Черта с два! Полякова Татьяна
– Если тебе не нравится в моей машине, можешь выйти… – Он перегнулся и открыл дверь. Я вскрикнула и попыталась ее закрыть. – Ты же хотела выйти, – засмеялся он и легонько подтолкнул меня.
– Псих! – испуганно закричала я, а он захлопнул дверь.
– На тебя не угодишь, – произнес он с усмешкой и вдруг резко затормозил. Я вытянула перед собой руки и только поэтому не разбила лицо о лобовое стекло. Машина замерла, а я удивленно огляделась.
Впереди стояли две машины ГАИ, в свете фар возник человек в бронежилете и с автоматом, потом еще один.
– Проверка! – бросил он резко.
– А что случилось? – спросил Андрей, открыв окно, выходить из машины он не собирался.
– Документы, – сказал тип в бронежилете, протянув руку.
Андрей достал бумажник и, с интересом поглядывая на дорогу, стал извлекать бумаги.
– В чем дело-то, командир?
– Вы превысили скорость.
– Быть такого не может, ехал шестьдесят километров. Правда, Саша? – с усмешкой спросил Андрей, поворачиваясь ко мне.
– Я не смотрела на спидометр, – промямлила я. «Самое время уйти, пока он занят», – решила я и щелкнула замком, освобождаясь от ремня. Моя рука оказалась рядом с полой его пиджака. Тот парень в кафе что-то отдал Андрею, и он сунул эту вещь в карман. В правый… конечно. Она в кармане. И вещь эта стоит больших денег. Кажется, я побледнела… Пиджак расстегнут, пола свободно свисает вниз…
– Да ты что, командир, – паясничал Андрей, наполовину высунувшись в окно. – Ты случаем на посту не заснул?
– Выйдите из машины, – спокойно произнес тот. – Откройте багажник…
С тяжким вздохом Андрей толчком открыл дверь, а я… протянула руку. Мгновение – и она оказалась в кармане его пиджака. Он ничего не заметил. Я коснулась его локтя и спросила:
– Что происходит?
– Сиди… – поморщился он. Обошел машину и поднял крышку багажника. Я разжала пальцы: на моей ладони лежал черный пластмассовый цилиндр. В таком обычно хранят фотопленки. Я торопливо убрала его в сумку и вышла из машины.
– Ты куда? – удивился Андрей. Я не смогла ответить и бросилась к остановке. – Да пошла ты!.. – крикнул он.
«Господи, я это сделала, – билось в мозгу, – я сунула руку в чужой карман и украла… да-да, украла. А он? Он обманул меня, взял мои деньги да еще издевался. Боже мой, Боже мой…»
Скрипя тормозами, рядом остановилась машина, только тогда я сообразила, что стою на дороге и отчаянно машу рукой. Дверь открылась.
– Ты куда так торопишься, красивая? – засмеялся водитель.
– Извините, – пролепетала я, устраиваясь рядом с ним.
Теперь свет не горел ни на одной лестничной клетке. Задыхаясь, я бегом поднялась на свой этаж, долго нащупывала ключи и замок, руки противно дрожали. Наконец я оказалась в прихожей, включила свет, заперла дверь на щеколду. Потом, передумав, выключила свет в прихожей и вошла в ванную.
– Господи Боже, – прошептала я испуганно, доставая цилиндр из сумки. В нем точно была фотопленка. Я подняла ее над головой, стараясь рассмотреть, что на ней изображено. Двенадцать кадров, мужчины и женщины что-то отмечают. Судя по всему – нормальное застолье.
– Дура несчастная, – покачала я головой, скрутила пленку, убрала в цилиндр и опять повторила, всплеснув руками: – Дура несчастная… залезла в карман к человеку, чтобы полюбоваться, как кто-то что-то празднует.
Я умылась холодной водой и попыталась рассуждать здраво. Я сама видела, как Андрей заплатил деньги. Большие деньги… нет, огромные. Никакие фотографии таких денег стоить не могут… Почему я пришла к выводу, что деньги он отдал за эту пленку? Что, если он просто возвращал долг, а пленка… пленка сама по себе. «Ладно, хватит гадать», – минут через двадцать решила я, подумала и сунула пленку в стиральную машину. Выпила чаю, не зажигая свет, и отправилась спать.
Андрей позвонил в шесть утра. Я смогла уснуть часа за два до этого и потому долго трясла головой, таращила глаза, вздыхала и только потом сообразила снять трубку.
– Господи Боже, кто это? – спросила я, растирая лицо ладонью.
– Верни пленку, сучка, – не здороваясь, прорычал Андрей.
– Что? – не поняла я и тут же вспомнила.
– Пленку, – повторил он. – Верни, тебе же хуже будет.
– Что за идиотские шутки? – вздохнув, спросила я. Так, значит, пленка чего-то стоит, и сумасшедшие деньги он выложил именно за нее. – Шесть утра, и это совсем не смешно, – собрав всю твердость, на которую была способна, заявила я.
– Слушай, ты, недоделанная… верни пленку. Подумай, дура, зачем она тебе?
– Если ты не прекратишь меня оскорблять, я позвоню в милицию… Ты сумасшедший… Поднимаешь человека в шесть утра и несешь какую-то чепуху…
– Вот что… у меня была пленка, ты видела, как я положил ее в карман, видела, а потом украла…
– Это ты украл мои деньги, – уговаривая себя не упасть в обморок, ответила я. – Ты взял деньги, обманул меня с квартирой, а теперь не желаешь эти деньги возвращать. Это ты вор, ты… и не смей мне больше звонить…
– Ладно-ладно, не дергайся. Пленка у тебя?
– У меня нет никакой пленки. И я хочу получить свои деньги.
– Получишь. Никому ее не показывай. Ясно? Если не хочешь спуститься со своего девятого этажа без лифта. Поняла?
– Я еще раз повторяю: у меня нет никакой пленки. И я хочу получить свои деньги.
– Получишь, – проворчал он.
– Когда?
– Завтра, завтра. Позвони с утра. Договоримся. И держи язык за зубами. Сучка, кретинка, мать твою!
Он бросил трубку. Я осторожно положила свою, легла и стала рассматривать потолок. Неужели я что-то сделала для себя? Поверить не могу… Пусть я украла эту пленку, пусть я воровка, зато у меня появился шанс вернуть свои деньги. Я закрыла глаза и попыталась уснуть, но через час поднялась и пошла в ванную, достала пленку из стиральной машины, вернулась в комнату и, встав у окна, внимательно рассмотрела все двенадцать кадров. Андрей либо сумасшедший, либо меня разыгрывает. На пленке не было совершенно ничего такого, за что стоило бы платить деньги.
– Ничего не понимаю, – покачала я головой. Все-таки на сумасшедшего Андрей не похож, и нервничал он по-настоящему. – Надо ее куда-то спрятать, – вслух сказала я и огляделась.
Ни одно место в комнате не казалось надежным. Я прошлась по квартире, озираясь, хмуро и сосредоточенно. Ничего подходящего для тайника не наблюдалось. Если эта пленка такая ценная, хранить ее в квартире глупо. Где же ее хранить в таком случае? Отвезти к Лариске? А если это действительно опасно, вдруг Андрей не врал? Господи Боже, куда ее сунуть? С полчаса я бессмысленно бегала по квартире, и тут в голову мне пришла мысль прямо-таки гениальная. В нашем доме был так называемый технический этаж. Некоторое время назад его облюбовало подрастающее поколение, с ними боролись и на двери повесили огромный замок, который подростки почти сразу же сбили. Тогда врезали внутренний, но ключ, один или несколько, почему-то потеряли. Как раз к этому времени из-за обильных весенних осадков потекла крыша, дверь взломали, и с тех пор ни внутренних, ни висячих замков не было вовсе. Молодежь, как видно, из чувства противоречия посиделки сразу же прекратила.
Я натянула шорты и футболку и осторожно покинула квартиру. На площадке никого не было. Воровски оглядываясь, на цыпочках я поднялась еще на один пролет. Мне совершенно не хотелось, чтобы кто-то из соседей меня здесь застукал, точно какую-нибудь бродячую кошку. Я толкнула дверь и осторожно вошла, прикрыла дверь и огляделась. Дышала почему-то с трудом и вообще чувствовала себя по крайней мере шпионкой. Господи Боже, кто бы мог подумать, что все это произойдет со мной… Я прячу какую-то идиотскую пленку. Ладно, лучше подумай, куда ее приткнуть. Слева, в стороне, стоял большой ящик с навесным замком. Я подошла ближе и заглянула за него, потом с трудом чуть-чуть отодвинула. За ящиком щербатая стена, один кирпич раскрошился почти полностью. Немного попыхтев в согнутом положении, я извлекла два крупных обломка, сунула пленку в образовавшееся отверстие у самого пола и как могла замаскировала куском кирпича.
– Молодец, – сказала я насмешливо, задвигая ящик на место. Стряхнула с ладоней пыль и осторожно выглянула на площадку. Ни души. Тихо спустилась вниз, прикрыв за собой дверь, и направилась к своей квартире.
В этот момент появилась соседка. Она вышла из лифта с четвероногим Филей. Пес сразу же бросился ко мне, виляя хвостом. Я присела, гладя его по спине, и с улыбкой поздоровалась:
– Доброе утро.
– Здравствуй, Сашенька.
– Лифт работает? – порадовалась я.
– Работает. Надолго ли? Слышала, Симаковы квартиру продали, – кивнула она на соседскую дверь. – Молодой, неженатый, теперь намучаемся.
– Может, он тихий, – пожала я плечами. Софья Сергеевна рукой махнула.
– Лестницу он точно мыть не будет, значит, ты да я… Кошмар какой-то, не дом, а помойка… Мусоропровод опять засорился, и что они с ним делают, интересно?
– Да… – неопределенно проронила я, поднимаясь.
Софья Сергеевна, подозвав Филю, исчезла за своей дверью, а я вернулась в квартиру. Выпила чаю и подошла к кульману. Мартовский Заяц продолжал ухмыляться. Я взяла карандаш и почесала им за ухом.
– А если Андрей надо мной просто смеется? – вздохнула я. – Что такого может быть в этой пленке, я ее разглядывала и так и эдак и ничего усмотреть не смогла.
– А что, если мы переменим тему? – спросил Мартовский Заяц и широко зевнул.
– Разумеется, – пожала я плечами.
День прошел как-то незаметно. В комнате вдруг стало темнеть, я посмотрела за окно, накрапывал дождь, а стрелки часов показывали семь вечера.
– Вот это да! – покачала я головой. И стала приводить в порядок свое рабочее место. Есть очень хотелось, а в холодильнике скорее всего было пусто. – У меня есть хлеб и чай, – напомнила я себе и пошла в кухню.
Хлеб и чай действительно были, а также два яйца, масло и банка шпрот, почти полная. Еще была картошка. Я приготовила королевский ужин и распахнула кухонное окно, чтобы послушать дождь. За этим занятием меня и застал телефонный звонок.
– Эй, ты, – привычно не здороваясь, проворчал Андрей. – Что с пленкой?
Я успела забыть о пленке и потому ответила не сразу.
– Не хочу говорить о всяких глупостях, – ответила я хмуро. – Когда вернешь деньги?
– Завтра. Приезжай с утра. И пленку захвати.
– У меня нет никакой пленки.
– Зачем она тебе, дура? Что ты с ней собираешься делать?
– Абсолютно ничего. Ты прав, мне не нужны никакие пленки, мне нужны мои деньги.
Он вздохнул и, наверное, покачал головой.
– Ладно, ладно… Забери свои деньги… и впредь не будь такой идиоткой. Уяснила?
– Когда приехать, я имею в виду, во сколько?
– С утра… часов в одиннадцать. Можешь даже раньше, нет, лучше в одиннадцать. И не забудь пленку.
– Я не могу ее забыть или не забыть, у меня ее просто нет, и взяться ей неоткуда.
– Ага, – явно усмехнулся Андрей и, помолчав, добавил: – Заберешь свои деньги, а вечером я заеду к тебе, и ты вернешь пленку, идет?
– Надеюсь, ты не обманываешь, и свои деньги я получу.
Я повесила трубку. Неужели и вправду получу? Я запретила себе радоваться раньше времени, взяла книгу и устроилась в кресле. Дождь незаметно перешел в ливень, в небе полыхнула молния, грохнуло так, что дом, казалось, качнулся, и окно пришлось закрыть. Я покосилась на входную дверь и на всякий случай приперла ее тумбочкой, на которой обычно стоит телефон. Проверила замок и щеколду. Телефон поставила в изголовье постели.
– Вот так, – сказала я громко и опять устроилась в кресле. На кухне тикали часы, за окном бушевала гроза, а Алиса отправилась на королевский крокет.
Утром я поднялась необычно рано и заметалась по квартире.
– Что-то я делаю неправильно, – хмуро сообщила я себе. Привычка думать вслух последнее время всерьез пугала меня. Что-то со мной происходит? Как бы с катушек не съехать. Но когда с кем-то говоришь, квартира не кажется такой неприютной, даже если твой собеседник ты сама. – Что-то я делаю неправильно, – повторила я, присев на корточки перед холодильником.
«Разумеется, – ответил внутренний голос, отличавшийся некоторой вредностью и склонностью к критике. – Ты все делаешь неправильно, наоборот и наперекосяк. Например, люди ходят в магазин, покупают продукты, а потом кормят себя… Ты просто спятила на своем девятом этаже. Кончится тем, что тебя на «Скорой помощи» отвезут в психушку».
– Заткнись! – разозлилась я и хлопнула дверцей холодильника. Он был пуст, а тратить время на лицезрение пустых полок не стоило. Я заварила кофе, поглядывая в окно, и позвала: – Ну, где ты там? Скажи лучше, как мне следует поступить?
«Что толку? – проворчал голос. – Все равно ты меня не послушаешь».
– Я боюсь ехать к этому типу, – пожаловалась я.
«Неприятный молодой человек и жулик к тому же».
– Вот именно. Надо как следует подумать, стоит ли ехать.
«Не стоит. Лучше встретиться с ним где-нибудь в людном месте… Я знаю отличное место, в кафе, в Старом городе, и на всякий случай попроси кого-нибудь прокатиться с тобой».
Я принесла телефон, взглянула на часы и позвонила Косте. Он так же, как я, работал дома и, когда у него эта самая работа была, сидел безвылазно в квартире, забывая есть и спать. В свободное от работы время он пил, помногу и подолгу. В этом случае застать его дома было невозможно. Сейчас Костя оказался дома, голос его был недовольным, я принялась извиняться, чувствуя, что оторвала приятеля от важных дел.
– Сашка, ты, что ли? – пробасил он. – Привет. Говорят, тебя с квартирой прокатили?
– В общем, да.
– Я ж просил, не торопись, выйду из запоя и помогу… В чем там дело-то, объясни…
– Костик, как раз сегодня мне обещали вернуть деньги. Ты не мог бы съездить со мной?
– Конечно. Сиди дома, я сейчас подъеду.
Поблагодарив его, я стала звонить Андрею.
– А, это ты, – вместо «здравствуй» сказал он. – Приезжай, жду. И не забудь пленку.
– Ничего о ней и слышать не хочу. Ты вернешь деньги?
– Верну.
– Тогда приезжай в кафе, где мы в первый раз встретились…
– Да мне туда тащиться через весь город.
– Мне тоже. К тебе я не поеду.
– Боишься? – хохотнул он. – Во сколько встретимся?
– В двенадцать. Устроит?
– Устроит.
Я быстро оделась и стала ждать Костю.
Он приехал и сообщил с порога:
– В городе опять какая-то авария. Троллейбусы стоят. Пришлось топать пешком четыре остановки… Сашка, а у тебя деньги есть?
– Сколько надо? – вздохнула я.
– Сотню. Лучше две.
– Могу дать тридцатку.
– Ладно, –поморщился он. – Сколько я тебе буду должен?
– Не помню, но у меня где-то записано.
– Получу бабки, верну.
Мы вышли из квартиры, и я направилась к лифту.
– Не работает, – обрадовал Костя.
– Утром работал.
– Так ведь хорошего понемножку.
Мы стали спускаться по лестнице, и я пожаловалась:
– Наверно, мне отсюда не выбраться.
– Да брось ты… у меня тоже лифт не работает. Нашла из-за чего расстраиваться… Тебе аванс дали? – кашлянув, спросил он. – Как вообще платят?
– Нормально, – пожала я плечами.
– Слышала, в Доме творчества выставку открывают?
– Там Самарский, он меня терпеть не может…
– Не один он решает…
– Ты же знаешь, мне не везет.
Однако я была не права, сегодня мне везло, по крайней мере в том, что касалось машины. Сутки простояв под окнами, она ничего не лишилась и не приобрела.
– Не боишься оставлять? – кивнул Костя на мое транспортное средство.
– Боюсь. Но позавчера была так расстроена, что об этом не думала.
Мы отправились в старый город, я за рулем, а Костя на заднем сиденье, за моей спиной. Кто-то когда-то сказал ему, что это наиболее безопасное место, с тех пор он только там и садился.
– Что за тип этот твой Андрей? – сообразил спросить Костя, когда мы уже подъехали к кафе.
– По-моему, негодяй.
– Учат, учат вас и кино, и газеты…
– Дураков не выучишь, – кивнула я. – Ладно, пошли.
Андрей уже ждал нас, сидя за столиком в углу, и смотрел на дверь. Косте не удивился, бросил хмуро:
– Привет! – И сказал, глядя на меня: – Принесла?
– Я пришла за деньгами.
– Вот они твои деньги, – разозлился он и швырнул на стол небольшой пакет.
Я села, разорвала бумагу и, прикрыв деньги левой рукой, быстро пересчитала: вновь оказаться в дураках охоты не было.
– Все правильно? – зло усмехнулся Андрей.
– Да, спасибо, – с огромным облегчением ответила я и тут сообразила, что благодарить его довольно глупо.
– Идем? – позвал Костя, я кивнула и поднялась.
– Эй, а пленку? – возмутился Андрей.
– Когда деньги будут в надежном месте, я привезу пленку.
– Когда? Мне она нужна сегодня.
– Хорошо, – спорить мне совсем не хотелось. – Жди дома, я заеду.
Мы вышли на улицу.
– Что за пленка? – спросил Костя.
– Так, ерунда.
– Хорошо, хоть парень приличным оказался и бабки вернул, – заметил он, на ходу прикуривая. Я была так рада деньгам, что согласно кивнула.
Мы заехали на работу к одному моему знакомому, и я отдала ему долг – пять тысяч. Пришлось объяснить, что с квартирой ничего не вышло.
– Если опять понадобятся, всегда рад помочь, – заверил он, я поблагодарила и вернулась в машину.
– Куда теперь? – спросил Костя.
– В банк. Не хочу держать деньги дома.
– Я тебе больше не нужен?
– В общем, нет. Спасибо тебе большое.
– Тогда останови у светофора. Зайду пивка выпить. Счастливо, увидимся в субботу. А Самарскому все-таки позвони.
– Бесполезно, – пожала я плечами.
– Хорошо, тогда я сам позвоню.
Костя вышел и, махнув мне на прощание рукой, исчез за углом. Избавив себя от заботы о деньгах, я поехала домой. Вовремя вспомнив, что у меня нет даже хлеба, забежала в магазин. В общей сложности на все эти мелочи ушло довольно много времени, потому к Андрею я отправилась уже после пяти, предварительно достав пленку из тайника и позвонив. Снять трубку он не пожелал, что было несколько странно: то он торопит меня с пленкой, то бродит неизвестно где в тот момент, когда я собираюсь ее привезти. Что ж, если дома его не окажется, оставлю пленку соседям, а ему напишу записку.
Андрей жил в трехэтажном доме, старом и очень симпатичном. Правда, дому вредило соседство винно-водочного магазина: штабеля ящиков за сетчатой оградой, грязь и скамейки, занятые выпивохами. Но все равно это лучше, чем мой двор-колодец. Здесь росли деревья, было прохладно, в песочнице играли дети, а рядом с ними пристроились две бабульки с вязанием на коленях. Я завистливо вздохнула и вышла из машины. У Андрея я была лишь однажды: как раз в тот день, когда мы осматривали «мою» будущую квартиру, которую, правда, уже кто-то купил. Он жил на первом этаже, квартира двухкомнатная, большая и удобная. Квартирный вопрос становился для меня наваждением, я досадливо покачала головой и проверила, заперла ли дверь машины.
– Тетя, дай денег, – гнусаво попросил кто-то рядом. – Очень кушать хочется.
Я повернулась и увидела мальчишку лет одиннадцати. Физиономия у него была смышленой, а в глазах плясали веселые чертенята. Выбритые виски и затылок, темная шапка волос на макушке, вздернутый нос, драные джинсы, грязная футболка, разбитые кроссовки на босу ногу. Эдакий малолетний хозяин улицы. Как парень ни пыжился, а выглядел он довольно жалко: супермодная стрижка не могла компенсировать брошенности и неприютности, которая угадывалась за внешней наглостью. Я вздохнула и спросила:
– Сколько?
– Десять баксов.
– Ты чокнутый, что ли? – удивилась я.
– А вы зеркало сняли? – спросил парнишка, подходя поближе.
– Нет, – ответила я, косясь на свою машину.
– Вот-вот, – хмыкнул оборванец и заглянул в кабину. – Магнитола… не «Пионер», конечно, но и не совсем туфта, денег стоит. – Он пнул колесо, сплюнул и поинтересовался: – Запаска есть?
– Ты чего пристал? – удивилась я.
– Ничего. Запаска наверняка есть. Ну и чего жать какие-то паршивые десять баксов?
– Слушай, отойди от машины.
– Ну и отойду, – презрительно хмыкнул он и сел метрах в пяти от меня на ящик, вытянув ноги. Насвистывая, стал разглядывать облака и лениво заявил: – Скупой платит дважды.
– Ах ты, маленький гаденыш, – покачала я головой. – Я приехала на десять минут. Ничего свистнуть не успеешь.
– Серьезно? Хочешь поспорим? – хмыкнул он, а потом опять заныл: – Дай десять баксов.
– Возьми пятерку, – полезла я в сумку, – и присмотри за машиной.
– Рубли? – скривился он.
– А ты что думал? Совершенно ненормальный какой-то.
– Сама ненормальная.
– Ты что это грубишь? – удивилась я. – Вот сейчас возьму за ухо да отведу к матери, чтоб она тебе всыпала как следует за вымогательство.
– Давай отведи, – хохотнул парнишка. – Можешь к матери, можешь к отцу, хотя к папаше пешком идти замучаешься.
– Возьмешь пятерку? – строго спросила я.
– Возьму, – вздохнул он, протягивая руку.
– Я быстро, – заверила я и направилась к подъезду.
– Ты к Андрею из шестой квартиры? – поинтересовался он.
– Да. Откуда ты знаешь?
– Знаю. Видел тебя с ним. Только ты зря приперлась, ему не до тебя, менты у него в гостях.
– А мне все равно, – ответила я, входя в подъезд.
Подошла к четвертой квартире и нажала кнопку звонка. Дверь открыть не пожелали, я позвонила еще раз, потом еще. Прислушалась: тишина. Отошла к перилам и достала из сумки записную книжку и карандаш с намерением написать записку. Свет в подъезде не горел, я переместилась чуть левее, ближе к окну, и тут почувствовала, что на меня кто-то смотрит.
«Чего он дурака валяет? – удивилась я, косясь на глазок Андреевой двери. Я готова была поклясться, что за мной наблюдают. Бог знает отчего стало страшно. – В конце концов, эта пленка ему нужна, – успела я подумать, – вот пусть сам…»
Дверь открылась, на пороге стоял молодой мужчина, одетый в джинсы и футболку, коротко стриженный, с хмурым лицом и настороженным взглядом.
– Привет, – проронил он. – Чего надо?
Я слегка растерялась, взяла сумку под мышку, быстро скомкав в ладони записку. Почему-то мне не хотелось, чтобы этот тип ее прочитал.
– Извините, Андрей дома? – спросила я, пугаясь еще больше, решив броситься по лестнице и побыстрее оказаться на улице.
– Нет, – покачал головой парень. – Ушел ненадолго. Скоро вернется.
– Да? – Все это было как-то странно. – Передайте ему, пожалуйста, что приходила Саша, пусть он мне позвонит, вечером я буду дома.
Я отступила на пару шагов, тип в дверях облизнул губы, в этот момент в глубине прихожей я заметила второго парня, он возник совершенно бесшумно, но тот, что в дверях, обернулся, посмотрел на него, кивнул и сделал шаг ко мне.
– Да вы зайдите, он сейчас придет.
– Спасибо, – пролепетала я, чувствуя, как сердце куда-то проваливается. – У меня нет времени. До свидания. – Я попятилась к лестнице, могу поклясться, парень шагнул за мной, но тут в подъезд вошла компания подростков: четыре девчонки и два паренька лет тринадцати, на поводке они вели огромную собаку, я взвизгнула от неожиданности, увидев ее совсем рядом, а она тявкнула.
– Вы не бойтесь, – сказал парнишка и взял собаку за ошейник. Ребята потеснились, и я торопливо сошла вниз, мельком взглянув назад. Парня не было. С сильно бьющимся сердцем я выскочила на улицу.
Моя машина стояла в целости и сохранности, но мальчишка отсутствовал, ждать меня более десяти минут за пятерку он, как видно, счел ниже своего достоинства. Я завела мотор, шаря глазами по окнам первого этажа.