За Калинов мост Денисова Ольга

Маринка. 18 сентября, день

Долго ли, коротко ли,

низко ли, высоко ли -

скоро сказка сказывается,

да не скоро дело делатся.

[Тексты сказок] № 161.

Иван-царевич и Белый Полянин:

Маринка проснулась от того, что ей стало жарко и солнце светило в глаза. Она высунула голову из спальника и огляделась. Ну конечно! Пуховый спальник, хоть и легкая, но пуховая куртка, теплый спортивный костюм, да еще и подстилка из еловых веток - она так и знала! Вместо того чтобы отдыхать, Игорь устраивал ее постель. А она отключилась и даже не помнила, как он укладывал ее спать. И ведь говорила, что никогда не устает.

Вылезать из уютного теплого гнездышка не хотелось, но и сна не было ни в одном глазу. А еще она была бы не прочь чего-нибудь съесть. Повалявшись еще минут десять, Маринка все же вылезла на свежий воздух.

Полянка, которую им подобрала для дневки перелет-трава, оказалась просто чудесной: опушка сухого, светлого леса, речка с коричнево-красной прозрачной водой и невысокий песчаный бережок. Теплый мягкий мох у леса, зеленая трава у реки - сюда хорошо приезжать на пикник.

Игорь, оказывается, не только уложил ее спать, но и набрал дров для костра и подвесил над ним кастрюлю с водой - поднеси спичку, и через десять минут вскипит чай. Сам он спал между кочек на белом коврике, похожем на туристический, но узком и коротком. До него солнце еще не доползло, и, похоже, он так и не согрелся, да и покрывался он только своей фуфайкой. Маринке неожиданно стало жаль его: она преспокойно спала в теплом гнездышке, а он в это время, с больной коленкой, собирал дрова. И теперь мерзнет, вместо того чтобы греть ногу.

Она накрыла его развернутым спальником, осторожно подоткнув его со всех сторон, стараясь Игоря не разбудить. Ведь проснется и не станет греться под одеялом, побежит что-нибудь делать. Индеец. Какой он смешной, когда спит… Вовсе не взрослый человек, а маленький медвежонок. С челочкой на лбу…

Ей непременно захотелось сделать для него еще что-нибудь. Например, приготовить еды. Чтобы он проснулся, а у нее уже была горячая каша с мясом. И кипяток для чая. Надо посмотреть, что у него с собой в запасе. Маринке рюкзак собирала бабушка и из еды положила гречку с тушенкой, сахар, чай и топленое масло. И множество других полезных вещей, про которые Маринка и не подумала: например, два мотка тонкой капроновой веревки. И для Игоря лично отдала свой мешочек с песком, сделанный из штанины старых джинсов, греть ногу. У бабушки тоже болели суставы на ногах, и она знала, как их лечить. Песок долго держит тепло - если его нагреть и обернуть колено, получится не хуже, чем физиотерапия в поликлинике.

Маринка заглянула в рюкзак Игоря и тяжело вздохнула - им долго придется давиться гречкой и тушенкой. Даже банки оказались одинаковые, наверняка их купили в одном магазине. Игорь, правда, не взял масла, зато на дне рюкзака приятно шуршали большие шоколадки. Там же нашелся полный мешок соленых сухариков - Маринка не удержалась и сунула горсточку в карман: с каждой минутой есть хотелось все сильней.

Умываться в речке было холодно и неудобно. Маринка чуть не промочила сапоги, когда утопила в воде зубную щетку и пыталась ее достать. Но ей все равно нравилось жить на природе, тем более что вовсю светило солнце. Она вернулась к костру посвежевшая и полная энтузиазма.

Ее кастрюлька была немного больше, чем у Игоря, и она решила сварить в ней кашу, а в маленькой вскипятить чай. Приготовление пищи на костре оказалось делом гораздо более сложным, чем она думала вначале. Вода или не кипела вообще, или выплескивалась через край. Из костра летел мусор, сдвигать кастрюльку было горячо - Маринка обожгла палец, перепачкалась в саже, четыре раза доливала сырую воду кружкой, потому что часть выкипела, а часть пролилась. Провозилась она больше часа, но, вроде, гречка получилась неплохой. Только соли она положить забыла, пришлось исправлять этот недочет, когда каша стояла на углях - упревала.

- Что это ты делаешь, Огненная Ладонь? - услышала она голос проснувшегося Игоря.

- Прикинь, я готовлю еду! - рассмеялась она и повернулась к нему лицом.

Он сморщился от смеха, хотя честно хотел это скрыть.

- А почему у тебя такое странное лицо?

- Чем это оно странное? - удивилась Маринка, подошла к воде и взглянула на свое отражение. Даже в таком скверном зеркале и то было отчетливо видно, что лицо ее покрыто черными пятнами - не иначе, она трогала его руками и оставляла хорошо заметные отпечатки сажи. Она снова рассмеялась.

Игорь поднялся и, здорово прихрамывая, подошел к костру.

- Неужели ты умеешь варить гречневую кашу? - спросил он с едва заметной улыбкой.

- Еще как. Сейчас я заварю чай, и ты ее попробуешь. Между прочим, мне бабушка тоже дала в дорогу гречку с тушенкой, так что питаться нам придется однообразно.

- У меня есть сухарики… И шоколад, - он с трудом нагнулся к своему рюкзаку и достал полотенце и зубную щетку.

- Сухарики я уже грызу. Как твоя коленка?

- Нормально.

- Ты хотел сказать «очень плохо»?

Игорь виновато улыбнулся:

- Да, примерно это я и хотел сказать. Ничего, сейчас мы позавтракаем, и я ее вылечу. Не беспокойся, к вечеру все будет хорошо.

Он ушел умываться, а Маринка осталась заваривать чай. Интересно, как он собирается лечиться? В кармашке его рюкзака она нашла финалгон, но бабушка, например, лечилась им очень редко. И сама Маринка воспользовалась им один раз в жизни - в первый и в последний, когда потянула спину и решила, что это самое надежное средство. Средство оказалось чересчур радикальным. Пожалуй, надо погреть песок, который дала ей бабушка, от этого ненормального можно ждать чего угодно. Сожжет кожу и вообще не сможет ходить.

Маринка перелила кипяток в кружки, вытерла кастрюльку насухо, высыпала в нее песок и поставила на угли. В случае чего она просто пересыплет его обратно.

Каша получилась вкусной. Или Маринке так показалось с голодухи? Во всяком случае, Игорь ее похвалил. Но с него станется, он мог похвалить ее кашу просто из вежливости.

- Эх, я бы подремала еще часиков восемь-десять, - Маринка поднялась и потянулась, хрустнув косточками. - Не хочешь?

Игорь пожал плечами.

Она принесла к догорающему костру спальник и белый коврик Игоря.

- Ты поспи, - предложил он, - а я полечусь и на солнышке погреюсь.

- Э, нет. Что-то я тебе не доверяю. Показывай-ка свою коленку.

Он смутился, как девочка, и даже покраснел.

- Не надо, я сам.

- Вот еще! Давай-давай. Знаю я, как ты собираешься лечиться.

Он, поломавшись еще немного, закатал штанину и развязал шерстяной шарф, намотанный на ногу. Колено было опухшим, покрасневшим, а местами - с облезшими волдырями.

- Ты больной на голову придурок, Медвежье Ухо, - поставила Маринка диагноз. - Кроме того, что это воспаление, тут еще и химический ожог. Ты собирался и дальше лечиться своим радикальным средством?

- Но помогает же… - попробовал он оправдаться.

- Мы будем лечить тебя физиотерапией, надеюсь, она тоже поможет. Бабушка всегда так лечится.

Она долго возилась с горячим песком, пока не нашла способ, как пересыпать его обратно в мешок. Джинсовая штанина нагрелась слишком сильно, пришлось подождать, пока она слегка остынет. Но в конце концов Маринка обернула ею ногу Игоря, намотала сверху шарф, заправила его брючину в сапог и для верности привязала сверху свою куртку - на фуфайке Игорь сидел.

- Ну как? - спросила она, очень довольная собой.

- Тепло, - он улыбнулся.

- Вот то-то. Представь, как бы ты сейчас мучился со своим финалгоном.

- Спасибо.

- Ерунда. Можем пока немного поспать, а можем попробовать перевести латинский текст с того листочка.

- Каким образом?

- Я распечатала словарь и взяла с собой. Только очень мелко, чтобы много бумаги не тащить.

- Ну, тогда давай попробуем, - Игорь достал из-за пазухи сложенный листок и развернул его.

Маринка принесла словарь и села поближе. К тому времени, как она задремала на теплом солнышке, они не перевели ничего. Во всяком случае, в словаре не нашлось ни одного варианта первого же слова, которое они встретили. Почерк был неразборчивый, и вариантов оказалось сразу несколько. Однако к тому моменту, как она проснулась - а солнце уже шло к западу, - Игорь таки успел перевести несколько предложений.

- Ну, как тебе спалось? - улыбнулся он.

Маринка потянулась:

- Отлично. Еще бы пару часиков так же. И тебе того же желаю. Я за последние дни спала часа по четыре.

- Я еще успею. Посмотри лучше, какой интересный текст. Первое слово я перевести не смог, но думаю, что это какое-то ботаническое название. А дальше пошло легче. Называется документ примерно так: «Получение семян от какого-то вольного растения». А поскольку ниже идет описание этого растения, то могу предположить, что речь идет о нашей травке. Вот: «светящиеся в темноте лепестки, мелкие, с зазубренными краями, имеющие радужную окраску, собраны в крупное соцветие. Не имеет пестика и тычинок. Стебель вьющийся, тонкий, с мелкими листьями удлиненной формы. После зацветания перемещается с места на место по своему усмотрению. Причины и закономерности перемещения не выяснены». Это пока все, что я перевел.

- Ничего себе. Значит, этот таинственный монах тоже охотится за травкой, как и мы?

Игорь пожал плечами:

- Вполне возможно. Помнишь, Волох говорил, что травка не дается в руки тем, кто обладает магическими способностями? Я думаю, не монах ли этот за нами следит? Ждет, когда мы поймаем травку?

У Маринки по спине пробежали мурашки - монах казался ей выходцем из ее детских кошмаров, привидением, посланным специально для ее запугивания.

- Да уж, - пробормотала она, - веселенькая перспектива.

- Я думаю, надо просто быть к этому готовыми. Ты не заметила, что прошлой ночью за нами кто-то шел?

- Если честно, то нет. Но мне было как-то не до того. А тебе?

- Ночью - нет. Утром мне показалось, что рядом кто-то есть. Но могло и просто померещиться.

- Давай переводить дальше, - Маринка поднялась на ноги, - а лучше ты поспи, а я буду переводить. Только… Слушай, ты меня напугал своими монахами. Мне, простите, надо в кустики, и я теперь боюсь отойти.

Лицо Игоря стало смущенным и несчастным. Видимо, он не знал, стоит ли ей предлагать помощь в этом деликатном вопросе. Она рассмеялась:

- Да ладно. Если я закричу, беги мне на помощь, хорошо?

Он серьезно кивнул и развязал рукава куртки, в которую до сих пор была завернута его коленка. Маринка, все еще хихикая, направилась в лес. Она не собиралась уходить далеко - ей и вправду было страшновато. Но стоило пересечь его границу, как она тут же увидела крепкий красный гриб. Идея сварить на ужин грибной суп немедленно прогнала все сомнения и страхи. Если поискать, штук пять бы вполне хватило на двоих. Маринка сорвала первый подосиновик и посмотрела вокруг. Точно! В трех шагах от него рос еще один, такой же крепкий и небольшой.

Как девочка в страшной сказке, от гриба к грибу она все дальше углублялась в лес. Грибы уже не умещались у нее в руках, а она продолжала высматривать следующие. До тех пор, пока взгляд ее, шаривший по кочкам вокруг деревьев, не уткнулся в чей-то сапог.

