Посмотри, где ты живешь! – Анет махнула рукой в сторону стены. – Воистину, каморка последнего окончательно спившегося бомжа. Кровать – это единственное, что ты пока не пропил, да?

– Я здесь не живу! – смущенный Дерри начал выходить из себя. – Меня сюда временно заперли!

– Кто? Белая горячка, да?

– Нет, – Лайтнинг был близок к бешенству. Конечно, в последнее время только ленивый не выказал недовольство его поведением, но сравнивать его с опустившимся пьяницей пока никому не приходило в голову. А это блондинистое чудо даже после смерти осталось такой же несносной язвой, способной вывести его из себя за считанные минуты. – Меня притащил сюда одни из моих друзей, из тех самых, кто за меня переживает. Притащил, сволочь такая, в профилактических целях. Для эффективного протрезвления. Видишь, здесь есть все необходимое для сносной жизни, кроме выпивки.

– Вот, – удовлетворенно заявила Анет. – Я же говорила, что о тебе волнуются. А ты как себя ведешь? Советую подумать над моими словами и оглядеться вокруг. Не исключено, что пока ты примитивно напивался в свое удовольствие, кто-то, может быть, вместо своих проблем решал твои. А кто-то попросту нуждался или нуждается в твоей помощи.

– Скорее всего, ты права, – через силу согласился Дерри. – Я на самом деле не столько страдал, сколько пытался уйти от проблем в личной жизни. Смерть – только повод, а причины… причин много. Они есть и никуда в ближайшее время не денутся, может быть, поэтому меня и захлестнула пучина отчаяния, и я на какое-то время сломался, пытаясь забыть все и немного отдохнуть. Признаюсь, отдых несколько затянулся, но обещаю тебе, что исправлюсь.

– Очень хорошо, – улыбнулась Анет. – Я рада, что мои нравоучения не оставили тебя равнодушным и ты задумался. Значит еще не все потеряно. А сейчас прости, но мне пора.

– Стой, – крикнул Дерри, безуспешно пытаясь поймать призрак за руку, но пальцы только скользнули по мерцающей дымке. – Останься еще хоть на чуть-чуть.

– Не могу, – покачала головой девушка, медленно растворяясь в воздухе. – Меня что-то упорно утягивает отсюда. – Но может быть, я как-нибудь приду снова, если у меня получится.

Роскошным убранством новый дворец Сарта запросто мог соперничать с великолепными интерьерами Кен-Кориона[4] – главного дворца Арм-Дамаша,[5] и, скорее всего, победил бы в этом своеобразном состязании. Король преступного мира вообще был склонен к эпатажу и любил демонстрировать свои богатства. Красный и золотой – именно эти два цвета чаще всего встречались в интерьерах дворца, больше похожего то ли на музей, то ли на антикварную лавку. Картины известных мастеров древности, раритетное оружие, бесценные скульптуры и давно утерянные артефакты – всему нашлось место во владениях Сарта.

Адольф бодро шагал по мягкой ковровой дорожке на доклад к Господину. Конечно, время для аудиенции он выбрал не совсем удачное, Сарт сегодня опять изволил гневаться, но у болотного тролля был готов один небольшой сюрприз, который при удачном стечении обстоятельств мог надолго вернуть королю преступного мира хорошее расположение духа. Этот самый «сюрприз» – стройная девушка, закутанная в плащ с капюшоном, полностью закрывающим лицо – шел на почтительном расстоянии от Адольфа, под руку с придворным магом синдиката Тарманом.

– Мой Господин! – угодливо проворковал Адольф, тяжело падая на одно колено у трона Сарта. Сидящий на высоком постаменте мужчина с первого взгляда мог показаться молодым, но это была всего лишь иллюзия за счет текущей в венах Хозяина эльфийской крови. Сарт нравился женщинам, так как был дерзко красив. Черные, слегка вьющиеся волосы он носил откинутыми назад; презрительный рот, подчеркнутый тонкой ниткой усов, вечно кривил в брезгливой гримасе. В ухе неизменно болталась тяжелая золотая серьга, на лбу сверкала диадема с ромбовидным изумрудом – прямо над темными, чуть удлиненными глазами. Серьга и обруч – неотъемлемые регалии повелителя преступного мира. Без них его власть ничто, прах, пустое дуновение ветра, поэтому Сарт не расставался с ними даже во сне.

Существовал лишь один способ отнять у Сарта эти символы власти – поединок-вызов, но его условия сложны и вынудить короля принять бой было практически невозможно. По крайней мере, до сих пор Сарт успешно избегал подобных инцидентов и крепко сидел на своем теневом престоле. Король преступного мира лениво развалился на троне и в данный момент изволил скучать. Красный атласный халат, расписанный причудливыми цветами и веселенькие тапочки с загнутыми вверх расшитыми бисером носами свидетельствовали, что Хозяин в исключительно дурном настроении. Дурном настолько, что даже не удосужился переодеться для встречи со своими подданными, что случалось крайне редко.

– Адольф, – капризно протянул Сарт, принимая на троне вальяжную позу и делая небрежный жест холеной рукой. Тихая, дурманящая музыка, льющаяся по залу, тут же прекратилась, а танцовщицы испуганно замерли.

– Мне кажется, что мой первый помощник сегодня соизволит сообщить хоть какие-нибудь приятные новости, – с издевкой в холодном голосе протянул он.

– Как Господину будет угодно. – Лягушачья морда Адольфа растянулась в широкой подобострастной улыбке. – Мы с уважаемым магом, Тарманом, – Адольф махнул коротенькой пухлой ручкой в сторону застывшего у стены мага, – подумали над интересующей нас всех проблемой и пришли к выводу, что ксари гораздо выгоднее использовать, нежели убить. Охотясь за ним, мы и так потеряли слишком много ценных кадров. Есть ли смысл увеличивать потери дальше? Может, лучше попытаемся вернуть отступника?

– Вернуть, говоришь? – усмехнулся Сарт. – Ну и как, если не секрет ты собираешься его возвращать?

– Ксари нужно сделать такое предложение, от которого он не сможет отказаться.

– Например?

– Изначально его можно использовать для разового, но очень сложного задания. Одно такое у нас есть на примете, – сделал многозначительную паузу Адольф. – Зачем посылать десяток смертников, если можно отправить одного Лайтнинга? Мне думается, он пойдет на многое, если ему пообещать, что охота на него прекратится.

– Прекратить охоту в обмен на одно невыполнимое для обычного человека задание? – Сарт сморщился. – Тебе не кажется, что это чересчур щедро? Он очень сильно нас обидел.

– Почему одно? – вкрадчиво начал Адольф. – Это всего лишь положит начало нашему сотрудничеству. А чтобы подогреть интерес Лайтнинга к синдикату, у нас есть небольшой сюрприз. Я, конечно, не надеюсь, что Дерри будет, как и раньше, в составе основных сил вашей империи. Но, как мне кажется, принимая во внимание его нынешнее положение при дворе Арм-Дамаша, любая помощь графа Андеранского будет кстати.

– Кстати-то она кстати, – задумался Сарт, просчитывая в уме выгоду. – Но какой ты организовал сюрприз, способный привязать ксари к нам? Нужен ли графу Андеранскому синдикат?

– Тарман, покажи сюрприз, – позвал Адольф, отступая чуть в сторону.

– Мой Господин, – придворный маг поклонился, подводя к трону закутанную в плащ фигуру. – Позвольте представить вам очаровательную и несравненную… – маг одним жестом откинул капюшон с головы девушки.

– Лина! – теневой правитель не смог сдержать удивленного возгласа.

– Не совсем, – сдержанно улыбнулся Тарман. – Лина, как вам известно, трагически погибла пять лет назад. А это… Это ее точная анатомическая копия, впрочем, некоторые воспоминания у девушек тоже общие.

– Вы гений, маг! – обрадовался Сарт. – Безусловно, это сможет привлечь ксари на нашу сторону. Но запомните, если ваш план потерпит неудачу, Лайтнинга придется убрать. Хотя то задание, о котором мы говорили, он все же выполнит.

– Хорошо, Господин, положитесь на нас, – вышел из тени Адольф. – Мы постараемся в ближайшее время найти ксари и вступить с ним в контакт. Девушку же, я думаю, ему пока лучше не видеть, мы прибережем этот козырь на потом. У нас все получится, верьте.

– Но Адольф, – задумчиво произнес Сарт, бесцеремонно рассматривая лже-Лину, – Ты всерьез считаешь, что женщина способна заставить ксари изменить мнение о синдикате? После всех неприятностей, которые мы для него организовали? Помогать нам из добрых побуждений Дерри не будет, потому что ни к кому из нас у него не осталось ни привязанности, ни уважения, даже к тебе, Адольф. А денежное вознаграждение, которое мы можем ему предложить, могло бы заинтересовать Дерри Лайтнинга – безродного ксари, но вряд ли окажется нужным графу Андеранскому – племяннику его величества лорда Корвина. Заметь, пока у правителя Арм-Дамаша нет наследников, отступник – один из претендентов на престол. При таком раскладе мы ему просто не нужны. Ты думаешь, какая-то женщина способна изменить положение?

– Да, думаю, Господин, – Адольф склонил голову в поклоне. – После смерти Лины у Дерри не было серьезных отношений с противоположным полом. Так, ничего не значащие мимолетные интрижки. Поэтому Лина, – ласковый взгляд в сторону замершей, словно изваяние в центре зала, фигуры, – наилучшее решение наших проблем. Оставаясь верна интересам синдиката, она может мягко и ненавязчиво заставить Дерри делать то, что нужно нам, как в плане политическом, так и в физическом. Все же ксари, что ни говори, – лучший наемный убийца за всю историю синдиката, а его прирожденный талант вкупе со способностью одолеть любые замки делает его непревзойденным вором. Он нужен нам, Господин, а значит, я приложу все усилия, чтобы способности и возможности Лайтнинга были в нашем если не полном, то хотя бы частичном распоряжении.

– Смотри, Адольф, – Сарт хлопнул в ладоши, показывая, что музыканты могут играть, а танцовщицы продолжать прерванное выступление. – Если твой план провалится, ксари умрет прямо здесь, когда придет отчитываться о выполненном задании. Ты меня понял?

– Да.

– И еще, если ты вдруг не убедишь отступника выполнить то, о чем говорилось ранее, знай: мой гнев падет на тебя. Слишком много провалов у нас в последнее время, и во всех этих историях фигурируешь ты.

Симпатичного пьяного мальчика сменила призрачная красавица, нагло ворвавшись в сон и перекроив там все на свое усмотрение. Осыпались светлыми песчинками стены, исчезла мебель и сам парень, зато появился маленький темный склеп. Сначала Анет смотрела на изящную кованую решетку со стороны, а потом с ужасом почувствовала, что заключена в холодный камень саркофага. Призрачная девушка грустно смотрела откуда-то сверху, в огромных нечеловеческих глазах сверкали слезы, и тоска сжала грудь Анет невидимым обручем.

– Когда? – поинтересовалась прозрачная красавица, подлетая вплотную. Повеяло холодом. Стало совсем страшно.

– К-то ты? – испуганно шепнула девушка, вжимаясь в холодный камень, пытаясь стать незаметной..

– Верни мне, ты обещала! – глаза призрака сверкнули, красивое лицо исказила гримаса ярости. – Верни! Иначе смерть! Останешься… здесь.

– Кто ты? Что вернуть? – превозмогая подступившую к вискам боль, крикнула Анет в темноту склепа. – Что?

Кто-то грубо и нахально тряс ее за плечи, пытаясь вытащить из сна.

– Ты опять кричала! – нервно воскликнула Оля. – Снова снятся призраки?

– Спасибо, что вытащила, – отозвалась Анет и осторожно открыла глаза. К счастью, сегодня головная боль отступила, и сон оставил только неприятные воспоминания. – Второй сон был мерзостный, а вот первый…

– Какой сон? – всплеснула руками подруга, плюхаясь на край кровати. – Ты вообще помнишь, что вчера с нами произошло? Я уж молчу о твоих паронормальных выходках. Об этом ты мне тоже расскажешь, только чуть позже. Меня сейчас волнует вот что: а если эти двое сильно пострадали и обратятся в милицию? Ты представляешь, что будет?

– Кто пострадал? А, эти… А что будет, Оль? – безразлично зевнула Анет не в силах прийти в себя после кошмара, и заработала изумленно-возмущенный взгляд подружки.

– Оля, ну подумай сама, – девушка собралась с мыслями и попыталась сформулировать ответ на вопрос, хотя голова была занята совсем другим. – Ночью приходят в отделение двое пьяных мужиков и заявляют, что их девушки побили. Сначала швырнули молнией, потом отправили в нокаут, ударом в солнечное сплетение, а после нагло сбежали. Как ты думаешь, куда их пошлют стражи порядка? Правильно. В лучшем случае домой, в худшем в вытрезвитель. Выкинь из головы эти глупости. Мы вчера ушли из гостей, пришли домой, и легли спать. По дороге никого не видели и ни с кем не разговаривали.

– Скажем так, ты меня почти убедила, – вздохнула Ольга. – Но мне бы с ними больше встречаться не хотелось. Даже когда протрезвеют, вряд ли они забудут, как ты их уделала.

– И я бы не хотела, – пожала плечами Анет. – Ты что, недельку без увеселительных мероприятий не проживешь? Проживешь, я думаю. А за это время все само собой рассосется.

– Хорошо, будем считать, что ты права, – успокоилась Оля, в общем-то, обычно не отличающаяся чрезмерной нервозностью. – А теперь давай, рассказывай мне, откуда у тебя взялись такие скрытые таланты?

– Оль, – жалобно запричитала Анет, стараясь залезть поглубже под одеяло. – Откуда же я знаю? Ты думаешь, я была в состоянии анализировать свои действия? Ты что, меня плохо знаешь? Да я там так испугалась, что со страху чуть…

– Знаю, знаю, что ты там со страху чуть не сделала, о великая гроза всех туалетов, но ты от темы-то не отвлекайся.

– А что не отвлекайся? Что я тебе могу рассказать? – вздохнула Анет. – На меня просто нашло какое-то помутнение, скорее всего, с перепугу. Потом руку неприятно закололо, будто бы свело, я ею дернула, тоже, по-моему, от нервов, ну и шарахнула в Макса молнией, перепугалась еще сильнее и уже кулаком уложила Сашу. Как я на это решилась, откуда у меня взялись силы и прочее, можешь не спрашивать, сама не знаю. Нашло что-то и все. Оль, давай я тебя лучше сон свой расскажу, а? Тот, который приятный, до призрака?

– Да что сон, – махнула рукой подруга. – Я-то, наивная, думала, может хоть сейчас что-нибудь разъяснится, и опять ничего. А тут еще эта плита, будь она неладна. И не спорь со мной, – сурово оборвала Ольга пытающуюся встать на свою защиту Анет. – Знаешь, как ты плиту зажигаешь? Не смей даже говорить ничего про авторозжиг. Я только сейчас поняла, как. На твоем пальчике вспыхивает маленький такой огонек и, естественно, про спички или свой любимый авторозжиг ты даже не вспоминаешь. И не пробуй мне доказать обратное. Мы сейчас пойдем завтракать, и ты будешь включать плиту до тех пор, пока осознанно ее не зажжешь так, как зажигаешь, когда об этом не думаешь.

– Оль, это, конечно, хорошо. Но ответь мне, зачем? Я же все равно не помню, откуда взялось это умение.

– Зря ты так говоришь. Сейчас ты уже знаешь о том, что с тобой произошло, гораздо больше, чем полгода или даже месяц назад. И если будешь прилагать усилия, то рано или поздно сможешь все вспомнить. А я уж постараюсь помочь тебе всеми силами, мне ведь тоже безумно интересно.

– Может, ты и права, – грустно улыбнулась Анет. – Но ты зря не хочешь послушать про мой сон. Он тоже, как мне кажется, имеет отношение к тому, что произошло со мной летом.

– Да? – удивилась Ольга. – Тогда давай, рассказывай. Просто я думала, тебе что-то отвлеченное снилось. Ну, мальчики, например, красивые.

– А куда же без них? – уже веселее усмехнулась девушка. – Снился очень даже красивый мальчик с фиолетовыми глазами. Что мордочка, что фигура – загляденье. Одна беда, мальчик был с конкретного похмелья и явно чувствовал себя не лучшим образом. Интересно, а когда он трезвый, одетый и умытый, он что – еще красивше? Мы мило пообщались, я его считала сном, он меня то ли призраком, то ли белой горячкой, и никто не испытывал никакого дискомфорта.

– А почему он решил, что ты призрак?

– Ну, потому что я висела там в воздухе, вся такая в одеяло замотанная, а сквозь меня стеночка каменная просвечивала. Кстати, парень этот меня узнал, а я его нет. Хотя чувствовала, что должна. Когда я его увидела, что-то такое кольнуло, но быстро исчезло. А вот глаза его мне знакомы буквально до боли, причем даже не потому, что снятся мне почти каждый день на протяжении полугода.

– Анет, – стала вдруг серьезной Ольга. – А почему ты считаешь, что этот сон имеет отношение к твоему прошлому? Может быть, тебе просто так приснился красивый парень, из-за того, что последнее время ты мучилась, пыталась вспомнить, кому принадлежат эти странные глаза из сна?

– Не знаю. Сдается мне, что имеет. Сон был, как бы это сказать, очень реальный что ли. Я ощущала качество постельного белья на кровати (и отметила про себя, что оно очень дорогое); шероховатость каменных стен, общее состояние парня (ну, что ему сейчас плохо); даже запах перегара чувствовала. Но не могу сказать с уверенностью. Я во сне ему обещала, что приду еще. Вот если получится, и сон повторится в другом антураже, тогда и будем думать на эту тему. А пока пойдем пить чай. Ладно, поверю тебе на слово и попытаюсь зажечь плиту без спичек.

Сказать – оно, конечно, всегда легче, чем сделать. Анет уже начала психовать и готова была придушить Ольгу за ее глупые идеи. Она чувствовала себя полной дурой, простояв битый час у плиты с оттопыренным пальцем. Самое главное, чаю с утра они так теще и не попили. Ждали, пока снизойдет вдохновение. Как будто нельзя просто нажать кнопочку или воспользоваться спичками, а опыты продолжить потом.

– Все, Оль, – устало заявила Анет. – Пробую последний раз. Если не получится, оставляем все опыты до следующего инцидента.

– Уговорила, – согласилась Ольга, которую саму уже утомило пыхтение подруги у плиты. Тем более, все-таки хотелось чего-нибудь съесть.

Анет ненадолго прикрыла глаза, чтобы расслабиться и сосредоточиться заново. Расслабиться получилось, а вот сосредоточиться не вышло – Ольга истерично заорала:

– Ура! Получилось! Я же тебе говорила!

Анет осторожно открыла глаза и увидела у себя на пальце весело пляшущий огонек.

– Ничего себе! – изумилась она, дернув рукой. – А что мне с ним дальше-то делать? Гасить-то как?

– Не знаю, – беспечно пожала плечами рыжая бестия. – Главное, эксперимент удался, и мы все-таки позавтракаем с чистой совестью.

Погасить огонек на пальце получилось гораздо быстрее, чем зажечь, и Анет весь завтрак развлекалась тем, что выпускала маленькие язычки пламени из разных пальцев или всей ладони. Упокоилась она только когда нечаянно подпалила мамину любимую скатерть. Ольга долго наблюдала за ней со смесью зависти и любопытства и вдруг ни с того ни с сего заявила:

– Слушай, Анет, я, кажется, придумала, как тебе помочь! Послушай меня внимательно и не перебивай. Я знаю, как ты относишься к разным гадалкам и предсказательницам, я к ним отношусь примерно так же. Но, честно сказать, если бы я не видела то, что ты сейчас делаешь, я бы тоже ни за что не поверила, что такое вообще возможно.

– Ты предлагаешь сходить к гадалке?

– Не к гадалке вообще, а к одной конкретной даме. Я с ней познакомилась на практике на втором курсе. У нас было задание сходить к какой-нибудь прорицательнице, и посмотреть, какими методами психологического воздействия она пользуется в работе. Это очень своеобразная женщина. Она меня сильно впечатлила. Не знаю, насколько она сможет нам помочь, но она поможет с большей вероятностью, чем все остальные. Есть в ней что-то такое, что нельзя объяснить простыми законами физики. Если хочешь, я позвоню и договорюсь о встрече. Заодно расскажешь про свои странные кошмары, с ними-то она точно тебе поможет.

– Давай, – после недолгого раздумья согласилась Анет, хоть подсознательно и чуяла, что Ольга опять втягивает ее в какую-то сомнительную авантюру. – Вот и хорошо, – обрадовалась подруга. – В конечном счете, что ты теряешь? В худшем случае деньги, потраченные на прием.

