Кошки бродят по ночам Гарднер Эрл

– Кровь? – спросила она.

Селлерс усмехнулся:

– Масло, которое вы собрали с пола в гараже. У вас на голове настоящее воронье гнездо.

Берта огляделась. Она лежала на постели в спальне горничной. Она рванулась, чтобы сесть. Несколько секунд все в комнате вращалось, потом встало на место.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Селлерс.

– Как в аду. Как я выгляжу?

Селлерс показал на зеркало. Повернув голову, Берта увидела свое отражение. Волосы, слипшиеся от машинного масла, торчали во все стороны. Правую щеку пересекала масляная полоса. Взгляд остановившихся глаз был затуманен.

– Боже мой! – проговорила она.

– Вот именно.

Берта поглядела на Селлерса:

– И что же теперь?

– Сожалею, Берта, но для вас это конец пути.

– Как это?

– Я знаю, что вы не хотите мне сдаться, – сказал Селлерс. – Я только не знал почему. Я не мог ухватить Белдера и переключил свое внимание на вас. Я позвонил офицеру, который вас караулил, и сказал, чтобы он выпросил у вас рюмочку-другую, прикинулся бы горьким пьяницей, нализался и посмотрел, что вы будете делать. Я позаботился о том, чтобы за вами следили, когда вы покинете офис.

– Будьте вы прокляты! – воскликнула Берта. – Вы хотите сказать, что я вылила свое лучшее виски в глотку этого полицейского и… – Она замолчала.

Улыбка тронула губы сержанта Селлерса.

– Совершенно верно.

– Черт вас возьми. Это виски я держу для самых лучших клиентов.

– Джек сказал, что это была первая передышка, которую я дал ему за десять лет.

Берта старательно подыскивала слова, и, пока она их подбирала, Селлерс продолжал:

– Напротив офиса дежурили двое моих ребят, так что они могли последовать за вами, когда вы выйдете. – Его лицо потемнело. – Проклятие, если бы вы их не стряхнули! Это такие ребята, которые вернутся за гонораром.

– Они были ловкими, как черти. Я не заметила, что они висят у меня на хвосте. Я только приняла меры предосторожности.

– Да уж, вы приняли меры предосторожности! Они сказали, что вы носились кругами, как муха в горячей трубе, пока не пустили их под откос. Хорошо, потом вы приехали сюда, и что произошло?

– Вы мне не поверите, если я расскажу.

– Думаю, что поверю, – отозвался Селлерс. – Я уверен, что это не вы просверлили отверстие. И думаю, что оно проходит из спальни в гараж. Если бы его сверлили вы, то оно вело бы из гаража в спальню…

Со стороны входной двери раздался звонок. Селлерс прислушался к слабым звукам возбужденных женских голосов и продолжал:

– Теперь, Берта, вы должны мне объяснить, как попал к вам съемный мост миссис Белдер. Мы никак не можем этого понять. Когда мы производили осмотр тела, то обнаружили, что моста нет. Это был незначительный факт, но мы его взяли на заметку. Но когда я увидел мост в вашем кабинете, дело приняло совсем иной оборот. Теперь расскажите, где вы взяли его?

– Предположим, что я не скажу вам?

– Это создаст трудности. Вы замешаны в деле об убийстве. Если вы располагаете какими-то серьезными уликами, но не говорите об этом, то это не сулит вам ничего хорошего.

– А если предположим, что скажу?

– Это довольно щекотливое дело: в любом случае вы оказываетесь в неблагоприятном положении. Вы не можете свободно разгуливать, утаивая от полиции улики. Вы сделали это слишком поздно. Дональд Лэм умудряется в подобных случаях выходить сухим из воды, но он все время подготавливает свою победу. В конце концов он идет к полицейскому. Но если вы пытались применить его тактику, то только затянули петлю на шее и тянете за веревку изо всех сил.

Берта мрачно сказала:

– Если я потеряю свою лицензию независимо от того, буду я говорить или нет, то в таком случае я предпочитаю молчать.

– Я не растолковал вам еще одно обстоятельство, – сухо продолжал Селлерс. – Если вы все расскажете, то потеряете лицензию, но это при условии, что объяснение удовлетворит нас. И вы сохраните свободу. А если не расскажете, то отправитесь в тюрьму как соучастница.

– Думаю, что я могу обыграть вопрос с мостом так, как выгодно мне.

– А я хочу обыграть это так, как удобно мне.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показалась миссис Голдринг. Она обратилась к сержанту Селлерсу:

– Надеюсь, что не помешала, и надеюсь, что с пациенткой все в порядке. Мы так счастливы – Карлотта нашла свою родную мать. Я хочу ее вам представить. Миссис Крофтус, это сержант Селлерс… – поспешно прибавила: – и миссис Кул.

– Здравствуйте, сержант. С миссис Кул мы уже встречались. Мне очень жаль, что вам нездоровится.

Миссис Крофтус казалась необычайно уверенной в себе. Берта глядела на миссис Крофтус, сидя на краю постели с растрепанными масляными волосами.

– Насколько я поняла, это вы нашли ее? – спросила она Карлотту.

– Нет, – сказала миссис Голдринг, – миссис Крофтус давно разыскивала свою дочь. В свое время она отказалась от нее, чтобы девочку могли удочерить. Потом, когда произошел этот случай, она прочла о нем в газетах и убедилась, что Карлотта – ее дочь. Когда она позвонила в дверь, я сразу же ее узнала. Понимаете, я встречалась с ней много лет назад. Во всяком случае, это не причина, по которой Карлотта не может иметь двух матерей… – И миссис Голдринг многозначительно посмотрела на Берту и сержанта Селлерса.

Берта внезапно повернулась к Карлотте.

– Почему вы ничего не сказали сержанту о вашем телефонном разговоре с мистером Нанли? – жестко спросила она.

– Потому что это не имеет никакого отношения к данному случаю, – с достоинством ответила Карлотта. – Я только хотела связаться с мистером Нанли, чтобы выяснить, нельзя ли уладить тяжбу на разумных условиях. Я не понимаю, какое это может иметь отношение к тому, что произошло в гараже.

– Боже мой! – произнесла миссис Крофтус. – Кажется, я выбрала не очень удачное время для своего визита! Я очень сожалею, но…

– Думаю, что сержант Селлерс все же захочет узнать, в чем же было дело, – сказала миссис Голдринг, притворно улыбаясь сержанту.

Селлерс кивнул.

– Не то чтобы я считал, что в этом есть какая-то разница, но…

– Поджарьте меня, как устрицу! – внезапно воскликнула Берта, вскочив на ноги.

– Что случилось? – озабоченно спросила миссис Голдринг.

– Что случилось! – воскликнула Берта. – Сейчас я покажу, что случилось.

Она подошла к двери, захлопнула ее и повернула ключ в замочной скважине.

– Могу я спросить о цели ваших действий? – повелительным тоном спросила миссис Крофтус.

– Вы можете спросить, что происходит, – сказала Берта, – и я надеюсь, дорогая моя, что смогу удовлетворить ваше любопытство. Вы можете прокрасться у меня за спиной, ударить по голове и уйти как ни в чем не бывало, но сейчас я покажу вам, как приятно попадаться, и посмотрю, что заставит вас выйти из себя.

Миссис Голдринг в негодовании сказала сержанту Селлерсу:

– Вы представляете закон. Неужели вы останетесь в стороне и допустите подобное?

Сержант Селлерс усмехнулся.

– Я не собираюсь ничего предпринимать, чтобы не останавливать развитие событий.

Карлотта многозначительно произнесла:

– Этот удар по голове, видимо, слишком сильно возбудил ее воображение. Пожалуй, делая неосторожные замечания в адрес других людей, она тем самым навлекает на себя еще большие неприятности.

Берта поглядела на Карлотту.

– Замолчите! Вы заметили, как эта картина двигалась по стене, гораздо раньше, чем утверждаете. Я слышала, как вы с кем-то шептались до того, как я смогла увидеть комнату. Это было, когда вы посоветовали вашей матери пойти и размозжить мне голову. Потом вы придумали эту историю с таинственным нападающим. И ваш телефонный звонок Нанли был полностью сфабрикован – вы старались привлечь мое внимание к тому, что происходило в спальне. Поэтому вы и спросили справочную, какой у него номер телефона, чтобы я знала, кому вы звоните, и ждала около отверстия, пока ваша мать…

Миссис Голдринг проговорила:

– Я подам на вас в суд, миссис Кул. Никогда в жизни меня так не оскорбляли. Я…

– Замолчите, – бросила ей Берта. – Не кричите, пока вам не наступили на любимую мозоль. Я сказала: «Мать Карлотты».

Миссис Крофтус откинула голову и засмеялась.

– Я пришла всего пять минут назад, – сказала она. – Я не видела Карлотту много лет – с тех пор, когда она была еще совсем ребенком.

– Я разбираюсь в подобных делах не так хорошо, как Дональд Лэм, но чтобы мне в голову пришла какая-то мысль, совсем не обязательно свалить на нее тонну кирпича. Миссис Голдринг все о вас знала, и вы все знали о миссис Голдринг. Миссис Голдринг хотела, чтобы Карлотта не имела с вами ничего общего. И у нее была достаточно толстая дубинка, чтобы удерживать вас на расстоянии. И вдруг все уладилось. Вы решили представить дело так, будто поднялись по ступенькам и позвонили в дверь без всяких предварительных договоренностей. Ба! Это шито белыми нитками. Я не знаю, нашли ли вы Карлотту или Карлотта отыскала вас. Возможно, Карлотта взяла на себя инициативу, потому что сами вы боялись встретиться с ней, принимая во внимание занесенную над вами дубинку миссис Голдринг. Если мне будет позволено сделать предположение, то я скажу, что у миссис Голдринг наверняка есть некоторые документы, которые она при необходимости могла бы показать Карлотте. Возможно, они были заперты в сундучке, который стоит где-нибудь в укромном уголке дома, и миленькая, вечно сующая во все свой нос Карлотта, стремящаяся узнать, кто же ее мать, умудрилась найти его, порыскала кругом, нашла ключ и сделала с него копию. Как только она открыла ящичек, то узнала, кто ее мать, и принялась ее разыскивать. Выражения, которые были в документах, не слишком беспокоили Карлотту, потому что милая маленькая Карлотта выяснила, что миссис Голдринг близка к краху и что Мейбл составила завещание, по которому состояние переходило к ее мужу. Карлотта, эта хныкающая, лицемерная, испорченная девчонка, не желала так просто оказаться на улице.

– Вы говорите так, – усмехаясь, сказала Карлотта, – что я даже не имею возможности вставить слово. Выкладывайте все, что у вас есть, а потом мы посмотрим, что вы сможете доказать.

Берта посмотрела на сержанта Селлерса:

– Ну как?

– Давайте дальше, Берта. Вы затягиваете на своей шее петлю, но все равно продолжайте. Когда вы закончите это заседание, вам будет предъявлено достаточно исков, чтобы вы смогли нанять целый штат адвокатов. Но я буду проклятым лжецом, если стану утверждать, что не получаю от этого удовольствия.

– Это завещание сожгла Карлотта, – продолжала Берта.

– На каминной решетке в офисе Эверетта Белдера? – с сарказмом спросила миссис Голдринг.

– Да, на каминной решетке Эверетта Белдера, – сказала Берта. – И я как раз была там, когда она это проделала. И более того, Фрэнк Селлерс, вы в это время тоже были там. В камине горел огонь и какие-то бумаги. Я как раз обвиняла Имоджен Дирборн. Это был поистине драматический момент. Все смотрели на Имоджен, а Карлотта вошла и невинно заявила, что никого не нашла в приемной и поэтому прошла прямо в кабинет. И вы помните, что она стояла спиной к камину. В глубине моей памяти всплывает картина, на которой огонь в камине вспыхивает, когда около него останавливается Карлотта.

– Бог мой! Вы абсолютно правы! – воскликнул сержант Селлерс.

– Это ложь! – закричала Карлотта.

– Теперь я поняла. Когда она нашла бумаги, там было и завещание Мейбл. Все состояние доставалось ее мужу. Если Мейбл умерла бы без завещания, состояние должно было бы быть поделено пополам между мистером Белдером и матерью. А по этому завещанию все переходило к мужу, и было логично предположить, что он знает об этом. Так что же делает миленькая маленькая Карлотта, хотя в этом небольшом деле она могла бы воспользоваться помощью своей матери? Она берет завещание, отрывает ту часть, где стоит имя Эверетта Белдера, чтобы в том случае, если текст будет восстановлен экспертом, она не попала бы впросак. Потом она стала искать возможность, где бы можно было сжечь его и при этом свалить вину на Белдера. Вот что она искала, когда вошла в кабинет. Обстоятельства не могли сложиться для нее лучшим образом. В камине горел огонь, и все в комнате сосредоточенно смотрели на Имоджен Дирборн. Наша миленькая маленькая Карлотта подходит бочком и встает спиной к огню, бросает туда завещание, а потом в нужный момент рассказывает, что Мейбл составила завещание, согласно которому все переходит ее матери, обвиняет Белдера в том, что он сжег его, и зовет эксперта, чтобы он сфотографировал пепел на каминной решетке. Эксперту удалось собрать достаточно доказательств, подтверждающих, что завещание Мейбл было последней бумагой, сгоревшей в камине. Но он не мог полностью восстановить его. Даже если бы он это сделал, недоставало бы имени наследника, потому что, без сомнения, Карлотта не оставила для этого никаких шансов. Ну, а теперь скажите, в чем я не права?

– Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать все эти оскорбления, – заявила Карлотта.

– Тебе и не надо этого делать, дорогая, – с достоинством провозгласила миссис Крофтус. – Лично я думаю, что эта женщина просто сумасшедшая.

Сержант Селлерс с рассеянным видом вытащил из кармана сигару, отломил от нее конец и выудил из кармана спичку.

– Лично я до тех пор, пока она не упомянула об истории с горевшими бумагами, думал, что она глуповата, – признался он. – Клянусь господом! Это сделала Карлотта, я точно помню, как за ее спиной вспыхнул огонь. Я еще испугался, что загорелась ее юбка, и размышлял над тем, какая неприятная заминка может произойти, поскольку это отвлекло бы всех от главного действия, а я хотел, чтобы на стол были выложены все карты. Что вы бросили в камин, Карлотта?

– Ничего. Вы сошли с ума.

– Ваш ответ расставляет все по местам. Я знаю, что вы что-то бросили. Если бы у вас было логичное объяснение, тогда все было бы в порядке, но утверждать, что вы ничего не бросили, – это…

– Теперь я вспомнила, – сказала Карлотта. – Я читала письмо. Я держала его в руке, когда вошла в офис и увидела в камине огонь. Я почти забыла об этом.

Сержант Селлерс усмехнулся, глядя на нее через колечки синего сигарного дыма:

– Вы идете прямо в расставленную ловушку, сестричка, не правда ли? Так бросили вы в огонь бумаги или нет?

– Да. Но это было письмо. Я…

– Тогда как вы объясните слова эксперта, что последним сгорело завещание? Этот пепел лежал сверху.

– Я… – Карлотта в бешенстве обернулась, ища поддержки, но не к миссис Голдринг, а к своей матери, миссис Крофтус.

Миссис Крофтус ответила со спокойным достоинством:

– Не думаю, чтобы я стала спорить с ним по этому вопросу, дорогая. Совершенно ясно, что он пытается принять сторону этой женщины, чтобы мы не могли обвинить ее в клевете. Не думаете ли вы, что для всех нас лучше подождать, пока мы не встретимся с адвокатом? Я знаю адвоката, который будет рад взять это дело в свои руки. Давайте прямо сейчас пойдем и поговорим с ним. Он составит против нее иск.

Сержант Селлерс с уважением посмотрел на миссис Крофтус.

– Это чертовски ловкий ход. Звучит очень мило, но если подумать, то вы ясно предлагаете девушке молчать до тех пор, пока не будет адвоката.

– Я говорю о составлении иска в отношении клеветы, – ледяным тоном сказала миссис Крофтус.

– Но увидеть адвоката – это то же самое, – настаивал Селлерс.

– Хорошо, что вы от нее хотите: чтобы мы сидели здесь и спокойно выслушивали все эти оскорбления?

– Нет, – в задумчивости провозгласил сержант. – Я хочу, чтобы вы отправились в управление полиции и дали письменные показания, и сделали это немедленно. У вас есть какие-нибудь возражения?

– Есть. Я никогда в жизни не слышала о такой наглости со стороны полицейских.

– Я скажу вам то же самое! – бросила миссис Голдринг. – Сначала мы встретимся с адвокатом, а потом уже…

Сержант Селлерс хмуро посмотрел на Берту.

– Черт знает что за дурацкая манера раскрывать убийства, – сказал он. – Не припасено ли у вас чего-нибудь еще?

– Отверстие в стене, – проговорила Берта, – было просверлено из спальни в гараж. В спальне его закрывала картина. Я считала, что оно использовалось как глазок, но есть еще одна вещь, для которой оно могло бы пригодиться.

– Что же? – спросил Селлерс.

– Я не Дональд, – извинилась Берта, – но…

– Знаю, вы неподражаемы в вашей милой манере. Давайте, Берта, расскажите мне об отверстии в стене.

Берта ухмыльнулась, глядя на него:

– Я не механик и не создана для того, чтобы ползать на четвереньках, но вы можете сами взглянуть на выхлопную трубу автомобиля миссис Белдер и посмотреть, есть ли на ней свежая нарезка.

И кот оттопыривал хвост, когда женщина, за которой я следила, вышла из дома. Кошки не ведут себя так, когда собираются покататься с теми, кого они любят. Они делают это, когда они рассержены. И если это была миссис Белдер, почему же он тоже не отравился выхлопными газами? Он же должен был быть закрыт в гараже точно так же, как и Мейбл. Она была мертва до того, как я в среду подъехала к этому дому… вот когда отверстие в стене становится важным. А теперь подумайте-ка над этим!

Сержант Селлерс с досадой нахмурился:

– Черт возьми, Берта, вы сейчас сказали уже вполне достаточно, чтобы я начал вытаскивать вашу голову из петли.

Берта вздохнула:

– Если вы полагаете, что это не звучит в моих ушах как музыка, то вы неизлечимо тупы!