Атака ихтиандров Сарычев Анатолий

Действующие лица в романе вымышлены, так же как и страна, которую вы не найдете на карте. Любое сходство с реальностью – не более чем совпадение.

Глава первая

«Командировка закончена, акты приемки подписаны, деньги переведены! Можно ехать домой к любимой жене!» – подумал Федор, глядя, как упакованную водолазную технику грузят в зеленый металлический «уазик».

– Вас подбросят до железнодорожной станции, а оборудование мы сами доставим в Москву. Через три дня пойдет транспортный борт в столицу. Если хотите, то можете лететь с ним, а пока отдохнете на нашей базе. У нас прекрасная рыбалка, охота.

– Как вы смогли так быстро найти наш контейнер? – спросил невысокий пухлый мужик, протягивая Федору командировочное удостоверение.

«Знал бы ты, сколько стоит портативный японский гидролокатор, господин главный инженер! Таких в кладовых ГРУ только три штуки!» – сказал про себя Федор, прижав правый локоть к туловищу, где во внутреннем кармане лежала плоская коробочка японского чуда техники.

– Мне просто повезло. Да и вы очень точно поставили створные знаки, – отозвался он вслух; больше всего ему хотелось вытянуть ноги на постели и провалиться в спасительный сон.

– Вы нас здорово выручили. Без вас мы надолго бы застряли на этой речке! – сказал начальник мостостроительного поезда со странной фамилией Элвин.

– Я через полтора дня буду в Москве и там встречу груз! – ответил Федор, бросив быстрый взгляд на железнодорожный билет, который держал в руках.

– Как вам угодно! Желаю приятно отдохнуть до Москвы! – сказал Элвин, отворачиваясь в сторону худого мужика, держащего в руках коричневую кожаную папку.

– Возите грузы автомобилями, а не катерами! – весело сказал Федор, шмыгнув носом.

Все-таки погружаться в ледяную воду – удовольствие ниже среднего, и подхватить насморк проще простого, даже тренированному водолазу.

Демонстративно посмотрев на часы, Федор открыл заднюю дверь «Нисана», который должен был отвезти его на станцию.

Федор с ненавистью посмотрел на старушку – божий одуванчик, сидевшую напротив него в купе скорого поезда. Казалось, чего человеку не хватает в жизни? Мягкое купе, столик, застеленный белоснежной скатертью, и два стакана с чаем, которые только что принес проводник… «С каким наслаждением, бабушка, я бы свернул тебе шею! Нельзя же так издеваться над людьми! Я все понимаю: ты старая, немощная, и тебя надо уважать, но совесть надо иметь», – мысленно увещевал он старушку, которая вот уже на протяжении суток не давала спать.

С виду она очень даже походила на человека: аккуратненькая, остроносенькая, с добрыми глазами василькового цвета, в опрятном халатике до щиколоток, а на самом деле пыточных дел мастер!

Федор, простыв в горах, немного сопел, а старушка, как только Федор засыпал, моментально его будила и сразу начинала рассказывать бесконечные истории о прошлом, радуясь, что нашла свободные уши. Побудки Федора бабушка мотивировала персональной непереносимостью мужского храпа.

Абстрагируясь от бесконечных воспоминаний о молодых годах, поклонниках, которые были готовы перевернуть мир ради одной ее улыбки, кинуть к тощеньким ножкам все золото и бриллианты Советского Союза, совершить подвиги, которые не под силу мифическим героям, Федор прикидывал, как хоть немного отдохнуть: то ли сунуть двадцать баксов проводнику и всласть поспать в служебном купе, то ли сбежать в соседний вагон и там отоспаться, оставив старушенцию охранять немудреный скарб.

Но последние слова бабули заставили Федора навострить уши и сразу забыть о всех мученьях.

– Напротив нас, на одной лестничной клетке, жила семья Воскобойниковых – милейшие люди! Глава семьи – профессор политехнического института, мой давнишний приятель. Я много лет была в него влюблена, но он стойко хранил верность жене – Софье Андреевне! – с осуждением сказала бабушка, поджав тонкие бесцветные губы.

«Губешки-то чуть подкрасила и мордочку припудрила. Еще та оторва в молодости была», – профессионально отметил Федор, в которого навыки разведчика были вбиты крепко.

Сейчас бывший капитан третьего ранга, боевой пловец, находился в резерве ГРУ, время от времени выполнял задания. Особо бывшие коллеги старшего прораба пуско-наладочного управления не напрягали, но иногда прибегали к помощи в деликатных делах. Коллеги щедро платили и подкидывали заказы на наладочные работы, которые позволяли Федору не только вести безбедное существование, но и откладывать приличную копейку на черный день. Да и адреналин в крови иногда стоило погонять.

Обычно Федор работал в паре с Зубом, но тот сейчас отрывался на Камчатке, тренируя эмчеэсников в обследовании затопленных пещер.

– Не может быть! Вы такая воспитанная, такая красивая, благонравная! – делано удивился Федор, решив во что бы то ни стало разузнать побольше о семье Воскобойниковых. Ведь именно такую фамилию носила его первая любовь – Милочка Воскобойникова!

Федор, пользуясь связями, два раза пытался найти Людмилу, но безуспешно. Сначала папу-профессора перевели на Камчатку заведующим кафедрой, а потом он там и умер, не дожив до шестидесяти лет каких-то трех месяцев. Мамочка, которая была на десять лет младше, вышла замуж за француза и смоталась на его родину, прихватив единственную дочь. Как оказался француз на закрытой для иностранцев в советское время Камчатке, Федор узнал, но куда они потом делись, выведать так и не смог.

И вот теперь, по прошествии стольких лет, судьба сама давала ему шанс узнать о предмете своей первой любви! Пара поцелуев в парке Дома офицеров, три свидания – вот, собственно, и все, что подарила судьба Федору, но воспоминания о первой юношеской любви он сохранил на всю жизнь.

– Вы так интересно рассказываете! Через ваши уста прямо оживает история! – слащаво воскликнул Федор, открывая свой рундук.

– Вы такой воспитанный молодой человек! – не осталась в долгу старушка, закрывая ладошкой беззубый рот.

«Тебе, старая карга, не меньше девяноста с хвостиком лет! А все туда же! Охота пококетничать с молодым мужиком! – подумал Федор, но тут же себя одернул: – Посмотри в зеркало, старый идиот! Сорок девять лет, а как только разговор зашел о Милке, сразу кровь взыграла, и моментально припомнил инструкцию по работе с агентами».

– Я только сейчас вспомнил, что у меня есть в сумке изумительный цейлонский чай. Уверяю вас, мадам, что такого вы никогда не пили. Сейчас сбегаю к проводнику, заварю, – вскакивая с места, сказал Федор.

– Время два часа ночи, а они чай задумали пить, – осуждающе сказала толстая проводница, склонившаяся над потрепанной книжкой в мягком переплете. На затертой обложке писаный чернобровый красавец грудью заслонял полуобнаженную красотку от мужика с ножом.

– Очнитесь, мадам! Горло пересохло! – весело сказал Федор, протягивая проводнице сотню.

– Люблю понятливых! – тотчас же вскочила проводница.

Схватив чайник, она быстро его сполоснула и поставила под струю кипятка.

– Организуйте чего-нибудь к чаю! – сказал Федор, протягивая проводнице пятьсот рублей.

– Сейчас сделаем! Будет как в лучших домах Лондона и Жмеринки! – ожила работница железной дороги, обнаружив хорошее знакомство с классикой русской литературы.

За все время суточного путешествия проводница, не удостоившая Федора ласковым взглядом, после получения мзды прямо лучилась радушием. Да и Федор радостно улыбался, весь ушедший в воспоминания молодости.

– Очень интересный разговор намечается, – неожиданно для себя выпалил он, протягивая проводнице еще пятьсот рублей.

– Для хорошего человека ничего не жалко, – не осталась в долгу проводница, открывая сиденье. Чуть покопавшись, достала из рундука плоскую бутылочку.

– «Наири», – с уважением выдохнул Федор и, восхищенно вскинув голову, сунул руку в карман.

– Хватит, – покачала рукой проводница, ласково улыбнувшись.

Схватив чайник с кипятком, Федор поспешил в купе.

Заваривая чай, он рассказывал:

– Способов заварки существует великое множество. Мне больше нравится азиатский способ. Заварили, налили в стакан и тут же перелили обратно. И так три раза! Кайтарма называется.

Рассказывая, Федор, продемонстрировал все сказанное действиями. Наконец, налив чай на четверть стакана, пододвинул его своей попутчице, которая за это время успела выставить на стол кулек с конфетами и печенье.

Появившаяся проводница поставила на стол поднос с пакетом маленьких пирожных в вакуумной упаковке, тарелкой с тонко нарезанным лимоном и двумя малюсенькими хрустальными рюмочками.

Федор торжественно водрузил на стол бутылочку «Наири».

– Что вы, что вы! Я не пью! – замахала руками старушка, но, увидев этикетку, моментально водрузила на нос очки. – От такого коньяка грех отказываться! Я себе этого никогда не прощу. Двадцать лет выдержки! Наливайте, молодой человек! – И она залихватски махнула рукой.

Покатав коньяк во рту, бабка расплылась в улыбке.

– Виктор Семенович, так звали профессора Воскобойникова, очень любил именно «Наири». Так рано ушел из жизни! А какой был любовник! Нежный, страстный, умелый! Я в его руках просто таяла…

«Не буду вспоминать, что буквально двадцать минут назад вы чуть ли не клялись в преданности профессора жене», – мысленно одернул бабусю Федор, на всякий случай наливая еще рюмочку.

Старушка выпила, и ее понесло:

– Виктор Семенович всю жизнь любил только меня и дочь! Софья Андреевна никогда его не любила. У нее на уме были одни только деньги. А какую огромную зарплату профессор получал на Камчатке! – закатила глаза старушенция и, не давая Федору вставить ни слова, продолжила петь дифирамбы бывшему любовнику: – Виктор мне звонил из Петропавловска, все жаловался на Софью, много рассказывал о Милочке. Такая лапочка была!

– Кто такая Милочка? – направил разговор в нужное русло Федор.

– Это целая история! Это же дочь профессора. Милочка Воскобойникова – умница, красавица и золотой души человек. У нее в девятом классе было сразу две трагедии, – распиналась бабуся, не замечая, что Федор постоянно подливает ей коньячок. – У Милочки был парень, который за ней ухаживал со второго класса. Вот это любовь была! Мне парень тоже нравился. Здоровый, умный, начитанный. И черт его дернул заняться регби! На соревнованиях в Каунасе столкнулся с каким-то бугаем, и тот ему сломал позвоночник! Представляете, здоровенный парень, почти два метра ростом, лежит беспомощно в постели и ничего сделать не может! Ноги не ходят, левая рука плохо двигается, а наша Милочка вокруг вьется, вся в слезах!

– Откуда вы так много знаете про Милочку? – искренне удивился Федор, не заметив, как сам назвал свою первую любовь ласковым именем.

Сердце сладко заныло. За столько лет он впервые получил хоть какие-то сведения о любимой.

– Да я много лет была ее наперсницей! Милочка рассказывала мне обо всем! – выпалила старушка, хлопнув еще одну рюмочку, и продолжила: – Наша Софья, видя такое дело, пришла к Андрею и говорит: «Ты, парень, конченый человек! Нечего тебе голову морочить нашей девочке. Что, моя дочь всю жизнь будет за тобой горшки выносить? Не для этого я ее растила! Ты все равно не жилец». Андрей не выдержал и в тот же день повесился на шнуре от шторы!

– Как-то непонятно все произошло! Как может парализованный человек повеситься? – не поверил Федор.

– У Андрея были очень сильные руки. Он мог подтянуться на одной руке десять раз! – моментально отреагировала старушка.

– Что дальше-то было?

– Милочка впала в транс. Десять дней ничего не ела. Родители начали бояться, что девочка покончит с собой. Я задействовала знакомых и перевела ее в другую школу. Дети очень разных родителей учились у нас в политехе. Были родители и директора школ и даже сотрудники районо, – гордо сказала бабуся.

И только тут она соизволила представиться:

– Меня зовут Агрипина Семеновна. Я уже двадцать лет на пенсии, но все прекрасно помню. Память у меня наследственная! Мы, графья Собчаковы, всегда ею славились.

– Завидую, Агрипина Семеновна, – совершенно искренне восхитился Федор, испытывая к старушке самые нежные чувства. Так было приятно вернуться на много лет назад и окунуться в молодость.

У него сладко заныло сердце, а губы поневоле расплылись в счастливой улыбке. Старушка тем временем продолжала рассказывать, все более распаляясь:

– Я помогла девочке перевестись на другое место учебы. Новая школа, новые подруги. Буквально через месяц у Милочки появился другой парень. Она с ним даже целовалась! Приходит ко мне и рассказывает: «Он меня целует, а я представляю на его месте Андрея. Так намного легче». Парень учился в ее классе – вот только не помню, как его звали. Ведь прошло столько лет.

– Ну и чем все кончилось? – устало спросил Федор, вспоминая с какими чувствами он ходил на свидания, как трепетал при одном только взгляде на Милу. Он и сам не заметил, как перешел от ласкательного имени Милочка к просто Миле.

– Виктору Семеновичу как раз предложили кафедру в рыбном институте на Камчатке, и он сразу согласился. Виктор и мне предлагал ехать с ним! Но у меня были старые родители, и я не смогла. Вся жизнь моя переломалась! – выкрикнула последнее предложение старушка.

До этого она хоть и повышала тон, но не кричала.

– Время было другое! – кинул реплику Федор, внимательно глядя на собеседницу, которая раскраснелась от выпитого, и на левой ее щеке проступило овальное черное пятно.

– Надо было все бросить и ехать! – зло сказала старушка и, схватив бутылку, прямо из горлышка сделала большой глоток. Громко закашлялась. Федору пришлось легонько стукнуть ее по спине.

Успокоившись, старушка махнула рукой и продолжила рассказ, печально глядя в окно, за которым мелькали редкие разъезды да плохо освещенные деревушки:

– Вот так и кончилась моя самая большая любовь! Два раза выскакивала замуж, родила ребенка, вырастила, а перед глазами все время стоит Виктор Семенович… Один раз мы с ним увиделись на конференции в Красноярске через три года после его отъезда на Камчатку. Но это ни к чему не привело – просто еще одна ночь любви в гостинице. Но какой был мужчина! – приложила к глазам платочек старушка. – А с Милочкой мы до сих пор поддерживаем хорошие отношения. Девочка вышла замуж, родила двух детей и нормально живет. Парень женился, у него девочка родилась…

– Как вы с Милой поддерживаете связь? – спросил Федор, и внутри все похолодело. Неужели он сейчас получит координаты любимой?

– Мы раз в полгода созваниваемся, а чаще пишем эсэмэски или электронные письма, – махнула рукой продвинутая бабуся, протягивая руку за рюмкой.

Федор моментально подвинул свою, которую та и хлопнула.

Телефон заиграл мелодию Грига, и Федор внутренне напрягся. Звонок от куратора не предвещал ничего хорошего.

– А у меня здесь «Мегафон» не работает! – капризно сказала бабуся, вынимая из сумочки на боку черный мобильный телефон «Самсунг».

Федор приложил палец к губам.

– А мне плевать на твои разговоры! – пьяно икнула старушка и схватила бутылку.

– Сом? – спросили в телефонной трубке.

– Четыре – пять! – быстро ответил Федор.

– Через двадцать минут будет остановка вашего поезда. Выйдите из вагона – вас встретят! – твердо сказал голос, и в трубке послышались короткие гудки отбоя.

Федор сморщился, будто хватанул стакан уксусной эссенции. Но подспудно осталось желание: увидеть девушку своей мечты, которую он искал больше тридцати лет.

– Вы не могли бы мне дать Милин телефон? – запинаясь, спросил Федор.

– Ни за что! Вы мне всю дорогу мешали нормально спать своим сопением, храпом и свистом! – злорадно сказала бабуся и, откинувшись, сама захрапела.

«Вот старая вешалка!» – подумал Федор, скидывая шорты и пропотевшую майку. Одеваясь в джинсы и чистую рубашку, он кинул взгляд на бабку, которая смачно выводила носом рулады, время от времени всхлипывая.

«Самсунг» до половины высунулся из чехла, и экран светится.

«Попробую-ка я скачать информацию с ее телефона!» – решил Федор, вынимая свой мобильный.

Глава вторая

Собравшись, Федор надел на плечо сумку и бросил взгляд на телефон. Перекачка данных закончилась. Открыв вновь образованную папку, он довольно быстро разобрался в системе бабушкиных записей.

На букву «В» было три абонента, но только у одного стоял электронный адрес с непривычной аббревиатурой после «собаки» – «НОР».

«Кто не рискует, тот не пьет шампанского!» – решил Федор, набирая на телефоне короткое сообщение:

«Здравствуйте, Мила! Пишет вам старый знакомый, который не виделся с вами больше тридцати лет. Если вы, конечно, помните, своего одноклассника, на которого иногда смотрели в парке Дома офицеров, черкните пару строк. Федор».

«Сообщение прочитано в три часа десять минут», – буквально через минуту появилась надпись.

У Федора екнуло сердце. «Неужели я попал с первой попытки?» – промелькнула мысль.

Поезд стал замедлять ход. Схватив сумку, Федор побежал к выходу. Постучав в закрытую дверь купе проводников, негромко сказал:

– Откройте, пожалуйста, наружную дверь. Мне надо срочно выйти!

– Никуда ты не выйдешь! Здесь нет остановки. Остынь, алкаш! Дай хоть немного поспать! – рявкнули из-за закрытой двери.

– Через две минуты будет остановка поезда, и мне надо обязательно выйти! – снова вежливо попросил Федор, думая о сообщении, которое только что отправил.

Телефон три раза пропиликал, показывая, что в почтовый ящик телефона поступило новое сообщение.

Федор, не слушая вопли проводницы, резко стукнул двойным ударом в дверь и, отойдя на шаг, выхватил из кармана мобильный телефон. Два движения пальцем – и на экранчике вспыхнула надпись:

«Конечно, я тебя помню, Федор! Позвони мне прямо сейчас! Мила».

Поезд в это время заскрежетал тормозами. Федор не стал ждать проводницу, а побежал по вагонам, дергая двери служебных купе. Только через четыре вагона он обнаружил открытое купе проводников, в котором три красных мужика сидели за столом, на котором красовалась ополовиненная литровая бутыль с водкой.

– Мужики! Мне срочно надо выйти! – крикнул Федор, сунув в лицо бардовые корочки с надписью золотом: «ФСБ».

– Открой ксиву, – попросил толстый мужик в расстегнутой рубашке, на погонах которого красовались три маленькие звездочки.

Федор, ни слова не говоря, открыл удостоверение, на котором красовался он сам в форме, с погонами подполковника.

– Дай посмотреть! – пробасил худой мужичонка, сидевший напротив на перевернутом ведре.

Федор отрицательно покачал головой. Хотя удостоверение было фальшивым, но как документ прикрытия действовало безотказно.

– Леха! Открой подполковнику!

– Вы меня не видели, я – вас, – жестко сказал Федор, пропуская вперед худого.

Открыв выходную дверь, мужичонка поднял пластину пола и спустил лестницу. Поезд стоял в чистом поле. В пятидесяти метрах от него приземлялся вертолет, подсвечивая себе мощными прожекторами.

– Счастливого пути! – крикнул Леха, поднимая лестницу.

Пригнувшись, Федор бросился к приземлившемуся вертолету, не замечая, как на него смотрят три нетрезвых мужика, столпившихся в рабочем тамбуре у открытой двери.

– Серьезный мужик! Вертушку среди ночи за ним прислали, – оценил ситуацию худосочный мужичонка, громко икнув.

– Не наше это дело. Давайте еще по одной, и спать, – предложил старший, открывая дверь в вагон.

Едва Федор оказался около вертолета, как дверь открылась, и на землю упал металлический трап. В проеме показался майор, изобразивший руками что-то ползущее. Федор утвердительно кивнул, и майор исчез.

Внутри военной вертушки были установлены лавки с обеих сторон фюзеляжа, на которых примостилось три человека: уже знакомый майор и два сержанта. Едва Федор уселся, как сержанты втащили внутрь трап.

Жестами Федор изобразил вопрос: «Сколько лететь?»

На что майор вытянул вперед руку и показал два пальца.

– О, кей! – кивнул Федор, вставляя в ухо наушник.

Вытащив из нагрудного кармана лингафон, приклеил его на горло и начал набирать номер телефона Милы.

– Привет, Мила! – хриплым голосом сказал Федор, не замечая протестующего взгляда майора, который не знал, как поступить с непонятным пассажиром, ради которого провели такие сложные манипуляции с поездом и вертолетом. Наконец, махнув рукой на вопиющее нарушение инструкций, майор откинулся на переборку и закрыл глаза.

– Это ты, Федор? – спросил женский голос, в котором Сом без труда узнал глубокое контральто любимой девушки. – Как ты меня нашел?

– Добрые люди помогли!

– Ты кого-нибудь из наших одноклассников видел? – задала новый вопрос Мила.

– Нет. Ты же знаешь, что я всегда в школе был как одинокий волк, ни с кем, кроме тебя, не дружил.

– У нас с тобой знакомство было очень короткое. Мы уехали на Камчатку – папа получил там кафедру.

– Меня тогда не было в городе – уезжал на соревнования. Приехал, а ты исчезла без следа, – хрипло сказал Федор, чувствуя, что у него перехватывает горло.

– Я и Верке Цыганковой, и Нинке Смирновой говорила, что уезжаю на Камчатку. Потом много раз им звонила, передавала тебе приветы.

– Честное слово, я не знал про твои звонки, эти стервы ничего не передавали! – громко сказал Федор, с болью чувствуя раздражение в голосе собеседницы.

– Что за телефон у тебя? Ничего не слышно! Приходится ловить каждое слово! – прокричала Мила.

– Телефон нормальный! Просто я сейчас лечу в вертолете и говорю с тобой через лингафон. По нему всегда не очень хорошая связь. Тебя я прекрасно слышу! Ты лучше расскажи, как живешь?

И Федор моментально перенесся на много лет назад, в те счастливые годы первой любви.

Нельзя сказать, что Федор был обделен женским вниманием. Высокий, с волевым лицом, прекрасно сложенный, он неизменно пользовался повышенным вниманием со стороны женского пола и весьма легко к этому относился, меняя любовниц если не как перчатки, то весьма быстро. Да и работа, которой он занимался, предоставляла большие, если не сказать огромные, возможности пообщаться с женским полом не только на одной шестой части земного шара, но и на других континентах.

– …Особенно рассказывать нечего, – продолжала тем временем девушка. – Окончила школу уже на Камчатке, потом институт, в котором преподавал папенька. – Последнее слово было сказано с большим сарказмом, но Федор не стал прерывать, отметив эту деталь, как профессиональный разведчик. – Через три года после окончания мной института папенька внезапно умер; буквально через год маменька спешно вышла замуж за француза Клода Ренье и укатила во Францию, захватив меня с собой. Я немного поучилась в Сорбонне и вышла замуж за нашего соотечественника… Ты в трубу не вылетишь с этими самолетными разговорами?

– Как-нибудь постараюсь удержаться за стенки! – отшутился Федор и замолчал, ожидая продолжения рассказа.

Мила правильно поняла паузу и продолжила:

– Родила двух замечательных детей, которые живут самостоятельно, а вот сейчас сижу и, разговаривая с тобой, вспоминаю школьные годы. Ты знаешь, я совсем недавно вспоминала тебя. Вспоминала наши встречи, первые поцелуи, объятия… Ты совсем не умел целоваться!

– Я и сейчас не умею! – буркнул в ответ Федор.

– Расскажи лучше о себе! – попросила Мила.

– Жизнь как жизнь. Окончил институт, отслужил в армии, работаю. Женился, двое детей, сейчас тоже самостоятельных. Шеф-наладчик подводных манипуляционных систем, – коротко ответил Федор, не став говорить, что он бывший офицер ГРУ, кавалер шести боевых орденов и целой кучи медалей, ни одну из которых нельзя было показывать. Все эти красивые побрякушки пылились годами в секретном ящике стола и не приносили никакой пользы. Только когда в гости приходил Герман – куратор Федора, они немного расслаблялись, вспоминая былое.

Раненого Германа Федор вытащил с глубины сорок метров и под стволом подводного автомата заставил судового врача сделать операцию в кессонной камере. Герману больше не разрешили погружаться под воду, и его карьера боевого пловца была кончена, а Федор перешел в разряд офицеров, не очень точно выполняющих приказ. За этот «подвиг» он тогда не получил очередного звания, но нисколько об этом не жалел. С годами к званиям, наградам начинаешь относиться философски и при каждом удобном случае вспоминаешь старика Конфуция: «Не вспоминай о прошлом – его не изменишь!»

– Куда ты сейчас летишь? – спросила Мила, стукнув пару раз по клавиатуре компьютера. Федор явственно слышал щелчки клавиш.

– Понятия не имею. Я спал, когда меня подняли, посадили в вертолет и куда-то везут. Мне кажется, что ты мне тоже снишься! – с нажимом на последние слова, громко сказал Федор.

– Нет, я живая, и даже очень! Завтра улетаю с мужем в горы. Там у моего благоверного небольшое ранчо, где мы будем отдыхать целый месяц.

– И я никак не смогу с тобой связаться? Не говоря уже о свидании? Ты только скажи! Я прилечу в любую страну мира! – забеспокоился Федор.

– Работу бросить мне никто не даст, а адрес электронной почты у тебя есть. Я тебе сбросила эсэмэской. Пиши письма – отвечу! – закончила Мила разговор и положила трубку.

Федор откинулся на металлический борт и, закрыв глаза, моментально заснул. На его губах появилась счастливая улыбка.

Глава третья

– Вставайте! Через две минуты приземляемся! – в самое ухо проорал майор.

– Мне минуты хватит, – ответил Федор, открывая глаза. Повернув голову вправо-влево, первым делом размял шейные мышцы и посмотрел в иллюминатор.

Вертолет опять снижался в чистом поле, но рядом проходила автомобильная трасса.

– Иди к дороге! Там тебя ждет серый джип! – крикнул майор, подталкивая в спину.

– Как прикажете, господин майор! – сказал себе под нос Федор, нимало не интересуясь, услышал ли его офицер, и, махнув рукой, быстро спустился на землю.

Трап моментально втянули обратно, дверь захлопнулась, и вертушка, взревев двигателем, шустро ушла в небо.

Федор, поправил ремень сумки и быстро пошел вперед, на ходу прикидывая, куда его забросили на этот раз.

Пройдя сквозь редкие деревья, он остановился в метре от обочины и посмотрел сначала направо, а потом налево. Ни одной стоящей машины на его стороне дороги не было видно.

Справа послышался шум двигателя. Серый джип с потушенными огнями выбрался из кустов на дорогу и дал задний ход. Остановившись прямо напротив Федора, гостеприимно распахнул заднюю дверцу.

«Похоже на наших орлов! Только они додумаются ездить без освещения, но с ПНВ[1]!» – обрадовался Федор.

Усевшись на заднее сиденье, он захлопнул дверцу и огляделся. В машине, кроме него и водителя, сидел еще один человек и пристально смотрел на Федора.

Поставив сумку между собой и незнакомцем, Федор откинул голову и закрыл глаза, готовясь еще немного поспать.

– У нас много дел, о которых мы поговорим позже. Сейчас нас отвезут на железнодорожную станцию, где вы сядете на поезд. Вот документы! – незнакомец протянул портмоне.

– Спасибо.

– Вы даже не поинтересуетесь содержимым бумажника? – удивился незнакомец.

– Все, что мне надо знать, скажут! Чего зря дергаться? – беззаботно махнул рукой Федор, занятый мыслями о Людмиле.

– Странный вы человек, Сом! – протянул незнакомец, толкая водителя в спину ладонью.

Этот барский жест не понравился Федору, который почувствовал легкую неприязнь к сидевшему рядом. «Узнаю родные спецслужбы! Надо обязательно показать превосходство над простыми смертными!»

Машина плавно тронулась и не торопясь покатила по второму ряду.

Особым разнообразием окрестности не баловали. Деревья справа и слева в три ряда закрывали дорогу от пустыни, которая в свете луны уходила до самого горизонта.

– В какой стране хоть я нахожусь? – спросил Федор.

И тут на глаза ему попалась надпись на латинском и русском языках, которая красовалась на большом металлическом листе, установленном с правой стороны дороги: «Город Газанджик. Республика Туристан. Вагонное депо – пятьсот метров».

– Вы все поняли? – спросил незнакомец, провожая глазами лист.

– Когда-то в этом городе я был на практике. На центральной улице, вдоль которой шел длинный железобетонный забор, какой-то умник написал: «По этой улице шагала революция!»

– Значит, в нашей стране вы бывали и ничего объяснять вам не надо.

– Я бывал в советской республике, а сейчас у нас на дворе две тысячи лохматый год! – наставительно сказал Федор, провожая глазами остов сожженной грузовой автомашины.

– В самой республике мало что изменилось. Глава, бывший первый секретарь ЦК Бахтияр Асланбердыев, решил, не мудрствуя лукаво, оставить все, как было при советском строе, правда, с восточным колоритом. Все покупается и все продается. Хотите должность председателя райисполкома? – задал риторический вопрос незнакомец и сам же на него ответил: – Пожалуйста! Заплатите миллион долларов, и должность ваша.

– Круто! – оценил услышанное Федор, прикидывая, как же надо воровать в этой бедной стране, чтобы набрать миллион долларов.

– С одной стороны, это плохо, но с другой стороны – прекрасно! Человек знает, что на этой должности можно наварить намного больше денег, просто надо не только самому работать, но и заставлять пахать подчиненных. Не справился? Пошел вон с хлебного места! Да и людям, которые за тебя поручились, тоже придется несладко. Две-три жалобы на плохую работу, и ты полетел со своего теплого кресла! И деньги пропали, и ты ничего не заработал. Комиссия президентского контроля работает безупречно. Никакие деньги не помогут, если ты плохо работаешь. А если проворовался, то могут и расстрелять, несмотря на все родственные связи и знакомства. Хорошо подумай, прежде чем садиться в кресло начальника. Наши люди получают бесплатно газ, воду, электричество. Где такое есть? В нашей стране дают все коммунальные услуги бесплатно. Только благодаря нашему президенту, да будет он жить вечно!

Федор недоуменно пожал плечами. Подобный пафос скорее подходил бы для многотысячной толпы, чем для одинокого слушателя.

– Через двадцать минут вы сядете на международный поезд, который привезет вас в нашу столицу Ак-Кирьяз к девяти часам утра. Курировать по линии ФСБ буду я – майор Шамиль Бекназаров. У вас очень важная миссия, от которой много зависит в жизни нашей страны! – снова высокопарно сказал майор, дотрагиваясь до плеча водителя, который послушно свернул в сторону ярко освещенной заправки «Лукойл».

Федор порадовался за соотечественников, которые и в этой закрытой стране, в которой всего полтора миллиона жителей, торгуют российскими нефтепродуктами.

– Выпьем по чашечке кофе и забежим в туалет! – предложил майор и первым открыл дверцу автомобиля.

«По мне, куда проще обойтись на обочине. Знаю я эти восточные места общего пользования – от одного запаха в километре от гальюна все живое дохнет», – подумал Федор.

Подождав, пока пассажир выберется из автомобиля, майор шагнул к расцвеченному, как новогодняя елка, стеклянному павильончику, из которого выскочил молодой парень в ярко-синем комбинезоне.

– Два кофе и полный бак девяносто пятого! – приказал ему майор и неторопливо направился в обход игрушечного домика. – С вами в купе едет ваш напарник, который и передаст основное задание. Официальная версия вашего пребывания в стране: поиск золотой статуи Будды, которую утопили при переправе через реку Муркан воины Тимурлана, возвращавшиеся из индийского похода, – быстро сказал он, открывая дверь дощатого домика.

Если сама заправка была выходцем из двадцатого века, то отхожее место явно появилось из века пятнадцатого, а лучше сказать, выползло. Запахи, исходящие из дощатой будочки с кокетливым сердечком на двери, могли убить не только человека, но и динозавра. Федор на всякий случай отошел на три метра вправо с наветренной стороны и остановился, внимательно прислушиваясь.

Несмотря на музыку, доносившуюся из застекленной заправки, он уловил негромкую скороговорку из туалета. Разговор шел на незнакомом языке и явно походил на монолог. Единственные слова, которые Федор разобрал были: «Ок, Адам». Что первочеловек делал в местном ватерклозете, Федор не понял, решив спросить об этом при случае местных аборигенов.

Выйдя из туалета, майор достал из кармана белый пакет, разорвал его и, вынув оттуда гигиеническую салфетку, демонстративно вытер руки. Небрежно кинув скомканную салфетку на землю, достал из левого кармана куртки баллончик и щедро попрыскал на себя.

«Теперь от тебя такое амбре попрет, что хоть святых выноси!» – оценил находчивость кагэбэшника Федор.

– Пошли быстрее! – приказал майор, первым направляясь обратно.

Прямо перед машиной стоял молодой парень в джинсах и рубашке и держал в руках поднос с двумя чашечками дымящегося кофе. Аромат разом перебил запах бензина и дезодоранта.

Обойдя официанта, как столб, Бекназаров уселся на заднее сиденье, Федор тоже. Официант, повинуясь еле заметному кивку, подал чашечку Федору, а потом метнулся к майору.

Автомобиль мягко тронулся.

– Не волнуйтесь, мы успеем! Пока вы не сядете в вагон, поезд не тронется.

– Я не волнуюсь. В крайнем случае вы догоните поезд и посадите меня на следующей станции! – беспечно сказал Федор, отхлебывая кофе.

Напиток действительно был превосходный – очень горячий, сладкий, с ароматом ванили и корицы.

– Вот с этим вопросом сложнее. Следующая остановка только через два часа – поезд фирменный, а там уже не мой район, – извиняющимся тоном сказал Бекназаров.

«Ну, тут у вас свои местные игрушки. Нам этого не понять», – оценил сказанное Федор.

Автомобиль свернул с трассы и закачался на колдобинах. Федор с интересом рассматривал городок, в котором не был двадцать пять лет.