«Скорпион» нападает первым Атеев Алексей

В парке бушевала весна. Цвела сирень, соловьи с неистовой силой выводили свои щелкающие рулады. Гулять бы здесь сейчас с девчонкой, а вместо этого… Эх! От тоски в носу защипало и слезы навернулись на глаза. Какой же он дурак!

Наконец вдали послышались невнятные голоса. Показались две мужские фигуры, в одной из которых Костя узнал Зуба.

– Ну и где эта сука?! – спросил второй человек, и Костя понял, тот самый, который давал пистолет и деньги.

– Придет, наверное, – неуверенно отозвался Зуб.

– Придет! А если не придет? Сколько его ждать. И откуда ты выкопал этакую вонючку. Дезертирчика нашел на нашу голову. Спасибо за подарок, браток.

– Костя, эй, Костя?! – крикнул Зуб.

Костя медлил. Выходить или не выходить? И эти слова – «искать не будут». Костя похолодел.

– Костярин? – вновь заорал Зуб. – Выходи, бедолага, бить не будем.

Костя нерешительно отделился от дерева и двинулся на свет.

– А вот и он! – изображая неподдельную радость, фальшиво захохотал Зуб. – Я же говорил, придет братан, придет!

Костя сунул руку за пазуху, вытащил пистолет, решив первым делом избавиться от опасной игрушки.

– Не двигайся, – угрожающе произнес второй человек, видимо пристально следивший за Костиными манипуляциями.

В это мгновение слева от Кости из кустов ударил выстрел. Пуля угодила во второго, и он без звука рухнул ничком.

Костя среагировал мгновенно.

За месяцы службы в Чечне у него выработался рефлекс: стреляют – падай. И он бросился на землю. У Зуба, видимо, подобного рефлекса не имелось. Он бестолково заметался в круге света.

Костя поднял голову:

– Ложись, – крикнул он, – ложись, дурак!

Но тут грохнул новый выстрел. Зуб словно споткнулся о невидимую проволоку.

Все, понял Костя. Однако это был еще не конец. Куда попала пуля, не понять, но Зуб был только ранен. По-заячьи вереща, он катался в пыли, а потом пополз, не переставая кричать.

Косте уже приходилось видеть, как убивают людей, но такого нечеловеческого крика он в своей жизни еще не слышал. Зуб, загребая правой рукой, судорожно дергался в пыли, однако третий выстрел положил конец его мучениям. Над старым парком повисла гнетущая тишина. Замолчали даже соловьи…

Сколько он пролежал без движения – полчаса, час, а может, больше, он не знал. Соловьи вновь завели свое щелканье. Оставаться без движения больше было невмоготу. Парень медленно поднялся, ожидая, что вот-вот получит пулю. Но, похоже, никто его убивать не собирался, иначе бы давно пристрелили. Наконец он выпрямился во весь свой немаленький рост и только тут передернул затвор «ТТ». Но и эти его действия не вызвали ответной реакции.

Не разбирая дороги, он рванулся прочь…

Витя уже собирался ложиться спать, когда раздался телефонный звонок. Звонили по сотовому. Кто бы это мог быть? Почему-то сразу же он понял, звонок несет неприятности. Так и оказалось.

– Петрович? – услышал он в трубке растерянный голос и тотчас узнал Клюку. Именно Клюка пас пацаненка-дезертира, которому отводилась роль подсадной утки.

– Чего тебе? – недовольно пробурчал Витя. – Забыл, который час?!

– Тут такое случилось!.. – зачастил Клюка.

– Откуда звонишь? – строго спросил Витя.

– Да по «банану», по «сотке», ты же сам велел, если что экстренно.

– Ну?

– Замочили Харю и этого дуроплета Зуба.

– Кто замочил? – похолодел Витя.

– Этот, за которым я весь день хлял. Парень оказался крут. Мне кажется, он вовсе не тот, за кого себя выдавал.

– Ты где? – спросил Витя.

– На Ильинской, возле парка.

– На тачке?

– Ага.

– Давай подъезжай, живо!

– Через десять минут буду.

– Так, – сказал вслух Витя, – так, – повторил он. – Понятно. – Он оделся, вышел к воротам дома и стал ждать. Машина подошла почти тотчас же. Витя сел на заднее сиденье.

– Чем это у тебя тут воняет? – поведя носом, брезгливо спросил он.

– Воняет? – удивился Клюка. – Ничем, шеф, не воняет. Может, рыбой? Мы тут леща с пивом ели.

– Ладно, черт с ним. Давай докладывай.

– Ага. Значит, пас я этого паренька…

– Дальше! Не нужно сопли размазывать, по делу говори.

– До десяти он сидел в киношке. Вышел – я следом. Вел себя непонятно, видно, почуял слежку. То чуть ли не бегом бежит, то столбом встанет посреди улицы. Потом, в парке – уж на что я осторожно шел – он несколько раз останавливался.

– Ну-ну?

– Короче, пришли мы к заброшенной бильярдной. Там еще никого не было. Он сразу к фонарю не пошел, затаился. Потом появились наши. По правде сказать, перли они безо всякой опаски. Идут, базарят…

– Идиоты!

– Особенно Зуб старался, орал на весь парк. Звал этого…

– Вот и достарался.

– Короче, тот им навстречу.

– Кто тот?

– Ну этот. Костя, что ли. Сразу достал ствол и давай шмалять. Первого Харю, потом Зуба. Главное, прикончил их, подошел проверил, а потом ломанулся.

– А точно он стрелял?

– Да кому же еще?!

– Мало ли. Может, их в засаде кто ждал.

– Нет, он. Темно, конечно, но я точно разглядел, как он вытащил пушку, а следом выстрел.

– Вот ты говоришь, парень к ним подошел. Зачем?

– Я же сказал, убедиться, что грохнул обоих.

– Он их не обыскивал?

– Даже не нагнулся. Просто взглянул, а потом побежал.

– Ты, наверное, просто испугался?

– Не без этого, – промямлил Клюка. – Так и любой на моем месте, – горячо затараторил он, – двоих ведь – на моих глазах…

– Хорошо, вопрос снят. Давай-ка разберемся. Зачем ему нужно было убивать Харю и Зуба?

– Ну ты даешь, Петрович! Я-то откуда знаю!

– Совсем непонятно, – задумчиво сказал Витя.

– Я так думаю, Петрович, это вовсе не тот, на кого мы ставили.

– А кто?

– Другой. Его или подсунули нам, или после подменили. Уж как профессионально вел себя. И стрелял…

– Н-да. – Витя вздохнул. – Вляпались!

– Что делать? – осторожно поинтересовался Клюка.

– Что делать, что делать! Найти его надо. И грохнуть!

– Где ж искать?

– Не знаю, братан, не знаю! Где хочешь. Ты его упустил. Рыжий где?

– Дома, наверное. Дрыхнет.

– Вот бери его, и вперед!

– Итак целый день на ногах… – Клюка был явно недоволен.

– Понимаю, тяжело. Но упустил его ты. И вот что – если вы до утра найдете его и грохнете, получите премиальные. Ты – две штуки баксов, а Рыжий – одну. Нормально?

– Ну, шеф, – повеселел Клюка, – несть числа твоим щедротам.

– Постарайтесь без особого шума, но лучше всего, если захватите живым, тогда сумма премиальных увеличивается вдвое.

– Благодетель! – завопил Клюка.

– Кончай дуру гнать, когда только серьезным станешь?!

– На том свете, – отозвался Клюка, но, видимо, вспомнив о судьбе своих корешей, помрачнел и постучал костяшками пальцев по рулю.

– Прежде всего на вашем месте я отправился бы на автовокзал, – подсказал Витя.

– Почему?

– Потому что он ближе всего от парка. Там всегда полно народу… Крутится разная шантрапа, там легко затеряться.

– Автовокзал после двенадцати ночи закрывается, – сообщил Клюка.

– Ну и что? Закрываются только кассы. А в самом здании всегда народ.

– Но и менты там тоже всегда, – резонно заметил Клюка. – А у него пушка.

– Пистолет он мог и выкинуть. Тем более, патроны у него на нуле.

– Это если допустить, что он именно тот, за кого мы его принимаем. А если нет, то скорее всего патроны у него есть.

– Если он – чужой, ему бежать незачем. Сделал дело – и к своим. Пока принимаем за основу, что он все-таки дезертир, а в этом случае домой он не побежит, понимает, там мы будем искать его в первую очередь. Так что – вперед. – Витя вылез из пропахшей пивом машины и поплелся домой. Спать совершенно расхотелось.

Костя бросился бежать с места происшествия – только ветер в ушах засвистел. В эту минуту он вообще ни о чем не думал, стараясь покинуть злочастный парк как можно быстрее. Ветки кустарника хлестали по лицу, грозя выколоть глаза, ноги цеплялись за корневища деревьев, но Костя стремительно несся вперед. Наконец он выскочил за территорию парка. Только сейчас мелькнула мысль: куда дальше? Совершенно очевидно – нужно рвать из города. Куда? Наверное, проще всего в Москву. Там легче всего затеряться. И Костя, как правильно угадал Петрович, отправился на автовокзал.

Автовокзал, приземистое, похожее на огромную коробку из-под обуви здание, находился не то чтобы на окраине, а скорее на отшибе. Поблизости не было крупных жилых массивов, лишь кое-где были разбросаны довольно ветхие одно– и двухэтажные домишки еще довоенной постройки. Народ, ютившийся в этом, большей частью аварийном, жилье, вполне подходил под определение «специфический контингент». Еще в далекие пятидесятые-шестидесятые годы, задолго до постройки автовокзала, район этот пользовался дурной славой. Здесь запросто могли раздеть, вывернуть карманы у подвыпившего гражданина, а то и ножичком пырнуть. Появление автовокзала только добавило этим местам недоброй славы. На вокзале и на ведущих от него трамвайной и троллейбусной линиях вовсю орудовали карманники, тут же резвились аферисты, всякого рода лохотронщики: спецы по моментальным лотереям, наперсточники, мелкие карточные шулеры. Вокруг вокзала понаставили много ларьков и павильончиков, торговавших сомнительными напитками и продуктами. Тут жарились шашлыки и чебуреки из подозрительного по происхождению и свежести мяса. Одним словом, автовокзал вряд ли можно было назвать очагом культуры. Но в данный момент все эти обстоятельства Косте были безразличны. Он мечтал только об одном – поскорее уехать из города. И, когда впереди показались огни автовокзала, он немного успокоился.

Не успел Костя войти в помещение вокзала, как к нему тут же подскочил один из таких проныр.

– Косячок? – шепотом предложил он.

– Отвали! – грубо сказал Костя пацану. Тот, ничуть не обидевшись, нырнул в толпу.

Костя потолкался в душном зале, стараясь не наступать на ноги спящих, пробился к кассам и узнал, что откроются они только в шесть утра.

– Тебе куда, парень? – поинтересовался у него какой-то юркий мужичонка неопределенных лет, облаченный в джинсовую униформу.

– В Москву.

– Сто баксов, – последовало предложение.

– Сто долларов? – изумился Костя.

– Точно.

– Дороговато.

Юркий сразу же потерял к нему интерес. Впрочем, Костя готов был выложить и большую сумму, его насторожил слишком пронырливый вид человечка. Он подошел к торговке пирожками и купил четыре штуки: два с картошкой и два с творогом. Пирожки оказались очень вкусными, а может, Костя просто проголодался и готов был слопать любую дрянь.

Где-то справа послышались выкрики: «На Москву! Кто желает на Москву? Через три часа в столице. Подходите, граждане, через пятнадцать минут отъезжаем».

Дожевывая на ходу последний пирожок, Костя рванулся на призыв. Кричал все тот же юркий мужичонка. Он стоял перед распахнутой дверью японского микроавтобуса. Желающих отправиться в столицу почему-то не находилось.

«Черт с ним, – мгновенно решил Костя, – поеду, деваться некуда». Он подошел к мужику.

– Можно садиться?

Человечек быстро глянул на него, узнал.

– Надумал? А деньги-то у тебя есть?

– Найдем, – отозвался Костя.

– Знаешь, парень, ты пока единственный пассажир. Объявятся хотя бы еще двое, поедем. Так что погуляй пока.

– Когда же они найдутся?

– Да кто ж его знает? – пожал плечами мужик. – Может, через пять минут, а может, через час. Как угадаешь?

Костя отошел в сторону. И тут неудача. Он был настолько поглощен своими проблемами, что даже не обратил внимания на двух парней, которые минут пять уже ходили за ним по пятам.

– Вот он! – Клюка ткнул рыжего напарника в бок, кивая на долговязую сутуловатую фигуру Кости. – Петрович точно вычислил, куда этот лох двинет. Теперь он наш. – Рыжий молча кивнул. – Сейчас разберемся, – продолжил Клюка, – на предмет его планов.

Как раз в это время Костя отправился к микроавтобусу.

– Ясно, – подытожил Клюка, – в Москву намерен сорваться. Считай, Вовка, деньги у нас в кармане. Значит, будем действовать так. Я сяду в нашу тачку за руль, а ты подвали к нему, скажи, мол, ищешь попутчика до Москвы. Цена, мол, умеренная. Наболтай что-нибудь. Короче, уговори. Сядешь с ним на заднее сиденье, и поехали. Вначале я действительно двину по московской трассе, чтобы он раньше времени не дергался. Потом сверну на кольцевую, и прямо к Петровичу. В темноте он вряд ли разберется, что мы ушли в сторону, а если въедет и начнет психовать, ты выруби его, но несильно. Есть чем?

Рыжий молча достал из кармана кастет.

– Нормалек. И вот еще. Постарайся разговорами его отвлечь. Анекдот расскажи или еще какую туфту лепи. Главное, чтоб не психовал. Тем более, у него ствол есть. А приедем к Петровичу, разберемся. Я пока ему звякну, обскажу, как удачно все складывается. Въехал?

– Да я не очень-то насчет побазарить, – уныло сказал Рыжий.

– Да знаю я! Спокойнее, Вован. Я тоже впрягусь. Навешаем ему лапши на уши…

– Сам же говорил: он – тертый.

– Ай! Кончай восьмерки вить. Вперед.

Костю тронул кто-то за рукав куртки. Он обернулся.

– Слышь, земляк? – Перед ним стоял высокий, примерно одного с Костей роста, рыжий парень. – Ты вроде в Москву собрался?

– И что? – Костя внимательно смотрел на рыжего.

– Я тоже, – доверительно сообщил рыжий, – попутчика, видишь, ищу.

– Так поехали. – Костя кивнул на микроавтобус.

– Дороговато он просит, – рыжий указал пальцем на юркого человечка, – я тут подешевле нашел. Всего за полтинник. Но нужен еще один человек.

– Сколько нас? – не чуя опасности, спросил Костя.

– С тобой двое… и водила.

Пересыпанная «феней» лексика рыжего парня немного смущала Костю, однако сейчас на тюремном жаргоне изъясняются даже те, кто и близко там не бывал. И Костя успокоился. Они обошли автовокзал и оказались на стоянке транспорта.

– Вот на этой поедем, – рыжий ткнул пальцем в темный «БМВ». При свете ртутных светильников трудно было разобрать, какого цвета машина. Косте показалось – синяя.

– Садись, – услужливо распахнул рыжий дверь перед Костей, – смелее, земляк. Не тушуйся, за все заплачено.

– Не платили же еще? – удивился Костя.

– Ну ты даешь! – оскалился рыжий. – Это же мулька такая. – Он уселся рядом с Костей, бросил водителю: – Поехали, шеф.

В салоне пахло какой-то кислятиной.

– Можно, я окно открою? – сказал Костя, обращаясь к водителю.

– Открывай, конечно, – встрял рыжий, – и кури, если хочешь.

– Я не курю, – пояснил Костя.

– Молодец. Это ты правильно, курить – здоровью вредить.

Водитель откровенно фыркнул, но вновь промолчал.

– А хочешь, анекдот расскажу, – не унимался рыжий, – клевый такой анекдотец. Когда я чалился в СИЗО, у нас там один псих был, старичок, его потом в дурильник отправили. Так он этот анекдот каждый день рассказывал, как молитву, перед жратвой. Поэтому я и запомнил.

– А других не знаешь? – неожиданно спросил водитель.

– Вот уж нет. Я их не запоминаю. А этот запомнил. Еще б не запомнить, он его дней десять рассказывал, да по три раза на дню. С ума сойти можно было. Вот, слушайте. Посадили раз… Нет, не то. Сейчас… Ага… Сидят в тюряге… Постой… Как же там…

– Мало он, видать, рассказывал, раз ты толком запомнить не смог.

– Погоди погоди… А, вот! Прикандёхала в тюрягу комиссия с проверкой. Ходят по камерам, спрашивают, кто за что парится. А это тюрьма не простая, а звериная была.

– Зоопарк, что ли? – спросил водитель с насмешкой.

– Вроде. Так вот. Ходят они, спрашивают… Медведя спросили, тот говорит: бандитизм, 77-я. Лиса – за проституцию…

– В нашем законодательстве нет статьи за проституцию, – вновь перебил рыжего водитель.

– Ничего себе! А как же тогда… Точно знаешь?

– Точно, точно – давай дальше.

– Заяц, значит, на карманной тяге попался, а в одной камере цыпленок сидит. Его спрашивают, а ты, пернатый, за что? А я, отвечает, политический, пионера в жопу клюнул. Сто шестнадцать – пополам!

– Ну?!

– Дальше, – потребовал водитель.

– Дальше еще не сочинили.

– И это все?

– Ага.

– Этому твоему анекдоту лет сто, его еще при Берии рассказывали.

– При каком Берии?

– Был один такой… Во времена Сталина.

– Не знаю, не слыхал. Так вот. Этот старичок твердит и твердит. Мы-то все привыкли, а имелся в камере один хохол, он косил на то, что бабу свою по нечаянности кокнул, а на самом деле громила, душегуб… Где-то, не то в Мелитополе, не то в Полтаве, людей резал и… Забыл, что он с трупами делал. Так вот. Хохол слушал-слушал, а однажды бросился на старичка, загнал его под шконку, орет: «Я тэбе зараз, как твойого пионэра…» Мы потом ржали целый день.

– Интересная история, – прокомментировал шофер. – Ты, видать, мужик, горя хапнул.

– Не без того, – гордо ответил рыжий. – Тебя, парень, как звать? – толкнул он Костю. Тот нехотя ответил.

– А меня – Вован. Ты чего в Москву попер?

– По делам, – односложно ответил Костя.

– А по утряне никак нельзя было?

– Чего ты к парню привязался, видишь, ему не до тебя. Пускай кемарит. А ты лучше трёкай дальше. Про тюрягу расскажи, про блатные обычаи…

– Эй, парень, ты что, задремал?

Костя тряхнул головой, сбрасывая наваждение, но снова бессильно уронил ее вниз.

– Оставь, – услышал сквозь сон. Эти слова произнес водитель. – Пускай спит. Так даже еще лучше.

– Но ты же приказал непрерывно разговаривать?

– Кончай придуриваться.

«О чем это они? – никак не мог сообразить сквозь сон Костя. – Что значит – «приказал непрерывно разговаривать»? Чепуха какая-то».

Он с усилием поднял голову и взглянул вперед. Свет фар на мгновение высветил табличку «Пос. Тимирязевский». Костя хорошо знал это место. Одно лето вместе со школой они работали здесь на уборке ранних овощей. Но Тимирязевский стоит вовсе не на московской трассе, а в стороне, на кольцевой автодороге, которая ведет назад в город. Неужели свернули, пока он дремал?

– Куда это мы едем? – спросил Костя водителя.

– Куда, куда, – вместо водителя отозвался рыжий. – В Москву, браток, в Москву. Разгонять тоску…

– Чего ты мне уши трешь? – Костя решил разговаривать с рыжим на его же языке. – Тимирязево вон проезжали, дальше будет Масленкино, а там почти город. Пригородный район «Островок». Вы вообще кто такие?

– Мы-то? – переспросил водитель. – Обыкновенные ребята… А вот ты сам кто?

– Да-да, кто ты такой? – не предвещавшим ничего хорошего голосом произнес рыжий. – Я, понимаешь, ему анекдоты травлю, развлекаю всю дорогу, а он, бляха-муха, ноль внимания. Гляди, какой культурный. Анекдоты мои ему не нравятся.

– В таком случае мочи его, Вован, – потребовал водитель.

Костя не стал дожидаться, пока его «будут мочить», сунул руку за пазуху за пистолетом и одновременно бросился ничком на сиденье, упершись головой в ноги рыжего.

– Выруби его! – кричал водитель. – Чего ты копаешься?!

Но в тесноте салона орудовать кастетом было не так-то просто. Рыжий молотил куда попало, но никак не мог попасть по голове. Первый же удар, пришедшийся под правую лопатку, причинил такую боль, что Костя громко застонал. Теперь уже было не до пистолета. Костя обеими руками вцепился в рыжего, не давая ему как следует размахнуться, а зубами вгрызался в то, что имелось у парня между ног.

– Ой!!! – дурным голосом заорал рыжий. – Ой!!! Он мне сейчас… откусит!!!

– Подожди, Вован, подожди, я тачку остановлю…

«С двумя мне не справиться», – мелькнуло в голове. Не отпуская рыжего, Костя, изловчившись, лягнул ногой водителя, попав тому в голову.

– Ах ты, сука! – взвыл тот. – Ну, держись, падла!!!

– Смотри вперед! – завопил рыжий. Прямо на них несся огромный трейлер. Водитель резко взял вправо, но не справился с управлением. Машину выбросило с дороги, она перелетела через кювет и, словно подброшенная ногой жестянка, закувыркалась по полю.

Костю спасло то обстоятельство, что он оказался под рыжим. Невероятная сила крутила, сдавливала, разрывала тело. Он словно находился внутри огромного, бешено вращающегося миксера. «Теперь уж точно конец», – возникла последняя мысль, и он потерял сознание…

Страшно болит голова. Костя провел ладонью по лицу, волосам. Ладонь стала мокрой. Кровь. Его замутило, и на землю изверглось содержимое желудка. Минуты две Костю выворачивало наизнанку. Наконец он выпрямился и бессмысленно заозирался вокруг. Далеко влево, где осталось шоссе, изредка мелькали фары проносившихся машин.

Костя, покачиваясь, словно пьяный, побрел прочь, но некий дискомфорт заставил его остановиться. Он зябко поежился и только тут сообразил: он гол по пояс, отсутствует спортивная куртка, и на левой ноге не хватает кроссовки.

Вернуться? Костя неуверенно затоптался на месте, потом все же побрел назад к машине. Куртку он нашел сразу, она валялась поверх бездыханного тела рыжего, потянул на себя, из рукава выпал пистолет. Костя поднял ненужную теперь железку, повертел в руках, хотел отшвырнуть, но потом передумал. Самодельная портупея до сих пор болталась под мышкой. Он засунул в нее «ТТ», натянул куртку, стал искать кроссовку. Однако при каждом наклоне голова словно взрывалась от боли. Надо идти босиком. Он снял и зашвырнул в поле вторую кроссовку. Сделал несколько шагов – острый гравий колол ступни. Так ему далеко не уйти. Остается одно – снять кроссовки с рыжего. Так Костя и сделал, те пришлись как раз впору. Кроссовки оказались мягкими и удобными, не то что его китайская дрянь. Теперь можно идти.

Костя еще раз глянул на освещаемый луной перевернутый «БМВ» и побрел прочь.