Цвет моих крыльев Шашкова Екатерина

Глава 4

СИЛА ЕСТЬ – УМА НЕ НАДО

– Знаешь, Глюк… – После пятого пряника жизнь перестала казаться мне такой уж паршивой штукой. – Наверное, я что-то неправильно делаю. Сидела бы себе спокойно, вышивала крестиком парадные портянки для Хозяина. Так ведь нет – тянет меня турниры выигрывать, тайны раскрывать.

Конь (да, вот уже полгода, как мой зверь был конем) ехидно заржал. Мол, всегда я знал, что ты дура, но чтоб настолько.

– А как мне еще доказать ему, что я не пустое место? Я же и делать-то больше ничего не умею! Даже магию совсем забросила… – продолжила я свой монолог.

– Все! Еще одно слово – и я за себя не отвечаю!

Я подскочила от неожиданности и недоуменно уставилась на Глюка. Но конь только рассеянно тряхнул головой – не я, мол. Да и правильно. С чего бы это ему говорить голосом Кьяло. Но откуда тогда звук?

Оглядевшись по сторонам, я заметила под самой крышей маленькое окошко. Не знаю уж, служило ли оно для вентиляции, для красоты или просто доска вывалилась, но отголоски разговора доносились именно оттуда.

Конечно, я тут же отодвинула кулек с пряниками и полезла смотреть, что происходит снаружи!

Вскарабкаться по дощатой стенке, отгораживающей стойла друг от друга, было легче легкого. Спустя пару секунд я уже балансировала на верхней рейке, пытаясь одновременно произвести поменьше шума, устроиться поудобнее и обзор получить повыгоднее. Уж не знаю, как там с шумом, но вид мне открылся достаточно интересный: Кьяло со сжатыми кулаками, а напротив него – Флай, внимательно изучающий облака.

– А ты никогда за себя не отвечаешь, – усмехнулся Глазастый. – Я, по крайней мере, всегда держу ситуацию под контролем.

– Вот прямо-таки всегда?

– Да, всегда.

– То есть когда ты бьешь девушек по башке, это называется контролем?

– Нет, это называется турниром! Неужели ты не видел, что она сама подставилась?

– Ничего я не видел… А виноват все равно ты! – Кьяло, похоже, уже все для себя решил, и переспорить его было непросто.

– Ну да, – Флай рассеянно пожал плечами, – я всегда во всем виноват. Если небо упадет на землю – это тоже будет по моей вине.

– И все победы у тебя купленные! Можешь не отнекиваться, это и так все знают.

Нермор-младший наконец-то отвел взгляд от облаков… и резко, без каких-либо отвлекающих маневров врезал Кьяло в челюсть. Тот ответил – тоже резко и очень охотно. Чувствовалось, что этого и добивался.

Короче, долгожданная драка все же состоялась! Причем не успела я решить, за кого буду болеть в этой потасовке, как оба парня, забыв про одиночные удары, сцепились и покатились по земле, подняв тучу пыли. Они даже ругаться перестали: до меня доносилось только сердитое сопение и сдавленное рычание. Однако разобрать, кто из них какой звук издавал, я смогла только тогда, когда рычание перешло на качественно новый уровень. Оно внезапно стало глубже, раскатистее…

Окончательно сомнения покинули меня, когда Кьяло вдруг на мгновение замер и напрягся. Я не видела его глаз, но живо представила, как они стекленеют и наливаются золотом. Только этого не хватало!

Флай тоже почувствовал перемену и попытался отползти подальше, воспользовавшись заминкой, но не успел. Берсерк уже крепко ухватил его обеими руками, сжал… Мне показалось, что я слышу, как у Глазастого трещат ребра. А может, и не показалось…

В любом случае медлить было нельзя, а звать на помощь крайне нежелательно. Поэтому я сделала первое, что пришло в голову, – прыгнула на Кьяло сверху. Точнее, попыталась прыгнуть, но тут вмешался пресловутый человеческий фактор. Или нечеловеческий… В общем, фактор был на пару размеров больше нормы и имел вид в меру растоптанного сапога, который в самый неподходящий момент зацепился за край окошка. В результате вниз я не спрыгнула, а спикировала. Впрочем, приземлилась именно туда, куда задумывала, – на шею нашего спятившего берсерка.

Но он, кажется, даже не почувствовал моего появления. Как и удара каблуками под ребра, которым я его немедленно наградила. А никакого более действенного оружия у меня с собой конечно же не было. Разве что… Магичка я или нет, черт возьми?

Я вцепилась обеими руками в плечи Кьяло и начала нагревать ладони. Медленно, слишком медленно… Впрочем, это мое восприятие времени опять дало сбой. На деле не прошло и пары секунд, а рубашка моего лучшего друга уже начала дымиться. И тут до меня дошло, что плечи не самое уязвимое место у такого бугая.

Одна ладонь спешно переползла на шею, другая на щеку. В этот раз ожог получился более резким: Кьяло дернулся всем телом, разжал руки и попытался стряхнуть меня со спины. А фиг вам! Держалась я крепко и при этом лихорадочно пыталась сообразить, как привести парня в чувство. Зато он пустыми рассуждениями себя не утруждал и, нащупав мою левую руку, дернул ее с такой силой, что мое запястье обиженно хрустнуло. Я взвизгнула, но только сильнее вцепилась в шею берсерка раскаленными пальцами. Кьяло, в свою очередь, издал что-то отдаленно напоминающее вопль самца бабуина в брачный период, крутанулся вокруг своей оси и со всей дури приложил меня спиной об стену конюшни. А потом еще раз. Третьего удара доски не выдержали, и мы ввалились в стойло сквозь образовавшуюся брешь. Точнее, я повалилась на усыпанный опилками пол, а Кьяло – на меня. И тут же возле моего виска мелькнуло что-то большое и темное. И врезалось парню в затылок.

Но вырубилась при этом почему-то я.

Очнулась, впрочем, почти сразу же, от перешептываний.

– А она точно жива? – Встревоженный голос Кьяло (нормальный, человеческий!) сложно было с чем-то спутать.

– Вроде бы да. Мертвые же не дышат! Кажется… – А вот Флай как-то странно похрипывал.

– Тогда ее, наверное, в комнату отнести надо…

– Ага! Ты еще скажи – лекаря позвать! И попутно объяснить, что здесь произошло.

– Ну подумаешь, выяснили отношения.

– А заодно снесли стенку конюшни.

– Да она гнилая была!

– Это ты Понжеру объяснять будешь. А ожоги свои инквизиции показывать.

– Они пройдут к утру! У меня все быстро заживает.

– А до завтра ты в парандже будешь ходить, как алийская красавица?

– Я тебя сам сейчас в паранджу по самые уши замотаю!

– Это мы еще посмотрим, кто кого замотает!

– А спорим, не подеретесь! – прошептала я.

Прошептала? Хотела же гордо провозгласить! Но губы меня не слушались, и звуки получились едва слышными. Не знаю, насколько хорошо парни разобрали, что я сказала, но спорить они сразу же перестали. И то хорошо. Ведь от каждого их слова голова готова была расколоться на кусочки, как плохо склеенная вазочка. Неприятное ощущение.

Молчание, впрочем, длилось недолго.

– Ты как? – поинтересовались ребята, в кои-то веки проявляя солидарность.

– Бывало и хуже, – поморщилась я. – А вы?

– Бывало и лучше! – вновь хором отрапортовали парни.

Я поняла, что словами ничего путного от них не добьюсь, и попыталась разлепить глаза. Веки были тяжеленными, будто к каждой реснице привязали по пудовому каменюке. Однако крепкие у меня реснички – не отрываются! Но и не поднимаются.

Изображать Вия и замогильным голосом просить: «Поднимите мне веки!» – я не рискнула, поэтому пришлось справляться самостоятельно. Зато когда я наконец-то смогла различить склонившихся надо мною друзей… Ой! Оказывается, смеяться – это так больно!

– Ты что? Тебе плохо? – по-своему истолковал мою гримасу Кьяло.

– Мне уже хорошо, – хмыкнула я. – Вы бы себя видели, вам бы тоже хорошо стало.

Парни пожали плечами и посмотрели друг на друга. Вгляделись повнимательнее. И начали робко ощупывать собственные физиономии. Ага, дошло!

Флай щеголял шикарным фонарем под глазом (Вот теперь действительно Глазастый!) и разбитой губой. Да и дышать старался пореже и потише.

У Кьяло на щеке красовался нехилый ожог, по форме точно повторяющий мою ладонь. Еще один, чуть поменьше, украшал шею. Рубашка на плечах прожжена, один рукав оторван, второй держится на двух хиленьких ниточках. На коленке дырка.

Ну и грязные оба, как два шахтера после пьянки в забое.

Флай, видимо, первым сообразил, как он выглядит со стороны, выразительно хмыкнул и сразу же поморщился.

– У тебя ребра целы? – подозрительно спросила я, припоминая все подробности драки.

– Вроде бы да. Хотя ощущение такое, будто я – обломки кровати, на которой два дракона предавались бурным утехам.

– Извращенец, однако, – ухмыльнулся Кьяло. – Ну все, теперь я точно знаю все твои фантазии. Осталось только найти подходящих драконов…

– Опять нарываешься?

– А ты опять выпендриваешься?

– Так, мальчики! – вмешалась я. – Если вы сейчас же не прекратите ругаться, то я просто развернусь и уйду.

– Тебе сначала встать придется, – заметил Глазастый.

– Ну, значит, встану, развернусь и уйду.

И я немедленно попыталась выполнить собственную угрозу. Встала я с третьей попытки. Развернулась с четвертой. А вот уйти не получилось вообще, потому что на первом же шаге ноги подкосились, и я непременно грохнулась бы обратно, если бы Кьяло меня не поймал.

– Нет, не уйдешь, – резюмировал Флай. – Можно продолжать ругаться хоть до вечера.

– Да хоть всю ночь, – нахмурилась я. – Только чтоб потом ко мне никаких претензий не было, что кто-то не выспался и из-за этого в первом же круге вылетел с Турнира Равных. Ты же участвуешь?

– Ну да… – Глазастый вдруг помрачнел. – С практической точки зрения – да. А с теоретической – еще ведь впереди показательный финал.

– Так его что, еще не было?

– Нет. Решили сделать небольшой перерыв, чтоб мы отдохнули.

– Вижу я, как ты отдыхаешь…

– Отдых – всего лишь смена вида деятельности, – нравоучительно произнес Кьяло.

– А тебя вообще никто не спрашивал, – огрызнулась я. – Какого черта тебя опять переклинило? Не мог просто подраться и успокоиться?

– Ну я же не нарочно! Честное слово, не нарочно! Просто разозлился очень… и вот…

– Ну как-то же ты в себя пришел?!

– Ну да, пришел. Так не сам ведь. Мне эта твоя зверюга так копытом по башке врезала, что я аж вырубился. А потом обратно врубился и все вроде как уже нормально стало. И сейчас мне стыдно. Правда, стыдно очень. Хочешь, прощения попрошу?

– Проси, – великодушно разрешила я.

Парень с готовностью рухнул на колени и покаянно опустил голову:

– Прости меня, пожа…

– Да не у меня! – перебила я его. – У Флая прощения проси. Это же у него финал и завтрашний турнир. На который ему точно в парандже идти придется. Ну или шлем не снимать даже под страхом смертной казни.

Ребята смерили друг друга самыми угрюмыми взглядами. Повисла пауза.

– Ну что? Кто ее в этот раз тащит? – наконец спросил Глазастый.

– Давай я! А то у кого-то там турниры, победы…

– Эй, вы чего? – запротестовала я.

Но Кьяло уже подхватил меня на руки и бодро зашагал в направлении жилых комнат.

Сил на сопротивление не было, поэтому я позволила себе расслабиться и надеяться, что навстречу никто не попадется. Как ни странно, в этом нам повезло. А может, и не повезло, но я этого уже не видела, потому что позорно уснула.

Проснулась (или, скорей уж, очнулась) я перед дверью собственной комнаты, когда меня довольно бесцеремонно поставили на пол и велели:

– Открывай!

– Сами без рук, что ли? – фыркнула я, изо всех сил стараясь удержаться в вертикальном положении.

– Хочешь, чтоб я ее опять выломал? – ехидно осведомился Кьяло. – Запирала ты – тебе и расколдовывать.

Сил на пререкания уже не было, поэтому я просто шепнула нужное заклинание и сделала легкий жест левой рукой.

Уй! Жест-то был, может, и легкий, но запястье тут же свело совершенно дикой болью. Я закусила губу, чтоб не вскрикнуть, но раскаленная волна не ограничилась моей рукой и поднялась выше, охватывая плечи. И почти сразу же в поясницу мне вонзился десяток отточенных спиц. В глазах потемнело, дверь уплыла куда-то вбок…

О том, что парни подхватили меня и уложили на кровать, я догадалась только тогда, когда смогла различить на потолке знакомую паутинку. Она там давно висела, а смахнуть все руки не доходили. Да и зачем? Паук на мое жилище вроде бы не покушался, так с чего мне разрушать его плетение?

– Ну вот… – пробормотала я, – Теперь все в норме.

– А по-моему, ничего не в норме, – сразу же запротестовал Кьяло. – Тебе к медикам надо! На тебе же лица нет.

– Есть, я им смотрю и говорю! И нормально себя чувствую!

– Это – нормально? – В голосе Флая было столько ехидства пополам с сочувствием, что я не смогла удержаться от улыбки.

– Да, это совершенно нормально для человека, которым только что прошибли стену. Отлежусь немножко – и все пройдет. Лучше вот с этим что-нибудь сделайте. – Я не без труда приподняла левую руку.

– А что с ней?

– Вывихнула. Точнее, кое-кто помог, но не будем показывать пальцем.

Флай выразительно покосился на Кьяло, берсерк уставился в пол.

– Если это тоже я, то… ну, я же извинился, кажется…

– Да извинился, извинился. Помочь не хочешь?

– А что делать-то?

– Вправлять!

– А… ну… тебе же больно будет! Да я и не умею.

– Флай? – нахмурилась я.

– А я что? Я тебе руку только отрубить могу, но ты же будешь против, да?

Я тихонько заскулила. Ох уж эти парни! И как они только учатся?! И это при том, что здесь, в академии, оказание первой помощи стоит в списке обязательных предметов. Мол, в боевой ситуации каждый военачальник должен знать, уметь, понимать и т. д.

– Ладно, герои, – вздохнула я, пытаясь придать телу сидячее положение, – тогда просто держите меня крепко. Если буду орать – заткнете рот бутербродиком!

Команду «держать» Глазастый воспринял с энтузиазмом: после таких объятий разнополые люди обычно или женятся, или один из них получает обвинение в злостном домогательстве. Впрочем, одно другому не мешает.

Я поудобнее устроилась в его руках, прикрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях в районе запястья. Ну ладно, не в первый раз… хотелось бы верить, что в последний.

Обхватила посильнее. Зажмурилась. Дернула. Щелчок.

– Ой-е! – сквозь зубы прошипела я, чувствуя, что кость встала на место.

И снова рухнула в никуда.

Очнувшись, я еще некоторое время полежала с закрытыми глазами, мысленно ощупывая свой организм. Рука была в порядке, хоть и ныла. Спина казалась одним большим зудящим синяком, но это тоже было вполне терпимо. Голова вообще вела себя на удивление прилично, то есть не болела и не кружилась. Но очень хотелось есть! О чем я и сообщила немедленно в полный голос, попутно открывая глаза.

Кьяло, до этого сидевший возле меня с выражением полного покаяния на лице, дернулся от неожиданности.

– Слушай, скажи честно, в гроб тебе потом тоже еды положить, чтоб по ночам голодный труп не являлся?

– А ты меня уже хоронишь?

– Пока нет. Но на будущее надо учесть.

– Ладно, напомнишь попозже, чтоб я включила в завещание полный перечень блюд. А где Флай?

– Ушел свой финал проигрывать.

– Выигрывать, – машинально поправила я.

– Да какое там выигрывать, он же на ногах еле держится.

– Зато он упрямый. И сражается действительно хорошо. – Я сползла с кровати и потянулась всем телом. Мышцы слушались, ноги держали… Живем! – А поединка еще не было? Пошли посмотрим, что ли!

Кьяло смерил меня недоверчивым взглядом. Потом встал, обошел по кругу и снова уставился на меня, как на хрупкий музейный экспонат:

– Ты уверена?

– Вполне! А что?

– Да ничего, просто… А ведьмы все так быстро выздоравливают?

– Во-первых, я магичка, – привычно буркнула я. – А во-вторых… не знаю, честно говоря. Никогда об этом не задумывалась. Может, у меня просто регенерация хорошая? Да и то мне до тебя далеко.

– Но у меня это скорее побочный эффект…

– Ну и ладно! Вот тебе сейчас надо углубляться в генетику и физиологию? – (Парень замотал головой с таким видом, что сразу стало понятно: он и слов-то таких не знает.) – Ну тогда пошли вниз на турнир смотреть!

Финальный поединок решили обставить с помпой. На середину двора выволокли дощатый помост, с которого Понжер в начале каждого учебного года обычно высказывал свои пожелания касаемо нашего хорошего поведения, а в конце – долго ругался на плохое. По углам помоста воткнули флаги: красный с золотой башней – Восточная Предония, синий с белым парусником – город Таин, зеленый с золотой извилистой полосой по центру – наша академия.

Касаемо происхождения этой полосы были разные варианты. Кто-то считал, что это просто волна – вежливый кивок в сторону портового города, приютившего студентов; другие рассуждали о женских локонах и о лентах, вплетаемых в них, раз уж это единственное учебное заведение, куда берут девушек; третьи с пеной у рта доказывали, что это символическое изображение извилистого жизненного пути, который предстоит пройти ученикам за время обучения. Сами же студенты прозвали знамя академии червяком и не особо утруждались поиском скрытого смысла.

Четвертый угол помоста пустовал. Флаг Западной Предонии так и не решились воткнуть на законное место и, поколебавшись, отнесли обратно на склад. Ну и ладно, зато обзор загораживать не будет!

Повертев головой, я заметила Глазастого на другом конце двора. Он уже полностью упаковался в доспех, и лицо с фингалом спряталось под шлемом. Чуть поодаль переминался с ноги на ногу его противник. Я вгляделась повнимательнее, но второго претендента на победу так и не опознала.

– Ты не знаешь, что это за тип? – Я дернула Кьяло за рукав.

Парень присмотрелся повнимательнее и удивленно помотал головой:

– Не имею ни малейшего понятия. Странно… Обычно все лучшие на виду. А раз он пробился в финал, значит, не худший, логично?

– Угу, – согласилась я, изучая финалиста.

Проблема состояла в том, что разглядеть что-либо под слоем доспехов не так уж легко. Я сумела выяснить только то, что паренек был невысок, да и особой полнотой не отличался. Пришлось-таки пожертвовать честью выпускницы и снизойти до какой-то пробегавшей мимо малявки. К слову сказать, малявка была на голову выше меня и отличалась богатырским телосложением.

– Слушай, а кого сейчас младший Нермор будет показательно избивать, а? – спросила я, останавливая эту богатыршу.

– Это еще вопрос, кто кого там изобьет, – хмыкнула девица. – Лично я поставила на Лавянки.

Некоторое время я честно копалась в памяти, пытаясь выудить из темных закоулков хоть какую-нибудь информацию об этом самом Лавянки, но по всему выходило, что я даже имя это слышу впервые. А судя по обескураженной физиономии Кьяло, с ним была та же история.

Пришлось признаваться в собственной неосведомленности.

– А что это за фрукт-то? Он хотя бы парень? – Я внутренне напряглась. Было бы очень неприятно узнать, что в финал пробилась девушка, причем эта девушка не я.

– Конечно, парень! – хохотнула богатырша. – Хотя мелкий такой, что глянуть не на что. Если победит, я его даже обнимать не пойду, чтоб не задушить ненароком. Но молодец, верткий. С нашего потока.

– Первогодок? – удивился Кьяло. И было чему удивляться: за все время нашего обучения малышня даже близко к финалу не подбиралась.

– Ну, не все же вам выделываться! Вот сейчас он вашего хваленого Нермора отлупит хорошенько, и будет нам тоже счастье!

С этими словами девица убежала, мощным бюстом пробивая себе дорогу в толпе, а я нахмурилась.

– Тебе этот Лавянки уже заранее не нравится? – ухмыльнулся берсерк. – Да не бойся, наш Глазастый его разнесет в пух и прах. В чистом фехтовании он даже меня уделает и не поморщится.

– Тебя-то кто угодно уделает, ты неповоротливый…

– Ну спасибо, – надулся Кьяло.

– Да погоди ты злиться! Я имею в виду, что в настоящей битве, где много народу, ты незаменим, потому что сильный, тяжелый… сам знаешь какой. Но в такой одиночной дуэли ты его даже не достанешь.

– Ну, это мы еще посмотрим, достану или нет! Тем более что я его сегодня уже повалял, и он, мягко говоря, далеко не в лучшей форме.

– Все равно он молодец! И он выиграет! – запальчиво крикнула я.

– Ну вот, дошло наконец-то. А то стояла с таким лицом, будто он уже проиграл.

– Ах ты…

Пока мы спорили, Понжер вещал с помоста что-то шаблонное о чести и достоинстве. Причем только глухой и слепой не понял бы, что на собственную речь ректору откровенно наплевать и мысли его витают где-то далеко. Поэтому собравшиеся тоже не баловали оратора вниманием, перешептываясь о чем-то своем. Наконец глава академии понял, что его все равно никто не слушает, и изобразил многозначительную паузу. Зрители поспешно замолчали, а наиболее вежливые еще и сделали вид, будто бы все это время старательно внимали.

– А теперь разрешите представить вам наших финалистов, воспитанников Таинской высшей военной академии: Флайяр айр Нермор… (Под бурные аплодисменты на помост поднялся Глазастый.) – И Фаньё Лавянки.

Конкурент Флая сразу же встал напротив него. А я задумчиво тряхнула головой. Имя царапнуло слух, будто я где-то его уже слышала. Но вот только где?

Понжер пожелал финалистам удачи, привычно провозгласил: «И пусть победит сильнейший!» – и спустился к зрителям. А противники, не сводя глаз друг с друга, начали медленно двигаться по кругу.

– Ты только глянь! – Кьяло тронул меня за плечо. – Он же еще и хромает! Да, как-то не вовремя этот псих полез ко мне отношения выяснять!

– Вообще-то ты первый его оскорбил, – хмыкнула я, приглядываясь к походке Глазастого. Он действительно ощутимо припадал на правую ногу. И вообще вся его поза была чересчур напряженной, как будто любое движение требовало огромных сил.

Впрочем, может быть, именно так оно и было…

Лавянки первым потерял терпение и нанес удар. Нарвался на блок, попытался еще раз. Первогодок действительно двигался очень быстро, и движения его были отточены до автоматизма. Интересно: это он уже здесь, в академии, фехтовать выучился или таким приехал? В любом случае сражался он мастерски и постоянно теснил Флая к краю помоста. Глазастый больше блокировал, чем бил, но долго так продолжаться не могло. Наконец мой друг решил, что настал его черед переходить в наступление, и рубанул мечом, целя малолетке в плечо. Если бы это был настоящий поединок и настоящий, заточенный, меч, Лавянки просто разрубило бы напополам. Но, во-первых, меч был тупой, а во-вторых, этот паршивец каким-то неимоверным образом сумел увернуться, поудобнее перехватил свой клинок и ударил, целя открывшемуся Флаю в грудь. Тот отшатнулся, дернулся вбок, и удар пришелся в предплечье.

– Минус один, – пробормотал Кьяло, для верности загибая палец.

– А счет до десяти? – уточнила я.

– Да, как обычно.

– Все равно Флай выиграет, – уперлась я.

Но в следующие несколько минут Глазастый пропустил еще пару ударов, причем один из них в корпус.

– Осталось шесть очков, – вздохнул Кьяло. – Уже не выправится.

– Еще как выправится! Сейчас он сделает этого малолетку, вот увидишь!

– Да брось ты, – отмахнулся берсерк, – проиграет он, точно тебе говорю.

– А спорим?

– На что?

– Ну… – задумалась я, – давай на желание, а то придумывать лень.

– Согласен.

И мы с удвоенным вниманием уставились на постамент, на котором Лавянки усиленно изображал горного козла. То есть бодро скакал вокруг Флая, а тот едва успевал отмахиваться. Я прикусила губу. Ведь должен же этот нахальный мальчишка сделать хоть какую-нибудь ошибку. Хоть одну-единственную…

И он ее сделал!

Когда Глазастый в очередной раз поднял меч для замаха, первогодок резко пригнулся и рванул вперед. Намерения его были вполне понятны – поднырнуть под клинок, одновременно рубанув противника по животу, а потом, оказавшись у него за спиной, ударить в спину или в голову. Красивый прием и достаточно легко реализуемый, когда один из бойцов ниже и быстрее другого. Я сама его очень любила и охотно демонстрировала на всех желающих, кроме Флая. Потому что Нермор-младший был единственным, кто умудрялся поймать меня на первом же движении.

Я не видела его лица, спрятанного под шлемом, но была уверена, что Глазастый улыбнулся. И резко рубанул сверху, так и не доведя замах до конца.