Точка уязвимости Тюрин Александр

– Мой знает. – Саит безошибочно показал, как расположить людей и где заложить радиоуправляемые мины, чтобы автоколонне настал каюк.

– Вы, кажется, говорили насчет аванса, – перешел к более привычной теме экс-капитан Петуховский.

– По тысяче баксов, как и договаривались.

Шрагин раскидал «зеленые», ловя хищные взгляды собравшихся.

– Выезжаем завтра?– с надеждой спросил Никита.

– Нет, милый мой, сегодня, – входя во вкус командования, сказал Шрагин. – Нашел бы я тебя завтра, после пьянки.

– Гдэ оружие палучим?– справился Саит.

– Не здесь. Пока что мы группа туристов, желающих познакомиться с черноморскими здравницами, от моря и выше. И вообще наше оружие – это интеллект.

Маршрут, который намечал себе Тугаев, был известен Шрагину, изучившему карманный комп поверженного бандита – естественно, под присмотром Даши.

Сперва морем, на «Метеоре», до Сухуми, где имелось несколько «турбюро», занимающихся перевозкой людей в любую точку кавказского хребта на «комфортабельных микроавтобусах „фиат“ и автомобилях повышенной проходимости „мицубиси“». И надо было воспользоваться услугами той «фирмы», которую сам Тугаев избегал.

Шрагин прямо из кафе отправился в дорогу дальнюю с четырьмя соразбойниками. И с приличной суммой в кармане. Еще большую сумму, а именно сто кусков, Беня должен был вместе с запиской передать Даше. Госпоже Дидрихс, несмотря на странные взаимоотношения с господином Шрагиным, надлежало нанять и прислать в ответственный момент какое-нибудь летательное средство. Чтобы эвакуировать своего спасенного ребенка и самого спасателя. Расчет делался на то, что другого выбора у Даши нет.

Конечно, дело могло закончиться полным провалом. Но теперь Шрагин умел подавлять мысли о кошмарном конце, подпрограммист научился отрубать шлейф вызывающих дрожь видений. Сверкает мысленная сталь, далее – непродолжительные, но резкие ощущения где-то в районе копчика, и воцаряется оптимизм. Если у него сорвется, то у нее будет достаточно денег для новой спасательной операции.

Третью часть денег Шрагин просто закопал на манер капитана Флинта…

До Сухуми их прилично укачало. В особенности Шрагина. В свою очередь, два рекетира-язычника безмятежно травили анекдоты про «жидов» и «москалей», экс-капитан Петуховский читал последний роман Мушкова «Тропою чести», Саит выводил унылую мелодию гор, скорее напоминающую жужжание сношающихся мух. Слегка позеленевший Сережа поинтересовался у него, где он так привык к качке, – оказалось, что во время поездок на ишаке по сильно пересеченной местности.

Сухуми встретил «туристов» привычной картиной – несмотря на все войны и периодическое вырезание какого-нибудь национального меньшинства или большинства.

Мужчины в кепках, расположившиеся вдоль набережной и числом не менее дивизии, играли в шишбеш, наперстки и даже шахматы. Некоторые гуляли вдоль набережной в красивых костюмах ливанского производства. Лакированные туфли, нередко горские головные уборы из шкуры невинно убиенного барашка, элегантные бороды, под пиджаками что-то топорщится – и не только мускулатура.

В здании сильно раскуроченного морского вокзала нашлась и первая турфирма – со спокойным названием «Отдых в горах». Вряд ли Тугаев пользовался ее услугами, уж больно она на виду.

В бюро обнаружилась во всей своей многопудовой красе первая сухумская женщина, которая принимала заказы. Впрочем, неподалеку располагались двое крепких ребят с АКМ, они называли женщину мамой.

– Мы едем в район Лермонтов-Юрта. Пять человек, – сказал Сережа, заискивающе улыбаясь.

– Минуточку, товарищи. Это у нас особый маршрут. Тут без моего супруга, товарища Аблотия, не обойтись.

Кругленький супруг, по счастью, не был личным знакомым господина Тугаева, да еще и предложил испить кофейку по-сухумски. Если точнее, по-турецки. На эту тему между ним и Шрагиным состоялась шутливая перепалка. Не зря Сережа все утро выдаивал из Интернета информацию о кавказских и даже переднеазиатских обычаях, ритуалах, а также религиозных нормах. Но больше всего времени Шрагин потратил на сказки «Тысячи и одной ночи».

Кофе подавался в маленьких железных чашечках на подносе с горячим песком. Конечно, никакого молока и сливок. Но запивать можно – холодной водой.

Аблотия заговорил о маршруте, но его глаза шарили по Шрагину и Саиту, которого «командир банды» взял с собой в контору из-за его представительности. Шрагин догадывался, о чем думает сейчас хозяин турфирмы: довезти ли пятерых гостей до Лермонтов-Юрта или грохнуть их по дороге с помощью своих сыновей и каких-нибудь кунаков.

– Я еду к Вахе Абдуллаеву, слыхали про такого?

– Так бы сразу и сказал, дорогой. – На глазах Аблотия-старший из придорожного хищника сразу превратился в надежного делового партнера. – Ваха – очень уважаемый человек в горах. И, кажется, вашу фамилию, товарищ Тугаев, кто-то упоминал именно в связи с Вахой… Значит, сколько у вас человек охраны?

– Четверо.

– Его люди?

– Нет.

– Жаль. Ваха – это, как сейчас говорят, марка.

После двухчасовых поисков бензина Шрагин со своей командой отправился в «курортную» зону. Спереди джип обещанной марки «мицубиси», за рулем веселый мужчина Аблотия-сын и рядом с ним лже-Тугаев.

Сзади микроавтобус «фиат» с затемненными стеклами, в котором ехали почти все пассажиры, за рулем тоже Аблотия-сын, только другой, более мрачный и бородатый.

Дорога ввинчивалась в горы как штопор. И каждый километр стоил все дороже.

Пять постов абхазской милиции, видимо повинуясь некой предустановленной гармонии, взымали таксу по принципу геометрической прогрессии. Спустя семьдесят километров туристов уже встречал патруль шариатской гвардии. Гвардейцы взяли пятьсот зелеными, но выдали бумажку со штампом какого-то непризнанного горного правительства.

Неподалеку от поста шариатчиков имелось селение с рынком. На рынке можно было отовариться помидорами, фруктами, сателлитовыми приемниками, антеннами и телефонами различных систем, цифровыми и аналоговыми, с поддержкой Интернета и без нее, радиостанциями, радиосетевыми сайбиками, уоки-токи, игровыми консолями, вплоть до таинственного X-куба с трехмерным шлемом, ну и конечно, оружием – в сарае под зеленым флагом. АКМ – тысяча долларов. Понадобилось пять штук. Плюс еще ночной прицел.

Несколько ручных гранат. Взрывчатка, взрыватели. На выходе из сарая Сережа заметил, что какой-то тип в каракулевой шапке, расположившийся метрах в тридцати за прилавком, заваленным сидюками, как будто улыбается в его адрес и даже машет рукой.

Проигнорировать? Это некультурно. Подбежать? Тоже неправильно. Как же по местным понятиям лучше?

– Сходи узнай, чего ему надо, – велел Сережа Дане. – Очередной дерьмовый «виндовз» я не возьму даже вместе с прекрасной невольницей.

– Я схожу, – вызвался Петуховский. – Пускай Данилка ящик с гранатами дотащит, не уронив ни разу.

Петуховский недолго потолковал с типом в каракулевой шапке и доложил:

– Он спросил, как тебя зовут.

– И что ты сказал? Что я спившийся Билл Гейтс?

– Само собой, сказал, что ты – Руслан Тугаев. А он тогда попросил передать, что тебя Шамиль ищет.

Упс. Первая неувязочка.

– Шамиль?

В глазах Петуховского что-то промелькнуло.

– Шамиль, твой корифан.

– А, ну да, Шамилька. Вместе пили… Шербет. Сразу и не вспомнить, много их таких, рожа бородатая, глаза хитрые. И где он меня так старательно ищет?

– Наверное, везде. Ничего поточнее этот чмур не сказал.

– Ну, раз не сказал, поехали.

– Можно я с тобой в джип?– попросился Петуховский. – Мы же с тобой вроде как единственные интеллигенты тут.

– Садись, интеллигент.

Следующие тридцать камэ ехали весело, словно и в самом деле на «отдых в горах». Аблотия-первый пел абхазские песни, которые мало чем отличались от знаменитых грузинских; правда, как признался юноша, грузин он предпочитает в мертвом виде, а грузинок – в голом. Костя Петуховский травил анекдоты и выдавал смешные эпизоды из своей преступной биографии.

Лже-Тугаев предпочитал многозначительно помалкивать, но его особенного участия и не требовалось.

Выпили бутылку каберне, и стало еще веселее.

А потом веселье вдруг прекратилось, потому что их остановила группа вооруженных людей количеством в десять стволов. Вернее, человек было десять, стволов раз в пять больше. На обочине стояло два мощных джипа с пуленепробиваемыми стеклами и пулеметами на крышах. Стандартно небритые мужчины никак не отреагировали на пропуск шариатского правительства и посоветовали по-быстрому выйти из машины.

– Похоже, это жопа, друзья, – протянул Аблотия-первый. – Отморозки какие-то попались.

– Ну, иди, шеф, разбирайся. – Петуховский слегка пихнул лже-Тугаева в бок.

Несмотря на пистолет в кармане, Сережа чувствовал себя беззащитным, почти голым, сразу и живот прихватило. Однако показать себя перебздевшим было само по себе опасно. С помощью мизинца Шрагин попробовал растянуть рот в улыбке, но большой палец одного из джигитов уже энергично поманил его в сторону зеленого джипа. Залившись потом под лучами несносного солнца, Шрагин поднес свое расползающееся лицо к окошку «чероки» и не без дрожи просунул шариатскую грамотку.

В салоне на тигровой шкуре сидел свирепого вида предводитель с выкрашенной в огненный цвет бородой. Настоящий эмир – грустный, свирепый.

– Да забери и подотрись, – рявкнул эмир и ткнул могучим, как дуб, пальцем в плоский ноутбук, лежащий на соседнем сиденье. – Ты в «этом» сечешь?

– Уффф. – Сережа чуть не прослезился от счастья.

Ноутбук был со встроенной спутниковой связью и получил с виртуальных небес пренеприятнейший вирус типа «червь». Червяк встроился в почтовую программу и посылал подручным эмира детские стишки вместо свирепых указаний.

– «Вдруг аткуда не вазьмись малэнький камарик, а в рукэ эго гарит малэнький фанарик». Нэнавижу авиацию, нэнавижу. Слушай, хто это пишет? Найду, убью. Нэ просто убью, а патроха вырву, – пообещал эмир.

Сережа схлопотал вирус со смешным именем «Корней Червяковский» много раньше эмира и давно сумел его победить, что оказалось сейчас жизненно важным…

– Все, почтенный, за портами теперь следит «дезинфектор». Регистрационные ключи сейчас поправим… вот и облегчились. Перезагрузимся и вперед…– вскоре рапортовал Шрагин.

– Сичас правэрю… Палучилось! – Предводитель засмеялся-зарычал по-львиному, глядя на свой компьютер, вновь посылающий громы и молнии. – Значт, ты хакер?

– Нет, скорее уж какер, – признался Шрагин.

Пришлось ответить лже-Тугаеву и куда он путь держит. Исцеленный от «Червяковского» эмир посоветовал несколько изменить маршрут, потому что на прямой дороге в Лермонтов-Юрт вчера люди Шамиля кого-то грохнули ни за что.

Сережа понял, что совет хороший. И он даже пожалел, что поставил эмиру так называемого «дезинфектора», который через пару недель начнет пересылать кровожадные послания полевого командира на сервер монашек-урсулинок.

Шрагин сел в машину, проинструктировал Аблотию-первого по поводу нового пути, и еще десяток камэ они отмотали счастливо.

– Сейчас остановимся у колонки, надо водички в радиатор залить, – сказал Аблотия-первый.

Они остановились там, где лет десять назад была автобусная станция барачного типа. От станции сохранился только прокопченный остов. Но колонка уцелела. Едва Аблотия-второй направился за водой, от колонки поспешно отошло какое-то странное существо.

Существо было похоже на тощего медведя. Стальное кольцо в носу плюс цепь, которую держал его хозяин – живописный престарелый горец в бурке. Нет, это был не медведь, а парнишка. Весь в струпьях, синяках и ссадинах, полный дистрофан, похоже, уже не жилец.

– Федерал пленный, – сказал Петуховский, выбравшийся облегчиться. – Парень, видимо, большой дурак, если не закосил от армии.

«Все, забудь, – сказал себе Шрагин. – Двигай отсюда, задница».

И нащупал в кармане рукоять «грача».

«Пустить бы пулю в баранью голову гнусного старика и забрать парня».

«Не вздумай. Ты чего, совсем больной? – стал внушать себе Шрагин. – Через пять минут сюда прискачет орава родственников и тщательно покромсает нас на кусочки размером с копейку».

«Решительное „нет“ идиотизму», – мысленно заявил себе Сережа.

«Но не будь ты идиотом, тебя бы здесь вообще не было бы, – возразил он сам себе. – Надо все-таки перешагнуть через перила, то есть размочить горло и сказать старому пню: я куплю этого раба».

«Я куплю этого раба. Ведь это же раб. Рабы покупаются и продаются. Если я Тугаев, то имею право на что-то такое… Нет, Даша, это не иллюзия внешнего мира, не омраченные дхармы, это…»

Шрагин подошел к старику:

– О почтенный хайлендер, да продлит Аллах твои годы…

Старик заулыбался, видимо, ему понравилось.

– Да пошлет Аллах умножение твоим силам и всему, что в доме есть твоем… Но украшает ли этот паршивый невольник твой дом, не продашь ли ты его мне?

Горец согласился активным киванием:

—…И плясать перестал совсем. Раньше плясал, как медведь, а сейчас только жрать просит. Вчера мой старший сын хотел уже зарезать его да продать на органы, но как раз время намаза пришло. Может, сегодня зарежет… А сколько дашь за Васька?

– А его Васек зовут?

– Шайтан знает, как его зовут. Мы его Васькой зовем, он и откликается. Мы всех их, русню эту, так называем, у меня уже трое васьков было: двое казачков из станицы Ассиновской, мужик из Надтеречного района; старший их всех зарезал, когда плохо работать стали. А ты из Москвы, сынок?

– Почти что, дедушка.

«Упырь ты, а не дедушка».

– У меня там младший учится, на менеджера. Это ведь экономист по-старому. Я тоже когда-то экономистом был, в Росжиртресте работал, пятьдесят лет там оттрубил, а какую мне сейчас из Москвы пенсию присылают? На нее даже рожок к «калашу» не купишь. Шайтан их побери. Так сколько дашь за этого молодого бычка?

– За этого молодого, так сказать, бычка тысячу дам.

– Рублей?– стал уточнять горный пенсионер.

– Обижаешь, дедуля. Долларов.

Рот старика оголился в улыбке – пеньки и золото. Он слегка облизывался и ждал денег.

– А забирай, почти даром отдаю.

Сережа стал отсчитывать, с тоской глядя на никудышную фигурку «молодого бычка», затем вложил в корявую руку горца пачку зеленых.

– На, жируй, дедушка, только не налегай на «сникерсы», а то будешь в сортире много сидеть, и твои бараны к другому уйдут.

– Не захотят, гость дорогой. Я им заместо отца. Сейчас ягненка зарежу и тебя так угощу, дорогой, что век не забудешь.

«Да провались ты вместе со своим угощением, басурман, нашел барана. Так я к тебе и пошел с карманами, набитыми стобаковыми бумажками…»

– А цепь-то можно снять?

Лелея какие-то потайные планы, пенсионер дал отрицательный ответ.

– Ключи – дома, дорогой.

– Ладно, сами снимем…

Старик, переслюнявив купюры, пошел домой, забыв от радости о ведрах с водой и баранах.

А Шрагин взял цепь и повел «покупку» к микроавтобусу – парень, похоже, мало что отражал и двигался так, как будто в нем отсутствовал позвоночник.

– Мне о тебе другое сказывали, Тугаев, – сказал Петуховский, поморщившись при виде Васька. – Что ты на копейку не прогадаешь.

– А с чего ты взял, что я прогадал? Купил «молодого бычка» за смешные деньги. Будет оружие таскать.

– Оружие таскать? Этот доходяга? Да он в любой момент может тапки откинуть, и нам еще закапывать эту падаль придется.

– Ну, будет белье стирать и кашку варить. Ты кашку ешь? Надо есть, чтобы в животе не бурчало.

– Кашку варить, в попку давать, – сказала вынырнувшая морда Дани.

– Ты что с Никитой развелся уже, ищешь удовольствия на стороне? Ладно, дискуссия закончена. Всем по местам и думать о чем-нибудь прекрасном, например о гонораре. Васек, давай в микроавтобус. – Предводитель крикнул в салон: – Эй, мужички, посторонись, пропустите арапчонка, пускай сядет.

– Да куда эту кучу дерьма?– рявкнул Никита и ударил Васька ногой, да так, что тот мигом растянулся у входа.

– Пусть педерал в багажнике джипа едет, – добавил Даня. – И вообще, мы с Никитой не мужики, а запорожские казаки.

Сережа схватил Даню пятерней за щекастую физиономию и толкнул что есть мочи. Ненароком получилось неплохо.

– Слушайте, вы, немужики, я тут решаю, кто запорожский, допорожский или жопорожский казак.

– Так воняет же, – обиженно заныл Даня.

– А мне не ваняет, – сказал вдруг Саит и усадил Ваську рядом с собой, затем протянул ему банку тушенки: – На, жри… Сам у Рахмона год в цепях прасидел, знаю, что такое. Вэрнусь, обязатэльно зарэжу.

Шрагин сел в джип и почувствовал на себе напряженный скребучий взгляд Петуховского. Веселья уже не получалось, хотя Аблотия-первый по-прежнему распевал абхазские застольные и имелась в заначке еще бутылка каберне.

«Этот гад что-то стал подозревать, – с горечью подумал Сережа. – Значит, и затевает что-то». От мрачных мыслей Шрагина отвлекло еще более мрачное явление.

Из придорожного марева возник патруль из трех человек, гранатомет у одного, у других автоматы. Гранатомет уже лежал на плече и готов был к боевому пуску. Надо было тормозить.

Один из патрульных просунул мохнатую физиономию в окно джипа.

– Тугаев тут?

– Ну, я, – сказал Сережа, привычно роняя сердце в пятки. – В чем дело?

– Все в порядке, Тугаев. Мы от Шамиля Валиева. Он просил тебя к нему заехать. Через пять километров будет развилка. Свернешь налево, и пару километров вниз по склону. Там поселок. Шамиль тебя сейчас в другом месте встречает, но к вечеру там будет.

– Спасибо за информацию… Трогай, Аблотия, – распорядился Шрагин, и маленький конвой двинулся дальше. «Если бы не „Корней Червяковский“, я бы уже напоролся на этого приставучего Валиева».

Несколько минут спустя Шрагин добавил:

– Никуда не сворачиваем, Аблотия, прямо едем.

– Ты что, с Шамилем не хочешь видеться? – укоризненно спросил Петуховский. – В горах так не принято. Ты же это лучше меня должен знать.

Сквозь сытую внешность отставника, казалось, проступила личина гнусного тролля все с теми же оловянными глазами прагматика.

«Похоже, гнида Петуховский дал весточку Шамилю. Сообщил о моем маршруте еще, наверное, там, на рынке, где маячил тот самый торговец сидюками. Отставник хренов не успокоится, пока не столкнет меня нос к носу с этим головорезом Валиевым…»

Они проехали развилку, когда уже садилось солнце, и накрутили еще семь километров в гору.

– Что-то не нравится мне это место, – сказал Шрагин неподалеку от крутого поворота.

И в самом деле дорога обвивала сейчас узкой пыльной ленточкой заросшую зеленью высоту.

– Вот и надо было заехать к Шамилю, – сказал Аблотия, – он бы провожатых дал.

– Остановись тут. Я хочу подняться наверх, глянуть туда-сюда. Петуховский, ты идешь со мной.

– Да мне как-то и здесь хорошо.

– Я тебя нанял, и ты идешь со мной. Понял? Это тебе не Красная Армия.

Шрагин взял АКМ, дернул затвором, досылая патрон. Петуховский стал прилаживать к своему «калашу» ночной прицел. Он плохой солдат, но опасный враг, подумал Шрагин. Типаж Тугаева. Пособник варваров, сообщник Силы, как бы она ни выглядела. Только без тугаевского интеллекта. Хотя мозжечок у них одинаковый – раз почувствовал у кого-то слабину, значит, это добыча, рви ее, добивай.

Они поднимались по узкой козьей тропе, выделывающей разнообразные курбеты на крутом склоне.

– Теперь разделимся, ты налево, я направо, встретимся там, наверху, – сказал Сережа, устав от напряженного соседства с врагом.

Петуховский давно уже все понял и принял условия игры. У него была большая фора. Боевой офицер как-никак. А Сережа последний раз стрелял из автомата двадцать лет назад, да и то по нарисованной на картоне фигуре потенциального противника.

Вот уже шаги врага стали не слышны. Охота началась. Оба волки и оба бараны. Нет, кто-то больше баран, и этот «кто-то», похоже, Шрагин. Как в этой зелени вообще что-либо разобрать? В обычном глазу рябит, а в искусственном разрешения не хватает.

Сквозь прореху в листве вдруг открылся вид на долину, за которой опускалось солнце. По противоположному склону рассыпался аул. Лермонтов-Юрт. Гнездовье Вахи Абдуллаева.

Даша говорила, что там базируется крупный интернетовский узел Jihad.net и группировка хакеров-исламистов, в основном из Пакистана и Ирана, совершающих атаки на сайты «неверных».

Под закатными лучами как раз заблистала здоровенная тарелка сателлитовой антенны.

Интересная тут жизнь идет, насыщенная, только гниют отрезанные головы, режут как ягнят пленных мальчишек и морят в ямах пленных девчонок. У кого-то эти мальчики и девочки единственные и неповторимые, а здесь они ресурс, или просто мясо. Экономика человеческого тела развивается в горах неплохо, в отличие от традиционного сыроварения и стрижки баранов.

Шрагин вдруг прекратил думать. Сенсорный коннектор просигналил, что он в опасности. Враг выследил его, враг был недалеко, и вражеская пуля должна была еще больше укоротить расстояние.

Висок заныл, как будто почувствовал острый взгляд вражеского прицела.

Как бы то ни было, восточную сторону скалы, скатывающуюся в долину, Шрагин худо-бедно держал под наблюдением. Значит, вражеский ствол смотрит с запада.

Шрагин юркнул под куст, и тут над его головой ударила очередь.

Враг его видит, а он врага нет. Ничего в глазах, кроме листвы, темной и малоразличимой, похожей на густой сироп. Все контуры сливаются в какую-то одноцветную муть. Быстро исчезает солнечный свет – на юге так принято: раз и нету. И инфракрасная камера киберглаза намного слабее, чем хороший ночной прицел, стоящий на АКМ у Петуховского.

Зачастил, а потом стал слабеть пульс – значит, страшно. В любом случае расслабиться надо, хоть на десять секунд заняться дань-тянем. Шрагин повернулся на спину и посмотрел на ветки, которые были сбиты автоматной очередью. Вот одна, а там подальше еще две – кажется ясно, откуда был выстрел.

Сережа двинулся пластунским манером по вредному кустарнику, который хватал его миллионом коготков за ткань, за кожу. Брякнула еще одна очередь, мощно пробив воздух, но пули уже целили не в него. Стрелок потерял Шрагина из виду.

Меч-сканер рассек наружное пространство и из цветочно-лиственной мути вычленил кристаллы объектов. У всех одинаковая суть – есть и пить свет, тянуться к свету… А вот на фоне лесных существ проявилось маленькое инородное тело, злобная опухоль.

Шрагин прополз еще десять цеплячих метров и увидел что-то недревесное в просвете листвы – кажется, человек. Если это человек, то – Петуховский. И если сейчас не пришить отставника, то отставник пять минут спустя пришьет его.

Там, в Дюссельдорфе, уже пришлось убить человека, но тогда Шрагин вовсе не собирался… Подпрограммист подал указательному пальцу, лежавшему на спусковом крючке, надрывный сигнал…

Автомат дернулся в руках, послав одинокую пулю…

Через пять минут нашелся Петуховский. Он сидел, уронив голову на колени, вроде как заснул по-ямщицки. Сережа несколько минут томился, ожидая, что тот вдруг выпрямится и с диким хохотом стрельнет в упор. Однако кровь текла на колени Петуховского и ничего не менялось. Шрагин не стал проверять у него пульс, просто забрал АКМ с дорогим ночным прицелом и стал спускаться со скалы.

Джип и микроавтобус ждали его, боязливо приникнув к скальной стене.

– Ну и где Константин?– спросил Аблотия-первый голосом человека, привыкшего к повышенной смертности в горах.

– Нету Константина. Какой-то отморозок снял его из автомата. Ну а я этого отморозка ровно в лобешник угостил. Потому что глаз у меня не простой, а алмазный.