Ради большой любви Соболева Лариса

Малика знала, где остановиться, – кущи были непролазные, за ними деревья, а впереди – овражек. Такой же лесок был и с другой стороны, и в какой стороне засела группа Малики, Грибу не удастся определить. Монтана устроилась возле Бомбея, который расстегнул сумку и выкладывал на землю бомбы собственного изготовления. Тут же присел и Тетрис, нечаянно наступив на руку Чемергесу, тот тихо взвыл:

– По мне не топчись, едрить твою в качель!

– Еще один стон, и я тебя сам замочу, – наклонился к нему Бомбей.

Фары осветили джип с распахнутыми дверцами, внедорожник Гриба остановился, но оттуда никто не вышел. Подъехала еще одна иномарка, завизжав тормозами, встала. Джип Гриба чуть сдал назад и, очутившись рядом с иномаркой, затормозил.

– Совещаются, – сказал шепотом Бомбей. – Очко-то не железное.

Поскольку три машины остались с включенными фарами, света было достаточно, хоть и приходилось напрягать зрение. Из иномарки вышли двое, неспешно двинулись к покинутому джипу…

– У них по стволу, – заметил Тетрис.

– Не живется людям спокойно, – вглядываясь в дорогу, бубнил Бомбей. – Почему некоторые утверждают, что пуля достанется не им?

– Мы тоже так думаем, – шепнул Тетрис.

– Имеем право, у нас положение выигрышное…

– Тс-с, назад идут, – шикнула Малика.

– Чего ждем? – спросил Бомбей. – Их пора закидать бомбами.

– Пусть первыми начнут, – сказала она.

– Ты упрямая, как сто ослов.

Ночную тишину разрезал крик Гриба:

– Монтана! Ты же здесь! Выходи, поговорим!

– Не вздумай! – предупредительно схватил ее за руку Бомбей.

Гриб высунулся из джипа и, стоя на подножке, орал:

– Монтана! Смотри, у меня ствола нет. – Он поднял руки, потряс ими, словно цыган на эстраде перед пляской. – Давай мирно потолкуем, а?

– Гляди-ка, не робеет, – зло сплюнул Бомбей. – Знает тебя, дуру. Ай, как руки чешутся снять его…

– Не надо, – сказала Маля.

А Гриб спрыгнул с подножки, вальяжно прошел к носу джипа, в общем, выставил себя, как на витрине, демонстрируя доверие и бесстрашие. Но он не был ни доверчивым, ни смелым, подлым – да.

– Ну хочешь, мои отойдут? – Гриб сделал повелительный жест, и две машины отъехали метров на пятьдесят, он остался в одиночестве неподалеку от брошенного ими джипа. – Выходи, Монтана! Я один.

И развел лапы в стороны, поворачиваясь вокруг оси.

Маля сунула нож в рукав лезвием вниз, автомат повесила на плечо.

– Не делай этого! – яростно зашипел Бомбей.

– Держи его на мушке и будь на стреме, – прошептала Малика. – Хочу знать, кто заказал Князева.

– Так он тебе и скажет, – процедил Бомбей.

– Скажет, – заверила Маля. – Потому что думает, он хитрее.

– Я, конечно, не знаю, может, любовь и сильная штука, но она делает людей идиотами. Малика, не ходи туда…

Она отползла от них, Бомбей наклонился к Чемергесу:

– По сигналу будешь поджигать запал.

– Чем, чем поджигать? – залопотал тот.

– Зажигалкой, бля! – Бомбей потряс перед его носом раскрытой пятерней, словно только и мечтал задавить тугодума. – Подожжешь и отдашь Тетрису.

Автомат он повесил на шею, достал пистолет, прицелился в Гриба, но пот заливал глаза, Бомбей утер рукавом лицо, снова прицелился. Вопреки приказу не высовываться, Чемергес вытянул шею, глядя на автомобили Гриба. Привычка у него была такая – смотреть, что там сзади, чисто водительская привычка. Прицелился в Гриба и Тетрис, но он был спокоен хотя бы внешне…

– Монтана, я безоружный… – произнес Гриб.

– Не ори, – сказала она негромко, выходя из кустов, однако остановилась, не доходя до овражка нескольких шагов.

Он не сразу увидел ее, а когда заметил, прошел вдоль дороги по направлению к ней, остановился у обочины:

– Ближе подойди, не бойся.