Маринка едва не вскрикнула от неожиданности и испуга. В кустах лежал человек, но видела она только его ноги. От мысли, что человек может быть мертв, она испугалась еще сильней. Обойти кусты и заглянуть ему в лицо после этого ей не хватило духу. Она медленно и осторожно отступила назад, прошла несколько шагов на цыпочках, а потом бегом бросилась к реке, к Игорю.

Он, видимо, давно ждал ее возвращения, потому что стоял у костра с топориком в руках. Маринка приложила палец к губам, когда он хотел радостно ее поприветствовать, подбежала к нему вплотную и разве что не кинулась на шею.

- Игорь, - зашептала она, - там человек, там, в лесу, человек!

- Ты его видела? Он… он ничего тебе не сделал?

Маринка высыпала грибы на траву около костра.

- Я видела только его сапоги. Я… я испугалась. Он лежал на земле.

- Пойдем, - решительно сказал Игорь и взял ее за руку, - покажешь мне, где ты его видела.

- А если… а если он мертвый? - прошептала она, холодея.

- Ну, если он мертвый, то бояться как раз нечего. Мертвые, если ты помнишь, не кусаются.

- Знаешь, после оборотней я уже не очень в это верю… - вздохнула она.

Но рядом с Игорем ей было совсем не так страшно, как в одиночестве. Они быстро добрались до того места, где Маринка наткнулась на сапоги, но никого там не обнаружили. Она хорошо запомнила это место, тем более что других кустов поблизости и не было.

- Ты ничего не перепутала? - спросил Игорь.

Она покачала головой:

- Нет. И мне это не привиделось, честное слово.

- Тут даже мох не примят. Может, кто-нибудь снова морочит нам голову?

- Нет! - Маринка ткнула пальцем в кочку. - Смотри, грибочек сломанный!

На боку кочки росли три водянистые поганки, одна из которых теперь лежала на боку.

- Глазастая… - усмехнулся Игорь. - Пошли, попробуем его поискать. Я бы не брал тебя с собой, но и одну тебя оставлять как-то неправильно.

- Нет. Не оставляй меня одну. Вдруг это вправду оживший покойник!

- Монахов ты уже не боишься?

- Это не монах. У него камуфляжные штаны. Разве у монаха могут быть камуфляжные штаны?

Игорь осмотрелся вокруг.

- Пойдем. Я, правда, не сильно верю, что мы его найдем, но попытаться стоит. Лес прозрачный совсем, куда он может спрятаться? Только в кусты, - он показал пальцем на ближайший кустарник, метрах в пятидесяти от них. А потом прижал палец к губам и пошел совсем в другую сторону.

Конечно, неслышно ходить по лесу ни Игорь, ни Маринка не умели. Но обходной маневр неожиданно дал результат: они подошли к возможному укрытию со стороны леса, выбраться незамеченным из кустов никому бы не удалось, если это был не человек-невидимка.

Их ждали. На земле на корточках сидел человек, который немедленно поднялся, едва они его заметили. Ни нападать, ни сопротивляться он, похоже, не собирался. Это был высокий блондин, примерно на полголовы выше Игоря и на голову - Маринки, широкоплечий, с мощным торсом. И довольно молодой, лет тридцати пяти. Симпатичным бы Маринка его не назвала, но, несомненно, лицо его было очень мужественным, таким лицам не нужна красота, они привлекательны вовсе не этим. Широкие скулы, изломанные брови, хрящеватый нос и глаза - холодные, небольшие, чуть припухшие, с редкими белесыми ресницами. Губы его презрительно изгибались, хотя лицо ничего не выражало и глаза оставались бесстрастными.

- Ладно. Глупо играть в прятки, - сказал человек и сделал шаг навстречу. - Я не хотел навязываться вам в спутники, но раз уж вы меня нашли…

Савельев. 17 сентября

Слышу и трубы, и ржание коней,

Глухо стези под копытами стонут.

Тонут

В сизых туманах стальные шеломы,

Звонко бряцают кольчатые брони,

Птичьи стада по степям пробуждая.

А.Н. Островский. Снегурочка

К этому сну давно стоило привыкнуть, он снился Савельеву в двухсотый, в трехсотый раз. Белая «газель», выезжающая за ворота. И он сам - сидит внутри, но видит ее и снаружи. Одновременно. Ворота еще не закрыты, когда ослепительная белая вспышка подбрасывает машину в воздух и разрывает на куски. Ошметки пламени валятся на землю вместе с клочьями тел, и только после этого до ушей долетает грохот взрыва, как будто Савельев не сидит в шаге от эпицентра, а смотрит на него с ближайшей зеленой высотки. Аллах акбар. Они всегда кричат «Аллах акбар», если им удается кого-то убить.

Он проснулся как всегда мокрый от пота, дрожащий, свернувшийся клубком - кусок плоти, который чудом не разорвали пополам. Жар огня сменился ознобом, Савельев хотел натянуть на голову одеяло, но девица, лежавшая рядом с ним, застонала и оказала сопротивление.

Зачем он приехал сюда? Зачем ему сдалась эта бабенка? Пустоголовая вертихвостка, ничем, кроме размера бюстгальтера и отца-генерала, не блещущая? Просто она вела себя так, как будто Савельев для нее - никто, и его, как всегда, это задело. Стоило прижать ее один раз за дверью, как она растаяла, повисла у него на шее, и он решил воспользоваться дешевым трофеем. В общем, ради такого сомнительного приключения не стоило тащиться в это забытое богом Весино, даже на генеральскую дачу.

После ранения и демобилизации Савельев как будто с цепи сорвался - женщины стали его главным хобби. Будто инстинкт самосохранения выродился в желание во что бы то ни стало оплодотворить все, что шевелится.

Он знал, что неотразим. И если женщине было мало его широкой груди и высокого роста, то две-три героических байки о службе офицера спецназа ГРУ, как правило, кидали к его ногам любую. А немного выпив, Савельев часто впадал в меланхоличное настроение и мог заливаться соловьем часа два подряд. Пил он тоже часто и помногу. Потому что пьяные рассказы для падких на «горячее» девок и реальные воспоминания - две большие разницы. И жить с этими реальными воспоминаниями ему приходилось в одиночестве. Вереница мертвецов, которых ему пришлось хоронить и оплакивать, всегда ждала, когда он останется один, чтобы снова спрашивать его, почему он остался жив.

Он не должен был выжить. Это невероятное везение, аномалия, случайность. Смерть охотилась за ним долго, она давно пометила его своим незримым знаком, но Савельеву каждый раз удавалось ее обмануть. Он гордился этим и вместе с тем не мог себе этого простить. И когда она поставила ему ловушку, из которой не было выхода, он все равно выскользнул из ее костлявых лап. Чудом. Никакой личной заслуги Савельев в этом не находил, но смерти снова пришлось признать свое поражение.

Озноб бил его все сильней, когда он понял, что это не холод, а страх. Первобытный страх смерти, к которому он когда-то успел привыкнуть и который теперь благополучно успел забыть. И старуха с косой склонилась к его уху и шепнула по секрету: ты умрешь третьего октября.

Слова ее были чистейшей правдой. Никаких чудес на этот раз не будет. Она цепко впилась в него длинными пальцами, и выскользнуть ему не удастся.

Савельев сел на постели и скрипнул зубами. Девица, посапывавшая под боком, взбесила его настолько, что он сгреб ее в охапку и несколько раз тряхнул.

- Ты! Ты слышишь меня? Ну?

- Что такое, Сереженька?

- Я знаю, когда я умру, - выплюнул он ей в лицо и отбросил на подушку.

Аллах акбар.

Ее звали Катей, Савельев вспомнил об этом утром случайно. До десяти утра он метался, как лев по клетке, а она плакала и умоляла его пойти к какому-то местному шарлатану. Он послушался ее только потому, что не знал, как быть дальше. Да он вообще потерял контроль над собой, он был в панике!

