Единственная моя Романова Галина

Глава 3

Когда к ней на работу после обеденного перерыва ввалились сразу трое милиционеров и спросили у кассы именно ее, у Снежанны подкосились коленки и витраж с угловатой змеиной головой, брызгающей ядом в аптекарскую склянку, медленно пополз куда-то вправо.

Все! Все пропало! С Сашкой случилась беда!!!

Это были первые мысли, которые пришли после того, как к ней вернулась способность твердо стоять на ногах и видеть предметы такими, какими они и являлись.

Напрасно Катя Земцова половину дня злословила в его адрес, напрасно обвиняла его в корысти, искала подводные камни в мирном течении их совместной с Сашкой жизни. Все это теперь ничего не значило. Все это лишнее, смешное и дешево стоящее.

Главное то, что его теперь больше в ее жизни не будет. И это очень страшно и больно! И…

– Здрасте, – кивнул молодой сержант Снежанне.

Внимательно оглядел ее с головы, обернутой тугой аптекарской косынкой, хрустевшей от крахмала, до пяток, обутых в короткие аккуратные сапожки на высоких каблуках. Оценил по достоинству, вежливо улыбнулся, прежде чем произнести казенную фразу:

– Вы являетесь гражданкой Образцовой Жанной Ивановной?

– Что?

Слова словно сквозь вату проникали в уши, увязая в ней и делаясь трудно различимыми.

– Образцова Жанна Ивановна – это вы? – терпеливо повторил молодой сержантик.

– Я? А… А что случилось? Что-то с Сашей, да?! Вы говорите, не томите! Я сильная, я… – И снова угловатая змеиная голова на витраже поползла вправо и даже, кажется, ухмыльнулась ядовито.

– С каким Сашей? – Трое милиционеров переглянулись между собой, и опять сержантик пришел на помощь: – Потерпевшего, насколько мне известно, зовут Сырников Владимир Анатольевич. Слыхали о таком?

– Что? Сырников? Нет, не слыхала. – Чашка с ядом и с нависшей над ней змеиной головой вернулась на место. – А Саша… С ним все в порядке?

– Саша – это кто? – встрял младший лейтенант, уставший наблюдать, как млеет его коллега от милой аптекарши.

– Сашка – это ее гражданский муж, – пояснила Катя, колыхнув в сторону лейтенанта грудью, обтянутой хрустким белоснежным халатом. – Со вчерашнего дня домой не является, она и переживает. А я ей…

– Погодите, погодите, гражданочка, – поморщился лейтенант, не пленившись Катькиными формами, которыми она, к слову, жутко гордилась. – При чем тут ее гражданский муж?! Нас интересует сама гражданка Образцова и ее местопребывание вчера днем с…

Он назвал время. То самое, которое Снежанна провела в пробке.

– Я стояла в то время в пробке, у меня куча свидетелей. Я ни при чем вообще! – растерялась она. – Меня в кафетерии могут узнать, я туда дважды заходила, и еще в туалет и…

– Как раз ваше пребывание в пробке нас и интересует, – обрадовался лейтенант и выдохнул с облегчением: – Собирайтесь, поедете с нами.

– Зачем?! – Теперь уже и Катька переполошилась. – У нас сейчас после пяти столько народу будет. Девочки одни не справятся, и мы им обычно помогаем. И куда это она должна с вами собираться? По какой такой причине?

– По той самой, что гражданка Образцова может быть ценным свидетелем.

– Свидетелем чего, господи?! – Катька с шумом опустила обе ладони на предмет своей необычайной гордости. – В пробке, говорят вам, стояла! Чего она там видеть могла?!

– Разберемся… – пообещал лейтенант и кивком приказал Снежанне собираться.

То, что ей позволили ехать на собственной машине, немного вдохновило. Не запихнули в свою, не надели наручники – уже здорово. Ехали недолго. Дольше топтались возле дежурки. Эти трое передали ее бестолковому дежурному и сами смылись куда-то. А тот все перекладывал бумажки, все звонил куда-то, что-то бесконечно долго выяснял, таращился в ее паспорт. Потом наконец велел ей подниматься на второй этаж и найти кабинет такой-то, где ее ждет Дмитрий Степанович Бойцов.

Снежанна послушно поднялась на второй этаж, нашла кабинет, постучалась, услышала в ответ разрешение, потянула на себя дверь, вошла. Глянула на Бойцова и…

– Здравствуйте, Дмитрий Степанович. Это вы? Я не ошиблась дверью?

Господи, она покраснела! Как институтка, как кисейная барышня начала прошлого века, покраснела до нижних век и потупилась. Стыдоба, да и только!

Ну, симпатичнейшим оказался этот самый Дмитрий Степанович, неприлично просто для сотрудника милиции симпатичнейшим, что с того? Он прежде всего милиционер, по приказу которого ее сюда конвоировали сразу три сотрудника. И лишь один из них проявил к ней снисходительное понимание и говорил вполне дружелюбно. Остальные ничего не объяснили, обещали разобраться и приказали следовать за ними.

Неизвестно еще, какие сюрпризы уготовил ей этот приятный молодой мужчина.

– Жанна Ивановна Образцова, – медленно, с выражением зачитал Бойцов, взяв из ее рук пропуск. – Русская, проживает по месту прописки. Так ведь?

– Так, – кивнула Снежанна, усевшись на предложенный Бойцовым стул.

– Одна живете? С родителями? – полистав ее паспорт и не найдя отметки о семейном положении и детях, спросил Бойцов.

– Я… одна, то есть… – замялась она.

Почему-то не захотелось рассказывать симпатичному следователю о том, что у нее имеется гражданский муж, вместе с которым она прожила три года. Сразу полезла в голову Катькина чепуха о том, что у Саши вполне может быть на стороне другая семья и что именно этим объясняется его отсутствие уже вторые сутки.

Стыдным вдруг показалась Снежанне правда об ее истинном семейном положении.

А что, в самом деле, она знает о своем гражданском муже? Зовут Саша, фамилия Степанов по паспорту. Ума хватило хотя бы на то, чтобы заглянуть однажды в его паспорт. Но вот до странички с семейным положением Снежанна так и недолистала. Сочла неприличным. Катька потом долго смеялась и злословила по этому поводу.

Что еще?

Знает, что он профессионально играет в бильярд. Здесь сомнений у нее не было, поскольку он однажды демонстрировал ей свое умение, выиграв на спор у ее знакомых ужин в ресторане. Ездит дважды в неделю – во вторник и четверг, редко в пятницу – играть куда-то за город. Этим зарабатывает неплохие деньги.

Куда? Он ей не говорил. Она не расспрашивала.

Что еще?

Знает, что глаза у него карие, рост средний, худощавый, темные волосы зачесывает назад и убирает в хвост. Знает, что он ненавидит кашу, причем без разницы какую. Любит мясо в любом виде, блинчики и икру, предпочтительно черную, но и красную тоже ест.

Всем киселям и компотам предпочитает черный кофе.

Занимается ли спортом? А можно считать бильярд спортом? Если да, то да – занимается. Гантелей в доме, во всяком случае, нет. Штанги тоже. Ни лука со стрелами, ни оружия, ни бейсбольной биты. Ни марок, ни карт, ни этикеток, ничего из того, что намекало бы как-то на его хобби.

Ничего, кроме бильярда.

С алкоголем Саша осторожен. В общении с ней – тоже. Как только чувствует ее недовольство, сразу ускользает в тень и дожидается там нужного момента.

Что-то о его друзьях?

А нет друзей. Нет и не было в их общей жизни никогда. Снежанна их не знает, если они и имеются.

Родственники, знакомые?

То же самое – черная дыра. Саша никогда не рассказывал, она никогда не спрашивала.

И могла она при таком туманном положении вещей откровенничать с Бойцовым Дмитрием Степановичем?

Нет, не хотелось. Потому что стыдно. Потому что ничего особо рассказать не могла. И потому рассказать не могла, что не интересовалась никогда, а Саша не настаивал. Стало быть – сама виновата. А раз виновата, то и обнажать своей вины не стоило. Еще неизвестно, для чего она тут.

– Так одна живете или как? – почувствовав ее растерянность, повторил с нажимом Бойцов.

– Одна, – уже твердо ответила она и стянула с головы шапку.

В кабинете было жарко. Или так ей казалось. Щеки по-прежнему горели огнем, по шее и лопаткам струился пот. Меховую курточку она тоже расстегнула.

– Стало быть, живете одна, – медленно повторил Бойцов и начал что-то печатать. – Расскажите: как вы провели вчерашний день, Жанна Ивановна?

– Я? – Она снова растерялась.

Что рассказывать-то? Как в пробке стояла или с самого начала дня, с самого утра, когда с Сашей собачилась на собственной кухне? Нет, это решила опустить. Она ведь сказала, что одна живет.

– Поехала к тетке на кладбище, но завязла в пробке и простояла в ней три часа.

– Замечательно, – с удовлетворением констатировал Бойцов и снова зашлепал по клавишам. – Ничего странного не заметили, пока стояли в пробке?

– Странного? Да нет… А что я должна была заметить?

Она звонка ждала от Саши, а он не позвонил. Она злилась и строила планы мести, только и всего. Если это может показаться странным, то…

– Прямо перед вами стояла машина Сырникова Владимира Анатольевича, уважаемого человека и бизнесмена, – скрипнув зубами, процитировал Бойцов своего начальника. – Номер у него на машине еще такой примечательный. Три тройки.

– А-а-а, ну да, стоял такой джип. Только он потом почему-то так и остался стоять, когда все поехали. Я еще злилась, сигналила ему, а он ни с места. Может, бензин закончился. А покупать он не стал.

– Покупать? – поднял брови Бойцов. – Где покупать?

– Так там некоторые предприимчивые граждане организовали продажу бензина прямо на месте. Сновали с канистрами от машины к машине и сбывали ГСМ по баснословной цене. Зима, мало кто мотор глушил, кому же охота мерзнуть. А простояли долго.

– Ну да, ну да… – задумчиво отозвался Дмитрий, делая очередные пометки. – А Сырников, стало быть, отказался?

– Ну да.

– А с чего вы решили, что он отказался? Он что, вам об этом лично говорил?

– Нет, не говорил.

Снежанна поморщилась. Трясина какая-то, а не разговор. Неужели нельзя напрямую спросить обо всем. Вот бродит, бродит вокруг да около.

– А почему вы решили, что он отказался от бензина? – Бойцов подпер щеку кулаком, уставившись на девушку. – Расскажите все, как было. Это и в ваших интересах тоже, гражданка Образцова.

Начинается!

Снежанна еле удержалась от возмущенного возгласа. Сначала называют ее ценным свидетелем. Потом начинают откровенно угрожать.

– Дмитрий Степанович, вы эти штучки свои прекратите, – все же решилась она высказать свое возмущение и потянула шарф с шеи. – Если вас что-то конкретно интересует, спрашивайте.

– Хорошо, – еле успел он погасить улыбку, девочка оказалась с характером, это хорошо, он таких любил. – Меня интересует: с чего вы решили, что Сырников отказался от бензина?

– С того я решила, товарищ Бойцов, что мужчина, который залез к нему в машину с канистрой, потом не стал наливать бензин в бак, он даже не подошел к нему, а просто ушел.

– Ага. – Бойцов резво застрочил по клавишам. – К другим машинам этот мужчина с канистрой когда подходил, то непременно в бак выливал ГСМ, а тут…

– Я не видела его у других машин, – вдруг вспомнила Снежанна.

– То есть?

Бойцов играл дурачка, хотя прекрасно понимал, что дядя этот возле других машин вряд ли терся. Но надо же было разговорить девчонку, чтобы она вспоминала, вспоминала все детали, кажущиеся ей незначительными.

– Там сновали какие-то мужики с канистрами, но этого я не видела рядом с ними точно.

– А вы так хорошо лицо его рассмотрели или?..

– А я видела, – перебила она его сердито, – что те трое или четверо мужиков были в куртках каких-то темных. А этот был в спецовке.

– Какой спецовке? Цвет помните?

– Ну… Темная такая ватная куртка, с какой-то яркой надписью на спине. Во всю спину: что-то там дор… или рем… или строй. Что-то типа того, я не вчитывалась.

– Итак, человек тот к группе торговцев никакого отношения не имел. Я вас правильно понял? Он особняком работал?

– Да, я его с теми мужчинами рядом не видела. Он как-то прямо у самой машины появился и…

– Итак, он действовал вполне самостоятельно и был один, без сообщников? – перебил ее Бойцов.

– Я не знаю, был ли он один! – снова возмутилась Снежанна. – Вы меня путаете, Дмитрий Степанович! Он просто возник с канистрой у машины, залез в салон, потом вылез с той же канистрой и ушел, не оглядываясь.

– Куда ушел? К следующей машине?

– Нет, он совсем ушел куда-то. Да и поехали мы сразу почти, как он вылез.

– А вам не показалось странным, что он полез в салон с канистрой? – вдруг спросил Бойцов.

– А почему мне это должно было показаться странным? – удивилась Снежанна.

И тут же вспомнила, что никто из предприимчивых торговцев вообще в машину не лез. Они подходили к водительской двери, осторожно стучали по стеклу, дожидались ответа и потом уже действовали по обстановке. Либо переходили к следующей машине, либо, взяв деньги, направлялись к баку и выливали содержимое канистры туда.

– А ведь точно… – пробормотала она и рассказала Бойцову, как все было. – Но мне это только сейчас кажется странным, тогда на это наверняка никто не обратил внимания. Все нервничали и стремились поскорее вырваться из этого плена.

– Замечательно, – вполголоса обронил Бойцов, не переставая печатать. – Изобретательно, ничего не скажешь… Лица его вы не рассмотрели? Цвет волос, глаз?

– О чем вы? Конечно, нет! Шапка на глазах низко, какие волосы? Лицо он ко мне и не поворачивал. А что случилось, Дмитрий Степанович? Что сделал тот человек, который был с канистрой?

– В спецовке? С длинным названием то ли дор… то ли рем… то ли строй… то ли все, вместе взятое?

– Да.

– Предположительно, он убил Сырникова Владимира Анатольевича. Если, конечно же, тот не был мертв до того, как этот мужчина к нему залез в салон.

– Не был он мертв. Точно не был, – задумалась Снежанна.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что… Потому что этот дядя, который был в джипе… – снова принялась она вспоминать, – он перед тем, как тот с канистрой к нему полез, опускал водительское стекло и рукой в перчатке стряхивал снег с козырька пластикового, который на двери вверху. Ну он еще от дождя защищает, когда куришь.

– Понял!

– Так вот он за минуту до визита этого с канистрой обметал снег с этого козыречка, потом стекло поднял, погазовал еще, а затем уже этот в спецовке появился. А… А как его убили?!

– Два выстрела, – казенным голосом пояснил Бойцов. – Один в область шеи, второй прямо в сердце. В голову стрелять не стал, видимо, побоялся, что выпачкается.

Снежанна испуганно округлила глаза.

Господи! Ужас какой! Вчера в двух метрах от нее убили человека. Она сидела, смотрела на джип с блатными номерами из трех троек, нервничала, потому что надоело стоять в пробке. И даже подумать не могла, что тот сутулый дядька с канистрой, который поплелся от джипа, не сумев заработать, самый настоящий киллер!

А ведь он мог…

– А ведь он мог и меня убить! – прошептала она, сильно побледнев, глянула на Бойцова, сглотнула с трудом и повторила: – А ведь он мог и меня убить, как важного свидетеля!

А вот это вряд ли, мрачно подумал Бойцов.

В тот момент киллер об этом не думал. Считал, что законспирировался. Считал, что все хорошо и грамотно продумал. Что никто не обратит внимания на человека с канистрой. Там ведь он такой не один был. Стрелять по кому-то еще и привлекать тем самым внимание было глупо. Это риск.

А вот теперь…

Теперь она не защищена. Узнав, что ее вызывали в качестве свидетеля, киллер запросто может ее попытаться убрать.

– Ужас какой! – донеслись до Бойцова ее причитания. – Стояла в пробке и подумать не могла, что…

– Послушайте, – перебил он ее неласково, – вы в самом деле живете одна или солгали мне по какой-то непонятной причине?

– Почему это я солгала? – попыталась она возмутиться, но наткнулась на его насмешливый взгляд и смешалась. – И почему это вам кажется важным?

Соврала, с печалью подумал Бойцов. Живет не одна, но что-то мешает ей в этом признаться. Может, повздорила со своим мальчиком. Может, избранник ее женат, и она не хочет его подставлять. А может…

– Потому-то мне кажется это важным, – скомкал Бойцов свои мысленные рассуждения, – что вам сейчас лучше не оставаться в одиночестве.

– То есть?!

– Ну… Я не склонен, конечно, думать, что он станет вас искать, но…

– Кто?! Кто станет меня искать?!

Ей вдруг сделалось холодно, и она принялась наматывать на шею шарф, натягивать шапку, застегиваться на все пуговицы. Еще не поняв до конца, куда клонит этот симпатичный следователь с невероятно голубыми добрыми глазами, она вдруг страшно перепугалась. Прозвучало что-то зловещее в его вопросе. Какой-то странный страшный подтекст.

– Киллер, – просто ответил Бойцов, поставив в протоколе точку и запустив его в печать.

– Что киллер? – нагнулась Снежанна к нему.

– Киллер может вас искать, – решил не ходить вокруг да около Бойцов.

А чего ему с ней миндальничать? Она вон что-то недоговаривает про своего сожителя, а он что?

– Киллер! Меня искать!!! Зачем???

– Чтобы устранить.

– Устра… Что, простите?!

– Устранить.

– Как это?! – Она даже икнула с перепугу, смутилась запоздало, но тут же снова вспомнила о страшной угрозе. – Вы хотите сказать, что этот человек с канистрой станет теперь меня искать и попытается убить?!

– Я не исключаю такой возможности, – с жестким нажимом ответил Дмитрий. – Но теперь он вряд ли будет с канистрой.

– А с чем? – задала она совершенно глупый вопрос.

– Кто же знает-то? Может, с авоськой! Но вы не пугайтесь так.

– Ага, не пугайтесь, – плаксиво произнесла Снежанна и снова потянула шапку с головы, почувствовав внезапный жар. – Вам легко говорить, а мне теперь что делать? У вас же нет программы по защите свидетелей? Нет! Это только за границей и возможно.

– Да и там не всегда действенно, – почесал макушку Бойцов.

– Вот-вот… Что же мне теперь делать-то?! А вдруг… Вдруг он придет ко мне домой и…

– Поэтому-то я и спросил у вас: живете вы одна или с кем-нибудь, – напомнил Дмитрий и глянул на нее с укором. – А вы мне ответили не вполне искренне.

– То есть? – Снежанна опустила заполыхавшее мгновенно лицо.

Ишь, какой проницательный. Ничего-то от него не утаить.

– Вы не сказали мне правды. Вы ведь не одна живете, так?

– Так, – кивнула она.

– И? Кто ваш избранник?

– Саша… Саша Степанов, – призналась нехотя Снежанна. – Мы уже три года живем вместе.

– Ничего себе! – присвистнул Бойцов. – Солидный стаж совместного проживания. А вы утаить хотели.

– Да ничего я не хотела, – махнула рукой Снежанна, отвернулась к окну, за которым заметалась неожиданная метель. – Просто… Просто Саша куда-то подевался.

– Как это подевался? – не понял Бойцов, рассматривая необычайно прекрасный профиль девушки.

Не всегда работа со свидетелем доставляла ему такое удовольствие. Далеко не всегда. Девушка чудо как хороша была. Она совсем не походила на Шурочку. Была высокой, кареглазой, с длинными русыми волосами, которые то прятала под шапкой, то снова рассыпала по плечам. Не была изнеженной и избалованной; он рассмотрел на ее ладошках парочку мозолей. Не имела, как Шурочка, влиятельных родственников. Ее воспитывала тетка, которая умерла. Это он успел у нее узнать. Теперь жила с каким-то Сашей, который вдруг куда-то подевался. Интересно…

– Понимаете, – нехотя начала говорить Снежанна, – мы вчера утром с ним немного повздорили. Так, из-за глупости какой-то.

– Из-за какой?

У Бойцова совсем не было времени копаться в причинах ее ссоры с Сашей, надо срочно пускать в разработку ее показания. Нужно было собирать ребят, давать задания. Но очень не хотелось ее отпускать. И к тому же он еще помнил утреннюю обиду на начальника и вопрос, адресованный самому себе, помнил. Поэтому и начал приставать к Образцовой, надеясь продлить время ее пребывания в кабинете.

Работа что? Работа подождет. К тому же эта девушка тоже была частью его работы, возможно, самой лучшей частью ее. Кому какое дело, сколько времени она проведет в его кабинете?

– Да Саша пристал ко мне с какой-то нелепой статьей в газете.

– Что за статья?

И куда его несло? Но несло ведь! Захотелось вдруг, чтобы девочка начала сейчас ему жаловаться на своего бездушного сожителя. Ей наверняка некому пожаловаться, как и самому Бойцову, между прочим.

– Статья о каком-то маньяке, орудующем в нашем районе. Тот будто бы вечером или ночью нападает на женщин и отбирает у них телефоны.

– А чего это ночью женщины в одиночку разгуливают?

– Вот-вот! – обрадовалась Снежанна, подхватив. – И я ему о том же! Я-то ночами дома сижу. А он начал… Да ну его! Потом я психанула и к тетке на кладбище поехала, но попала в пробку. После вы знаете что было. Затем вернулась домой, а Саши нет.

– А должен был быть дома?

– Да! Он по воскресеньям никуда не ездит.

– А по каким дням ездит?

Нет, ну вот зачем ему было знать о ее Саше так много и так подробно? Глупая ментовская привычка плести словесную паутину? Так чего ему в нее девушку путать? С какой целью? Она и так все ему рассказала, сама не понимая до конца, в какую нехорошую историю попала.

Да, не в том месте оказалась девочка, совсем не в том и не в то время…

– Он обычно по вторникам и четвергам ездит играть, редко по пятницам, – охотно рассказывала Снежанна и, заметив его непонимающий взгляд, пояснила: – Он за городом в каком-то клубе играет в профессиональный бильярд.

– А-а-а, понятно. А работает он где?

По его понятиям, все люди должны работать. На себя ли, на хозяина, на государство, но работать должны. Свободно определяющимся гениям Бойцов не доверял. Внушали они ему какое-то опасение, хоть тресни, и все тут. Кажется, сожитель Саша был как раз из тех, кому он не доверял.

– Работает? Нигде не работает.