– Сено к лошади не ходит.

Гриб сделал еще несколько шагов, очутился на обочине у края оврага:

– Теперь ты, не орать же нам во всю ивановскую.

Она поколебалась, но подошла ближе:

– Учти, ты на мушке, Гриб.

– Ты тоже, – добродушно улыбнулся он. – В машине снайпер. Так что резких движений лучше не делать, между прочим, нас восемь, а вас четверо, перевес на моей стороне. Но я хочу мира. Князев жив, так?

– Не понимаю, о чем ты, – усмехнулась она.

– Малика… – Он вспомнил наконец ее имя! – Зачем тебе это нужно? Забыла, чем обязана мне?

– Я? Тебе? – жестко сказала она. – Ты воспользовался моим бедственным положением и отчаянием. Ты обманул меня, разыграв друга и влюбленного. Разве я могла подумать, что имею дело с высшей бандитской мастью? Я верила тебе, думала, что нашла опору и защиту, а ты куда меня загнал?

– Сама просила подкинуть работенку. Бабки просто так никто не дает.

– И ты подкинул. Подослал якобы приятеля, тот дал задание, и оба надули меня, заплатив десятую часть. Ну, это еще терпимо. А кто потом меня шантажировал, что сдаст милиции и нас с сестрой и мамой посадят? Не ты ли? После тебя я ни на одного мужчину смотреть не могла. Но ты не оставил меня в покое, приказал завалить Князева, а потом решил прикончить. Я тебе ничем не обязана.

В это время Чемергес толкнул Бомбея.

– Отвали! – дернулся тот.

– Так это… они…

– Отвали, я сказал!

– Ты чего, Чемергес? – спросил Тетрис.

– С тылу заходят… эти, что из машин вывалили.

– Тетрис, разворот на сто восемьдесят! – приказал Бомбей. – Я держу Гриба. Стреляй на шорох. Ну, кобели недоделанные…

Гриб поднял руки:

– Стоп, Малика. Я позволил тебе отойти от дел, заняться матерью, оцени это. А твоя мнительность – ошибка. Договоримся так: отдаешь мне Князева, получаешь пятьдесят тонн и сваливаешь из города вместе со своей сестричкой и плесенью.

– А ты мне слей заказчика Князева.

– Это еще зачем?

– Просто хочу знать. Сейчас скажи.

Он надеялся, что, если встанет спиной к свету, будет не видно, куда смотрят его глаза. В общем-то, он правильно рассчитал, но не учел некоторых особенностей моторики тела. Маля, обостренно воспринимая его малейшее движение, заметила, как голова Гриба почти незаметно вздрагивает и отклоняется, значит, он что-то высматривает за ее спиной.

– Ну а что это изменит, если ты узнаешь имя заказчика? – растягивая слова, спросил он. – Ничего. Согласна на мое предложение?

– Согласна. Имя заказчика?

– Его главный инженер. Довольна?

– Нет. У главного инженера не хватит денег, чтобы расплатиться с тобой.

– Он оказывал некоторые услуги кое-кому. За это и за то, что сядет в кресло Князева, он просил убить своего шефа. Видишь ли, он не хотел смотреть в глаза Князеву, когда займет его место. Смешно, да?

– Нет. – Маля определила: он все больше напрягается, значит, у него есть заготовка. – Кто этот «кое-кто»?

– Любопытство тебя погубит, – оскалился Гриб. – Ну ладно, сдаюсь…

Внезапно грянул выстрел. Следом за ним второй.

Малика упала. На нее свалился Гриб.

Раздалась длинная автоматная очередь. Из иномарки выскочили двое, помчались к Грибу, прячась на противоположной стороне дороги за деревьями. Грохнул взрыв. Звучали часто отдельные пистолетные выстрелы.

Бомбей поливал из автомата обе стороны дороги, пробираясь к Малике. Чаще приходилось стрелять назад, там было больше нападавших. По противоположной стороне он стрелял на шорох, сетуя про себя, что автомата всего два, один у Малики, и тот молчит. Что с ней? Почему она упала? Первый выстрел сделал Тетрис, заслышав шебуршание поблизости. Бомбей успел выстрелить в Гриба, надеялся, что уложил его, ведь он тоже упал. Заменив рожок, он мысленно похвалил Тетриса и Чемергеса, которые время от времени кидали его бомбочки, и ни одна не упала просто так, а рванула. Тетрис взвыл, Бомбею пришлось вернуться…

Гриб был ранен, но чтобы такого бугая уложить наповал – надо иметь пулю размером с бутылку. Он полз по Малике, которая отчаянно сопротивлялась и рычала, как дикая кошка. Гриб придавил ее весом, он был сильнее. Очутившись с ней нос к носу, Гриб рассмеялся в лицо Малике, обдавая ее дыханием:

– Я трахал тебя с удовольствием, а теперь прикончу с ним же…

Ей не удавалось удачно подцепить пальцами нож во время борьбы, зато удалось во время паузы, когда Гриб доставал ствол.

– Животное, – выговорила Маля, собирая силы.

Воткнула нож сначала в бок Гриба, а боль при этом адская, на доли секунды лишает всяческого рассудка. Он просто взревел, ослабив хватку. Маля выдернула нож, затем с силой вонзила его в горло Грибу, он захрипел, на нее полилась горячая и вязкая кровь. Гриб задергался в судорогах, голова его упала на плечо Малики.

– Передай привет сатане, – сказала ему в ухо она.

Выстрелы раздавались все реже. Под тяжестью неподъемного тела Маля задыхалась, пытаясь высвободиться.

– Малика! – дребезжащим шепотом звал ее Чемергес, он по-пластунски полз к ней. – Маля! Ты где, а? Ты живая?

– Здесь, – тихо откликнулась она. – Живая.

Шуршание, Чемергес дополз, помог ей выбраться из-под доходившего Гриба, лепеча:

– У, гад, тяжелый… Маля, ты как?

– Нормально. Я нарочно упала после выстрела, не волнуйся, хотела обмануть Гриба. Ему конец.

– Не подымайся! На той стороне эти…

Но «эти» сообразили, что дело швах, ринулись к машинам и укатили, бросив и хозяина, и подстреленных сообщников. Малика с Чемергесом доползли до Бомбея и Тетриса, когда перестрелка прекратилась, но выждали долгую паузу, опасаясь, что противники притаились и ждут, когда они дадут о себе знать. После стрельбы тишь стояла фантастическая, только Тетрис изредка и тихо стонал: пуля попала ему в ногу. Маля, прислушиваясь, прошептала:

– Может, они разбежались?

– Хрен их знает, – пожал плечами Бомбей. – Стреляли-то мы на звуки, темно же. Может, начнем выбираться? Час уже сидим, не меньше.

– Попробуем, – согласилась Маля. – Тетриса надо к Югову отвезти.

К их радости, до джипа они добрались без последствий.

В морге Бомбей шел мимо кроваток для покойников, останавливаясь у каждой. Приоткрывали простыню, он отрицательно качал головой, мол, понятия не имею, кто это, и подходил к следующей. Приподняли четвертую…

– Так вот же он! – радостно сказал Бомбей.

– Кто именно? – спросила Урванцева.

– Гриб. Он самый.

– Ну, по описаниям мы так и подумали. Вы не ошибаетесь?

– Извините, я, если чего не знаю, так и говорю, – с гонором ответил Бомбей. – Это Гриб. Укокошили его все же… М-м… Туда ему и дорога.

– Интересно, кто же его и остальных пять человек укокошил? – произнесла Урванцева, глядя на легендарный труп.

– Вот этого я не знаю, – тут же сказал Бомбей.

– А что у вас с лицом?

– Дрова рубил, щепки летели, – трогая ссадины на лице, застенчиво сказал Бомбей. Ссадины он получил от щепок в перестрелке. – Для камина рубил.

– Пригласите следующего, – повернулась она к санитару.

Вошел большой парень из «Ринга», взглянув на труп, закивал:

– Это Сайкадзе, наш шеф.

– Вы свободны, – сказала она. Оставшись с санитаром и Чупахой, Урванцева скрестила пальцы, уставившись на труп. – Значит, Гриб-Сайкадзе не осуществил маневр и не вернется из Египта со щитом победителя. Поехали, Чупаха?

В данной истории ей не хватало красивого финала: на Гриба так и не надели наручники. Эх, не судьба.

– А это кто? – указала Урванцева на фото.

– Костя Дзю, – ответила Лиана. – Рядом Тайсон, потом Али… который Мухаммед… Стивенсон, он кубинец.

– Вы любите бокс? – взяв чашку с кофе, спросила Урванцева. – Очень неэстетичный вид спорта.

– Это спорт сильных, выносливых мужчин. Неэстетичный? Я так не думаю. В боксе присутствует красивое тело, точный удар, приводящий в восхищение. Присутствует что-то настоящее, древнее и от самой природы, но давно забытое. Он держит тебя в напряжении, играет твоими нервами, никогда не знаешь, кто победит.

– Поэтому свои фирмы вы назвали боксерскими терминами? Все, кроме банка.

– Простите? – не поняла Лиана.

– Ну как же: «Ринг». Это понятно. «Спарринг» означает тренировочный бой. «Форсинг» – беспрерывная атака, или форсированный бой. Знаете, Лиана, хобби часто подводит преступника.

Ухоженное лицо банкирши выражало восхитительное недоумение, худо-бедно она пришла в себя:

– Мои фирмы?! Откуда у вас такие сведения?

– Вот диск. На нем информация о вашем банке. Вы ведь солгали мне, Сайкадзе ваш партнер. И вы субсидировали его «Ринг».

– Ну и что? – Однако Лиана взяла диск, вставила в компьютер, защелкала мышью. – У меня много партнеров…

– Но он еще и Гриб, тот самый, о котором вы якобы никогда не слышали.

– Простите, откуда у вас информация о моем банке?

– Князев передал. Пал Палыч купил этот диск, но не сказал, у кого.

– Князев?!! И когда же он передал?

– Вчера.

– Вы разыгрываете меня?

– Отнюдь. Князев жив и здоров, находится в безопасном месте. Покушение на него было инсценировано. Да, мы рисковали, ведь вовлекли большое количество народу, но, к нашей радости, еще не все испорчены, есть и порядочные люди.

Лиана не знала, как реагировать, впала в состояние анабиоза, даже не моргала. А Урванцева пила кофе, наслаждаясь каждым глотком. Кофе у Лианы очень хороший, источает дивный аромат. Собственно, у нее все, начиная с мелочей, было высшего качества. И у Лианы закралось подозрение, что Урванцева пришла не отнять все это, а взять чуточку себе. Лиана выжидала, когда же следователь приступит к главному, то есть к вымогательству, Урванцева и приступила, но…

– Вы сначала придумали сохранить овец и накормить волков, поэтому предложили Князеву управлять филиалом банка. Так вы ликвидировали бы его как борца за завод, по вашему мнению, хорошее место должно было удовлетворить амбиции Пал Палыча. Одновременно он стал бы работать на вас. Это был спарринг, то есть тренировочный бой.

Урванцева редко встречалась с подобного рода преступниками, большая часть уголовников примитивна. Но здесь был особый случай, ходы продуманы, взвешены, концы надежно спрятаны. Она получала истинное наслаждение не от кофе, а от того, что посадила банкиршу на горячую сковородку.

– Он отказался, хотя вы подключили к уговорам его жену. Но ваш агент на заводе неожиданно поставил вам условие: ликвидировать Пал Палыча. Он не представлял, как при живом Князеве займет его место, а завяз уже по горло, поэтому потребовал убить его. Спартака вы купили обещанием, что он возглавит завод, но обещание не собирались выполнять. А его сведения были вам необходимы, ведь у вас возникло подозрение, что Князев что-то задумал. Он подал в суд, захват завода не удался, в чем была заслуга Пал Палыча – его любят рабочие. А по плану, чтобы никто случайно не докопался до ваших хитростей, нужно было срочно получить любыми путями завод, тем более что первичное решение суда у вас было на руках. Потом вы собирались его продать. Это огромные деньги, ради них вы все и затеяли, и не первый раз. После отказа Князева начался форсинг, то есть массированная атака. Именно Грибу, или Сайкадзе, вы приказали убить Князева.

– Простите, вы хоть понимаете, с кем разговариваете?

– С преступницей и мошенницей, – беспечным тоном ответила Урванцева.

– У вас есть доказательства?

– Без доказательств я бы не пришла к вам. Пока Гриб готовил убийство Князева, вы бросили на жену Пал Палыча Скляренко.

– Это еще кто? – осталась непоколебимой Лиана.

– Фотокорреспондент.

– Ну и зачем я его бросила на нее?

– Чтобы раздавить Князева морально. Опорочить, опозорить, унизить, чтобы ему некогда было опомниться, ведь люди обычно болезненно воспринимают клевету. Вторая ваша цель – отвлечь его от проблем с заводом, заставить закопаться в обидах и сломать его. Но была и третья цель – восстановить общественное мнение против Князева. Вы продолжали работать и с Галиной, выставляя ее полной дурой при помощи своего адвоката, который давал ей, глупенькой, так называемые дельные советы. А потом легко и красиво распекали Галину за глупость. Вы поломали ей жизнь. И не только ей, отвечать-то придется и тем, кто работал на вас. Но! И это явилось для вас крахом – Князев узнал, что его заказали, ваши мелкие укусы ему уже не мешали, потому что он кинулся спасать себя. Конечно, Пал Палыч сразу начал поиски заказчика.

Пауза возникла не специально: Урванцевой следовало перевести дух. Во время оной Лиана лихорадочно соображала, к кому бы обратиться, чтобы приструнить следователя. Урванцева допила кофе, поставила чашку на стол:

– Теперь доказательства. Диск. Вы о нем забыли. Посмотрите, посмотрите. Достаточно проследить за передвижением денег, чтобы задуматься, почему они ходили между одними и теми же людьми. Кстати, один и тот же человек стал вашим клиентом дважды – Гриб и Сайкадзе в одном лице.

– Это еще не преступление, – сказала Лиана, улыбаясь. – Меня не интересует, чем занимаются мои клиенты, я не знаю их всех в лицо.

– А знаете, когда Князев вами заинтересовался? Когда вы сами ему сказали во время встречи в «Абсолюте», что кредитовали «Форсинг». До этого новые адвокаты Князева, изучив способы мошенничества, выдвинули как одну из версий, что развели его партнеры, сговорившись между собой. Именно адвокаты разъяснили ему, что происходит, когда компания-поглотитель имеет прямое отношение к контрагентам – кредитует их или осуществляет руководство. Да, это неплохой способ отвести от себя подозрения – говорить правду. Но когда вы так неосторожно признались, что кредитовали «Форсинг», Князев решил проверить и вас. Правда, до вчерашнего дня он не подозревал, что именно вы стоите во главе группировки.

– Это еще не доказательство.

– Князев получил материалы журналиста Подлесных, которого тоже застрелили. Да, вашего имени нет в его материалах, вы всегда стояли в стороне, фирмы принадлежат якобы не вам. Но против вас мы имеем показания. Спартак написал перед смертью записку, в ней он признался в связи с вами, раскаялся. И это не все. Скляренко дал показания, что с ним работал ваш адвокат, который оказывал медвежьи услуги Галине Князевой, а расплатились с корреспондентом вы. Вы же любите во всем порядок и мало кому доверяли, разве что вашему сообщнику Сайкадзе-Грибу, который застрелил в больнице инженера и его жену. Ко всем прочим вашим неудачам Князев нашел свидетеля, работавшего в компании «Форсинг», он выступит на суде. Мы сделали запросы в города, где базируются ваши фирмы. А их-то нет, юридические адреса фиктивные. Соединить все это и доказать вашу причастность к делу не составит большого труда, поверьте.

– Сколько? – перешла к торговле Лиана.

– Что? – якобы не поняла Урванцева. Но ей ли не понимать, о чем идет речь.

– Сколько вы хотите, чтобы… э… закрыть проблему?

– Сейчас посчитаю.

Лиана не уловила издевки в словах следователя, посему надеялась, что договор состоится.

– Мошенничество в особо крупных размерах. Разбой, я имею в виду Захарчука, на которого напали в Москве люди Гриба. Покушение на убийство Клима Рыжакова. Убийство Подлесных, это все на суде всплывет. Угрозы жене Подлесных Софье. Заказ Князева. Убийство Спартака и его жены… Какой большой послужной список! И статей будет много, сейчас даже трудно их все перечислить.

– Так сколько? Я дам столько, что вам не придется работать.

– И сдохнуть от скуки? – подхватила Урванцева. – Почему же вы не остановились, имея столь завидные доходы? Неужели вам мало? Думаю, тут дело даже не в деньгах, хотя и в них тоже. Азарт, правильно? Битва, как на ринге, игра нервов: кто же победит? Так вот я тоже азартна и люблю побеждать. Поэтому лучшей наградой для меня станут наручники на ваших руках.

Она вызвала Чупаху, с ним вошли два оперативника.