Зимний вечер на Арм-Дамаше – это всегда ветер и летящий огромными хлопьями снег, в этом году чаще всего с дождем. В городах на мостовых нанесенный за ночь снег таял под копытами лошадей и колесами экипажей, превращаясь в противную осеннюю грязь. За городом и то лишь недавно стали появляться первые небольшие сугробы. Едва-едва побелевшие поля были покрыты таким тонким слоем снега, что через него черными проплешинами проглядывала мерзлая земля. Сегодня, пожалуй, впервые за зиму начался настоящий снегопад. Белые хлопья валили с самого утра, и к вечеру метель усилилась.

Стикур сидел возле окна в Андеранском замке, и с отсутствующим видом разглядывал еле видный сквозь летящий снег двор. Напротив Стика в расслабленной позе, вытянув ноги на обитую кожей скамеечку, сидел Дерри. Светлые волосы спускались мокрыми прядями почти до плеч, мягкая домашняя рубашка расстегнулась на груди.

– Странно, я думал, ты будешь на меня злиться, – сказал Стикур, недовольно поглядывая на стол, где красовались приборы, но не было еды. Есть хотелось неимоверно, а слуги почему-то не спешили подавать.

– Какой смысл злиться? – пожал плечами Дерри, час назад освобожденный из темницы. – Я, как ты и хотел, подумал над своим недостойным поведением и понял, что ты абсолютно прав. Пьянками я свои проблемы не решу: ни духовные, ни иные.

– Значит, тебе надо было давным-давно устроить подобное заточение, чтоб ты одумался? – усмехнулся Стик. – Кстати, удивительно, что про тебя забыли люди Сарта. За эти полгода ни одного покушения. Тебе это не кажется странным?

– Пожалуй, нет, – Дерри задумался. – Скорее всего, это затишье перед бурей. Они провалили задание, не доставив Хакисе браслет, разгневали Сарта, и сейчас усиленно пытаются оправдаться. Я думаю, в эти месяцы и Адольфу, и Тарману было чем заняться, кроме меня.

– Например?

– Например, они вполне могли попытаться прибрать к рукам оставшийся без хозяйки замок Хакисы. Кстати, Дир с Калларионом не давали о себе знать? Они ведь тоже планировали добраться до владений чернокнижницы. Зря ты тогда не отпустил меня с ними, я более чем уверен, их интересы рано или поздно пересекутся с интересами Сарта.

– Вообще-то, Дир выходил на связь несколько дней назад. Поэтому я к тебе и приехал. А вовсе не затем, чтобы вразумлять или учить жизни. Ты уже давно не ребенок, должен сам соображать, как допустимо, и как недопустимо себя вести. Так вот, я повторюсь, Дир выходил на связь. В замок к Хакисе они не попали – это точно. Все это время наши маги искали возможность проникнуть туда, пробив дорогу между пластами реальности. После того как Анет уничтожила Хакису, замок опять провалился в Межмирье, но не так глубоко, как в прошлый раз. Тогда маги специально выкинули его за пределы арм-дамашской реальности. Сейчас же он находится вроде бы на Арм-Дамаше, а вроде бы и нет. Дирон с эльфом на подходе к замку откопали что-то интересное, с чем не могут справиться сами. Поэтому Дир хочет, чтобы мы подъехали во Влекриант уже через неделю.

– Дирон, конечно же, ничего толком не объяснил? – скорее констатировал, нежели спросил Дерри.

– Да, ты как всегда угадал. Связь была ужасная, маг не нашел кристалл,[6] и поэтому излагал мысли кратко. Мне бы хотелось, чтобы во Влекриант ты отправился со мной. Конечно, это твое дело, настаивать не буду. Но, на мой взгляд, встряска и путешествие пойдут тебе на пользу. Хоть мои меры по выводу из запоя и оказали на тебя соответствующее влияние, я не уверен, что этот эффект продлится долго и через неделю тебя опять не затянет депрессия.

– Я поеду, и ты сам это знаешь без всяких слов. И меры твои тут совершенно ни при чем. Даже если бы я был пьян до безобразия, все равно бы увязался за тобой, тем более туда, где с интересами моих друзей могут перехлестнуться интересы Сарта. И вообще, в том, что я «прозрел», твоей заслуги, по сути, нет. Или она настолько мала, что ее можно не принимать во внимание. Хочешь верь, хочешь нет, но пока я боролся с похмельем в одной из темниц замка, ко мне наведался призрак Анет.

– Ты уверен? – Стик изумился настолько, что после заданного вопроса даже забыл закрыть рот. – Это действительно был призрак Анет?

– А как ты думаешь? Прозрачная, завернутая в какую-то непонятную тряпку Анет, летающая по камере – это что?

– Ну, может быть, белая горячка? – не очень уверенно предположил Эскорит.

– Нет, Стик. Это не белая горячка. Чтобы ты ни говорил, до видений я еще не допился.

– А что, возможно, – Стик задумался, потянулся к столику за длинной темной сигаретой, и несколько раз попытался прикурить ее со стороны фильтра. – Вчера с утра произошло кое-что странное. У нас немного тронулся умом твой, и без того не очень нормальный, гхырх. Зюзюка что-то громко верещал и пытался прорваться в подземелье. Всю дверь разворотил, пришлось менять. Его истерика продолжалась где-то около часа, а затем он резко прекратил безобразничать и с грустной мордой убежал в твои покои, в гардеробную, и до сих пор сидит там и не выходит.

– Думаешь, призрака учуял? Учуял и опознал, что это Анет? А такое, вообще, может быть? – Стик неопределенно пожал плечами, показывая, что он ничего не знает, а Дерри, слегка задумавшись, продолжил: – А может быть, если Анет такой же призрак, как Ларана, ее тоже можно воскресить?

– Я бы на твоем месте не стал на это рассчитывать, – тихо и грустно произнес Стикур, наконец-то разобравшийся с сигаретой. – У Каллариона пока и с Лараной не все еще получилось, из-за отсутствия золотого гарнитура, и неизвестно, завершится ли эксперимент удачей, когда украшения будут найдены. А ты хочешь, чтобы он проделал это с кем-то другим. На составление матрицы заклинания, позволяющего вернуть Ларану, он потратил несколько столетий, причем зная пристрастия девушки и то, что может заставить ее вернуться в мир живых. А ты знаешь, с помощью чего можно вернуть Анет? Я, например, не знаю. Ларана вот ни о чем кроме своих штучек дольше пяти минут говорить не может, а Анет?

– А Анет на протяжении часа читала мне лекцию о том, что пить вредно. Надо вести здоровый образ жизни и не разочаровывать друзей, которые обо мне трогательно заботятся. Причем ее лекция была так проникновенна и брала за душу, что я всерьез задумался над смыслом жизни и решил внять гласу разума, бросив свой пьяный загул к каркалам!

– Да, – протянул Стик. – Странный, однако же, призрак. Анет и после смерти отличилась. Больше она тебе ничего не говорила, ни о чем не просила?

– Не просила ни о чем. Говорила? Сказала, что меня не помнит, но ей знакомы мои глаза, и еще обещала зайти, если получится.

– Удивительный призрак, – задумчиво произнес Стикур. – Ну, об этом и поговоришь с Калларионом, когда увидишься. В конце концов, он у нас главный специалист по призракам.

– Ладно, поговорю, что мне еще остается. Кстати, нас наконец-то решили покормить! Вон еду тащат.

Тихий зимний вечер ничем не отличался от предыдущего. Метель за окном, огонь, пожирающий дрова в камине, и успевшие надоесть за долгие годы магические книги. Калларион оторвался от записей и размял затекшую от длительного сидения спину. Хрустнули позвонки, вставая на место, и сведенные судорогой мышцы отпустило. Все же, несмотря ни на что, возраст давал о себе знать, и внешне молодое тело страдало от банального ревматизма. Целебные эликсиры и мази давно перестали помогать. «Нужно что-то с этим делать, – лениво размышлял эльф. – Но не сейчас, чуть позже, когда осуществится давняя мечта». Странно было осознавать, что цель, к которой он шел так долго, наконец-то почти достигнута. Осталось совсем немного.

Черная дыра мерцающего на стене портала притягивала. Можно нырнуть в вязкое ничто и стать чуть ближе к своей мечте – недостающей части для ритуала воскрешения Лараны. Но опасно. Лучше не спешить и дождаться приезда ксари. Пусть он выясняет, что не в порядке с этим замком, и какая каркалья стая там обосновалась.

– Когда? – тихо шепнули ему на ухо. Эльф обернулся и нежно улыбнулся подлетевшей девушке-призраку. Она была прекрасна, черты совершенны даже по строгим эльфийским канонам. Жаль, что нельзя оставить ее внешность. Калларион задумчиво поглядел на огонь. К выбору тела для своей невесты следовало подойти очень и очень серьезно. Конечно, лучше всего подошла бы молодая эльфийка, хотя бы отдаленно напоминающая его возлюбленную, но он прекрасно понимал, что вряд ли получится найти такую. Еще следовало действовать очень осторожно и сохранить этот момент ритуала в тайне до последнего. Не дай боги об этом узнает Дирон, он никогда не согласится помогать, а это эльфа не устраивало. Содействие молодого мага и его друзей приходилось очень кстати.

– Когда? – напомнила о себе Ларана, начиная злиться.

– Скоро, моя радость, – как можно мягче отозвался эльф, рассматривая полупрозрачные струящиеся волосы принцессы. – Совсем скоро.

– Она, – яростно воскликнула Ларана. – Штучки должна вернуть она. Обещание. Долг.

– Как? – возмутился Калларион, порядком утомленный подобными разговорами. – Как она вернет их тебе, если уже полгода мертва?

– Долг! – бросила призрачная девушка и, не желая продолжать разговор, растворилась в воздухе блестящей переливчатой пылью.

Обещавшая позвонить «как только…» Ольга исчезла на несколько дней. Анет уже начала подумывать, что подруга просто забыла, но именно в этот момент в окно кто-то знакомо поскребся. Ольга даже отказалась заходить в дом, жестами объяснив, насколько быстро нужно собраться.

Анет влезла в первые попавшиеся штаны (ими оказались не очень новые джинсы) и в теплый вязаный свитер. Схватив с вешалки короткую зимнюю курточку, девушка на секунду задумалась и выгребла из стоявшей на столе шкатулки золото, то самое, которое было при ней, когда ее нашли летом. Вдруг показалась, что гадалке эти вещи могут быть полезны.

– Ну, ты идешь или нет? – раздался с улицы Ольгин надрывный голос.

– Иду, иду! – столь же громко и противно отозвалась Анет, влезая в ботинки на сплошной подошве. Помня о своих ночных пробежках на каблуках, девушка решила не искушать судьбу и в этот раз надеть удобную обувь, взяв пример с всегда практичной подруги.

Когда Анет, хлопнув на ходу дверью, выбежала на улицу, Ольга уже успела окончательно замерзнуть. Она хлюпала красным носом и подпрыгивала на грязной тропинке, видимо, чтобы согреться. К слову сказать, сегодня погода по своей противности превзошла саму себя. Если всю вторую половину осени и две трети декабря на улице было просто противно, то сегодня было очень противно. Ни на секунду не переставал мелкий снежок, который сразу же превращался в жидкую грязь, едва долетая до земли. Плюс порывы буквально ураганного ветра, имеющего дурацкую особенность – постоянно дуть в лицо. Мелкий колючий снег таял в накрашенных ресницах, стекая мерзкими холодными струйками по щекам. Такую погоду не выдерживал ни один, даже самый стойкий, макияж.

– Ну, что ты как долго? – обиженно пробормотала Оля, всем своим видом показывая, насколько ей противно находиться на улице.

– Как долго? – изумилась Анет. – Я собралась очень быстро, и собралась бы еще быстрее, если бы ты мне позвонила и предупредила, что идешь. Куда ты исчезла?

– Куда, куда? – буркнула рыжая, потирая замерзшие руки. – Ты думаешь, договориться о приеме просто? Все свои каналы подключила. У нее ведь все время до Нового Года по минутам расписано. Еле-еле получилось выкроить для нас с тобой полчасика. И то исключительно потому, что ее заинтересовала твоя ситуация. К ней же все приходят будущее узнавать, одна ты прошлое.

– А кстати, – поинтересовалась Анет, едва успевая за размашистым шагом подруги. – Что ты этой гадалке про меня рассказала? Все?

– Нет, не все, конечно, – ответила Ольга таким тоном, что Анет окончательно и бесповоротно уверилась в своей полной тупости. – Если рассказать все, то тебя, если не сможешь доказать свою правоту, ждет психушка. А если сможешь, то какая-нибудь лаборатория для опытов.

– Да, ты права, – вздохнула девушка, с грустью понимая, что опять сморозила глупость. – Что ты рассказала гадалке? Какой версии мне придерживаться?

– Какой-какой? Официальной, строго по содержанию больничной выписки. Ну, добавишь про странности, связанные со сменой интересов и предпочтений, непонятную любовь к физическим упражнениям, ну и слегка подкорректированные сны. Впрочем, я все это ей уже рассказала. Если она что-нибудь придумала, то, может быть, не будет излишне мучить тебя разными глупыми расспросами.

До гадалки, которую звали громким именем Эльвира Просветленная (хотя Анет подозревала, что по-настоящему провидица – какая-нибудь Маша Запупыркина) добрались практически вовремя. Бежали отчасти потому, что старались в кои-то веки не опоздать, отчасти из-за мерзопакостной погоды, которая совсем не располагала к неспешным пешим прогулкам. Жила таинственная дама-гадалка в обычной пятиэтажке, с подъездом средней степени загаженности, в маленькой квартирке на первом этаже.

Дверь им с Ольгой открыло необъятное нечто в странном одеянии, состоявшем из домашнего бордового с желтым халата и цветастого цыганского платка, повязанного вокруг того места, где должна быть талия. Судя по довольной улыбке, расплывшейся по Ольгиному лицу, можно было сделать вывод, что это и есть Эльвира Просветленная собственной персоной. Узрев хозяйку в полной красе, Анет с величайшей опаской прошла в квартиру, где она ожидала увидеть что угодно, причем все как есть страшное.

– Ни в коем случае не разувайтесь! – густым прокуренным басом одернула девушек Эльвира. – Впрочем, куртки я бы вам тоже снимать не советовала: центральное отопление, знаете ли. – Анет замешкалась на пороге, но, увидев, что рыжая подружка без возражений протопала в комнату прямо в грязных ботах и куртке, последовала за ней. Следом вплыла сама провидица, в маленькой комнате стало совсем тесно. Девушка осторожненько приткнулась в угол к стеночке, оклеенной непритязательными обоями, чтобы не дай бог не затоптали. Ольга тут же уселась на ближайший стул. Рядом уронила свое тело Эльвира, и рыжая подружка с гадалкой выпали из реальности. Или это Анет выпала, полностью загруженная кучей непонятных терминов, в равном количестве слетающих с губ как у Ольги, так и у Эльвиры. Об уныло стоящей в углу «пациентке» они даже не вспомнили. Наконец поток непонятных слов прервался, и Эльвира, обратившись к меланхоличной девушке, грозно скомандовала:

– Что стоишь, садись!

Анет послушно села на любезно подвинутый стул и испуганно уставилась на гадалку, которая уже что-то готовилась делать. Это что-то она искала в одном из шкафов традиционной для российских квартир «стенки». Вытащив из недр ящика небольшой металлический шарик на длинной цепочке, Эльвира грузно плюхнулась на стул перед Анет и уставилась в глаза девушке. Впрочем, смотрела она недолго.

– О Боже! – выдохнула Просветленная, подскакивая. – На тебе печать смерти!

– Что? – Анет испугалась не на шутку. – Какая печать?

– Умрешь ты скоро, – уже спокойнее выдохнула гадалка. – Связь с мертвыми очень сильна. Что ты им обещала и не выполнила?

– Не-не знаю, – девушка была сама не своя. Анет уже жалела, что поддалась на провокации подруги и притащилась сюда. – Я никому ничего не обещала. Или не помню об этом… – неуверенно добавила она.

– Вот что, красавицы, – Просветленная достала из-за стоящей на комоде иконы бутылку водки и щедро плеснула себе в стакан. – Я не знаю, во что вы вляпались. Точнее, ты вляпалась, – толстый палец с наращенным ногтем уткнулся в куртку Анет. – Не знаю, но могу предположить, что было дано обещание кому-то из умерших. А подобные обещания нужно выполнять.

– Но как и почему?

– У тебя слишком сильна связь с миром мертвых, это бывает в том случае, если ты что-то пообещала умершему. Твоя клятва не дает призраку покинуть наш мир, а у тебя отбирает частички жизни.

– То есть, – встряла Ольга, – по сути, Анет, своей энергией питает какую-то мертвую субстанцию. Но это что-то нереальное! Даже не верится!

– Не верьте, – гадалка опустошила налитую в стакан водку одним глотком. – Мне-то что? Только вот сдохнет твоя подружка, и очень скоро.

– Не хочу! – встрепенулась Анет, бледнея. – Что делать-то?

– Подожди, я подумаю, – Эльвира поднялась и, поманив за собой пальцем Олю, скрылась в коридоре. Вернулись они через несколько минут.

– Просветленная сейчас попытается погрузить тебя в гипнотический сон, тогда, быть может, с твоего сознания снимется блок, и ты сможешь что-нибудь вспомнить, – пояснила ситуацию перепуганная Ольга.

– Я одна боюсь, – буркнула Анет, которой почему-то в гипноз совершенно не хотелось. – Давай ты погрузишься со мной?

– Зачем? – искренне изумилась рыжая бестия.

– Ну, Оль, пожалуйста! – девушка вцепилась подруге в руку.

– Ладно, – Ольга согласно кивнула. – Если тебе так легче, составлю тебе компанию, только не ной.

– Ну что, начнем? – спросила Просветленная. – Но сразу предупреждаю, я не шарлатанка, у меня есть настоящая сила. Ты точно хочешь все вспомнить?

– Да, хочу.

– Не боишься, что ситуация выйдет из-под контроля, и тебе придется пройти нелегкий путь, чтобы вспомнить?

– Не боюсь, – нагло соврала Анет, у которой было одно желание – встать и смыться. Но Ольга накрепко вцепилась ей в руку.

– Тогда вперед! – голос Эльвиры гремел. «Как будто у меня есть выбор», – с тоской подумала девушка, вглядываясь в мелькающий серебряный шарик. Глаза сами начали закрываться, а руки и ноги ослабели. Анет почувствовала, что проваливается в какой-то странный, очень глубокий сон и на долю секунды испугалась, а потом нырнула в смутно знакомую черную трубу.

– Я не могу удержать вас! Призрак! – услышала она далекий голос гадалки и отключилась.

Отъезд не задался с самого начала, и в течение дня проблемы нарастали, словно снежный ком, наваливались одна за другой. Когда же все неприятности были более или менее улажены, выяснилось, что выезжать не имеет смысла, так как на дворе поздний вечер, если не сказать, ночь.

Сначала долго не мог собраться Дерри, слоняясь по замку в безуспешных попытках найти нужную экипировку. Пока ксари одевался, а слуги паковали провиант и вещи, настало время обеда, а от стряпни Дерриного повара отказываться не хотелось.

Холодный ветер и снег на улице настроение тоже не улучшали. Лайтнинг кутался в теплый, отделанный мехом плащ с капюшоном и смотрел, как седлают огромного пепельно-серого жеребца. Ехать никуда не хотелось. Ксари устраивало то полупьяное состояние, в котором он провел последние полгода. Все заботы в это время казались мелкими и несущественными, а сейчас навалились с новой силой. Во-первых, ксари понимал, что надо отпустить от себя прошлое. Не дело постоянно вспоминать Анет и думать о том, что могло или не могло быть. Все равно ведь ничего не изменишь. Во-вторых, оставалась открытой проблема с синдикатом Сарта. Дерри не верил, что о нем забыли, скорее, готовилась какая-нибудь очень неприятная ловушка. Вопрос – какая именно, и откуда ждать очередного удара?

– Ты готов или как? – спросил Стик, постепенно выходя из себя. Лайтнинг стоял в дверях с выражением тупого удивления на лице и не торопился в седло, а время шло. Неудачный по всем статьям день еще предстояло закончить, и герцог планировал сделать это на границе графства, а до ближайшего постоялого двора оттуда было еще ехать и ехать. Ночевать в лесу категорически не хотелось. Нет, конечно, теоретически можно заночевать и на природе, а практически – холодно. Герцог искренне надеялся, что неприятности на сегодня завершились, но, как выяснилось, зря.

Вторая проблема возникла, едва выехали за ворота замка, и оказалась преддверием третьей. Нагло сбежал гхырх. Он какое-то время скакал рядом с лошадью Дерри, то и дело запрыгивая в небольшие сугробы по краям укатанной повозками дороги. Дернувшись в сторону поля, Зюзюка вдруг резко затормозил, присел на задние лапы, принюхался и, что-то заверещав, кинулся прочь от дороги. Ни на какие уговоры и крики Дерри несущийся по сугробам гхырх не реагировал. В результате часа два потратили на безрезультатные поиски ополоумевшего зверя. Лайтнинг ни в какую не соглашался плюнуть на это откровенно бесполезное занятие. С дороги пришлось временно съехать и углубиться в лес, туда, где терялись Зюзюкины следы, а в лесу ждала неприятность номер три.