Достанем врага везде! Стрельцов Иван
Глава 4
Бегущие по волнам
Ордер боевых кораблей Черноморского флота миновал траверс Новороссийска, а «Забияка» все еще оставался на внутреннем рейде военно-морской базы.
Командир корабля капитан первого ранга Масягин, чтобы скрыть нервное возбуждение, курил рядом с командной рубкой. Все было не так, как прежде. «Забияка» вернулся из длительного похода в Аденский залив, но вместо долгожданного отдыха в Севастополе их направили в Новороссийск для регламентного ремонта и пополнения запасов топлива, боеприпасов и продовольствия. Военные не умеют высказывать недовольство, а живут по принципу «приказ есть приказ». Корабль готовили к новому походу, надеясь на скорое возвращение домой. Вспыхнувшая война на Кавказе для моряков не стала полной неожиданностью — к войне они давно привыкли, — а вот дальше пошли сплошные противоречия.
Первый приказ гласил: «Двигаться дозором впереди основных сил ордера». А пришедший следом требовал: «Оставаться в базе до особого распоряжения!» Вот и складывалась нервная ситуация: стой там — иди сюда…
Окурок описал дугу и полетел за борт, а капитан первого ранга уже тянулся за новой сигаретой.
— Товарищ командир, депеша из штаба флота, — из рубки выглянула круглая физиономия начальника радиоузла в точках глубоких оспин и с темными маслинами хитрых глаз.
— Что там пишут? — пачка с сигаретами скрылась в кармане кителя.
— «Принять „гостей“, после чего приступить к ранее поставленной задаче».
— Каких гостей? — возмутился Масягин. — Опять каких-то толстосумов катать в счет так называемой спонсорской помощи?
— Гости написаны в кавычках, — добавил поспешно радист, поняв, что допустил оплошность.
— В кавычках, как же… в кавычках наш «Забияка» как боевая единица. Видимо, кто-то считает, что это прогулочная яхта для морских сафари.
В голосе капитана первого ранга звучала неприкрытая обида — действительно, спущенный на воду восемь лет назад «Забияка» был новейшим кораблем российского флота и классифицировался как «фрегат». В то время как «дружественные» эксперты из НАТО были совсем иного мнения, указывая во всех военно-морских справочниках: «„Забияка“ по скорости, вооружению, радиотехническому оборудованию относится к классу легких крейсеров, кораблей прорыва — рейдеров».
И это была истинная правда: будучи значительно больше корветов типа «Альбатрос», «Забияка» не уступал им в скорости и маневренности, а по перечню вооружения не имел равных в мире.
Корпус его был выполнен по технологии «Стеллс» — кроме носового автоматического стомиллиметрового орудия, все остальное оружие было спрятано в корпусе корабля. Зенитное вооружение фрегата было представлено двенадцатью ракетами дальнего действия. «Бур» — аналог наземных «С-300», а четыре блока «Каштан» из четырех шестиствольных скорострельных пушек и сорока ракет средней дальности «Стилет» обеспечивали защиту от авиаударов на всех дистанциях. Против подводных лодок и транспортных судов были телеуправляемые торпеды, подводные ракеты «Шквал» и ракето-торпеды «Тунец». Для атаки на боевые корабли имелось восемь гиперскоростных противокорабельных ракет «Москит».
Для специальных операций на корме фрегата находились ангары для пары вертолетов, а в состав корабельной команды была включена большая группа боевых пловцов со всем необходимым оружием и оборудованием.
Естественно, такой корабль не мог простаивать у стенки причала. С того момента, как «Забияка» был зачислен в состав Черноморского флота, он провел десяток автономных походов с выполнением как учебных, так и боевых задач. За что многие офицеры, мичманы и даже матросы были удостоены наград. А у корабля была своя репутация.
В Аденском заливе, где вовсю шла борьба с пиратами, «Забияке» по каким-то причинам не «удавалось» брать в плен чернокожих корсаров, но уже через год как союзники, так и враги начали уважительно именовать его «Секир-башка».
— Товарищ командир, «гости» на подходе, — после короткой паузы сообщил начальник радиорубки, кивая в сторону берега.
Из-за гор вынырнула зелено-коричневая стрекоза транспортника МИ-8МТ. Вертолет сделал крутой разворот и стремительно стал снижаться, заходя на корму «Забияки».
Масягин взял микрофон громкой связи и объявил:
— Посадочной команде приготовиться к встрече гостей.
Наконец вертолет достиг фрегата и, развернув свой корпус, завис в полуметре над посадочной площадкой, поднимая над водой за бортом легкую зыбь. Из-за шума двигателей не было слышно, как отворилась дверь десантного отдела и на палубу стали выпрыгивать «гости» из группы Стрелка.
Вид у прибывших был самый что ни на есть воинственный. Легкие берцы с натуральной каучуковой подошвой, камуфляжные универсальные комбинезоны «Амфибия», лица расписаны маскировочными узорами, а за спиной каждого висел рюкзак, больше смахивающий на набитый спальный мешок.
Возле корабельной надстройки собрались бойцы из абордажной команды фрегата. Савченко взглядом сразу выхватил командира группы морских пехотинцев, с которым был хорошо знаком. Подняв вверх правую руку, он громко объявил:
— Приветствую флибустьеров Черного моря!
— Салют суперрейнджерам, — рассмеялся командир абордажников. — Только мы не флибустьеры, а скорее антикорсары. По крайней мере, так на той стороны Африканского Рога нас воспринимают аборигены.
Мужчины обменялись крепким рукопожатием, Виктор похлопал морпеха по плечу и кивнул в сторону капитанского мостика «Забияки»:
— Как шеф?
— Как боевой конь. Уже сутки, как объявлена боевая тревога, а мы стоим в бухте, как говорится, «ни тпру, ни ну». Вот и бьет копытом. А мы все гадали: зачем задержка? Оказывается, без суперменов никуда.
— Да мы сами летели с двумя пересадками. Видимо, начальство никак не могло определиться, в каком направлении нас бросить на мясо, — честно признался Стрелок, сказав истинную правду — после отлета со Змеиного Глаза их больше суток доставляли в Новороссийск.
— Бывает, — философски заметил бравый борец с пиратами. — Значит, выпал нам общий фарт, будем воевать плечом к плечу.
— Вот и отлично. — Вспомнив, что он командир группы, Виктор сказал: — Ты моих людей размести, а я к вашему шефу на доклад.
— Лады.
Оставив свои рюкзаки, Стрелок и Скорцени стали подниматься в командную рубку. На корабле бросался в глаза недавно проведенный регламентный ремонт, кроме идеально чистой палубы, нагретый летним солнцем металл источал запах свежей краски, оружейного и машинного масел.
— Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга, — входя в рубку, громко поздоровался Савченко. — Разрешите представиться по случаю прибытия на «Забияку».
С Масягиным Виктор тоже был хорошо знаком: четырежды в составе группы диверсантов офицерского отряда участвовал в автономных походах и даже однажды воевал с пиратами — правда, на Средиземном море.
— Мой заместитель, Скорцени, — Виктор указал на стоявшего рядом офицера.
Командир фрегата взглянул на гиганта с квадратной челюстью и рваным шрамом на щеке. Пожимая крепкую руку, только и сказал:
— Похож. — Следом добавил, обращаясь к Стрелку: — А ты, я смотрю, двигаешься по карьерной лестнице.
— Да нет, — немного смутился тот. — Я, выражаясь бюрократическим языком, И.О.
— А где сам человек-гора? — моряк вспомнил Серванта, на что получил исчерпывающий ответ: — Мы люди военные, куда Родина пошлет.
— Ясно, значит, уже где-то гремит, и там он супостату черепа дробит. — Командир включил внутреннюю связь и поднес микрофон ко рту, отдавая приказ: — По местам стоять, с якоря сниматься.
Корпус могучего корабля мелко задрожал, фрегат, поднимая за собой белый бурун, набирая ход, двинулся на выход из бухты.
Через два часа «Забияка» нагнал ордер и, следуя параллельным курсом, двинулся дальше, обгоняя громоздкие и массивные десантные корабли, возле которых суетились юркие корабли охранения — корветы.
Поравнявшись со стремительным силуэтом «убийцы авианосцев», Масягин приказал:
— Радио на флагман: «Приступаю к выполнению поставленной задачи. Выхожу в головной дозор. Подпись — командир „Забияки“».
Военный корабль — это не просто набор служб, именуемых на флоте боевыми частями (БЧ). Это сложнейший многофункциональный механизм, где главной движущей силой является экипаж, и чем обученней и дисциплинированней команда, тем эффективней будут использованы достоинства корабля.
В боевую рубку постоянно приходили доклады от локаторщиков, которые неустанно контролировали небо, поверхность и морские глубины. Пока горизонт был чист…
— Я понимаю работу радарной группы, но зачем сейчас гидролокаторы гонять? Насколько мне известно, у грузин подводных лодок нет, — поинтересовался Виктор.
— У них нет, зато есть друзья-иезуиты, — хмуро проворчал Масягин. — А у тех этого добра хоть отбавляй, и, главное, субмарины можно использовать тайком, без предъявления государственного флага. А иезуиты никогда не упустят случая подергать нас за нос.
На флоте ни для кого не было секретом, что командир «Забияки» иезуитами именует бывших вероятных противников, а ныне союзников по антитеррористической коалиции, то есть военный блок НАТО. Из-за этой непримиримой позиции Масягина старались не приглашать на всевозможные международные приемы, а фрегат редко направляли на совместные учения.
Тишину вдруг нарушил ревун тревоги, затем из динамика донесся голос командир БЧ-7.
— Наблюдаю приближение надводной групповой цели…
Скорцени, для которого это был первый выход в море, почувствовал неприятную сухость во рту, страшно захотелось курить. Это тебе не на земной тверди, где защитой может стать любая кочка, бугорок. В воде либо плыви, либо тони. Чтобы как-то себя подбодрить, он вполголоса произнес:
— Как сказал классик, «вечер перестает быть томным».
«То ли еще будет», — подумал про себя Савченко: в настоящих морских сражениях ему не приходилось участвовать…
Сообщение локаторщиков нисколько не смутило командира фрегата.
— Данные радара кругового обзора перенесите на центральный индикатор. — Экран центрального монитора, по кругу которого побежала мерцающая золотом развертка, тут же вспыхнул оранжевым цветом. Вскоре показались и дужки целей: их было шесть, и все они с каждым оборотом развертки становились все ближе к центру.
— Цель скоростная, — доложил командир радиолокационного поста.
— Вижу, — подтвердил капитан первого ранга. Дужки целей шли почти идеальным треугольником. Командиру фрегата почему-то припомнилась сцена психической атаки каппелевских офицеров из фильма «Чапаев», он озвучил фразу оттуда.
— Красиво идут. Интеллигенция.
Через мгновение боевая рубка наполнилась какофонией голосов. С интервалом в несколько минут командиры боевых частей докладывали об изменении обстановки, не забывая при этом давать свои комментарии.
— Данные по катерам противника внесены в систему наведения ракет, — сообщил командир артиллерийской группы.
— Минно-торпедная служба готова к работе, — вторил командир БЧ-3. — Дистанция приемлемая, достаточно двух залпов «Шквалами» — и вся эта «великая армада» пойдет ко дну.
Это была сущая правда: устаревшие натовские сторожевые катера, переданные в подарок ВМС Грузии, не были в состоянии уклоняться от подводных ракет «Шквал», но у командира фрегата на этот счет было другое мнение.
— Отставить. Если мы начнем первыми, иезуиты тут же объявят на весь мир, что агрессивные русские вероломно напали на мирных грузинских рыбаков. Поэтому подождем, когда они первыми оскалятся.
— По-моему, недолго осталось, — вставил вахтенный штурман, наблюдавший за индикатором кругового обзора. — Армада разворачивается в боевые порядки. Они что, собираются атаковать «Москву»?
— С них станется, — с досадой ответил Скорцени, посмотрев в сторону, где маячил стремительный силуэт флагмана Черноморского флота.
— С головного катера зафиксирован двойной пуск противокорабельных ракет, — доложил командир радиолокационной службы.
— Дуплет, — хмыкнул Савченко.
— Мы находимся параллельно «Москве», поэтому головки самонаведения «Пингвинов» захватят нашего «Забияку», — негромко произнес Масягин, он, как опытный врач, сперва ставил диагноз, а затем назначал лечение. — Зенитчики, приготовиться к отражению ракетной атаки.
— ПВО в полной боевой готовности, — доложил командир зенитных установок. В это же время с едва различимым жужжанием развернулись две установки «Каштан», направив навстречу приближающимся ракетам шестиствольные стволы скорострельных пушек. Зенитные установки работали в автоматическом режиме, отслеживая полет «Пингвинов».
Трехметровые сигары противокорабельных ракет выполнили хитрый противозенитный маневр, после чего легли на боевой курс, нацелившись на центр фрегата. Но едва они вошли в зону эффективного огня «Каштанов», как тут же загрохотали обе пушки, выплевывая красно-желтые светлячки трассирующих снарядов со скорострельностью шесть тысяч выстрелов в минуту. Залп длился ровно секунду, но этого хватило, чтобы обе ракеты разнесло в щепки, которые градом посыпались в воду, подняв фонтаны брызг.
— Радио на флагман: «Подвергся нападению, принимаю адекватные меры», — продиктовал капитан первого ранга и сразу переключился на связь с командиром БЧ-2. — Ваше слово, товарищ маузер. Артиллерист, приласкай головного вояку.
— Есть, — командир ракетно-артиллерийской части фрегата был немногословен.
Радиограмма на флагман была всего лишь формальностью: пуск двух противокорабельных ракет засекли не только на «Забияке», но и на других кораблях ордера. И если бы их не сбил по какой-то причине фрегат, то тут же в дело вступила бы ПВО «Москвы» или корветов охранения. Тем не менее радиограмма была необходима, как предупредительный выстрел для часового, чтобы все было по закону…
С грохотом из контейнера пусковой установки вырвалась остроносая гиперскоростная ракета «Москит». Мелькнувший в амбразуре командирской рубки серебристый корпус напоминал клинок выкидного ножа, увенчанный факелом стартового двигателя. Удалившись на двести метров от фрегата, ракета взмыла вверх, выполнив классическую «горку», потом нырнула вниз, скрываясь от щупальцев вражеских радаров, и рванула в сторону противника.
Через несколько секунд ракета достигла головного катера и, пробив борт на уровне ватерлинии, взорвалась. Взрыв буквально поглотил небольшое судно, скрыв его в облаке раскаленной плазмы. От катера не осталось даже обломков, лишь седые клочья пара. Одна из засветок на экране индикатора исчезла без следа.
— Корабли легли на обратный курс, — доложили с поста радиолокационного наблюдения, хотя происходящее и так было видно с центрального монитора индикатора.
— Бежали робкие грузины, — торжествующе заявил Масягин и, нажав клавишу внутренней связи, отдал команду: — Зенитчик, тебе за хорошую работу положен бонус. Угости наших «друзей» своим «Стилетом».
— Сей момент…
Ракета средней дальности «Стилет» ударила замыкающий катер в надстройку. Мощности двадцатикилограммовой боеголовки не хватило, чтобы уничтожить его, он даже ход не потерял. Но на корме возник сильный пожар и, чтобы избежать взрыва противокорабельных ракет, матросы в спешном порядке сбросили их за борт.
Морское сражение оказалось на удивление кратковременным. Впрочем, его исход был ясен еще до начала — всегда можно предсказать результат бодания барана с паровозом.
— Побежали к себе на базу, — подал голос вахтенный штурман, отслеживая удаляющиеся отметки.
— Очень хорошо, — с удовлетворительным видом кивнул капитан первого ранга. — У нас приказ — их базу блокировать; вот и накроем всех скопом. А то ищи их поодиночке в прибрежных скалах…
Порт Поти, значившийся как главная военно-морская база Грузии, встретил подошедшие корабли Черноморского флота кладбищенским безмолвием.
— Неужто разбежались витязи в тигровых шкурах? — наблюдая за берегом через мощную оптику, озабоченно произнес Масягин.
— Или готовят горячий прием в виде засады, — привыкший действовать больше под покровом тайны и, соответственно, ожидая того же от противника, не согласился с командиром «Забияки» Виктор Савченко. И его вариант был более вероятным: если зажать десант на пирсах порта, то вся мощь боевых кораблей будет бессильной; в противном случае придется косить «под ноль» и своих, и чужих. А потери своих последние годы не очень приветствовались в народе, на современный лад это называлось «общественное мнение». В общем, та фишка, которая могла сломать карьеру любой военной или политической величине.
Серебристо-серая громада боевых кораблей замерла на рейде, направив в сторону берега артиллерийские стволы и пусковые установки. Сырой морской бриз трепал вымпела на реях; люди, занимающие места на боевых постах, замерли, превратившись в слух. Все ждали приказа, но командование безмолвствовало.
— Без разведки все равно не обойтись, — после короткой паузы озабоченно проговорил Скорцени. В этом тоже была своя логика: как говорится, «не зная брода, не суйся в воду».
— Пусть сперва спутники прошерстят возможные места размещения войск и боевой техники, — нахмурил брови Масягин; он тоже погрузился в размышления о возможной засаде. Особенно если учесть, что грузин не один год обучали, да и вооружали лучшие западные специалисты, то вполне могла получиться «вторая Цусима», что плохо отразилось бы не только в военной, но и политической сферах. — Хотя, много ли со спутника увидишь.
— Значит, по-любому без разведки не обойтись, — не сдавались диверсанты.
— Тут главное — обойтись без самодеятельности, — подвел итог военного совета командир фрегата, и вновь потекли долгие часы ожидания.
Только через пять часов из Москвы пришла команда к действию в виде шифрограммы.
«Команде Стрелка. Уничтожить надводные силы противника и совместно с абордажной командой „Забияки“ обеспечить плацдарм для высадки основных сил морского десанта». И внизу подпись начальника спецназа Военно-морских сил России.
Военная машина была запущена, но пока каждый механизм в ней работал самостоятельно. Группа, которой сейчас командовал Савченко, носила позывной «Росомаха» и подчинялась непосредственно командованию «комитета информации». Но сейчас было не до выяснений, нужно действовать.
— Что скажешь, Стрелок? — уставился на Виктора Масягин. В конце концов, его подчиненные идут вторым эшелоном, а может, и первым.
— Мы пойдем под водой, рванем грузинские калоши, затем обследуем причалы. Твои антикорсары подскочат на «Зодиаках», вот тогда и займем плацдарм, — Савченко коротко выдохнул и продолжил: — Только придется у вас одолжить скутера и «С3-6» [28]. Мы вышли в море налегке.
— Добре, — согласился с морпехом Масягин, — у моих черноморов этого барахла навалом.
— Все, идем готовиться, — Виктор рукой указал Скорцени на выход из рубки. Корма фрегата уже опустела, прикомандированные диверсанты и абордажная команда собрались на нижней палубе возле оружейного отсека. Долгих совещаний не было, Стрелок поставил задачу, коротко обсудили детали, после чего возник всего один вопрос, и задал его самый молодой из группы Упыря:
— А если нас накроют глубинными бомбами?
К сожалению, вопрос не был праздным: достаточно нескольких близких подводных взрывов, чтобы вся группа боевых пловцов всплыла, что называется, кверху брюхом.
Сила подводных диверсантов в их скрытности, а о какой скрытности можно говорить, белым днем погружаясь со стоящих на рейде кораблей? Со стороны это больше напоминало театрализованное представление на день Военно-морского флота. Но выбирать не приходилось, приказ есть приказ.
— За берегом будут наблюдать с кораблей ордера, — медленно заговорил Виктор. — В случае попытки обстрела акватории бухты будет тут же нанесен ответный удар. Наибольшую опасность для нас могут представлять боевые пловцы противника, поджидающие за волноломами порта, или дрессированные морские животные — дельфины, тюлени… Хотя, по данным нашей разведки, грузинский флот не располагает подобными подразделениями. Но, как говорит командир «Забияки», «от иезуитов всего можно ожидать». Поэтому пойдем тремя четверками: первой командую я, второй — Скорцени, третьей — Микис. Каждая четверка двигается на расстоянии пятидесяти-шестидесяти метров от впереди идущей, действуем соответственно со сложившейся ситуацией. При благоприятной обстановке первая четверка заходит в бухту и минирует боевые корабли противника, две другие ожидают ее у входного створа. После минирования возвращаемся к основной группе и уже все вместе выходим на поверхность в районе входного маяка. Дальше по наработанной схеме. Еще вопросы?
Больше вопросов не было, диверсанты стали готовиться к выходу. Хоть и просил Савченко у Масягина только подводные скутеры и магнитные мины, но одним этим дело не ограничилось.
Ласты и маски, оснащенные акваскопами (подводными приборами ночного видения) у диверсантов были, а вот акваланги закрытого типа они с собой не носили из-за солидного веса и громоздкости. Тоже пришлось одалживаться.
Зато индивидуальное оружие у них было свое. Уходя на это задание, каждый боец брал с собой многофункциональный автомат АСМ «Морской лев», автоматический пистолет «Гюрза», набор холодного оружия — нож «Катран», стреляющий нож разведчика «НРС-2» и несколько метательных ножей «Оса». И это не считая запасных магазинов и гранат. В общем, получалось тяжело и громоздко, утешали только две вещи — в бою лишних боеприпасов не бывает, и соленая вода облегчит часть веса…
Скутеры, именуемые холодным языком официоза «индивидуальными подводными носителями», у абордажной команды «Забияки» были последней отечественной разработкой и именовались «Барракуда плюс». Это была мини-платформа с водометным двигателем, которая крепилась к груди пловца, после чего последнему оставалось лишь управлять движением. Савченко не особо приветствовал подобный вид подводного передвижения, заранее чувствуя себя «черепахой на колесиках». Но в тайной войне лучше плохо ехать, чем хорошо идти — значительно экономит силы…
Потийская бухта встретила боевых пловцов мутной зеленоватой водой, больше смахивающей на густой овощной бульон, на поверхности которой в большом количестве плавал всевозможный мусор, а в лучах солнца разноцветными красками играли маслянистые пятна топлива.
Заплыв за волнолом, Стрелок подал знак бойцам своей группы приготовить оружие к бою и подвинул поближе к груди «Морского льва», так чтобы долго не тянуться к спусковому крючку. Разведка, утверждающая, что на этой базе нет ни подводных противодиверсионных подразделений, ни боевых дельфинов, могла чего-то не знать. А вышедшие на задание фрогмены должны быть готовы ко всему.
Катера, несколько часов назад пытавшиеся атаковать ордер российских кораблей, они обнаружили «припаркованными» у главного мола, в десятке кабельтовых у створа в бухту.
Сторожевики, стоявшие на вооружении ВМС Грузии, оказались западногерманскими ракетными катерами типа «Ильтис», построеными в начале семидесятых годов. Спустя три десятка лет эксплуатации их кое-как отремонтировали и даже в чем-то модернизировали, после чего руководство Североатлантического блока щедрой рукой даровало новому нищему сателлиту. За последние несколько лет «грамотного» использования днища катеров обильно поросли ракушками и морской травой, которая, как щупальца медузы-убийцы, угрожающе шевелилась даже от легкого морского волнения.
Подводная магнитная «СЗ-6» была внешне похожа на тазик конической формы — две боковые ручки, только верх запаян.
