Посланник мрака Локнит Олаф Бьорн

– Собираемся, – бросил оборотень. – Идите-идите. Воркуйте, голубочки.

Проводив взглядом Маэля и надутую, будто гусыня, Цици, я потянул Веллана за рукав, увлекая за собой.

– Куда пойдем? – осведомился оборотень. – Возле ратуши мы уже были, на ополченцев посмотрели. Говорят, на окраине города – то есть через две улицы – есть отличная таверна, где подают густейший черный эль. Я у нашего хозяина узнавал.

– Интересно, оборотни вообще думают о чем-нибудь, кроме выпивки, драки и баб? – походя спросил я, вздыхая.

– В том-то и дело, что люди нас серьезно не воспринимают, потому что уверены – для оборотня на первом месте в жизни стоят выпивка, драка и общение со сговорчивой девицей, – заявил Веллан, настойчиво направляя меня к тому самому кабаку, где подавался вожделенный черный эль. – Когда кого-то не принимают всерьез, у названного «кого-то» появляется множество преимуществ перед остальными. Тотлант, между прочим, ты тоже не дурак выпить. Так что не понимаю суть претензии!

Заведение именовалось в полном соответствии с содержанием – «Бездонная бочка» – и было оформлено в надлежащем стиле: длинные, почти бесконечные столы, факела в железных кольцах, бочонки у дальней стены. Чуть мрачновато, однако уютно. Вкусно пахнет копченой свининой. Посетителей не очень много, хотя, на мой взгляд, мирным обывателям надлежало забить «Бездонную бочку» до отказа, обсуждая последние события за кружечкой пива. Наверное, горожане решили отсиживаться дома в столь беспокойные времена.

Нам немедленно поднесли эль, Веллан потребовал ветчину и сыр, я попросил рыбы (старая привычка, еще со времен жития в Стигии), и мы приступили к немудреному ужину, хотя вполне могли покушать и на постоялом дворе. Веллан громогласно рассуждал о ветрености женщин, особенно благородных, я уныло жевал, обдумывая, как поступать во время скорой встречи с Даной Эрде, обладающей удивительным магическим сокровищем, не принадлежащим миру людей. Словом, обычный вечер в обычной таверне. На остальных посетителей мы не обращали внимания.

– Тотлант? – на мое плечо сзади легла чья-то рука, и я вздрогнул от неожиданности. Откуда у меня могут быть знакомые в захолустном немедийском городишке? – Хвала Иштар, мы вас нашли!

Я обернулся. Невероятно! Она-то что здесь делает?

На меня в упор смотрела дочурка главы торговой управы Пограничья Стеварта – знаменитая Зенобия Сольскель.

– Дженна? Сет Змееликий, ты уехала из Бельверуса?

– Дженна! – это уже Веллан. Узнал. – Ты садись, чего стоишь! Эля с нами хлебнешь? Густой, как мед!

– Хлебну, – легко согласилась Дженна. Потеснила Веллана на лавке, запросто взяла его кружку, отпила и вернула хозяину. – А мы приехали в город только на шестой полуденный колокол. Я уже отправила Конана и месьора Аластора разыскивать вас по постоялым дворам или хотя бы узнать, не появлялись ли вы тут. Четыре дня за вами гонимся!

– Конана? Какого Конана? Откуда Конан? – заахал я.

– У тебя очень много знакомых Конанов? – съязвила Дженна. – Того самого, единственного и неповторимого. Откуда Конан? На мой взгляд, из Киммерии. Или из Аквилонии… Хватит шутить!

– Ничего не понимаю, – нахмурил лоб Веллан. – Киммериец сбежал из Башни Висельников? Или Чабела помогла?

Чабела вполне могла помочь варвару избежать долгой отсидки и малоприятного общения с Тараском – в тот самый день, когда мы покинули столицу, я через почтовый портал отправил зингарской королеве письменное сообщение о происшествии на окраине города, когда нас остановила немедийская гвардия и нашла в мешке киммерийца сокровища, принадлежащие королям Заката. Уверен, депеша попала в руки Чабеле и она сумела вытащить Конана из неприятностей. Однако Дженна мою уверенность развеяла:

– Что вы носитесь с этой Чабелой, как дядюшки с любимой племянницей? – чуть громче и раздраженнее, чем следовало, вопросила Дженна. – Я его вытащила! Я и никто более. Вкупе с Аластором. Правда…

– Что – «правда»? – немедленно насторожился я, услышав в голосе Дженны непривычные для нее растерянные интонации.

– В общем, это надо видеть, – пряча глаза, сказала дочка Стеварта. – Иначе не поверите. Давайте-ка я закушу вместе с вами, Аластор так или иначе придет сюда.

– Понял! – гоготнул Веллан. – Вы перекрасили Конану шевелюру в ярко-рыжий, выбили один глаз, а из фейл-брекена сшили длинную юбку. И вывезли из города под видом старой асирской бабушки Зенобии! Блестяще! Я хочу это видеть!

– Увидишь, – мрачно буркнула Дженна и злобно откусила ветчины, позаимствованной, между прочим, с моей тарелки. – Впрочем, волосы у него остались черными. Тотлант, прошу тебя как старого друга, расскажи, что происходило с вами по дороге? Не упуская ни одной странной детали! Понимаешь ли, я не верю, что Тараск так просто мог выпустить и вас, и нас из своих когтей. Мы, то есть Конан, Аластор и я сама, изрядно нашумели в Бельверусе во время бегства.

– За вами даже не следили всю дорогу от Бельверуса до Даларны? – изумился я. – Ни одного нападения? Никаких отрядов гвардии или тайной службы, отосланных на поимку? Не верю!

– Правильно делаешь, что не веришь, – более спокойно ответила Зенобия, попутно разжевывая жесткое мясо. – Следить-то следили. Но не трогали. Два каких-то типа вцепились нам в хвост на следующий день после побега из столицы. Тотлант, сам знаешь, я выросла в Пограничье, а мой отец далеко не всегда был купцом. Начинал с простого охотника. И уж поверь, я умею замести следы. Мы обманывали погоню, как могли, но бесполезно! Идут за нами, словно пришитые. Держатся на расстоянии лиги, ближе не подходят. Мы с Аластором совсем было хотели взять мечи да разобраться, но, едва мы поворачиваем назад, соглядатаи удирают. Боюсь, мы привели их и сюда, в Даларну. Вот и все новости.

– А у нас вообще никаких новостей, – грустно вздохнул Веллан, будто сожалея об отсутствии приключений по дороге. – Приехали в этот провонявший пивом городишко, теперь отдыхаем. Ждем, пока подойдут мятежники или сами поедем к ним навстречу. Если очень приспичит. Ах, да! Единственная странность: нас встречали. Какой-то граф Монброн из Аквилонии и баронесса Цинтия фон Целлиг. Сказали, будто заранее знали о плане Семи королей отослать срочное посольство на Полночь, к мятежникам. Интересно, кто их осведомил? Сами не рассказывают…

– Знакомые люди, – кивнула Дженна. – Если эти двое на самом деле те, за кого себя выдают, то я знаю обоих. Малютка Цици постоянно ошивалась при дворе в свите принцессы Аманты, жены Зингена, а с Монброном я разговаривала в столице. Неужели он проявил хоть капельку ума и благополучно исчез из города до того, как за него принялась бы тайная служба Тараска? Ага, вот и Аластор!

Мы с Велланом дружно обернулись к дверям таверны. Действительно, на пороге красовался великий протектор Заморы, чем-то неуловимо похожий на Цинтию. Только Цици – рыжеватая блондинка, а у господина Кайлиени волосы черные, как смоль. Зато такое украшение лица, как нос, совершенно одинаково – не просто с благородной горбинкой, а ужасающе горбатый. Весьма характерный профиль для обитателей побережья Шема или степей Хорайи.

Веллан вдруг привстал и буквально уронил челюсть на стол. То есть раскрыл рот до ширины зевка – еще чуть пошире, и туда вполне могла бы залететь довольно упитанная ворона. Оборотень во все глаза уставился на огромного, черной масти пса, стоявшего рядом с Аластором. Здоровенный, в холке почти с теленка, зверь явно произошел от волка и горского пастушьего пса – уши острые, пасть розовая, вид чрезвычайно независимый.

– Э-э… Приветствую господина великого протектора, – я, в соответствии с правилами этикета, поднялся с лавки и изобразил куртуазный поклон.

– И вам того же, – махнул рукой Аластор, подходя и запросто присаживаясь. – Тотлант, будь проще. Я нынче не при делах. Вероятно, после громкого исчезновения из Бельверуса Тараск немедленно выпихнет меня в отставку, несмотря на мнение всех Семи королей. Ничего, переживу. Если Ольтен вернет трон, то жезл и мантия протектора Заморы снова ко мне вернутся.

– Постой-постой, – Веллан настолько возбудился, что застучал кулаками по столу, не сводя глаз с громадного черного волчищи. – Это что? Вернее, кто?

– Это? – картинно изогнул бровь Аластор. – Моя собачка. Или Зенобии, смотря как посмотреть. Мы его кличем Коранноном. Изредка – Малышом.

Клыкастое чудовище, усевшееся рядом со столом, вывалив из пасти длинный мокрый язык, неприязненно покосилось на Аластора. Боги, да у него же васильково-синие глаза!

Я немедленно произнес заклинание Ключа – видел, что передо мной оборотень. Хотел докопаться до истинной сущности. Обычно эта магическая формула помогает мне тотчас различить очень похожих друг на друга Веллана и Эртеля, когда они находятся в зверином обличье. Я и сейчас различил – человеческий облик оборотня был мне до крайности знаком, но…

– Конан? – выдавил я, падая на скамью и попутно опрокидывая безвольно повисшей рукой недопитую кружку с элем. Густая темная жидкость вылилась на штаны недовольно зашипевшей Зенобии. – Конан? Это вы его так замаскировали? Но каким образом?..

– Я напомню, каким, – слабо проговорил Веллан, тяжеловесно плюхаясь рядом со мной. – Забыл Пайрогию? Бешеного Вожака? Мы же вместе были в капище Фреки! Но я не думал, что заклятие древнего зверобога подлинное! Человека нельзя превратить в настоящего оборотня, равно и наоборот! С ума сойти можно! Вот тебе и воля древних богов! Привет, Конан! И как тебе нравится в нашей шкуре?

Судя по довольному виду черного пса-волка (украшенного ярко-красным ошейником с серебряными накладками), Конан ничего не имел против пребывания в зверином виде.

– Он сам принял такое решение, – бесстрастно сказала Зенобия. – Иначе мы не смогли бы покинуть Бельверус. Конан чересчур приметен. Но теперь он не желает превращаться обратно!

– В каком смысле «не желает»? – я подался вперед, пронзенный чувством опасности, будто небольшой молнией. – Не может или не хочет?

– Не знаю, – покачал головой Аластор. – Мы с Зенобией ему говорим: «Давай, возвращай себе обличье человека, опасность, мол, миновала», а он знай машет хвостом да скалится. Так и едем: два всадника и громадная черная псина. Ошейник вот третьего дня купили, чтобы за волка не приняли.

Я ошеломленно замер. Удивлял отнюдь не факт истинности заклятья Фреки (вернее, не заклятья, но подарка, сделанного зверобогом Конану), которое должно было подействовать трижды в течение жизни киммерийца, а странность поведения самого варвара. Ему всегда нравилось быть человеком, ибо только человеческое существо (как сам Конан и утверждал) может получить от жизни все радости, так как суть существования – радость. Заклятие Ключа вдобавок показало: звериная сущность сейчас настолько преобладает над человеческим обличьем варвара, что подавляет ее… Может быть, за минувшие девять лет, со времен охоты за Бешеным Вожаком, варвар уже пользовался подарочком Фреки? Подарки от богов, знаете ли, чреваты большими неприятностями…

– Веллан, – я повернулся к нашему оборотню, – можешь превратиться?

– Что, прямо сейчас? – скривился Веллан.

– Не обязательно. Попозже. Дома. В смысле, на постоялом дворе. Ты же способен в волчьем обличье общаться с другим оборотнем при помощи мысли?

– И зачем это надо? – нахмурился Веллан.

– Спросишь Конана, какого демона он валяет дурака! Или ему настолько понравилось носить облик зверя? В таком случае у нас появилась исключительно сложная проблема. Сам понимаешь, какая.

Веллан кивнул: знаю, мол. Если звериная половина одолеет человеческую, оборотень навсегда останется четвероногим, клыкастым и хвостатым. А в Аквилонии больше не будет короля. И, что характерно, наследника, благо киммериец доселе не удосужился жениться и завести законных детей, мотивируя это одним словом: «Успеется!». Вот тогда история закатного Материка поплывет по новому руслу – смена тысячелетней династии в Немедии, киммерийская династия в Аквилонии даже не успела пустить корни… Королем по нынешнему завещанию Конана становится Просперо, который отнюдь не желает взваливать на плечи такую невероятную ответственность и сам не имеет детей… Мрачноватое будущее.

А эта черномазая тварь с редкими седыми подпалинами сидит и ухмыляется! Косточку ему, что ли, дать?

Я рассеянно взял со стола самый большой кусок ветчины и сунул его в пасть черному волку. И тут же отдернул руку, ибо Его величество изволили задеть меня по ладони клыком. Хорошо, не поранил.

Конан прожевал ветчину, чересчур громко даже для животного рыгнул, почесал задней лапой шею и улегся возле ног Аластора. Причем специально подошел к заморийскому протектору, всем видом показывая, что ему он доверяет больше всего. Почему – неясно.

Своим чутьем волшебника я ощущаю, как в душе Аластора бьется маленький золотистый факел неприсущей обычным людям Силы. Наверное, у заморийца прирожденный талант и унаследованные способности к волшебству, но Аластор никогда при мне (а знакомы-то мы всего несколько дней!) эту силу не проявлял. Может быть, он сам не осознает дарованных свыше способностей? Но уж если этот человек – один из стариннейших друзей киммерийца, то ему действительно можно доверять.

Забегая вперед, скажу: если бы я тогда знал, кем именно является Аластор, то подобные размышления никогда не посетили бы мою голову…

– Вот что, – решительно заговорила Дженна, отвлекая всю честную компанию от созерцания развалившегося на полу аквилонского короля, который вяло мел пушистым хвостом по доскам. – Нечего тут сидеть и любоваться на ихнее величество! От него только неприятности да блохи! Первое. Из города пока сниматься не будем. Я слышала, будто войско Ольтена на подходе. Второе. Селимся по отдельности. Аластор, Кораннон и я остаемся в «Бездонной бочке», а ты, Тотлант, вместе со своими приспешниками сидишь на вашем постоялом дворе.

– Да кто ты такая, чтобы здесь командовать! – возмутился Веллан. – Походила годик в подружках Эртеля и зазналась?

Дженна, не долго думая, съездила оборотню локтем пониже грудины, да так, что Веллан пискнул и согнулся едва не вчетверо.

– Иногда женщина, – процедила ретивая купеческая дочурка, даже не глядя на кашляющего оборотня, – соображает лучше и быстрее, нежели компания из троих мужиков и одного кобеля.

Она недвусмысленно кивнула в сторону лениво наблюдавшего за нами Конана. Волк зевнул и утвердил большую остроухую голову на носках начищенных до матового сияния сапог Аластора.

– Третье. Если нас с Аластором не поразила мания преследования, то соглядатаи, посаженные нам на хвост незнамо кем, рано или поздно объявятся в городке, – преспокойно вещала Зенобия, а замориец согласно кивал. – Хорошо бы нам с ними вдумчиво пообщаться.

– Каким, интересно, образом? – прохрипел Веллан, который доселе не мог отдышаться после удара острым, но сильным локотком Дженны.

– Самым незамысловатым, – усмехнулась Зенобия. – Взять за шиворот да потрясти. Компания у нас неплохая – два оборотня, волшебник, и вдобавок девица из Пограничья, умеющая развязывать чересчур туго связанные языки.

– Дженна, ты меня пугаешь, – попытался усмехнуться Веллан. – Кстати, учти: в компании еще состоит аквилонский граф, утверждающий, будто он конфидент Латераны, и нежнейшая немедийская баронесса, госпожа Целлиг.

– Целлиг? – вздохнул Аластор. – Милейшая дочурка Хэлкарса-Хисса? Яблочко от яблони… Зенобия, я полностью согласен с твоим планом действий. И все наши друзья тоже согласны. Давай мы тебя назначим нашим десятником.

Волк, валяющийся под столом, тихонько заскулил. С подвываниями.

– Значит, сотником, – фыркнул Аластор. – Конан тоже согласен. Эй! Еще раз укусишь – посажу на цепь! Итак, возражающие найдутся?

– Я чего, я только пошутить… – уныло ответил Веллан. – Что за жизнь! Повсюду власть захватили женщины! В Бельверусе – Чабела, у мятежников – госпожа Долиана, у нас – Дженна!

– Ты чем-то недоволен? – с ласковостью очковой кобры вопросила Зенобия. – Тотлант, твое мнение?

Я подумал и изрек:

– Слушаюсь, господин сотник!

– Госпожа сотник, – хмыкнула Зенобия. – И смотрите у меня!

Конан меня изрядно озадачил. Ну, во-первых, как вульгарно, но емко выразился Веллан: «Его аквилонское величество совсем оскотинился!» и тем самым дал мне повод в очередной раз запаниковать. Во-вторых, я никак не ожидал, что Конан когда-нибудь рискнет прибегнуть к дару Фреки – варвар относился к другим расам, в том числе и оборотням, с уважением, однако полагал, что ежели тебе дана твоя собственная человеческая сущность, с ней и живи. Конечно, в Бельверусе сложилось отчаянное положение – стража, ищейки Тараска, гвардия, громкий побег! – но наверняка можно изыскать обходные пути и тайно покинуть город, не влезая в волчью шкуру, которая, как известно, прилипчива. И в-третьих: изумляет полнейшее нежелание Конана превращаться обратно. Может быть, подарок Фреки имел некий подвох? Один раз превратишься в волка, а обратно – никак? Бессмыслица! Фреки не стал бы обманывать киммерийца настолько жестоко, ибо Фреки – звериный бог, а божества животных выгодно отличаются от богов людей отсутствием тяги к мести и незамысловатой честностью. Сказано: «Три раза в жизни станешь волком, а потом обратно человеком», значит, так и произойдет.

Поздним вечером мы решили, что Аластор и Дженна останутся в комнатах таверны «Бездонная бочка», а я, Веллан и Конан (то есть, простите, не сам Конан, а его новая ипостась по имени Кораннон…) прогуляемся до нашего постоялого двора «Синяя луна», обрадуем новостями графа Монброна и малышку Цици. Заодно Веллан попытается «поговорить» с варваром на языке оборотней. Дженна заявила, что устала и хочет спать, Аластор отправился играть в кости с немедийскими стражниками, а мы втроем вернулись домой.

– С собаками нельзя! – немедля рявкнул вышибала «Синей луны», критически осмотрев здоровенное черное чудовище. – Ведите псину на задний двор! Хочешь, устраивай в конюшне, только у хозяина спроси. Где такого купили?

– В Киммерии, – фыркнул Веллан. – Особенная горская порода. Киммерийская бойцовая, на медведей ходить. Хочешь, я ему растолкую, что ты – медведь, и он на тебя пойдет?

Вышибала зло засопел, а я, пытаясь предотвратить ссору, полез в кошелек.

– Вот тебе два аурея, – я сунул монеты в руки хозяйскому помощнику, – и ты не видел никакой собаки. Понял?

Вышибала отошел, что-то насвистывая. Два золотых аурея – большие деньги.

Поднялись на второй этаж, Веллан открыл запертую дверь своим ключом, бурча под нос что-то насчет куртуазных аквилонских графов, не упускающих своего от любой юбки. Явно имел в виду Монброна и Цици. Оказался глубоко не прав: госпожа баронесса и Маэль восседали в потертых креслах большой комнаты, попивали вино, закусывая засахаренными фруктами, причем Цици жеманно хихикала, а сам граф, размахивая руками, излагал занимательную историю из своего пиратского прошлого.

– А мы коврик купили! – жизнерадостно сообщил Веллан. – Ходячий.

– Какая прелесть! – Цици немедленно сложила ладони над грудью и уставилась на Конана. – Собачка! Только какая-то она… очень крупная. Немного напоминает Бриана, волкодава герцогов Эрде. Погладить можно?

Поскольку мы не успели остановить Цинтию, баронесса выпорхнула из кресла и запустила руки в густейшую шерсть на шее «собачки». Зверюга не возражала, лишь вяло помахала хвостом.

– Тотлант, зачем он нам? – Монброн подозрительно воззрился на Конана. – Где вы его добыли?

– Стигиец тебе объяснит, – бросил Веллан, отстранил Цинтию и взял пса за ошейник. – Идем-ка со мной. Побеседуем.

Они исчезли за дверью соседней комнаты, а Веллан плотно затворил дверь. Цици и Монброн вопрошающе уставились на меня. Пришлось объясняться. Рассказывать о побеге из Бельверуса, о Зенобии, Аласторе, превращении варвара, воспользовавшегося даром Фреки… Потом меня немедленно забросали вопросами о том, кто такой Фреки и не останется ли Конан навсегда в четвероногом мохнатом облике – в этом случае Цици обещала взять собаку к себе домой и заботиться о ней.

Скрипнул тяжелый притвор из гладко обструганных сосновых досок, в проеме показался высокий темный силуэт не то собаки, не то волка. Конан прошествовал к столу, улегся на соломенную циновку и сделал вид, что засыпает. Цици немедленно побежала к Веллану за новостями и тотчас вылетела обратно с визгом:

– Чу… Чудовище!

– Это не чудовище, это Веллан, – пояснил я. Вероятно, Цици застала нашего оборотня в момент обратного превращения – в эти краткие моменты представители рода Карающей Длани выглядят, мягко говоря, жутковато. – Надо немного подождать.

– Оно!.. Оно такое! – не переставала верещать Цинтия, картинно падая в объятия графа Монброна.

– Да-да. Большое, страшное и волосатое, – на пороге возник Веллан, затягивавший тесемки на штанах. – Учтите, это моя истинная натура. В общем так, месьоры и дамы. Общаться со мной Конан не пожелал. Не хочет разговаривать, и все тут!

– То есть как? – недоуменно спросил я, раскрывая рот. – Куда же делся ваш знаменитый обмен мыслями, доступный каждому оборотню?

– Для этого надо, чтобы мысли были! – хмуро ответил Веллан. – У него же мыслей нету! Как у самого настоящего волка! Такое впечатление, что перед нами не оборотень, а просто дикий зверь, прижившийся у людей.

– Ты хочешь сказать… – у меня перехватило дыхание. – Будто звериная натура, звериный облик взяли верх над человеческим?

Граф Монброн устремил взгляд на мирно дрыхнущего волка и я прочел в его глазах легкий ужас. Правильно, перед Маэлем сейчас не просто угольное мохнатое создание с клыками и когтями, а король Аквилонии. Отлично понимаю графа.

– Да ничего я не хочу сказать! – отмахнулся Веллан, устраиваясь на табурете возле стола. – Никогда ничего подобного не встречал. Бесспорно, он думает, понимает, но его душа для меня полностью закрыта. Будто стенку построили. Я не в силах пробиться в его мысли, а на мои он отвечать не желает. Я ему толкую: «Превращайся обратно!», а он… Это не мысль, это ощущение, но ощущение можно разгадать так: «Не хочу». Тотлант, сделай что-нибудь!

– Какой ужас… – пискнула Цинтия, закатывая глаза. – Бедный король!

– Чудовищно! – схватился за голову Монброн. – Тотлант, ты же волшебник! Помоги ему!

– И как, вы думаете, я ему помогу?

– Поколдуй! Заклинание прочитай!

– Вам легко говорить «поколдуй!», – искренне возмутился я. – Я учился человеческой магии, а не звериной! Я вам не какой-нибудь пиктский друид и не лесной знахарь! Магия Карающей Длани отличается от людской настолько же, насколько волшебство Равновесия от темного колдовства!

– Прошу слова! – поднял руку Веллан. – Может быть, один мой знакомый стигиец припомнит, кто именно целых девять лет таскает под полой Книгу Бытия, которую он как бы временно позаимствовал почитать у короля Эрхарда? Кто нам каждый раз взахлеб твердит, будто в Книге Бытия расписываются любые особенности звериной магии? Да я за девять лет любую книжку наизусть бы выучил!

– Ты в книжках только картинки рассматриваешь, и то ищешь неприличные, – огрызнулся я, барабаня пальцами по подлокотникам. Теоретически Веллан прав – Книга Бытия, окажись таковая у меня под рукой, позволила бы вернуть Конану человеческий облик за несколько мгновений. Но беда в том, что Книга осталась в Бельверусе, в обозе короля Эрхарда. На память я подобные заклинания воспроизводить не рискну, ибо никогда их не заучивал. Зачем? Все мои знакомые оборотни отлично превращаются из зверя в человека и обратно самостоятельно, без помощи магии. – Нету у меня Книги Бытия с собой! Стигийским языком вам говорю – ик ней гибба мис боока!

– Чего? – вытаращился Монброн. – Здорово… А я по-стигийски знаю только «Сет таки юте ралл», сиречь «Да будешь ты добычей Сета…»

– Умники, – вздохнул я, не сводя глаз с Кораннона-Конана. – Конечно, я могу попробовать вернуть его обратно заклинанием Истины, но оно предназначено только для человеческих существ. Я могу повредить Конану, а если превращение пойдет неправильно, он навсегда застрянет в форме какого-нибудь чудища, рядом с которым ты, Веллан, будешь казаться белокрылым голубем.

– Тогда лучше не надо, – серьезно изрек оборотень. – Дождемся Эрхарда. Старик обязательно поедет на назначенную встречу между Ольтеном и Тараском и привезет Книгу.

– А как же король? – подался вперед Монброн. – Ему так и бегать на четвереньках?

– Не на четвереньках, на четырех лапах, – наставительно поправил аквилонца Веллан. – Судя по всему, Конана это ничуть не тяготит. Тьфу, не жизнь, а расстройство одно! Хоть бы кто-нибудь меня пожалел! Цинтия, пожалеешь бедного Веллана?

– Потом как-нибудь, – прохладно ответила молодая баронесса. – Слышите, на ратуше бьют полночь? Я отправляюсь спать. И прошу ночью в мою комнату не ломиться! Веллан, ты меня расслышал?

– Расслышал, – грустно вздохнул оборотень. – Тотлант, пошли по бабам, а? Надеюсь, в этом пропащем городишке отыщется хоть одна заслуживающая моего внимания куртизанка?

– Иди-иди, – закивал Монброн. – Потом поделишься впечатлениями. Надеюсь, Конана с собой брать не будете?

– Не будем, – согласился я, поднимаясь. Сон не шел и поэтому я предпочел бы спуститься в залу для гостей, заказать приличного вина и как следует поразмыслить над всем происходящим. А Веллан пусть топает куда угодно и ищет приключений на свою тощую задницу!

Так вот, о судьбах мира… В любом случае эти пресловутые «судьбы» меньше всего зависят от действий отдельных людей, будь они хоть какими диктаторами, тиранами и колдунами. Наш мир существует долгие тысячелетия, случались и великие катастрофы, и времена, ныне именуемые «всеобщим благоденствием», человек рождался, взрослел и умирал, а история шла по дорожке, изначально проторенной Создателем или Создателями. Пройдет еще полгода, год, заинтересованные стороны благополучно разберутся в причинах и следствиях свалившейся на Немедию напасти, кто-то станет королем, кому-то отрубят голову, кто-то женится, кто-то вернется домой, благополучно доживать свои дни (надеюсь, последняя участь выпадет именно мне). Люди побушуют, помашут мечами, затем успокоятся и станут жить дальше в ожидании нового чудесного развлечения наподобие Зеленого Огня, большой войны или долгого спора о престолонаследии. Судьбы мира интересуют меня только, когда течение истории оказывает влияние на меня самого или моих ближайших друзей. Я никогда не понимал, к примеру, известного колдуна Тот-Амона, с которым был знаком еще в юности. Тот-Амон, наверное, сумасшедший. Скажите, какому нормальному человеку, а тем более уважающему себя магу, взбредет в голову совать свой длинный нос в любое мало-мальски значимое событие в политике и магии Материка, когда главная задача волшебника – самосовершенствование и помощь человечеству в устроении наилучшего уклада жизни?

Вот я – тридцать два года, из них двадцать я жил и учился в Стигии, еще двенадцать провел в Пограничье, сделал (признаюсь честно!) недурную для волшебника карьеру: все-таки быть придворным магом при захудалом, но настоящем короле гораздо лучше, чем до старости таскаться в подмастерьях у более известного мага. Никого не трогаю, охочусь за древними трактатами, осваиваю новые области магии, помогаю, чем могу, Эрхарду. Наконец, я наверняка единственный волшебник, у которого есть настоящие друзья, а не ученики, слуги или прихлебатели. Не жизнь, а сказка, клянусь хвостом Сета! Правда, сказка какая-то унылая…

Почему унылая? Да потому, что я чувствую, что начинаю покрываться плесенью. Спокойная, уравновешенная жизнь – это прекрасно, но я давно забыл, как радоваться чему-то новому. Новым знаниям, новым приключениям. Конечно, скажете вы, а это тебе, Тотлант, не приключение? Загадочный Алый Камень, созданный незнамо когда и незнамо кем, великая авантюра с немедийским троном… Да, в конец концов, еще и Конана надо как-то спасать! Чего ж ты дурью маешься и страдаешь от тоски?

О-о-о! Побывали бы вы хоть раз в шкуре настоящего мага, терзающегося неуемной тягой к познанию окружающего мира! Думаете, я не хочу узнать тайну Алого Сияния? Хотеть-то хочу, но здраво оцениваю свои силы. Вокруг этого разнесчастного рубина суетится огромное количество претендентов на владение, и среди них не только обычные люди – возьмем хотя бы ксальтоуна. Если я прикоснусь к Камню хоть одним пальцем, ксальтоун меня попросту растопчет. Найдет и сердце вырвет голыми руками! Маги такого высокого посвящения не могут быть для меня противниками, ибо котенок не в состоянии сражаться со львом. Котенок – это я. А вокруг бродит целая стая рыкающих львов.

Уверен, руку даю на отсечение: рано или поздно Красным Камнем заинтересуются такие хищники, как Тот-Амон, Пелиас, Озимандия, или печально известная Лоухи, Ведьма Туманов из Похьелы, претендующая на главенствующую роль в гиперборейском Круге Белой Руки. Хорошо, что Тсота-Ланти недавно отдал Нергалу душу, а то Маг Алой Цитадели не упустил бы случая вмешаться. Да мало ли в мире волшебников, стократно превосходящих меня силой и умениями? Здесь я упомянул только знаменитостей, обитающих по нашу сторону Кезанкийского хребта и в Стигии, и то не всех. А вспомним, что волшебство процветает в Туране, и за Вилайетом, и в Кхитае… Магиков не так много, но они представляют в нашему мире весьма ощутимую силу. И что же, мне бороться против всех? Нет уж! Пусть Камнем владеет барышня Эрде, пока его не отнимут более сильные и более зубастые. Или пока молодая герцогиня сама не перегрызет горло претендующим на ее сокровище магам. А я постою в сторонке.

Обидно, конечно. Какой волшебник не хочет заполучить в свою сокровищницу столь могучий артефакт! Мне неважно, как он действует. Заполучу – разберусь. Только вот беда: у меня нет сокровищницы и за красивые глаза Алый Камень мне никто не отдаст…

Ф-фу! Нет, нельзя так напиваться! Особенно в одиночестве. После второго кувшина шемской «Золотой лозы» я немедленно начинаю жалеть самого себя и уныло философствовать. Веллан, как и обещал, отправился проведать единственный на всю Даларну бордель, а я сижу за столом, чертя пальцем на винных лужицах нордхеймские руны и магические символы вперемешку с непристойными картинками. Дошел уже до того, что заставляю эти рисунки двигаться и уныло пялюсь на них. Над столом висит темно-фиолетовое облачко, периодически превращающееся в различных туманных зверюшек самого непотребного вида.

Маг в тоске – жуткое зрелище. Хорошо, хозяин и двое вышибал, бодрствующих посреди ночи, относятся ко мне со сдержанным спокойствием. На их лицах же ясно читается: «Шли бы спать, господин хороший». Правда, тот вышибала, что поменьше ростом, наблюдает за моим непроизвольными фокусами с интересом ребенка – наверное, никогда не видел настоящего волшебника.

– Хозяин! – неблагозвучно воззвал я. – Еще кувшинчик «Лозы»! И… ик!.. апельсины есть?

– Апельсины ему посреди ночи подавай, – проворчал владелец постоялого двора, протиравший кружки за стойкой. – Проснись, любезный! Весна на дворе, а мы на Полуночи Немедии! Какие апельсины? Хочешь свежих фруктов, так поезжай в Зингару. И вообще, убрал бы ты свое непотребство.

Хозяин указал взглядом на фиолетовый туман над моей головой, сейчас принявший форму какого-то невообразимого пучеглазого монстра, потрошащего другого монстра, столь же пучеглазого и противного.

– Изволь, – пьяно кивнул я, щелкнул пальцами. Монстр, которого терзали, приобрел явные черты сходства с хозяином. – Г-где мои апельсины и вино?

– Ларс, принеси ему, – поморщился владелец «Синей луны» и кивнул вышибале. – Пусть подавится.

– Б-благодарю, – я потянулся к возникшему на столе кувшину и плеснул себе в кубок. Пролил, конечно. Вместо апельсинов принесли моченых яблок в сиропе. Гадость, конечно, но надо себя заставить. Еще надо сделать хозяину что-нибудь хорошее. Спьяну меня всегда тянет на добродейство. Давайте причинять добро людям!

Я мысленно составил заклинание, материализовал замысел и толстяк хозяин, выругавшись, шарахнулся в сторону. Над стойкой возникла настоящая синяя луна, точь-в-точь по названию таверны. Небольшой шарик размером с дыньку и рисунком, копирующим облик луны – той, которая на небе. Шарик неторопливо вращался, светился ярким сине-голубым огнем и плевался беззвучными искорками.

– Красиво, – оценил вышибала Ларс, созерцая мое произведение. – Вместо вывески приспособим, пускай горит. И фонаря над входом больше не надо вешать.

– Эх, магики, – вздохнул хозяин. – Несчастные вы люди. Впрочем, благодарствую. Долго оно гореть будет?

Я отмерил срок заклинания и проворчал:

– Триста дней. Считай, почти год.

– Хорошо хоть не триста лет… Ларс, смотри, кто-то пришел! И кого носит по кабакам среди ночи? Да еще во время Рокода?

Точно, сквозь винный туман я различил, как открылась дверь наружу, пахнуло прохладным весенним воздухом и через порог перешагнул совершенно незнакомый человек в простой дорожной одежде. Меч на боку. Наверняка либо гонец, проезжающий через город и забежавший на постоялый двор пропустить стаканчик, либо праздный местный житель, ищущий отдохновения от ревнивой супруги или шумного выводка детишек. Единственно, обитатели Даларны, люди в основном мирные, не таскают с собой клинки.

Человек преспокойно обогнул столы, подошел к стойке и наклонился к хозяину, попутно бросая ему монету – судя по блеску, золотую.

– Любезный, не скажешь, не у тебя ли остановился путешественник, обычно именующий себя Тотлантом из Стигии? Среднего роста, смуглый, голова бритая. Носит черный балахон с золотой вышивкой.

Я навострил уши. Какое до боли знакомое описание! По-моему, смуглого бритого и одетое в черное с золотом человека я знаю. Кажется, это я. Правильно, меня еще Тотлантом зовут. И я даже родился в Стигии. Если быть точным, в Луксуре.

– Тебе нужна вон та пьяная развалина, – не раздумывая, ответил владелец «Синей луны». – Только умоляю, не пои его больше. Месьору Тотланту на сегодняшнюю ночь вина хватит.

– Мне кружку пива, – коротко распорядился незнакомец и уверенным шагом направился к моему столу. Встал прямо передо мной, внимательно осмотрел и уселся напротив.

– Ч-чем могу служить? – осведомился я. Человек был абсолютно непримечателен. Высокий, лет под сорок, начинающие седеть усы, выдубленная ветрами кожа на лице. – Заклинания простые и сложные, поиск утерянных драгоценностей, приворот, отворот, истребление монстров?.. В твоей фамильной гробнице поселился вурдалак? Двадцать аквилонских кесариев, половину авансом. За уничтожение вампиров беру дороже. Только я слегка… ик!.. не в форме.

– Приказано передать, – человек полез за пазуху и бросил передо мной на стол (прямо в лужу вина) запечатанный пакет. – Я должен дождаться ответа. Читай прямо сейчас.

– Сет-Змееног! – простонал я, выуживая пакет из шемского вина. Благодаря этому же вину у меня не возникло и тени подозрений – почему вдруг кто-то посылает мне письмо, направляет гонца, способного отыскать старину Тотланта в захолустнейшем немедийском городишке и отчего послание столь срочно, что гонец является по мою душу после третьего полуночного колокола?

– До утра не подождет? – уныло спросил я, с отвращением глядя на подмокший пергаментный конверт.

– Нет, – отрубил усатый и погрузился в созерцание живых картинок над моей головой, попутно прикладываясь к доставленному Ларсом пиву. Сделал вид, будто его здесь вообще нету.

Придется свершать подвиг и читать. Только сначала… Боги, опять забыл! Забыл самое полезное заклинание для обитателя Пограничья, которое может прояснять пьяную голову. Как же оно начиналось? Ага, вспомнил! Десять слов, два пасса правой рукой. Ох, а я так хорошо напился…

Протрезвел я ровно наполовину. Для того, чтобы прочитать письмо, вполне хватит. Для того, чтобы написать ответ – сомневаюсь.

Отряхнув пакет от винных капель, слегка смазавших надпись под красной печатью… Так, печать! Странно знакомое изображение. Драконья морда, повернутая ко мне, рисунок окружен повторяющейся стигийской буквой «м», перемеженной (о боги, снова! Это становится навязчивым!) малюсенькими восьмиконечными звездочками. Надпись же такова: «Тотланту Луксурскому от Менхотепа, сына Птеоса».

Скользнув взглядом по знакомым символам стигийского алфавита, я почему-то не придал им никакого значения, сорвал печать, развернул пергамент и с туповатым видом приступил:

«Возлюбленный сын мой! Было бы нелепо и далее продолжать глупую игру, делая вид, будто мы друг друга не узнаем. Тогда, в библиотеке замка короны Бельверуса, я не нашел в себе сил признаться, что я – это я, а ты, вероятно, был чересчур озабочен своими собственными делами.

Итак, Менхотеп, сын Птеоса из Луксура, твой родной отец, с которым ты расстался более двадцати лет назад, некогда являвшийся магом Стихий Пустыни, и есть тот самый ксальтоун, которого твои друзья наверняка именуют «жутким колдуном» и «великой тайной короля Тараска».

Надеюсь, теперь я перестал быть для тебя тайной. Да, я достиг высшего посвящения и имею право именоваться ксальтоуном – магом, обладающим верховенствующей силой. Именно поэтому я покинул родину, ибо для Черного Круга настоящий ксальтоун – как бельмо на глазу. Даже Тот-Амон, наш старый знакомец, не удостоился этого звания. Читай книги, сын мой, и овладеешь…

Нет нужды расписывать здесь историю последних двух десятилетий моего существования, благо она будет тебе мало интересна. Важно лишь то, что в некий, не столь отдаленный момент времени мои извилистые пути пересеклись с ровной и ясной дорогой известного тебе Тараска Эльсдорфа, ныне претендующего на корону Немедии. У меня имелись знания и величайший титул ксальтоуна, у Тараска – стремление к величию и вещь, с которой он не мог совладать. Мы заключили союз. Могу тебя утешить – временный союз. У меня хватило влияния, чтобы запретить Тараску идти к трону через чужие жизни, но кое-кем так или иначе пришлось пожертвовать. Меня можно осуждать. Однако нельзя не принимать в расчет.

Не стану объяснять сути и подоплеки последних событий. Ты всегда был умным мальчиком и наверняка сам все понял. Перейдем к обоюдно волнующему нас делу.

Я и только я владею тайной Каримэнона – Алого Камня древности, вышедшего из рук божества, именуемого в наши времена Ротой-Всадником. Я не утверждаю, что могу распоряжаться заключенной в Каримэноне Силой с совершенством его истинного хозяина, но, как известно, Рота покинул наш мир восемьдесят столетий назад и впредь не вернется. Я не раскрою тебе в этом письме (которое могут перехватить недруги, пускай это почти невозможно) всех секретов Каримэнона, ибо надеюсь на скорейшую встречу и твое понимание.

Предложения таковы.

Первое. Либо ты вообще не вмешиваешься в мои дела, оставляешь даже мечты о владении Камнем – а я уверен, что в тебе, как во всяком человеке, несущем в себе дар волшебства, такие мечты лелеются! – и уезжаешь в столь любезное твоему сердцу Пограничье, зная, что в Немедии у тебя остается не только отец, но и верный друг, способный дать совет или оказать помощь в тяжелые дни.

Второе. Я остаюсь владельцем Каримэнона вплоть до моей смерти, затем же Камень по праву наследования переходит к тебе. Ты остаешься единственным владельцем одной из величайших драгоценностей нашего мира и мира волшебства. Мне жаль, что молодая герцогиня Эрде сотоварищи похитила у меня эту вещь, предназначенную отнюдь не к разрушению, но к созиданию, а если быть более точным, к сохранению Великого Равновесия меж Черным и Белым. Попав в неразумные людские руки, Каримэнон способен причинить великие бедствия, по сравнению с которыми самые невероятные катастрофы прошлого покажутся лишь невинным дождиком. Если ты попытаешься убедить госпожу Долиану Эрде вернуть Камень мне – точнее, нам – я не только сохраню ей жизнь, но даже постараюсь способствовать восхождению на Трон Дракона принца Ольтена. Я уже упоминал, что Тараск – лишь временный союзник. Делай выводы.

И третье. Возможность, на которую я не рассчитываю, но которая не исключается. Ты, Тотлант, сын Менхотепа, сам вступаешь в борьбу за Каримэнон. В таком случае мы начинаем открытое сражение, где победитель получает все.

Думай, сын мой. Ответ, изустный или письменный, передай через человека, принесшего тебе данное послание. В любом случае, мы все, каждая заинтересованная сторона, встретимся в двадцать пятый день Второй весенней луны у замка Демсварт, дабы раз и навсегда решить судьбу Каримэнона.

Менхотеп, сын Птеоса из Луксура, милостью богов – ксальтоун.

15 день Второй Весенней луны 1294 года по счету Аквилонии и Заката».

– Отец? – прошептал я, когда чтение письма было закончено. Теперь картина выложенной алым мозаики начинает вырисовываться куда отчетливей. Отец всегда грешил излишним честолюбием, я это отлично помню. Но как он сумел получить Высшее Посвящение? Давным-давно мой батюшка Менхотеп входил в Черный Круг, а теперь неожиданно сменил Тьму на Равновесие. Решил возвыситься над остальными, ибо многими учеными мужами предполагается, будто Алое стоит выше Белого и Черного? С ума сойти! Ксальтоун – мой родитель! Как же мы были правы тогда, в Бельверусе, когда Конан предположил, что таинственный маг в алом одеянии и драконьей маске может быть отцом Тотланта!

В этот самый миг плотный тяжелый пергамент распался в прах прямо у меня в руке. Новый знак – письмо содержало частицу самого ксальтоуна, Менхотеп узнал, что депеша попала в руки именно того, кому предназначалась и прочтена. Теперь ксальтоун ее уничтожил, не оставив следов и доказательств.

– Ответ будет? – бесстрастно вопросил гонец. – Кстати, на словах приказано передать, что я пользуюсь доверием… Вот подтверждение. Сказано, будто ты все поймешь.

Человек в дорожной одежде протянул мне раскрытую ладонь с перстнем – серебряное кольцо и печатка в виде Звезды Роты. Как только металл коснулся моих пальцев, из перстня, содержащего в себе заклинание, в мою голову передался образ гонца. Да, действительно, Менхотеп ему доверяет. Этот человек верно служит моему отцу.

– Я подумаю, – что еще прикажете сказать? Кстати, чтение депеши меня напрочь протрезвило. Не каждый день получаешь столь любопытные послания, да еще не от друзей и знакомых, а от человека, произведшего тебя на свет. – Так ему и передай. Я буду думать и не поеду в Пограничье.

– Твои слова, Тотлант… – кивнул гонец и сразу же встал. – Хозяин будет оповещен немедленно.

– Эй! – крикнул я вдогонку. – Запомни – я буду думать! Пока никаких решений!

– Запомнил, – бросил он уже от двери. – У меня очень хорошая память.

Я кликнул хозяина «Синей луны», у которого явно слипались глаза, он с тяжелейшим вздохом поставил на стол новый кувшинчик «Золотого», плюнул и ушел спать. Остались только скучающие вышибалы-охранники.

– И что теперь делать? – громкоголосо воззвал я к небу, которое здесь замещалось бревенчатым потолком. – Как прикажете поступать, после эдаких-то новостей?

– Давайте в кости сыграем, господин хороший, – усмехнулся Ларс, подсаживаясь ко мне. – Ночь – время спокойствия. Забудь тяготы, их днем хватает. Ставлю серебряный талер на кон!

Той ночью я бездумно проиграл четырнадцать ауреев и семь талеров. А к утру принял решение.