Любимцы Богини Трошин Владимир
– Ваши вещи? – скользнув взглядом по чемодану и сумке, спросил он. Василий кивнул.
– Предъявите для досмотра!
Василий вспомнил предостережение Квадрата: «Будут искать спиртное, чтобы присвоить себе. Но у него ничего нет! Только, как потом тщательно уложенные для дороги вещи запихнуть обратно? С ним этот номер не пройдет! Тем более, его могут подвергнуть досмотру только в присутствии дежурного офицера!».
– Вызовите для досмотра дежурного по соединению! – потребовал он.
– Требуете порядка, а сами его нарушаете! Почему Вы не в форме на территории части? – в разговор вступил старшина 2-ой статьи с такой же, как и у старшего матроса, повязкой на рукаве. Он все это время стоял рядом и внимательно наблюдал за процедурой проверки.
Старшина хамил. Во-первых, въезжать на территорию дивизии и выезжать с нее в гражданке, офицерам разрешалось. Во-вторых, он не имел право делать замечание офицеру.
– Много будете знать, быстро состаритесь, товарищ старшина 2-ой статьи! – не желая ввязываться в ненужные пререкания парировал Василий.
– Пройдите с вещами на КПП! – нахмурившись, потребовал старшина. Бобылев, понимая, что спорить бесполезно, молча забрал из автобуса вещи и занес их в помещение КПП, небольшой белый домик рядом с воротами и невысоким, заканчивающимся колючей проволокой забором.
– Ну, что, будем предъявлять или ждать дежурного, товарищ лейтенант? – упиваясь собственной властью, произнес старшина, пройдя за деревянный барьер, за которым стояли стол, обитый куском неопределенного цвета линолеума, стул с поломанной спинкой и зеленый, ощетинившийся слоями отслоившейся краски, металлический сейф.
– Ждать, – однозначно ответил Василий.
– Ждите! А вещички все равно придется предъявить!
Словно услышав слова старшины, в помещении появился озабоченный Квадрат:
– За тобой прислали. Давай, старшина, заканчивай, и так опаздываем!
– Здесь и не начинали. Можете ехать без него! – распорядился за Василия старшина.
– Соболезную, брат, три километра пешком, с вещами! – обращаясь к нему, ухмыльнулся Квадрат и выскочил наружу. Послышалось урчание мотора автобуса, металлический скрип открываемых и закрываемых ворот и пение какой-то птицы в наступившей затем тишине.
«Ну, вот! Допрыгался! – корил себя Василий. – Сам себе хуже сделал. Дежурный по дивизии может приехать и ночью! На кого обиделся? На базу? Они и своего брата, моряка срочной службы, вывернут наизнанку. Не только потому, что их для этого натаскивают. Он плавсостав, а база, хоть и носит морскую форму, всего лишь береговая служба! Вековая неприязнь солдата к моряку! За романтику флотской службы, за сытный морской паек, за красивую девчонку из поселка, которая любит не его, а рулевого с подводной лодки, и за то, что, оправдывая выпрошенный у старпома с атомохода знак «За дальний поход», придется врать дома про автономки, в которых он никогда не бывал».
Вынеся вещи на площадку перед КПП, и подойдя к ее краю, там, где забор заканчивался колючей проволокой, он обнаружил, что стоит на вершине самой высокой из ближайших к морю сопок. Перед ним, открылся вид, от которого дух захватывало. С высоты птичьего полета просматривалась вся военно-морская база. Словно на макете с кафедры боевых средств флота четкими линиями выделялись бухта, огороженная забором со сторожевыми вышками зоны режима радиационной безопасности, береговая техническая база, судоремонтная база и соединяющие их дороги. Корпуса жилых и служебных помещений ступенями поднимались на сопки из заболоченной равнины. В бухте, по обеим сторонам выступающих в нее пирсов, стояли подводные лодки. С высоты сопки лодки казались игрушечными. Казалось, их можно взять в руки, чтобы лучше рассмотреть как они устроены?
– Красота!
Василий обернулся. Прямо перед ним стоял высокий, стройный капитан 2 ранга, а чуть поодаль, темно-зеленый «УАЗ».
«Дежурный по соединению, – отметил Василий, заметив сине-бело-синюю повязку на его руке, – странно, что я не услышал, как подъехал «УАЗ». Представился:
– Лейтенант-инженер Бобылев! Прибыл для дальнейшего прохождения службы.
– Капитан 2 ранга Колесников. Что вы здесь делаете?
– Жду дежурного офицера для проверки моих вещей!
– Понятно, гордыня заела! Если не хотите идти пешком, садитесь в машину, минут через пять тронемся вниз.
Сидеть пришлось минут двадцать, потому что появление дежурного по соединению оказалось неожиданным не только для Василия, но и для дежурных по КПП. Наконец, дверь домика открылась, и из него вышел Колесников. За ним выскочил взъерошенный старшина. Он что-то говорил, нервно жестикулируя руками. Василий услышал только брошенную в ответ фразу офицера:
– Всех сниму! Десять минут на устранение!
В машине «кап-два», повернувшись к Василию, сказал:
– Значит так, товарищ лейтенант. Вас здесь никто не ждал, поэтому я передам, чтобы Вас накормили, а в гостинице, если возникнут вопросы, скажете дежурной позвонить мне. Надеюсь, свободное местечко найдется. Завтра можете спать до обеда. Строевые! После обеда – в отдел кадров.
– А вещи? – спросил Василий.
– Какие вещи?
– Мои, будете проверять?
– Такое впечатление, что Вас в училище совсем заучили. Я офицер военно-морского флота, а не корпуса жандармов! Надеюсь, Вы поняли, лейтенант!
Василий кивнул головой.
Водитель осторожно провел «УАЗ» по крутому серпантину спуска с сопки и стал набирать скорость на горизонтальном участке дороге.
– Глуши двигатель и к караулу, – скомандовал дежурный. Теперь Василий понял, почему он не услышал шум подъезжающей машины. На этот раз задержка была небольшой. Через несколько минут «УАЗ» уже стоял на площадке у подножия сопки, перед большим двухэтажным зданием – столовой. У входа, в надетой на китель, белой хлопчатобумажной куртке, покуривая сигарету, прогуливался дежурный по столовой.
Как и обещал капитан 2 ранга Колесников, Василия накормили, да еще и дали с собой завтрак: батон, полпачки сахара, колбасу, сыр и завернутое отдельно в бумагу масло и кулечек с чаем.
– Гостиница вниз по лестнице и налево, – показал, прощаясь, дежурный по столовой, – а, если что нужно, прямо по дороге – магазин. Кстати, сегодня работает до шестнадцати. Василий посмотрел на часы: «Без двадцати четыре!».
За отсутствием денег ему в магазине ничего не было нужно, но в порядке знакомства решил зайти. Тем более рядом.
Магазин размещался в небольшом одноэтажном здании с плоской крышей.
– Здравствуйте, что вы хотите купить? – услышал он ангельский девичий голосок, пытаясь войти в магазин с сумкой и чемоданом, не получив удар от хорошо подпружиненной двери. За прилавком стояла одетая в голубой сарафан, обладательница ангельского голоса. Румяные щеки, пухлые губки бантиком, огромные голубые глаза, неестественно длинные ресницы, ладная миниатюрная фигурка. Наконец русая коса до пояса. Казалось, что эта девушка само олицетворение женской чистоты и невинности.
«Куколка, Мальвина, нет, «тургеневская девушка!» – от восхищения пронеслось в сознании Василия, прежде чем он смог ответить:
– А просто посмотреть можно? Скажем, на Вас!
– Можно, только недолго, – ничуть не смутившись, отреагировав на комплимент скромным опусканием ресниц, ответила «тургеневская девушка», – мне пора закрывать магазин!
– Тогда не буду мешать, зайду как-нибудь в другой раз. До свиданья!
– До свиданья. Непременно заходите, – кротко улыбясь, проворковала она, и Василию показалось, что в помещении стало чуть-чуть светлее.
С гостиницей проблем не возникло.
– Здесь Вы будете жить, – бесстрастным голосом, открыв дверь двухместного номера, проинструктировала дежурная.
– Это Ваша кровать. Некоторое время будете один, Ваш сосед в море. Располагайтесь. Увидев пакет с завтраком, заметила:
– Пользоваться кипятильником запрещается. Электрический чайник можете взять у меня. И утюг тоже!
Не успела закрыться дверь за дежурной, как Василий, не раздеваясь, в чем есть, упал на кровать. Спал недолго, проснулся от холода. Несмотря на то, что на улице стояла тридцатиградусная жара, в комнате было промозгло и холодно. И все же Василий не рискнул открыть окно. Лучше замерзнуть, чем быть заживо сожранным комарами. Решил привести себя в порядок. Горячей воды в душе не было, да и с холодной не без проблем. Поток воды то увеличивался до нормальных размеров, то уменьшался, превращаясь в еле видимую нить. С трудом удалось освежиться. Под кроватью отсутствующего соседа нашелся небольшой металлический эмалированный тазик, в котором замочил для стирки набравшееся за дорогу грязное белье. Посмотрел на часы – только половина восьмого. Надев плавки, тренировочные брюки, спортивную майку и взяв полотенце, спустился вниз.
– Не забудьте сдать ключи, – напомнила дежурная. Василий положил ключи на стол перед ней и спросил:
– Как мне пройти к морю?
Дежурной не пришлось долго объяснять дорогу, Василий хорошо запомнил увиденную с сопки панораму.
На улице было жарко и влажно. Ни души! Только где-то слышались гулкие удары по волейбольному мячу. Василий вышел на дорогу к морю. Параллельно ей, с правой стороны, через пустырь, тянулся деревянный забор зоны радиационной безопасности с вышками и колючей проволокой. На вышках скучали силуэты часовых. Мимо него лениво промаршировала небольшая группа моряков, возвращающихся с корабельной вахты. Воздух был наполнен терпкими запахами трав и непрекращающимися трелями цикад. Свернув с дороги на тропинку, Василий пошел навстречу нарастающему шуму прибоя. Наконец, с высокого, обрывистого берега увидел сам прибой. Волны лениво накатывались на узкую полоску песчаного пляжа, окаймляющего желтой дугой границы небольшой бухточки. Почти никого, если не считать нескольких одиноких фигурок, прогуливающихся по берегу. Не разбирая дороги, сквозь заросли травы в рост человека, Василий сбежал вниз, быстро разделся и бросился в прибой. Вода – парное молоко! Прозрачная, как стекло. Даже на достаточной глубине видны отдельные камушки и водоросли. Проплыв всего несколько метров, Василий почувствовал могучее дыхание где-то прошедшего шторма. Невидимая волна нежно поднимала и опускала его. Потухла заря. Быстро наползли сумерки, и тут он увидел то, о чем когда-то только читал. Любое его движение в воде вдруг стало заставлять светиться ее. Свет стекал с его головы, плеч и рук, рассыпался брызгами. Мириады микроорганизмов планктона, ощутив его присутствие, почему-то начинали светиться. Фантастическое зрелище на фоне бездонного, усыпанного яркими крупными звездами чистого неба!
В гостиницу вернулся почти в полночь. Аккуратно, чтобы не разбудить задремавшую дежурную, снял с доски ключи.
Не заходя в номер, заглянул в душ. На этот раз с водой было все в порядке, не только с холодной, но и с горячей. В соседней кабинке уже кто-то плескался. Сходив в номер за мылом и мочалкой, долго мылся, с наслаждением выскребая с себя накопленную за одиннадцать суток дороги грязь. После душа, оставляя шлепанцами мокрые следы, с трудом дошел до номера. Чуть ли не с закрытыми глазами застелил постель лежавшим на тумбочке свежим бельем, забрался под одеяло и, свернувшись калачиком, забылся крепким, почти полмесяца невозможным, сном.
Глава II
Он проснулся от громких звуков духового оркестра и выкриков, напоминавших пение. Прислушавшись, смог разобрать слова:
- И когда маяк Скрыплева,
- Вспыхнет как ночной цветок,
- Под баян споем мы снова,
- Здравствуй, наш Владивосток!
«Строевые занятия, – сообразил Бобылев, – до обеда часик можно еще поспать!» – но, вспомнив о пакете с завтраком, решил вставать. Потягиваясь, подошел к окну. Прямо напротив окна, внизу, на асфальтированной аллее, расположился оркестр, мимо которого, строевым шагом, горланя песню, чеканила шаг очередная коробка. Часы показывали половину девятого. Умывшись, он спустился на первый этаж за чайником. Заодно решил взять и утюг. Внизу шла пересменка, и пришлось долго ждать, пока им займутся. Новая дежурная, окинув Василия недовольным взглядом, мол, что он здесь делает, когда все на плацу, выдала утюг и чайник.
С удовольствием, съев половину завтрака (вторая должна была заменить обед), Василий занялся хозяйственными делами: стиркой белья, глажением, доставанием из сумок и размещением в шкаф и тумбочку своих вещей. Наткнулся на письма Лены, все бросил и сидел, перечитывая их, вспоминая все то немногое, что было связано с ней. Наконец стал собираться. Долго выправлял поля фуражки с белым верхом и погоны тужурки, смятые долгим лежанием в чемодане. Оделся. Посмотрел в зеркало. На него смотрел незнакомый, с серьезным выражением лица, стройный молодой офицер в морской форме.
«Пижон!» – довольно хмыкнул Василий и направился к двери.
Отдел кадров он нашел без труда. Подошел спросить к стоявшей у одного из зданий группе офицеров и увидел табличку с надписью «Отдел кадров в/части 31120». Офицеры, сплошь лейтенанты, пришли сюда за тем же, что и он. Оказалось, что перерыв в отделе кадров еще не закончился, и поэтому образовалась небольшая очередь. Из разговоров стоящих Василий понял, что Квадрат был не прав, сказав, что выпускники ТОВВМУ им. Макарова приезжают в последнюю очередь. Почти вся группа состояла из них. Это были женатые офицеры, в семьях которых уже были дети. Приехав раньше других, они надеялись получить жилье или, в крайнем случае, быть первыми в очереди на него.
Перерыв быстро закончился и дневальный у входа в здание стал по одному пропускать выпускников внутрь. Через час дошла очередь Василия. Дневальный, старшина 2-ой статьи, объяснил, куда ему нужно пройти. В кабинете первое, что увидел Василий, был большой, на жаргоне бюрократов, «министерский стол», заставленный бордового цвета папками с личными делами. Сухощавый капитан 3 ранга молча протянул через стол для рукопожатия руку и привычным жестом указал на стоявший у стола стул:
– Садитесь! Давайте Ваши документы.
После недолгого ознакомления с документами, он спросил:
– Где хотите служить?
– На подводной лодке нового проекта! – не задумываясь, ответил Василий.
– Похвальное желание! – одобрил кадровик, сделав, на лежащем перед ним листке какую-то пометочку. – У нас как раз набирается экипаж на новое формирование. А, кем?
Василий задумался. Собственно говоря, большого выбора не было. Его могли назначить или командиром турбинной группы – КТГ или командиром группы дистанционного управления – КГДУ. У командира турбинной группы в подчинении около десятка машинистов-турбинистов, мичманов и моряков срочной службы, в заведовании вся паротурбинная установка. Множество обязанностей, личный состав и капризная техника. У командиров групп дистанционного управления такие обязанности возникали только во время несения вахты. Им подчинялась смена, обслуживающая главную энергетическую установку. Правда, по корабельному расписанию только двое из них, самые опытные, целиком и полностью были освобождены от обязанностей, не связанных с эксплуатацией ядерных реакторов. Остальные назначались командирами отсеков, которые закреплялись за ними вместе с личным составом различных боевых частей, расписанных в отсеке по боевой тревоге. И все же, предпочтительней считалась должность КГДУ. Василия трудности не пугали. Он считал, что начинать нужно с самого трудного.
– Командиром турбинной группы, – ответил он. Капитан 3 ранга заулыбался:
– Не часто, выпускники сами просятся на эту должность. Я бы все-таки посоветовал должность КГДУ.
Кадровик внимательно посмотрел на Бобылева:
– А в дальний поход Вы не хотите сходить? На девять месяцев? С заходом в иностранный порт. Есть свободная вакансия командира группы дистанционного управления!
У Василия захватило дух. Кто из выпускников не мечтает о дальних походах!
– Правда, корабль не нового проекта. Но экипаж отличный! – добавил кап-три. – Ну, как?
– На новый проект можно попасть и после автономки! – решил Василий. – Согласен!
– Одного Вашего согласия мало, – заметил кадровик, – сейчас придет командир корабля, он и решит, брать Вас или нет! Взяв трубку телефона, кап-три набрал номер:
– Пригласите командира к телефону. Капитан 3 ранга Иванов.
Очевидно, командир корабля был рядом с телефоном, потому что, совсем немного помолчав, Иванов продолжил:
– Здравствуй, Геннадий Викторович, кажется, я нашел того, кто тебе нужен. Да! У меня. Жду!
Кадровик положил трубку и занялся своими делами. Несколько раз в кабинет кто-то пытался войти, заставляя Василия каждый раз внутренне напрягаться.
Наконец пришел, тот, кого он ожидал. В кабинет, поздоровавшись с кадровиком, вошел среднего роста и телосложения капитан 2 ранга, с командирской лодочкой на кителе. Не обращая внимания на Василия, он сел на свободный стул и завел разговор с Ивановым на темы, совсем не имеющие к нему отношения. Василий, как ему казалось, незаметно, делая вид, что ему все это безразлично, рассматривал того, от которого зависела его судьба. На вид ему было лет 35–40. Лицо с монгольскими скулами свидетельствовало о том, что без потомков Чингиз-хана здесь не обошлось. Скорее всего, он родом с Алтая или из Бурятии, где такой тип лица не редкость для русских, смешавшихся с местными жителями. Пронизывающий насквозь взгляд, гордая осанка и волевое выражение лица говорили о том, что это человек бывалый, знающий себе цену, умеющий повелевать и не терпящий возражений.
– Капитан 2 ранга Завирухин Геннадий Викторович, командир крейсерской подводной лодки К-30. Мне сказали, что вы хотите служить на моем корабле. Расскажите о себе: где родились, кто ваши родители, почему выбрали профессию военного инженер-механика, – неожиданно обратился к нему командир. Василий, стараясь не ляпнуть, чего-нибудь лишнего, аккуратно подбирая слова, начал излагать, то, о чем его попросили. Завирухин, расположившись на стуле в барской позе, слушал, глядя куда-то мимо него. Очевидно, рассказ Василия устроил командира. Через несколько минут последовало повелительное:
– Достаточно! Я беру Вас. Но это еще не все. Вы должны оправдать оказанное Вам доверие и проявить свои профессиональные качества. Хотите знать, что нужно для этого сделать?
Геннадий Викторович сделал паузу, бросив на лейтенанта невидящий взгляд:
– Через три месяца, для выполнения поставленных задач, корабль должен выйти в длительное автономное плавание. К этому времени, Вы должны совершить почти невозможное! Необходимо сдать на самостоятельное управление группой и выйти в море полноправным членом экипажа. Хватит ли у Вас сил и знаний, товарищ лейтенант-инженер?
– Так точно, товарищ капитан 2 ранга, хватит!
– Другого ответа я и не ожидал. Но все же хочу предупредить! Если Вы не сможете к установленному сроку сдать на самостоятельное управление, я без сожаления с Вами расстанусь. Сейчас, с продаттестатом и аттестатом на оружие, в казарму, к моему помощнику. Казарма размещается на первом этаже следующего за отделом кадров здания. Он Вам все расскажет. Завтра представлю экипажу. Вам все понятно?
– Так точно, – заученно ответил Василий.
– Тогда свободны, – сказал Завирухин и равнодушно отвернулся в сторону кадровика. Василий встал, и по-строевому повернувшись, вышел из кабинета.
Казарма полностью занимала первый этаж здания, и представляла собой длинный коридор, по обе стороны которого, в начале и конце, размещались туалет, баталерки, бытовая и Ленинская комнаты, каюты офицеров и мичманов. В центральной части, разделенной колоннами, по обе стороны коридора, располагались двухъярусные койки личного состава. Дневальный, козырнув, показал каюту помощника. Его уже ждали.
– Дверь не закрывать! – приказал помощник командира, долговязый, с рябым, деревенским лицом капитан-лейтенант, и громко выкрикнул в открытый дверной проем: – Интенданта ко мне!
– Представьтесь! – обращаясь к Василию, потребовал он.
– Лейтенант-инженер Бобылев.
– Меня зовут Александр Васильевич Рысаков. Ко мне обращаться по званию. Мне, Ваш аттестат на кортик и две фотографии на пропуск, интенданту – продовольственный аттестат. Ужинаете и завтракаете с экипажем на базе. Кстати, где остановились?
– В гостинице.
– Пропуск будет готов через день. Но я думаю, в ближайшие полгода он Вам не понадобится. Командир приказал с завтрашнего дня Вам постоянно жить на корабле. Сход – только с его личного разрешения. Завтра на корабль без пропуска не пропустят, поэтому утром перемещаетесь в составе экипажа.
Василия поразила напускное высокомерие, с которым решил обращаться с ним этот капитан-лейтенант. А эта ехидная улыбка после слов о пропуске, который ему не понадобится? Ладно, пока промолчим!
Со словами:
– Прибыл по Вашему приказанию! – в каюте появился интендант – упитанный, краснорожий, стриженный наголо мичман.
«Татарин», – определил для себя Василий.
– Володя, забирай пополнение. Сегодня покормишь, а с завтрашнего дня поставишь товарища лейтенанта на довольствие. Выдай разовое постельное белье, спецодежду, пилотку и тапочки «РБ». Жить он будет на корабле. Помоги с клеймением.
В баталерке Василий с трудом подобрал нужного размера пилотку. С тапочками и синего цвета хлопчатобумажными курткой и брюками было легче. Имелись все размеры.
– Вот клеймо, а краску спросите у боцманов, – всучив Василию клеймо «РБ», покрытое слоями засохшей белой краски, выпроводил его из баталерки интендант. Василий с полученной одеждой вышел в коридор: «Где искать этих боцманов?».
– Дайте мне клеймо, – неожиданно услышал он чей-то добродушный голос. Перед ним стоял, розовощекий, плотный и ладный, как молодой огурчик, морячок. Василий отдал ему клеймо. Морячок пропал где-то в коридоре, но быстро вернулся с очищенным от краски клеймом, вырезанным из листа бумаги трафаретом треугольника, баночкой белой краски и кусочком поролона.
– Пойдемте со мной, – предложил он и привел Василия в комнату бытового обслуживания. Здесь, на гладильной доске, он аккуратно проштемпелевал соответствующими знаками всю одежду.
– Кому я должен? – спросил Василий.
– Не стоит, товарищ лейтенант, Сажин, моя фамилия, рулевой-сигнальщик, – ответил морячок. Его полные щеки зарделись как у девушки.
На ужин Бобылев решил не ходить. Попив чай с тем, что осталось от завтрака, он занялся подготовкой к жизни на корабле. Уж если приказано ему безвыходно находиться на корабле, то для этого все должно быть приготовлено. Собравшись, не зная, куда себя деть, он спустился на первый этаж, где в холле, стоял черно-белый телевизор. Вязавшая на спицах, дежурная и двое постояльцев гостиницы, одетые в спортивные костюмы, с интересом смотрели очередную серию «Семнадцати мгновений весны». Василий подсел к ним на широкий, покрытый темно-коричневым кожзаменителем диван, и погрузился в размышления штандартенфюрера СС Штирлица о том, кто из главарей третьего рейха способен пойти на контакт с Западом. Фильм закончился, и на экране, под привычную музыку появилась заставка новостей. Внезапно зазвонил телефон.
– Бобылев есть? – взяв трубку и что-то ответив, громко спросила дежурная.
– Я! – Василий поднял руку.
– Вам, в кубрик экипажа.
– Зачем?
– Откуда я знаю, – отмахнулась дежурная.
«И кому я понадобился, на ночь глядя!» – недовольно подумал Василий.
В кубрике, под наблюдением мичмана, дежурного по команде, шла подготовка к отходу ко сну.
– Вам к помощнику командира, – заметив его, сообщил дежурный.
– Можно? – постучав, в дверь спросил Василий. – Зачем вызывали?
– Я же говорил Вам, ко мне обращаться «товарищ капитан-лейтенант» и представляться. Вас что, этому не учили, товарищ лейтенант-инженер? Повторите все сначала!
– Товарищ капитан-лейтенант, лейтенант-инженер Бобылев по Вашему приказанию прибыл! – повторил покрасневший Василий.
– Хорошо, товарищ лейтенант-инженер. Теперь к делу. Завтра смотр кубрика, который как вы знаете, является одним из элементов сдачи задачи один. Кубрик должен быть в образцовом состоянии. К сожалению, у нас не все тумбочки застланы, свежей бумагой. Я надеюсь на Вас. Берите ножницы, бумаги у меня сколько угодно, и приступайте к работе. Вопросы есть?
Василий с трудом сдержал себя, чтобы не нахамить рябому помощнику. Не в его интересах с первого дня идти на конфликт!
– Вопрос можно? Почему я должен за моряков резать бумагу? Хозяева тумбочек обязаны справиться с этим заданием. На худой конец есть подсменные дневальные! Целых два человека.
– Зарубите себе на лбу! Мои приказания не обсуждаются! Идите и выполняйте, товарищ лейтенант-инженер! – грубо оборвал Рысаков и протянул ему ножницы. Нервы не выдержали. Выхватив у капитан-лейтенанта ножницы, Бобылев размахнулся и с силой бросил их ему под ноги. Ножницы со звоном отрикошетили от упругой половицы, и, пролетев мимо испуганно отпрянувшего в сторону помощника командира, приземлились на рядом стоящую кровать. Развернувшись, Василий выскочил из каюты. На выходе из кубрика, услышал в спину крик помощника:
– Товарищ лейтенант, вернитесь! Я это так не оставлю. Вы будете наказаны!
В вестибюле гостиницы он задержался, чтобы записаться у дежурной на шесть утра. Поднялся в номер. Не раздеваясь, лег на кровать. Не ожидал он такого начала службы. Откуда у каплея столько спеси и чванства? Только дурак не догадается, что все приказания помощника, презрительное обращение к нему от одного, желания Рысакова с первого дня, неважно в чем, унизить и оскорбить его.
Так и не раздевшись, бесконечно перебирая в уме, различные варианты своего поведения в отношениях с помощником и решив не при каких обстоятельствах не давать ему спуску, поворочавшись часа три, он заснул.
Утром проснулся от назойливого стука в дверь:
– Встаем!
Это дежурная обходила тех, кто записался вчера. Безразлично подумал о вчерашнем: «Черт с ним! Даже если нажалуется командиру». Между тем страшно хотелось спать. Только после холодного душа, Василий почувствовал себя к чему-то способным.
В столовой, за столиками на четырех человек, кое-где уже сидели мичманы и офицеры. За одним из них он увидел знакомое лицо. Это был вчерашний дежурный по команде.
– Доброе утро! – поздоровался Василий. – Куда можно сесть? Тот указал на стол с табличкой, на которой аккуратно было выведено плакатным пером «КГДУ». На белоснежной скатерти, вокруг столовых приборов, масленки и сахарницы, стояли четыре тарелки, на каждой из которых лежали вареное яйцо и горкой, нарезанные – бекон, сыр. Рядом стояли стаканы для чая, в мельхиоровых подстаканниках, стаканы с кефиром и чашечки с медом.
«Неплохо быть подводником, даже если стоишь в базе!» – подумал он. Вспомнил курсантский завтрак – хлеб, чай, двадцать граммов масла, три кусочка сахара. По воскресеньям и праздникам дополнительно давали вареное яйцо! Правда, овсяной каши, которую называли «клейстером», можно было съесть даже с добавкой. Про нее шутили: «Каша обволакивает стенки желудка и создает ощущение сытости». Не отличались особой калорийностью обед и ужин. Поэтому, при росте 176 сантиметров Василий весил всего 52 килограмма. Конечно, это кем-то учитывалось, и всем – перед водолазными спусками, и тем, кто занимался спортом – перед соревнованиями, выдавали по специальной ведомости паек, состоявший из нескольких дополнительных граммов мяса и масла.
– Вам чай сейчас или позже? – предупредительно спросил подошедший с чайником, одетый в белую форменку и брюки, старший матрос – вестовой.
– Спасибо, наливайте, – ответил Василий, подставляя стакан под носик чайника. С аппетитом у него все было в порядке, поэтому с содержимым тарелки и чашечки справился быстро. С наслаждением, выпив медленными глотками обжигающий холодом, кефир, нашел глазами вестового:
– Спасибо за завтрак!
– На здоровье, – ответил старший матрос.
У выхода пришлось задержаться и пропустить плотной массой входивших в столовую офицеров и мичманов.
«Из Тихоокеанского автобусы пришли! – догадался он. – Пора за вещами в гостиницу».
Он едва не опоздал на построение. Команда «Экипаж К-30, в колонну по четыре, становись!» застала его еще поднимающимся по широкой, выстланной плиткой лестнице, которая вела от казарм расположенных в низине, к столовой. Пробежав по ступеням лестницы, Василий едва успел дополнить недостающую шеренгу офицеров и мичманов в голове колонны до начала движения.
– Равняйсь! Смирно! Прямо! Шагом марш! – строем командовал какой-то старший лейтенант, а дежурный по команде и помощник командира, неторопливо переговариваясь, шли рядом с ним. Пройдя по уже знакомой дороге к морю, строй без команды повернул вправо, к пропускному пункту зоны РРБ.
– Экипаж! Стой! – скомандовал старлей, не доходя нескольких метров до ворот.
Из домика контрольно-пропускного пункта выбежал матрос в спецодежде «РБ», с красной нарукавной повязкой, и ничего не спрашивая, открыл ворота.
Василий с интересом посмотрел в открывшийся проход. Асфальтовая дорога идущая под уклон, пропадала где-то внизу. Справа от видимой части дороги, стояли одноэтажные домики лабораторно-технического комплекса службы радиационной безопасности, слева – громадное двухэтажное здание санпропускника, расположенное ступенями на крутом спуске сопки.
У здания строй распустили, и он в общем потоке поднялся на второй этаж в санпропускник экипажа. Внутри стояли металлические шкафы, в которых можно было, переодевшись в спецодежду «РБ», оставить свою обычную одежду и наоборот.
Дежурный по санпропускнику показал свободный шкафчик, с надписью «КГДУ-6»:
– Кажется, он у нас уже не служит.
Боясь отстать, Василий быстро переоделся и пошел вслед за выходящими из помещения членами экипажа. Он долго шел за ними по каким-то коридорам вниз. Дважды с трудом сумел сохранить равновесие, пока приноровился к тапочкам, скользящим новой гладкой кожаной подошвой по полу, который был покрыт сваренными между собой листами пластика. Пройдя стационарную установку радиационного контроля, наконец, достиг выхода из санпропускника.
«Как будто из лабиринта Минотавра вышел», – подумал он, радуясь солнечным лучам. Широкая, асфальтированная дорога вывела Василия на короткий бетонный пирс, который продолжался плавучим пирсом, состоявшим из нескольких металлических понтонов.
Слева, к плавучему пирсу была пришвартована подводная лодка, на которой ему предстояло служить. Такую атомную подводную лодку он видел впервые. Она была совершенно не похожа на атомоход, который всегда можно узнать по обтекаемой сфере носовой части. Прямой форштевень, переходящий в бульбу гидроакустической станции делал ее похожей на укрупненный проект известной дизель-электрической подводной лодки. Как сказали бы корабелы, подводная лодка с штевневой носовой частью! Неужели его обманули?
«Ничего! Посмотрим, что внутри», – обнадежил себя лейтенант.
– Экипаж, в две шеренги становись! – Василий по команде занял место в конце строя.
– Равняйсь! Смирно! Равнение налево! – снова раздался голос помощника командира. Печатая шаг, с приложенной к пилотке правой рукой, Рысаков двинулся навстречу приближающемуся к строю командиру корабля. На середине строя они встретились.
– Товарищ командир! Экипаж К-30 для подъема военно-морского флага построен! – доложил помощник Завирухину. Командир корабля повернулся к строю:
– Здравствуйте, товарищи!
В ответ по бухте, одновременно с эхом от других пирсов, разнеслось:
– Здравия желаем, товарищ капитан 2 ранга!
После команды «Вольно», он медленно обвел взглядом строй. Остановившись на стоящем, на правом фланге Василии, жестом приказал подойти к нему:
– Представляю Вам, назначенного приказом Командующего флотом, номер…, – командир протянул руку к рядом стоящему помощнику командира за листком с номером приказа.
– Приказа еще нет, – торопливо зашептал Рысаков. Завирухин махнул рукой:
– … на должность командира группы дистанционного управления БЧ-5 нашего корабля, лейтенанта-инженера Бобылева Василия Васильевича, выпускника Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. Прошу всех оказывать ему померную помощь в быстрейшем становлении в качестве члена экипажа!
– Механик, принимай пополнение – закончил он, легонько подтолкнув Василия к строю, ладонью руки. Строй раздвинулся, образовав свободное место рядом с офицером, у которого на кармане куртки и пилотке были надписи «К-р БЧ-5». Он молча протянул Василию руку.
– На флаг и гюйс, смирно! – раздался с высоты рубки голос дежурного по кораблю. Все замерло, застыли как изваяния моряки с флагами у флагштоков в носу и корме. Наконец в тишине, из колокола репродуктора, закрепленного на трапе, послышалось четкие удары секунд последней минуты.
– Товарищ командир! Время вышло! – доложил Завирухину дежурный.
– Флаг и гюйс поднять! – разрешил командир.
– Флаг и гюйс поднять! – опять последовала команда сверху, и строй одновременно всколыхнулся руками офицеров и мичманов, отдающих честь флагу. Флаг и гюйс весело заплескались на ветру, прозвучало облегченное:
– Вольно!
Потом еще раз было «Смирно» и «Вольно». Это дежурный докладывал командиру корабля.
– Всем вниз! – опять последовала команда и поток подводников, раздваиваясь в районе рубки, устремился к рубочному и кормовому люкам.
– Передаю Вас вашему непосредственному начальнику, – сказал командир БЧ-5, указывая жестом руки на стоящего рядом офицера, – командир дивизиона движения капитан 3 ранга Примак Владимир Федорович, тоже дзержинец!
– Лейтенант-инженер Бобылев! – представился Василий своему начальнику.
– Здравствуйте! – широкой открытой улыбкой и крепким рукопожатием ответил Владимир Федорович. – Идемте со мной на пульт.
Так подводники для краткости называли пост управления главной энергетической установкой, на котором размещался и пульт управления реакторами. Василий пошел за ним. Шахта кормового люка дохнула специфическим отсечным запахом. Василий неумело, ударяясь коленями о балясины трапа и больно задев спину чем-то выступающим в шахте, спустился вниз. Глазами, не привыкшими к искусственному освещению после ярких солнечных лучей, увидел спину Примака в просвете носовой переборочной двери. Боясь потеряться, поспешил за ним. Зрение улучшилось, и по электрическим щитам со штурвалами по обе стороны прохода, Василий понял, что он попал в электротехнический отсек. Аккуратно закрыв переборочную дверь на кремальерный затвор, Василий повернулся, чтобы идти за начальником дальше. Но его и след простыл.
«Да никуда он не мог уйти, – уверил себя он, – здесь всего один проход!». Василий пошел по нему вперед, спустился по ступенькам куда-то вниз и, пройдя через тамбур-шлюз и очередную переборочную дверь, вошел в следующий отсек. Справа и слева, проходя к сверкающим нержавейкой громадным цилиндрам турбин, стальной синевой отливались между корпусами, выкрашенных слоновой краской, главных упорных подшипников и шинно-пневматических муфт линии валов левого и правого бортов. Весь верх отсека был занят висящими на компенсаторах, покрытыми теплоизоляцией белого цвета, внушительных размеров паропроводами с такими же, поражающими сознание своими габаритами, арматурой и воздухоохладителями. В носу виднелись переплетенные многочисленными трубками и трубочками, маневровые устройства с выделяющимися на них выкрашенными в красный цвет размерами с колесо «МАЗа» штурвалами ручного управления. Возле них, чем-то занимались, судя по возрасту, моряки срочной службы, а посреди отсека, на кожухе турбины правого борта, ногами заслонив проход, полулежал, очевидно, начальник этих моряков. Ловко орудуя маленькой пилочкой, не обращая ни на кого внимания, он приводил в порядок ноготь указательного пальца на своей левой руке. Не был удостоен вниманием и подошедший Василий, как будто его совсем не существовало.
«На подлодке есть турбина, а на ней лежит дубина», – недовольно подумал Василий строкой, ходившего по рукам стишка, ожидая, когда на него обратят внимание, или хотя бы уберут ноги с прохода! На куртке разглядел буквы «СКТ» – старшина команды турбинистов. Не выдержав, Василий спросил:
– Вы командира первого дивизиона не видели?
Даже не подняв кудлатую, нестриженую голову, старшина рукой с пилочкой нажал на тумблер, закрепленного над ним устройства громкоговорящей связи «Каштан». Индикаторная лампочка устройства загорелась, и чей-то голос с хрипотцой спросил:
– Ну что там у Вас, Кошелев?
– Комдив-раз есть?
– Слушаю! – ответил «Каштан» голосом Примака.
– Тут Вас молодой лейтенант спрашивает!
– Отправьте его ко мне! – лампочка потухла.
– Вы заблудились, товарищ лейтенант. Вам нужно было попасть на пост управления главной энергетической установкой. Там, где Вы спускались к проходу в тамбур-шлюз, справа есть трапчик на площадку, с которой можно попасть на пульт и в выгородку водно-химической лаборатории. И как Вы вход на пульт не заметили, там же дверь восемьсот миллиметров в свету? – подозрительно простодушно произнес Кошелев, примеряясь к очередному ногтю. Василию стало стыдно. Он видел эту переборочную дверь, но почему-то подумал, что если выгородка поста управления главной энергетической установкой находится в турбинном отсеке, то и вход в нее должен быть там же.
– Заблудились! – услышал он, добродушный голос Примака, перешагнув комингс переборочной двери пульта управления. В глаза бросилась висящая над пультом, цвета слоновой кости, мнемосхема главной энергетической установки, разукрашенная как новогодняя елка огнями миниатюрных лампочек красного, зеленого, желтого и белого цветов. За ней, возле носового щита, состоящего, от пайол палубы до подволока, из квадратных ячеек приборов, спиной к нему стоял человек, по всей вероятности менявший ленту самописца. Оператор правого борта что-то записывал в журнал, периодически делая какие-то расчеты на логарифмической линейке. Второй оператор сидел, повернувшись в пол-оборота к комдиву-раз, который расположился с левой стороны пульта на откидном стульчике для резервного управления маневровым устройством.
«Тесновато», – подумал Василий.
– Располагайтесь, – предложил Владимир Федорович, рукой показывая на аналогичный стульчик, только на правом борту. Василий, стараясь не задеть оператора правого борта, протиснулся в узкий проход между пультом и выступающим шпангоутом прочного корпуса, туда, где находился стульчик.
– Давайте для начала познакомлю Вас с нашими офицерами. Командир группы КИПиА Григорий Александрович Картонов. Гриша, отвлекись на минутку!
Менявший ленту самописца Картонов с трудом, потому что стоял на коленях, повернулся к Василию и протянул через пульт запачканную чернилами руку:
– Григорий!
Оператор правого борта, оторвавшись от журнала, сухо представился:
– Файзуллин Вячеслав!
– А это Ваш наставник, первый управленец Витольд Петрович Михайлов, – взглядом показал Примак на оператора левого борта.
– Надеюсь, не откажешь, Петрович!
Петрович внимательно оглядел Василия и, пожав руку, сказал:
– Вообще-то в экипаже меня зовут Марат!
Василий пригляделся. Где-то около сорока. Широкий лоб, прямой нос, широко расставленные серо-голубые глаза, спокойное красивое мужественное лицо. Под спецодеждой угадывались накачанные тренировками мускулы. Как будто сошел с картины Васильева! И, судя по возрасту, не карьерист. Загадочная личность.
Между тем голос в динамике «Каштана» объявил:
– Оружие и механизмы провернуть в электрическую, гидравликой, воздухом! Марат Петрович повернулся к переговорному устройству и продублировал команду в реакторный отсек. Затем скомандовал в турбинный отсек:
– Обе турбины взять на ВПУ, провернуть на передний и задний ход!
Из отсека отрепетовали команду.
Читать бесплатно другие книги:
