800 новых заговоров сибирской целительницы Степанова Наталья
– Ты будешь смеяться, если я расскажу, или сочтешь меня ненормальной.
Я уговорила ее все-таки сказать, в чем дело. Оказывается, Нина почти каждый день на протяжении месяца видит во сне свои похороны. Видит деревянный крест и на нем дату своей смерти. Причем видит себя в гробу в поношенном ветхом платье.
– Из-за этого сна, – сказала Нина, – я пошла и купила себе страшно дорогое платье на смерть. Конечно, я понимаю, может быть, мой сон пустой, но я не хочу лежать в старье. Всю жизнь пахала как лошадь, хоть в гробу полежу в шикарном платье.
Нина пыталась улыбаться, но я видела на ее глазах слезы. Я стала ее утешать:
– Купила и купила, шут с ним, с этим платьем, пусть оно подольше лежит в шкафу! Живи, а то я к кому буду приезжать?
Но Нина сказала:
– Понимаешь, подруга. Дело в том, что во сне я видела дату смерти: нынешнее число и год. С одной стороны, я вроде здорова и не могу ни на что пожаловаться, а с другой стороны, скорее бы наступило завтрашнее число, чтобы уж об этом не думать. И вот еще что я видела, – встрепенулась Нина, – будто сынок мой Лешка дал мне телеграмму, что должен приехать ко мне. Это-то меня и утешает, телеграммы-то я ведь никакой не получала, значит, весь сон мой пустой!
Чтобы отвлечь ее от этих мыслей, я стала говорить о посторонних вещах. Мы выпили еще по одной чашке чая, и она предложила мне посмотреть ее «смертное платье». Мне стало понятно, что отвлечь мне ее не удалось. Когда Нина достала из шкафа то, что она приготовила себе на смерть, у меня перехватило дыхание. Много лет я проработала в московской комиссионке и видела всякие наряды. Иногда фарцовщики приносили нам такую вещь, что и английской королеве не стыдно было бы надеть. Такие вещи мы оставляли и продавали клиентам особой категории за очень приличные деньги. Но та одежда, которую приготовила себе на смерть Нина, сразила меня наповал. Ткань была нежная на ощупь, она таинственно мерцала при электрическом свете. Наверное, именно такая ткань облекала царственное тело египетской царицы. Я никогда ничего подобного еще не видела. Как и всякая женщина, я мысленно примерила этот наряд на свою красивую фигуру и подумала: вот бы мне это платье! В тон этому платью были туфли, кстати, тоже моего размера. Нина показала украшение. Все это было на одной полке вместе со смертной одеждой. Не удержавшись, я спросила ее:
– А если не умрешь, продашь мне это платье, я тебе хорошо переплачу.
В ответ Нина покачала головой:
– Нет, подружка, ты разве не знаешь, что есть примета: смертное не надевают, иначе сами рано уберутся на тот свет.
На этом наш разговор закончился. Где-то через час раздался звонок в дверь, принесли телеграмму. В ней было сказано, что на следующий день, в два часа дня, приезжает Алексей, сын
Нины. Тот, который не подавал о себе ни слуху ни духу целых 12 лет. Стоя с телеграммой, Нина растерянно повторяла, что ее сон начинает сбываться. Казалось, она меня не видела и не слышала. Кое-как я ее успокоила и часа через два, посмотрев новости, мы легли спать.
Она пожелала мне спокойной ночи, и это были ее последние слова.
Утром я обнаружила Нину, лежащую в своей постели с широко открытым ртом. Глаза ее смотрели прямо на меня. От страха меня пробрал понос. Пока я сидела в туалете, решила, что мне следует немедленно уехать, чтобы потом не доказывать в милиции, что я не виновата в ее скоропостижной смерти. Соседи не знали, что я у нее поселилась. Ее домик стоял в стороне, да и не ходили к ней соседи, во всяком случае, при мне этого не было ни разу.
Прежде чем уйти, я забрала ее смертный наряд вместе с туфлями и украшением. Даже комбинацию и новые трусики. В шкафу были деньги, их я тоже забрала. Видите, Наталья Ивановна, я все честно рассказываю и надеюсь на то, что не наврежу себе своей искренностью, не настрою Вас против себя.
Я еще до дома не доехала, а уже стала во сне видеть Нину. Она ходила вокруг меня голая и укоряла меня за мой поступок.
Мне бы опомниться, вспомнить, что сон ее был вещим: и число и дата. Нужно было бы мне украденное отправить бандеролью назад, на ее адрес. Может быть, тогда не случилось бы со мной того, что вы видите перед собой. Еще не прошло и полгода, как я украла одежду для похорон, а меня можно собирать вслед за Ниной.
Никто меня не узнает, врачи не лечат меня, так как им непонятна природа моей болезни. Ставят общее заболевание. Дали мне первую группу инвалидности, и все.
Я так раскаиваюсь, так жалею о том, что случилось, что я натворила. Если я выздоровею, то всю свою жизнь посвящу помощи людям.
Помогите мне остаться в живых, чтобы у меня было время для искупления своего греха».
А вот еще одна история:
«Попутал меня бес, украла я у своей кумы платок синий в красных розах, вытащила из ее узелка, приготовленного ею себе на смерть. Не знаю, зачем я это сделала. Кума пошла баню топить, я открыла шкаф, развязала узел, и мне понравился этот платок, будь он неладен. Сунула я его себе под кофту, а потом в посылке отправила своей дочери Алевтине на Север. Я ведь не могла его в деревне носить, кума бы платок признала, а так, думаю, дочери пригодится. Года не прошло, а у дочери с головой стало плохо, говорят, шизофрения обнаружилась. Я знаю, это за мой грех мне такая беда».
Что я могу сказать? Смертное не примеряют и тем более не крадут. Лучше быть подальше от греха, но если согрешили, поступите так.
Купите новую справу (смертное) и отнесите на могилу того, кого вы обидели воровством. Если место могилы неизвестно, то оставьте на могиле с таким же именем и отчеством, как у обиженного. Кланяются и просят покойника передать справу тому, кому следует.
Прежде чем приносить одежду на кладбище, обходят с ней вокруг церкви, а выйдя за ограду церкви, начитывают покаянный заговор. До начала отчитки надо подать три милостыни.
Читают так:
Вышла из церкви, помолясь,
Пойду до погоста, перекрестясь.
Пойду я к рабе (имя) поближе,
Поклонюсь ее праху пониже.
Как мать-церковь грехи отпускает,
Пусть и раба Божья (имя) меня прощает,
На суде Божьем мне мой грех не поминает.
Как из земли камень не растет,
Как этот камень
Цветком алым не зацветет,
Так и покойница, раба Божья (имя),
Меня к себе не заберет.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Из письма Лытус Тамары Дмитриевны: «Уважаемая Наталья Ивановна. Я приобрела пять ваших книг «Магия». Прочитала их и поняла, сколько же мы всего не знаем. Пользуясь талоном на бесплатную консультацию, хочу попросить у Вас совета.
У меня трое детей. 1 января 2000 года у моего среднего сына Димы умер лучший друг Виталий. Дима, естественно, помогал с похоронами. Мать покойного, покупая костюм, в котором собирались похоронить Виталия, попросила моего сына Диму померить на себя этот костюм, так как они были одного роста с покойным. Когда Дима пришел домой и рассказал об этом, то стало как-то не по себе. Я говорю:
– Дима, мне кажется, что этого нельзя было делать.
Но сын ответил:
– Мама, он же был моим лучшим другом.
Тогда я еще не читала Ваших книг.
Прошло не так много времени после похорон, и вот моего Диму увозят на «скорой» в тяжелом состоянии, якобы с аппендицитом. После сделанной операции сказали:
– У него оказалось прободение язвы желудка. Удалили часть желудка, еле спасли.
Только на шестые сутки он пришел в себя в реанимации. И сразу говорит мне:
– Мама, я видел Виталика, он очень меня звал к себе, но я не пошел с ним.
Через некоторое время его снова увозят на «скорой», в этот раз обнаружили гайморит. Врач опять сказал, что еле успели, еще немного – и было бы поздно. А 17 июня Дима ехал на мотоцикле и его сбил мотоцикл. В итоге: сотрясение мозга, многоосколочный перелом бедра и многое другое. Сделали еще две операции. Только через четыре месяца сняли гипс, и якобы Дима сломал ногу. Врач сказал, что Дима неаккуратно наступил на больную ногу. Снова больница, снова операция: четыре месяца в гипсе и четыре месяца на разработку ноги. К этому времени я купила Ваши книги и стала пытаться помочь своему сыну. Как Вы советуете, я пекла блины, варила кутью и носила на могилку с именем «Виталий». Но все равно очень боюсь, что вдруг что-то делаю неправильно. Я тоже видела во сне покойного Виталия, вроде я его обнимаю и целую, а он стоял молча.
Посоветуйте, что еще можно сделать в моем случае.
С уважением к Вам Тамара Дмитриевна». Найдите в лесу осиновую палку, измерьте ее, сказав перед этим:
Тебя буду, осина, обмерять,
Тебе и на кладбище лежать
Вместо раба Божьего (имя). Аминь.
Отнесите эту палку на могилу с именем того покойника, для кого примерялась одежда. Уходя с кладбища, нельзя разговаривать и оглядываться.
Хочу еще раз напомнить, что нельзя примерять ту одежду, которая предназначена покойнику. Опыт показал, что человек, который делал примерку, умирает.
(особый случай)
Из рассказа Раисы М.: «У меня случилась беда, я потеряла казенные деньги. Сумма была очень большая, и я была вне себя от горя, свалившегося на меня. Необходимо было срочно вернуть деньги, а взять было негде. Родных у меня мало, и они пенсионеры, живут от пенсии до пенсии. Перебрав в уме всех, кого я знаю, я решила обратиться к старой знакомой, которую как раз накануне встретила случайно в гастрономе. Лида при встрече радостно рассказывала мне, что собирается купить дочери кооперативную квартиру. Дочь ее училась в другом городе, там она вышла замуж, а теперь решила вместе с мужем перебраться поближе к матери. Лида долгое время копила деньги, чтобы купить дочери хорошую квартиру, после того как та закончит институт.
Так как больше одолжить деньги было не у кого, я поехала к Лиде. Приехав к ней, я плакала и просила выручить меня, ведь дело-то подсудное, деньги казенные и немалые.
– Продам дачу и сразу с тобой рассчитаюсь. Если не поможешь, то хоть с моста прыгай, – плакала я.
Лида пожалела меня и дала деньги, даже не взяв с меня расписки. Ей, наверное, было неудобно об этом просить, a я про расписку промолчала. Благодаря Лидии деньги я внесла в кассу, а вечером, купив торт, заехала к ней, чтобы сказать, что уже дала объявление о продаже своей дачи. Думала, попьем чаю. Я чувствовала себя обязанной своей знакомой и была ей очень благодарна. Я ведь понимала, что она сделала для меня то, что даже не всякий родственник сделает, дав такую сумму и не взяв даже расписки.
Когда я позвонила в дверь к Лиде, никто не открыл. Из соседней квартиры выглянула соседка и, заохав, стала рассказывать, что вчера, поздно вечером, с Лидой стало плохо, и она умерла до приезда «скорой помощи» от сердечного приступа. Соседка сказала, что уже дала телеграмму дочери. «Какое горе'', – повторяла она, а я стояла как столб и, скажу честно, уже в этот момент думала, что дачу можно и не продавать, ведь никто не знает о том, что я заняла у Лиды деньги.
На похороны я не пошла, мне было страшно смотреть в лицо покойнице, которую я решила, правильно выражаясь, обмануть. Я утешала себя мыслью, что дочь Лиды не останется на улице, ведь после Лиды ей досталась большая квартира в центре Москвы.
«Нет худа без добра», – крутилось у меня в голове, и я ничего не могла поделать со своей тайной радостью, что все так хорошо для меня сложилось. «Мне-то ведь никто не вернул мои потерянные деньги», – твердила я себе как убедительное оправдание моего поступка.
С неделю я еще переживала, думала: а вдруг Лида успела кому-нибудь сказать, что одолжила мне деньги, предназначенные на покупку квартиры. Но никто мне не звонил и ни о чем не просил. Я успокоилась.
Это случилось до сорока дней со дня смерти Лиды. Среди ночи я проснулась от странного шороха. Как будто кто-то шарил впотьмах. Один раз был даже звук, будто кто-то споткнулся o мои тапки, которые стояли около моей кровати. Я лежала, вся похолодев, но про воров я не думала. Никто не мог войти ко мне, ведь я хорошо заперлась на ночь. «Никто, кроме Лиды», – так почему-то подумала я. Не знаю, сколько прошло времени, пока я все-таки не задремала. И тут сквозь сон, который меня сразу же покинул, я услышала Лидин голос:
– Верни мои деньги, слышишь.
Сказать, что я испугалась, значит, не сказать ничего. Я просто умирала от ужаса. Впервые за свою жизнь я описалась от животного страха.
Наступило утро. Постепенно ужас, который я пережила ночью, рассеялся. Мне стало казаться, что это был сон. Неожиданно в моей памяти всплыли строки Пушкина: «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста». И я подумала: «Вот дура, дожила до полвека, а ума нет совершенно». И как какое-то заклинание твердила себе, что не было еще случая, чтобы умершие возвращались.
Вечером мне опять стало беспокойно. Я долго не ложилась спать, оттягивая момент, когда нужно будет погасить свет. Наконец я решила оставить включенной лампочку в коридоре. Проснулась я оттого, что ноги мои замерзли. Открыв глаза, я увидела, что на кровати сидит Лидия. Одна ее рука лежала у меня поверх ноги. Рука была абсолютно ледяная, вот почему у меня так замерзли ноги. Все это промелькнуло у меня в голове. Мне хорошо было видно покойницу. Свет из коридора освещал ее синее, без всякого выражения лицо и неестественно острые приподнятые плечи. Как будто манекен посадили ко мне на кровать.
Не знаю сколько, но кажется, что очень долго мы безотрывно смотрели друг на друга. Неожиданно ее рот медленно приоткрылся, и я ясно увидела сине-фиолетовый язык. Она произнесла ровным, на одной ноте шепотом:
– Отдай мои деньги.
Я буквально стала терять сознание от дикого ужаса. Кажется, я на мгновение закрыла глаза, а когда опять открыла, комната была пуста.
Буквально за два дня я продала дачу за гораздо меньшую цену, чем она стоила, и отнесла деньги Татьяне, дочери Лидии, сказав ей, что возвращаю долг, взятый у ее матери.
Таня горячо благодарила меня за честность.
– Не каждый поступил бы, как вы, ведь никто не знал, что деньги были у вас. Мы с мужем все перевернули в маминой комнате, а денег не нашли. Стали уже думать, что маму обокрали, поэтому она и умерла от инфаркта, – сказала дочь Лиды.
Если бы она только знала, что со мной произошло за эти дни. Вряд ли я смогла Вам передать в своем рассказе, как это было страшно на самом деле.
Не знаю, простила ли меня душа Лидии. Я же после пережитого стала постоянно ходить в церковь, молиться. Очень надеюсь, что простит меня и Господь.
Я покупаю Ваши книги. Прочитав в них столько откровенных исповедей, я решила до конца быть честной, покаяться перед всем миром за то, что тяжко согрешила. Я убедилась на себе, как деньги способны искушать человека. Может быть, моя правдивая история будет кому-то назидательньм уроком.
Спасибо, что до конца прочитали мое письмо. Наверное, это все-таки для меня важнее, чем для Вас.
С искренним уважением, Рая».
Из письма: «Уважаемая Наталья Ивановна. В моей жизни был такой случай. Мне было около пяти лет, когда умер дед. Совершенно случайно я увидела, как одна молодая женщина перекрестилась и укусила деда за палец. В комнате больше никого не было, видимо, все были заняты своим делом. Кто-то готовил, кто-то уехал за венками и в церковь. Потом я об этом рассказала маме, но она заругала меня, сказала, чтобы я не выдумывала чего не надо. Но я видела это сама! Что это могло быть? Если можно, пожалуйста, объясните.
С уважением, Гареева Л. В.»
К этому отчаянному методу прибегают в том случае, когда у женщины рождаются мертвые младенцы. Обязательное условие этого ритуала – чтобы возле гроба никого не было. Перекрестившись, женщина должна слегка сжать губами палец усопшего и после этого сказать:
Поручись, мертвая душа,
За нерожденную душу. Аминь.
Очень важно, чтобы новорожденному не дали такое же имя, как у усопшего. Женщина должна крепко запомнить или записать его имя.
Письмо первое: «Девять лет назад я совершила большую глупость. В 1992 году мне было 15 лет, я познакомилась с парнем. Мы встречались с ним, целовались и говорили о любви. Он был такой хороший, дарил мне цветы и писал красивые стихи. Любовь наша крепла и росла вместе с нами. Мы стали договариваться о свадьбе, но произошло несчастье и он погиб. После похорон, на девятый день, сразу после помин у его мамы в квартире, я одна поехала на кладбище. Там я надела сама себе на палец правой руки кольцо и произнесла такие слова:
– Ты мой муж, а я твоя жена до конца жизни. Отныне я Ворошилова (это его фамилия). Клянусь, что всегда буду только твоя и больше ничья.
Прошло время, и, конечно же, боль притупилась и утихла. Мне снова захотелось девичьего счастья, чтобы меня кто-нибудь называл любимой и я могла бы для этого человека наряжаться. Но после того случая с клятвой и венчанием на могиле умершего жениха никто из парней не может быть со мной рядом больше, чем два дня. Я спросила одного парня: видит ли он во мне какой-нибудь недостаток, и он ответил:
– На внешность ты классная девчонка, вроде все путем и как надо. Но возле тебя я себя чувствую как возле холодной батареи, к которой живому человеку неприятно прикасаться.
И так все время. Все от меня шарахались. Взяла я кольцо и повезла его на могилу, воткнула его в землю и говорю:
– Отпусти меня, прости меня, я не могу больше быть одна и хочу, чтобы моя клятва нарушилась.
Только ничего не изменилось. Видно, простыми словами невозможно разрушить мою клятву венчания на могиле.
Письмо второе: «Я дружила с парнем, и наверное, мы поженились бы, но он погиб в Чечне. Гроб был запаян, но родные взяли и вскрыли его ночью. Поднялся жуткий плач. Под этим впечатлением я тоже плакала и кричала. Я надела ему на палец свое кольцо, оно налезло ему только на мизинец, и я в буквальном смысле поклялась при всех, что я ему невеста, я ему жена и я ему вечная вдова. Все даже замолчали, а я плакала и кричала, что люблю его и никогда ни за кого не выйду больше замуж. Говорила, что Бог этому свидетель и все, кто рядом возле гроба стоит, – свидетели моих слов.
Теперь, вспоминая ту ночь, я даже не понимаю, откуда у меня только такие слова взялись. Его мать меня обнимала и целовала, ее тронула моя клятва и рыдания, и только одна какая-то старая бабушка на кухне сказала мне потихоньку:
– Ты сегодня совершила самую большую глупость в своей жизни. Кто венчается с покойником у гроба, тот уже никогда с живыми на земле не уживется. Ищи бабку, которая сумеет тебя отчитать, потом жалеть будешь, да поздно будет. А еще хуже, если тебя твой суженый возьмет и за собой заберет, с этих-то лет.
Время лечит, но ошибки время не исправляет. Я не могу ни с кем познакомиться. Я заметила, что в мою сторону ни один парень даже не смотрит. Но самое плохое то, что я стала сильно болеть. Врачи не могут найти причину моей болезни.
Чтобы освободить себя от клятвы, данной покойнику в том, что вы будете принадлежать только ему, следует пойти на кладбище. Если вы надевали при данной клятве кольцо, оставьте это кольцо на могиле и прочитайте заговорное отречение. После этого нужно уходить, не прощаясь с умершим, и уже более никогда не посещать эту могилу. Читают только раз:
Представленная хоромина
Стоит себе, не ворохнется,
С места не сдвинется, не пройдется.
Вода ее поливает, Луна ее освещает,
Солнце красное припекает.
В хороме той хозяин мой.
В гости я его не зазываю,
Мужем своим больше не величаю.
Продаю я свою клятву черному ворону.
Ворон вместо меня придет,
Место возле покойника займет.
Было то место, ворон, мое,
Теперь, ворон, это место твое.
Отрекаюсь я, Божья раба (имя),
От своей клятвы, от своего венца.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Из рассказа Кудренко П. В.: «Несколько лет назад я схоронила мужа. Прожили мы с ним без малого тридцать лет.
Жили неплохо, он никогда меня не обижал. Единственный его недостаток – ревнивый характер. Как заметит, что я на кого-то гляжу или кто-то посмотрит на меня, надуется как ребенок, которого незаслуженно обидели. По молодости я все доказывала, что глупо ревновать меня, да и не к кому. Но он говорил:
– Поля, меня не переделать. Я ведь и мертвый, наверное, буду тебя ревновать к живым.
Три года я прожила вдовой, а потом вышла замуж. Живое к живому тянется, да и тяжело женщине без хозяина в доме. И вот что странно. С того момента, как я вышла замуж второй раз, сразу же перестала находить мужнину могилу. Хожу, хожу вокруг да около, а не вижу его могилу, пока не заплачу. Только после этого отыщу. То ли душа его ревнует и меня путает, не подпускает к своей могиле. Однажды вот так ходила, нет могилы, и все тут. Одна бабуся спросила меня:
– Не можете могилу найти? Я вам сейчас помогу. Скажите вот так.
Я повторила за ней какую-то молитву. Сразу после этого ноги меня вывели к могиле мужа. Я очень удивилась и теперь жалею, что не записала той молитвы».
Окликнув душу умершего этим заговором, быстро и легко отыщете нужную вам могилу. Но только нельзя пользоваться этим в Пасху и Троицу. Плохого не будет, просто заговор может не сработать в эти дни.
Куша увезенная, душа погребенная, проводи к своим хоромам, к своему месту. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Уходя после прощания, говорят: «Тебе меня не провожать, а в мягкой постели век по веку лежать. Аминь».
Войдите в воду по колено, встаньте лицом к берегу и скажите трижды:
Печаль моя, тоска, сойди с меня,
Пойди на реку, плыви с водой.
Покой и радость, пойди со мной.
Слово мое крепко, к телу моему лепко,
К душе моей цепко.
Ключ, замок, язык. Аминь.
Похороны
Из письма: «Мой муж, – пишет Карина В., – художник. Однажды мы с ним поехали по путевке в отпуск, где нам довелось посетить старинное кладбище. Мужа до глубины души поразили надгробные памятники с ангелами и скорбящими фигурами. Когда мы вернулись домой, он для чего-то вбил себе в голову идею сделать себе посмертный памятник при жизни. Я стала его отговаривать, убеждала, что глупо это, но он обиделся, сказав:
– А почему, собственно, глупо, если я хочу знать, какой будет у меня памятник на могиле?
И я перестала с ним спорить. Вдохновленный, он рисовал эскизы памятника и тут же показывал их мне, ожидая одобрения. Я же почему-то даже смотреть на них не могла – так мне было жутко.
Наконец он решил, каким должен быть его памятник. На рисунке был изображен сидящий человек, слегка откинувшийся назад. В позе его чувствовалась усталость. Одна рука свисала за спинку стула, в другой были палитра и кисть. На рисунке он был очень похож на себя. Лицо было задумчиво и красиво…
Я еще раз попыталась отговорить мужа, втолковывая ему, что, возможно, он проживет еще 60 лет. Все это время памятник будет стоять в мастерской – да это же просто нелепо! Был бы он болен или стар, я бы еще могла это понять, а так – дурь и больше ничего. К тому же мрамор или гранит для памятника очень дорого стоит.
Но надо знать моего мужа – если он что-то решил, его бесполезно разубеждать. Все свободное время он делал памятник. Я не входила к нему в мастерскую с того самого дня, как он начал работу над ним, мне это было неприятно. Да и потраченных денег было жаль.
Прошли месяцы, и однажды муж сказал:
– Пойдем, Карина, я покажу тебе свое надгробие. – И засмеялся.
Смех его мне не понравился, я ощутила в нем некую неискренность и, как бы сказать, – страх.
Мы вошли в мастерскую. Памятник меня поразил. Я всегда знала, что мой муж очень талантлив, но то, что я увидела, не передать никакими словами. Казалось, что это он сам сидит на стуле. Именно мой муж или его двойник. Вам наверняка приходилось видеть выкрашенных в серебряную или бронзовую краску живых людей – так иногда делают в рекламных целях или для какого-нибудь шоу. Вот и памятник был… живой. Все было исполнено с величайшим умением и абсолютной точностью. На руках видны были все прожилки и вены. Рукав был слегка измят, как это бывает на самом деле. И пуговицы настоящие.
Я очень люблю своего мужа и хорошо знаю его тело. Памятник в точности повторял оригинал: морщинки, складки у губ, брови и волосы – все было абсолютно таким же.
Я расплакалась, а муж засмеялся:
– Чего ты плачешь, я ведь живой и умирать пока не собираюсь.
Но я кожей чувствовала приближение беды. Не выдержав, я подбежала к памятнику и закрыла его покрывалом. Муж не возражал, чувствуя мое настроение.
Ночью я неожиданно проснулась. Муж спал, дыхание было ровным. Но что-то не давало мне спокойно уснуть.
И вдруг мне показалось, что рядом что-то шуршит. Я встала и пошла по коридору к кухне, решив, что это наш кот, проголодавшись, гремит своей миской. Поравнявшись с мастерской, я заметила, что из-под двери пробивается слабый свет. «Опять не выключил светильник», – разозлилась я и раздраженно толкнула дверь.
Памятник стоял без покрывала. Тень от него легла на стену. Свет так исказил черты знакомого лица, что вместо задумчивого выражения на нем играл хищный оскал, будто памятник смеялся надо мной – зло и ненавидяще.
В голове резко зазвенело, наверное, от испуга. У меня никогда не было обмороков, как я упала – сама не понимаю. Очнулась я от того, что муж брызгал мне водой в лицо. Я лежала на полу, памятник был закрыт покрывалом.
– Зачем ты снимал покрывало! – спросила я мужа. Он, видимо, не понял моего вопроса, но потом, переспросив, ответил, что памятник не открывал. Затем он меня спросил, зачем я пошла в мастерскую. Я ответила, что хотела выключить свет, который он забыл выключить.
– Но ведь ты лежала в темноте! Я услышал стук, вскочил, побежал – ты была на полу, а свет был выключен, – пожал плечами он.
Уверяю Вас, Наталья Ивановна: памятник был без покрывала, я видела хищную, злую улыбку на мраморном лице. Свет горел! Иначе как бы я все это смогла разглядеть. Да и не стала бы я заходить в мастерскую, если бы там было темно!
Утром я сказала мужу:
– Отвези памятник куда хочешь, можешь поставить его в сарай на даче, но в доме я его не потерплю!
На даче мы бываем редко. Я не любительница возиться с грядками, да и мужу вечно некогда. В общем, памятник вместе с покрывалом перекочевал в сарай…
Через месяц муж уехал заключить договор на портретные работы. Он обещал вернуться через неделю, не позже. Первые три дня я посвятила генеральной уборке. Потом сходила к портнихе. Та сказала, что я плохо выгляжу, и посоветовала мне сходить к косметологу.
В ту ночь я плохо спала. Мне снились умершие родственники со стороны мужа, а именно его дядька. Он был известным дантистом. Санировал членов правительства и их жен. Вижу, будто подходит он ко мне в черном костюме, в шляпе и с тросточкой. Поверх ботинок надеты калоши. Открывает красивую подарочную коробку, а в ней – каменная челюсть, но один зуб у челюсти золотой. Зуб так сверкает, что больно смотреть. Я спрашиваю:
– А почему челюсть каменная, ведь ее носить будет тяжело? Думаю, что моему мужу не нужен такой протез. И вообще, когда он успел ее заказать?
И тут гость в черном говорит голосом моего мужа:
– Заказал 24 июня 1999 года, в семь часов вечера, а готов заказ был вчера около трех часов дня.
От этой фразы я и проснулась, Меня охватило лихорадочное состояние, будто я узнала страшную весть. Включая везде на своем пути свет, я побежала в мастерскую. Найдя реестр работ, стала листать исписанные почерком мужа страницы. Пальцы дрожали, не слушаясь меня. Дело в том, что мой муж имел обычай записывать время начала и окончания работ: картин, скульптур и так далее. Наконец я нашла страницу, на которой муж записал начало работы над своим надгробием. Я увидела те же числа, что назвал мне во сне покойный родственник: 24 июня 1999 года, семь часов вечера.
Днем мне позвонили из полиции. В три часа дня мой муж погиб в автокатастрофе.
Когда мы приехали на дачу за памятником, на нем не было покрывала, оно лежало на земле. А ведь я лично видела, как мой муж закреплял его бельевой веревкой. Войти в сарай никто не мог, он был на замке, а дверь заколочена досками.
Я стараюсь гнать любую мысль, связанную с мужем и памятником, – боюсь сойти с ума. Обо всем этом я рассказываю только Вам, Наталья Ивановна. Я купила Ваш сонник и на своем горьком опыте убедилась, что сны сбываются. По одной из Ваших книг я лечила себя от тоски по мужу. Боль притупилась, спасибо Вам. По этой же книге я отлила себя от испуга. Правда, я не совсем поняла, как надо читать молитву, чтобы сон не сбылся, – до сна или как проснешься? Я очень любила мужа, поэтому у меня не было подруг. Но теперь мне никто не нужен. Ваши книги спасают людей от отчаяния. Читаю их на одном дыхании, с ними спокойнее. Только не прекращайте их писать! И еще. Стоит ли мне в моем случае делать вызов сна, если я соскучусь по мужу? Ну чтобы увидеть его во сне?..
С искренним и благоговейным уважением и почитанием. Карина П.»
Начну с последнего вопроса. Считаю, что в вашем случае нельзя вызывать дух мужа, а также привлекать его в свои сны. Он оставил мир, напророчив себе скорую смерть. Работая над памятником, он как бы взывал тем самым к мертвым духам. Ангелы смерти вняли нечаянной торопливости его конца. Поэтому не проторяйте ненужного пути на кладбище.
Действительно, мне известны случаи, когда люди, подготовив себе гроб или памятник, вскоре после этого неожиданно умирали.
Малютин Федор Сергеевич сделал себе при жизни каменный надгробный крест. Работал он над ним около года. Сам его шлифовал, выбивал на нем кружевную вязь, похожую на вьющийся хмель. Через неделю после окончания работ Федор Сергеевич утонул в Волге.
Колодухин Степан Егорович сотворил для себя особый гроб с оконцами. Умер он в возрасте 35 лет от укуса змеи; к тому времени гроб был готов…
Примеров можно привести много, но, думаю, достаточно моего предупреждения: нельзя делать себе при жизни памятников!
А теперь главное. Можно ли было в этом случае, о котором вы только что узнали из рассказа Карины П., как-то помешать злому року?
От бабушки я слышала такую историю. Один художник нарисовал картину, назвав ее «Похороны кормильца». Изба, люди в тулупах – все было создано его фантазией, но покойника в гробу он писал с себя, а вдову – с собственной жены. Настасья Сергеевна Хлобытина, давняя знакомая моей бабушки, прибежала и со слезами на глазах рассказала ей о странной причуде зятя. Бабушка велела немедленно изменить черты лица покойного и его вдовы, дабы не навлечь на семью ангелов смерти. Сама же она читала молитву от напрасной погибели. Эту молитву я помещу чуть ниже. Зять Настасьи Сергеевны, послушавшись, подрисовал покойнику локоны, будто в гробу лежит женщина, а не мужчина, внес и другие изменения в картину, отсекая тем самым от себя нить смерти. К счастью, все закончилось хорошо.
С потусторонним, неизвестным нам, живым людям, миром, шутить не следует! Чтобы отвязаться от духов смерти, призванных необдуманным поступком, даю вам заговор. Читают его сорок раз, придя из церкви, где ставят сорок жертвенных свечей у образа Спасителя.
Из письма: «…Муж мой погиб в Чечне, ему было только 30 лет. Я не нахожу себе места. Понимаю, что травмирую детей своими слезами, но ничего не могу с собой поделать. Научите хорошей молитве от тоски».
Встаньте ночью, подойдите к зеркалу и, глядя себе в зрачки, говорите:
Не тосковать, не горевать,
Слез не проливать!
Ночь-мать, возьмись тоску с меня снять.
Как тебя рассвет уберет,
Так и ты сними с меня тоску.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
После этого умойтесь и ложитесь спать. Уже на другой день вам будет легче. Так сделайте три раза, и тоска сойдет.
Особый случай
Из письма женщины, живущей в Славгороде: «…Когда мне было восемнадцать лет, я вышла замуж за мусульманина. В первые месяцы после знакомства он очень красиво ухаживал за мной. Каждый день приносил цветы, дарил подарки моим близким, был учтив и скромен. Подруги мне завидовали, а я почему-то в душе его боялась. И все-таки пошла за него замуж. Верно говорят, что главные ошибки мы совершаем в молодости. Наверное, потому, что хитрить еще не научились, вот и доверяем всем окружающим, а зря…
После свадьбы муж забрал меня к себе. Бабуля спросила его перед отъездом, не будет ли он возражать, если она даст мне иконы как наследство, которое переходило из поколения в поколение, в знак благословения нашего брака.
Муж сказал:
– Конечно нет! Я не могу возражать. Раз уж она верит в своего Бога, так пусть верит, а у нас другая вера. Веру любую нужно уважать.
И я взяла с собой три иконы.
В первый же день в доме мужа все изменилось. Он стал грубым, разговаривал со мной свысока, как со служанкой. Я обязана была убирать, стирать, готовить… В мою обязанность входило каждодневное мытье ног всем членам его семьи… Права голоса я, естественно, не имела. Родительские письма мне не отдавали, и я не могла писать им. Несколько раз, правда, от меня требовали, чтобы я отбивала телеграмму с просьбой выслать денег. Когда же я отказалась делать это, муж меня жестоко избил, даже беременность моя его не остановила.
Ребенок родился мертвым, видимо, повлияли побои. Муж стал твердить, что я не женщина, что он скормит меня собакам или продаст в рабство. Иногда он бил меня просто так, без всякой причины: по голове, по груди, по животу. Из его речей я поняла, что все они ненавидят русских. И сами мы свиньи поганые, и президент у нас козел, а они – люди.
Однажды я достала бабушкины иконы и, опустившись перед ними на колени, попросила помочь мне. Я больше не могла терпеть, даже жить не хотелось, хотя это грех. В этот момент вошел муж. Он стал всячески высмеивать мою веру в Бога. Затем схватил ружье и стал стрелять по иконам, крича:
– Ну что, где же Его наказание?
От страха, что он и в меня сейчас начнет стрелять, я потеряла сознание. Ничего не чувствовала и вдруг увидела сияние. Оно возникло из точки. Точка переросла в луч. Луч сиял так ослепительно, что я почувствовала резь в глазах. Рядом стояли трое: Отец, Сын и Мать Богородица. Эти образы, знакомые с детства, я бы не спутала ни с какими другими. Они молчали. Уста их не шевелились, но я слышала обрывки тихих слов: «Освободить…» Это, наверное, про меня, подумала я. «Наказать весь род… " А это про них, мелькнуло в голове.
Вечером по всему дому раздались вой и причитания. Оказывается, мой муж и трое его братьев, перевернувшись на машине, погибли. В тот момент, когда об этом сообщили их матери (моей свекрови), у нее случился обширный инфаркт и она умерла.
Вы можете мне не поверить, но с того момента, как я увидела Святую Семью, меня никто не замечал, словно я была укрыта от всех глаз. Я видела, как суетятся ненавистные родственники моего мужа, но ко мне никто не обращался, не приказывал что-либо делать. Все происходило как во сне. Я подошла, постояла над телом свекрови, затем открыла шкаф, взяла деньги на дорогу и, положив в сумку иконы, пошла в сторону вокзала. Меня как будто кто-то незримо вел, охраняя от расспросов и ненужных глаз.
Когда я наконец приехала к родителям, мама ужаснулась моему виду. Несколько дней спустя, отоспавшись и придя в себя, я рассказала маме обо всем.