Будет ночь – она вернется... Соболева Лариса

Глава 7

Дежурная жила в частном секторе, в небольшом доме. Она вышла к Руслану и Севе с мыльными руками, узнав, кто они такие, пригласила во двор, извинилась:

– Я тут стирку затеяла… Сейчас освобожу табуретки…

Посреди двора стояла круглая стиральная машина с облупившейся краской, которую давно пора было сдать в утиль, стояло корыто с водой, груды белья лежали на табуретках и старых стульях. Убрав с двух табуреток белье, она тщательно вытерла их фартуком, поставила перед Русланом и Севой:

– Садитесь. Что случилось?

– В «Южной ночи» живет Татьяна Фатеева. Она нас интересует.

– Слава те, господи! – живо воскликнула женщина и перекрестилась. – Я уж думала, мой пацан натворил что! Ух, аж от сердца отлегло. А что с Фатеевой?

– Пока ничего страшного, – сказал Руслан. – По нашим данным, она ушла вчера вечером и до сих пор не вернулась. Это уже повод к беспокойству, так?

– Ну, да, – согласилась женщина, но глаза ее были несогласными.

– Вы вчера дежурили. В чем она ушла?

– Э… в платье красивом.

– А цвет помните?

– Конечно. Платье такое… синее… блестящее. (Руслан переглянулся с Севой – именно такое платье было на второй убитой.) Она одевается хорошо, дорого. А красится, как курва! Ой, простите…

– Ничего, ничего… – подбодрил ее Руслан. – Значит, платье синее, серебристое. Закрытое или открытое?

– Вся спина голая аж до… ниже поясницы. Она очень оголяться любит. Бывает, как вырядится… грудь наружу, трусы просвечивают… Тьфу, прости, господи! В общем, все делала, чтоб мужиков завлечь.

– А что еще на ней было? Держала она что-нибудь в руках?

– Держала. Сумочку без ручек типа косметички. Сумочка вся из камешков, таких… как в бижутерии, красивая сумочка. На шее у нее висели три цепочки золотых, одна с крестиком, вторая с кулоном… э… знак зодиака, а третья широкая, плоская. Еще на руке браслет был, золотой, точь-в-точь как широкая цепочка на шее. А, да! Еще кольца! Колец у нее… на некоторых пальцах по два! Все золотые. И часы, тоже золотые.

– У вас отличная наблюдательность, – похвалил ее Руслан. – Как вы только заметили все украшения?

– Да что тут замечать? Мы сидим, делать нечего, вот и наблюдаем за жильцами. К тому же она подходила ко мне, я ее хорошо разглядела.

– А серьги на ней были?

– Серег не заметила, потому что волосы Танька распустила. У нее каштановые волосы, крашеные, она их накрутила на бигуди и распустила. Но серьги у нее есть, и не одни. Эта Фатеева напялит на себя килограмм золота и на пляж прется. Зачем, спрашивается? Знаете, сколько в море утонуло золота? Да там, на дне, клад можно в розницу отыскать! Потом по два дня всем пансионатом ныряют, ищут. Не дорожат люди ценностями, потому что легко им достались.

– А о чем она с вами говорила, когда подошла? – полюбопытствовал Сева. – Случайно не сказала, куда идет?

– Вам подробно?

– Желательно, – сказал Руслан.

– Значит, было это в половине девятого вечера. Ужин у нас в восемь…

Лидия Михайловна читала книгу, поглядывая на отдыхающих, возвращающихся с ужина. Переворачивая страницу, она в очередной раз глянула на ленту коридора, убегающую вдаль, и не опустила глаза в книгу. Все шли в одну сторону, то есть по номерам расходились, а навстречу потоку плыла Фатеева, сверкая, как новогодняя елка. И приплыла к дежурной, которая встретила ее сладкой улыбкой:

– Ой, какая вы красивая… просто загляденье. На ужин ходили?

– Нет, – ответила Фатеева, встав перед дежурной и позвякивая ключом от номера. – Ужин сегодня я отдала врагу.

– Какому врагу?

– Так говорится: завтрак съешь сам, обед подели с товарищем, ужин отдай врагу.

– И куда же вы на ночь глядя идете?

– В казино.

– Вона как! В казино… – осматривая ее с нескрываемой завистью, проговорила Лидия Михайловна. – Не боитесь? Вернетесь поздно, а у нас парк, ночью страшно.

– Я не одна буду.

– А с кем? – задала далеко не наивный вопрос дежурная, хотя выглядел он невинно. Так хочется знать, кто с кем шашни крутит. У самой в жизни интереса нет, так хоть на людей посмотреть, проникнуться их любовями, а потом кости перемыть с горничными.

– Вам все надо знать, – игриво прочирикала Фатеева.

– Не все, а про постояльцев желательно. Вдруг случится с вами неприятность, мы же помочь обязаны. Да не бойтесь, Танечка, я – сплошная могила.

– Со мной ничего не случится, не волнуйтесь. – Она наклонилась к ней и прошептала: – У меня пистолет есть, так что от неприятностей я защищена.

– Ой, – всплеснула руками дежурная. – Пистолет?!

– Что вы запаниковали? – рассмеялась Фатеева. – Пистолет зарегистрирован, документы я ношу с собой, и вообще он газовый.

– Понятно, – в который раз смерив ее взглядом с головы до ног, вздохнула дежурная. – Пиджачок прихватили бы, а то ночью уж холодно.

– Полагаю, мне будет жарко, – улыбнулась Фатеева.

Ну, что за жар ее ожидает, Лидия Михайловна просчитала без дополнительных объяснений, потому что вычислила улыбку Таньки, как большой намек на разврат.

– Ключик сдайте, – напомнила она.

Фатеева на секунду задумалась, после чего положила ключ в сумочку:

– Я вернусь поздно, вы будете спать. Не хочу вас будить.

– Непорядок это, – не сдалась Лидия Михайловна. – Не положено уносить ключ с собой. Начальство нагоняй даст…

– Да бросьте, не узнает ваше начальство. Вот, держите.

Она протянула сто рублей. Лидия Михайловна поколебалась, но купюру взяла и быстро спрятала в стол. За молчание платит Фатеева, это понятно, поэтому она с жаром заверила ее:

– Удобства клиентов для нас превыше всего. Идите, идите… Ох, и красавица… – Фатеева, виляя бедрами, ушла, а Лидия Михайловна плюнула ей в след: – Тьфу, выдра бессовестная! Страхолюдина, а туда же, куда и молодые…

Ничего не скрыла Лидия Михайловна, даже то, что стольник взяла у Таньки. У ментов, по ее мнению, работка не пыльная, майор так и вовсе с откормленной рожей, им не понять, какие она испытывает трудности. Раз есть дураки, которые швыряются стольниками, значит, деньги у них даровые, не горбом нажитые. Отчего же Лидии Михайловне не взять то, что они выбрасывают?

Откровенная неприязнь дежурной к курортнице не удивила Руслана и Севу. Отдыхающие бывают не слишком щепетильны, приезжают на юг со своим уставом – и далеко не идеальным, развращают местную молодежь, опять же, цены взвинчиваются, поэтому аборигены их недолюбливают, несмотря на доходы от курортников.

– Простите, а почему она не сдала ключ? – спросил Сева. – По логике, хранить у вас ключ надежно, чтобы не потерять.

– У них логика не ваша, – отмахнулась Лидия Михайловна. – Танька мужика надумала привести в номер. Вот зачем.

– А разве она не могла взять у вас ключ, когда придет, и заодно привести мужика? – не понимал Сева.

– У нас комнатушка есть, – терпеливо принялась объяснять Лидия Михайловна. – Не всю же ночь нам сидеть! Мы прячем ключи в стол, запираем их в комнатушке, сами ложимся на диванчик. Если жильцы возвращаются поздно, нас будят. Но мы-то чужих не пустим, потому многие не сдают ключи, ну, когда привести кого-то хотят.

– Значит, она решила привести чужого, – расстроился Руслан. То, что вторая убитая и есть Фатеева, он не сомневался – приметы совпали полностью. Но то, что убийца живет за пределами «Южной ночи», – это паршиво, его отыскать сложно.