Оказавшись под днищем одного из катеров, Виктор Савченко вытащил из транспортного отсека «Барракуды» мину и, ухватив ее двумя руками, поднял вверх. Мощный магнит намертво прилип к металлической поверхности корабельного корпуса, скрывшись в густой морской растительности.
Вся операция по проникновению в бухту, минированию пяти оставшихся кораблей противника и выход заняла немногим больше часа; это был вполне приемлемый результат для диверсионной группы.
«Интересно, сколько бы пришлось бултыхаться, полагаясь на силу собственных мышц?» — подумал Стрелок, направляя свой скутер к выходу из бухты.
Заполнив транспортные отсеки скутеров, их затопили и оставили на дне, не забыв прикрепить акваланги, маски, ласты. Всплыв, диверсанты по вмурованным в бетон скобам свободно забрались на мол. Первым делом группа Скорцени исследовала башню входного маяка и не обнаружила ни одной живой души. Но все следы, оставленные смотрителем, говорили, что не далее как сегодня утром он еще был здесь.
Убедившись, что с этой стороны опасность им не грозит, диверсанты приступили к переоборудованию своих автоматов. Вместо магазинов с длинными, как гвозди, пулями для подводной стрельбы были установлены блоки с патронниками для обычных патронов и подствольные гранатометы «Костер».
— Выдвигаемся вперед, — вполголоса коротко бросил Савченко. Теперь бойцы его группы разделились на пары. Двигались неторопливо и бесшумно, готовые открыть огонь в любую секунду и в любом направлении.
Порт был безлюдным, как чумной карантин; повсюду можно было наблюдать следы недавнего пребывания людей: гудел включенный трансформатор, по-змеиному шипела горящая газовая горелка, а в курилке стоял устойчивый запах «ядовитого» местного табака.
— Прямо город теней какой-то, — вертел головой по сторонам Микис, постоянно поправляя автомат на плече.
— Ничего, меньше народа — больше кислорода, — преувеличенно бодро сказал Савченко. — Так, Скорцени, людей расставь по периметру, будем удерживать плацдарм.
Пока фрогмены занимали боевые позиции, Стрелок достал из водонепроницаемого футляра на груди портативный передатчик дистанционного подрыва.
Вздыбившийся над крайним катером фонтан мутной воды буквально переломил корпус надвое. Следом один за другим прогремели еще четыре взрыва. Когда над бетонным пирсом развеялся дым, из воды выглядывали лишь искореженные боевые рубки катеров.
Уничтожение Военно-морского флота Грузии стало обговоренным сигналом для абордажной команды «Забияки». Вскоре, вздымая пенные брызги, в бухту ворвалась четверка надувных катеров с мощными подвесными моторами.
Морские пехотинцы, в отличие от «фрогменов», были вооружены, что называется, по полной программе — ручные пулеметы, тяжелые гранатометы, снайперские винтовки.
— Раз все в сборе, начинаем общую зачистку, — как только абордажная команда высадилась в порту, приказал Савченко.
Все постройки, ангары и склады порта были также безлюдны, но, как вскоре выяснилось, не надолго.
— Командир, к нам гости заморские пожаловали, — доложил по рации один из наблюдателей абордажной команды.
— Сейчас выясним, что за дорогие гости…
Гости действительно оказались дорогими, Савченко аж присвистнул, увидев угломордые «Хаммеры», выкрашенные в песчаный цвет. Машины стали в дальнем конце порта у распахнутых ворот одного из ангаров. Видимо, секретную технику собирались спрятать среди гражданских грузов. Виктор сразу узнал передвижной командный центр американской армии, оснащенный самыми передовыми технологиями электронной разведки и космической связи. Над крышей одного из внедорожников Стрелок разглядел «паука» антиснайперской системы «Бумеранг». Уроки на главной базе офицерского отряда не прошли даром. Знание — великая сила.
Вездеходы плотным кольцом окружила команда Скорцени, направив на пассажиров стволы автоматов. Пассажиры, также довольно колоритные личности, облаченные в песчаный камуфляж без каких-либо знаков различия, в темных солнцезащитных очках, перетянутые брезентовыми сбруями, были вооружены пистолетами «Беретта» и автоматическими карабинами «Кольт-Коммандо» (укороченная модель армейской винтовки «М-16»). Они держали свое оружие вверх стволами, с непроницаемыми лицами перемалывая крепкими челюстями жевательную резинку. Но тем не менее не сводили настороженных взглядов с окруживших их спецназовцев.
После появления возле вездеходов морпехов из абордажной команды, один из которых был вооружен жуткого вида многоразовым гранатометом «Вампир», на лицах бравых вояк появилась растерянность. А сидевший в головной машине рядом с водителем старший выхватил из кармана корочку удостоверения личности офицера и, выскочив из салона внедорожника, что-то завопил, из чего неплохо владеющий английским Савченко понял:
— Я — полковник Джордж Мэйн, и все мои люди — подданные США. Эта техника, — американец указал на «Хаммеры» за его спиной, — собственность Пентагона. Ваши претензии будут приравнены к объявлению войны.
Монолог прозвучал коротко и жестко — наверное, сам Станиславский не смог бы сыграть убедительней, — но люди, стоявшие перед Джорджем, были куда проще мэтра современного театрального искусства, а потому грубы без меры.
Командир абордажной группы шагнул вперед и объявил просто и без пафоса, спокойным тоном:
— Во время боевых действий между двумя странами вооруженные люди без опознавательных знаков могут рассматриваться как диверсанты или бандиты, с которыми поступают по закону военного времени. Андестенд? — и, не видя со стороны американского гражданина понимания, морпех добавил: — Если бы ваши джи-ай поймали на границе Ирака и Кувейта вооруженную группу, которая объявила бы себя гражданами России, то с ними вообще бы не церемонились. Поэтому оружие на землю и руки за голову.
Это была прямая и явная угроза — законам войны не присущи милосердие и уговоры.
Джордж Мэйн хорошо понял сказанное, но в нем не угасало чувство превосходства представителя цивилизации перед неизвестно откуда взявшимся варваром.
И тогда вперед вышел Скорцени. Положив медведеобразные руки на автомат, который висел на груди, он заговорил на английском с великолепным техасским акцентом (все-таки на спецкурсах ГРУ умеют готовить специалистов) сочувствующе и проникновенно:
— Дружище, неужели ты торопишься на Арлингтон [29]? И готов подарить дяде Сэму свои ботинки и собачий жетон [30]? Смерть — это ведь навсегда.
Полковник Мэйн размышлял всего несколько секунд, потом отдал приказ своим людям:
— Всем выйти из машин и сдать оружие. Мы военнопленные.
Выдрессированные американские коммандос не посмели спорить со своим командиром. Одновременно распахнулись двери всех военных внедорожников, и на асфальт полетели пистолеты, автоматы и подсумки с патронами. Затем, затравленно озираясь по сторонам, янки послушно вскинули руки.
— И куда же это подевалось англо-саксонское высокомерие? — с усмешкой спросил у Виктора командир абордажной команды.
Все собравшиеся вокруг захваченных вездеходов искренне считали, что сдача оружия супостатом является плодом умения вести переговоры — и никому, ни фрогменам, ни морякам с «Забияки» не могло прийти в голову, что причиной беспрекословного послушания янки был припаянный к автоматному магазину Скорцени Железный крест…
И, как говорится, на самом интересном месте у Виктора вновь ожила рация внутренней связи.
— Стрелок, к нам снова гости. Много гостей, — доложил наблюдатель внешнего периметра. — Половина на танках.
— Понял, идем встречать, — буркнул Савченко; он уже сообразил, что «прогулка по парку» закончилась и сейчас начинается настоящая боевая работа, к которой их готовили. Теперь от него как от старшего зависели жизни подчиненных ему бойцов. Он посмотрел на своего заместителя и сказал: — Скорцени, позаботься об интуристах, а мы пойдем пообщаемся с новоприбывшими.
Диверсанты и моряки с «Забияки» почти бегом бросились в сторону главных ворот порта. Только одного из пулеметчиков, круглолицего могучего бурята, успел остановить Скорцени — все-таки в одиночку против целой команды матерых рейнджеров управиться сложно.
— Камрады, туда, — диверсант качнул стволом своего автомата в направлении тупика, образовавшегося между кирпичной стеной древнего склада, с боков сжатого рифленым железом новых ангаров. Американцы понуро проследовали в указанном направлении. В их движениях не чувствовалось ни агрессии, ни испуга, но такое напускное послушание могло быть и уловкой, поэтому конвоирующий их пулеметчик не убирал указательный палец с гашетки своего «Печенега».
— Вот здесь вы переждете смутное время, — когда «джи-ай» вошли в тупик, сообщил им Скорцени. Потом обратился к морскому пехотинцу: — Ты присматривай за ними, землячок, и действуй соответственно закону военного времени. Короче, шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте является провокацией…
— Моя твоя не понимает, твоя бежит — моя стреляет, — явно дурачась, ответил пулеметчик и засмеялся, обнажив крепкие белые зубы. А и без того узкие глаза превратились в две щелочки.
— Правильно мыслишь, земеля, — диверсант одобрительно похлопал пехотинца по плечу и бросился догонять своих…
Бронеколонна, ворвавшаяся на территорию порта, была внушительной. Во главе двигались четыре танка «Т-72», облепленные квадратами динамической защиты, как коровы слепнями. За танками тащились БТРы, совсем новые, с еще не успевшей выгореть на солнце краской; броневики густо облепили грузинские солдаты.
— Их не меньше двух рот, — быстро прикинул командир абордажной команды. — Как бы они нас не смяли. — Это не был испуг или малодушие, а трезвый расчет опытного бойца, просчитывающего соотношение сил и возможные варианты развития событий.
— Могут, — согласился Стрелок, — если мы не подойдем к этому вопросу технически. Главное — не дать им разбрестись по всей территории базы.
— Да они сами не особо горят желанием отходить друг от друга, — презрительно скривился находившийся рядом Скорцени.
— Тогда сделаем так… — Виктор уже воочию видел картину предстоящего боя.
Засаду они организовали по всем правилам современной тактики, включив в огневую мощь вооружение двух штурмовых групп и вставшего на рейде «Забияки».
Когда колонна наконец целиком втянулась на территорию порта, с крыши портоуправления грянул выстрел гранатомета. Реактивная граната «Вампир», оснащенная боевой тандемной частью, врезалась в борт замыкающего броневика. Мощный взрыв буквально разорвал пополам боевую машину, разбрасывая в разные стороны кровавые ошметки экипажа и десантников. Пылающие обломки надежно закупорили возможность к отступлению.
Бронеколонна в ужасе замерла, как гигантская змея, недоумевающая, кто посмел наступить ей на хвост. Чуть позже башни танков с длинными хоботами пушек задергались и стали разворачиваться в сторону, откуда прозвучал выстрел…
Морской пехотинец, с комфортом разместившийся в кабине портового крана, установил на открытом окне продолговатую коробку портативного лазерного целеуказателя. Прижавшись к резиновому наглазнику, боец навел прибор на башенный люк головного танка — это была самая уязвимая точка боевой машины.
В следующую секунду со стороны моря был совершен выстрел с носового орудия «Забияки», затем донеся свист летящего снаряда, и тут же на башне головного вспыхнул алый куст взрыва. Следом — другой взрыв, куда более мощный. От сдетонировавших боеприпасов «Т-72» разворотило, как баллончик из-под аэрозоля, брошенный в костер; наружу выглядывали лишь острые лепестки выгнутой брони, над которыми бушевало пламя.
Вторгшаяся в порт бронеколонна теперь была наглухо закупорена, а дальше началось элементарное и беспощадное избиение.
Очередной снаряд с фрегата разворотил моторный отсек второго танка, экипаж которого не успел выбраться наружу. Танк запылал, как сухие дрова, выбросив вверх густой смолянистый дым. Шансов уцелеть у бронетехники не было ни единого, моряки работали по ней высокоточным оружием. Стомиллиметровый морской снаряд «Китолов-М», оснащенный лазерной головкой наведения, раз за разом точно ложился в те места, что указывал оператор целеуказателя.
Засевший на портовом кране наводчик был специалистом высокого класса, и меньше чем через минуту все четыре «Т-72», защищенные с бортов динамической защитой, были уничтожены; лишь с последнего танка успели выбраться люди до того, как его разворотил очередной снаряд «Забияки». Дальше фрегат перенес огонь на бронетранспортеры, которые к тому времени покинули и десантники, и экипажи, оказавшиеся, к вящему ужасу, между молотом и наковальней. Позади рвались корабельные снаряды, курочащие алюминиевую броню боевых машин, а спереди вели огонь моряки и диверсанты. Пулеметчики секли над головами, воздействуя больше психологически, и лишь снайперы работали по-боевому, успокаивая навеки бронебойными пулями самых неугомонных.
Бой длился около десяти минут. Бравые генацвале еще немного посопротивлялись после уничтожения последнего броневика, потом затихли. В черных комбинезонах лежащие десантники напоминали кляксы, разбросанные по асфальту среди раскуроченной техники. Все они находились под прицелом засевших на крышах морских пехотинцев. Положение было безвыходным.
Савченко опустил автомат и привычным движением надел предохранительный колпачок на оптический прицел, потом посмотрел на командира абордажной команды с легкой усмешкой:
— Ну, что, антикорсар, фрукты созрели, можно брать голыми руками. Они твои.
Морпех молча кивнул, встал у проема, сложил ладони рупором и громко крикнул:
— Граждане гвардейцы, бросайте оружие и сдавайтесь! Только в этом случае мы можем гарантировать вам жизнь! На размышление одна минута, время пошло!
Он едва успел опустить руки, как с асфальта поднялось сразу несколько солдат, отстегивая сбруи, со звоном и лязгом полетели автоматы. За ними последовали остальные.
В этих людях не чувствовалось ни агрессии, ни отваги, они были напуганы и затравлены. Сейчас никто бы не поверил, что перед ними те самые вояки, которые с гордо поднятыми головами и фанатично блестевшими глазами маршировали под бело-красными стягами. Они были окончательно сломлены, представляя не группу личностей, а просто биомассу, не представляющую никакой угрозы…
Снова ожила портативная рация. Виктор, чтобы получше слышать, прижал наушник. Группа Микиса, посланная за пределы порта в разведку, докладывала: «В Поти начался гон, из города бегут и гражданские, и военные. Опасность еще одной атаки отсутствует».
— Все, гроза Веселого Роджера, давай радио на флагман. «Плацдарм держим крепко, готовы к приему основных сил».
— Вот так, война в духе лучших военных теоретиков. «Огонь и натиск — главные компоненты победы», — процитировал командир абордажной команды. Легкость, с которой они захватили главную военно-морскую базу Грузии, его если не взбесила, то уж точно не порадовала. Такие «прогулки» лишь расслабляют бойцов, вселяя в их подкорку уверенность в своей непобедимости. А потом, когда дело доходит до схватки с настоящим супостатом, приходится за пренебрежение платить самую большую цену — собственными жизнями…
В гавань один за другим важно входили десантные корабли. Серые громады причаливали к бетонным монолитам пирсов, носовые аппарели медленно распахивались, как рты выброшенных на берег гигантских рыб. Из чрев этих стальных гигантов, лязгая траками, выезжали боевые машины морской пехоты.
Глава 5
Свой — чужой
Самое неблагодарное занятие — это строить планы на будущее, и дело не в мистике или обывательских предрассудках; просто, видимо, существует неучтенный мировыми светилами от науки всемирный закон невезения. Другого ответа для себя Раджа просто не видел. Ведь он все сделал блестяще — ликвидировал телохранителя, «выключил» сирийца, потом в спокойной обстановке провел технологический процесс по превращению того из живого человека в биоробота — зомби. Аль Нулис на удивление без последствий перенес инъекцию и процесс внушения, и теперь араб полностью находился во власти израильского разведчика; тот даже «поставил» своему подопечному кнопки «вкл» и «выкл» из редких фраз мертвого языка иудеев идиша, чтобы полностью исключить возможность несанкционированного запуска живой бомбы.
Все сделал, все учел. Он уже знал, где находится одна из оперативных касс террористов — правда, чтобы получить счета и наличку, необходимо личное присутствие сирийского бизнесмена, но это мелочи, ведь он его контролировал полностью. Оставалось лишь вылететь из Грузии в Крым. И… вот тут срабатывает этот гребаный закон невезения. Вылететь из Тбилиси невозможно: русская авиация, уничтожая самолеты грузин, заодно взорвала подстанцию, выведя, таким образом, из строя международный аэропорт. Вот, что называется, «видит око, да зуб неймет», — скрипел зубами Раджа, вне себя от ярости и бессилия. Но как настоящий профессионал он не впадал в апатию, а мучительно искал выход. Мозговой штурм в одиночку — занятие, по напряжению и энергозатратам сравнимое с многочасовой тренировкой в тренажерном зале.
В первую очередь пришлось избавиться от Ираклия. От трупа телохранителя стал исходить неприятный запах, что могло привлечь внимание посторонних. Убрать его для бывшего спецназовца не было проблемой — расчлененкой занимаются не только маньяки, — куда сложнее было выбраться из города, а затем из страны, охваченной войной. Ведь в любой момент мог появиться компаньон Аль Нулиса Димурия Пааташвили. Генерал имел серьезный вес в столице, и это могло сильно осложнить продолжение операции.
«Нужно выбираться, но как?» Вариантов было несколько. Связаться с местной резидентурой или обратиться к Туристу. Оба варианта были вполне эффективными, но также имели серьезные недостатки. Во-первых, это било по репутации Раджи, а во-вторых, при отчете руководству резиденты обязательно приписали бы себе успех операции — а, как считал, агент, он уже достаточно прослужил в «Моссад», чтобы, как какой-то безусый пацан, не таскать из огня каштаны для других.
«Это мой бенефис, даже если он будет последним в карьере», — размышлял про себя Раджа, сидя в кресле и рассеянно перебирая пальцами клавиатуру ноутбука. Работа с компьютером мобилизовала его сознание и, как хитрая отмычка, помогала открыть сложный замок возникшей загадки. Так бывало неоднократно — и, к удивлению самого разведчика, случилось и в этот раз. Попав на один из военных сайтов, Раджа вспомнил о двух израильских генералах, которые проживали в этой гостинце, а затем куда-то исчезли, оставив за собой номер. Вчера они вернулись, «занятый» своими делами разведчик не удостоил их своим вниманием, а сейчас удивился подобной беспечности. В конце концов, они — военные, и к тому же евреи. А у евреев за многие сотни лет так называемой цивилизации на уровне генетического кода заложилось понятие — помощь соплеменнику.
«То, что подчас сложно сделать одному, трое сделают с легкостью, — воспрял духом Раджа, вспомнив вовремя, что зарядил микрофонами не только номер сирийца, но также не обошел вниманием жилище соплеменников. — Неплохо бы выяснить настроение господ генералов», — пальцы агента «Моссад» с проворством пианиста-виртуоза забегали по клавиатуре ноутбука…
Ицхак Каплан сидел в кресле перед стеклянной дверью балкона и смотрел на величественный пейзаж Кавказских гор, грея в ладонях бокал с выдержанным грузинским бренди. За окнами стояла изнуряющая летняя жара, а здесь, в номере, кондиционеры обеспечивали приятную прохладу.
Впрочем, ни глоток бренди, ни комфортный для тела и души климат, ни пейзаж, достойный кисти величайших художников, не радовали старого солдата. Военными, как правило, становятся люди честолюбивые, мечтающие о подвигах как о ступенях карьерной лестницы, где маршальский жезл — всего лишь золоченая ручка от двери в другой мир. Мир славы и почитания. С возрастом многие иллюзии исчезают бесследно, отпадают, как шелуха на ветру, обнажая сущность бытия. Не ухватив заветного жезла, многие из прожженных вояк вдруг понимают, что такое незапятнанная честь. Хотя как можно не запятнаться, участвуя в кровавых бойнях? Война — поле деятельности убийц, а не праведников, кто бы и за что ни воевал. Но именно война дает индульгенцию от всех грехов.
Генералу Каплану не однажды приходилось отдавать приказы своим танкам на обстрелы населенных пунктов палестинцев и ливанцев. Он защищал свою страну, а по ту сторону границы скрывались террористы, трусливо прячущиеся среди беженцев. И даже невинные жертвы тогда казались оправданными…
«Тогда, а сейчас?» — на этот вопрос у боевого генерала не было ответа. Каплан поднес ко рту пузатый бокал и одним глотком осушил его.
— Ицхак! — в комнату стремительно вошел взволнованный генерал Шейн, он все это время провел в гостиной, не открываясь от телевизора. — Только что передали по «Евроньюс» — русские заняли Гори. Это всего в шестидесяти километрах от Тбилиси!
— Даже при яростном сопротивлении — это два часа ходу для танков, — сухо констатировал Каплан, потом вяло кивнул в сторону городских построек: — Только вот кто будет сопротивляться? Эти певуны?
— Нет, они не посмеют занять столицу. Это значит… — в голосе штабиста проскользнули нотки животного испуга. — Америка не допустит… Евросоюз, НАТО…
— Абраша, прекрати ересь нести, — будто от приступа зубной боли поморщился бывший танкист. — Оставь ее для политиков и журналистов, чтобы они этой ерундой пичкали общественное мнение обывателей. А ведь мы знаем истину, которая кроется всего в двух словах — право сильного. Французам мешал Бокаса, его обвинили в людоедстве и поместили за решетку. Можно подумать, он съел первого в своей жизни! Не устроил Норьега американцев — и все, наркобарон, пожалуйте «за решетку». Ну а чем русские хуже? Тем более там, на Западе, пресса давно талдычит, что из Афганистана через Грузию американские военные самолеты в Европу доставляют наркотики. Чем не повод?
— Они не посмеют.
— Кто-то нас убеждал, что они и за Южную Осетию не вступятся, а вступились. Еще как вступились. — Каплан поднял пустой бокал и сквозь стекло посмотрел на собеседника. На его лице заиграла лукавая улыбка. — Самое неприятное в этом деле знаешь что? В этом деле мы высвечиваемся не туристами, не бизнесменами и даже не военными советниками, посланными дружественной Грузии страной. Мы здесь всего лишь «солдаты удачи», грязные наемники. — Генерал вытащил из нагрудного кармана зарубежный паспорт и бросил на подоконник. — И не мне тебе, Абрахам, объяснять, как на войне поступают с наемниками. Чаще всего их вешают, но иногда сажают на взведенную гранату.
— Не посмеют! — взвизгнул генерал Шейн, лихорадочно соображая, что на всех планах, разработках и оперативных картах стоят их подписи, как разработчиков. В данном случае педантичность могла стать смертным приговором. — Им не позволит ни Кнессет, ни наш премьер-министр.
— Ты еще забыл упомянуть МИД и мировое сообщество. Только дипломатические сношения — это время, а танки с триколором уже в двух часах ходу, и города занимают ни дипломаты и чиновники, а войска. И солдаты, которые совсем недавно потеряли друзей, всегда настроены на месть. Тут уж ничего не поделаешь, а ля гер ком а ля гер, как сказали французы. На войне как на войне. — Самое простое было бы просто скрыться за стенами израильского посольства, но отправляя их на Кавказ, командование предупредило о невозможности такого шага. Государство иудеев к чужим конфликтам не имеет никакого отношения.
— Значит, остается только одно — бежать, — Абрахам Шейн уже полностью восстановил душевное равновесие и теперь мог раскладывать логический пасьянс.