Женщины не любят ждать Гарднер Эрл
– Ладно, – сказал я. – Ответь мне теперь честно: что, Бикнел увидел в этой комнате Мириам?
– По-моему, да.
– Ты точно не знаешь?
– Нет. Он не признается.
– Тогда почему ты думаешь, что это была Мириам?
– Потому что он так дьявольски изворачивается в своих показаниях. Думаю, что он разглядел ее гораздо лучше.
– Ладно, тогда еще один вопрос. Сам Бикнел не мог этого сделать?
– Нет.
– Откуда это известно? Он не отлучался с пляжа?
– Он был со мной. Я нашла его на пляже сразу после того, как ты ушел. Мы потом разошлись по своим номерам переодеться, но это был единственный момент, когда я его не видела, если не считать того промежутка времени, когда я карабкалась по этим ступенькам в соседний дом звонить в полицию; но это ведь было уже после того, как убийство…
– А когда он вылез из машины и пошел к дому?
– Он все время был у меня на глазах. Он позвонил в дверь, потом заглянул в окно и побежал ко мне. Я думаю, Дональд, что это была Мириам Вудфорд. А если так, то защитить ее нам не удастся.
Я немного подумал.
– Это зависит от того, что обнаружит полиция. Расскажи подробно, что у вас там произошло.
– Значит, после того, как я позвонила, Бикнел сказал, что, судя по положению тела, Бастиона застрелили в постели. Рядом с ним на полу лежала газета – он, видимо, ее читал. Бикнел предположил, что Бастион открыл дверь заранее и снова лег в постель с газетой. Поэтому, возможно, передняя дверь могла остаться открытой.
– Дальше, – поторопил ее я: Берта рассказывала мучительно медленно, словно высверливала зуб.
– Так вот, – продолжала Берта, – он так заколебал меня, что, когда он стал открывать дверь, я уж решила, пусть он удовлетворит свое любопытство.
– И что?
– Получилось в точности как он и предположил. Дверь была отперта и открылась – входи – не хочу! Все оказалось так просто. Я-то, конечно, сначала не пошла, но тут Бикнел запел свою серенаду с чековой книжкой. И Берта не устояла.
– Ох, дураки! – не выдержал я. – Вы же наверняка оставили повсюду отпечатки пальцев и…
– Ты не торопись, – ответила Берта. – Бикнел не такой уж дурак, а если бы и был дураком, я тоже не лыком шита. Перед тем как войти, я тщательно вытерла ручку двери носовым платком и предупредила Бикнела насчет отпечатков. Но оказалось, что у него в кармане пара легких перчаток; он их надел и сказал, что быстренько тут пошарит, а я чтобы ничего не трогала.
– Дальше, – сказал я. – Что было потом?
– Мы зашли в комнату, где лежал труп, и осмотрелись. Бикнел стал выдвигать ящики, потом начал шарить в одежде. Наконец он нашел бумажник Бастиона.
– И что было в бумажнике?
– Куча денег, – ответила Берта, – и какие-то бумаги.
– Что за бумаги?
– Не знаю, – ответила она. – Бикнел быстро глянул на них и положил к себе в карман.
– Ненормальный, – выругался я. – Полицейские могли обыскать его и…
– Не спеши с выводами, – снова успокоила меня Берта. – Бикнел жутко хитрый. Конечно, он боялся, что его могут отвезти в полицейское управление и обыскать. Поэтому он стал думать, куда бы их сплавить, чтобы полицейские их не нашли, а он бы потом мог их снова забрать.
– И что он сделал?
– Там рядом с домом есть каменная стена. Когда Бикнел вышел, он вложил бумаги в одну перчатку, скатал обе перчатки вместе, засунул их в отверстие в стене и заткнул отверстие еще одним камнем, который валялся под стеной.
– А что в этих бумагах, ты не знаешь?
– Нет. Может быть, и Бикнел как следует не знает. Он взглянул на них лишь мельком, но вещь, видимо, ценная, что-то из того, что он искал.
– Что-нибудь еще? – спросил я.
– В шкафу было много катушек с пленками, – ответила Берта, – и магнитофон для их прослушивания. Я так думаю, часть пленок были чистые, а часть – с записями. Наверно, это были разговоры Мириам и Нормы. Но их трогать мы не стали – мы не сумели бы их оттуда незаметно вывезти.
– Теперь полицейские их найдут, прослушают и наедут на Мириам Вудфорд, как самосвал, может, еще сегодня. Дальше, что еще?
– Вот теперь, – запинаясь, сказала Берта, – осталось то, что меня больше всего беспокоит. Ты знаешь, Дональд, наверно, я совсем сбрендила.
– Говори же, – нетерпеливо сказал я, – у нас мало времени. Выкладывай начистоту. От твоего самобичевания уже лучше не будет.
– Пока что я держалась в рамках – закон нарушал Бикнел.
– Не считая того, что ты тоже вошла внутрь.
– Верно, вошла, но я, по крайней мере, ничего не трогала.
– Так, дальше.
– Но затем я начала трусить, отчаянно трусить, – проговорила Берта.
– Вовремя, – заметил я.
– Я сказала Бикнелу, что выйду наружу, послежу за обстановкой и, если появится полиция, я ему свистну.
– И что ты сделала?
– Вышла.
– Оставив Бикнела внутри?
– Да.
– Продолжай же, – теребил ее я. – Ты ведь что-то хочешь сказать, говори же ради бога.
– Я заметила это, уже когда выходила. В маленькой прихожей стоял шкаф с книгами, и одна книга на полке слегка высовывалась из общего ряда. Наверно, я могла бы похвастаться своим зорким взглядом сыщика, но на самом деле это было не так. Просто женский инстинкт, привычка домашней хозяйки. Черт побери, ты только не смейся, у меня тоже есть женские инстинкты!
– Я и не смеюсь.
– Это оказалась фальшивая книга! Как только я за нее взялась, я почувствовала, что с ней что-то не так. И я ее вытащила! Только снаружи это была книга, а внутри, под обложкой, страницы были вырезаны.
– Быстрее, – еще раз поторопил я. – Повторяю, у нас мало времени. К черту подробности, должны же мы понять наконец, в чем дело!
– Бикнел был в другой комнате, шарил там по всем углам. – Берта никак не внимала моим призывам. – Как только я взялась за книгу, я почувствовала, что у нее какой-то не тот вес. Я попыталась запихнуть ее на место, но второпях ничего не получилось. Тогда-то я и раскрыла ее и увидела, что книга была только снаружи. А внутри, где все было вырезано, лежала обычная кинокамера.
– И все?
– Все, – сказала она.
– Что же ты с ней сделала?
– Прежде чем что-нибудь делать, – ответила Берта, – я вынесла кинокамеру на свет и внимательно ее рассмотрела. И тут я вдруг поняла, что везде и на всем оставляю отпечатки пальцев. Я схватила носовой платок и оттерла эту книгу, как могла. Потом взялась за кинокамеру и поняла, что и на ней везде мои отпечатки и удалить их практически невозможно.
– И что ты сделала?
– Я украла эту кинокамеру, а фальшивую книгу поставила обратно на полку.
– А что ты сделала с камерой?
– Понимаешь, – ответила она, – я боялась, что полицейские могут меня обыскать. Было понятно также, что они найдут способ обшарить и автомобиль. Я вышла на улицу и некоторое время постояла на крыльце, держа в руках эту штуку. И вот тут-то у меня родилась блестящая идея. Я прошла по дороге к началу этого проезда. Там, на углу, есть полдюжины почтовых ящиков. На одном из них значилась фамилия Эбни. Я не знала, конечно, в котором часу у них разносят почту, но подумала, что утро уже прошло, поэтому можно рискнуть. В общем, я открыла этот ящик и сунула туда камеру.
– Оставив на ней отпечатки пальцев?
– Нет. Я, конечно, вытерла ее, как могла, но все равно очень беспокоюсь. Может быть, что-то и осталось. У меня же не было перчаток.
– Что потом?
– Потом вернулась на крыльцо и тут же услышала приближающийся звук сирены. Я подала сигнал Бикнелу, и он вышел. Я спросила, нашел ли он что-нибудь еще, и он ответил, что нет, только эти бумаги.
– Которые он спрятал?
– Нет, они еще были у него. Как раз в этот момент он и вложил их в одну перчатку, скатал перчатки вместе, засунул в дырку в каменной стене и заткнул другим камнем, который валялся на земле. Наверно, этот камень и выпал раньше из стены.
– А про камеру ты Бикнелу не сказала?
– Дональд, – торжественно произнесла она, – я не говорила про камеру никому на свете и никому не скажу. Если ее найдут, я буду отпираться до последнего. Конечно, я поступила глупо, но мне вдруг пришло в голову, что в ней может быть какая-нибудь важная пленка, может быть, что-нибудь, что он использовал для шантажа. – Она замолчала и умоляюще посмотрела на меня. – Дональд, ты же такой смелый и находчивый! Ты сможешь достать эту пленку и отдать ее проявить. Полиция будет следить за Стивом Бикнелом и за мной, но у тебя-то ведь будет возможность съездить туда и отличиться.
– Почему же ты не сказала про камеру Бикнелу? – переспросил я.
– Чтобы оказаться во власти этого скрипучего козла? – взорвалась Берта. – Какого черта мне самой лезть в петлю? Ты про нее знаешь, я про нее знаю, теперь еще Бикнел будет знать! Или, может, ты думаешь, что, когда дело дойдет до расчета, Бикнел скажет: «А еще, миссис Кул, раз вы рисковали своей лицензией и совершали противоправные действия, чтобы мне помочь, я хочу дать вам небольшую надбавку»? Вот уж хрен! Он будет иметь на меня компромат, достаточный, чтобы лишить меня работы. Он такой вредный и сварливый, что непременно постарается это использовать против меня. А я сама хочу быть вредной и сварливой, хочу иметь возможность строго на него смотреть и напоминать при случае, что это он нарушил закон, когда вошел в дом и там рыскал.
– А ты не рыскала?
– Я была достаточно осторожна: стояла в дверях и наблюдала.
– Значит, что делал Бикнел, пока ты ходила засовывать камеру в почтовый ящик, ты не знаешь?
– Он продолжал поиски.
– Я имею в виду, ты не знаешь, что он нашел.
– Он сказал, что больше ничего не нашел.
– Ну, это он сказал. Но ты этого не знаешь.
– Не знаю.
– Ладно. Расскажи подробнее, где там в стене лежат эти перчатки.
– Справа от дорожки, идущей вверх, футах в десяти; это примерно две трети дорожки. Там на одном камне пятно белой краски, и перчатки как раз под этим камнем.
– Хорошо, – сказал я. – Посмотрим, что можно сделать. Только держи язык за зубами.
– Непременно, – заверила меня Берта. – Уж про это я ни с кем трепаться не буду.
– И еще одно, – добавил я. – Там в комнате было много крови?
– Порядочно. Поработали неаккуратно.
– Конечно, сейчас полицейские еще не могли искать на тебе следы крови с микроскопом…
– Я туда и близко не подходила, – прервала меня Берта.
– А Бикнел?
– Он старался ходить осторожно.
– Старался, – повторил я. – Ты же не можешь точно сказать, что там происходило. Учти, Берта, здешние полицейские свое дело знают. Они видели, в каких ты туфлях, они точно знают, во что ты была одета. И одежду Бикнела они тоже запомнили.
– Ну и что? – не поняла Берта.
– Сегодня они могут обыскать ваши номера, – пояснил я, – и если не найдут чего-нибудь из вещей, которые на вас сейчас, особенно обуви, то сразу поймут, в чем дело. Поэтому обязательно повидайся с Бикнелом и предупреди его, чтобы он ни в коем случае не пытался избавиться от ботинок или какой-нибудь одежды. И особенно опасно отдавать вещи в чистку.
– А что, если у него действительно остались пятна крови на подошвах?
– Пусть Бикнел погуляет по пляжу, – сказал я, – пройдется несколько раз вперед-назад по песочку и, раз уж у него такой артрит, пусть как следует пошаркает ножками.
– Понятно, – сказала Берта. – А что будешь делать ты?
– Заметать ваши следы, – ответил я.
Глава 13
Превышать скорость в это время дня – верный способ угодить за решетку, чего мне уж никак не хотелось. Но дело есть дело.
Убедившись, что за мной нет «хвоста», я припустил со всей мочи, хотя и в пределах разумного. Слава богу, дорогу я уже знал хорошо, и долго искать Нипануалу мне не пришлось. Свернув с шоссе и проехав вниз примерно до восьмисотых номеров, я обнаружил большое скопление автомобилей.
Видимо, весть об убийстве быстро распространилась по округе. Полицейские перегородили боковой проезд, и перед ограждением толпились любопытные: переговаривались, глазели, щелкали фотоаппаратами.
Толпа стояла и возле почтовых ящиков. Это мне было на руку. Я протиснулся к ящику с надписью: «Эбни», дождался, когда большинство любопытствующих устремило взгляды на дом, открыл крышку ящика и запустил туда руку. Камера была на месте! Я вздохнул с облегчением.
Вытащив камеру, я движением плеча прикрыл крышку ящика и ненадолго присоединился к группе ротозеев, глазевших на дом. Одно дело было сделано, но предстояло сделать еще многое. Насколько я уловил стиль работы сержанта Хуламоки, времени на свободное передвижение у меня было не больше часа. Я сел в машину и помчался обратно в «Моану».
По дороге я остановился и открыл кинокамеру. Это была стандартная узкопленочная камера, однако кассеты с пленкой в ней не оказалось. Вместо нее я обнаружил маленький рулончик пленки, две квитанции за абонирование индивидуальных банковских сейфов – одну из банка Сан-Франциско, другую из банка Солт-Лейк-Сити – и ключи, видимо, от этих сейфов. Ключи и пленка были обернуты в мягкую бумагу, чтобы не гремели.
Рулончик пленки оказался проявленным микрофильмом. Размотав его, я обнаружил, что это фотокопии писем. Их было множество – наверно, больше сотни.
Одно письмо, написанное женской рукой, я решил рассмотреть с помощью карманной лупы и обнаружил, что это письмо от Нормы какому-то мужчине. Меня аж пот прошиб: дуреха подписалась собственным именем. Дальше рассматривать письма времени не было, надо было действовать: у меня в руках оказался настоящий динамит.
Положив пленку в карман, я поехал дальше и остановился у магазина кинофототоваров. Купив новую кассету с пленкой, я вставил ее в камеру и поехал на Кинг-стрит – улицу, где оставляла свою машину Мицуи.
Машина была на месте и даже не заперта, хотя ключа в зажигании не было. Я взял камеру и немного поснимал машину с разных сторон. Потом, потратив несколько минут на то, чтобы стереть с камеры отпечатки пальцев, я засунул ее в бардачок в машине Мицуи. Затем зашел в соседнюю лавчонку и купил будильник, упакованный в картонную коробочку. Вынув будильник, вложил в коробочку микрофильм и ключи и запечатал коробочку снова. Наконец завернул на почту и отправил эту посылочку авиапочтой на континент – Элси Бранд, на адрес нашего агентства.
Я был уверен, что сержант Хуламоки наверняка продержит нас в полицейском управлении до тех пор, пока его коллеги не начнут обыск в квартире Мириам Вудфорд. Это был очевидный ход, тем более для такого толкового полицейского, каким казался сержант Хуламоки; но чтобы убедиться в этом, я все-таки проехал мимо ее дома. У дверей стояли две полицейские машины.
Я остановился чуть дальше у противоположного тротуара и стал ждать развития событий. Поскольку обе полицейские машины были на месте, девушки, видимо, еще находились в доме.
Минут через пять я убедился, что и тут не ошибся: из дома вышли Мириам и Норма в сопровождении двух полицейских, которые усадили их в одну из машин и умчались.
Настало время действовать. Я перешел улицу и позвонил в дверь. Около минуты ответа не было, но потом дверь резко распахнулась; на пороге стоял полицейский.
– Войдите! – сказал он.
Я отрицательно покачал головой.
– Входите! – Это был уже приказ.
– Извините, – возразил я, – входить я не буду. Я только хотел попросить вас, чтобы вы обыскивали помещение как следует, досконально.
– Кто вы такой?
– Я знакомый этих девушек. Я очень заинтересован в том, чтобы установить, кто именно совершил убийство.
– Войдите, – снова потребовал он. – Я хочу познакомиться с вами поближе.
– Я уже сказал, входить я не хочу…
Тогда он протянул руку, сграбастал меня спереди за рубашку, втянул за порог, развернул одним рывком и толкнул в ближайшее кресло.
– Не больно умничай, – сказал он. – Если я говорю «войди», значит, надо войти. А теперь, кто…
– Меня зовут Дональд Лэм, – как бы нехотя проговорил я. – Я частный детектив с континента, здесь по службе. Дело, которое я веду, конфиденциальное. Я уже был у сержанта Хуламоки и подвергся допросу третьей степени, после чего был отпущен.
– Тогда какого черта вы здесь делаете?
– Я пришел только для того, чтобы попросить вас особо тщательно осмотреть квартиру Мириам Вудфорд.
– Нечего учить нас, как надо работать.
– Очень надеюсь на это, но все же повторяю: я очень заинтересован в том, чтобы вы все обыскали как следует.
– Чего ради?
– Я боюсь, что впоследствии здесь может оказаться какая-нибудь подброшенная улика, причем в таком месте, которое вы пропустили при первом обыске.
Он немного подумал.
– Кого из этих девушек вы представляете?
– Ни одна из них не платит мне ни цента.
– В чем же состоит ваш интерес?
– Я хотел бы выяснить, кто совершил убийство.
– Раз вы сюда пришли, значит, подозреваете хотя бы одну из них.
Я зевнул и сказал:
– Для нас обоих будет лучше, если вы займетесь обыском, а мне позволите уйти по своим делам. Я действительно хочу, чтобы вы поймали настоящего убийцу, а не повесили это убийство, например, на меня.
– С какой это стати нам вешать его на вас?
– Чтобы быстрее закрыть дело.
– Мне кажется, – проговорил он, – что вы сами намеревались сюда что-то подкинуть.
Я встал и вытянул вперед руки.
– Обыщите меня.
Он не поленился и обыскал.
– Единственное, что мне нужно, – повторил я, – это чтобы вы как следует сделали свое дело. Я так и знал, что вы нагрянете сюда с обыском: вначале побеседуете с девушками здесь, потом ваши сотрудники увезут их в полицейское управление, чтобы задать им еще несколько вопросов, а вы сможете остаться и обшарить помещение. Я дождался, пока полицейские увезут девушек на первой машине, и пришел к вам с одной-единственной целью. Если впоследствии здесь будет что-нибудь обнаружено при повторном обыске, я должен суметь доказать, что это было подкинуто после вас. Вы можете провести обыск таким образом, чтобы я был совершенно спокоен?
– На наш счет не волнуйтесь, – заносчиво ответил он. – Мы с коллегой распотрошим эту квартиру до нитки. Если здесь хоть что-нибудь есть, от нас не ускользнет.
– Отлично, – сказал я. – Не будете ли вы добры назвать мне вашу фамилию?
– Дейли, – ответил он.
– Так осмотрите все получше, – напоследок сказал я и поднялся, чтобы уйти.
Он секунду поколебался, но все-таки решил меня не задерживать.
Я поднялся к себе в номер, надел плавки и вышел поваляться на пляж. Потом взял доску для серфинга и поплыл на ней вдоль берега, разглядывая отдыхающих.
Минут через десять-пятнадцать я наконец обнаружил Берту Кул, сидевшую под пляжным зонтиком. Я подплыл к берегу, подхватил доску и подсел к ней.
– Ну, что нового?
Она посмотрела на меня с подозрением.
– Если ты скажешь хоть слово про мою фигуру, я так отделаю тебя вот этим зонтиком, будешь драпать через весь пляж до самого отеля. Ты уладил наше дело?
Я задумчиво посмотрел на море и ответил:
– Кажется, да. Где Бикнел?
– Откуда я знаю? Я ему не нянька.
– Что же ты здесь делаешь? – спросил я.
– Сижу, жду, может быть, появится Бикнел или эта фифочка.
– Кто?
– Мириам Вудфорд.
– Ее сейчас допрашивают в полиции.
Берта бросила на меня испепеляющий взгляд.
– Да что ты говоришь! – саркастически воскликнула она. – Вот уж не ожидала! – И, помолчав немного, задала встречный вопрос: – А что же ты тут тогда дурака валяешь?
– Я даю полиции возможность осмотреть мой номер, – ответил я. – Вон, посмотри. – Я кивнул в сторону отеля «Моана». – Там в одном окне на верхней веранде стоит полицейский и смотрит в бинокль. Как только я направлюсь в отель, он сразу даст знать своему напарнику.
– Наверно, и в моем номере сейчас шарят, – вздохнула Берта. – Надеюсь, что они своими лапами не изуродуют и не разбросают мои вещи.
Мы немного посидели молча.
– Дурацкий случай, – сказала наконец Берта. – Нас водят за нос, а мы не можем понять, в чем дело.
– Откуда ты знаешь, что нас водят за нос?
– Чувствую.
– Ну ладно, – сказал я. – Оседлаю-ка я своего морского конька и подплыву поближе, чтобы он меня лучше видел.
– Ты скоро вернешься к себе?
– Как только этот мужик на верхней веранде прекратит высматривать меня в бинокль – это будет означать, что обыск закончен.
Я опустил доску на воду, аккуратно улегся на нее животом и погреб в открытое море.
Через полчаса я вернулся к берегу на гребне волны. Кажется, никто уже за мной не следил. Я поднялся к себе, принял душ, оделся и проверил, все ли вещи на месте.
Потом я занялся номером автомобиля, в котором разъезжала горничная. Наведя справки, я установил, что эта машина взята напрокат. Позвонив в агентство, я выяснил, что машина выписана на имя Джерома К. Бастиона.
Понятно, что полицейские, проведя обыск на квартире Мириам, найдут микрофон и магнитофон. Это означало, что они возьмутся за горничную. К чему это может привести, заранее сказать было трудно.
Я позвонил в полицейское управление и попросил к телефону сержанта Хуламоки. Когда он подошел, я представился:
– Сержант, это Дональд Лэм.
– Ах да. – В его голосе прозвучал неподдельный интерес. – Я хотел… что же я хотел?.. Прошу прощения, Лэм, я хочу взять трубку в соседнем кабинете. Тут много народу.
Усмехнувшись про себя, я стал ждать. Понятно, чего он хочет. Он хочет, чтобы кто-то еще взял параллельную трубку, а может, включает записывающее устройство. Через несколько секунд в трубке снова зазвучал его дружелюбный, приветливый голос.
– Ну вот, Лэм, теперь получше, можно спокойно поговорить. Я не хотел оттуда разговаривать, там было несколько газетчиков. Так чем могу быть полезен?
– Я заинтересован в раскрытии этого убийства, – начал я.
– Это я понял.
– Возможно, не в том смысле, как вы это понимаете.
– Хорошо, не будем спорить. Значит, вы заинтересованы. И что? Вы ведь не только поэтому звоните?
– Я тут навел справки в агентствах по прокату автомобилей, хотел узнать, арендовал ли Джером К. Бастион машину.
– Да, да, понятно.
– И обнаружил, что да, арендовал. У меня есть ее номер. Вы хотите его знать?
– Спасибо, Лэм, мы уже выяснили это час назад.
– Я подумал, что хорошо бы поскорее найти его машину; очень важно, в каком месте она находится.
– Одна из машин стоит в гараже – там же, в доме, который он арендовал.
– Одна из машин? Вы хотите сказать, что он арендовал две?
– Совершенно верно, – ответил сержант Хуламоки. – Одну из них он держал в доме, а на вторую мы объявили общий розыск. Думаю, скоро ее найдут, и ее местонахождение, вы правы, поможет сделать кое-какие выводы.
– Две машины, – задумчиво повторил я.
– Да. Одну – в одном агентстве, а другую – в другом. Странно, что вы этого не знали, раз обзвонили все агентства.
– Я все не проверял, – поспешно пояснил я. – Я начал их обзванивать, но после первого успеха бросил.
– Я, правда, не люблю лезть с советами, – самодовольно заметил сержант Хуламоки, – но мы на Гавайях, ведя расследования, никогда не останавливаемся при первом успехе.
– Благодарю вас, – вежливо ответил я. – Намек понял. Теперь я постараюсь проводить собственные расследования на гавайский манер.
Читать бесплатно другие книги:
