Фиговый листочек от кутюр Донцова Дарья
– Послушай, – окончательно обозлилась Карина, – ты можешь хотя бы в экстремальной ситуации сохранить серьезность?
– А что случилось?
– Как что? Мы все остались без денег.
– Вот ты о чем… – протянул Макс, – а я думал…
– Что?
– Ну мало ли, вдруг ты решила бросить Ефима и уйти ко мне?
– Идиот!!!
– Кричи громче, сейчас рогоносец проснется, спустится сюда, и будет очень весело, во всяком случае, тебе.
– Так что делать? – мигом сбавила тон Кара.
– А что мы можем сделать? – пожал плечами Макс. – Последняя воля объявлена, так решил дядя Глеб.
– Но он оставил нас нищими!
– Мне на жизнь достаточно зарплаты!
– А если Рада выгонит тебя со сладкого местечка на улицу?
– И что ты предлагаешь? – посуровел Макс.
– Вот слушай, что я думаю, – хмыкнула Кара.
– Судя по выражению твоего лица, жуткую мерзость, – не утерпел Макс.
– Не понимаю, – в состоянии крайнего озлобления воскликнула Карина, – тебе деньги не нужны? Уж не знаю, какие средства имел Глеб Лукич, но, думается, хватит всем на безбедную жизнь до конца лет, еще детям с внуками останется…
– Говори по делу!
– Ладно. Дней десять назад я решила сменить парикмахера. Прежний перестал нравиться. Хотя работал в престижном салоне и брал бешеные тысячи за услуги…
Я, вжавшись в подоконник, старалась не пропустить ни слова.
Кара позвонила своим подружкам, дамам обеспеченным, провела маркетинг и живо выяснила, что самым престижным, а главное, модным, считается «Модес хаар» на Якиманке. Расположен салон прямо напротив «Президент-отеля» и обслуживает людей идеально. Обрадовавшись, она записалась к мастеру и решила выполнить всю программу: стрижка, краска, укладка, маникюр, педикюр, солярий и питательная маска на мордочку. И вот когда пришло время лежать на кушетке с толстым слоем зеленой глины на лице и телом, полностью укутанным в махровую простыню, произошло нечто интересное. В дверь кабинета легонько постучали.
– Бога ради, простите, – воскликнула косметолог, расставляя небольшую ширмочку, – очевидно, принесли свежее белье, вы разрешите открыть? Это секундное дело, вас никто не увидит.
Кара кивнула. Разговаривать было нельзя, маска могла нарушиться. Еще раз извинившись, косметолог приотворила дверь, но вместо кастелянши со стопкой простыней и полотенец в руках в кабинет влетела… Рада. Каре было отлично видно жену Глеба Лукича в щель между складными частями ширмы.
– У тебя кто-то есть? – поинтересовалась Рада.
Карина удивилась. В их среде не принято «тыкать» горничным и любому другому обслуживающему персоналу.
– Да, – тихо ответила косметолог, – дама там, на кушетке, не волнуйся, тебя не видно.
Кара изумилась. То, что Рада обращалась с девушкой по-свойски, еще можно было хоть как-то объяснить, некоторые клиентки завязывают с мастерицами почти дружеские отношения, но то, что работница салона запанибрата с госпожой Ларионовой, не лезло ни в какие ворота.
– Мне надо в Разуваево, срочно, – почти шепотом сообщила Рада.
– Что-то случилось?
– Не знаю, сообщение на пейджер пришло, звонила, звонила тебе, никто трубку не взял, а мобильный отключен.
– Батарейка села, – пояснила девушка.
– Послушай, Ирма, сегодня можно?
– Только через полчаса.
– Ладно, это несущественно.
– Тогда езжай, до трех успеешь?
– Должна.
– В пятнадцать придет дама, сама понимаешь.
Рада повернулась и исчезла. Ирма сложила ширмочку.
– Бога ради, простите…
Кара закрыла глаза и сделала вид, что спит. Ирма осторожно вышла. В ту же секунду Карина метнулась к окну и увидела возле входа шикарный автомобиль Рады.
Заплатив за визит, Кара, будто невзначай, спросила у администратора:
– У вас приводит себя в порядок моя родственница, Рада Ларионова, вот, договорились с ней встретиться, но я забыла, в каком кабинете она стрижется.
Безукоризненно вышколенная регистраторша посмотрела на экран компьютера.
– Госпожа Ларионова наша постоянная клиентка, но сегодня она не записывалась, просто приехала и пошла к Ирме Шульгиной, пятая комната, вы там только что были, странно, что не столкнулись в коридоре…
– Я заходила в туалет, – буркнула Кара и двинулась назад.
Дверь кабинета украшала табличка «Пациент погружен в лечебный сон, просьба не беспокоить до 14.55». Карина подергала дверь, та не поддалась, женщина решила так просто не сдаваться и приложила ухо к холодной обивке. Но изнутри не доносилось ни звука. Карина вернулась к администратору и спросила:
– Простите, где Ирма?
– Она будет в половине третьего, а что?
– Сумочку у нее в кабинете забыла.
– Ах, какая незадача! – заквохтала девица. – Пойдемте в гостиную. Посидите, попьете кофе или лучше чай?
– Нельзя открыть кабинет?
– Совершенно невозможно, – развела руками администратор, – ключ только у Ирмы.
Сказав последнюю фразу, противная девчонка бросила быстрый взгляд на небольшой шкафчик, висящий в углу, и Кара мигом поняла, что она врет. Естественно, ключ у дежурной, только та ни за что его не даст.
Кара села в гостиной и призадумалась. Через открытую дверь ей было хорошо видно стойку и администраторшу, лениво перелистывающую дамский журнал. Внезапно перед конторкой появилась девичья фигура.
– Слышь, Нинка, когда у нас следующий клиент?
Регистраторша зевнула:
– Сегодня полный штиль, Сонюшка, лишь в три к Ирме дама заявится.
– Хочешь, укладочку сделаю? Времени полно.
– Кто же откажется, – вздохнула Нина, – только не ровен час Клара спустится, увидит, что меня на месте нет, и уволит.
– А ее нет! – торжественно сообщила Соня. – Час тому назад отправилась на презентацию, раньше пяти не вернется. Давай, не бойся, грех ситуацией не воспользоваться: клиентов нет, начальства тоже.
Нина поколебалась секунду и решилась:
– Вот здорово, ну, удружила! Меня Мишка сегодня в клуб позвал, а на голове словно черти горох молотили.
Весело захихикав, девицы исчезли за дверью с номером семь. В мозгу Кары мигом созрело решение. Стараясь не цокать каблуками, она дошла до маленького шкафчика, увидела там, среди прочих, ключик с биркой пять и мигом прошла в кабинет. Как она и предполагала, на кушетке никто не спал.
Карина вернула ключик на место, пробежала по коридору и в самом конце обнаружила не слишком приметную маленькую дверцу, за ней лестницу и выход на улицу. Очутившись на заднем дворе, Карина обогнула здание и наткнулась на автомобиль Рады.
– Понимаешь теперь, в чем дело? – спросила она у Макса, прервав свой плавный рассказ.
– Не очень.
– Боже, все мужики идиоты! Все просто, как лопата. Наша Радочка громко сообщает дома, будто уезжает в салон, а сама, договорившись с этой Ирмой, убегает к любовнику!
– Ну и что такого?
– Как это, а деньги? Состояние Глеба Лукича…
– Что-то я никак не врублюсь в ход твоих рассуждений, нельзя ли попроще?
– Господи, – забыв о необходимости соблюдать осторожность, выкрикнула Карина, – разве может получить деньги баба, беспардонно обманывающая мужа? Надо завтра поехать в «Модес хаар», отыскать эту Ирму, заплатить ей как следует…
– Зачем?
– Пусть расскажет всем, что Рада изменяла Глебу Лукичу!
– Дорогая, – с жалостью проговорил Макс, – этим сведениям не было бы цены месяц тому назад. Насколько я знаю дядю Глеба, учитывая его, хм, скажем так, специфическое прошлое, думаю, что мою милейшую тетушку сшибла бы машина или ее убило бы током от выключателя. Но сегодня этой, безусловно интересной, информации грош цена.
– Почему?
– Да потому, что завещание составлено по всем правилам, оно подлинное и, думается, подписано не так давно.
– Может, ему два года!
– Нет, он позаботился о Евлампии, с которой познакомился в этом месяце.
– Мерзкая голодранка, – прошипела Кара, – откуда она взялась на нашу голову?
– Не это должно тебя волновать. В законе нет статьи, которая запрещает получать наследство неверной жене. Прелюбодеяние у нас не преследуется, чай, не на Арабском Востоке живем. Вот в каких-нибудь Эмиратах Раду бы точно лишили денег и побили камнями.
– И что, жена всегда получает имущество?
– В основном да, – кивнул Макс, – если только она не убила своего супруга. Убийца не наследует состояние жертвы, даже если последняя составила в его пользу завещание.
Кара присвистнула:
– А ведь Глеба Лукича кто-то застрелил! Что, если это сделала Рада?
– Зачем ей?
– Деньги получить хотела!
– Она и так их имела, дядя жене ни в чем не отказывал.
– Мечтала жить открыто с любовником.
Макс поморщился:
– Слушай, это глупо. Согласен, Рада дура, но хоть какие-то мозги у нее имеются?
– Значит, – прошептала Кара, – надо убедить всех, и в первую очередь милицию, что в Глеба Лукича выстрелила женушка.
– Тут есть кто? – послышался за дверью мягкий баритон.
Молча и слаженно, словно олимпийские чемпионы по синхронному плаванию, Макс и Кара поднырнули под свисающую до пола скатерть, прикрывавшую овальный стол. Они успели спрятаться очень вовремя, потому что в библиотеку вошел, зевая, Ефим. Плюхнувшись в кресло, он вытащил из кармана шелковой пижамной куртки мобильник, потыкал в кнопки и спросил:
– Это ты? Ну извини, сам знаю, что ночь глубокая, только в моем доме остаться наедине с телефоном вещь невозможная. Кара вечно подслушивает. Я сейчас даже в библиотеку спустился, чтобы сия гарпия из своей комнаты не услышала, как звоню. Милая, мы в пролете. Папа оставил абсолютно все Раде. Честно говоря, я ожидал чего-то подобного. Теперь придется плясать под ее дудку.
Ефим замолчал. Очевидно, собеседница сказала какую-то глупость, потому что он ответил:
– Не дури, сейчас это невозможно. Сначала я должен решить вопрос с деньгами. Надеюсь, Рада захочет дать мне средств на газету. К тому же Рада обожает Карину, они подруги не разлей вода. Рада придет в полное возмущение, если заговорю о разводе, и перекроет кран от денежной трубы. Нет уж, тебе придется подождать, иначе рискуешь получить нищего.
Снова тишина. Затем Ефим осторожно засмеялся:
– Ну, рай в шалаше хорош только в том случае, если знаешь: лето кончится, а ты уедешь из хлипкого сооружения во дворец со всем необходимым. Извини, я очень люблю тебя, но коротать денечки в крохотной стометровой квартирке и ездить на метро просто не смогу. Наберись терпения, я обязательно уговорю «матушку» поделиться. Она в принципе не злая, просто дура. Ну, ну, до завтра, как всегда, в том же месте, в тот же час.
Еще раз сладко зевнув, Ефим удалился, не забыв погасить свет. В полной тишине раздался шорох, потом голос Макса:
– Ну и ну, вот уж не ожидал от Фимы такой прыти! Говоришь, ему «Виагра» не помогает? Может, ты ненароком перепутала и купила слабительные таблетки?
– Я ничего не говорила про «Виагру», – прошипела Кара. – Давай пошли отсюда. Теперь ясно одно: мне деньги очень нужны, но Ефиму их давать нельзя. Что делать?
– О боже, – вздохнул Макс, – ты ходишь по кругу, с этого вопроса мы начали!
– И что?
– Я, например, сейчас отправлюсь наконец спать, а утром буду подлизываться к Раде. Фима прав, она не такая противная, небось поделится.
– Мерзкая, гадкая, отвратительная…
– Душенька, я вовсе не предлагаю тебе следовать моему примеру, поступай как знаешь.
– Можешь быть уверен, – рявкнула Кара, – придумаю, что предпринять!
И она, очевидно, ушла, потому что послышался довольно сильный стук двери.
– О боже, – вздохнул Макс, – где были мои мозги, когда я связался с этой сучкой? Даже птичка не срет в своем гнезде, вокруг столько сахарных пончиков, что меня потянуло на потасканную швабру? Дурак ты, Максик, ой какой дурак! А теперь ступай к себе и постарайся заснуть.
Тихо мурлыча песенку, он ушел. Я подождала для надежности пару минут и последовала его примеру, забыв прихватить отобранную книжку.
Глава 7
Юркнув под одеяло и укладывая озябшие ступни на Мулю, в полной растерянности я подумала: «Однако тут все хороши. Кара изменяет мужу с Максом. Ефим тоже имеет любовницу, к тому же, не переваривая Раду, собирается пресмыкаться перед ставшей богатой женщиной, чтобы не жить в «крохотной стометровой квартирке». Нет, каков гусь! Да люди ютятся впятером в однокомнатных «хрущобах» – и ничего. Впрочем, и Макс молодец. С Карой спит, сам не понимая почему, очевидно, решил не упускать то, что плывет в руки, и тоже собрался угождать Раде в надежде на сладкий кусок, а Настю он совершенно не любит, просто собрался на ней жениться из корыстных побуждений».
Прошел день, на следующее утро, где-то около девяти, меня разбудил шум во дворе. Я осторожно отодвинула занавеску и увидела небольшой автобусик с надписью «Милиция». Решив, что к Ларионовым прибыли сотрудники МВД, чтобы снять показания у свидетелей, я вновь натянула на себя одеяло. Нужна буду, позовут. Но спустя некоторое время послышались крики, звон, грохот. Я мигом натянула одежду и понеслась в гостиную.
– Вы с ума сошли! – топала ногами Рада.
Трое ментов с хмурыми лицами наблюдали за ней.
– Что случилось? – спросила я.
– Лампа, – кинулась ко мне госпожа Ларионова, – представь себе: эти явились меня арестовать!
– За что?
– Обвиняют в убийстве Глеба Лукича!!!
Секунду я смотрела на неулыбчивых парней, потом осторожно осведомилась:
– Ребята, если с вами договорилась Тина, лучше признайтесь сразу. Ей-богу, это дурацкий розыгрыш, в доме все и так взбудоражены.
– Вот ордер, – сухо сказал один из ментов, – мы будем делать обыск.
Я попятилась. Рада завизжала, дверь распахнулась, и появились домочадцы в той или иной степени раздетости.
Не стану вам описывать унизительную процедуру вытряхивания шкафов и ящиков. Действо длилось почти шесть часов. Менты вели себя корректно, Раду подпустили к телефону и разрешили вызвать адвоката. Олег Павлович незамедлительно прикатил на зов. Я слегка удивилась, думала, мужик просто нотариус, а он оказался поверенным в делах семьи.
В мою комнату менты заглянули бегло, просто окинули взглядом помещение и ушли. Понятые – Марина и одна из горничных – испуганно молчали. Только один разок экономка заикнулась:
– Чай подан в столовой.
Но все – и домашние, и «гости» – проигнорировали приглашение. Около четырех часов дня мне дико захотелось есть. В связи с невероятными событиями, творящимися в доме, нам не предложили ни завтрака, ни обеда. Решив попросить на кухне чашечку кофе и немудреный бутербродик, я спустилась на первый этаж и увидела в холле всех домашних, включая Кирюшу и Лизу. Рада, серая, словно некачественная туалетная бумага, стояла между двумя милиционерами – молодыми парнями в форме, чьи простоватые рязанские лица хранили приличествующее моменту крайне мрачное выражение.
– Я не виновата, – бесцветным голосом сказала Рада, – поверьте!
– Рада Александровна, – быстро предупредил адвокат, – советую хранить молчание. Все сказанное может быть использовано против вас. Спокойно садитесь в машину, я поеду рядом, не волнуйтесь.
– Я не виновата, – повторила, как под наркозом, женщина.
Ее растерянный, по-детски беспомощный взгляд заметался по нашим лицам.
Фима быстро отступил в глубь коридора и, не произнеся ни слова, исчез, испарился, словно капля воды, упавшая жарким днем на раскаленный асфальт.
– Макс, – испуганно продолжила Рада, – Максик, как же так?
Тот абсолютно молча шагнул из холла. Рада, сменив цвет лица с серого на зеленый, прошептала:
– Вы все, все, все…
Не дожидаясь того, чтобы Рада повернула к ним лицо, Карина и Настя бросились к двери. В холле остались только мы: я, Тина, Лиза и Кирюшка. Рада нервно кусала губы.
– Пройдемте, гражданочка, – тактично, но твердо заявил один из ментов.
И тут Кирюшка рванулся вперед:
– Рада, я знаю, что ты не виновата!
– Да, – подхватила Лиза, пытаясь обнять ее, – это жуткое недоразумение.
Тина подошла и обняла мачеху. Крупные слезы потекли по красивому лицу Рады.
– Перестань, – быстро сказала я, – знаешь, следственные органы очень часто делают ошибки, вон по делу Чикатило, кажется, двоих расстреляли, невиновных.
Внезапно Рада натужно рассмеялась:
– Ты, Лампа, как никто, умеешь утешить. Мало будет мне толку, если расстреляют, а потом выяснится, что милиция напутала!
– Радочка, – закричала я, – только не волнуйся! У меня есть приятель, майор, Володя Костин, работает на Петровке, он поможет, он замечательный!
– Да, – в один голос подхватили дети, – Володя умный!
– Нам чего, тут до утра возиться? – вздохнул один из ментов. – Проследуйте, гражданочка, по-хорошему.
Рада пошла к двери.
– Я обязательно тебя выручу, – не успокаивалась я.
Внезапно Рада остановилась и повернулась. В ее глазах читались печаль девяностолетней старухи и полная безнадежность.
– Спасибо, Лампуша, ей-богу, я не забуду никогда твоей доброты. Только не старайся, все зря. Это сделал кто-то из своих, он же подсунул пистолет, скорей всего, мне не выкрутиться, прощай, свидимся лет через двадцать.
Вымолвив последнюю фразу, она шагнула за порог, за ней, шумно топая, удалились менты.
– Про какой пистолет она говорила? – в полной растерянности осведомилась я у Олега Павловича.
Адвокат размеренно ответил:
– В прачечной, в подвале, на самом дне бачка для грязного белья, нашли джинсы Рады, обшлага испачканы кровью, а в ее комнате, в искусно сделанном под подоконником тайнике, обнаружили пистолет.
– Ни фига себе, – прошептал Кирюша.
– Да уж, – покачал головой Олег Павлович, – именно, ни фига себе, полный аут. Если экспертиза подтвердит, что кровь принадлежит Глебу Лукичу, а из револьвера вылетела убившая его пуля, отвертеться будет очень и очень трудно. Надеюсь, хоть отпечатков пальцев не найдут. Хотя…
И, махнув рукой, адвокат удалился.
– Она совсем дура, да? – спросила Лиза. – Измазать джинсы в крови и положить их стирать?
– Наверное, не думала, что милиция станет проводить обыск, – прошептала я.
– Все равно, – злилась Лиза, – ужасно глупо! Я бы сожгла брюки, тут же! Ну почему она этого не сделала?
Я молчала. Действительно, почему?
– Может, все не так было? – оживился Кирюша.
– А как? – фыркнула Лиза.
– Брилась… женщины же тоже иногда бреются, ну, в общем, понимаете, порезалась, закапала джинсы.
– Знаешь, мне никогда не придет в голову бриться одетой, – вздохнула я.
– Брюки рядом лежали, кровь на них случайно попала.
Я вспомнила огромную, почти двадцатиметровую ванную, где совершала омовения Рада, и подавила тяжелый вздох. Нет, это не трехметровое пространство, где моешься, задевая локтем полотенца, халаты и тазик с замоченным для стирки бельишком.
– Дурак, – отчеканила Лиза, – кровь-то не ее, а Глеба Лукича!
– Ну он брился, а она стояла рядом, – не сдавался Кирюшка.
– И что? – хмыкнула Лизавета. – Глеб Лукич наклонился и вытерся ее джинсами? Ну и чушь! Самому не смешно?
Отчаянно споря, они убежали. Я пошла в сад, легла на раскладушку, уставилась на цветастый балдахин и призадумалась. Честно говоря, мне просто жалко стало Раду, уж больно по-хамски отвернулись от нее разом все родственнички, но в свете информации о пистолете и одежде моя уверенность в ее невиновности была поколеблена.
Впрочем, предположим на секундочку, будто Рада ни при чем, что тогда?
Липкая духота разливалась в воздухе, чуть поодаль от балдахина, в косо падающих лучах жаркого солнца, жужжали мухи, под раскладушкой бодро стрекотал сверчок. Думать совершенно не хотелось, но я заставила себя включить мыслительный процесс.
Ладно, поступим как математики. Вот они договорились между собой, что кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая. Приняли данную аксиому, и все. Вот и я приму за аксиому, что Рада не виновна, и что получится?
Я закрыла глаза. Интересная, однако, картина выйдет.
Дом Ларионовых окружен со всех сторон гигантским, абсолютно гладким бетонным забором. Сверху торчат видеокамеры, безостановочно транслирующие изображение на экраны в домике охранника. Мало того, что через забор сумеет перебраться лишь мастер спорта международного класса по альпинизму, так и его моментально схватят. Секьюрити не станет церемониться, у него имеется право на ношение оружия, он, скорей всего, просто пристрелит бандита, справедливо полагая, что всесильный, богатый хозяин отмажет его потом от неприятностей.
Кроме того, по саду постоянно носятся собаки. Ладно, мопсих можно не бояться, они больше похожи на плюшевые игрушки, но Рейчел и Рамик! Стаффордширская терьериха выглядит угрожающе, Рамик тоже здоровенный. Кстати, у Ларионовых лабрадор, Чарли. На нем не написано, что псина миролюбива до идиотизма и любого человека встречает как друга. Впрочем, псы поднимали лай при виде чужого. Нет, пролезть на участок тайком невозможно. Единственный путь – идти мимо сторожа, а уж он никого постороннего не пропустит. Интересно, кто дежурил в тот день, вернее, ночь, когда застрелили Глеба Лукича? Коля или Сережа? Первый хоть изредка выходит из домика и делает на дорожке пару физических упражнений, зато второй неотрывно, кажется, даже не мигая, следит за экранами, боясь пропустить нарушение пространства.
Гостей, кроме меня, Кирюшки и Лизы, нет. А мы точно не убивали Глеба Лукича. Значит, действовал кто-то из своих. Ефим, Кара, Макс, Анжелика, Тина… Еще Настя, хотя она пока не родственница, но ведь была в доме.
Я открыла глаза. Итак, классические вопросы. Кто? Зачем? Какую выгоду получил? Деньги? Наследство? Но оно обломилось Раде! Я села на раскладушке. Да уж, все складывается для нее хуже некуда.
От жары в горле просто пересохло, пришлось встать и идти в дом. В холле, у зеркала, красила губы яркой помадой Марина. У ее ног стоял огромный чемодан на колесиках. Я слегка удивилась. До сих пор экономка разгуливала по дому в черном шелковом костюме, переднике и наколке. На ее лице не было никакой косметики, а волосы она укладывала в тугой пучок. Сейчас Марина стояла передо мной в бирюзовом платье без рукавов, светло-каштановые волосы красивой волной спускались на плечи, бордовая помада, черная тушь и румяна подчеркивали яркость глаз. Сразу стало ясно, Марине отнюдь не пятьдесят, скорей всего, она моя ровесница. Может, чуть старше.
– Вам идут сочные тона, – не утерпела я.
– Спасибо, – улыбнулась Марина, – я знаю.
– Отчего тогда не употребляли косметику?
– Я же экономка, – пояснила женщина. – Хозяева требовали носить форму и не употреблять косметику. Знаете, богатые люди не любят, когда прислуга выделяется.
– Почему «требовали»? – удивилась я. – Сейчас что, условия изменились?
– Я уволилась с сегодняшнего числа.
– Что так? Не поладили с кем-то из домашних? Или Ефим вами недоволен? Ей-богу, не стоит переживать, он постоянно в плохом настроении.
– Нет, – усмехнулась Марина, – Ефим Глебович, наоборот, очень просил остаться, обещал зарплату прибавить.
– Тогда в чем дело?
– Я Ефима Глебовича понимаю, – продолжала надменно ухмыляться Марина, – хорошую экономку найти трудно. Но мне дорога репутация. Знаете, когда работаешь у людей, доброе имя – это главное. Никто не захочет взять на службу женщину, если узнают, что ее допрашивали на Петровке в качестве свидетельницы по делу об убийстве хозяина. Нет уж, придется поискать другое место. Ну да я себе работу мигом найду. Прощайте, рада была познакомиться. Кстати, это я говорю совершенно искренне. Вы всегда застилали за собой постель, не разбрасывали повсюду белье и испачканные прокладки, а еще улыбались мне при встрече. Мне было приятно вас обслуживать. Ну, пока.
Она схватила баул за ручку и покатила его во двор. Я смотрела ей вслед. Вот оно как! Репутация! Бедная Рада, по-моему, тут все совершенно уверены в ее виновности. Вздохнув, я пошла к телефону.
Володя Костин схватил трубку сразу:
– Да.
– Приветик.
– Ну, чего хочешь?
– Ой, как грубо! Может, просто так звоню?
– Ты? Мне на работу? Исключено.
– Вовчик, – залебезила я, – надо поговорить.
– После девяти я намереваюсь быть дома.
Читать бесплатно другие книги:
