Прокурор добивается своего Гарднер Эрл

Глава 1

Миссис Фрилмен открыла дверцу духовки, и аромат жареной индейки наполнил кухню. Она приподняла крышку, чтобы опытным глазом проверить, насколько ровно румянится птица, закрыла духовку и кивнула Корлисс Дитмер.

— Примерно через полчаса, — сказала она.

Можете не сомневаться, Корлисс Дитмер никогда не получила бы приз за красоту. Кожа у нее не отличалась ни белизной, ни бронзовым загаром. На коротком курносом носу держались очки с большими стеклами, но зато никто никогда не видел, чтобы Корлисс Дитмер бездельничала. Свойственные Корлисс деловитость, отзывчивость, добродушие и веселое настроение придавали ей какое-то особое очарование. В итоге никто никогда не представлял ее себе как неуклюжую толстуху в очках — ведь при слове «электричество» мы не представляем себе медный провод.

Корлисс была помолвлена с Эдвардом Фрилменом.

День свадьбы зависел от многих обстоятельств, в том числе и от состояния финансов, хотя ни он, ни она не приняли бы помощи от семьи. «Наша свадьба, — объяснял Эдвард отцу, — нечто сугубо личное. И раз так, то мы сами за нее отвечаем».

Ма, как было принято в семье называть миссис Фрилмен, приоткрыла верхнее отделение духовки, чтобы проверить правильность температуры, при которой пекутся сладкие пирожки. Вечно получалось так, что в последние минуты перед обедом в День благодарения требовалось сделать тысячу и одно мелкое дело. Корлисс была прекрасной помощницей. У нее, как говорится, все горело в руках.

За окном светило яркое солнышко, в это время года теплое, но не жаркое, за что миссис Фрилмен была весьма признательна. В той части южной Калифорнии, где расположен Мэдисон-Сити, нередко именно в ноябре ветер из пустыни приносит жару. Хлопоты с праздничным обедом превратились бы тогда в адские муки.

Ма Фрилмен было за пятьдесят; седая, румяная, пышущая здоровьем, она мимоходом взглянула в зеркало и убедилась, что ей не мешало бы сполоснуть лицо холодной водой и попудриться.

Корлисс как бы прочитала ее мысли:

— Идите, ма. Я тут за всем присмотрю. И в первую очередь надо подумать о коктейлях.

Миссис Фрилмен благодарно улыбнулась:

— Да не хлопочи так, Корлисс. Пускай все идет своим чередом. Я сейчас вернусь.

Корлисс кивнула, пружинистым шагом пересекла кухню, распахнула дверь в гостиную, где собралась вся семья, и крикнула:

— Как вы, мальчики, относитесь к коктейлю?

Ответил старший, Стефен:

— Я бы сказал, коктейль не помешает.

— Кубики льда, шейкер, бутылки и стаканы на буфете, — сказала Корлисс, — а уберут все это за пять минут до обеда, то есть минут через двадцать.

Стефен вошел в столовую:

— Корлисс, умница!

Семейство Фрилменов воспринимало Корлисс как нечто само собой разумеющееся. Она выполняла все больше и больше поручений по дому как раз в той области, куда не допускают никого из посторонних.

У ма Фрилмен не было дочери, которая могла бы ей помогать по хозяйству. В доме теперь оставались три сына: тридцатишестилетний Стефен, тридцатичетырехлетний Джилберт и двадцатидвухлетний Эдвард. Четвертый, Фрэнк Фрилмен, служил на эсминце. Всего неделю назад они получили от него письмо, в котором сообщалось, что он жив и здоров. Жена Стефена, Бернис, была из богатой семьи. Она привыкла к многочисленной прислуге, и от ее «помощи» было куда больше неудобств, чем толку. Казалось, ей доставляют искреннее удовольствие визиты к родителям мужа, но на кухню ма Фрилмен ее не допускала. Желания помочь у Бернис больше, чем нужно, а вот умения никакого.

Чтобы угодить ма Фрилмен, надо было быть специалистом высокого класса. Дилетантке-домохозяйке не стоило и пытаться!

Кармен, вторая жена Джилберта, впервые присутствовала на семейном торжестве. Она была моложе своего мужа. Их свадьба состоялась всего четыре месяца назад, и Кармен пока еще чувствовала себя чужой в семье.

Джилберт работал в судостроительной компании администратором. В последнее время он стал деловым и уверенным в себе бизнесменом. Кармен заведовала отделом рекламы в бакалейном концерне, обслуживающем Лос-Анджелес и его пригороды. Директора считали ее настолько ценным работником, что уговорили остаться в отделе еще хотя бы на полгода после ее скоропалительного замужества. Ее представления о стряпне ограничивались умением поджаривать полуфабрикаты и открывать консервы.

Все в семье, не сговариваясь, старались на торжестве «быть милыми с Кармен и заставить ее почувствовать себя как дома».

Корлисс это возмущало. Она с негодованием сказала ма Фрилмен:

— Зачем они делают это так откровенно? Пора бы ее ни в чем не выделять. Бедняжка, она же чувствует себя белой вороной… Ну да ладно, коктейль все поправит.

И коктейль Стефена, действительно, помог. Он был смешан с особой тщательностью, а незначительные добавки, вроде бы пустяковые, доказывали, что приготовлен коктейль человеком, не только знающим, как все должно быть смешано, но и умеющим это делать.

К тому времени, когда семейство собралось к столу, настроение у всех было приподнятое.

Папаша Фрилмен сидел во главе стола, и во взгляде у него светилось то, что Корлисс называла «чистым озорством». Солидный, расчетливый, рачительный владелец ранчо, Чарлз У. Фрилмен много работал, чтобы достичь того, что задумал еще в молодости. Его цитрусовые плантации давали лучшие апельсины и лимоны в округе.

Он был страшно горд своими мальчиками: Стефеном, который ведал продажей недвижимости в городе; Джилбертом, от которого зависели морские перевозки; Фрэнком, который отказался от выгодного места, чтобы пойти на флот, и Эдвардом, младшим, уже давно работающим на авиационном заводе в Бербанке, но отложившим свадьбу ради того, чтобы поступить в армию и попытаться попасть в авиачасти в Китае.

Папаша Фрилмен окинул взглядом застолье, отодвинул стул и поднялся.

— Придется встать, чтобы справиться с этой индюшенцией!

— Послушай, можно подумать, что жаркое жесткое, — возмутилась ма Фрилмен, — и не смей снимать пиджак!

— Интересно знать, почему нельзя избавиться от чертова пиджака? — удивился папаша Фрилмен. — Ведь вот уже лет тридцать с лишним я разрезаю жаркое, встав с места и сняв пиджак. Не может человек резать индейку сидя да еще и в пиджаке!

Если Кармен и не сообразила, что «вето» миссис Фрилмен насчет пиджака было наложено из-за ее присутствия, то взгляды, которые бросали на нее члены семейства, ей все объяснили.

Кармен засмеялась и воскликнула:

— Мне кажется, я в жизни своей не видела такой огромной индюшки! Разумеется, надо встать, иначе птица окажется выше вас!

Все вежливо, но немного принужденно засмеялись, понимая, что громкий смех над шуткой нового члена семьи не уместен.

Телефон зазвонил в ту минуту, когда нож папаши Фрилмена вошел в сочное мясо индюшки.

— Я подойду, — сказала миссис Фрилмен, отодвигая стул. — Только вы ведите себя тихо. А ты, папа, занимайся своим делом и положи всем жаркое.

— Кармен, — крикнула она через минуту, — это междугородная, спрашивают тебя.

Кармен поспешила к телефону. Какое-то время стояла напряженная тишина, потом, как бы очнувшись, все разом заговорили, перебивая друг друга. Громким смехом сопровождалась каждая порция жаркого, положенная щедрой рукой хозяина.

Окончив разговор, Кармен вернулась к столу. Глядя на нее, можно было подумать, что ее только что хлопнули по лицу мешком из-под муки. Ее испуганный взгляд с нежной мольбой обратился к ма Фрилмен, та без слов поняла, что ее просят как-нибудь отвлечь присутствующих. Однако в первую минуту ей ничего не пришло на ум.

Выручила, как всегда, Корлисс, сказавшая что-то смешное. И пока за столом раздавались взрывы хохота, Кармен незаметно заняла прежнее место.

Стефен наклонился к Эдварду:

— Ты всерьез намерен осесть в Мэдисон-Сити?

— В Мэдисон-Сити нет ничего дурного.

— И только! — усмехнулся Джилберт.

— Ерунда! — ответил Эд. — Вы, жители больших городов, доводите себя до сумасшествия ненормальным ритмом жизни. И, кроме того, умножаете толпу бездельников.

Стефен не сдавался:

— Взгляни-ка на наших женщин, горячая ты голова. Разве они похожи на бездельниц?

Он поднял белую руку Кармен с миндалевидными ярко-красными ногтями.

— Вот ручка образцовой… Но, Кармен, дорогая, у вас такие холодные пальчики! Вы вся дрожите… вы…

Разговор разом смолк. Все уставились на Кармен.

Корлисс беспечно сказала:

— Господи, если так хватать женщин за руки, то они начнут со страха падать в обморок. Вам с вашими ухватками только и иметь дело, что с мужчинами! Вот их хватайте сколько угодно! Или, в крайнем случае, мою руку.

Корлисс вытянула вперед свой не слишком миниатюрный кулачок. Собравшиеся снова рассмеялись, напряженность исчезла.

Около трех часов Кармен позвонили во второй раз, а в четыре часа она объявила:

— Я вовсе не желаю портить уик-энд, но в конторе какие-то неполадки. Мне придется съездить туда и найти нужные бумаги для босса… Я возьму машину. И вернусь в десять, самое позднее — в одиннадцать часов.

— Но, милая, — запротестовал Джилберт, — я сам тебя отвезу. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя одну?

— Я же объяснила: я не хочу нарушать семейное торжество.

— А мы и не будем ничего нарушать. Мы вместе уедем и вместе вернемся…

— Пустяки, дорогой! Я поеду назад засветло и вернусь самое позднее в одиннадцать часов… Надо же было боссу приехать в такой день в контору! Просто нецивилизованный тип!

Неожиданно Стефен сказал:

— Поскольку праздник уже малость подпорчен, я это продолжу. Мне надо повидаться с Джейсоном Джилспаем, мы обсудим одно важное дело.

— Но не в День благодарения, Стефен! — запротестовала ма Фрилмен.

— Инициатива исходила от него. Он заявил мне вчера, чтобы я к нему заехал. Эд, что ты знаешь о Джилспае?

— Красивая машина. Большой дом. Банкир в отставке. С деньгами. Живет здесь около трех лет. Вдовец. Популярная личность. Президент клуба…

Джилберт перебил:

— Знаете, голубчики, занимайтесь своими темными делишками не за праздничным столом! Вопрос стоит так: поедет ли моя жена в Лос-Анджелес в одиночестве?

Кармен с мольбой посмотрела на миссис Фрилмен.

Эдвард рассмеялся:

— Вы вступили на опасную стезю. В нашей семье никто и никогда не подчиняется чужим приказам.

— В таком случае пришло время отступить от этого правила, — твердо заявила Кармен и взглянула на мужа, — нужно пересмотреть ваши понятия о домашней дисциплине. Я заставлю тебя остаться.

Корлисс вышла из кухни, размахивая скалкой.

— Вот, держи, дорогая. Стукни его по голове за ухом — самое лучшее место!

Глава 2

Дуг Селби, молодой прокурор округа Мэдисон, проводил вечер Дня благодарения с Рексом Брэндоном, седовласым скотоводом, который стал шерифом одновременно с избранием Селби.

Их дружба успела выдержать испытание временем.

Они работали вместе с настойчивостью, которая приводила в восторг доброжелателей и лишала сил политических врагов.

Миссис Брэндон, верная спутница жизни Рекса, на протяжении четверти века делившая с ним радости и горести и развившая в себе философское отношение к превратностям судьбы, приготовила вкусный домашний обед, в котором, как она выразилась, были предусмотрены все мелочи. Более того, сделала она все необычайно быстро и вроде бы без всяких усилий.

Миссис Брэндон не раз случалось готовить еду на целую ораву сезонных рабочих или ковбоев, так что стряпня для троих казалась ей таким пустяком, который она и за дело-то не считала.

Сама она ела лишь то, что находила полезным, радуясь, однако, тому, что мужчины едят от души. После обеда и Селби, и шериф развалились в удобных креслах, испытывая блаженное состояние физического и духовного удовлетворения. Миссис Брэндон отправилась к себе в спальню.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Брэндон поднялся, сунул ноги в шлепанцы, которые лежали возле кресла, и подошел к висящему на стене телефону, когда тот зазвонил во второй раз.

— Хэлло, шериф Брэндон слушает.

Дуг Селби, видевший лишь спину приятеля, наблюдал, как тот небрежно оперся о стену. Вдруг спина у шерифа выпрямилась.

— Одну минуту. Повторите имя. Ага, Дуг, запиши, хорошо? Карлтон Граймс. Г-рай-мс… Правильно? Понятно, Грайнс, с буквой «н». Вы говорите, что украли машину? Где именно?.. Ясно, в Лас-Алидасе, так?

— Она стояла у обочины? Где вы находитесь сейчас? Что?

— Ваш брат живет в Оклахоме и вы хотите с ним повидаться? Первис. П-е-р-в-и-с. Правильно? Живет в доме 952 по Ист-Пейсайд, Чероки-Флэтс… Хорошо, оставайтесь возле телефонной будки. Я к вам кого-нибудь пришлю.

Брэндон повесил трубку и повернулся к Селби.

— Какой-то пьянчужка. Рыдает, что истерзал семью, только выплыл и снова сорвался. Похоже, у него уже были неприятности. Сейчас угнал машину в Лас-Алидасе. Хочет узнать, нельзя ли это как-то уладить. Ехал к брату.

— Где он? — спросил Селби.

— В районе Орэндж-Хейтс.

— Зачем это пьяному человеку воровать чужую машину, да еще забираться в Орэндж-Хейтс?

— Будь я проклят, если знаю.

Брэндон набрал номер своей конторы в суде.

— Хэлло, кто дежурит? Фрэнк Гордон?.. Послушай, Фрэнк, один плакса-алкоголик сидит в угнанной машине у пересечения Орэндж-Гроув и Мэдисон-авеню. Хочет отдать себя в руки правосудия. Машину стибрил в Лас-Алидасе. Говорит, что его зовут Грайнсом, живет в Чероки-Флэтс в Оклахоме. Будто бы у него там брат… Пожалуй, стоит за ним съездить и… Куда он уехал? Одну минутку.

Немного подумав, он добавил:

— О’кей, Фрэнк. Все отменяется. Я сам за ним съезжу.

Он повесил трубку, повернулся к Селби и сказал:

— Второй помощник уехал по вызову, и Фрэнк Гордон совершенно один. Боюсь, этот молодчик усядется в чужую машину и уедет восвояси.

— Может быть, оповестить городскую полицию? — спросил Селби.

Брэндон усмехнулся.

— Этот перекресток находится в пятидесяти футах за городской чертой. Отто Ларкин, наш дорогой шеф полиции, терпеть не может лишних хлопот. Поехали, Дуг, прогуляемся. А на обратном пути я завезу тебя домой.

Селби выбил пепел из трубки:

— Идет, поехали. — Он сунул еще неостывшую трубку в карман. — Почему бы не прокатиться? У пьянчуги будет не одно, а два плеча, чтобы выплакаться.

Выйдя на лестницу, Брэндон негромко окликнул:

— Мать, ты не спишь?

Миссис Брэндон отозвалась сонным голосом:

— Меня разбудил телефон. Что случилось?

— Мы с Дугом поедем по одному пустяковому делу, — бодро сообщил Брэндон. — Скоро вернемся. Спи.

— Возвращайся не слишком поздно.

Рекс Брэндон снял домашние шлепанцы и сунул ноги в невысокие сапоги.

— О’кей, Дуг, идем.

Ночь оказалась прохладной, звезды, особенно яркие на морозе, усеяли небо.

Брэндон уселся за руль служебной машины и завел мотор. Селби пристроился рядом. Поразмыслив, шериф включил красную мигалку, указывающую, что полицейская машина едет по официальному делу.

— Думаю, надо попасть туда как можно скорее и покончить с этой историей. Я посажу пьянчугу к себе, а ты, Дуг, если не возражаешь, отведешь угнанную машину к зданию суда.

— О’кей, — согласился Селби, принимаясь набивать трубку.

— Забавно, — задумчиво продолжал шериф, сворачивая на шоссе, — только человек хлебнет лишнего, как делает массу вещей, которых в нормальном состоянии никогда бы не сделал. Вот этот парень хотя бы. Наверное, он искренне хотел исправиться, но пропустил стаканчик-другой и заколобродил. Потом отрезвел настолько, чтобы сообразить, что сидит в чужой машине, окончательно очухался и позвонил шерифу… В этом есть что-то честное. Как тебе кажется, Дуг, он заслуживает некоторой поблажки?

— Может быть. — Немного подумав, Селби добавил: — Все будет зависеть от обстоятельств. Возможно, с ним до сих пор обходились слишком мягко. Могу поспорить, сейчас он либо взят на поруки, либо выпущен под залог.

Брэндон прибавил скорость.

— Он мне сказал, что в прошлом у него были неприятности, из которых его вытащил брат.

— Станция обслуживания Мида уже закрыта, — сказал Селби, вглядываясь в темноту. — Похоже, перед ней стоит машина.

— Правильно, машина стоит, но фары включены.

Полицейская машина проехала ярдов сто по крутому подъему, потом Селби сказал:

— Похоже, я ошибся, Рекс. Машина-то движется. Навстречу нам.

Впереди замаячил светофор. Шериф включил сирену.

— Я бы на твоем месте не полагался на сирену, — поспешно сказал Селби. — Тут многорядное двустороннее движение, тяжелые грузовики шныряют наравне с легковыми машинами, очень часто нарушая правила движения.

— Я им всем задам перцу, — сказал Брэндон, нажимая на тормоз. — Но я не хочу никого обгонять, пока ясно не увижу шоссе и…

— Машина! — воскликнул Селби.

Они находились у самого перекрестка, им было хорошо видно, как по дороге на огромной скорости мчится большой грузовик с прицепом.

Брэндон, затормозив, пробормотал:

— Этим голубчикам положено останавливаться при звуке сирены. Полиция, слава Богу, включает ее, только когда спешит по делу, и ей не до задержек перед светофором. Давай зеленую улицу! А коли полиция не спешит, то сирену не включает. Так же, как и красные огни.

Брэндон направил свет красной фары прямо на кабину грузовика:

— Может, это заставит его пропустить нас вперед. Он…

— Гляди! — закричал Селби и в страшном волнении показал на два желтых пятна, приближающихся с невероятной быстротой по поперечной дороге со стороны Орэндж-Хейтс. — Он же врежется в грузовик! Он же…

Надвигающиеся фары резко изменили направление: машина ударилась в ограждение на обочине, потом свернула в сторону. Грузовик с прицепом и седан столкнулись, в одно мгновение образовав беспорядочную массу.

На обеих машинах мгновенно погасли фары. Прицеп заметался по дороге, будто был привязан к концу какого-то гигантского хлыста. Машина, идущая с востока, пыталась остановиться, визг ее тормозов смешался с грохотом и металлическим лязгом первых машин. Прицеп, движущийся по инерции, врезался в общую свалку.

Наступившая после этого тишина показалась абсолютной. Но через несколько мгновений ее нарушили истошный женский крик и детский плач. Селби выскочил из машины и побежал к месту катастрофы. На асфальте лежала женщина. Другая, опираясь на руки и колени, кое-как поднялась, сделала несколько шагов и упала. Плач ребенка усиливался. Из разбитого седана наполовину вывалился мужчина.

Брэндон вывел свою машину на шоссе. Ее красные «юпитеры» освещали дорогу, запрещая движение. Из расположенного поблизости буфета выскочил мужчина в пиджаке, наброшенном поверх пижамы, и сказал, что позвонил в контору шерифа и санитарная машина уже выслана.

Узнав Брэндона, он удивленно добавил:

— Провалиться мне на месте, если это не сам шериф! Как вы-то поспели сюда?

Брэндон сказал:

— Помогите убрать людей с дороги. Прежде всего необходимо извлечь детей из разбитой машины… В моем автомобиле есть огнетушитель. Несите его сюда. Пожар нам ни к чему.

— О’кей, шериф!

Любопытные зеваки появились неизвестно откуда, образовав плотное кольцо вокруг обломков. Некоторые, сообразив, что дела хватит на всех, предложили свои услуги. Другие, наоборот, держались в стороне, не желая работать, наслаждаясь неожиданным развлечением. Селби и шериф руководили работой. Смутно Селби чувствовал присутствие человека в кожаной куртке с окровавленной щекой. Казалось, он одновременно находился повсюду. Он оказался за спиной у Селби, когда окружной прокурор вытащил из машины плачущую девочку.

— Я возьму ее, — сказал человек.

Селби передал ему девочку и протиснулся в полураскрытую дверцу машины навстречу жалобному звуку.

— Все в порядке, малыш, — сказал успокоительно Селби и протянул руку в темноту.

Комок живой шерсти бросился в руки, продолжая скулить. Селби отступил назад, а человек за спиной сказал:

— Я возьму.

— Это собака, — пояснил Селби. На руках у него, дрожа и поскуливая, билась черная лохматая собачонка.

Кто-то включил фонарик. При свете удалось осмотреть кабину седана, в которой лежала женщина. От резкого удара раскрылся чемодан, содержимое вывалилось на пол. На полу без сознания лежала девочка лет пяти-шести. Человек в кожаной куртке осторожно поднял ее.

Брэндон сел в полицейскую машину и дал задний ход, чтобы освободить проезжую часть и разгрузить образовавшуюся пробку. Правда, большей частью транспорт останавливался на обочине, люди выходили на дорогу и присоединялись к солидной уже толпе любителей острых ощущений. На перекрестке появилась санитарная машина с включенной сиреной. За ней следовали двое полицейских на мотоциклах. Они оставили своих «коней» на обочине и принялись работать с профессиональной расторопностью людей, привыкших к транспортным авариям.

Брэндон сказал:

— Хотел бы я поговорить с человеком, который вел грузовик.

Вездесущий мужчина в кожаной куртке мгновенно возник рядом с шерифом.

— Вы с ним и говорите.

— Почему вы не остановились при звуке сирены?

— Я ее просто не слышал. В этой большой машине страшно гудит трансмиссия.

— Но ведь вы же видели наши красные фары, правда?

— Да, красный свет я заметил, но было уже поздно. Вы остановились, а я выезжал на перекресток.

— Как могло случиться, что вы не заметили машины, спускающейся с горы?

— В том-то и дело, что заметил. Потому и не остановился. Он же вел машину как ненормальный. Наверное, нализался до потери сознания. Посмотрите на то место, где он врезался в обочину, а потом отскочил, как мячик, от стены вот этого здания. Седан летел прямо на меня. Я рассчитывал проскочить перед ним.

Брэндон повернулся к Селби:

— Давай посмотрим, что осталось от водителя этого седана. Бедняга Карлтон Грайнс так и не решился сдаться полиции.

Глава 3

Гарри Перкинс, коронер и общественный администратор, имел в распоряжении две санитарные машины.

Это был высокий, поджарый, добродушный человек, относившийся к жизни с профессиональным безразличием. Обязанности не тяготили его, а долгий опыт научил считать тех, кого он транспортировал под неумолчный рев сирены, «багажными местами», которые нужно доставить по назначению в максимально короткий срок.

«Они носятся как ненормальные, — говорил он, — разбиваются при авариях, а мы с той же скоростью отвозим их в больницу».

Подмигнув Брэндону и Селби, он сказал:

— Собака? Это же целая проблема! Человека ты можешь отправить в больницу, хирурги его подштопают, подправят, и все в порядке. А вот куда девать собаку?.. Взгляните на маленького чертенка. Он понимает, что я забрал всех его хозяев и знаю, где они находятся. И теперь не спускает с меня глаз.

Селби взглянул в умные глаза черного песика.

Перкинс продолжал:

— Я все ломаю голову, как его зовут. Пробовал и Спота, и Блэки, и Принца, и Ровера. Не откликается. Какие вы знаете собачьи клички? У меня истощилась фантазия.

Брэндон рассмеялся.

— Боюсь, Гарри, тебе придется поискать других охотников подбирать собачьи клички. Мы с Дугом собираемся осмотреть тело парня, который мчался на машине под горку.

— Похоже, авария произошла исключительно по его вине, — заметил Перкинс, — и наверное, он так и не узнал, обо что ударился. Вон он лежит точно в таком виде, как его доставили. Доктор Трумэн сказал, что он мертв как мороженая рыба.

— Давай посмотрим, — сказал Селби.

Перкинс взглянул на собаку.

— Послушай, Фидо, оставайся-ка тут. Ох, смотрите, ребята, никак, и правда его зовут Фидо? Черт побери, хвост просто оторваться готов… Фидо, хорошая псина!

Селби усмехнулся, посмотрев на собаку.

Брэндон с недовольным видом стоял у дверцы своей машины.

— Пошли, Гарри. Хватит возиться с собачонкой… Этот парень ехал на ворованной машине. Нам надо заняться им.

Перкинс заметил:

— От него несет, как от ликеро-водочного завода. Я даже не проверил его карманы, просто труп принесли сюда и положили на топчан. Нужно было поскорее отправить раненых в больницу. Похоже, что остальные выживут. Жалко женщину, у нее перелом бедра. Теперь только раскошеливайся на врачей. Детишки почти не пострадали, больше напуганы. О’кей, парни, идем.

Они прошли по длинному коридору в заднюю комнату, которая показалась по-особому холодной из-за присутствия смерти. Неподвижная фигура, вытянувшаяся на топчане, была преисполнена того достоинства, которое иногда приходит к умершим. Человеку на вид было лет сорок. Редкие волосы разметались длинными прядями, при жизни, видно, тщательно скрывавшими лысину.

Покойник был одет в грубошерстный твидовый костюм, потертый и засаленный во многих местах. Несомненно, в свое время костюм был приобретен в магазине готового платья.

Селби отвернул полу пиджака и увидел ярлык торговой фирмы из Оклахома-Сити.

— Хотите проверить, что у него в карманах? — спросил Перкинс. — Все равно потребуется сделать опись, так почему не переписать все сейчас?

Селби кивнул.

Перкинс, действуя необычайно искусно, достал складной нож, девять долларов бумажками и шестьдесят семь центов мелочью, дешевые часы, пачку сигарет и конверт, адресованный Карлтону Грайнсу, главпочтамт, Финикс, Аризона. На конверте имелся штамп «Чероки-Флэтс, Оклахома». Внутри ничего не было.

— Правый задний карман полон битого стекла, — сообщил Перкинс, осторожно извлекая горлышко от зеленоватой бутылки. — Вот почему так воняет спиртным… Ну, вот и все.

— Водительских прав нет? — спросил Селби.

— Ни водительских прав, ни ключей, ни документов. Странно устроены люди. Вот мы спокойно толкуем о бездомных бродягах, как будто они в порядке вещей. Но когда проверяешь карманы у такого типа и не находишь ключей, у тебя возникает чувство, будто чего-то недостает.

Брэндон кивнул.

— Что ж, надо позвонить полиции в Лас-Алидас и рассказать об аварии. Гарри, извести брата этого человека. Его зовут Первис Грайнс, живет он в Чероки-Флэтс, дом 952 по Ист-Пейсайд, штат Оклахома.

Перкинс удивленно вскинул глаза: