Море остывших желаний Соболева Лариса

Глава 18

Он так и не дозвонился. Видно, парни решили слинять, пока не поздно. Что ж, всякий живущий на земле имеет право выбора. Но нехорошо стало на душе, нехорошо. Ведь столько всего было... Было и прошло, ну и ладно.

Бельмас добрался до автостоянки – арба на приколе. Но у него ни ключей, ни квитанции – как забрать? Никак. Потоптавшись рядом с машинкой, он двинул в сквер, уселся на скамейку. И вдруг пришла идея позвонить Джулии. Та взяла трубку, и Бельмас заговорил этак по-дружески:

– Здравствуйте, Джулия. Мои орлы к вам не заруливали?

– Нет, – ответила она. – Вчера позвонил Держава, сказал, что будет занят, и больше не звонил.

– Можно вас попросить? Позвоните ему, скажите, я не могу связаться с ним. Перезвоню вам минут через десять.

Бельмас скрестил на груди руки, закинул ногу на ногу и думал о своей собачьей доле. Всякий бес норовит обкатать тебя, ибо, подчиняя, он утверждается, балдеет от своего могущества. Между тем он сам боится тех, кто могущественней его. Рано или поздно пулю такие бесы все равно получают, только как бы в рассрочку. А до этого многим попортят жизнь либо выдадут все ту же пулю.

Время вышло, он позвонил Джульетте.

– Не берет трубку, – сообщила она.

– Странно. Извините, что побеспокоил, я постараюсь отыскать их.

– И мне позвоните, ладно?

– Обязательно. – Отключившись, он вздохнул: – Если жив и здоров останусь, то позвоню.

Не бесполезный сделал звонок, Бельмас живо сопоставил. Держава, которого женщины не ценили (дуры потому что), запал на Джульетту. Как же так произошло, что он с ней не связался? Может, что-то случилось с ним и Горбушей? Да и машину не забрали... Впрочем, они чужого не берут. Нет, парни не могли его кинуть и удрать, понимают, что побег ничего не решит. Значит, что-то случилось, и они не имеют возможности связаться с ним.

Он не стал гадать, где они могут быть, чай не цыганка, а бил пролетку (ходил бесцельно), обдумывая, что ему делать. Вот попал так попал, по самую макушку в дерьмо вляпался! К тому же остался один, следовательно, ему и решение принимать. Но какое? А надо придумать ход, чтобы пиф-паф и – в дамки. Как это понимать? Очень просто.

Бельмас не спаниель вислоухий, чтоб им помыкать, он ни перед кем на цырлах не ходил, а привык к уважению. Если б к джинну, называющему себя Шахом, он попал один, как сейчас остался один, то базар построил бы по-другому. Но его поставили в жесткие условия без выбора, без правил. Стало быть, ему тем более не стоит соблюдать правила, а надо ответить ударом. Да, нанести удар, чтоб Шах не очухался никогда. Это ли не кайф?

Как только Бельмас так подумал, пришла идея, он даже остановился. Весьма рискованная идея, однако, у него как раз тот случай, когда варианты отсутствуют.

– Зачем ты это сделала? – негодовал Артур, когда с большими усилиями вынудил мать признаться, по какой причине она ездила в прокуратуру. Несколько раз к ним заглядывала Рита, Артур грубо выпроваживал ее.

– А ты хочешь, чтоб Вадька провел полжизни в тюрьме? – в ответ повысила голос Агата. – Нет уж. Такого не будет.

– В тюрьму пойдет тот, кто убил отца. Я тебе обещаю.

– Ты не понимаешь, – с горечью произнесла Агата. – Все против Вадика, все. И Белоусова тоже... У Вадика нашли ключ от ее кабинета в офисе. Именно из него позвонили в милицию и сообщили, что папа убит. Звонил мужчина...

– И что это значит? – озадачился Артур, прекратив хождение.

– Это значит, что звонил тот, кто убил отца. Он подготовил убийство к приезду Бельмаса, позвонил, чтобы милиция схватила его прямо в офисе, а сам убежал, забрав деньги. Выходит, убийца был в курсе, что папа должен передать Бельмасу большую сумму, а знали только мы...

– И Шах. А Шах, мама, ни перед чем не остановится, когда светит большой куш.

– Поначалу я тоже так думала. Но есть Белоусова...

– Если не Шах, то отца застрелил Бельмас, – остался на категоричной позиции Артур.

– Сколько раз повторять: Бельмас ни при чем.

– Уж не думаешь ли ты, что Вадька... Нет!

– Да.

– Мама, прости, ты в своем уме?

– В своем. Кому Белоусова могла открыть дверь так поздно? Молчишь? То-то и оно. Именно поэтому я пошла к следователю и взяла вину на себя.

Артур, казалось, рухнет на месте. Он и рухнул в кресло, засопел, подперев скулу кулаком, нахмурился.

– Кстати, утопить Таисию в ванне мог только мужчина, – произнесла Агата. – Сербин так и намекнул. Но Вадька не должен сесть.

– Ты тоже.

– Мне все равно, я пожила, могу и в тюрьме пожить немного. Но меня пугает следственный эксперимент, тут я боюсь запутаться.

– Никаких экспериментов не будет! – Артур подскочил, походил, остановился, сунув руки в карманы джинсов. – Ключ... Он что, дурак, хранить улику, да еще завернутую в тряпочку? Мама, а ты не думала, что ключ подкинули?

– Кто? – Агата подняла на сына глубоко несчастные глаза.

– Если б я знал, Вадька не сидел бы в следственном изоляторе. Но ключ могли подкинуть везде. Вадька и после убийства отца бегал по друзьям, думаю, к своей страхолюдине тоже заглядывал.

– Я сказала Сербину, что она забыла ключ у него в машине.

– И такое могло быть. Мама, посмотри, кто тут запечатлен?

Он подсел к ней на диван, показал фотографию, которую смастерил лично, успешно состарив объект съемки. Агата взяла ее в руки, отдалила от себя снимок (без очков видела плохо).

– Вроде Бельмас. Не совсем похож, но... Где ты взял карточку?

– Неважно. Так это он, да? А что не так?

– Ну, у него сейчас лицо более умное, чем здесь. Бородка на манер татарского хана. И он носит черный парик до плеч.

– Постой, ты видела его? Недавно видела?

– Нет. То есть видела мельком. Ехала на машине, а он шел по улице.

– Так вот, мама, сидеть будет Бельмас. Не спорь, не спорь! Ему не привыкать, так что...

– Он не убивал, это несправедливо.

– Вадька тоже не убивал, заявляю с полной ответственностью. И ты не должна идти в тюрьму за чужое преступление. Все. Я поехал.

– Куда? – подскочила Агата, удерживая сына.

– К следователю. Отдам ему снимок, пусть ищет Бельмо.

– Думаешь, у них нет его фотографий? Не лезь, я прошу тебя.

– Мама, отойди, а то выпрыгну в окно.

– Ты упрям. – Агата отступила. – Упрям, как твой отец.

– Не волнуйся, я все сделаю правильно.

Артур не застал Сербина в прокуратуре, помчался к нему домой. Адресок получил еще днем. О, все в нашем мире продается, даже домашние адреса, стоило адвокату кинуть энную сумму помимо авансированного гонорара. Артур намеревался предложить изможденному следаку столько, что он не посмеет отказаться, потому что от таких денег не отказываются. В обмен Сербин должен закрыть дело, и неважно, по каким причинам: отсутствие улик, отсутствие подозреваемых, хотя на крайний случай фото подозреваемого лежало у Артура в кармане. Вот и пусть его сделает козлом отпущения.