Ему удалось избавиться от своей навязчивой спутницы на входе в Дом отдыха «Юнона»: он поговорил с охраной с глазу на глаз, и ребята ее не пустили.

Бревенчатый домик местного шарлатана не произвел на него впечатления, а надпись над входом и вовсе рассмешила. Мстислав Волох! Потомственный маг! Савельев распахнул дверь, пригнулся и широко шагнул внутрь. И тут же навстречу ему откинулась черная бархатная занавеска - на пороге темной комнаты стоял лысый целитель и испытующе осматривал посетителя. За время работы в ресторане охранником Савельев научился оценивать содержимое кошелька по одежде: маг был одет просто, но дорого - в черный кашемировый свитер, твидовые брюки со стрелками и безупречные спортивные туфли.

- Здравствуйте, - кивнул Волох с достоинством, - я ждал вас. Проходите.

Савельев немного растерялся - он ожидал немного другого приема. И кабинет мага тоже его озадачил: он предполагал что-нибудь вроде свеч, полумрака, курительниц с благовониями, но все оказалось проще и прозаичней - на тяжелом дубовом столе стояла обычная настольная лампа дневного света. Сбоку из темноты выглядывал книжный шкаф, и судя по корешкам, книги целитель собирал долго и тщательно - чтобы приобрести такую коллекцию разом, надо иметь состояние.

Волох указал на стул с высокой спинкой и предложил присесть.

- Я вижу, сколько времени вам отпущено, - начал он, не дожидаясь, пока Савельев расскажет ему о причине своего прихода, - и не стану вас обманывать: у меня не так много шансов спасти вашу жизнь.

От его ровного, спокойного голоса Савельев неожиданно расслабился и перестал паниковать. И внутренняя дрожь, изводившая его полночи и все утро, отступила. Не так много шансов? Да если есть хотя бы один шанс, он его использует, в этом можно не сомневаться!

- Что я должен сделать? - немедленно спросил он.

- Я честно обрисую вам ситуацию, предложу стратегию действия, а вы сами разработаете тактические пути решения. Я надеюсь, вы верите, что в этом мире существуют вещи, недоступные нашему пониманию?

Савельев машинально кивнул, хотя ни во что подобное не верил.

- Итак, вы случайно узнали дату своей смерти и поверили в нее. Разве это можно объяснить с материалистической точки зрения?

Савельев покачал головой.

- Это как приговор, который точно в срок будет приведен в исполнение. Судьба. Рок, - продолжил маг. - А я специалист по вопросам обмана судьбы. Смерть обмануть труднее всего, она ждет обещанного и внимательно следит за своими жертвами. Но от нее можно откупиться.

- Сколько? - коротко спросил Савельев.

Волох скривился:

- Ни ее, ни меня, не интересуют грязные бумажки. Вы вправе не поверить мне, до поры до времени, конечно. Но что-то мне подсказывает, что вы здравомыслящий человек и найдете способ проверить или опровергнуть мои слова. В природе существует субстанция, называемая в просторечии перелет-травой. В обмен на нее смерть вас отпустит. Если вы принесете мне этот цветок, я смогу выступить посредником между вами и ею.

Савельев скептически пожал плечами:

- Это как-то… кажется мне сомнительным… И где ищут этот цветок?

- Его не надо искать, его надо изловить. Двое ваших товарищей по несчастью его уже нашли, но поймать не могут. Я укажу вам место, где сегодня после заката вы встретите их и перелет-траву. Если хотите, можете к ним присоединиться, если нет - будете действовать в одиночку. Тот из вас, кто принесет цветок мне, останется в живых. Могу сразу сказать, что это не так просто, цветок - хитрый и осторожный. Один промах с вашей стороны - и вы никогда больше его не увидите.

Волох рассказывал ему о свойствах перелет-травы еще с полчаса, снабдил ультрафиолетовой лампой загадочной формы, сеткой из серебряных нитей, а на вопрос, сколько он за это хочет, усмехнулся и покачал головой: