Спасти Элвиса Веркин Эдуард

Глава 8

Элвис, где ты?

Тоска поджидала меня возле школы, на скамеечке. Одна. Этот Питер, видимо, вещи укладывал. В дорогу.

– Ну что? – спросила Тоска.

– Ничего. Пока.

– А Элвис?

– Нет Элвиса. Говорит, что выпустит его на волю.

– Как на волю?! – Тоска чуть не подпрыгнула. – Как на волю?! Он же погибнет на воле! Это же белая крыса, она в природе и дня не протянет...

– Девчонка собирается обучить Элвиса охотиться, – ответил я. – Сделает из него настоящего Рэмбо, потом перекрасит в маскировочный цвет, затем отпустит. Так что Элвис будет свободен. Как ветер. Очень скоро.

Я поглядел в сторону станции юннатов. Вот уж не знал, что юннаты такие фанаты.

– Ты бы пригрозил ей...

– Я пригрозил, – махнул рукой я. – Я грозил, давил, взывал. Бесполезно. Фанатка. Настоящая фанатка. Что мне, утюгом ее пытать, что ли? Пару иголок под ногти загнать? Я ее отпустил.

– А международный скандал?

– Это ей и надо. Скандал привлечет внимание к защитникам животных... Ну и так далее. Ей денег на приют для бездомных собак надо, у нее не приют, а сарай какой-то. А после такого инцидента мировая общественность всколыхнется... Короче, скандал ей только на руку. Прославится.

– И что?

– Скорее всего она Элвиса дома держит... У меня тут идея возникла. Но все надо сделать... На уровне, короче. Ты говорила, что этот ваш Вацлав Тимофеевич окажет помощь?

– Окажет... Ну, конечно, он вряд ли может танковую дивизию подогнать.

– У вас там, – я кивнул на школу, – кругом разная эмчеэсовская дребедень. «Юный Друг Пожарных», «Как вести себя при наводнении», ну все это... Это откуда?

– У нас МЧС – шефы, – пояснила Тоска. – А в нашей школе есть добровольная дружина помощи, ребята занимаются, некоторые девчонки тоже... А потом можно в училища МЧС поступать. Вообще, Вацлав Тимофеевич, он раньше в пожарной охране служил, а затем, на одном из пожаров он очень сильно...

– Потом лирика, потом, – перебил я. – Твой Вацлав может... организовать некое представление?

– Ну, я не знаю...

– Вы хотите свою крысу заполучить? – меня начали раздражать все эти «ну, я не знаю».

– Хотим...

– Тогда звони своему Вацлаву Тимофеевичу. Времени нет!

– Сейчас?

– Нет, завтра! У нас четыре часа. К тому же Коростылева вполне может домой отправиться, так что надо нам успеть. Так. Задача первая – звони Вацлаву. Задача вторая...

– Я тебе что, девочка на побегушках?! – возмутилась Тоска.

– Задача вторая, – продолжил я непреклонным голосом. – После того как дозвонишься Вацлаву, отправляйся в магазин и купи мне мороженого... Потом мне нужен третий. Лучше всего этот Питер. Как свои подтяжки соберет, пусть приходит. Ясно?

Тоска скрежетнула зубами.

Некоторое время она стояла с рассредоточенным лицом – не могла решить, что ей все-таки делать, но затем вздохнула, достала из кармана мобильник и стала звонить.

Я из вежливости отошел подальше, к березе. Тоска огляделась и отправилась в школу. Какая стеснительная, однако.

Тоски не было долго, и я начал думать, что переговоры зашли в тупик, однако она все-таки показалась на крыльце. И прямо с крыльца продемонстрировала мне большой палец.

Видимо, получилось.

А через час я даже немножко напуган был – ну, оттого, как хорошо все это получилось. Потому что через час я сидел в кабине здоровенной пожарной машины и летел в сторону района Подлипки. На мне был блестящий противопожарный костюм, такие я раньше видел только по телевизору, их применяли во время тушения возгораний на нефтеналивных танкерах. На коленях у меня красовался какой-то странный прибор. Что это был за прибор, я не знал, однако обилие лампочек, циферблатов и шкал удручало. Чем-то этот прибор походил на универсальный вантуз Буханкина, внушительный агрегат.

Рядом со мной в таком же костюме сидел совершенно счастливый Питер, полет с ревом и мигалками сквозь город определенно был лучшим аттракционом за все его пребывание в бывшем отечестве, даже круче автобуса. Никакие матрешки и другие памятники древнерусского зодчества с этим сравниться определенно не могли. Сначала я хотел было привлечь к этому мероприятию Тоску, но, как оказалось, она не подходит. По габаритам.

За нашей машиной летело еще две. Тоже красные, тоже с кряканьем и ревом. Впечатляющий кортеж.

Мы прокатили через центр, распугали на окраинах всех собак и благополучно ворвались в Подлипки. Подлипки – старый, еще послевоенный район. Дома тут маленькие, двухэтажные, аккуратные, вокруг зелень, вокруг благодать. И в эту благодать врубился наш безумный кортеж. Бах! Вороны дернули в небо, собаки шарахнулись по сторонам, пенсионерки высунулись в окошки, как любопытные пчелы.

Мы влетели в небольшой тихий дворик в самом центре Подлипок, водитель несколько раз громко бибикнул и подмигнул нам. Мы с Питером надели на головы страшные тяжелые маски и выскочили наружу. Из соседних машин тоже выскакивали угрюмые пожарные бойцы, тоже с какими-то приборами и шлангами, все выглядело внушительно.

Двор тут же опустел. Куда-то мгновенно растворились молодые мамы, тетки с детишками, ну, само собой, старушки.

Я отыскал дом номер двадцать четыре. В доме был единственный подъезд, я повесил на шею внушающий уважение прибор, Питер вооружился точно таким же прибором, после чего мы направились к дому. На полпути мне в голову пришла неплохая идея. Я остановил Питера, отобрал у него прибор, отнес его в машину и вернулся с багром. Настоящим страшным пожарным багром. Вручил Питеру уже этот прибор. Тот пришел в еще больший восторг. Я хотел посоветовать ему еще делать зверское лицо, но потом вспомнил, что через маску зверское лицо все равно не разглядеть. Ну, да и так сойдет.

Дом был компактный, шестнадцатиквартирный, к счастью. Если бы было квартир сто, пришлось бы нам побегать, но нам повезло. Мы вошли в подъезд, приблизились к двери первой квартиры.

Я позвонил. Дверь открылась почти сразу, видимо, нас ждали. Тетка лет пятидесяти. Обычная, таких много.

– Управление МЧС, – сказал я. – В вашем районе зафиксированы случаи появления крыс – носителей белого бешенства. Мы проводим комплексную дератизацию района. Если у вас дома есть мыши, лабораторные или простые крысы, хомяки, шиншиллы, морские свинки, кенгуру, сурикаты и другие грызуны, то вам необходимо выдать их карантинной службе для передержки. Через месяц вы сможете получить их на ветеринарной станции в целости и сохранности.

Я навел на тетку прибор и повернул ручку. Стрелки сдвинулись, лампочки зажглись.

– Так-так, – сказал я, – понятненько... У вас есть грызуны?

– Канарейка...

– Канарейка... – задумчиво сказал я. – Нет, канарейка на грызуна не тянет. Хотя при определенных обстоятельствах... Если вы скрываете грызуна – берегитесь! Вы можете быть подвергнуты административному аресту по статье триста двадцать восемь, от трех до пятнадцати суток!

Я снова мигнул лампочками прибора и озадаченно хмыкнул.

– У нас нет крыс! – взвизгнула тетка.

– Я вам верю. – Я выключил свою машинку. – И внесу вас в список лояльных граждан. Если у вас появится информация о крысах и сурикатах, прошу сообщать по телефону «ноль два».

Тетка ошарашенно закрыла дверь. Мы с Питером отправились дальше. В остальных квартирах эффект был приблизительно такой же. Все пугались. И в один голос утверждали, что никаких паразитов, крыс и других переносчиков инфекции у них дома нет.

Мы ругались, гремели всем, чем можно было греметь, и громко разговаривали. А Питер еще брякал багром по лестнице, так что шумовой эффект был впечатляющий. Так добрались до квартиры восемь.

В квартире восемь не открывали долго. Пришлось звонить, греметь, ругаться еще сильнее. Ничего не поделаешь, мой дом – моя крепость.

Но потом крепость все-таки сдалась.

Женщина была похожа на Коростылеву, вряд ли старшая сестра, скорее всего мать. Тоже невысокая, крепкой кости, с сумрачным взглядом.

– В вашей квартире имеются крысы, мыши, белки, хомяки, ондатры? – серьезно спросил я.

– Здравствуйте сначала, – женщина перекрыла собой всю нижнюю половину двери.

– Здравствуйте.

– Гуд дэй, – промычал Питер.

– А вы, собственно, кто? – подбоченилась женщина.

– Управление МЧС области. – Я нагло навел на нее прибор. – Старший дератизатор департамента Бердыкумандаралиев.

И щелкнул переключателем. Лампочки на приборе мигнули, а стрелки зашкалило, интересно, что он на самом деле измеряет? Что бы он ни измерял, но в этой квартире оно явно присутствует.

– Это, – я кивнул на Питера, – младший дератизатор Паркер. Он прибыл к нам из США, штат Иллинойс. Это очаг белого бешенства – чрезвычайно опасной инфекции, вызывающей двустороннее воспаление мозга. Есть подозрение, что вместе с оборудованием для энергетической промышленности в наш город проникло несколько носителей бешенства – белых крыс. Это чрезвычайно опасно.

Я поглядел на Питера, подмигнул ему через маску. Питер не сплоховал и ввернул длинную фразу на английском, из которой я разобрал только «инфекшн», «оверкилл» и «монстрз».

Глаза у женщины забегали – сомнение мне заронить удалось.

– В настоящее время МЧС проводит в районе операцию «Микки Маус – 4», с помощью специальной аппаратуры, – я потряс прибором, – мы определяем носителей белого бешенства. Поэтому повторяю – в вашем жилище имеются крысы, белки, шиншиллы...

– Нет у нас никаких крыс, – слишком честным голосом сказала женщина. – В нашем доме последнюю крысу двадцать лет назад видели!

– У нас имеется информация, что это не так.

Повисла пауза.

– Довожу до вашего сведения, что укрывательство носителей бешенства наказывается по триста восемнадцатой статье административного кодекса. В случае если по вашей вине возникнет очаг инфекции, предусмотрено уголовное наказание.

Мать Коростылевой принялась кусать губу.

– Повторю, – сказал я, – у нас есть достоверная информация, касающаяся присутствия в вашей квартире возбудителей бешенства.

Тут весьма кстати водитель машины во дворе бибикнул. А пожарные машины так бибикают, что стекла иногда вылетают. Женщина вздрогнула и, насупившись, спросила:

– Кто вам сказал?

– Это конфиденциальная информация, – с американским акцентом выдал вдруг Питер – порождение мира добровольных осведомителей, конфиденциальной информации и сотрудничества населения с властями.

– Я знаю, кто это! – Женщина с ненавистью посмотрела в сторону площадки первого этажа. – Эта! Это эта!

– В управление МЧС поступил сигнал, – заявил я. – В свете проводимой в настоящее время городской операции...

– Ну, дрянь! – мать Коростылевой погрозила вниз кулаком.

Маленькие коммунальные войны, радость сердца. Теперь наш визит станет причиной конфликтов на ближайшие полтора года. А так и надо. Надо своих детей воспитывать в уважении к порядку, а не любителями животных. Если все будут любить животных – до чего мы так докатимся?

– Вы собираетесь сотрудничать?! – дребезжащим голосом спросил младший дератизатор Питер Паркер.

– Да! – нервно ответила женщина.

– Я внесу вас в список лояльных граждан, – заверил я.

– Развела тут зверинец... – раздраженно сказала женщина и пропустила нас внутрь.

Это скорее всего относилось к Коростылевой-младшей, видимо, согласия между Коростылевой-старшей и Коростылевой-младшей не было. Когда мы проследовали в коростылевскую комнату, я понял почему.

Комната Коростылевой-младшей представляла собой настоящий филиал зоопарка. Под потолком были развешаны клетки с птицами. Скворцы, галки, вороны, голуби, несколько куцых перепелов и какие-то совсем маленькие и совсем невзрачные птицы, я подумал, что соловьи. Клетки были явно самодельные, а птицы сидели смирно и пришибленно, вращали бусинками глаз.

Вдоль стен тянулись книжные стеллажи, на которых, впрочем, книг видно не было, а были клетки. Такие маленькие сердитые клетки, в которых сидели маленькие сердитые животные. Я опознал нутрию, ежа, одноногую белку, мелкую и по виду чрезвычайно злобную собачку с полным отсутствием породы, два зверя были мне незнакомы, такие длинные. Было несколько перелинявших зайцев и что-то вроде енота.

И эти тоже сидели смирно и не галдели, видимо, с нарушителями режима тут проводилась грамотная воспитательная работа. Кстати, я также отметил, что не было запаха. Совсем не было. Обычно даже один-единственный кролик умудряется изрядно попахивать, а тут... Животные не только не издавали звуков, они даже не пахли. Видимо, у Коростылевой был на самом деле звероводческий талант.

Наивный Питер протянул было к зайцу палец, но заяц немедленно постарался его за этот палец цапнуть. Заяц, а хищник.

В нижнем ярусе комнаты располагались посудины со всевозможными рептилиями и земноводными. Черепахи, тритоны, ужи, еще какая-то мокрая и скользкая пакость.

В центре тумба с аквариумом.

Аквариум был самой мрачной деталью помещения и походил на настоящее болото. В водоеме сидел огромный усатый сомик, похожий то ли на угря, то ли на змею. Этот сомик пребывал в постоянной активности, в результате чего вода была взбаламучена, растения плавали поверху, и даже минимального эстетического удовольствия от этой помойки получить было нельзя. Впрочем, вполне может быть, у Коростылевой были свои, альтернативные представления о прекрасном.

Все животные были мрачными и угрюмыми, никаких жизнерадостных рыжих кроликов, никаких ярких попугайчиков, никаких пестрых рыбок, ничего веселого и приятного глазу. Коричневые краски, крапчатые расцветки, все маскировочное, унылое, серое или цвета мокрого асфальта.

Странно, что не было вместилищ для змей, пауков, скорпионов и других ядовитых существ, наверное, Коростылева, как любая женщина, их не очень жаловала.

А еще я отметил большой прозрачный ящик с красным крестом на боку. Дверца ящика была прозрачной, сквозь нее виднелись пузырьки с лекарствами, бинты, шприцы и набор хирургических инструментов. «Интересно, – подумал я, – Коростылева на самом деле подбирает всех этих животных и ставит их на крыло или ловит их в здоровом состоянии и уже потом лечит до смерти?»

Ответа на этот главный вопрос комната не давала.

Вообще, единственным светлым пятном являлось окно. На подоконнике был установлен обширный плексигласовый вольер, в котором напропалую резвилось десятка два белых крыс.

Здоровенных. Толстых. Размером с Элвиса. Такие стероидные крысы, могучие.

Это было странно – с такими вкусами Коростылева должна была содержать обычных серых крыс, тех, которые в изобилии водятся в подвалах, на помойках и в других неприятных местах. Но у Коростылевой были крысы только белые.

Однако почти сразу я понял – это были не простые крысы, а крысы освобожденные. В смысле, выкраденные Коростылевой в разных учреждениях, где эти крысы использовались. Видимо, в этом вольере осуществлялась их адаптация к будущей жизни. С прицелом на грядущее выпущение.

– А где она спит? – с удивлением спросил Питер.

Это был тоже вопрос нелегкий. Видимо, тут где-то имелась раскладушка, хотя вполне могло быть, что Короста спала на полу, в обнимку со своими черепахами.

Но выяснять, где обитает Коростылева, было недосуг. Я велел Питеру стоять на страже и занялся крысами.

Снял тяжелую маску и подошел к подоконнику.

– Как определить, где Элвис? – встревоженно спросил Питер.

– Это просто, – самонадеянно сказал я.

Однако это оказалось не так просто, как представлялось. Я вылавливал из вместилища крысу, заглядывал ей под заднюю лапу, не обнаруживал татуировки и выпускал обратно. Она тут же смешивалась с остальными, и я никак не мог определить – проверял я уже эту крысу или нет. А ни по каким другим признакам Элвис Тридцать Восьмой никак не отличался от своих собратьев.

Крысиный досмотр продолжался уже, наверное, минут пять, а Элвис все не обнаруживался. Тогда я сменил тактику. Я стал доставать крыс, осматривать и выпускать на пол. Они, к удивлению, не разбегались, держались белой кучкой и, как мне показалось, старались усаживаться рядками.

Когда осталась последняя капля... то есть крыса, меня что-то стало разбирать сомнение. Я поймал грызуна, заглянул ему под заднюю лапку и отправил обратно в аквариум.

– Нет, – сказал я.

Честно говоря, такого я не ожидал. Совсем. Это было поражение. Поражение № 2. За два последние дня два поражения.

– Чего нет? – спросил Питер.

– Элвиса.

– А где же Элвис?

Вопрос.

Где мог быть этот чертов Элвис. Короста меня перехитрила. Умная, на самом деле умная.

Я оглядел комнату. Нет, Элвису здесь больше негде было прятаться. Может, она его на самом деле выпустила? Так, без подготовки?

Со стороны входа послышались ругань, вопли и что-то грохочущее.

– Это она! – испуганно прошептал Питер.

Я уже и сам понял, что пришла хозяйка. Короста. Поэтому я быстренько надел маску и развернулся к двери.

Коростылева ворвалась в комнату.

– Служба дератизации, – я изменил голос. – Осматриваем ваших грызунов...

– Грызунов?!

Мне показалось, что Коростылева что-то заподозрила. Как-то она слишком подозрительно на крыс уставилась, приблизилась к аквариуму и, быстро двигая глазами, пересчитала добро.

– Хм... – Коростылева по-собачьи почесала себя за ухом.

– С крысами все в порядке, – просипел я. – А вот ваша нутрия нам не нравится.

Я ткнул пальцем в нутрию.

– И чем это вам не нравится моя нутрия?! – Коростылева подбоченилась, совсем как ее мамаша. – Чем?!

– А у вас на нее сертификат имеется?

Я не знал, нужен ли на нутрию сертификат, но на всякий случай сказал.

– Какой еще сертификат?! – наступала Коростылева.

– Соответствия! – тоже заорал я. – Ваша нутрия соответствует предъявляемым к ней требованиям?

– Каким это требованиям?

– Гигиеническим! А вдруг у нее ящур?!

– Ящур? – Коростылева была поражена.

– Ящур. Эфиопский.

Коростылева поглядела на нутрию с опаской, затем понимающе хмыкнула.

– Ага, – сказала она, – у моей нутрии ящур, так, значит... А вы за небольшую сумму закроете на это глаза, да?!

– Ну... – я замялся. – Если, конечно...

– Вон отсюда! – крикнула Коростылева. – Вон из моей квартиры! Взяточники! Я буду жаловаться! Я до прокуратуры дойду!

– Вы препятствуете осуществлению полномочий... – пытался отбрыкиваться я.

Но Коростылева перешла в неуправляемое состояние. Хорошо хоть колуна у нее не было. Под рукой.

– Вон! – орала она. – Вон! Вы не имеете права! Ущемление достоинства...

Мы медленно отступали.

– У нас в стране свобода! У нас в стране демократия! Опричники! Я вам покажу дератизацию!

– Как? – удивилась Коростылева-старшая на выходе. – Вы их что, оставляете? Вонючек?

– Они не представляют никакой опасности, – сказал я. – Можете спокойно жить дальше.

Глава 9

Элвис жив

Через четыре часа позвонила Тоска. Взял трубку.

– Да? – раздраженно буркнул я.

– Феликс, это я, – сказала Тоска.

Будто я мог ее не узнать.

– Феликс, ты чего молчишь? – осторожно спросила Тоска.

– Да так, голова болит...

– Так ты таблетку выпей! – посоветовала Антонина. – Или у тебя нет? Я могу в аптеку сбегать!

Какая, однако, услужливость!

– Да есть у меня таблетка, – огрызнулся я.

– Да...

– Да.

Тоска замолчала, полминуты я слышал в трубке только скорбные вздохи и невеселые ахи.

– Антонина, – не вытерпел я, – ты что-то хотела мне сказать?

– Ну да, – снова вздохнула Тоска. – Ну да. Я хотела сказать, чтобы ты не расстраивался...

– А я не расстраиваюсь.

– Не расстраивайся, Феликс, ты же старался...

Я промолчал.

– Не расстраивайся, – сказала она в очередной раз, было слышно, что Тоске меня жалко. – Это ничего... Ну, как ты мог найти такого маленького крысенка в таком большом городе? Ведь даже Снежок не смог, а он собака. Да даже милиция его бы не нашла...

Я молчал. Тоска меня утешала. Как могла. Мне вдруг как-то неудобно стало – Тоска была такая искренняя...

Все-таки она молодец. Конечно, с вывертами, однако все-таки молодец. Хорошо, что у меня есть Тоска.

Утешала Тоска меня тоже долго, не жалела ни сил душевных, ни времени тарифного.

– ...Такое со всеми бывает, – закончила она уже с оптимизмом. – Поражение – это диалектическая сторона победы.

– Да ладно, Антонина, я в норме. Не запариваюсь. Все сознаю.

– Ну и здорово. Ты сейчас как, занят?

– Так... Не знаю. Наверное, не занят. Хотя настроение не очень...

– Питер хочет попрощаться.

– Да? – спросил я. – Как трогательно. А что, он уже уезжает?

– Да. Уже время. Он хочет пожать руку, обменяться адресами...

– У меня голова... Ну ладно, приходите. Обменяемся.

Я отключился и растянулся на диване. Стал ждать. Хорошо было бы еще немножечко вздремнуть, однако сейчас вряд ли получится. Хотя... Нельзя отказываться ото сна. Я укрылся пледом и погрузился в дрему. Баю-бай.

Проспал, наверное, минут двадцать, потом в носу зачесалось, и я чихнул. Три раза, все как полагается. Правда, третий чих был так себе, не из глубины души, но тут уж ничего не поделаешь – Тоска шла не одна, а с князем Питером.

В дверь позвонили, я открыл.

– Заходите, – сказал я гостеприимно.

Тоска и Питер зашли. Проследовали ко мне в комнату, сели на диван. Рядком. Питер одет по-походному – широкие рэперские штаны, широкий болтающийся свитер. Как вчера, когда мы встретились в школе.

– Жаль, – сказал Питер, – жаль, что Элвиса так и не нашли.

– Да уж, – согласился я. – Это серьезная брешь в мировой культуре...

– Зачем ты так, Феликс? – с укором сказала Тоска. – Может, для мировой культуры, как ты говоришь, это и не большая потеря, но для Мэри большая. Она вся заплаканная ходит...

– Вся?

Тоска отвернулась и стала разговаривать вполоборота ко мне. И разговаривала как бы и со мной, и вместе с тем и с Питером, одним словом, держала речь.

– Так уж получилось, – говорила она, – никто не виноват, да. Мы приложили все силы для того, чтобы разыскать Элвиса, но не получилось. А Феликс мне сразу сказал, что шансов мало, но я надеялась... Знаете ведь как бывает? Трудолюбивым помогает случай. Вот и я думала, что он нам поможет. Но что-то не срослось...

– Да уж, – сказал я. – Не срослось...

– Ничего, – меня пустился утешать уже Питер. – Все бывает. Даже у самых лучших случаются провалы...

Питер замолчал. Замолчал, схватился за горло и покраснел.

– Что с ним? – спросила Тоска.