Карты Люцифера Атеев Алексей
- «Вот вам первое заданье: в три пятнадцать возле бани —
- Может, раньше, а может, позже – остановится такси.
- Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора,
- А потом про этот случай раструбят по Би-би-си.
- И еще. Побрейтесь свежее, и на выставке в Манеже
- К вам приблизится мужчина с чемоданом – скажет он:
- «Не хотите ли черешни?» Вы ответите: «Конечно».
- Он вам даст батон с взрывчаткой – принесете мне батон».
Человек, который с ним только что общался, несомненно, сотрудник органов, скорее всего, КГБ. Уж больно властно он себя вел. Но вот суть задания оставалась непонятной. Похоже, к его, Артема, помощи прибегают неофициально. Ведь никто его не вербовал. Потом, платят весьма крупные деньги… Зачем?.. Артем вспомнил пренебрежительную улыбку. А может быть, речь действительно идет о шпионаже? Отсюда и значительность суммы… Да! – осенило вдруг Артема. – Ведь он даже не вспомнил о недостающей эмали! Почему?! Или он не знает об ее истинной ценности, или просто пытается окончательно запутать, затянуть в сети.
- «Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!..»
Вот именно что мастер. Но какой от Артема толк? Он – не ракетчик, не инженер закрытого КБ. Связи обширные? Ну так что же? У кого сегодня нет многочисленных знакомых. За красивые глаза деньги не платят. И главное: как понимать эти странноватые задания? Сначала эмали, теперь какие-то карты. Если коллекционер – так и скажи. К чему ходить вокруг да около? Если желаешь завербовать, опять же проясни ситуацию. Впрочем, пока что ничего противозаконного ему не поручали. Разыскать человека, выцыганить у него карты… Никогда до этого Артем не сталкивался с интересом к каким-то там картам, но чего только народ не собирает. Может быть, дел-то на копейку. Во всяком случае, Артем не из простаков. И вновь в памяти всплыла пренебрежительная улыбка.
Ладно, посмотрим, чем дело кончится. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Садясь за руль «Волги», он припомнил последние строчки песни:
- «Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек —
- Обезврежен он, и даже он подстрижен и посажен,
- А в гостинице «Советской» поселился мирный грек».[15]
На следующий день ранехонько, а была пятница, Артем отправился в Подольск. По-прежнему было пасмурно. Шел мелкий холодный дождик. По ветровому стеклу мерно двигались «дворники», соскребая водяную пыль. Радиоприемник наигрывал жизнерадостную песню, призывающую геолога «держаться и крепиться», поскольку он «ветру и солнцу брат». Но родство с космическими силами, наверное, не очень вдохновляет изыскателя. Ему, очевидно, хочется домой: к маме, к красивым девушкам, к пирогам и пиву… Так, во всяком случае, додумывал мечтания представителя самой модной, помимо космонавта, профессии Артем. Геологом, по его мнению, мог стать определенно полный идиот. Шататься по непролазной тайге, среди полчищ комаров, мог только умалишенный.
Артем обладал живым воображением, и посему вид одинокой фигуры мокнущего под дождем рыбака, сидевшего возле моста через Пахру, мгновенно вызвал ассоциацию с геологом и заставил передернуть плечами:
– Б-рр!
А в машине тепло, уютно, рядом на сиденье термос с кофе и бутерброды. Можно остановиться на обочине или съехать в лесок, перекусить… Спешить некуда. И все же слишком много неясного. Вот сейчас он едет в архив. Но неужели самому Ивану Николаевичу трудно затребовать справку, касающуюся розысков этого старшего лейтенанта? Значит, не желает афишировать себя. Теперь византийская эмаль… В настоящий момент лежит в сумке, завернутая в чистую тряпку. Почему все-таки не потребовал вернуть ее? Ладно, пока вещь при нем, а дальше посмотрим…
Против ожиданий, в архиве не возникло никаких проволочек. Здесь работали четко и оперативно. Через полчаса Артем получил справку:
«Петр Ильич Соболев, год рождения 1923. Место рождения: город Плутаев, Плутаевский район Костромской области. Родители: Илья Ильич Соболев – учитель, Наталья Степановна Соболева – учитель, проживали в Плутаеве. Образование 10 классов. Призван в ряды Красной армии в ноябре 1942 года. Окончил танковое училище в городе Магнитогорске. В действующей армии с августа 1943 года. Воевал в составе восьмой гвардейской танковой армии Первого Украинского фронта. Вначале в должности командира самоходного орудия, а затем командира разведроты. Награжден орденом Великой Отечественной войны второй степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За победу над Германией». Комиссован по ранению».
– А скажите, – поинтересовался Артем у миловидной девушки в военной форме с погонами лейтенанта, – нельзя ли установить нынешнее местонахождение Соболева?
– К сожалению, подобными сведениями мы не располагаем. Соболев комиссован подчистую и снят с воинского учета. Обратитесь по месту жительства.
Настроение Артема несколько потускнело. Придется ехать в неведомый Плутаев, скорее всего, ужасную дыру, тащиться по разбитой грунтовой дороге. А в результате поломанные рессоры и проколотые колеса. Впрочем, так или иначе, деньги нужно отрабатывать.
Артем притормозил, не доезжая моста через Пахру, съехал к воде, перекусил и вышел на берег. Дождь прекратился. Из низких туч неожиданно, словно мячик, выскочило солнышко, и на землю вновь опустилось лето. Наш герой погулял по травке, покидал в воду камешки, потом подошел к неопределенной личности, одиноко сидевшей на берегу. Лицо и фигура рыбаря скрывала бесформенная плащ-палатка с капюшоном. Длинное удилище отбрасывало ломаную тень на медленно струящуюся воду.
– Ну что, отец, клюет? – несколько развязно поинтересовался Артем.
Капюшон повернулся в его сторону, и Артем разглядел, что это никакой не старик, а мальчик лет двенадцати. Белобрысый, с обветренным скуластеньким личиком, белесыми, словно застиранными, глазами и с синеватыми, обескровленными губами.
Малокровный ребенок ничего не ответил, но взглянул столь выразительно, что Артему, неясно по какой причине, вдруг стало стыдно. Он и сам не понял, в чем тут дело. Возможно, из подсознания посылало сигналы голодное военное детство или причиной стал вид синюшных, похожих на дождевых червей-выползков, губ малютки. Как бы там ни было, Артем сходил к машине, достал из промасленной бумаги последний недоеденный бутерброд с сыром и, вернувшись, молча сунул ребенку.
Из-под плащ-палатки показалась худенькая, покрытая цыпками лапка и приняла милостыню. Послышалось робкое: «Спасибо».
Довольный своим благородством Артем сел за руль. Взгляд его упал на термос с остатками кофе.
Может быть, отдать ему? Там все равно осталась почти одна гуща. Однако лишнего стакана у Артема не имелось, нужно наливать в крышку от термоса… Артем вспомнил цыпки, какой-то подозрительный лишай на щеке и передумал.
Машина взревела, выбросила из-под колес залп гальки и выехала на шоссе.
Пару минут Артем поразмышлял, откуда берутся в пору сегодняшней сытой жизни голодные дети, потом образ мальчика стал понемногу тускнеть и при въезде в стольный град полностью растворился в подсознании.
Первым делом наш герой решил навестить Колычева и доложить ему о происходящем. Откровенно говоря, он надеялся получить от старца четкий и вразумительный совет.
После обеда погодка и вовсе заиграла. Тучи полностью рассеялись, стало тепло, над колычевским участком порхали многочисленные пестрые бабочки, залетая время от времени в беседку.
– Н-да, – пожевав по обыкновению губами, произнес старец, выслушав рассказ Артема. – Интересные расклады получаются. Что ж, отправляйся в этот Плутаев… хотя я тоже не понимаю… Ты говоришь, он похож на представителя органов?
– Причем не в малых чинах, – добавил Артем.
– Но тогда для чего он деньгами разбрасывается? Чего проще через свою систему отыскать кого угодно и что угодно. А иконка? Почему он ее не востребовал? На крючок тебя берет? Но зачем? Кто ты такой для него? Чего проще натравить ОБХСС. Непонятно. Хотя, конечно, бывают и среди подобной публики заядлые коллекционеры. Вот, помню… Потом как-нибудь расскажу… Но, если так, что же он в конце концов собирает? То эмали, то карты…
– А, собственно, что такое карты Таро?
– Специальные гадательные карты. Колода больше обычной и по формату, и по числу листов. Погоди, я сейчас принесу книгу…
Колычев пошел в дом, а Артем, оставшись в беседке, от нечего делать глазел по сторонам. В беседку влетела крупная вишнево-коричневая бабочка с крылышками, окаймленными желтоватой полоской. Артем знал, что она называется «траурница». Бабочка некоторое время порхала над столом, словно высматривая нечто известное ей одной, потом неожиданно опустилась прямо на лежащую неподвижно руку Артема. Наш герой тупо смотрел на изящное существо, усики которого подрагивали, а крылышки плавно поднимались и опускались. Интересно, мелькнула мысль, сколько стоит подобная тварь как предмет коллекционирования? Наверное, копейки. Тогда пусть радуется своей малоценности и летит восвояси.
Артем дунул. Бабочка вспорхнула и закружилась над его головой. В этот миг вновь появился старец. В руках он держал потрепанную книжонку в бумажной обложке.
– Вот, послушай. Гадательные карты Таро… Известны в Европе с XIV века… происхождение неясно. Ага… Египет… Так… Тайные знания… Ну куда же без них… Колода делится на Старшие и Младшие арканы, соответственно, двадцать два и пятьдесят шесть листов. Старшие арканы – символы. Например: Дьявол, Смерть, Башня, Колесница… Младшие – четыре масти: мечи, кубки, монеты, жезлы. Позже Младшие арканы трансформировались в обычную игральную колоду. Существуют разновидности, например, Марсельское Таро. Карты используют для гадания и в магии. Вот, посмотри…
Артем глянул в книгу. Со страницы на него смотрело рогатое чудище, у ног, вернее – лап которого примостилась голая парочка.
– Это Дьявол, – пояснил Колычев. – Тут есть и другие иллюстрации.
– Да, понятно, – равнодушно промолвил Артем. – О стоимости что-нибудь сообщается?
– Написано, что есть очень редкие и древние колоды.
– Ясно. Что ж, нужно отправляться в этот Плутаев. Интересно, где он находится? В справке написано – в Костромской области. Хорошо, хоть не в Сибири.
– Насколько я знаю, Плутаев – крохотный городок. Стоит на берегу Волги, – сообщил старец. – Красивейшие места! Художник Левитан именно там писал свои пейзажи. Съездишь, развеешься…
– Развеиваться я привык в «Арагви», – с кислой ухмылкой произнес Артем, – или в ресторане ЦДЛ. Ну, еще в «Метрополе».
– Но ведь средства для их посещения с неба не падают, – резонно возразил Колычев. – Так что, Артюша, отправляйся… В «Волге» на Волгу – забавно звучит.
Глава 6
ВЫДЬ НА ВОЛГУ…
У этой страны нет имени – она недостойна его; некогда она носила имя – имя громкое, славное; но она втоптала его в землю; годы засыпали его прахом.
Владимир Одоевский«Город без имени»
Следующие два дня, субботу и воскресенье, Артем занимался делами, не относящимися к ходу нашего повествования, а в понедельник, двадцать девятого августа, отправился в экспедицию. Насколько ему удалось выяснить у водителей междугородных перевозок, к которым он обращался за консультацией, дорога до Ярославля и далее до Костромы была вполне приличной. Но вот потом нужно передвигаться по сильно пересеченной местности.
– До Красного еще более-менее, – сообщил некий мрачноватого вида водила с многочисленными татуировками на могучих руках. – Шоссейка разбитая, но проходимая, а потом тундра начинается…
Откуда в средней полосе тундра, Артем выяснять не стал, поняв, что под данным географическим ландшафтом подразумевается полное бездорожье.
– Прощай, рессора, прощай, кардан… – зловеще произнес татуированный.
«Да и хрен с ним! – подумал про себя Артем. – В конце концов, выставлю счет за поломки».
Артем практически никогда не бывал в российской глубинке. Лишь учась в институте, он пару раз ездил с факультетом на сельхозработы в Сходню. По этой причине родные просторы ассоциировались у него с картофельным полем, со стоящими буквой Г в бороздах студентками в тренировочных брюках, с аппетитными и не очень попками, с терпким дымком костров, у которых грелись в ненастье…
«Волга» мчалась по довольно оживленной трассе. Промелькнули древние храмы Ростова Великого на берегу озера Неро. За лобовым стеклом то и дело появлялись крохотные городки, названия которых на мгновение возникали на табличках придорожных столбов и тут же вылетали из памяти. Мимо проносились почерневшие от времени избы, купола и колокольни, очень часто находившиеся в весьма плачевном состоянии, колодцы с «журавлями» и без, древние лабазы, стоявшие поодаль от новых, полуразрушенные деревянные мосты, водонапорные башни… И леса, леса, без конца и края… Лиственные, едва начинающие желтеть. Хвойные, стоящие единым темно-зеленым монолитом. Если бы не мачты электропередач да щиты с облупившимися надписями типа: «Вперед к победе коммунизма!» или «Решения XXIII съезда КПСС – в жизнь!», то казалось бы, не «Волга» несет его вперед, а машина времени вспять, сквозь века.
До Ярославля Артем доехал без приключений. До Костромы, куда он прибыл под вечер, тоже, если не считать проколотого колеса. В сам город он заезжать не стал, а свернул в придорожный лесок, расположился под сосной, разжег небольшой костерок, поужинал захваченными из дома припасами и заночевал прямо в машине.
Следующим утром он уже был в Костроме. Город, как и ожидалось, небольшой и старинный, не произвел никакого впечатления на нашего героя. Артем лишь мысленно отметил, что, если бы потолкаться здесь с месячишко, можно выудить много интересных вещей.
Он нашел автовокзал, унылое здание с плоской крышей, похожее на перевернутый спичечный коробок, и поинтересовался у первого попавшегося водителя автобуса, как добраться до Плутаева. Выяснилось, что до искомого города километров сто двадцать. Дорога всякая: есть асфальт, есть и насыпной тракт, а то и просто проселок. Попадаются очень плохие участки.
– У тебя какая машина, земляк? – поинтересовался шофер. Произносил он: «кока машина».
– «Волга», – сообщил Артем, невольно улыбнувшись характерному выговору.
– Чего скалишься? – насторожился шофер.
– Окаешь ты… Для меня непривычно.
– А сам откудова?
– Из Москвы.
– О! – почтительно произнес шофер. – Дак угробишь «волжанку». Ты лучше на пароход садись. Машину оставь у кого-нибудь во дворе, и на пароход… И не бойся, у нас туто тихо. Отдашь рублевку за стоянку, а то и даром пустят. Вот. Пароход туда раз в день ходит. Как раз в одиннадцать и отвалит. Времени у тебя – навалом. Да вот хоть к моей тетке зайди. Скажи, что от Виктора. Можно, мол, машина пару деньков постоит? Тетка тут недалече проживает. Рядом, считай. Улица Красина, 13. Домишко сразу узнаешь. Весь в резьбе: и наличники, и ставни, и конек, и ворота… А потом сразу дуй на пристань. Купишь билет, и через пару часов ты в Плутаеве. И чего ты в ем забыл? Дыра, прости господи, еще та!
«А ведь он дело говорит, – подумал Артем. – Чего зря машину калечить». И он отправился на поиски дома, украшенного резьбой. Найти его оказалось несложно. Хижина даже издали напоминала теремок. Словоохотливая старушка с личиком, похожим на печеное яблоко, узнав, что его прислал племянник, кинулась отворять ворота. От трешки она категорически отказалась, долго всплескивала ручками и в конце концов в смущении убежала в дом. Однако Артем, несколько удивленный патриархальностью нравов, положил деньги на крыльцо и прижал их камнем. Когда он уходил, старушка выглянула из окошка и уже в спину пожелала доброй дороги и заверила, что автомобиль будет в целости и сохранности.
На пристани, куда он, поминутно спрашивая дорогу, добрался через полчаса, уже шла посадка на судно, следующее до Плутаева. Артем купил у стоявшего перед сходнями матроса билет и взошел на корабль, называвшийся «Степан Разин». В общей каюте с деревянными скамейками было душно и пахло кислыми овчинами. К тому же народ все прибывал. Поэтому Артем решил начать путешествие на палубе. Он сел на скамейку, поставил рядом суму и стал наблюдать за происходящим.
«Степан Разин», несмотря на громкое название, был никаким не пароходом, а просто пассажирским катером, и люди, поднимавшиеся по сходням, вовсе не походили на праздных туристов. Это были корявые, кряжистые мужики в кирзовых сапогах, брезентовых пыльниках или телогрейках, старушки с корзинами и бидонами, похоже, возвращающиеся с рынка, молодайки с сумками и авоськами. Одна дородная гражданка везла решетчатый ящик с молодыми петушками. Артем равнодушно взирал на посадочную суету. Созерцание весело переговаривающихся граждан, видимо, давно и хорошо знакомых друг с другом, рождало ощущение отчужденности.
Наконец взревел дизель, вода за кормой забурлила, «Степан Разин» стал медленно выгребать на открытую воду, и вот уже он, покачиваясь на мелкой волне, двинулся по великой реке.
Было прохладно, но пока что по-летнему. Серые, подсвеченные изнутри небеса нависали над водами и, отражаясь в них, создавали ощущение призрачного сияния, поднимающегося из глубин. Оно густело и превращалось в невесомую дымку, окутывающую высокий, поросший лесом правый берег, вдоль которого плыл катер. На другой стороне реки, среди тех же лесов, изредка виднелись желтые поля, деревеньки, сторожки бакенщиков. Монотонный гул двигателя скоро превратился в звуковой фон, сродни вою ветра, на который Артем перестал обращать внимание. Ему казалось, что судно скользит по водам в абсолютной тишине. Великий покой, ощущение которого порождается видом бесконечных просторов, опустился на его душу. За кормой время от времени появлялись чайки, возле берега носились в воздухе стрижи и ласточки, а один раз, совсем невысоко, пролетел, тяжело махая седыми крылами, громадный лунь.
Созерцание живописных окрестностей навевало дремоту. Артем придвинулся к самому борту, поставил между ним и собой суму, запахнул кожаную куртку и, привалившись к спинке сиденья, задремал.
Разбудил его чей-то надсадный кашель. Артем отверз очи.
Поодаль сидел бородатый мужик в телогрейке и тянул самокрутку. Время от времени он начинал сипеть, словно задыхался, перхать и сплевывать в воду.
– Мучительно жить на свете, – сообщил мужик, увидев, что Артем смотрит на него. – Столько хворей под конец напало. А ране, поверишь ли, даже простуда не брала. На фронте – мы в Карелии стояли, где болота, – в окопе по колено воды да сверху льет, все носами хлюпают, а мне хоть бы х… Приму наркомовскую сотку, и как соленый огурец.
– Да вы бы курить бросили, – порекомендовал просвещенный Артем.
– Какой х…, бросишь! Без махры и вовсе загнешься. А ты не смолишь?
Артем отрицательно мотнул головой.
– Ну и правильно! Сам-то откуда?
– Из Москвы.
– Ого! И кто по чину?
– В газете работаю. – Артем решил не морочить людям головы реставрационной мастерской, а называться корреспондентом, тем более что у него имелось удостоверение внештатного сотрудника «Вечерней Москвы».
– Великая птица, а не гусь, – захохотал мужик. – То-то я смотрю, физия твоя незнакома. Тут на катере одни плутаевские, почитай, все друг другу – родня. Значит, корреспондент? А я-то, простодыра, все х…ми тебя обкладываю. Пропишешь, что плутаевские робяты охальники и сквернословы. Все, боле ни-ни! Так… э-э… вы в Плутаев следуете? – В голосе мужика слышалась не то почтительность, не то насмешка. – И с каким же, позвольте узнать, намерением?
«Спросить или не спросить про Соболева? – соображал Артем. – Этот бородач наверняка знает, имеется ли такой житель в Плутаеве. Нет, пожалуй, не нужно. Сейчас же станет известно всему городу».
Читать бесплатно другие книги:
