Тайный путь Посняков Андрей
– Но – действенно!
…Теперь – на правую.
– Ты кого это турками обозвал, козел?!
…Теперь – на обе. И – тут же, с менее чем секундной задержкой – безо всякого перехода ударил главного гопника в пах концом рейки.
Тот завыл, скрючился – еще бы, удар-то оказался силен да и поставлен правильно – прошедший немало заварушек десятник Фирс не зря потратил время на Лешку!
Юноша не останавливался, действуя энергично, как вел бы себя любой акрит.
Раз!
Отскочил в сторону…
Два!
Перенес вес тела на опорную ногу…
Три!
Нанес быстрый удар…
Четыре… – еще один!
Трое остались лежать, остальные убежали…
Нехорошо усмехнувшись, Лешка быстро осмотрел валявшихся на земле гопников, чувствуя запоздавшие укоры совести – все ж таки акритом он был там, а эти… эти были не турки. Главный жлоб так и лежал, скуля, держась руками за пах, второй скрючился и плакал, третий – слабо стонал, устремив взгляд широко раскрытых глаз в черное звездное небо. Этому не повезло больше всех – кажется, Лешка все же пробил ему грудь. Да-а-а… Хорошо б «скорую» вызвать… или хотя бы фельдшера. Послать бы кого-нибудь… Интересно, где этот мелкий черт, Витька? Да сбег, скорее всего, чего ему тут еще делать-то? Хреново тогда придется его сотоварищам… хотя, какие они ему сотоварищи, к чертям собачьим?
Обойдя клуб, юноша остановился в отдалении и с минуту прислушивался – нет, никаких криков слышно не было, если не считать обычных пьяных воплей да женского крика – кто-то из матерей надрывно искал свое чадо. Чадо, впрочем, откликаться на родительский зов вовсе не торопилось, видимо, хорошо разглядев в материнской руке длинную гибкую вичину.
– Ну, Вовка… – Женщина устало вытерла со лба пот. – Ну, погоди, паразит, ужо, напляшешься у меня, напляшешься…
Вовка?
Ага, во-он, кажется, прячется за крыльцом…
Дождавшись, когда женщина ушла, юноша подошел ближе, позвал:
– Вовка!
Один из пацанов оглянулся, и Лешка его еле узнал – аккуратно причесанный, в джинсах и такой же джинсовой турецкой рубашечке, Вовка выглядел вполне франтом, этаким сельским джентльменом, не то, что совсем недавно у трактора на болоте – грязный и в штопаных шортах…
– Эй, Вовка…
Подойдя ближе, мальчишка сверкнул глазами:
– Чего тебе?
– Тебя мать искала…
– Не, это не моя. Мои-то в город на выходные уехали, одна бабуся осталась.
– Ну уж, бабусе-то за тобой не уследить, – хохотнул Лешка и тут же попросил самым серьезным тоном. – Рашида-фельдшера знаешь?
– Усатенький такой? Молодой?
– Ну да, практикант. Он сейчас в клубе?
– Да, вроде был.
– Слушай, там, в аллее, у скамеечки… – Лешка показал рукой направление. – Три тела лежат, видать опились. Боюсь, не случилось бы чего. Ты б ему сказал, Рашиду… Мне-то самому некогда в клуб заходить, ухожу – на работу завтра.
– Конечно, скажу! – уверил Вовка и, мотнув головой, побежал к крыльцу.
Славный пацан… Лешка проводил паренька взглядом. Хорошо, что его все ж таки не пронзили стрелой!
На крыльце, в сопровождении Вовки, показался Рашид – высокий, усатенький, с черной, тщательно уложенной шевелюрой. Уж он-то мог посещать танцы безо всякой опаски – фельдшера во всех деревнях уважали. Следом за Рашидом виднелся еще один Лешкин знакомый – Мишка, а за ним – еще пара-тройка местных пацанов лет по шестнадцати, относительно трезвых. Не взрослые, конечно, но и не самая мелочь…
Вся компания спустилась по ступенькам крыльца и следом за Вовкой направилась в сторону аллейки. Лешка усмехнулся – ну, слава Богу, уж Рашид никому помереть не даст, да и не так уж и сильно пришиб гопников акрит Алексей Пафлагонец – так, может, пару ребер сломал, делов-то!
Все же, юноша не решился сразу уйти – сердце не на месте было. Вот, еще не хватало – вдруг, да угробил кого? Осторожно обойдя фонарный столб, прошелся кусточками, встал, прислушался, узнавая хрипловатый голос Рашида.
– Этот ничего, оклемается… Да не стоните вы так, Игорь Николаевич, – пах у вас не сильно задело, поболит и пройдет.
Лешка усмехнулся – была у Рашида такая манера, всех своих пациентов, независимо от возраста, называть по имени-отчеству. «Игорь Николаевич», надо же! Стоп! А это не Гошка Оглобля часом? Ну да, он и есть – местный Рэмбо! То-то рожа показалось знакомой… Лешка правда, раньше с ним не сталкивался, так, видал пару раз, да слыхал кое-какие россказни о Гошкиных криминальных подвигах. А вот теперь, значит, свиделись… К Гошкиному несчастью. Ну, черт с ним, с Гошкой, интересно, как остальные? Юноша с осторожностью выдвинулся вперед, хорошо расслышав невнятные Гошкины угрозы «из-под земли достать этого патлатого козлину». Угу, достань, кому еще хуже от того будет? Скребет кошка на свой хребет.
– Ну, ну, не стоните так, Виктор… как по батюшке? Нет, я никуда не пойду – врачебный долг не пускает. Похоже, ребрышки у вас сломаны… Два… Вот здесь… и здесь… Да не стоните вы… По уму, в ФАП бы вас всех доставить, уж там получше бы осмотрел да перевязал бы… Идти-то можете?
Дальше Лешка не слушал, и так было достаточно – слава Богу, все живы! Ну, наконец-то, можно было со спокойной душой идти спать, оставив все проблемы на завтра.
Обойдя деревню, юноша спустился к ручью и зашагал по рыбацкой тропинке, старясь не угодить в какую-нибудь яму, хорошо, хоть ночка выдалась ясная – звездная, с полной, сверкающей, словно начищенный медный таз, луной. Лешка знал – за деревней, ближе к лесу, располагался заливной луг со стогами – туда и шел. Ручей постепенно расширялся, превращаясь в небольшую речушку, пользовавшуюся большой популярностью у местных рыбаков. Впрочем, не только у местных, бывало, что и из города приезжали… Ага! Вон, кажись, костерок – мелькают по стволам берез оранжево-желтые сполохи. Пахнет дымом… и еще чем-то вкусным… Ухою! У Лешки чуть ли не до земли побежали слюни – проголодался, чай, что и сказать, окромя колбасы да бутербродиков у дачницы Ирины Петровны, ничего целый день так и не ел. Подойти, что ли, поесть ушицы? А собственно, почему бы и нет?
Решительно махнув рукою, Лешка свернул к костру.
– Здоровы будьте, добрые люди!
– И тебе того же, – откликнулись сидевшие у костра мужики, судя по одежке – джинсы, курточки, модные рыбацкие жилетки, – не местные, городские.
– Садись с нами ушицу хлебать, – предложил один из рыбаков – седой, в небольших очках в тонкой блестящей оправе. – На вот ложку… Ты из местных будешь?
– На пилораме работаю. – Присев к костру, Лешка запустил ложку в котелок. – Сейчас вот из клуба иду…
– Из клуба? – Тот, что в очках, хохотнул. – Что-то подозрительно трезвый. А ну-ка, мужики, налейте ему стопочку.
– Не очень-то я люблю это дело – пьянствовать, – прожевав, отмахнулся юноша. – Но за ваше здоровье с удовольствием выпью.
– Вот-вот, выпей… Тебя как звать-то?
– Алексей…
Рыбаки тоже назвались, представились. И тут же намахнули еще – теперь уже за знакомство. Лешка с непривычки закашлялся – все ж таки в Константинополе полегче напитки были.
– Ты ешь, ешь, не стесняйся, – заботливо похлопал его по спине седой. – Бери вот колбаску, хлеб…
А гость и не стеснялся нисколечки – ел так, что за ушами трещало. Лишь потом покраснел, устыдился:
– Спасибо за уху, добрые люди. Знатная у вас ушица!
– Это особый рецепт надо знать, – засмеялся седой. – Каждый по-своему варит. Кто лук целиком кладет, а я так на две части разрезаю. Ну – и перчику, само собой, и рыбьих голов – для навару.
– Да уж, навар так навар! Вкусно!
– Еще бы не вкусно! Тут ведь что главное – не ото всякой рыбы голова для навара сгодится, некоторые и горечь дадут – выбирать надо…
Тут рыбаки пустились травить байки, неспешно попивая водочку под успевшую уже подостыть ушицу, которую даже Лешка не смог уничтожить полностью – уж больно велик оказался котелок. Юноша чувствовал, как неудержимо слипаются глаза, а голова клонится к земле… Вообще, пора было идти – не сидеть же тут до утра этаким навязчивым гостем – совестно.
– Спасибо вам! – тряхнув шевелюрой, еще раз поблагодарил юноша. – Пойду. Пора мне, завтра, чай, на работу – доски грузить.
Седой засмеялся:
– Да уж, это не нам – сибаритствовать. Хорошо хоть платят?
– Да неплохо.
– А все-таки, сколько? Ты, Леша, не подумай чего, я ведь из чистого любопытства спрашиваю – интересно просто.
– Да по две тыщи за куб, – от балды брякнул Лешка. – Каждому.
– Угу, – поднимаясь, захохотал кто-то из рыбаков. – Ну, что, братие? Встретим утреннюю зорьку?
– А не рано? – обернулся седой.
– Не, в самый раз будет. Вы на небо-то гляньте!
Лешка тоже поглядел в указанную сторону. За ручьем, на востоке полнеба пылало пожаром, а по вершинам далеких холмов – было хорошо видно – гуляли золотисто-оранжевые сполохи, предвестники быстро приближающего рассвета, обещавшие хороший погожий денек. По всему ручью стелился туман, но не плотный, словно овсяный кисель, а так, легонький такой туманец. И ясно было – как только покажется солнышко, так и растает он, исчезнет, пропадет без следа, словно и не было.
Простившись с рыбаками, Лешка вновь зашагал по тропинке, иногда останавливаясь и задирая голову к небу, любуясь ало-золотыми рассветными сполохами. И так едва не прошел луг, хорошо, вовремя увидел стога, в один из которых и влез, наслаждаясь душистым запахом свежего сена. Ах, как здорово было зарыться в стог с головой, закопаться, уснуть – крепко-крепко – и спасть спокойно и долго, безо всяких сновидений. Хорошо!
Лешка проснулся от чьих-то голосов, а скорее – от жары или просто оттого, что выспался. Говорили двое – девчонка и молодой человек – кажется, где-то совсем рядом…
Юноша осторожно высунул голову… Ну да, вон они, на соседней копне. Сидят, милуются. Девчонка ничего себе, красивая – этакая златовласка с прической каре… Вот, если б не эта причесочка – коротковатая слишком – она бы сильно походила на Ксанфию… Ксанфию… Только вот глаза… у Ксанфии – синие, как чистое весеннее небо, а у этой… у этой не видно, какие…
– Я, знаешь, что готов для тебя сделать? – продолжал начатый разговор сидевший спиной к Лешке парень в светло синих джинсах и клетчатой красно-зеленой рубашечке.
– Что? – Девчонка улыбалась, по всему, явно благоволя своему кавалеру.
– Да все! – громко воскликнул тот. – Ты только скажи, Настя!
– Вина меньше пей! – Девчонка расхохоталась.
– Вина? – несколько удивленно переспросил парень. – Так я и так почти не пью… А хочешь, так вообще не буду… – Он придвинулся к девчонке поближе и, приобняв, нежно поцеловал в губы… Потом – еще раз. И еще… А потом уже и не отрывался больше… Так они и целовались в копне – влюбленная парочка! – и Лешке было хорошо видно, как руки юноши задирали на девчонке футболку, обнажая загорелое тело… все выше и выше… Ага, вот – до самого лифчика… И дернулись к застежке…
– Нет… – оторвавшись от поцелуев, жарко прошептала девчонка. – Не сейчас… вот так, сразу… хорошо, да?
– Как скажешь… – Парень тяжело дышал. – Я просто хотел поцеловать твои… твое тело… Можно?
– Зачем… Зачем ты спрашиваешь?
Сдернутая футболка полетела в пожню… туда же отправился лифчик… И юноша принялся целовать голую девичью грудь – упругую, незагорелую, белую на фоне бронзово-золотистого тела, с восхитительными розовыми сосками…
– Ох, – стонала девушка. – Леша, Леша, хватит…
Леша?
– Ну, Леша! Кажется, кто-то идет!
– Идет? Где?
Парень резко обернулся, и Лешка едва успел убраться обратно в стог. И едва не вскрикнул – парень-то был – он! Лешка Смирнов, собственною персоною. Ишь, черт, какую девку себе отхватил! Ну, молодец, молодец, ничего не скажешь… Когда и успел только? Наверное, в клубе, познакомились. Ну, и черт с ними, пускай милуются, их дело, мешать не стоит, как говорится – я не я, и лошадь не моя!
Лешка дождался, когда парочка вновь приступит к поцелуям, выскользнул из стога и осторожненько зашагал к ручью. В коричневато-прозрачной воде весело отражалось…
Глава 3
Средняя полоса России. Деревня Касимовка
Сабля
…закрой глаза,
Нагни голову
И жди, пока не попадет в тебя…
Deep Purple. Child in Time.«Deep Purple in Rock» (1970)
…желтое солнце.
С наслаждением выкупавшись в реке, Лешка, насвистывая, вышел на широкую тропку и, отряхнув прилипшую к одежке солому, направился к видневшейся невдалеке грунтовке – нужно было сходить устроиться на дальнюю пилораму. Километров восемь, а то и все десять. Впрочем, расстояние юношу не пугало, несколько смущало другое – собственный внешний вид: если в сумерках его древняя одежка особых подозрений не вызывала, то днем, увы… Посконная рубаха с вышивкой по вороту и запястьям смотрелась слишком уж вызывающе, да и жарковато в ней было, надо сказать.
Шагая, Лешка не раз уже пожалел, что сразу не прихватил в общаге паспорт и какую-нибудь одежку, кроме резиновых сапог, в которых сейчас тоже приходилось не сахар – ноги прели. Ну, не сообразил, тогда, конечно, не до того было. Сегодня у нас что? Воскресенье, значит, соседи на месте – фельдшер Рашид, Мишка… Поди, дрыхнут. Придется дождаться понедельника и проникнуть в общагу с утра…
Юноша вдруг замедлил шаг и остановился, задумчиво почесав затылок. Раз сегодня воскресенье, так начальства – хозяина, или того, кто может принимать решения, – на пилораме, скорее всего, нет. А раз нет, тогда зачем же переться в такую даль? Чтобы спросить – не требуются ли вам подрамные? Ну, скажут, требуются, приходи завтра, с хозяином переговоришь. Вот завтра и прийти, уже с паспортом… Впрочем, нет, паспорт, пожалуй, пока не нужно никому показывать – Лешка ведь и участковому заявить может, если хватится. Может, правда, и не хватиться до конца практики, но на то лучше не рассчитывать. Итак, завтра с утра – общага, паспорт и, может, какая-нибудь одежка, затем – на пилораму, поработать с месяц да свалить. В Петербург, к примеру, или в Москву… Нет, лучше туда, где лес пилят. Как раз и опыт уже будет…
Рассудив таким образом, Лешка повернул обратно, лихорадочно соображая, где бы сегодня перекусить. Спасибо рыбакам, ухи вчера наелся от пуза, но желудок, он ведь такой зверь, что старого добра не помнит. Ноги, словно сами собой, несли юношу на окраину деревни, за ручей, к дачникам. К Ирине Петровне, конечно, не стоит заходить, вчера только был, а вот у других можно и подзаработать – дровишек попилить-поколоть, натаскать водицы… Строго говоря, по поводу воды и дровишек, лучше было б идти на деревню, к одиноким старушкам. Уж им-то точно требуется и воды натаскать, и дров – только вот Лешке совестно было зарабатывать на старушках, или, там, объедать их, лучше уж – к дачникам.
Перейдя ручей, он совсем уже приблизился к дачным домишкам, осталось лишь миновать рощицу, но тут вдруг услышал позади за спиной дребезжание велосипеда. Оглянулся, у видал почтальоншу Ленку – красивую, цыганистую собой, разведенку лет где-то под тридцать, черноглазую, с большой колыхающейся грудью, одетую в узенькие – в обтяжечку – джинсики и выпущенную поверх них светло-голубую рубашку. Ленка, змея такая, разбила уже не одну семью, и даже была за это… нет, не побита, но за волосы оттаскана качественно, что, впрочем, падкий на мужиков характер ее ни капельки не изменило. Уж Лешка-то знал…
– Здравствуйте, – приветливо кивнула Ленка. – На даче у нас?
– На пилораме. – Лешка поспешно опустил голову – вдруг узнает? – Шел вот мимо, думаю, дай, загляну к знакомым.
– Хорошее дело, – почтальонша засмеялась и пошла рядом с Лешкой. – Что же вы нестриженный-то такой? Ой, извините…
– Да ничего… Где ж я подстригусь, коли у вас парикмахерша в отпуске?
Ленка стрельнула глазами:
– Знаете что? А я могу подстричь. Запросто! Не бойтесь, я умею… Вас как зовут?
– Ле… Сергей.
– А меня – Елена. Может, на «ты» перейдем?
– Конечно…
Лешка уж сам не сознавал, что делает. С одной стороны, понимал, что Ленку эту ему бы сейчас сторониться, обходить десятой дорогой, а с другой… с другой – тянула его к почтальонше какая-то необъяснимая властная сила… Понятно, впрочем, какая…
Такая же точно, что тянула и Ленку к мужикам. Ну, а почему бы и нет? Заодно и пообедать…
Раньше бы Лешка, конечно, покраснел бы от подобных циничных мыслей, но вот после Константинополя…
– А пожалуй, Елена – и подстригусь! Вы… ой… ты далеко живешь?
– Да рядом! – Ленка явно обрадовалась. – Заодно поможешь мне велосипед через ручей перевести – а то мостки узкие, я каждый раз боюсь – вдруг да грохнусь?!
– Ничего, поможем… А ты что работаешь-то, ведь воскресенье же?
– А… – Почтальонша беззаботно махнула рукой. – Забыла вчера пенсию бабке Федотихе отнести – есть тут у нас такая, звезда старая… Оно, конечно, пенсия ей не особо-то и нужна – другим промышляет – однако ведь попробуй не принеси, скандалу не оберешься! Уж такой человек.
– Знаю. – Лешка согласно кивнул.
– Знаешь? – удивленно вскинула глаза Ленка. – Откуда?
– Э… на пилораме мужик один рассказывал. Ну, про Федотиху. Спирт как-то у нее покупал.
– Да уж, спиртом она и торгует. Подождешь?
Они остановились уже перед самым забором Федотихи, высоким, сколоченным из добротных досок, из которых бы не заборы – мебель дорогую делать. За забором виднелся добротный рубленый дом под шиферной крышей, а за приоткрытой калиткой с надписью «Осторожно, злая собака!» торчал красный капот бабкиной «Таврии».
Прислонив к забору Ленкин велосипед, юноша уселся на корточки рядом и принялся ждать. За соседним забором – сеткой-рабицей, не той, что огораживала участок Ирины Петровны, а рядом – лениво играли в бадминтон двое мальчишек лет по тринадцати – оба белоголовые, загорелые, городские. Один – стриженый, другой – длинноволосый, почти как Лешка. Играли так себе – волан то и дело отлетал далеко в сторону.
– А ну его, – сбегав очередной раз в бурьян, тот, что с длинными волосами, скривившись, потер ладонью окрапивленную коленку. – Может, в деревню сходим или на речку?
– Слыхал, вчера ночью у клуба драка была? – осведомился второй.
– Ха! Драка! Так каждые танцы драки!
– Эта – особая. Гошку Оглоблю с компахой так отмутузили – еле жив остался! Витька Карапуз сегодня с утра прибегал, говорил – Гошка кодлу собирает, всех патлатых ловить да лупить будет!
– Это почему же – только патлатых? – Длинноволосый обиделся.
– Так, видать, патлатые его и отмутузили! Так что, не ходил бы ты сегодня в деревню, Димка. Или – подстригся бы!
– Перед школой подстригусь… А в деревню… Может, в дурака поиграем?
– Давай.
Дружно бросив ракетки в траву, парни побежали к веранде.
Вот оно, как, оказывается! Лешка покачал головой. Выходит, недобитый поганый турок Гошка Оглобля возжаждал мести?! Ну-ну… Вообще-то, конечно, не стоило бы с ним связываться – зачем привлекать излишнее внимание? Ни к чему. Ну, а ежели нападут, подло, из-за угла, семеро на одного, как это в подобных шайках обычно и водится, тогда что ж – придется отбиваться. Черт, этого только не хватало! Хоть ножик с собой носи… Хотя, почему – ножик? Сабля ведь есть, у Черного болота, в кустах, припрятанная… Сходить, что ли, забрать? Впрочем, для начала – подстричься, ну, а потом… потом, может, и сабля не понадобится – Гошка же патлатого искать будет.
– Ну вот, – выбежала из калитки Ленка. – Теперь – все, свободна!
Она потянулась к велосипеду, но Лешка первый ухватился за руль:
– Я поведу, чего уж.
– Спасибо.
Вокруг лился солнечными лучами жаркий летний полдень. Впереди, за рощицей, весело журчал ручей, за ним, на пологом холме, белели две колхозные трехэтажки, рядом виднелся клуб, магазин – вернее, кусочек магазинной крыши – почта…
– Сейчас налево, – миновав ручей, обернулась Ленка.
Лешка послушно свернул, но про себя усмехнулся – ух, и хитрющая же баба, эта Ленка: она ведь в трехэтажке живет, в крайнем подъезде, тут как раз прямая дорога, через всю деревню, никуда сворачивать не надо, если… если не опасаешься, что тебя увидят да обсудят. А уж коли чужие взгляды достали, то вот этак, в обход, кусточками – оно в самый раз и будет. Уж тут-то вряд ли кто встретится.
Так и получилось – они вышли к домам чуть позади клуба, так никого и не встретив. Остановились за углом.
– Вот этот дом, – показала Ленка. – Первый этаж, третья квартира… Ты уж чуть позже зайди, хорошо? Ну, минут через пять.
Лешка мотнул головой – ну, ясно, никак не хочет почтальонша, чтоб ее с кем-то видели. К чему? Слухи разные пойдут, сплетни… Ну, вся эта скрытность Лешке на руку.
Проводив глазами Ленку – красива, чертовка! – юноша немного выждал и быстро зашагал к дому.
– Здрасьте! – бросил на ходу сидевшим на лавочке бабулям и с крайне деловым видом заскочил в подъезд. А что б не успели спросить – к кому да зачем. Спросили бы обязательно, в ответ нужно было бы что-то врать – а оно надо?
Дверь третьей квартиры была приоткрыта, Лешке даже не пришлось стучать – звонка у двери не было. Вернее, он когда-то был, но уже давно отсутствовал, вырванный с корнем.
– Заходи, – впуская гостя, прошептала молодая женщина и, плотно прикрыв дверь, повернула торчащий из врезного замка ключ.
Лешка поспешно стащил сапоги.
– В комнату проходи, садись вон на табуретку… Я сейчас газет постелю.
– Может, помочь что?
– Сиди, сиди…
Юноша послушно уселся. Хозяйка квартиры явилась тут же, с вафельным полотенцем, расческой и ножницами… Бледно-голубая рубашка ее была завязана узлом, обнажая плоский загорелый живот. Из-под облегающих, с низкой талией, джинсов виднелась красная полоска трусиков.
– Рубаху сними, – распорядилась женщина. – Во-от… Какой ты мускулистый, Сергей! – Она с восхищением провела пальцем по Лешкиной груди. – Настоящий мужик!
Парень улыбнулся:
– Поработай на пилораме! Еще и не такие мускулы нарастишь!
– Слушай! – щелкнув ножницами, Ленка вдруг пристально посмотрела на гостя. – Ты мне кого-то здорово напоминаешь! Нет, честное слово. У тебя родственников в деревне нет?
– Нет, – Лешка помотал головой. – Ты, пожалуйста, не очень коротко стриги, ладно?
– Ладно. – Женщина рассмеялась. – Уговорил, красноречивый.
Ножницами она, надо признать, действовала вполне умело, постоянно прижимаясь к Лешке голым животом, нарочно, как же еще-то? Не прошло и пятнадцати минут, как юноша уже был более-менее подстрижен, оставалось лишь чуть-чуть подровнять на висках…
– Ой… – вдруг вскрикнула Ленка. – Ну прямо одно лицо!
Лешка поднял глаза:
– Похож на кого-то?
– Ну да… На одного гм… практиканта. Только тот почти как ребенок выглядит, а ты… а у тебя во-он какие мускулы! Слушай, а может, он тебе – младший брат?
– Я ж говорил – нет у меня здесь родственников.
– И все равно – похож здорово. Только тот, по сравнению с тобой – дите дитем. А ты… Ты совсем неплохо теперь выглядишь, по крайней мере, уж куда лучше, чем раньше. На, вот… взяв со стоявшего у окна стола небольшое зеркало, Ленка неожиданно уселась юноше на колени. – Посмотрись.
– Красиво! – искренне восхитился Лешка, крепко обхватив женщину за талию обеими руками. Ощутив шелковистую теплоту кожи, посмотрел прямо в черные глаза. – И ты тоже – красивая…
Ленка улыбнулась и потянулась к столу – поставить зеркало… Юноша осторожно развязал рубашку, обнажив упруго колыхающуюся грудь, и ласково впился губами в сосок.
Женщина выгнулась, застонала…
А Лешка уже стаскивал с нее джинсы и трусики…
Заскрипел диван… Послышались стоны…
– Ухх… – вытянувшись, блаженно улыбнулась Ленка. – Какой ты сильный, Сережа! И как ты стонал… Я люблю, когда мужики стонут!
– Да уж… – Лешка усмехнулся. – Поди, всех бабок со скамейки согнали!
– Дурачок… У меня окна на другую сторону…
Потом пили чай с колбасой, болтали, и Лешка, наверное, не прочь был бы остаться на ночь, да и Ленка б явно была бы не против, но…
– Мать с Илюшкой вечером явятся, – с улыбкой пояснила почтальонша. – Илюшка – это сын мой, первый класс закончил. Почти на одни пятерки, только вот по русскому – четыре.
– Молодец, – одобрительно отозвался Лешка.
– Вот! – встав, Ленка подошла к серванту и, вытащив фотографию симпатичного малыша с цветами и ранцем, с гордостью показала ее гостю. – Это на первое сентября.
– Славный какой. На тебе похож.
– Ну, а на кого ж еще-то? Слушай, давай завтра – нет, послезавтра – встретимся, а? Завтра я не могу – пенсия. Пока разнесешь, ноги отвалятся.
– Да и мне на пилораму.
– Слушай, Сереж, какая у тебя рубашка чудная?
– Так я в ансамбле русских народных инструментов играл. На гудке. Специально и пошил такую.
– А грязная-то! Оставь, постираю…
– А в чем пойду?
– Я тебе футболку свою дам… Ты не думай, она растянутая – тебе в самый раз будет.
Так Лешка и вышел из подъезда – в новой (вернее, в старой Ленкиной) футболке – зеленой, с кроваво-красным сердцем и ядовито желтыми буквицами «I love you». Сытый, довольный, подстриженный…
Так и направился к лугу – ночевать.
Так же и шел – обходною безлюдной тропкой, кусточками…
И там же наткнулся… Вот шел-шел себе, никого не трогал – и на тебе!
Сначала услышал сдавленный девичий стон… Думал, почудилось. Нет, стон повторился. И тут же послышался какой-то шум, словно бы кого-то волочили через кусты, словно бы отбивался кто-то…
Отскочив в строну, Лешка схоронился за вербою и тут же выскочил обратно, увидев, как двое скотов – а как еще таких назвать? – вытащив из кустов, завалили прямо в траву девчонку, срывая с нее одежду… Девчонка упиралась, и все сорвать сразу не получалось, тем более что одеждой занимался один – с толстым таким затылком – второй же лишь заломал девчонке руку и сдавливал ладонью рот.
Ну, тут все было понятно…
Лешка и не раздумывал – сложив замком руки ударил толстошеего по затылку, пнул в бок – тот застонал, откинулся. Второй тут же ретировался, а девчонка – вот, молодец! – придя в себя, принялась дико визжать.
– Ничего! – поднявшись на ноги, гопник кинулся прочь, но у вербы остановился. – Еще посчитаемся с тобой, практикант… А ты, Настька, если вякнешь кому… Хуже будет!
– Ну, хватит реветь. – Лешка погладил девчонку по голове. – Хватит. Ушли они, убежали. Угроз их не бойся и участковому обязательно заяви. Сегодня же заяви, поняла? Пусть они тебя боятся…
– Ой, Лешенька-а-а… – застегнув блузку, девушка кинулась парню на шею. – Они так появились внезапно… Гошка и этот, второй… С Гошкой-то мы в одном классе учились…
– Ах, вот это кто! – недобро улыбнулся Лешка. – Мало я его тогда двинул, козлика…
– Он и говорит, пошли, мол, на бережок, посидим… винца выпьем, школу повспоминаем…
– И ты, конечно, поперлась…
– Да поначалу-то все хорошо было, славно так посидели… Это вот потом…
Девушка всхлипнула.
Внимательно присмотревшись к ней, Лешка вдруг непроизвольно хмыкнув, поняв, почему та с ним держится вот так запросто: красивенькая, волосы – золотистые, подстриженные в каре, глазки блестящие, синие… Это ж не ее ли мял тот Лешка в копне? Не далее, как сегодняшним утречком? А ведь ее… Настей зовут, кажется. Да-да – Настей. Любовь, выходит, у них… или так, просто. Что ж, похоже, Лешка сейчас подставил своего… гм-гм… как и назвать-то? Ну, в общем, ясно – кого. Гошка Оглобля был натурой мстительной, злобной и достаточно бесшабашной, чтобы плохо представлять себе все последствия собственной дурости. Говорят, тянул срок в колонии за грабеж и пьяную драку. Этот может отомстить… вполне… Ой, надо на него натравить участкового, обязательно надо! Правда, участковый здесь один деревень на пятнадцать… Ну, хоть что-то.
Читать бесплатно другие книги:
