Пять баксов для доктора Брауна. Книга 1 Маллоу М. Р.

Джейк предостерегающе приложил палец к губам.

– Ну хорошо, – согласился он шепотом, – тогда другую какую-нибудь.

– Вы помните Бетси из города Пайк?

С ней вместе шатался по прериям Айк,

– звонко начала девочка, глянула на брата и осеклась.

–  Большой рыжий кобель, пара волов,  – запела она уже тише.

–  Петух из Шанхая и хряк будь здоров,  – продолжил Джейк.

И они шепотом запели вместе:

– Раз в прерии ночью при свете луны

Нашли они виски и стали пьяны.

А Бетси плясала и пела, как черт.

Ей хлопали громко – давай, мол, еще.

– Удл-дан фол-ди-дай-ду, – увлеченно пропела Эмми.

Джейк предостерегающе прижал палец к губам.

– … удл-дан фол-ди-дай-ду, – тихонько запел он, – фол-ди-лай-дy.

– Почему ты вздыхаешь? – Эмми села в кроватке.

– Ложись, кому говорю!

– Нет, ты вздохнул!

Джейк не стал рассказывать малышке про деда, которого та, кстати, никогда не видела. Старый Джейсон Саммерс умер, когда Эмми не было еще на свете. Дед любил приложиться к бутылочке, да и частенько заговаривался, но все равно был единственным, кажется, человеком в семье Саммерсов, который его любил. Сколько он помнил, Саммерс-старший всегда терпеть не мог своего отца, и когда тот умер, посвятил длинную проповедь «беспутству», из которой десятилетний тогда Джейк понял только то, что всякая радость есть грех, если только не является радостью веры.

Джейк поправил на сестренке одеяло, скрестил под табуретом лодыжки и вполголоса продолжил историю про Бетси из Пайка:

Индейцы напали орущей толпой,

Скальп милого Бетси спасала, как свой.

Под первой повозкой засевши с ружьем,

Разила их Бетси метким огнем.

Подозрительно посмотрел на смирно лежащую девочку, выглядевшую точь в точь как спящая.

–  Удл-дан фол-ди-дай-ду,  – протянул он осторожно, – удл-дан… фол-ди-ду .

Погладил сестренку по разметавшимся кудряшкам и задул свечу.

Глава вторая, в которой творится черт знает, что

– Да, сэр, – протянул Дюк, – прямо скажем, не пирожное у вас жизнь.

Они, как и вчера, сидели на берегу, бросая в воду камешки. Утром, едва рассвело, Джейк вылез через окно и помчался к берегу, ожидая своего нового знакомого.

По дороге к набережной он обнаружил прямо на мостовой одинокий ботинок, по которому уже успели проехаться колеса какого-то экипажа.

– Вот интересно, – пробормотал Джейк, – куда деваются от них люди?

Он сбежал по крутому берегу вниз, на то место, где вчера повстречал Дюка, устроился на бережку и попробовал представить, как бы поступил, окажись он на улице в одном башмаке. И почему бы вдруг такое могло случиться. В этих размышлениях он и сидел себе, щурясь на солнце и запуская в воду камешки.

Дюк появился сразу после завтрака, еще не было и девяти, выслушал его историю, долго хохотал, слушая, как Джейк в лицах пересказывает диалог с отцом, и теперь они сидели, просто наблюдая за солнечными бликами на воде. Дюк молчал. Ему вчера удалось сохранить «преступление» в тайне. Глупости эти гадания, леди и джентльмены.

– Ну и ладно, – сказал он, спустя несколько минут. – Не повезло, да. Проклятая рубашка подвела. Но сегодня тебе ведь все равно влетит хоть так, хоть этак. Поэтому, сэр, я предлагаю искупнуться.

Джейк молча встал, скинул сюртук, отшвырнул галстук.

Вода была теплой только сверху. Джейк хотел добраться до середины реки, но стыли зубы, ноги сводило от холода и даже кожа на макушке, кажется, сморщилась. Он рванул к берегу, нагнал своего нового знакомого и скоро молодые люди уже стучали зубами на берегу, натягивая одежду.

– Если завтра не вырвешься, – во второй раз промахиваясь мимо подмоченной штанины кальсон, сказал Дюк, – притащусь к тебе под окно. Можно приспособить катушку ниток для записок. Или оставлять их в секретном месте. Или…

Джейк, уже в белье, подпрыгивал на одной ноге, натягивая второй носок. В конце концов плюнул и просто сел на камни.

– Знаешь, – медленно произнес он, – а я, пожалуй, не вернусь.

– Ого, как! – присвистнул Дюк. – Какой вы, сэр, оказывается, горячий парень!

Он рассмеялся и потянулся за рубашкой.

– А куда же ты, интересно мне, денешься?

Мокрые волосы налипли на глаза и Дюк потряс головой.

Джейк подобрал галстук, скомкал, швырнул с размаха в воду.

– Не знаю, – сказал он. – Но оставаться здесь я больше не могу, хоть ты меня убей.

Черная тряпочка жалобно развернулась, увлекаемая течением, и скоро пошла ко дну.

– Даже не собираюсь! – отрезал Дюк. – Куда же я дену труп? И с кем буду болтать? Кстати, сэр, а где вы намерены ночевать?

– В чьем-нибудь сарае, – не задумываясь, ответил Джейк. – Я уже обо всем подумал.

– А на что вы будете жить? И что вы будете кушать?

– До завтра как-нибудь обойдусь, – отмахнулся Джейк. – Там посмотрим. А чем буду заниматься… Это, сэр, такое дело… Собственно говоря, я намерен поискать что-нибудь… чего-нибудь…

Он запнулся и покраснел до самых ушей.

– Ну, только не смейся. Приключений.

Повисла пауза. Молодые люди смотрели друг на друга.

– Знаешь, – продолжил Джейк, – как у мистера Жюля Верна, и Майн Рида и…

– А Стивенсон? – проявил осведомленность в вопросе новый знакомый.

– И он тоже, – согласился Джейк. – И Фенимор Купер. И…

– …и Дюма!

– …и этот, как его, Пинкертон…

– Ой, да! – подхватил Дюк. – Пинкертон – вещь. А еще мистер Конан Дойль.

– Ох, не говори! – выдохнул Джейк. – Обожаю.

– Брат! – воскликнул Дюк вне себя от восторга.

– Что? – осторожно спросил Джейк.

– Да ничего, – ухмыляясь до ушей, отозвался Дюк.

Он долго молчал, застегивая рубашку.

– Слушайте, сэр, – сказал он, взяв пиджак.

Еще помолчал.

– Слушайте, сэр, – повторил он. – У вас такое сомнительное предприятие… возьмите меня с собой, а?

Джейк молчал.

– Ну возьмите, – небрежно произнес Дюк, – что вам стоит. Я не знаю, чем намерен заниматься, вы не знаете, чем намерены заниматься – почему бы нам и не знать этого вместе? Вдвоем веселее.

– Ты это что же, – спросил Джейк, – серьезно, что ли?

– А ты разве против?

– Против? В жизни не слышал более интересного предложения!

– Слушай, а что же твои старики?

Дюк пригладил мокрые, растрепанные береговым ветром кудри.

– Мои старики? Мамы уже четыре года как нет. А отец… женился снова. Через год после маминой смерти. У них уже двое детей. Он был бы только рад куда-нибудь меня сплавить.

– Хм-м, – Джейк скорчил задумчивую рожу, чтобы скрыть радость. – Но что, если тебе это только кажется?

– Кажется? – переспросил Дюк. – Нет, сэр, не думаю, что мне кажется. Ну, раз мы теперь заодно, надевайте ваши штаны и потопали к моему отцу. Уж не знаю, что там у нас будет завтра, но сегодня я намерен предложить вам обед и пристанище.

– Отлично, сэр! – обрадовался Джейк, у которого с утра живот распевал оперные арии. – А не будет он против?

– Не должен, – подумав, отозвался Дюк. – Он у меня ничего старикан.

– А чем занимается твой отец?

– Физикой, – почему-то смущенно ответил Дюк. – Он, как бы это сказать, изобретатель.

– Ого! – восхищенно выдохнул Джейк.

Дюк пожал плечами.

– Как сказать, сэр. Как сказать.

– Но, – не понял Джейк, – что же плохого в науке?

Юный Маллоу усмехнулся.

– В основном, отсутствие денег. Не мог же я вот так сразу взять и сказать: мой отец – изобретатель-неудачник, прожил на судебных разбирательствах все свое наследство, доставшее от деда, а тому – от прадеда, а тому, кажется, от его прадеда.

Джейк только вздохнул.

– Грустная история, сэр.

– Ну, вот такая вот история, – Дюк натянул на плечи помочи. – Сначала все было хорошо, отец даже получил премию от какого-то научного общества. За этот, как его, крошкособиратель.

– За что-о? – поразился сын похоронного церемонимейстера.

Дюк заправил рубашку в брюки и застегнул пуговицы.

– За крошкособиратель, говорю. С педальным генератором.

Джейк то застегивал верхние пуговицы рубашки, то расстегивал снова. Наконец, решил оставить ворот распахнутым.

– Ничего себе, – как мог, деликатно, сказал он.

– Потом, – продолжал Дюк, – какой-то хмырь подал на него иск: дескать, изобретение вовсе не отца, а его собственное. Пять лет, штук двадцать заседаний. Суд отец проиграл, знакомые показывали пальцем, – вот и пришлось искать, куда бы переехать. Дела пошли не очень-то, и какой-то знакомый предложил отцу читать лекции по физике в здешнем университете. Да на них разве проживешь. Если бы не вакуумный ветрогон – ну, знаешь, пыль собирает – просто не знаю, что бы было. У отца он еще и окна моет, и карточки фотографические сушит, и шарики надувает.

– Вакуумный ветрогон? Уж не такая ли это штука, которую по субботам возит от дома к дому старый Айзек Робинзон? «Почистить ковер, избавить от пыли»?

– Ну да, как раз такой.

– Ничего себе, – опять сказал Джейк.

Прилетела пушинка, застряла в ветке клена, бросавшего рваные тени на берег. Дюк осторожно отцепил ее, дунул и пустил по ветру. Молодые люди поднимались по ступенькам набережной.

– Последние два года только и делали, что переезжали. – продолжал Дюк. Сначала Ажен. Потом Марсель. Потом Квебек. Я даже в школу толком не ходил. Меня учила… в общем, учился я большей частью дома.

– А я обошелся здешней бесплатной, – завистливо пробормотал Джейк. – Но ты уверен, что не передумаешь?

– Я еще ни в чем не был так уверен.

Черный сюртук так и остался валяться в траве. Его владелец предпочел остаться в жилете, чем дальше носить это чудовище.

Дюк обернулся.

– Подумают, что ты утоп.

– Отлично, – кивнул Джейк, – значит, не будут искать.

– Ладно, пошли.

Приятели отправились пешком по Главной улице, прошли Милл-стрит, Баррет-стрит и оказались на Колчестер-авеню. Прошли еще вперед по мощеной дороге и Дюк легко перепрыгнул две каменные ступеньки перед дорожкой к дому.

Это был не слишком большой деревянный дом, крашеный в цвет охры, довольно старый, с флигелем и галерейкой. Парадную дверь украшал резной портик. Белые колонны выглядели слегка облезлыми. Как и окна, тоже крашеные в белый цвет. Каменные ступеньки крыльца уже начинали разваливаться. Разросшиеся кусты папоротника и предоставленный собственному существованию газон несколько скрадывали запущенность здания. Или, наоборот, подчеркивали, – как посмотреть.

Около дома шуршал листвой раскидистый клен. Тяжелая дверь гулко стукнула, пропуская двоих джентльменов внутрь.

Они оказались в полутемном холле, освещенном только солнечным квадратом, падавшим из окна. В луче света плясали пылинки. У распахнутой двери гостиной стоял на коврике старый стул и висел на стене массивный барометр в полированном корпусе.

Слева от лестницы находится старый буфет со множеством полок, забитых всякой рухлядью. Джейк едва не споткнулся, рассматривая какие-то медные и латунные лампы с колбами и без, блестящие и тусклые чайники, масленки, и Бог знает, что еще. На связке латунных трубок висело колесо, похожее на велосипедное, только поменьше. Одна полка была забита рулонами проволочной сетки, другая – целой кучей непонятных устройств, а выше, под самым потолком, болтались связки жестянок.

На самом буфете стояли серебряные сахарница, солонка и соусник, а к полкам был прислонен поднос. Похоже, прислуга сервировала здесь обед перед тем, как подать на стол. Пол под гнутыми ножками буфета был чисто вымыт.

По правую сторону лестницы отсвечивал тусклыми полукруглыми зеркалами еще один буфет: низкий, тяжелый, с выпуклой резьбой. На нем тосковал в одиночестве утюг.

Дюк взбежал по лестнице, сунул нос в гостиную, обнаружил, что там пусто, и джентльмены простучали каблуками вверх: сперва на второй этаж, затем по другой, маленькой, в пять ступенек – на чердак. Тяжелая дверь была заперта на замок.

– Ясно, – коротко сказал Дюк и стал спускаться. Джейк последовал за ним.

Гостиная была довольно маленькой, светлой, хоть и производила впечатление некоторой запущенности. Стены украшали акварели с лесом всех времен года, озерами и водопадами. У окна – маленький столик с лампой и шкатулкой с рукодельем поверх стопки книг. Прямо перед самым камином расположился солидных размеров диван с ножками в форме шаров. По бокам от него – два кресла: деревянное, качалка, и большое, мягкое, с высокой спинкой. «Спиной» к дивану стояло открытое пианино с торшером на крышке. Тут же были в беспорядке разбросаны ноты и обложки пьес.

Молодые люди прошли гостиную насквозь и остановились перед одной из двух расположенных напротив дверей.

Дюк раздвинул тяжелые портьеры и мальчики оказались в маленьком холле под лестницей. Турецкий ковер в молодые годы являл собой предмет роскоши. Как и бархатный диван с прямой деревянной спинкой – несомненно, удобный, пусть и вытертый до неприличия. На маленьком полукруглом столике напротив – ваза с чуточку подвядшими ирисами. Рядом была дверь. Дюк нажал медную ручку.

Сидящий за письменным столом человек предостерегающе поднял палец, покачал им из стороны в сторону и продолжал сосредоточенно писать. Дюк кивнул и потянул смутившегося приятеля за собой. Джентльмены на цыпочках проследовали к дивану, стоящему сбоку у стены без окон, и, премерзко заскрипев пружинами, сели.

Человек за столом нахмурился. Между черными, как у сына, бровями, залегла тоскливая складка. Сконфуженный Джейк постарался не дышать и оглядел тесный кабинет. Всю заднюю стену от пола до потолка занимали книжные полки. Впрочем, на самых верхних было пусто. На стенах были развешаны чертежи, схемы, таблицы, понятные, видимо, только хозяину кабинета.

Минуту спустя мистер Маллоу поднял голову, выслушал, набивая трубку, сына (который не был особенно многословен), прикурил и встал.

Это был невысокий худощавый человек лет тридцати пяти-сорока с редеющей кудрявой шевелюрой, не черной, как у Дюка, а темно-русой, и аккуратно подстриженной бородой. Он присел на край стола, попыхтел трубкой, с интересом взглянул на Джейка.

– Значит, хочешь смыться?

Новоиспеченный искатель приключений набрал полную грудь воздуха. Он хотел сказать, что до встречи с Дюком у него не было ни одного друга; что мистер Саммерс-младший готов ночевать не то, что в чужом сарае, но даже в придорожной канаве; что, сто тысяч чертей, у него есть мечта, а мечты должны сбываться. Иначе какой, ко всем чертям, в них смысл?

Но вместо этого сказал просто:

– Да.

– Отец – священник? – поинтересовался Маллоу-старший.

– Похоронный церемонимейстер. Пресвитер общины баптистов, – ответил Джейк.

И покраснел. Мистер Маллоу расхохотался.

– Да, парень! Порадовал папашу, нечего сказать!

Джейк открыл было рот, но мистер Маллоу внимательно оглядел его с головы до ног и задумчиво произнес:

– …но, в общем, понятно. На твоем месте я сделал бы то же самое.

В кабинет вошла миссис Маллоу. Джейк взглянул на ее и удивился.

Мачехе Дюка было около тридцати пяти лет – возраст, на взгляд пятнадцатилетнего искателя приключений, чуть ли не преклонный. Но карие глаза цвета спелой черешни блестели, каштановые (чтобы не сказать, рыжие) волосы были уложены в высокую прическу, нос задорно вздернут, а немножко широковатый рот – ярок. Тонкий стан затянут в зеленое платье с узкими рукавами. Двигалась миссис Маллоу быстро, несколько резковато. Одним словом, женщиной она была красивой.

Эта женщина нахмурила тонкие брови и произнесла:

– Томас, ну сколько можно? Обед давно на столе.

Она сурово сложила руки на груди.

– Мы уже идем, дорогая, – виновато улыбнулся мистер Маллоу.

Он предъявил жене дымящуюся трубку, подошел к искателю приключений поближе:

– Разреши представить тебе Джейка Саммерса.

– Здравствуйте, Джейк, – миссис Маллоу окинула гостя с головы до ног любопытным взглядом. – Вы, конечно, отобедаете с нами?

Тот кивнул, не сводя с нее взгляда. Женщина улыбнулась, сделала глазами мужу и вышла.

– Значит, свободное плавание, – раздумчиво проговорил мистер Маллоу и выпустил густую струю дыма. – Что ж, я был всего на год старше, когда уехал из дома отца.

Дюк бросил на приятеля торжествующий взгляд: «Я же тебе говорил!»

Мистер Маллоу помолчал.

– Надеюсь, ты будешь удачливее меня.

Он полюбовался, как тает в воздухе дымное облако.

– В общем, сэр, я рад, что вы стали взрослым.

По виду мистера Маллоу никак нельзя было сказать, что он так уж рад. Джейк неуверенно улыбнулся. Ему все еще казалось, что это сон, и он вот-вот проснется и увидит, что все по-старому. Что касается Дюка, тот просто весь сиял.

– Что встал? – набросился он на приятеля и хлопнул его по плечу. – Пошли обедать!

Они вышли из кабинета, пересекли опять гостиную, мистер Маллоу распахнул вторую, дальнюю, дверь, за которой оказался длинный холл, наполненный запахами готовящегося обеда, и Джейк ступил на полинявший от времени ковер. Очень просторная, с раздвинутыми бархатными шторами на высоких окнах, столовая казалась еще больше от того, что мебели для комнаты такого размера было маловато. У стены щеголял изогнутыми ножками единственный буфет с парой стульев справа и слева. На буфете стояли две вазы, часы, несколько статуэток и лампа с желтым абажуром. Зеркальные полки над буфетом пустовали. Медные светильники на стенах несколько потемнели. В центре комнаты, под круглой, висевшей на длинных цепях, лампой, располагался обеденный стол.

После того, как съели щавелевый суп, потом запеченое филе пикши, и миссис Маллоу удовлетворила свое любопытство относительно того, сколько Джейку лет, и кто его родители, и где тот учился, и где живут родственники его семьи, и ей, наконец, был изложен план, подали кофе.

Отец Дюка сказал:

– А теперь, джентльмены, к делу. Чем именно вы намерены заниматься?

Молодые люди переглянулись.

– Так я и думал! – засмеялся мистер Маллоу.

– Я тоже, – добавила миссис Маллоу, помешивая ложечкой в чашке.

– Хорошо же, – продолжил отец Дюка. – Посмотрим, что вы умеете делать.

– Дюк, если бы ты не был таким лентяем, то прекрасно смог бы преподавать французский! – воскликнула миссис Маллоу.

На эту пылкую фразу новый знакомый Джейка набил полный рот пирогом с ревенем и замотал головой. Из чего Джейк сделал вывод, что французский не является его любимым предметом.

– Ты бы еще предложила Джейку поступить в духовное училище, – фыркнул Маллоу.

– Господи! – только и сумел вымолвить Джейк.

Двое младших Маллоу, глядя на него, расхохотались. Джейк с интересом рассматривал детей.

Оба глазастые, круглощекие, курносые, сразу видно, что похулиганить – любимое их занятие. Одного звали Сирил, второго Гладстон. И в данный момент один из них пытался добраться до сахарницы, а миссис Маллоу, притворяясь, что ничего не замечает, потихоньку отодвигала ее.

– Я умею ездить верхом, играть на пианино, стрелять, – принялся перечислять Дюк. – И еще покер.

На слове «покер» миссис Маллоу нахмурилась.

– Вот уж этого, пожалуйста, не надо!

– Тем более, что играешь ты неважно, – вставил мистер Маллоу. – Да и уметь держать в руках ружье совсем не то же самое, что «уметь стрелять». Ну, еще что?

– Свистеть, пререкаться и прятаться по углам с книгой, – присовокупила его жена.

Дюк развел руками в знак согласия.

– А вы, молодой человек? – обратился Маллоу к Джейку.

Саммерс-младший покраснел.

– Так-так? – подбодрил его Маллоу.

– Я умею править катафалком, – сказал Джейк и задумался.

«Бегать туда-сюда по разным поручениям» тут решительно не годилось. «Немного знаю столярное ремесло» вообще никто никогда не услышит.

– Снимать мерку с покойников, – неожиданно для себя выговорил он.

Миссис Маллоу поперхнулась.

– Простите, Джейк, – смущенно сказала она. – Я должна была догадаться. Просто это… не совсем обычно для мальчика.

– Ну, для девочки это было бы куда более необычно, – возразил муж.

Дюк хрюкнул в чашку. Двойняшки весело завозились, и миссис Маллоу пришлось на них шикнуть.

– Продолжайте.

Джейк покраснел снова, поняв, что сморозил глупость, но деваться было некуда.

– Чистить и запрягать лошадь. Немного знаю столярное ремесло. Э-э-э…

Он вдруг лукаво улыбнулся.

– А также свистеть, пререкаться и прятаться по углам с книгой.

– Надо сказать, что твой друг более подготовлен к жизни, – сказала миссис Маллоу, обращаясь к Дюку. – Хотя оба вы бестолочи.

– Это поправимо, – заметил мистер Маллоу.

– Да, – согласилась его жена и почему-то вздохнула.

Мистер Маллоу откинулся на спинку стула.

– Ну, джентльмены, переходим к главному: чего бы именно вам хотелось? Вы же не собираетесь просто бродяжничать, я полагаю?

Джейк притворился, что поглощен своим кофе и покосился на Дюка.

– Э-э-э… – промямлил тот.

Мистер Маллоу покрутил в руках печенье.

– Думаю, что не ошибусь, если джентльмены намерены объехать вокруг света за восемьдесят дней, подцепить ближайший воздушный шар, отыскать какой-нибудь затерянный мир, а, сэр?

Сын шмыгнул носом.

– Да, сэр, – признался он. – Что-то в этом роде.

– Мне не очень хочется, чтобы мой сын грабил поезда, – продолжал мистер Маллоу, – или дрался на ножах со старателями. Тем более, что ни того, ни другого ты не умеешь как следует.

Искатели приключений помрачнели.

– Итак, что же мы имеем? – поинтересовался изобретатель.

– Двух балбесов, – откликнулась его жена.

Близнецы захихикали.