Жена Сербина сказала, что муж еще не вернулся с работы. Что ж, можно и подождать. Артур вышел во двор, закурил. Вечерело. Он приготовился ждать Сербина сколько будет нужно, осмотрелся в поисках лавочки. Ближняя – около подъезда – занята, на ней сидел щуплый мужчина, вдалеке мужики рубились в козла, а еще дальше старухи сплетничали. Артур решил подождать в машине, которую припарковал у въезда во двор.

Проходя мимо мужчины на скамейке, он вдруг замедлил шаг, оглянулся. Его привлекли черные волосы до плеч. Что-то знакомое, он видел это лицо... Бородка на манер татарского хана... Видел, да! Отойдя на некоторое расстояние, достал снимок, сравнил его с мужчиной. Но еще сомневался. Тогда достал маркер и быстро нанес на снимок штрихи. Вот теперь на фото есть бородка, челка закрыла лоб, волосы до плеч... Он! Артур вернулся, стал напротив мужчины, спросил:

– Бельмас Георгий Иванович?

Тот поднял на него изумленные и настороженные глаза, не зная, что ответить молодому человеку.

– Я сын Гринько Андрея Тимофеевича. Старший.

– Артур? – спросил Бельмас.

Спросил с безликой интонацией, удивление с его лица не сошло, а настороженность исчезла. Он поднялся, робкая, растерянная улыбка замерла на его губах. Опустив руку в карман джинсовой куртки, Артур сделал шаг, подойдя к нему вплотную. После быстро достал пистолет (газовый, но как настоящий), сунул его прямо в живот Бельмасу и процедил:

– Иди за мной. Рядом! Не вздумай сделать ноги, я тебе их прострелю, и будет больно.

Бельмас сразу потух. Следуя указаниям, он вяло поинтересовался:

– Тебе-то что от меня надо?

– Мне? От тебя? – торжествовал Артур. – Ничего. Я отвезу тебя в прокуратуру, сдам с рук на руки, там пусть разбираются.

«А потом вернусь к следователю и обстряпаю дельце. Вот так удача! Лишь бы она не убежала», – добавил Артур про себя. И стал подгонять Бельмаса:

– Шевели конечностями.

– В чем они должны разобраться? – поинтересовался тот, раздражая Артура.

– Будто не знаешь. Мой брат задержан по подозрению в убийстве отца. Моя мать, испугавшись за него, кинулась выручать Вадима и попыталась взять вину на себя. А сидеть должен ты.

– Я не убивал... – попробовал вразумить великовозрастного мальчика, который не по возрасту нетерпим и импульсивен, Бельмас.

– Разберутся, – оборвал его Артур, открыл дверцу авто. – Залезай. Руки за голову!

Бельмас повиновался, решив, что судьба его просто-напросто предала, а когда она предает, сопротивляться бессмысленно. Артур так вошел в раж, обогретый удачей, что забыл о пистолете, который держал в руке. Главное, надо связать Бельмо, а веревки нет. Полотенце! В багажнике лежит льняное полотенце. Но как его взять? Выродок сбежит, едва Артур откроет багажник.

Пока он лихорадочно соображал, как быть, а задержанный ругал судьбу, рядом с автомобилем выросли три фигуры. Не успел Бельмас глазом моргнуть, как Артура скрутили и куда-то потащили. В салон заглянул Склиф, улыбнулся:

– Ты в порядке?

– Д-да... – протянул Бельмас, ничего не понимая. Оглянувшись, он увидел, что Артура заталкивают в машину, забеспокоился: – Куда вы его?

– Туда, где Макар телят не пас.

– Точнее? – Постепенно Бельмас приходил в себя, но легче ему не стало. Мало того – потряхивало все больше, ведь его, значит, неусыпно пасут люди Шаха.

– Приказано всех, кто к тебе подойдет, убирать.

– Убирать?! – вытаращился Бельмас, перепугавшись. Ему только убийств не хватало. – Он просто приколист... Отпусти его.

– Да не мечи искры, – усмехнулся Склиф. – Посидит со всем комфортом, пока ты дело сделаешь, потом отпустим, будет дальше прикалываться. А ты покатайся на его тачке. Хорошая тачка. – И любовно погладил автомобиль по крыше. Опять наклонился. – А ты, Бельмо, что тут делал?

– Зашел посидеть под сенью деревьев, – буркнул он. – Нельзя, да?

– Да сиди. Только ни к кому не заходи. Ты же помнишь, что твои бабы у нас?

– Помню, помню.

– Вот и молодец. Не стоит пополнять количество заложников. – Склиф покрутил в руке пистолет Артура, протянул его Бельмасу. – Возьми, если хочешь.

– Не ношу оружия.

– Это газовый, – пренебрежительно сказал Склиф.

– Все равно – нет.

– Тогда гудбай.

Склиф кинул ключи на сиденье и отчалил. Машина с Артуром укатила. Но это не значит, что они все укатили. Итак, за ним следят.

– Ну, ладно... – скрипнув зубами, произнес вслух Бельмас, пересел на сиденье водителя, завел мотор. – Не от таких убегал.

Теперь он был внимателен, по дороге пытался определить, кто за ним едет. Не заметил. Невидимки, что ли? Или меняются? Вполне может быть. Значит, у Шаха задница горит сильно. Осталось посадить его на раскаленную сковороду, чтоб окончательно поджарился.

Пригнал авто на ту же стоянку, где оставил с Державой и Горбушей свой транспорт, поставил. Заплатил за оба автомобиля за несколько суток вперед, предположив, что не скоро удастся их забрать. Ему не нужны сейчас проблемы с чужой машиной, а нужны Держава и Горбуша. Они-то где? Звонил им до самой темноты, лишь бы время потянуть. Темнота не только друг молодежи, она подруга тех, кто выбрал ночь, кто начинает новый день с наступлением сумерек. Так сложилось, что и у Бельмаса большая часть жизни проходила под покровом темноты, значит, она и его друг. С ее благословения он будет «крутить педали», потому что ему на некоторое время надо уйти от шакалов Шаха.

Артуру надели мешок на голову, под которым он едва не задохнулся. Испытал страшные минуты, когда его везли неизвестно куда, думал, что прикончат, искал в памяти, кому крупно насолил. И не находил причин, не связывая свое похищение с Бельмасом.

Его не пришили, а куда-то привезли, вели, держа под руки, затем втолкнули в помещение, пахнущее потом и краской. Он упал на холодный пол, снял мешок, огляделся. Помещение полуподвальное, если судить по окну под потолком, но чистое, почти пустое, если не считать небольшого стола под окном, ведра, накрытого крышкой, и надувных матрацев прямо на полу. В полумраке он заметил две фигуры у стены, полюбопытствовал:

– Вы кто?

– Люди, – ответил Держава.

– Вижу, что не столбы, – поднимаясь на ноги, сказал Артур. – Не скажете, где я нахожусь?

– В подвале.

Исчерпывающий ответ. Артур догадался, что у товарища по заключению нет желания с ним разговаривать, в подобных случаях желательно не приставать. Но он не мог примириться с идиотским положением арестанта, полной неясностью и мандражом, который не отпускал с того момента, когда на него напали.

– Но подвал в доме, – сказал Артур. – Чей это дом?

– Шаха, – так же вяло бросил Держава.

– Чей?! – У Артура вытянулось лицо и вылезли наружу глаза.

– Шаха. Его еще как-то зовут, я забыл.

– Фарид, – произнес Артур потерянно.

Вот теперь он живо связал свое похищение с убийством отца. Но! Почему-то янычары Шаха (так его людей называл отец) отпустили Бельмаса. Значит, оба заодно. Артур сел на свободный матрац, облокотившись спиной о стену, помолчал с полчаса, потом обратился к двум арестантам:

– Может, познакомимся?

– Зачем?

– Мало ли, может, придется по имени обратиться друг к другу. Меня зовут Артур.

– Меня Держава, его Горбуша.

– А почему он молчит?

– Немой.

– В смысле? – не понял Артур.

– Ты немых никогда не видел?

– За что вас сюда кинули? – продолжил налаживать контакт Артур.

– Мимо проходили, – отговорился Держава.

Внезапно в полуподвальном помещении загорелся свет, узники прищурились. Какой-то парень внес поднос с едой и тарелками, поставил на стол и ушел. Держава и Горбуша приступили к ужину, стоя у стола, как на фуршете.

– А ты? – повернулся к Артуру Держава.

– Не хочу.

– Зря. Хавка ништяк. Даже пиво.

В это время Шах наклонился к подвальному окошку, заглянул внутрь, выпрямился. Маска недовольства на его лице, а такое случалось редко, насторожила Склифа. Еще не зная, чем недоволен шеф, Склиф поспешил объяснить:

– Он угрожал Бельму. Пистолетом.

– Это сын Японца Артур. Что прикажешь с ним теперь делать?

– Ты сам сказал, всех забирать, кто вступает с Бельмом в контакт. А этот угрожал... На нем же имя с фамилией не написаны.

Желваки ходили на скулах Шаха, что означало крайнюю степень злости. Но что поделать, когда у исполнителей мозгов меньше, чем у курицы?

– Его отца застрелили, ты притаранил Артура сюда. Ну и кто теперь сделал Японца? Его же выпускать нельзя!

– Так это... не выпускай.

Шах метнул в подручного злые молнии и двинул к главному входу в дом.

А наверху царила атмосфера уныния. Женщины спали на одной тахте, отдав другую единственному мужчине, но не из уважения – так распорядилась Ксения, не желавшая даже сидеть с ним рядом. Правда, пикировки прекратились, Святославу и Ксении надоело цапаться, теперь они больше молчали, что тоже не устроило Сандру. Во время их перепалок она хоть как-то развлекалась и забывала, где находится. Когда же бывшие любовники повесили носы, она им так и сказала:

– Лучше б ругались. – И делала слабые попытки вовлечь узников в разговор. – Сколько нам еще здесь сидеть?

– Все зависит от твоего отца, – сказала Ксения. – Ты разве не поняла?

– Да все я поняла, – махнула рукой Сандра. – Но, знаете ли, сидеть и ждать – это не по мне. Даже простыней не дали, сволочи! Мы бы их связали и...

– И спустились бы прямо в руки бандитам, – закончил ее фразу Слава.

– У тебя всегда такой мрачный взгляд на вещи? – спросила она.

– Всегда, – ответила вместо него Ксения, только без напора, а устало. – Раньше я принимала его занудство за особый шарм. Господи, что там с моей Дуней? Я оставила ребенка на чужую женщину!

– Не выгонит же она ее, – вставил Слава.

– Помолчи, – огрызнулась Ксения. – Без тебя тошно.

– Всем плохо, – не унимался тот.

– А я бы попробовала спуститься по простыням, – вздохнула Сандра. – И помыться не дают. Не могу уже, вся одежда потом провоняла.

– Терпи, – бросил ей Слава. – И жди папу.

А другого и не дано. Но вдруг Славу увели. Может, освободили?

Нет, не освободили.

Тот же молодой человек зашел в подвал за подносом, а за ним еще двое, которые втолкнули Святослава. Один из конвоиров показался Державе знакомым, и он же вдруг набычился, недобро глядя на узника.

– Не узнаешь? – произнес парень. За дверью слышались шаги, видимо, там полно охраны.

Держава припомнил: именно его они бросили у отделения милиции. Дьяков сделал несколько стремительных шагов к нему и со всего маху врезал кулаком в солнечное сплетение. Держава согнулся, но не успел вдохнуть, как получил ногой в подбородок, после чего вписался в стену. Дьяка схватили люди Шаха, один, стоявший в дверном проеме, остудил его:

– Притормози, Дьяк! Я сказал, ушел!

Дьяков двинул к выходу, но, схватившись за проем двумя руками, повернул голову и бросил Державе:

– Это я тебе должок вернул.

И снова лязгнул замок двери. Держава утирал кровь с рассеченной губы, к нему подошел Горбуша. Артур узнал новенького:

– Слава? Ты как здесь очутился?

– Наверное, так же, как и ты, – проворчал тот.

Погас свет, остальные переговоры велись в темноте.

Глава 19

Утро. Раннее-раннее, еще птички не пели, но светало. Бельмас был на месте, то есть во дворе, притаился между гаражами и каменной стеной. Ночью уже холодно, он изрядно продрог, но когда вспоминал вчерашние маневры, тихо хохотал.

Не определив, кто его пасет, Бельмас взял в объект всех двуногих, решив для себя: это потенциальные враги. И пришел... в людное место, то есть в центр города. Гулял. Смотрел по сторонам, но так, мимоходом, будто не озабочен. Слежки не заметил. Когда же центр обрядился в разноцветные огни, замигал, празднично заискрился, Бельмас приступил к осуществлению плана. Там, где людно, меньше места. А закоулки центра, выстроенного давным-давно и претерпевшего незначительные изменения, неплохое подспорье, проще – лабиринт, надо лишь хорошо знать его. Бельмас знал, куда ему нырнуть, чтобы потом выйти с другой стороны и без сопровождающих.

Он наметил себе цель – арку, ведущую в глубь квартала, где жили обычные граждане, которые настроили внутри квартала сараев размером с конюшню, гаражей, клумб, детских площадок и т.д. Все это деревянно-железно-каменное хозяйство лепилось друг к другу, наслаивалось, создавая множество ячеек, где и спрятаться можно, и методом лавирования убежать от преследования.

Бельмас дошел до арки и внезапно сорвался с места, свернув в нее. Теперь главной задачей стало – крутить педали на полную мощность. Он не побежал прямо в глубину квартала, чтобы те, кто за ним следит, не увидели, куда он бежит, а снова повернул. Среди множества строений он притаился, услышал топот нескольких пар ног, но не выглянул. Теперь он петлял осторожно, продвигаясь к противоположной улице. Так и ушел.

Бельмас встрепенулся – нужный ему субъект вышел из подъезда, пересек двор и очутился поблизости. Открыл гараж. Бельмас изучил обстановку, потихоньку продвигаясь к гаражу, наконец сделал несколько быстрых шагов и вбежал внутрь.

– Здравствуй, товарищ начальник, – сказал он негромко.

– Кто здесь? – не разглядел его Сербин.

– Я, Бельмо.

– Кто-кто?!

– Спокойно, начальник, я с мирными целями. Побазарить пришел.

Сербин приблизился к нему. Бельмас едва подавил приступ смеха, так как глупее физиономии ему не приходилось видеть, разве что за колючей проволокой. Но там в основном особый контингент со множеством «не» – необразованный, некультурный, нецивильный...

– Ну, говори, – вымолвил потрясенный Сербин.

– Давай присядем, что ли? Базар будет долгим, а ноги у меня не железные.

Сербин сел на место водителя, рядом устроился Бельмас. Пару минут смотрели друг на друга без предвзятости.

– Постарел ты, – констатировал Сербин.

– Да и ты не рысак.

– Чего от меня убегал? – вспомнил следователь.

– А ты чего гнался за мной? – последовал встречный вопрос.

– Спросить хотел, ты ли деньги у Гринько забрал.

– Не достались они мне, – невольно вздохнул Бельмас. – Не веришь?

– Но ты пришел в офис без кейса, а в окно вылетел с кейсом.

– И это знаешь? – удивился Бельмас, хотя и не очень. – Когда мы пришли, Японец богу душу уже отдал, а тетка в буклях доходила. Мы «Скорую» вызывали, но тетка отошла. Кейс я забрал, потому что думал, бабки в нем. А вспороли – там одни бумажки. Я не убивал Японца.

– Знаю.