Кровь за кровь Тамоников Александр
– Кузнец! Ты на месте? Верно… заводи, мы с Верунчиком возвращаемся. У тебя там все спокойно?.. Хорошо. Жди!
Демьян махнул Кожану рукой и, подхватив за талию фигуристую сожительницу, вышел с ней в сени.
Кожанов подождал пять минут и позвонил Окунько:
– Как дела?
– Нормалек, проехал промзону, подъезжаю к автосервису. Минут через десять буду у Гиви.
– Лысый?
– Сзади прет.
– Ментов не было по дороге?
– Нет.
– Давай, удачи, я у Степаныча!
– Демьян расплатился?
– Да, бабки у меня.
– Ништяк! Сообщу Лысому, а то он нервничает.
– Ты бы не нервничал.
– Я теперь не в счет…
– Не в счет тот, кого списывают, как Голубева.
Кожанов отключил телефон, бросил на стол пятитысячные купюры, предназначенные Степанычу, вышел на улицу. Гусин сидел под навесом. Кожан подошел к нему:
– Пойдем выпьем, согреешься, а потом заменишь скаты у «Нивы».
– А где их взять-то, новые скаты?
– Демьян сказал, где-то здесь лежат, найдешь. Старые отнесешь к реке и в воду, туда, где осока растет. Отнесешь, а не откатишь!
– Жалко, резину только что свежую поставили…
– Резину какую-то ему жалко, а себя нет? Если по ней нас менты вычислят?
– Так следов не оставили же. Дождь все смыл.
– Гусь! Ты и дальше бакланить будешь?
– А толку… Ладно, пойдем на хату. Выпить не помешает, а то простуда свалит. Да, кстати, Демьян бабло отдал?
– Отдал!
– Тогда ты мне сразу мою долю выделишь?
– Разделим деньги, когда все соберутся. Не раньше, чтобы базаров гнилых не было, понял?
– Понял! Чего не понять-то? – вздохнул Гусин.
– Гусь! Тебе от роду всего двадцать семь лет, а ворчишь хуже Степаныча. Чем недоволен?
– Натура у меня такая. И ничего с ней поделать не могу.
– Да, и в кого же ты пошел? Ума не приложу!
– Хрен его знает. Может, в предка, что жизнь на каторге царской положил.
– Похоже! Ладно, идем в дом.
Демьянов с любовницей прошли сад, спустились в овраг. Здесь девица остановила сожителя:
– Демьян! Там, среди украшений, колье одно красивое есть. Подарил бы, а? Все равно драгоценности отдавать Ачилу. Тот и не заметит, что колье нет. Он же не знает, что взяли твои придурки из дома Голубевых?
Главарь банды сердито глянул на Авдотьеву:
– Ты в своем уме? Хотя откуда у тебя мозгам взяться? Ты ж сдуру это колье на себя нацепишь и будешь таскать, где надо и где не надо. Да, Ачил, может, и не узнает о нем ничего. Сначала. Но менты, что обшарят весь дом, узнают. И будут искать. А тут ты с этим колье на шее. Спалить всех нас хочешь?
– Но ты так давно не делал мне подарков…
– А что за шубу ты повесила в гардероб своей хаты?
– Э-э, Леня, шубу-то когда еще нацепишь. Ну, хоть колечко какое дай?
– Достала ты меня. Из того, что взяли у Голубевых, ничего не получишь. А чтобы не ныла и не упрекала меня в жадности, держи…
Демьянов достал пачку евро, отсчитал десять пятисотенных купюр:
– На, пять тысяч. Любое колье купишь.
Проститутка чуть не вздрогнула от радости:
– Дорогуша ты моя, спасибочки. Завтра же в ювелирный салон поеду!
– Только перед тем через кого-нибудь обменяй бабки на рубли у барыг, что трутся на вокзале. И смотри, ни в какие обменники ни ногой!
– Поняла, Ленчик, все поняла. Ох, как я буду сегодня любить тебя! Обо всем на свете забудешь.
– Сегодня нам не до любви будет. Погоди.
Сотовый телефон Демьянова издал мелодию вызова.
– Это Кожан! Тачки переданы Гиви. Мужики ждут, когда пойдет общественный транспорт. Им еще часа три ждать. Может, разрешить взять такси?
– Нет! Никаких такси. Пусть ждут. Гиви их не прогонит. А у Степаныча рисоваться на тачке ни в коем случае нельзя. Понял меня?
– Понял!
– Вот и хорошо! Что с резиной «Нивы»?
– Гусь меняет.
– Пусть поторопится. И бросит в реку, пока темно.
– Сделаем!
Ответив на вызов подельника, Демьянов, подумав, набрал номер. Ему ответил тихий голос с почти незаметным акцентом:
– Слушаю тебя, Демьян.
– Не разбудил?
– Хороший вопрос. А если разбудил, то, что, перезвонишь позже? Что у тебя с объектом?
– Полный порядок. Сделали голубков, как говорится, без шума и пыли. Тачки перегнали в автосервис к Гиви. Кожан вернулся с бабками и драгоценностями.
– Сколько денег привез Кожан?
– Три лимона в рублях и тридцать пять штук в евро. Два лимона я отдал для расчета с бригадой.
– Ценности?
– Их много, и стоят они тоже много. Старший голубок, видно, не жалел бабок для своих голубок.
– Надеюсь, у тебя хватило ума сохранить все, что забрали из ценностей?
– Конечно!
– И даже своей шлюхе не дал?
– Нет, Ачил, клянусь мамой!
– Ты помнишь свою мать? Раньше говорил, что воспитывался в детдоме.
– Так я это… вроде так положено!
– Не надо пустых клятв. Я и без них верю тебе, иначе не стал бы связываться. Бабки, что остались, возьми себе, это твой гонорар, а ценности в 9 часов привезешь на хату Хасана. Там буду и я. И там же в подробностях доложишь, как прошла акция. Ты все понял?
– Да, Ачил! В 9 у Хасана.
– Хоп! Отдыхай, если твоя ненасытная Верка даст тебе уснуть.
Демьянов отключил телефон.
– Чего это чурбан твой обо мне базарил? – спросила Авдотьева.
Демьянов усмехнулся:
– Ачил сказал, что ты классная шлюха!
– А он меня трахал? – возмутилась Верка. – Че не по делу звездит? И ты спокойно к этому отнесся?
– А разве он не прав? Ты, моя девочка, не просто классная шлюха, ты супер!
– Не ему судить меня!
– Так Ачил комплимент тебе сделал.
– Обойдусь без его комплиментов. Знаешь, как они наших баб дерут? Остановят машину где-нибудь в лесу, напоят – и рвут, как звери дикие. Попробуй пикни. Не платят ни хрена. Бросят там, где оттрахают, и скалятся: благодари, мол, что живой осталась. Ненавижу этих дикарей!
– Ачил не такой.
– Все они такие.
– Ладно, успокойся. Ты со мной, а значит, никто тебя не тронет!
Любовница бандита вздохнула:
– Долго ли ты меня при себе держать будешь? Подвернется малолетка с оттянутой задницей, и бросишь!
– Не волнуйся. Мне не нужны малолетки. Старайся – и все будет хорошо!
Про себя же Демьян подумал, насмешливо глядя на размалеванную, но, признаться, достаточно привлекательную шлюху: нет, дорогая, бросать тебя нельзя. И я тебя не брошу, если найду замену. Я тебя убью! Но пока живи.
Подняв сумку и деньги, Демьян с сожительницей начали подъем к глухому переулку, где их ждал водитель, помощник и телохранитель Демьяна одновременно, Анатолий Кузнеченко по прозвищу Кузнец, ждал в новом черном внедорожнике «Форд». Кузнеченко моргнул парочке фарами. Демьян и Авдотьева сели на заднее сиденье.
– Кого-нибудь видел? – спросил водителя Демьянов.
– Нет. Переулок тихий. И дома вроде за заборами, а ощущение, будто на кладбище находишься.
– Нашел с чем сравнивать! – фыркнула Вера.
– Говорю, что есть. Куда сейчас, Демьян?
– Домой! Отвезешь нас – и сам на хату. Отдохнешь до 7 часов, потом в обратку ко мне. Поедем к Хасану. В 9.00 мы должны быть у него.
– Ясно!
Демьянов протянул ему сто тысяч рублей:
– Держи! Сверхурочные и ночные.
Водитель положил деньги в карман и повел внедорожник к дороге, ведущей в центр города.
Оказавшись дома, в квартире 181 дома 73 по улице Башкирской, Демьян положил сумку с драгоценностями и деньгами в сейф. Ключи бросил в карман халата, с которым прошел в душевую. Принял душ. Выйдя в коридор, увидел голую любовницу. Она стояла в дверях гостиной, изогнувшись, как кошка, изогнув бедро.
– Водка и закуска в столовой, дорогой, я тоже обмоюсь и подойду. А потом сделаю все, что пожелаешь.
– Тогда смажься, дорогая. По-быстрому трахнемся – и спать. Отрываться будем, как закончим все дела.
Вера надула губы:
– Раньше ты мог сутками не спать.
– Не надоедай! Сказал, завтра, значит, завтра, а сегодня по-легкому и быстро. Все, пошла!
Он хлопнул ладонью по полным, круглым ягодицам сожительницы, отправляя ее в душевую, и прошел в столовую. Налил стакан водки. Не дожидаясь любовницы, выпил, закусил вырезкой из супермаркета, безвкусной, словно резина. Закурил. Появилась любовница:
– А вот и я! Ты уже выпил?
– Ты готова?
– Конечно, как пионер.
– Ты еще помнишь, что это такое?
– Нет. Слышала.
– Тогда выпей сама, перекуси и пошли. Устал я что-то!
Вера налила себе сухого вина, опорожнила фужер и быстро выкурила длинную тонкую сигарету. После чего, схватив подругу жизни за задницу, Демьян повел ее в спальню и бросил на кровать.
– В позу, Верунчик. И ноги пошире раздвинь.
Через десять минут любовники уже спали.
Проснулся Демьянов в 6.30 от мелодии вызова сотового телефона. Чертыхнулся:
– Черт бы побрал этого Кожана, мог бы и позже позвонить!
Включив ночник, главарь банды взял с тумбочки сотовый телефон, на дисплее которого высвечивалась волчья морда – знак Кожана:
– Ты еще раньше позвонить не мог?
– Так ты сам приказал доложить, когда мужики соберутся.
– Собрались?
– Да! Подъехали на трамвае, от конечной остановки прошли пешком. Через овраг.
– «Хвост» за собой не притащили?
– Откуда ему взяться? Не-е, все нормалек. Успели войти в хату до того, как соседка вышла во двор, я следил за ее домом. Резину на «Ниве» Гусь заменил, старые покрышки утопил в реке, там, где ты сказал. Сейчас дождемся, когда Степаныч повезет соседку на рынок, и по одному свалим по хатам!
– Деньги раздал?
– Конечно! Мужики довольны.
– Еще бы!
– В общем, мы в тину, ждем вызова.
– Ты еще раз предупреди своих, чтобы вели себя тихо. Если спалятся, за семью голубков менты их в клочья порвут. До суда не доживут.
– Предупрежу!
– Тогда все.
– Спокойной ночи, шеф!
– Да пошел бы ты, Кожан! Какая теперь, на хер, спокойная ночь? Отбил весь сон.
– Но ты же сам велел…
– Отбой! – оборвал подельника Демьянов.
Отключил телефон, бросив его обратно на тумбочку. Сон как рукой сняло. Демьян прошел в туалет, зашел на кухню, выкурил сигарету. Подумав, чайник на плитку ставить не стал, вернулся в спальную комнату. Легкое одеяло сползло с Веры, и Демьян увидел ее прелести. Любовница спала, широко разбросив ноги. В Демьяне вспыхнуло желание. Он подошел к постели, схватил сожительницу за грудь, сильно сдавив ее. Вера проснулась.
– Ой, ты че? Больно!
Демьян оттянул сосок ее полной груди, ухмыльнулся:
– А я думал, приятно!
– Так ты чего, Леня, вставать пора?
– Пора. Работать!
Вера потерла глаза.
– Работать? А сколько сейчас времени?
– Без четверти семь, до восьми мы много успеем.
– А-а, ты в этом смысле… Поняла, щас, погоди, только в туалет сбегаю!
– Давай, кошка, беги! И не задерживайся. Я жду тебя.
Девица отправилась в туалет, бандит же, отбросив одеяло на прикроватный коврик, лег на спину, заложив руки за голову. Вернувшаяся Вера оценила позу, улыбнулась и опустила голову между ног любовника. Через секунду Демьян застонал от удовольствия. Верка-Метла умела ублажать мужчин. Да и неудивительно, с ее-то опытом и многолетней практикой дорожной проститутки-плечевки.
Наконец Демьянов оттолкнул от себя любовницу.
– Все, хватит, с тобой реально можно с ума сойти.
Вспотевшая Вера села на край постели, поджав ноги под себя:
– Тебе понравилось, дорогой?
– Не то слово. Интересно, а если тебя подложить под пяток мужиков, выдержала бы?
Проститутка рассмеялась:
– Еще вопрос, кто выдержал бы, мужики или я.
– Ладно, встаем, скоро Кузнец подкатит, поеду на встречу с Ачилом.
Верка потянулась:
– А я обменяю бабки – и в ювелирный.
– Давай, только смотри, чтобы все делала так, как я говорил.
– Конечно, дорогой!
В 8.15 позвонил Кузнеченко, доложил, что машина у подъезда. Через десять минут Демьянов с Авдотьевой сели на заднее сиденье внедорожника, и Кузнец повел машину к вокзалу. Там Верка вышла, а Демьян приказал помощнику:
– На Попова, Кузя! Встанешь за остановкой, не въезжая во двор дома. Поторопись, время поджимает!
– Успеем!
Глава 3
Автомобильные пробки добрались и до областного центра. Если еще год назад о них говорили, отправляясь в Москву, то сейчас и в Блачинске было трудно проехать, особенно в утренние и вечерние часы. Водитель Демьянова, Кузнеченко, хорошо знал город, умело пользовался объездными путями по многочисленным переулкам и проездам, поэтому к дому Хасана подъехал вовремя, в 8.50. Во двор, как и было приказано, въезжать не стал, встал за остановкой. И тут же к «Форду» подошел невысокий крепыш ярко выраженной кавказской национальности – Гурам Гураев, помощник Адаева. Демьянов, забрав сумку с заднего сиденья, покинул салон внедорожника, приказав Кузнеченко ждать его.
– Салам, Гурам! Как дела?
– Здравствуй, Демьян! Это у тебя дела, у меня мелочь…
– Ну, а по мелочи?
– Все нормально. Добычу привез?
Демьянов указал на сумку:
– Конечно. Все там!
– Все ли? Себе ничего не оставил?
– Ты хочешь оскорбить меня?
– Нет, но твоя красотка могла уговорить подарить ей что-нибудь из украшений Голубевых…
– Она и просила, только я отказал. Мне с Ачилом ссориться никакого резона нет.
– Вот это правильно.
– Он уже подъехал?
– Конечно, раз я тебя встречаю.
– В этом не было никакой необходимости.
– У нас принято встречать гостей.
– Да вы сами в Блачинске гости.
– Ошибаешься. Там, где мы находимся, уже наша территория. Но ладно, Демьян, поговорим на хате. Идем, Ачил ждет тебя.
Демьянов, закинув сумку на плечо и прикурив сигарету, пошел следом за Гураевым во двор дома № 12 по улице Попова, где снимал квартиру подельник Адаева Хасан Мамедов. Там уже находились Ачил Адаев и его связной Хасан.
– Ассолом аллейкум, уважаемые! – поздоровался Демьянов.
– Салам, Демьян! Давно ли ислам принял? – ухмыльнулся Адаев.
– Я не принимал ислам. И вообще не верю ни в бога, ни в черта.
– А вот это напрасно. Человек должен во что-то или в кого-то верить. Без веры он мертв.
На этот раз ухмыльнулся Демьянов:
– Как видишь, я пока жив, здоров, чего и вам всем желаю.
– Вот именно, что пока. Но ладно, выкладывай на стол, что принес.
Хасан снимал квартиру меблированной и, естественно, в европейском стиле.
Демьян положил на стол объемный пакет:
– Здесь все из драгоценностей, изъятых из квартиры Голубевых.
Адаев не стал рассматривать украшения, приказав Гураеву:
– Убери это. Сдадим в Грозном.
– Ты собираешься в Чечню? – спросил Демьянов.
– Да, здесь в вашем дерьмовом Блачинске мне душно. Я привык к горам, к воле. Но это тебя не касается. Сейчас доложи в подробностях, как прошла акция по семье Голубевых.
Демьянов начал доклад. Говорил он минут пятнадцать, стараясь не упустить ни одной детали, зная, что Ачил обязательно спросит о мелочах.
Адаев внимательно выслушал главаря местной банды, спросил: