Кошки бродят по ночам Гарднер Эрл

– Ничего.

– Она не будет отвечать на вопросы?

– Миссис Белдер не может отвечать на вопросы потому, что ее нет. Очевидно, она покинула дом. И здесь появляетесь вы.

– Что вы имеете в виду?

– Как я понял, именно вы видели ее в последний раз.

– Кто вам это сказал?

– Маленькая птичка.

Телефон зазвонил снова. Берта была рада этой паузе в разговоре.

– Одну минутку, – сказала она сержанту и затем, взяв трубку, произнесла: – Алло?

По голосу Эверетта Белдера было ясно, что он подвергся сильнейшему эмоциональному стрессу:

– Слава богу, что я нашел вас! Куда я только вам не звонил! Я звонил вам еще раньше домой, но вы не ответили. Мне дала телефон ваша секретарша…

– Прекрасно, – прервала его Берта, – выкладывайте все, что у вас есть.

– Случилось нечто ужасное.

– Я знаю.

– Нет-нет. Это вдобавок ко всем моим несчастьям. В погребе нашли тело Салли. Она была…

– Знаю. Полиция здесь.

В голосе Белдера послышался испуг:

– Я хотел предупредить вас до того, как они придут. Что вы им сказали?

– Ничего.

– Можете вы от них избавиться?

– Не думаю. Если и смогу, то ненадолго. Ваша жена дома?

– Нет. Ее не было всю ночь. Теща неистовствует, она и обнаружила тело. Она поклялась, что обыщет все комнаты в доме, сказав, что начнет с погреба. Я слышал, как она спустилась по ступенькам вниз, вскрикнула и потеряла сознание. Я бросился за ней, а там, распростертая на полу, лежала Салли…

Сержант Селлерс добродушно прервал разговор:

– Я даю вам кусок веревки, Берта. Не пытайтесь завязать причудливый узел, а то запутаетесь, и вас вздернет.

– Кто у вас говорит, – спросил Белдер, – представитель закона?

– Да, – с чувством произнесла Берта и замолчала.

– Я сказал офицерам, что кто-то написал моей жене грязное письмо. Но показать его не могу, потому что оно у вас. Я не стал им объяснять, почему я вас нанял, а только обрисовал им картину.

– Понятно.

– Я думаю, что нужно показать офицерам первое письмо. Это может быть связано со смертью Салли и повлияет на ход дела. Но не нужно, чтобы полиция знала про второе письмо. Оно не должно повлиять на ход событий.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы в это дело была втянута Долли Корниш и о ней пошла дурная слава. Из-за этого письма все выглядит весьма скверно.

– Почему?

– Неужели вы не можете понять? На подобные вещи существует много точек зрения. Полиция может повернуть все самым неблагоприятным образом для миссис Корниш. Мы должны защитить Долли.

– Почему?

– Черт возьми, можете вы сказать что-нибудь, кроме этого «почему»?

– Только не сейчас.

Белдер, видимо, решил, что разговор окончен.

Берта, ожидая, что Фрэнк Селлерс прервет беседу, спросила:

– Что с Салли? Как она умерла? Это был несчастный случай или она была убита?

– Это мог быть и несчастный случай.

– Выстрел? – сказала Берта, на всякий случай контролируя себя, если вдруг вмешается Селлерс.

– Очевидно, Салли чистила картошку. Она спустилась в погреб, чтобы взять луковиц. Она несла сковороду с несколькими картофелинами. Еще в правой руке у нее был нож, большой разделочный нож. Видимо, она споткнулась и упала с верхних ступенек лестницы и, когда падала, нечаянно заколола себя ножом.

Берта начала увлекаться телефонным разговором.

– Было ли что-нибудь особенное?

– Да, цвет тела.

– Что с ним такое?

– Полиция говорит, что похоже на отравление окисью углерода.

– Говорите.

– Они считают, что нож мог быть вонзен в тело уже после того, как она умерла.

– Понятно.

– Я бы хотел, чтобы вы попытались все это выяснить.

– Каким образом?

– Я хочу, чтобы вы рассказали полиции про это злосчастное письмо и почему моя жена исчезла. Сказали бы им, что это произошло потому, что она решила меня оставить, а не потому, что скрывалась из-за совершенного ею убийства.

– Понятно.

– Есть еще причина, из-за которой я так беспокоюсь о втором письме. Долли – яркая молодая женщина. Если она окажется втянутой в это дело, газетчики тут же примутся это обыгрывать. Ну, вы знаете, какого рода фотографии интересуют газетчиков.

– Ноги? – спросила Берта.

– Да. Я не хочу, чтобы за Долли закрепилась дурная слава.

– Почему?

– Проклятие! Моя жена приревновала к Салли, и та умерла. Зачем рекламировать еще одну потенциальную жертву? Говорю вам, избавьте Долли от этого.

Встревоженная продолжительным молчанием сержанта Селлерса, Берта озабоченно оглянулась и увидела, что он, с торчащей изо рта сырой сигарой, взял ее сумочку, которая лежала на тумбочке, расстегнул ее и целиком поглощен чтением писем, которые дал ей Белдер.

Берта, дрожа от бешенства, проговорила:

– Почему, черт вас подери! Вы… вы…

На другом конце провода отозвался Белдер:

– Почему, миссис Кул? Я не сделал…

Берта поспешно сказала в трубку:

– Да не вы, я разговариваю с сыщиком.

Сержант Селлерс даже не поднял глаз. Он был погружен в чтение.

– Что он делает? – спросил Белдер.

Берта устало произнесла:

– Пока вы держали меня тут у телефона, сержант Селлерс открыл мою сумочку и прочитал оба письма.

– О боже!

– В следующий раз предоставьте мне действовать так, как я сочту нужным.

Она не попрощалась и бросила трубку на рычаг с такой силой, что чуть не сломала аппарат.

Сержант Селлерс сложил письма, положил их к себе в карман и застегнул сумочку. Он либо не нашел, либо посчитал неважной записку Имоджен Дирборн, которую Берта стащила у Белдера.

– Какой дьявол вбил вам в голову мысль, что вы можете сделать это и беспрепятственно уйти? – загремела Берта, и ее лицо потемнело от гнева.

Селлерс самодовольно произнес:

– Потому что я знал, подружка, что вы не станете возражать.

– Да как ты посмел! Как только у тебя хватило совести, своевольный, подлый…

– Оставьте, Берта, – сказал он. – Это вам ничего не даст.

Она стояла, сердито глядя на сержанта и не произнося ни слова.

– Что вы беснуетесь? Вы не могли бы дольше держать меня в неведении. Белдер сказал, что письмо, о котором он мне говорил, у вас. В последний раз он видел, как вы клали его в сумочку. И вот я решил, что мне нужно на него взглянуть.

– Тогда почему вы не спросили об этом меня?

Селлерс ухмыльнулся:

– Знаете, Берта, мне пришла в голову мысль, что Белдера надо задержать. Он очень подробно рассказал мне о первом письме и говорил о нем всякий раз, как я его об этом спрашивал. Вы знаете мужчин такого склада. Когда они начинают говорить действительно быстро и охотно, сразу же становится ясно, что вам пытаются не дать возможности расспросить о деталях. Поэтому я стал думать, а не было ли второго письма.

– И вы знали, что Белдер собирается позвонить мне и попросить, чтобы я его уничтожила, – подхватила Берта, – и вам пришла гениальная мысль взять мою сумочку, как только зазвонит телефон… Я могла бы поднять крик и тем самым сделать вам массу неприятностей.

– Могли, – мягко сказал Селлерс. – Но вы не собирались этого делать. Берта. Расскажите мне теперь о той девушке, которая бросилась на шею Белдеру.

– Что именно?

– Кто она?

– Не знаю.

Селлерс прищелкнул языком, что должно было означать крайнюю досаду и недоверие.

– Вам бы следовало придумать в ответ что-нибудь получше.

– С чего вы взяли, что я ее знаю?

– Вы же прекрасно понимаете, что вы бы не позволили Белдеру просто помахать у вас перед носом письмом и выяснили бы об этой девчонке все.

– О чем вы? У него никого не было.

– Откуда вы узнали?

– Мне так сказал Белдер.

Селлерс вздохнул:

– Хорошо, до поры до времени я могу это допустить.

– А что там насчет матери миссис Белдер?

– У нее полный упадок сил. Мать и сестра – всю ночь были на ногах. В перерывах они звонили в полицию, пытаясь выяснить, не попала ли миссис Белдер в автомобильную катастрофу. Наконец теще пришла в голову мысль, что Белдер мог стукнуть жену по голове и спрятать тело где-нибудь в доме, и она начала рыскать по всем углам, объявив, что осмотрит все от погреба до чердака. Она начала с погреба… Это было сегодня около восьми часов утра. То, что она увидела, ее потрясло. Сначала она подумала, что это тело Мейбл, потом оказалось, что это незнакомое ей лицо. Белдер опознал тело.

– Миссис Голдринг не знала горничную?

– Нет. Миссис Голдринг жила в Сан-Франциско. Она не приезжала с тех пор, как Мейбл наняла эту горничную.

Селлерс чиркнул спичкой о подошву ботинка и сделал еще одну попытку зажечь свою сигару.

– От этой проклятой сигары у меня переворачиваются кишки.

– Вы еще не завтракали?

– Я не в ресторане, где бы меня обслуживали и подавали кофе.

– Отлично. Сварите его хорошенько, покрепче, и налейте мне чашку побольше.

Берта Кул в возмущении бросилась в уборную, поспешно оделась, убрала постель. Потом она прошла на кухню, поставила на плиту большой кофейник и сказала, обращаясь к сержанту Селлерсу:

– Вы будете настаивать на том, чтобы я предложила вам яйцо, да?

– Совершенно верно, два.

– Проклятие, я сказала «д-а».

– Знаю. А я сказал «д-в-а».

– И тост?

– Конечно. И много-много бекона.

Берта ничего не ответила, занятая приготовлением завтрака. Ее губы от негодования сжались в тонкую линию.

Сержант Селлерс, в сдвинутой на затылок шляпе, появился в дверном проеме, выпуская нежно-голубые колечки сигарного дыма.

– Первый бесенок выпрыгнул из коробочки, – сказал он. – Мы с вами заедем повидать Белдера и немножко побеседуем втроем.

– Почему вы меня в это втягиваете? – спросила Берта.

– Если Белдер начнет врать, вы ему скажете, что он не сможет отвертеться, так что в его интересах рассказать правду, – весело признался Селлерс.

– Неужели я скажу ему это? – с сарказмом спросила Берта, стараясь удержать равновесие, держа в руке сковороду, которую она уже собиралась поставить на плиту, и сохраняя угол в сорок пять градусов.

– Я полагаю, что мне следует пойти позвонить Белдеру и организовать совещание.

Он вышел из кухни. Берта слышала, как в другой комнате он набирает номер телефона, разговаривает, затем он снова вернулся и стал в дверях.

– Все в порядке. Он встретит нас в своем офисе, не хочет принимать дома. Говорит, что если мы там увидимся, то его свояченица обязательно влезет в разговор.

Берта ничего не ответила.

Селлерс без стеснения громко зевнул и ушел, чтобы сесть в удобное кресло в гостиной. Устроившись, он развернул утреннюю газету на спортивной странице и принялся читать.

Берта Кул на маленьком столике в уютном уголке расставила посуду и разложила приборы.

– Скажите мне одну вещь, которая касается детективов, – крикнула она Фрэнку Селлерсу.

– Что?

– Снимают ли они свои шляпы, когда завтракают?

– Нет. Если они это сделают, то потеряют отличительную черту. Они снимают шляпу, когда принимают ванну.

– Есть еще одно замечание относительно вашего завтрака, – сказала она. – Вы не можете пить кофе, держа во рту эту замызганную сигару.

Сержант Селлерс не ответил. Он был увлечен чтением репортажа об игре в бокс, которую он видел прошлым вечером, и сейчас сверял изложенные в сообщении факты со своими собственными впечатлениями.

– Идите завтракать, – сказала Берта Кул.

Сержант Селлерс, зачесав при помощи карманной расчески густые волнистые волосы назад, вошел в кухню, подождал, пока сядет Берта Кул, и сам сел напротив нее.

– Замечательно, Берта, наливайте себе кофе и выкладывайте ваши сведения. У вас было время собраться с мыслями.

Берта Кул налила кофе, отхлебнула горячий ароматный напиток и сказала:

– Все, что я знаю, – это то, что меня вычислили, когда я ехала на хвосте у миссис Белдер, а я ее потеряла. Она ехала к месту свидания с человеком, написавшим эти письма. Я пошла в офис к Белдеру, просмотрела пачку его личной корреспонденции, чтобы выяснить, могу ли я что-нибудь найти.

– А что вы искали?

– Профессиональную машинистку, у которой есть дома портативная пишущая машинка.

– Я вас не понимаю.

– Можно многое сказать о тексте, напечатанном на машинке, если его внимательно изучить. Даже сила удара и одинаковые промежутки показывают, что письма были напечатаны первоклассной машинисткой, которая получает хорошее жалованье и в ее офисе хорошее оборудование. Письмо было напечатано на портативной машинке, у которой плохое выравнивание. Это означает, что дома у нее есть личная портативная машинка… и я нашла ответ.

– Какой ответ? – спросил Селлерс.

– Имоджен Дирборн, маленькая сирена с грифельно-серыми глазами, которая сидит в офисе Эверетта Белдера и имеет такой вид, словно у нее нет других мыслей, кроме выполнения служебных обязанностей секретарши.

Фрэнк Селлерс очистил яйцо и критически исследовал содержимое.

– Ну а теперь что вы об этом думаете? – спросила Берта в ожидании похвал ее успехам в применении дедукции.

– Немножко лучше, чем положено, – отозвался сержант Селлерс, – но, черт возьми, я могу его есть.