– Со стороны редко приводят, в основном живут в родном коллективе, – успокоила его Лидия Михайловна. – Наши, из пансионата, не любят, чтоб их видели дежурные с любовниками. Большинство приезжает женатых, но без жен и мужей, естественно, распускаются, при том осторожничают, потому что люди сейчас подлые, от них жди всяких гадостей. А еще нашим постояльцам почему-то хочется порядочными выглядеть. Танька как раз из этих. Стольник зачем дала? Чтобы я глаза закрыла, если случайно увижу, кого приведет. Вот этого лицемерия я не люблю в курортниках. Но многие не стесняются шашни разводить, эти стольники не кидают, эти открыто живут.

– Сколько ей лет? – спросил Руслан.

– Да сорок, – презрительно бросила женщина. – Ну, не сорок, но тридцать семь будет, не меньше. И такая наглая, сама вешается на мужиков. А рожа… хуже, чем у меня!

Сева незаметно прыснул, низко опустив голову. Такой нелестный отзыв о себе кого угодно насмешит. Чего уж там, Лидия Михайловна далека от идеала. На вид ей за сорок, но это обманчивое впечатление, наверняка ей меньше. Но заботы, неуверенность в завтрашнем дне, нехватка денег и скверный характер наложили отпечаток на внешность, состарив ее раньше времени. Она изнывает от зависти ко всем, кто приезжает с набитыми бумажниками и швыряет деньги направо и налево, завидует красивым женщинам, которым, по ее мнению, не надо прилагать усилий, чтобы жить нормально, а достаточно продать себя с выгодой. Фатеева злила ее незаслуженным благополучием, ибо была не красоткой, а имела все, чего душа хотела. Это несправедливо.

– С кем же Фатеева «шашни разводила»? – воспользовался ее выражением Руслан.

– Я же говорила: на всех вешалась, – возмущенно ответила она. – Есть у нас один мужчина… такой видный… Кириллом зовут, он с Севера. Так она ему прохода не давала, как последняя… завлекала. И так и эдак хвостом крутила.

– Завлекла?

– Про него не знаю, замечено не было. Наши горничные такое иногда видят… не приведи бог. Ну, совсем у людей стыда нет! Так вот с этим, с Севера, Танька пока не замечена. А с другими…

– Их много было? – вставил Сева.

– Двоих точно видели у нее в номере. Один нашенский, Викентий, массажистом работает, несколько раз утром от нее выходил. Знаете, некоторые дамочки массаж в номер заказывают. И скажите на милость, что это за массаж с вечера до утра? Правда, он тоже кобель безотказный. Да мужикам простительно, так уж они устроены.

– А второй? – напомнил Сева.

– Второй из отдыхающих. Максим… фамилии я не всегда запоминаю, на кой черт мне их фамилии? Этот к ней потихоньку шастал, думал, не заметим. А они же у нас, как на выставке.

– Скажите, эти трое, которых вы назвали, где были вчера?

– Затрудняюсь сказать. Кирилл приехал в пять, он уезжал на сутки в Краснодар и предупредил об этом. Уважительный человек! А когда вернулся, вроде бы из номера не выходил, в общем, ключ не сдавал. Викентия я вообще не видела вечером. А Максим… бегал туда-сюда. У них там компашка образовалась, в нее и Викентий входит, так они все время где-то бродят.

– Что за компашка?

– Из кого состоит? – уточнила она. – Две бабы и четыре мужика, Танька тоже к ним примкнула, когда эти две приехали, значит, она третья была. Горничная мне по секрету утром сказала, что Викентий у Лики из Питера уже побывал… с массажем, – ехидно произнесла Лидия Михайловна последнее слово. – А всего-то у нас она третий день! Вторая… Кристина. А из мужиков – Максим, Эдвард… откуда-то из Прибалтики. Третий, Егор, из Ставрополя. Ну, и Викентий с ними.

– А Кирилл? – напомнил Сева.

– Кирилл нет. Он особняком держится, но знаком со всеми.

– Что ж, спасибо, – сказал Руслан.

– Не за что, – махнула рукой дежурная. – Все ж таки скажите: что с Танькой стряслось? Вы же не зря интересуетесь.

– Пока ничего не знаем, – поднялся Руслан. – Пропала. То есть не ночевала в номере и днем не пришла.

– Понятно. Понаедут к нам, приключений ищут на свою задницу! Нет, чтоб отдохнуть, в море поплавать, на солнце полежать, так им еще секс подавай в большом количестве!

– И что, все-все за сексом приезжают? – не поверил Сева.

– Не все, конечно, но большинство, – категорично заявила дежурная.

Ей видней. Руслан и Сева отъехали от ее дома, выбрали место у лесочка и остановились. Руслан открыл дверцу, чтобы свежий воздух влетал в салон, и задумался. Сева тихонько насвистывал, закатив глаза к потолку. Наконец пауза ему надоела:

– Долго торчать будем здесь? Ночь уже.

– Сколько надо, столько и проторчим, – отозвался Руслан. – Я думаю.

– Угу, Чапай думает. Поехали в пансионат?

– Нет.

– Почему? – Сева перевел на него удивленный взгляд. – Фатеева и наш труп – одно лицо, ты разве не понял? Она, то есть наш труп и Фатеева, одета была в платье…

– Знаю, во что она была одета, – бросил Руслан, повернувшись к нему корпусом. – Дай сформулировать мысль, елки-палки!

– Ну, формулируй, – пожал тот плечами. Помолчали. – Мне, значит, свои мысли нельзя высказать, так?

– Ладно, валяй, высказывай, – разрешил Руслан.

– Пока у меня созрела одна версия: убийство с целью ограбления. На Фатеевой висели гроздья золота. А у второй… то есть у первой убитой разорвана мочка уха.

– Ну, допустим. Дальше что?

– Обыск надо сделать в номере, вот что! Ключ-то лежал у Фатеевой в сумочке. Возможно, убийца проник в ее номер, чтобы забрать остальные ценности. Лидия Михайловна говорила, что у Фатеевой полно было серег…

– Ну, это мы сделаем. Сейчас меня интересует, кто первая убитая, где она жила все это время. Но как это выяснить, я не знаю.

– Какая разница? Все равно это станет известно. Главное, мы знаем, кто вторая убитая. Осталось запротоколировать, что это Фатеева, а не другая тетка, для чего свозим на опознание тех же дежурных…

– Вариант в корзину.

– Почему – в корзину?

– Я же говорил: до последнего будем действовать тихо.

– Тогда я не понимаю: как ты собрался раскрутить эти дела?

– Ну, не знаю! – вскипел Руслан. – Не знаю!

– Что ты сразу, как бомба, взрываешься? – в свою очередь взорвался Сева. – Нам сейчас надо по горячим следам опросить всех, кого назвала Лидия Михайловна. Те обязательно тоже расскажут подробности из курортной жизни Фатеевой, таким образом…

– Таким образом, мы обеспечим себя висяками, – закончил Руслан. Сева невнятно пробубнил что-то под нос и отвернулся, очевидно, обиделся. Руслану пришлось сбавить тон: – Понимаешь, Сева, что-то мне не нравится в данных убийствах, а что – не пойму.

– Ты даешь! С чего это убийства вообще должны нравиться?

– Не пыхти, а выслушай. Убиты две женщины, срок короткий между убийствами, убивал не маньяк, это, надеюсь, ясно. Но убил один и тот же человек! Тут я верю Яловому на сто пятьдесят процентов. Теперь – его цель. Он снял с убитых ценности… Ну, да, да, я согласен, скорее всего это ограбление. Но он как-то заманил женщин, следовательно, был знаком с ними. Во всяком случае, с Фатеевой он был знаком, она шла к нему на свидание…

– Давай смотаемся в казино? Раз она была там, ее должны запомнить, соответственно запомнили ее спутника.

– Идея принята, – согласился Руслан, поворачивая ключ зажигания.

Глава 8

Круглая луна поднялась высоко, отражаясь в ряби моря, пересекая его широкой и нестройной дорожкой. Небо черное, как тушь. Впрочем, море тоже выглядело бездонной ямой, оно раскинулось впереди, слилось с небом в одно черное пространство. Звезды яркие и крупные, но разбросаны только по горизонту. Диск луны и вокруг него – огромное кольцо из рассеянного бледно-желтого света занимали почти весь купол над головой. Только несколько кораблей выдавали себя электрическими огнями, а из звуков – предупредительно шуршали камешки, которые трогала вода: «Чшшш! Чшшш!»

Алина и Кирилл шли молча, медленно по пустынному берегу. Она заметила, что он тонко чувствует ее настроение, поэтому не лезет с объятиями и поцелуями, это радовало. Значит, у него не атрофированы такт и элементарные человеческие свойства, что является сейчас редкостью, да и собеседник он приятный.

– Не устала? – в тон шуршанию воды у ног спросил он.

– Нет.

– А замерзла?

– Нет.

– Ты немногословная, я заметил.

– Говорят, немая женщина – золото, – усмехнулась она.

– Болваны так говорят. Мне нравятся умные женщины, с которыми интересно. Кстати, о золоте. В следующий раз, если пойдешь гулять по городу одна, сними украшения. А почему ты отправилась в машине на юг одна? Это опасно.

– Не одна. С подругой.

– Окунуться хочешь?

– Я не надела купальник.

– Голой купайся. Здесь людей нет, а я тебя уже видел.

Так, первый намек на постель уже есть. Он ее видел, значит, уверен, что увидит еще. К тому же Кирилл органично перешел к покровительственному тону, как будто знакомы они всю жизнь и с горшка между ними были близкие отношения. У мужиков потрясающая способность превращать в собственность все, к чему они случайно прикоснутся. Алина подумала, что надо было сразу «окатить» его двумя детьми, может, сбежал бы. Но как тогда остаться наедине с собой? М-да, Алине любой вариант не по нраву. Может, она зануда, вредная грымза, которой не угодишь, как ни старайся?

– А я окунусь, – сказал Кирилл, раздеваясь.

Он разделся донага (раз и она его видела, чего стесняться-то?), с разбегу нырнул в море, затем вынырнул. Хотя Алина не видела его, но по фырканью поняла, что он уже на поверхности.

– Алина, море теплое, – крикнул Кирилл. – Вода светится, видишь?

– Не вижу, – откликнулась она с берега.

– Иди сюда! Это надо посмотреть! Как северное сияние, только в воде. Ух, здорово!

Он так соблазнительно говорил, что Алина решительно сбросила платье и белье, шагнула в воду. Она показалась холодной, а черная бескрайность манила, звала. И вдруг Алина ощутила себя маленькой девочкой, какой была в детстве. О, сколько счастья она испытывала, когда приезжала с родителями на Черное море! Из воды ее никакими силами невозможно было выманить. Только восторг наполнял ее, оттого что есть эта громада прозрачной и синей воды, которая принадлежит, казалось, тебе. Алина визжала и без конца ныряла в воду, а мама зорко следила за ней с берега, стоя под зонтиком. И сейчас Алина взвизгнула, как в детстве, и бултыхнулась в воду. Тело обдало холодом, но уже через минуту вода приятно ласкала. Алина поплыла, перевернувшись на спину и слыша частые гребки Кирилла: он подплыл к ней.

– Теперь смотри, – сказал он, вспенивая воду.

Вдоль его рук тянулось зеленовато-синее сияние, затем множество светящихся и мельчайших точек переливались, отсвечивая всеми цветами радуги, а потом гасли в воде.

– Ой! – воскликнула Алина. – Почему это? Как красиво!

– В августе и в начале сентября в море размножаются какие-то микроорганизмы, они и светятся, когда их тревожишь.

– Я никогда не купалась ночью.

– Да? – Он положил на голову Алины руки и погрузил ее под воду.

– А Люба пластичная, – выпустив струю дыма, сказала Кристина. Она уже научилась держать сигарету, как держит Лика, научилась курить элегантно.

Лика повернулась корпусом к пятачку в центре зала, на котором танцевали несколько человек, но все без исключения смотрели на Любочку. А уж она старалась произвести впечатление: извивалась в легком платьице, вертелась и дергалась в такт ритмичной музыке, как гибкая ящерка. Максим был под стать Любочке, скакал, будто бес в него вселился, зато Эдвард скромно пританцовывал рядом. Лика повернулась к Кристине и подытожила увиденное:

– В племенах научилась дикарским припадкам. Не эстетично.

– Ты несправедлива, – возразила Кристина. – Она хороша. Все мужики облизываются, глядя на нее. Странно, что мадам от науки такая раскрепощенная. Мне они представлялись очкастыми кикиморами, которым, кроме науки, ничего не нужно.

– Исключения подтверждают правило. Собственно, для чего существует танец? Чтобы сблизиться с партнером. Мне по нраву медленные танцы, когда партнер прижимается к твоему телу. Его и мои биотоки встречаются, от этого происходит взрыв внутри, кровь закипает, а наши руки импульсивно сжимают тела. В какой-то момент мы понимаем: это многообещающая прелюдия. Вот для чего нужен танец. В конце концов, мы не балерины, чтобы ишачить на публику, а Любовь пашет на народ в баре.

– Откуда ты знаешь? Вдруг она кадрит Эдварда или Максима.

– Не думаю. Взгляни на нее. – Лика теперь повернула лишь голову к танцующим и продолжила комментировать: – Да она даже не смотрит на партнеров. Волосы растрепаны, лицо горит, погружена в себя. Ей сейчас важно произвести впечатление на всех, а не на кого-то одного. А когда танцуешь для определенного человека, он все равно становится эпицентром. Кстати, Кристина, ты определилась с кандидатом на ночь?

– Нет.

– Тогда начни с Вика. Он неплохо владеет техникой. Только не забудь сунуть ему пятьдесят баксов, это освобождает от всяких последующих посягательств. Лично я за хороший секс кидаю сотню. Но если у тебя нет таких денег…

– У меня есть деньги, – поспешила сказать Кристина, смутившись от слов подруги. – Как-то неудобно платить мужчине… а он возьмет?

– Что? – фыркнула Лика. – Не смеши. Конечно, возьмет. А ты при этом можешь послать его в любой момент.

– Ты всем парням собираешься платить?

– Нет. Остальные нуждаются не в деньгах, а в сексе.

– Может, с Эдварда начать? Он такой респектабельный. Прибалт.

– Какой, к черту, прибалт! Он из Калининграда. Впрочем, это одна смесь. А чем Эдвард привлек тебя? Он же сухарь, постоянно молчит. Его пока раскочегаришь, времени уйдет куча. Ну, если хочешь его, попробуй. А я возьмусь… за Егора.

– Егор? Он как от сохи прибежал. Кондовый.

– Мне хочется от мужчины чего-нибудь натурального, земного. Наши мальчики, к сожалению, это мифические образы, они стараются выглядеть в соответствии с нашими представлениями о мужчинах, в общем, играют роли. Знаешь, Танька познакомила меня в день приезда с одним… Кириллом зовут, он откуда-то с Севера. Занесет же людей нелегкая! Так вот в нем есть загадочная простота, которая меня привлекает.

– Простота разве бывает загадочной?

– Она всегда загадочная, – поучительно сказала Лика. – Ведь ты не знаешь, что скрывается за простотой. Может, это безбрежный темперамент, о котором ты мечтаешь, или волшебная нежность, которая несвойственна современным мужчинам.

– Чем же тогда Кирилл лучше наших мальчиков? – недоумевала Кристина. – По твоим словам выходит, что он тоже играет.

– Э, нет. Разницу легко распознать. Наши мальчики работают на наше представление о них. Вспомни, с первой же встречи они старательно пытаются понравиться нам. А Кирилл не преследует такой задачи. Только он исчез, но сегодня я встретила его в парке. Короче, займусь им, однозначно, потом тебя познакомлю. – Лика вытянула шею, выискивая у стойки бара Егора. – От сохи, говоришь? Запомни: разнообразие полезно. Это как сидеть на изнурительной диете – через месяц сдохнешь от дистрофии. Между тем разнообразная еда доставляет не только удовольствие, но и делает тебя цветущей. Разнообразный секс имеет те же преимущества.

– Тихо, идут! – предупредила Кристина.

Лавируя между столиками и держа по нескольку бокалов в руках, шли Викентий и Егор. Осторожно поставив бокалы, они сели на стулья и уставились на Любочку.

– Здорово пляшет, – выразил восторг Егор.

Закончился танец, раздались нестройные аплодисменты, предназначенные Любочке. Пылая от удовольствия, она подлетела к столику, упала на стул и принялась поправлять волосы, облепившие вспотевшую шею.

– Ты прелесть, – сказала ей Лика обидным тоном. – Правда, так можно умереть на танцевальном плацу. Не жалеешь ты себя, Люба.

– Танец – одна из форм релаксации, – часто дыша и обмахиваясь салфеткой, сказала Любочка. Но тон взяла чуточку надменный, а то Лика вообразила себя центром вселенной, иногда и ей полезно столкнуться с таким же высокомерием. – В человеке скапливается множество зарядов – положительных, отрицательных и нулевых. Последние – это так называемые заряды равновесия, они держат психику человека в умеренном покое, который необходим, чтобы сублимировать положительные и отрицательные заряды. Нулевой заряд, случается, переходит в отрицательный, если человек переполнен негативными эмоциями. Тогда изменяется баланс в человеке, он заболевает. Поскольку все заряды оказывают влияние на субкортикальный раздел головного мозга, то есть подкорку, заболевания связаны с психическими расстройствами. В этом смысле ритмичные танцы способствуют сбрасыванию части негатива, отчего становится легко. Я до этого сама додумалась, когда наблюдала в Латинской Америке пляски шаманов. Кстати, я договорилась с журналом, где напечатают об этом мою статью в ближайшем номере. (Данная ложь уже не имела порядкового номера, так как Любочка сбилась со счета, сколько раз за сегодняшний день упоительно врала.) В индейских племенах Южной Америки интересные танцевальные традиции. Раньше шаман, исполняя ритуальный танец, брал на себя отрицательные заряды и… умирал в конце! Его предназначение было – освободить племя от агрессивности, значит, и от болезней.

– Какой ужас, – покривила тонкие губы Лика. – Апробируем теорию на себе. Егор, а не сбросить ли нам часть негатива?

– С удовольствием! Но я не умею так, как Люба.

– Мы просто подвигаемся. А Вик хочет пригласить Кристину.

Викентий с готовностью поднялся, предложил руку Кристине. Та встала и вышла на середину небольшого пятачка между столиками, исподволь наблюдая за Ликой. О, Лика! Таких женщин мало. Кристина слегка завидовала ей: и умению заставить всех выполнять ее капризы, и умению подать себя, и отношению к жизни. У Лики поразительная способность подчинять людей, превращать их в добровольных слуг. Делает она это нехотя, с томной ленью и одновременно обворожительно. А ведь красотой не блещет! Кристина поддалась влиянию Лики, потому что сама мало что умеет, во всяком случае, главенствовать ей никогда не удавалось.

Но как рассказать Лике, что муж бьет Кристину? Она же поднимет на смех, мол, ты позволяешь какому-то выродку колотить себя? А что делать? Он страшно ревнивый, переживает, что Кристина не может родить ребенка. Какой уж тут ребенок! У него и так есть двое детей от первой жены, хватит. Да и страшно, вдруг он бросит ее, что тогда делать одной с ребенком? Кристина ничего не умеет, как тогда жить? На копейки существовать, которые изредка подбросит муж? А если он не будет давать достаточное количество денег? Пардон, пусть безмозглые идиотки возятся с детишками, считают копейки, пашут на работе. К тому же и без ребенка Кристины в мире перенаселение, а нищета – не слишком большая заслуга в жизни. Нет уж, она мечтает посмотреть мир, сногсшибательно одеваться, носить украшения, ездить на шикарной машине. Неужели это преступление? Тогда пусть кто-нибудь объяснит – почему преступление? Неужели абсолютно всем надо рожать детей, стоять у плиты, работать, как ломовая лошадь, за нищенскую зарплату? Ради собственного благополучия Кристина потерпит садистские наклонности мужа. Да и у кого нет недостатков?

За две недели отдыха на Черном море без мужа придется расплатиться синяками, несмотря на то, что он разрешил ей поехать на юг одной, дал кучу денег. Он всегда так делает: разрешает, а потом лупит. Когда она приедет, будет большой скандал с рукоприкладством. Но Кристина пошла на это, потому что решила хоть раз в жизни оторваться. Пусть уж кулаки и синяки будут заслуженными. А то ведь бьет ее ни за что. Подруги уговаривали бросить его, но Кристина никогда не пойдет на это. Ну, потерпит немножко, недели две никуда из дома не выйдет. Зато после он везет ее в лучшие магазины и покупает все, на что укажет жена, становится ласков, ужинают они в ресторанах, занимаются любовью… в общем, идиллия. Длится идиллия недолго, потом снова муж впадает в злобу, которая копится-копится и вырывается в виде кулаков, обрушивающихся на Кристину. В такие периоды они не занимаются любовью, а это дополнительные неудобства, потому что Кристина – на редкость темпераментная женщина.

Муж любит ее, в этом нет сомнений. Недаром в народе бытует мнение: не бьет, значит, не любит. Просто бизнес – штука тяжелая, отражается на нервах, и Кристина это понимает, а также принимает свою участь. К тому же есть намного хуже мужики, уж Кристине это известно. Любит ли она мужа? Привыкла к нему – это точно. Но разве существенно – любишь или привыкла? Эти понятия мало чем отличаются, по мнению Кристины. Сама по себе любовь – дело хлопотное, не всегда разумное, часто приносит страдания (по подругам знает), поэтому Кристина предпочитает привычку и разум. Привычка помогает сносить истерики мужа, а разум не дает сделать глупость. В этом вопросе они похожи с Ликой – обе умно распорядились собой. Так что Кристина довольна. Но легкий роман во время отдыха не помешает и восстановит справедливость. Нет-нет, это не назло мужу, просто ей действительно не хватает ласки и обожания.

Она снова взглянула на Лику. О, Лика уже обвила бычью шею Егора, а он держит руки ниже ее спины. Пора и Кристине браться за Вика. Она заглянула ему в лицо, улыбнулась, затем, уткнувшись лбом в его грудь, тихо пролепетала:

– У тебя волшебные руки.

– Я же массажист, – сказал он и провел ладонями по спине Кристины, отчего она слегка задрожала.

– Ах, да, – пробормотала Кристина и смелее прижалась к нему, обхватив шею руками, как это сделала Лика. – Массаж… я не очень люблю, когда терзают мое тело.

– Тебе попадались плохие массажисты.

– Да? Тогда докажи, что есть другие. – Лицо залила краска, к счастью, незаметная на смуглом лице. А ведь впервые в жизни Кристина намекнула постороннему мужчине, что хочет его.

– Когда желаете? – обдал он горячим дыханием ее затылок.

– Хоть сегодня, – отступать было некуда. – После бара.

– Забито.

Кристина вернулась за стол разгоряченная и взбудораженная.

– Мальчики, вы не знаете, куда делась наша Танечка? – вдруг вспомнила Лика. – Вчера она не была на ужине, сегодня весь день не появлялась…

– Ой, зачем она тебе нужна? – заворчала Кристина, невзлюбившая Фатееву из-за ее плоских шуток и откровенного приставания к парням. У некоторых женщин есть отвратительная черта: не стесняются лезть в штаны к мужикам. Да еще при всех! И выдают свое поведение за жирный плюс, мол, я – свободная от комплексов и раскрепощенная. Такие бабы роняют не только свое достоинство, но и достоинство остальных женщин. Однако вслух Кристина высказала свое мнение по поводу Танечки мягче, чем думала: – Не люблю женщин, занимающихся бизнесом. Они становятся вульгарными и грубыми.

– Потому что дело имеют с такими же вульгарными и грубыми мужиками, – поддержала подругу Лика. – А у нашей Танечки есть еще небольшие проблемы со вкусом. Я видела ее в таком наряде… просто гирлянда! Кстати, это же вчера было. Ну, да! После ужина она, блестя, как бижутерия, куда-то очень торопилась.

– Точно! – подтвердил Максим. – Я тоже видел, как она бежала, подворачивая ноги на шпильках, через парк. Друзья мои, а пить-то будем? Лед растаял.