Точка уязвимости Тюрин Александр

– Чего уж так экономить было? Еще немного, и дедушка-чабан торговал бы твоими замороженными потрохами на базаре, – заметил Шрагин.

Как-то странно все завершилось. Он выжил. Выжил и Васек-дуралей, который хотел быть таким, как все, никому не нужным. Да еще Васек оказался благодарным и к тому же сынком настоящего боевого полковника – полковники ведь тоже разные бывают, то вообще инвалиды какие-то, то настоящие отцы солдатам…

Потом были какой-то аэродромчик, медпункт, каша из полковой кухни.

Шрагин так трескал кашу, что почти не обращал внимания на медбрата, который пеленал ему ногу в гипс, и почти не слышал того, что лопочет Васек, то есть Сидоров-младший.

– Я ее нашел, девчонку-то, она на дереве сидела, Аней ее зовут. Я сразу понял, что вы именно ее искали. На дереве, правда, еще какой-то малец был, но он-то из местных. Мальца в ближайший целый дом отдал, и никто меня схватить не пытался, может, потому, что я по-ихнему мастак говорить. А потом я с Аней чуть повыше в горы забрался и вызвал наших с помощью «Моторолы» вашей. Я ведь частоты и позывные не забыл. Девчонка без двух пальцев, как вы и говорили. А больше я ничего про нее не знаю. Да и она не колется, немножко тронулась, по-моему.

Неожиданно рядом со Шрагиным оказался строгий человек в форме МВД.

– Гражданин Шрагин или как вас там? Идти можете? Берите костыль и следуйте за мной… Младший сержант Сидоров, с вами я уже пообщался, так что вы не нужны.

«Ну, все, отвоевался, – решил Шрагин. – Бился, бился и добился собственной тюрьмы».

Шрагина завели в комнату и показали на девочку, которая сидела за неудобным милицейским столом и рассматривала картинки в книжке, называемой «Устав внутренней службы».

– Я запрос на нее послал в Москву, но ответа пока нет, – пожаловался эмвэдэшник. – Однако есть подозрение, что ребенок не здешний. Что вы об этой девчонке знаете?

– Я думал, что знаю.

Эта фраза капитану милиции явно не понравилась.

– Ну, гражданин Шрагин… Вас так или как-то иначе зовут? Было бы неплохо, чтобы вы документы предъявили. И что это вы там делали, в горах?

– Да какие документы. А что делал… ее искал. Никто не запрещает пропавших детей искать, особенно в тех местах, где ни одного человека в вашей форме не встретишь. Я искал ее, нашел, а потом меня стихийное бедствие, так сказать, накрыло…

– Вот те и на, искали-искали, чуть жизнь не отдали – судя по вашему виду. И незнамо за кого. Неувязочка получается.

«Эх, капитан, вся моя жизнь сплошная неувязочка, точнее, неоптимизированный код, полный разорванных ссылок и нулевых указателей».

– Меня наняли, товарищ капитан, но я не имел полной информации. Я думал, что это одна девочка, но вот выяснилось, что девочка-то совсем другая.

Капитан перестал буравить напряженным взглядом стену, потом примирительно вздохнул:

– Ладно. Ну а предположения-то у вас есть?

– Предположения, наверное, найдутся, герр гауптман.

Шрагин задумчиво постучал костылем по гипсу. Это не девочка Даши Дидрихс, никаких признаков азиатской крови. Если Даша и хотела найти ее, то для чего-то другого. Рыжеватые кудряшки, светлые глаза, хрустальные какие-то. Кого же она ему напоминает?

Шрагин прокашлялся и спросил девочку:

– Твою маму Викой зовут? Викторией?

Девочка не ответила и даже не оторвалась от «Устава внутренней службы», лишь едва заметно вздрогнула.

– Слушай, малыш, у меня тоже двух пальцев нет. И ничего, протезики мне сделали. Они сейчас, правда, немного потерялись, но скоро поставлю новые, и можно опять в носу ковырять.

Девочка обернулась и посмотрела на руку Шрагина.

– Так твою маму Викой зовут?

«Хочет сказать, но не может».

– А того дядьку с бородой я, так сказать, того. Он уже не придет никогда, не бойся. Все теперь будет только лучше и лучше… Все-таки твоя маманя, случаем, не Виктория Каширская?

Губы девочки беззвучно отозвались: «Да».

«Энгельманн велел украсть ее и спрятать. Даша просто-напросто хотела ее уничтожить, залпом с вертолета. Что они там не поделили, эти акулы? Ну а горцы посчитали, что девочка годится на то, чтобы отрезать у нее пальцы и отсылать господину финансисту.

И в чем тогда виновата Вика Каширская, если никто не видел в ней маму, а в ее ребенке – просто ребенка?

Вика, конечно, постаралась передать свое несчастье дальше, но изначально она все-таки жертва.

А, не буду звонить Матову, сразу этой чертовой маме и позвоню. Сидит, наверное, по-прежнему в приемной».

– Можно я от вас звоночек сделаю, товарищ капитан? В Питер, – попросил Шрагин милиционера.

Тот возмущенно засопел, но все-таки согласился.

– Ладно, звоните, только недолго. Нам и так уж связисты-гады грозятся телефон за неуплату отключить.

Шрагин набрал номер.

– Холдинговая фирма «Хехст энд Протасов». Секретариат.

Да, фирма перешла уже в другие руки. Но это голос Вики, она осталась на месте.

– Привет, Вика, Шрагин беспокоит.

Там молчали, исступленно молчали.

– Я нашел твою дочь. Я считаю, что это твоя дочка. Ведь она называет своей мамой некую Викторию Каширскую. Особые приметы – два следа от ветрянки над левой бровью. Один глаз чуть темнее другого, но оба хрустальные такие. Волосы кудрявые, светло-рыжие… И, в общем, у нее теперь все в порядке, не считая некоторых мелочей. В отличие от тебя.

В ответ раздался настоящий вой:

– Какая же я сволочь!

Шрагин обернулся к милиционеру:

– Все, вы можете не беспокоиться, товарищ капитан. Мама нашлась. В отличие от ваших связистов она осознала свои ошибки, и я могу отвезти девочку в…

– Разбежался, отвезти… Мы даже не знаем, кто ты таков, – отозвался эмвэдэшник. – Дайте-ка я с мамашей поговорю. Пусть сама сюда явится. А вам, по доброте душевной, посоветую, гражданин Шрагин, уматывайте поскорее. Так будет лучше для нас для всех.

– Мою маму зовут Викторией Владиславовной Каширской, – сказала вдруг Аня, – а моего папу – Андрей Арьевич Шерман. Только он с нами не живет.

Глава 5. Маринад по-люксембургски

1

Шрагин посмотрел на футбольное поле, отделенное от старинного здания школы живой изгородью. Другому бы на его месте понадобился бинокль. Но великий и могучий Ваджрасаттва сделал так, чтобы его новый киберглаз давал троекратное увеличение по принципу «как у орла» в центре поля зрения. Передачи сигнала на имплантированный экран уже не требовалось. Через наноадаптер сигнал перескакивал прямо в оптический нерв. Смастерил индус и новые пальцы-протезы.

А по поводу известной ядовитости игл он невнятно как-то объяснился. Мол, яд бинарный, по отдельности компоненты безвредны, закупаются у третьей стороны, третья сторона могла что-нибудь и перепутать…

Школьники и школьницы гоняли мяч с одинаковым усердием и одинаково неумело; вот такая она – эмансипация.

Если Ваджрасаттву удалось найти сразу, по крохотному адресу, оставленному на задней, уцелевшей стенке киберглаза, то обнаружить госпожу Дидрихс столь же быстро не получилось. Амстердамская клиника, похоже, легла на дно, дюссельдорфская практика была продана какому-то дантисту. Но Сергей знал, где можно встретить Дашу…

Хотя Шрагин внимательно наблюдал за тем, как дети гоняют мяч по отличному западноевропейскому газону – господи, почему ж у них даже трава крепче, – однако уловил, что сзади подходит или, может, даже подбирается человек.

Точнее, он это «увидел» с помощью вибросенсора. Несмотря на то, что подкрадывалась к нему женщина с очень мягкой поступью. Догадаться об остальном уже не представляло труда.

– Привет, Даша. Я тут вовсе не для того, чтобы намекать на какую-то угрозу для твоей дочурки – кстати, она классно играет в футбол, а просто, чтобы с тобой встретиться. Есть ведь еще общие темы, как мне кажется… А твоя пацанка и в самом деле похожа на Андрея. В том, что он автор, можно нисколечки не сомневаться. Хотя, по счастью, ростом и комплекцией она не в папу.

Даша Дидрихс прислонилась к чугунной решетке, за которой начинались владения школы.

– Далась вам его комплекция. Андрей был симпатичный мужчина, вот и все.

– Хм, никогда я не мог понять женских вкусов.

– В самом деле? Ну, на мой взгляд ты тоже ничего. Особенно после того, как Ваджрасаттва в очередной раз улучшил тебя. Надо сказать, что каждая твоя потеря оборачивается для тебя новыми интересными приобретениями.

– Спасибо, Даша. А вот ты все, что надо, приобрела еще при рождении.

– Тоже спасибо… А еще ты такой везучий парень. Тебе все-таки удалось прокатиться по Кавказу да вдобавок вернуться оттуда с трофеем.

– Это не трофей, а ребенок по имени Аня Каширская. И теперь она наконец дома. Хавает конфеты и играет в куклы. Она, кстати, тоже дочка Андрея Шермана, о чем тебе наверняка известно. Я думаю, он все-таки понял, что ему прислали именно палец Викиной, а не Ритиной дочери, и это – причина его самоубийства. Дополнительное чувство вины, что ли. Кстати, у всех трех девчонок рыжеватые кудряшки, даже у твоей – просто поразительно. Наш герой был настоящий праотец Исаак в новом издании, только в любимых женщинах не было того согласия. Между любимыми женщинами царили разногласия. Ведь если мужику все время подавай новые пространства, то женщине нужна одна-единственная точка опоры, которую она не намерена делить с товарками. Поэтому-то любимые женщины господина Шермана скверно относились друг к дружке и детишкам друг дружки. Вон ты даже авиацию хотела послать, отбомбиться по Ане Каширской. Сколько там стоит боевой вертолетовылет с опозновательными знаками по желанию заказчика?

– Слушай, уши вянут, – оборвала Даша Сергея. – Небось, молчал как пень сорок лет, а сейчас разговорился. «Отбомбиться по Ане»! Чушь. Вытащить я ее оттуда собиралась. Да, я наврала тебе насчет того, кто там в заложниках, но что тут особенного? Я тебя жалостью повязать хотела. Хотела взять в свою компанию, чтобы вместе миллионами ворочать. Я думала, ты жалостливый. Но ты еще и кретином оказался. Дал от меня деру вместе с двумя лимонами… Так что давай лучше к делу.

– Ладно, вернемся к делу. Я полагаю, что ты зря взяла те сто тысяч, и, по идее, тебе надо бы их вернуть… Ага, не замечаю энтузиазма на твоем красивом лице. Поэтому предлагаю тебе заслужить их и получить еще довесок. Есть одна работенка.

– Ага, похоже ты собрался прикончить одного красавчика, – произнесла догадливая женщина.

– Я собрался вывести Энгельманна из игры, скажем так. И ты должна искупить свою вину честной работой на меня.

– Не надо меня агитировать, Серега. Я сама когда-нибудь сделала бы это, в смысле грохнула бы его.

– Я придам тебе ускорение, Даша.

– Я почти согласна. Почти.

– К этому «почти» мы еще вернемся. Но вначале, в качестве жеста доброй воли, ты должна мне рассказать об Ане Каширской. Что она из себя представляет в твоих глазах и глазах Энгельманна? Сдается мне, что вы вдоволь поэкспериментировали с этим ребенком.

– Да, это можно было назвать экспериментальной медициной, – отозвалась Даша, перестав смотреть на Шрагина.

– Однако эксперимент не был вызван срочной медицинской необходимостью. Хотя Вика передала своей дочери ген Xte, он ведь не обязательно должен привести к болезни. Пусть вы с Энгельманном и внушили Вике обратное.

– Допустим, не обязательно. Но я дала этой девочке стопроцентную неуязвимость. Ни у кого на Земле больше такой нет. Можешь ты это понять? Поэтому она и выжила в яме.

– Но своей собственной дочурке ты бы не стала создавать неуязвимость такого сорта, а, Долли?

– Своей дочери я могу дать другую защиту, в отличие от этой секретутки. Мало того что с генетическим дефектом, так еще и блядь. – Даша возмущенно выдохнула. – Эта хренова мамаша могла на неделю дома одного ребенка оставить и укатить к очередному хахалю на дачу. И, если честно, финал у нее не за горами…

Вот и прояснилась тема. Энгельманн считал Аню Каширскую своей «овеществленной информацией», поэтому велел украсть ее и спрятать. Возможно, и пальцы ей рубили не только для шантажа папы, но и в экспериментальных целях – посмотреть, как организм справится. Даша тоже видела в Ане Каширской свое кровное «ноу-хау», поэтому и хотела… Скорее всего, хотела уничтожить его, чтобы никому не досталось.

Обсуждать тут больше нечего. Или бросаться на госпожу Дидрихс и душить, или все-таки поверить в то, что она – не детоубийца.

– Давай, Даша, лучше поговорим о деньгах.

– Только не о той жалкой сотне тысяч, которые мне передал Беня. В принципе, я могу сказать, что он мне вообще ничего не передавал, кроме поздравлений с наступающим Новым годом.

– Но я взял у Риты еще сто тысяч.

– О, это уже интересно. И где они? Я могу помочь тебе их потратить.

– Не торопись, красавица. Пятьдесят тысяч, за исключением того, что успели получить «соратники», утонули в Лермонтов-Юрте. Но другие пятьдесят хранятся в консервной банке под могильной плитой моей прабабушки на старом одесском кладбище. По счастью, и Ваджрасаттва сделал свою работу в кредит, под мои будущие доходы. Так что эти вполне целые полста кусков могут стать безраздельно твоими, при определенных условиях, конечно.

– Почему ты не оставишь их себе? В Питере ты можешь с ними до конца жизни протирать штаны в пивных и рюмочных да еще с гордым видом бросать мелочь попрошайкам.

– Потому что мне нужен Энгельманн. Пятьдесят тысяч, за вычетом небольшой суммы, которая нам понадобится для проведения соответствующего мероприятия, мы кладем на совместный счет. Приличные, хорошие бабки. И эти деньги ты получишь по завершении операции.

– Слушай, мне кажется, что я веду эти разговоры в присутствии своей дочери. Поехали куда-нибудь, посидим, так сказать? – предложила Даша.

– «Посидим», разбежалась. Знаю, сколько тут рестораны стоят.

– Да я угощаю, Шрагин. Кстати, тебя немецкая полиция, случаем, не разыскивает? За тобой же тут труп числится.

– Случаем нет, не числится. Получение соответствующей справки мне обошлось в пятьсот евро. Наверное, браток тот нелегально находился в ФРГ, поэтому и отбыл на родину, скорее всего, в футляре из-под горных лыж.

2

– Рита была довольно смазливой, умной, да и склонной к блядству по расчету. Деловая такая девушка. Секс не занимал большого места в ее жизни, но и проблем особых не вызывал. Конечно же, Андрей подружился с ней – русскоязычная, безотказная…

– О мертвых ничего плохого, потому что и сам будешь таким же…

«Но, вообще, надо признать, Андрей умело создавал впечатление серьезного, положительного господина, а сам вот детей сколько наклепал между делом. Теперь другим за него расхлебывать… Даже приходится мило общаться с этой форменной гангстершей. Впрочем, если встреча полуврагов-полупартнеров позволена на высшем межгосударственном, так сказать, уровне, то почему она недопустима у простых граждан? Ведь ничего не поделаешь, есть взаимные интересы, есть отличное рейнское вино на скале, нависающей, конечно же, над отцом-Рейном. Неподалеку, кстати, то чудесное место, где рецидивистка Лореляй гробила проплывающих речников с помощью сильных афродизиаков».

У собеседницы тоже стимулирующих мест хватает: и эта ложбинка промеж грудей, и расчетливо открытая коленка правильной формы, и эти идеально белые зубки, двигающиеся между ярких пухлых губ. И стоит ей только податься вперед, как вот сейчас, собеседника тут же накрывает таинственная волна эротической окраски, отчего он поспешно откидывается назад на своем венском стуле.

– Я действительно с большим удовольствием прикончила бы Маргариту Вальцеву-Шерман-Нечипорук, – призналась Даша. – Да и она, наверное, не против, чтобы мы с тобой оба сгинули на этой адской выставке трупов. Подходящее ведь местечко, тебе не кажется?

– Давай, Даша, рассматривать этот музей-могилу не как адскую выставку, а просто как черный ящик. Что в него попадает и что из него выходит? Попадают трупы, ткани, органы, а выходит строительный и прочий мусор.

– Давай, Сережа, поскореее перейдем от теории к практике. Если ты согласен какое-то время побыть трупом, то я тебе помогу попасть в музей.

– Но их же замораживают!

– А почему бы и тебе не побыть в холодке какое-то время?– сказала Даша, и, несмотря на теплую погоду, по спине Шрагина загулял озноб. Идея была здравой, но уж очень несимпатичной. – Со схемой поставок я знакома. Ездят такие фургоны, похожие на те, в которых перевозят мороженое. Но «мороженое» в них не на всякий вкус. Это биоматериал в пакетах из толстого пластика.

Надо какой-нибудь из этих фургонов отследить, подловить и в удобный момент подменить пакет.

– Я все-таки не сливочное мороженое, мне низкая температура может повредить.

– Во-первых, Шрагин, ты будешь в теплоизоляционном костюме. А во-вторых, я тебе сделаю укол, от которого ты заснешь примерно на два часа. В это время твое хилое тело сможет переносить гораздо более низкую температуру, чем та, к которой оно привыкло. А еще перед сном ты проглотишь ампулку с эпинефрином, ее стенки растворятся в твоем кишечнике через два часа, и ее содержимое разбудит тебя получше любого будильника.

Он не мог отказаться от мести Энгельманну, и она это знала. Может, поэтому и подобрала вариант, в котором он оказывался в максимально уязвимом и зависимом от нее положении.

Подстраховывают ли его те пятьдесят тысяч, которые он положил на совместный счет и которые она в случае его безвременной кончины никогда не получит? Если Даша сочтет Шрагина исполнителем Ритиной воли, то его песенка спета. Госпожу Шерман госпожа Дидрихс ненавидит еще больше, чем господина Энгельманна.

– Теплоизоляционный костюм, Шрагин, я беру на себя. Как там тебе действовать на местности, мы потом разберемся, у меня есть план музея… Но суть такова: ты попадаешь вместо трупного материала во владения Энгельманна, там тебе придется преодолеть несколько запоров, но основной ключ-код я знаю, и у тебя будет время, чтобы подобрать дополнительный. Твоя основная задача: добраться до пультовой и там отключить электропитание через компьютерную систему управления музеем. Если получилось – вырубаются все наблюдательные подсистемы. Пока запускается резервное питание, в музей проникает еще один человек, то есть я. Больше нам ничего не нужно…

– За исключением мультиносителей. Я угадал?

– Еще их обзывают биогенераторами. Хотя я бы их назвала бутербродами. – По затвердевшему Дашиному лицу стало ясно, что это очень и очень больная тема. – Они и в самом деле смахивают на бутерброды; первый слой – процессор на нанотрубках, второй – золотая матрица, третий – вирусные вектора, упакованные в сверхтонкий пластик. Каждая такая штука стоит как новенький «мерседес». И в них воплощена перфекциновая технология. Моя технология.

– Твоя, так твоя. А если Энгельманн лишится этих «бутербродов», ему как будет? Хреново, наверное?

– Хреновей некуда. Ведь перфекциновая технология уйдет от него.

– И придет к тебе. Это для него нокаут, точно, Даша?

На камне обозначилась улыбка. А потом от окаменелостей не осталось и следа.

– Угадал, Сереженька, – сказала Даша кокетливым голоском.

– И ты знаешь, где эти мультиносители находятся?

– Скорее да, чем нет. – Ее голос был по-прежнему кокетливым, с примурлыкиванием.

– Тогда они все твои, кроме мультиносителя Ани Каширской.

И опять Шрагин увидел перед собой твердь, статую Будды в женской ипостаси. Как только Даше удаются такие переходы?

– Шрагин, вторая часть фразы сводит на нет первую. Перфекциновая технология – это не эскимо на палочке, которое можно лизать всем вместе. Либо она – твоя, либо нет. И каждый мультиноситель дает представление о всей технологии в целом.

– Тебе все равно не удастся ее запатентовать, ты – не Энгельманн. Тебе остается только одно – открыть, обнародовать ее. И удовольствоваться ролью первооткрывательницы.

– Почему нет? – неожиданно легко согласилась Дидрихс и убрала каменную маску с лица. – Конечно, мне не удержать это дело в моих слабых руках. Слишком оно весомое. Слишком много тяжеловесных игроков на этом поле… Вот и за твоей спиной проглядывает кто-то. Почему бы мне не одарить, помимо «Женевского клуба», еще и… русскую разведку?

– Русская разведка – насмешила. Штирлица во мне разглядела. Ну зачем чекистам нужен кретин, как ты сама говоришь? Нет, пожалуй, это даже не смешно. Лучше вернемся к Энгельманну.

– Опровержение принято к сведению, – усмехнулась Даша. – И в самом деле, сейчас в твоей разведке трудятся одни старорежимные бестолочи, и тонкую технологическую игру им не потянуть. Тогда, может, тут что-то потустороннее замешано.

– Ага, ты стала видеть духов как баба Ванга, поздравляю. Ты теперь баба Даша, да?

– Я увидела кое-что на рентгеновском снимке, который я тебе сделала в своей амстердамской клинике. Какой-то странный след. Так у тебя не было травмы черепа?

Опять про это. Странное затемнение на решетчатой кости…

– О чем вы, доктор Дидрихс, какая травма? Это когда головой об стенку? Нет, не было.

– Потом этот рентгеновский снимок куда-то запропастился. Как раз когда у меня «гостил» Ваджрасаттва. Да и самого Ваджрасаттвы я, в отличие от тебя, больше нигде отыскать не смогла. К слову, странный он тип – в кредит, понимаешь, работает… Жаль, что ты не позволишь, дорогой Эрл Грей, сделать тебе новый снимок черепа. Или?

Дашины губы слегка приоткрылись и почти поцелуйным манером двинулись вперед. Как будто госпожа Дидрихс не хирург и не сворачиватель голов, а игривая дама полусвета.

– Угадала, не позволю, – поспешил отрезать Шрагин, вжавшись в спинку венского стула. – Ты можешь мне там наснимать пару новых дырочек, которых не было раньше.

– Понимаешь, Сережа, в общем, я уже догадываюсь, какая «невидимая рука» движет Энгельманном и «Женевским клубом», – сказала Даша. – Это невидимая рука производства. Лишь бы производилось, лишь бы потреблялось, пуская дураками, пускай франкенштейнами… Но вот лучше ли та «невидимая рука» той, что движет тобой? Боюсь, ей люди вообще не нужны, ни в живом, ни в оживленном виде… А скажи, милый мой пациент, не преследуют ли тебя некоторые звуки, ощущения, образы, которые, мягко выражаясь, несут на самом-то деле недоступную тебе информацию?

«Если ты про Виртуэллу, то я, конечно, тебе ничего не скажу. Виртуэлла появилась, когда я уже хорошо познакомился с психиатрами, если точнее, в ночь накануне третьей психушки, три года назад. Имя я ей дал – вернее, она сама взяла – из одной придурочной аркадной игры. Элла как будто нашла воплощение в моем компьютере, потом стала навещать мою голову. При всем при том, разве можно назвать ее плодом моего безумия, если она не дает мне превратиться в законченного психа?

Да, однажды она попросила станцевать с ней, и как раз во время этого „белого“ танца меня прихватила скорая психиатрическая помощь, вызванная испуганными коллегами. Но ведь могло быть и хуже. Много хуже. Я не бросился в окно с криком „победа!“, я не прекратил думать, я не превратился в бессмысленного психа, набитого всяким калом по самую черепную крышку, не стал как овощ на огороде.

Элла помогает мне существовать, она дает мне надежду на взлет. И, самое главное, она заставляет меня действовать.

Элла всегда разговаривала со мной на языке объектно-ориентированного программирования, помогая втиснуть хаос вокруг в пространство имен и четкие потоки событий. Она освещала тьму с помощью классификации и типизации. И она такая красивая, что всегда хочется ее слушаться.

Вообще, если глубже копнуть, Элла обозначает для меня конец старой эволюции, где смерть была двигателем и разные некрофилы типа Энгельманна числились в творцах. Она обозначает для меня начало новой эволюции, когда наше творение станет защищать нас от гибели и забвения. Когда время перестанет быть Сатаной и Разрушителем номер один.

Да, иногда я вижу за Эллой кого-то еще. Они не боги, не ангелы, они существа другой, параллельной жизни, которая существовала всегда. Эту жизнь можно назвать искусственной, потому что мы помогаем ей воплотиться. Мы творим ее, но и она одновременно творит нас. Если все творят и сотворяются, то и жизнь продолжается…

Возможно, и в самом деле существуют три пути: путь некростабилизации по Энгельманну, путь традиционного варварства по, скажем так, Тугаеву и путь сотворения нового цифрового мира по Виртуэлле. Я выбираю третий путь, пусть он даже и приведет к тому, что на Земле останутся одни процессоры и накопители, то есть кубы и параллелепипеды.

Почему нет, если в этих кубиках найдет себе пристанище по-настоящему разумная жизнь?»

3

Сразу после пробуждения он стал вспоминать, как ему было страшно перед погружением в «холодный» сон.

Фургон с «мороженым», который они пасли, остановился возле «Макдоналдса», и на все про все имелось в запасе пять минут – пока шофер разряжался в сортире.

Гидрокостюм был уже натянут, осталось только получить укол и проглотить ампулу. Тем временем какой-то уголовник-босниец, нанятый Дашей, вскрыл замок фургона.

Лишь бы проснуться снова, лишь бы проснуться, кричал Шрагин всеми фибрами своего тела, увидев распахнувшиеся ворота этой преисподней на колесах.

Вход в рефрижератор сразу затянуло паром, босниец с Дашей засунули Шрагина в пакет, из которого был вытряхнут труп, и кинули в передвижную могилу. Псевдопокойник упал на чей-то окостеневший нос и, пару раз всхлипнув, отключился…

После пробуждения Шрагин даже не почувствовал стужи, только окаменение. А потом адреналин сделал свое дело, пришли и боль, и мучение, и нелегкая борьба за овладение собственными членами…

Шрагин пропорол пакет ножом и с трудом поднялся, разбрасывая бывших товарищей по несчастной людской жизни.

У него был рецепт, как выбраться из холодильной камеры, Дашин рецепт, и очень хотелось, чтобы он сработал. Потому что такая холодрыга, как здесь, по кайфу только «бывшим».

От теплового зрения толку было ноль, и Шрагин вытащил фонарик – купленный в спешке, на полуторавольтных батарейках.

Не работает! Шрагин, стараясь убить дрожь, вытащил батарейки, постучал ими об ладонь, всунул обратно. И свет появился, если точнее небольшое световое пятнышко.

Челюсти и колени уже трясутся, а двери все не видно. Как будто замурован тут. В голове запел мрачный древнегреческий хор из трагедии «Антигона».

Или, может, эти едва заметные стыки – и есть дверь? Ну да, зачем он ручку-то искал, не должно быть ручки у этой двери.

Рядом со стыком еще шовчик квадратный имеется, значит, нашлась и панель, ведущая к электромеханическому запирающему устройству. Теперь попробуй только не отверни крохотные шурупчики – вся твоя жизнь и смерть на кончике отвертки.

За снятой панелью нашлось два проводка, синий и зеленый, сейчас же перекусить их крохотным выскользающим из деревянных рук инструментом, затем выдернуть штеккер из разъема и…

Поддается дверь или нет? Поддается, если налечь как следует.

Шрагин радостно вылетел в коридор, но и здесь оказалось мрачновато; справа и слева двери холодильных камер.

Бровекомпьютер наложил путеводную схему на окружающее пространство.

За поворотом должен быть вход в коридор, который ведет прямиком в операционно-монтажный цех, тот самый, где производятся пластинаты.

Схема не наврала, коридор нашелся, точнее, тоннель с транспортером. Особо не погуляешь. Впрочем, гулять тут некому, здесь все ложатся на ленту и дают себя транспортировать в лучший мир.

Шрагин тоже улегся и нажал кнопочку на панели управления, благо рука дотянулась.

Лента плавно поползла вперед, запахло какой-то химией, сверху полилась едкая гадость – Шрагин едва успел натянуть капюшон гидрокостюма. Только поймай это дело на макушку, и ничего, кроме зеленоватой лысины, не останется. Стало быть, биоматериал серьезно обеззараживается снаружи, чтобы препараторам не требовалось мыть руки перед едой.

И не только снаружи. В Шрагина едва не воткнулась игла по самый черенок. Детектор шприц-автомата точно определил место нахождения наиболее мягких тканей. А вообще это титановое копьецо могло и кость пробить, если б Шрагин не парировал выпад металлическим корпусом своего коммуникатора.

Лента транспортера принесла его в монтажный цех и сделала остановку в секторе, помеченном буквой «фау».

Пять утра уже, самое вязкое тяжелое время в распорядке дня человеческого, но именно сейчас предстояло как следует растормошить музей-могилу.

Где-то на высоте следующего этажа, по периметру цеха тянется галерея; за большим стеклянным окном видна пультовая. Под этим внушительным окном – дверь, за которой трап, ведущий в пультовую.

Шрагин размял руки и сковырнул щиток, прикрывающий электронный замок двери. Теперь надо вставить чип-ключ, предоставленный Дашей, в слот, и штеккер от коммуникатора – в аварийный разъем. Одновременно, чтоб ни секунды разницы…

О’кей, склеилось, теперь есть минутка, чтобы подобрать дополнительный ключ-код. Не успеешь – завизжит…

Поддалась чертова дверь на сорок пятой секунде, когда немало уже пота пролилось под гидрокостюмом.

На сорок шестой секунде Шрагин оказался в пультовой. Тут на почетном месте нашлась клавиатура в пару сотен сенсорных клавиш и рядом плоский стереоэкран. Включение от того же чип-ключа, затем ввод известных и подбор неизвестных кодов доступа – тридцать три секунды, и он «внутри».

На главном компьютере музея-могилы работала новомодная операционная система «кристоллз». Кристаллы, представляющие различные подсистемы, внушительно кружились, открывая взгляду свои неприступные алмазные грани.

Подсистема «основное энергопитание», ввод ключей доступа.

Грань задрожала и открылась.

Теперь ввод ключа «останов». Пошел процесс в прогрессе. Сто процентов исполнения. Через двадцать секунд включится аварийная система питания. Еще через минуту она выйдет на стандартные параметры. Пора посылать приглашение Даше. «Дхарма, вперед». Мигнул коммуникатор, сигнал послан, принят, понят. Даша теперь тоже на объекте.

Приятно, чертовски приятно, что его работа закончена и ему можно отваливать.

Несколько расслабленной походкой Шрагин направился к выходу из пультовой…

Дверь, через которую он попал сюда, полностью перекрыта!

И открыть ее можно только снаружи – никакого замка с этой стороны. Об этом его Даша не предупредила. Или она сама не в курсе, что во время сбоев с питанием пультовая автоматически блокируется?

И на его экстренный вызов Даша тоже не откликается.

О чем же она еще забыла предупредить?

Может быть, о том, что после того, как она хапнет эти мультиносители, партнер Шрагин ей больше не нужен? Она отвалит через мусорный бункер, а он останется в музей-могиле навсегда.

Хорошо, ну эти премиальные бабки, эти пятьдесят тысяч, Дашу не прельщают?

Может, и прельщают, да только ведь «бутерброды»-мультиносители стоят куда дороже.

Да и со своими поворотливыми мозгами уж всяко найдет она способ снять деньги с совместного счета и без участия господина Шрагина.

Дидрихс отлично все просчитала, не учла только один фактор – русской непредсказуемости.

Шрагин вытащил из внутреннего кармашка нечто напоминающее «сникерс». Этот «батончик» он всегда возил с собой, начиная с «отдыха в горах». Закрепил на двери, прилепил взрыватель. И спрятался за каким-то железным шкафом в другом конце пультовой.

От взрыва сильно заложило уши, Шрагин даже испугался за свои барабанные перепонки. А еще завыла пожарная сирена. Дверь, на которую он установил взрывчатку, осталась на своем месте, но рядом с ней парадоксально исчез приличный кусок стены. Там и сям с гадким смердением горел пластик.

Шрагин шагнул в пролом и едва не поскользнулся на расплавленной пластмассе, тут еще забрызгали пеной автоматические огнетушители.

Где-то на другом конце коридора раздались три выстрела. А судя по схеме, там как раз и находится хранилище драгоценных «бутербродов».

Нестись во весь опор туда, где стреляют и, возможно, убивают, – совершенно нелепое дело, но сейчас именно этим Шрагину и пришлось заниматься.

В конце коридора была полуоткрытая дверь с нелюбезной надписью «Zutritt verboten»[29]. Шрагин сорвал со стены огнетушитель и, выставив его вперед, обреченно вошел туда, куда его никто не звал.

Первым делом киберглаз зафиксировал полушкаф-полукомпьютер, в слоты которого были вставлены мультиносители.

А затем киберглаз зафиксировал три тела. Двое убитых с нашивками «Security» и живая, но тяжело раненная Даша. Она сидела на полу, прислонившись спиной к шкафу. В правой руке у нее было что-то типа зажигалки – наверное, дистанционный взрыватель, в левой – металлический кейс, явно с тяжелой порцией мультиносителей внутри.

Судя по пузырям в углах рта и очень неприятному сипению, пуля попала ей в легкое, да и настроена госпожа Дидрихс была решительно.

– Я не могла иначе, – сказала она торжественным полушепотом и взяла паузу на хрипение. – Я не могла не обманывать тебя. У нас разные пути.

– Отдай мне мультиноситель Ани Каширской.

– Нет. Это ключ к моей технологии. И я сейчас собираюсь покончить с ней.

– Если ты даже не выберешься отсюда, твоя дочурка получит пятьдесят тысяч, я обещаю. Этого достаточно любой девушке, чтобы не носить штаны с заплатами. Но только отдай мне мультиноситель Ани Каширской.

Даша как будто даже пробовала засмеяться, потом щелкнула какой-то кнопкой на своем кейсе, и оттуда выскочила плоская коробочка.

– Все-таки ты покорил меня. Бери и уматывай… Только в течение сорока восьми часов эта штука должна оказаться в соответствующем хранилище, к примеру в питерском институте имени Энгельгардта.

Шрагин поднял коробку и сунул в карман.

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

Предлагаемая вашему вниманию книга поможет узнать много нового о самом обычном и привычном овоще – к...
Уже много веков картошка занимает первое место в «хит – параде» овощей. В России ее называют вторым ...
В нашей книге, которая называется «ВСЕ ОБ ОБЫЧНЫХ ЯЙЦАХ», мы поместили самые разнообразные сведения ...
Предлагаемая вам книга содержит массу сведений об обычной вишне. Значительное место отведено рецепта...
Книга Геннадия Кондратьева – это самый веселый на свете самоучитель по Интернету. Электронная почта,...
В старину ставили храмы на полях сражений в память о героях и мучениках, отдавших за Родину жизнь. Н...