Посланники тьмы Грановский Антон
Из соседней комнаты вышли еще два молодца и обнажили мечи. Судя по точным, скупым движениям, управляться с мечами они умели. Глеб мысленно пожалел, что пришел к разбойникам открыто. Нужно было подкараулить Гусака на улице, взять его в жесткий оборот и выбить из него всю нужную информацию.
– Князь ненавидит тебя, Первоход, – снова заговорил Гусак. – Если я отдам тебя княжьим охоронцам, я получу в награду кучу серебра.
– И ты отдашь меня им? – угрюмо поинтересовался Глеб.
Гусак пожал плечами:
– Почему нет? Я деловой человек. А какой деловой человек откажется от кучи серебра? – Гусак облизнул губы и добавил: – Хотя... Мы можем решить все по-другому.
– И как же? – спросил Глеб.
– Ты был лучшим ходоком. Наверняка принес из Гиблого места кучу чудодейственных амулетов. Отдай их мне, и я отпущу тебя.
Глеб легонько качнул головой:
– У меня нет амулетов. Я от них избавился, когда решил стать огородником.
Пират усмехнулся.
– От ольстры ты, однако, не избавился. Значит, и амулеты где-то спрятал. Отдай их мне, Первоход. Отдай, и я помогу тебе выбраться из княжества целым и невредимым. А если не отдашь...
Договорить Гусак не успел. Глеб резким ударом кулака выбил кинжал из пальцев коротышки Жихаря и, сделав шаг назад, освободил себе пространство для боя.
К тому моменту, когда разбойники сообразили, что к чему, в руке у Глеба уже сверкнул меч-всеруб. Разбойник, что стоял слева, бросился на Глеба, но тот увернулся и вонзил меч ему в живот. Второго разбойника Глеб ударил голоменью меча по лицу, сбив его с ног, а очухавшемуся коротышке сильным ударом разрубил правое предплечье.
Разобравшись с разбойниками, Глеб вновь взглянул на оторопевшего пирата.
– Отойди к стене и подними руки! – рявкнул он.
Гусак попятился, поднимая толстые руки.
Глеб переложил меч в левую руку, а правой достал из кобуры ольстру и направил ее в грудь Гусаку.
– Вот теперь мы поговорим, – сказал он.
Гусак покосился на ольстру, облизнул пересохшие губы кончиком языка и нервно проговорил:
– Ты не выстрелишь.
– С чего ты взял?
– На шум сбегутся охоронцы и скрутят тебя.
Глеб покачал головой:
– Нет. Я успею уйти. А тебя они найдут на полу с перебитыми ногами. Карманы твои набиты бурой пылью, Гусак, так что дыбы тебе не избежать.
Пират обдумал его слова, прищурил злые глаза и отрывисто спросил:
– Чего ты хочешь?
– Я пришел к тебе, чтобы задать два вопроса и получить на них вразумительные ответы.
– Правда? – Гусак снова облизнул губы. – И что это за вопросы?
– Ты здесь не старший, – сказал Глеб, сверля толстяка угрюмым, холодным взглядом. – Скажи мне, под кем ты ходишь и как мне найти твоего хозяина.
Несколько секунд Гусак молчал, угрюмо глядя на Глеба, потом разомкнул губы и тихо проговорил:
– Если я скажу тебе, он перережет мне глотку.
– А если не скажешь, то это сделаю я, – холодно пообещал Глеб. – Ты слышал обо мне достаточно, Рашпай, и знаешь, что я убил немало народу. Рука моя не дрогнет.
– Ты не убиваешь людей, – возразил пират. – Ты убиваешь нечисть.
Глеб усмехнулся:
– Верно. Но для меня ты и есть нечисть. Поэтому заканчивай болтовню и отвечай на мои вопросы. На кого ты работаешь?
Еще несколько секунд понадобилось Гусаку, чтобы преодолеть внутренний барьер и заговорить. Для начала он хладнокровно и деловито уточнил:
– Ты его убьешь?
– Возможно, – ответил Глеб. – Но тебе ведь это только на руку. Займешь его место и приберешь к рукам весь город.
Гусак усмехнулся, прищурил лютые глазки и кивнул.
– Хорошо. Моего старшего зовут Белозор Баска. Раньше он был ходоком.
Глеб помнил Белозора. Это был очень умелый и опытный ходок. Сильный, хитрый, безжалостный и дерзкий. Впрочем, Глеб никогда не воспринимал его всерьез. Возможно, причиной тому была слащавая внешность Белозора. Кожа у него была нежная, словно у девушки, а сам он был просто ангельски красив. Кто бы мог подумать, что этот смазливый парень возглавит шайку головорезов?
– Значит, Белозор ваш главарь. – Глеб прищурил недобрые глаза: – Интересное кино. И где мне его найти?
– У него в Хлыни свое кружало. Между Торжком и Скуфьей горой. Над дверью – два бычьих черепа, а между ними доска с намалеванным лешаком.
Глеб опустил ольстру.
– Молодец, – сказал он. – Веди себя тихо, Рашпай Гусак, и останешься жив.
Глеб повернулся к двери, убирая ольстру в кобуру, и тут пират бросился на него.
Грохот выстрела разорвал влажную тишину подвала. Пират остановился, выпучив глаза, и схватился пятернями за живот. Между пальцами его просочилась кровь и закапала на пол.
Глеб взглянул на красное пятно, расплывающееся по светлому подстегу Гусака, и с досадой проговорил:
– Дурак. Я же предупреждал.
Пират попытался что-то сказать, но не смог и рухнул на пол. Глеб обвел оставшихся разбойников угрюмым взглядом и холодно поинтересовался:
– Кто-нибудь еще хочет?
Разбойники молчали.
– Так я и думал, – сказал Глеб.
Он вложил ольстру в кобуру и снова повернулся к двери. На этот раз никто не попытался его остановить.
Выйдя на улицу, Глеб вдохнул полной грудью свежий, морозный воздух. Мышцы его все еще были напряжены, пальцы чуть подрагивали. Царапина на шее, оставленная кинжалом коротышки, слегка зудела, но в остальном Глеб чувствовал себя сносно.
12
Кружало с прибитыми над вереями бычьими черепами Глеб нашел не без труда. Место было укромное, вдали от мощеной главной улицы, запутавшееся в глухой сети переулков, как муха в паутине.
У кружала играли на морозе в кости два подвыпивших охоронца в тулупах. Глебу не составило труда проскользнуть мимо них незамеченным.
Внутри кружало выглядело не хуже и не лучше любого подобного заведения Хлынь-града. Та же массивная деревянная стойка с флегматичным целовальником по ту сторону, лениво натирающим оловянные стаканчики на фоне полок с брагой, хмельным сбитнем и олусом. Длинные дубовые столы, все в разводах от пролитых напитков, такие же длинные лавки, обсиженные подвыпившими посетителями. Гул голосов, смог от жаровен, запах браги и жареного мяса.
Увидев в отдалении комнатку, занавешенную плотной шторой, Глеб двинулся к ней. Прошел через зал и уже протянул руку к шторе, как вдруг путь ему преградили два рослых парня с железными кастетами в руках.
– Куда? – ласково спросил один из них.
– К Белозору, – ответил Глеб, спокойно глядя парню в глаза.
– А кто ты?
– Его друг. Глеб Первоход.
Парень прищурился, оглядел Глеба с головы до ног и с ног до головы и сказал:
– Погодь тут, я ему скажу.
Парень исчез за шторкой, оставив Глеба со своим напарником.
– А ты правда Первоход? – спросил напарник, с любопытством глядя на Глеба.
Глеб кивнул:
– Правда.
– Говорят, ты обвел вокруг пальца самого князя. Обещал ему громовые посохи, а взамен привез гнилые палки.
Глаза Глеба угрожающе сузились.
– Не советую тебе повторять этот бред, – холодно проговорил он.
Парень ухмыльнулся и хотел что-то сказать, но в этот миг из-за шторы окликнули:
– Эй, Первоход, входи!
Парень посторонился, освобождая проход, Глеб откинул полог шторы и вошел в комнату.
Первое, что увидел Глеб, был стол, уставленный и заваленный всевозможными яствами – недоеденными жареными курами, свиными ногами, кусками белого хлеба. Между тарелками с едой стояли кувшины с выпивкой.
Привыкнув к полумраку комнаты, чуть подсвеченному двумя сальными свечами, Глеб разглядел и людей, сидящих за столом.
– Ба! – услышал он насмешливый голос Белозора. – Уж не великий ли ходок пожаловал в нашу компанию?
Глеб взглянул на вожака разбойников. Тот был все так же смазлив, как прежде, только выглядел совершеннейшим клоуном. Волосы его были стянуты за затылке и перевязаны алой лентой, русая борода заплетена в тощую косицу. Гофский золотистый камзол с белым накрахмаленным воротом сидел на Белозоре как влитой и блистал чистотой, но выглядел столь же дико, как лента и борода-косичка.
Остальные разбойники, числом не меньше полудюжины, были полной противоположностью изысканному до идиотизма и смазливому до отвращения Белозору.
– Так зачем ты сюда пришел, Первоход? – поинтересовался Белозор, потягивая из серебряной кружки хмельной сбитень.
Глеб хотел ответить, но вдруг лишился дара речи. Только сейчас он разглядел девушку, сидевшую рядом с лютым красавчиком Белозором. Разглядел – и оцепенел. Это была Диона.
В ушах у Глеба зазвучали слова, сказанные, кажется, целую вечность назад:
—Глеб, я не сказала тебе, что я нелюдь... Я думала, ты уйдешь. А я не хотела, чтобы ты уходил. Я не виновата, что я такая... Ты мною брезгуешь? Брезгуешь, Глеб?..
– Диона! – выдохнул он, изумленно глядя на девушку. Затем сделал над собой усилие, усмехнулся и добавил: – Когда я видел тебя в последний раз, ты умирала.
– Как видишь, мне удалось выжить, – холодно проговорила Диона.
И новая сцена пронеслась у Глеба перед глазами. Диона лежит на траве, истерзанная кровожадным стригоем, а сам Глеб стоит у черной плиты Нуарана, зажав в руке камушек, который нужно вставить в выемку. Камушек, способный исполнить любое твое желание. Любое. Но одно. А Глеб уже видит Москву, видит скверы и бары, видит свою «Хонду», на которой отмахал сотни километров и с которой успел сродниться, свой компьютер, лица друзей и подруг... И все это заслоняет лицо умирающей Дионы...
В горле у Глеба защемило от обиды. Ему захотелось крикнуть:
«Ведь это я тебя спас! Я отказался от возвращения домой ради того, чтобы ты была жива! Я плюнул на свою мечту. И ради чего? Ради того, чтобы ты сидела в компании негодяя Белозора и его ублюдочных друзей!»
Все эти слова заклубились, заклокотали в горле у Глеба, но наружу так и не вырвались. Он стоял перед дубовым столом, уставленным жратвой и выпивкой, и молча смотрел на девушку.
– Что же ты молчишь, Первоход? – прищурила зеленые глаза Диона. – Ты не рад меня видеть?
– Да он, кажись, язык проглотил! – с насмешливой веселостью высказался один из разбойников.
– Точно! – поддакнул другой. – А может, оглох! Эй, Первоход, ты слышишь, что я говорю?
Разбойники загоготали.
Глеб разлепил спекшиеся губы и тихо проговорил:
– Я рад, что ты жива, Диона. Ты стала еще красивее, чем была.
Девушка усмехнулась.
– Надо же, какие речи, – холодно протянула она. – А ведь раньше ты презирал меня. За то, что я нелюдь, за то, что умею видеть будущее.
– Хватит тебе лаяться, – примирительно проговорил Белозор. – Эй, Первоход, присаживайся. Будь моим гостем. Ешь и пей вволю. Если хочешь, подберем тебе девку.
– Если понадобится, я сделаю это сам, – сказал Глеб, усаживаясь на свободное место за столом.
Белозор засмеялся.
– Не сердись, Первоход. Ты такой же ходок, как я. А ходоки должны держаться друг за друга. Люди нас не любят. Считают, что мы такое же отродье Гиблого места, как оборотни и упыри.
Глеб холодно прищурился.
– Раньше я в это не верил. Но теперь вижу, что в чем-то они правы.
Белозор нервно дернул холеной щекой.
– Брось, Первоход. Вдохни и выдохни. Мы с тобой стоим друг друга. Выпей чего-нибудь, расслабься.
Глеб качнул головой.
– Не хочу. Давай к делу.
Белозор прищурил лучистые глаза.
– Ну, что ж, дело так дело. Что привело тебя ко мне, Первоход?
– Ты слышал про ходока Дивляна?
– Про то, что он ходил в Гиблое место и вернулся оттуда без руки?
– Про то, что недавно он умер, – сказал Глеб, пристально разглядывая смазливое лицо Белозора. – Не знаешь, кстати, от чего?
Главарь разбойников покачал головой.
– Нет, Первоход, то мне неведомо. Говорят, он чем-то отравился. А почему ты спрашиваешь?
Глеб чуть подался вперед и отчетливо проговорил:
– Я нашел в комнате Дивляна туески с остатками бурой пыли.
Лицо Белозора окаменело, а его подельники тихо и недовольно зашептались. Несколько секунд главарь сидел молча, прежде чем сбросил оцепенение и сказал:
– Выходит, Дивлян таскал из Гиблого места бурую пыль?
– Может, да, – сказал Глеб. – А может, и нет. Я-то думаю, что он брал бурую пыль у тебя.
– У меня? – Белозор улыбнулся, блеснув ухоженными зубами. – Уверяю тебя, Первоход, если бы он это делал, я бы знал.
– Может быть, может быть... – тихо и задумчиво проговорил Глеб. – Скажи-ка, Белозор, а где ты берешь бурую пыль? Ведь в Гиблое место нынче никто не ходит.
Главарь разбойников прищурил красивые глаза и с улыбкой объяснил:
– Старые запасы, Глеб. Но скоро и им придет конец. Бурая пыль нынче на вес золота. Люди выкладывают все, что имеют, за возможность хоть немного забыться.
Белозор помолчал, наблюдая за Глебом, а затем, чуть подавшись вперед, спросил:
– Как думаешь, где Дивлян нашел бурую пыль?
– Я не знаю, – ответил Глеб. – А ты?
Белозор усмехнулся и качнул головой.
– И я нет. Говорю тебе, дружище, на меня он не работал. Да и не стал бы я брать Дивляна к себе в услужение. Ты ведь помнишь, какой он был переборчивый да честный.
Глеб обдумал слова Белозора и спросил:
– Выходит, ты тут ни при чем?
Главарь разбойников улыбнулся Глебу приятной улыбкой и уточнил:
– Смотря что ты имеешь в виду.
– Я имею в виду смерть Дивляна, – пояснил Глеб. – Это ведь не твои люди прикончили его?
– Я не знаю, отчего помер Дивлян, – спокойно сказал Белозор. – Но я тут действительно ни при чем. А если ты будешь упорствовать в своих утверждениях, тебе придется отправиться в страну мертвых и расспросить обо всем самого Дивляна.
– Если я когда-нибудь туда соберусь, я прихвачу тебя с собой, – пообещал Глеб. Он поднялся с лавки. – Прощай, Белозор Баска.
– Прощай, Глеб Первоход. Рад был повидаться.
– Хотел бы я сказать то же самое.
– Что же тебе мешает?
– Не спрашивай и не нарвешься на грубость. Счастливо оставаться, ребята. Прощай и ты, Диона.
Глеб с трудом отвел взгляд от лица девушки, повернулся и зашагал к выходу, чувствуя напряженной спиной злобные, ненавидящие взгляды разбойников.
Лишь оказавшись на улице, он расслабился и вздохнул с облегчением.
13
Примерно в два часа пополуночи дверь кружала открылась, и на улицу в клубах пара вывалилась веселая компания Белозора. Сам главарь шагал впереди в обнимку с Дионой. Пройдя несколько шагов, она ловко высвободилась из его объятий и ласково сказала:
– Белозорчик, ты иди, а я сейчас.
Главарь усмехнулся:
– Понимаю. Буду ждать в санях. Но не задерживайся слишком долго.
– Конечно.
Белозор поцеловал Диону в губы, повернулся и, обнявшись с друзьями-разбойниками, зашагал к саням.
Диона подождала, пока он отойдет подальше, повернулась к углу кружала и тихо позвала:
– Глеб! Глеб, ты ведь еще здесь?
Глеб вышел из-за угла.
– Как ты узнала? – спросил он угрюмо.
Диона улыбнулась:
– Я ведь вещунья, или ты забыл?
Глеб подошел к ней вплотную. Вгляделся в ее худощавое, чуть скуластое, мягко освещенное луной лицо.
– Ты изменилась, – сказал он.
– Человек, вернувшийся из иного мира, не может быть тем, кем был прежде, – сказала на это Диона.
Глеб усмехнулся, но усмешка его вышла напряженной и неестественной.
– Что же в тебе изменилось, Диона?
– Этого не скажешь в двух словах, – ответила она.
Они помолчали, разглядывая друг друга. Первым молчание прервал Глеб.
– Почему ты с Белозором? – сухо спросил он.
Диона пожала плечами.
– А с кем мне быть? Я ведь все еще нелюдь, Глеб. Люди сторонятся меня и не доверяют мне. Возвращаться в срамной дом я не хочу.
– С Белозором лучше, чем там?
Глаза Дионы сухо блеснули в лунном свете.
– Он заботится обо мне, – сказала она. – И он не такой плохой, как ты думаешь.
– Он разбойник и убийца, – холодно возразил Глеб. – А ты... Ты достойна лучшей участи. Ты ведь вещунья. Ты могла бы...
Диона покачала головой:
– Нет, Глеб. Уже нет. Когда-то у меня на ладонях были глаза, и эти глаза видели много такого, чего не видит больше никто. Но теперь...
Диона подняла руки и повернула их ладонями к Глебу. На ее узких ладонях багровели уродливые круглые шрамы. Диона сжала кулаки и опустила руки.
– Теперь я ничего не могу, – тихо сказала она. – И ничего не стою.
Глеб привлек Диону к себе и порывисто поцеловал в губы. Она отстранилась.
– Не надо, Глеб.
– Но я все еще люблю тебя. Ты ведь это знаешь.
Она грустно покачала головой.
– Слишком поздно, Глеб. Слишком поздно.
– Ничего не поздно! Я...
Диона положила Глебу на губы палец:
– Тише, Первоход. Если Белозор узнает, что я с тобой, он убьет тебя.
Глеб усмехнулся:
– Поверь, я не боюсь Белозора.
– И напрасно. Ты знал Белозора-ходока. Но последний поход в Гиблое место выжег ему душу. Теперь он другой, и его боится даже Бава Прибыток.
Глеб фыркнул.
– Все равно! Плевать я хотел и на Белозора, и на Баву, и на Гиблое место с его смрадной нечистью!
Диона прищурила глаза и пристально вгляделась в раскрасневшееся лицо Глеба.
– Ты всегда был одиночкой, – задумчиво произнесла она. – Но все переменилось, Глеб. Теперь ты не выживешь, если будешь один.
– Диона! – проорал от саней Белозор. – Диона, куда ты подевалась?
Диона высвободилась из объятий Глеба и быстро проговорила:
– Мне пора, Глеб.
– Я живу в доме у Ненаша Лысого, – сказал он, нахмурившись и подрагивая от волнения. – Мое окно выходит на сарай. Приходи туда через час.
– Глеб, я не могу.
– Тогда приходи утром. Как рассветет. Я буду ждать. Буду ждать, понимаешь? Если ты не придешь, я все пойму.
– Прощай, Глеб!
Диона повернулась и быстро зашагала к саням.
Глеб прислонился спиной к стене и перевел дух. До этой встречи он и не подозревал, что все еще любит ее. А может быть, дело в том, что Диона действительно стала другой?
Глеб задрал рукав куртки. На предплечье его красовались небольшие белесые шрамы. Их осталось семь. Семь шрамов, семь испытаний. Когда последний шрам исчезнет, Глеб вернется домой – так сказала колдунья Мамелфа. Но нужно ли ему теперь это возвращение?
Он опустил рукав. Не стоит раскисать. Главное сейчас – найти убийцу Дивляна и разобраться в том, что происходит в городе. А там будет видно.
Читать бесплатно другие книги:
