Всем сестрам по мужьям Ларина Арина

– Доктор наук. Интеллигентный пенсионер без материальных и жилищных проблем, – огрызнулась Татьяна.

Шокированные домочадцы затихли. Мама всхлипнула, Ольга округлила глаза, как филиппинский долгопят, а Анатолий Васильевич желчно поджал сухие губы.

– А нас с матерью он усыновит? – ехидно произнес он.

– Удочерит! – бросила Татьяна, скрываясь в ванной комнате.

Зеркало отразило ее счастливую мордашку и фиолетовый синяк на шее. В училище подобные синяки носили как ордена, но Таня пугливо подняла воротник, судорожно соображая, чем замазать подобную красоту. Надо полагать, что папина агрессия была вызвана именно этим.

– Я влюбилась, – сообщила Танюша нахально улыбающемуся отражению. – Вот так-то.

Жизнь непредсказуема, как полет шмеля в ураган – неясно, куда его задует в следующую секунду. Так и люди – летят, кувыркаются и только-только нацелятся на спасительную щель, как ветер меняется, и их уносит по новой, неизведанной траектории.

За полгода Денис надоел Танюше до зубовного скрежета. Как мужчина он был бесподобен, но кроме физиологических мужских функций партнер должен быть еще чем-то интересен. Выяснилось это просто. Однажды Таня поняла, что с ее красавцем совершенно не о чем поговорить. Он уже несколько раз рассказал ей все свои детские воспоминания, впечатления и планы на будущее. Планы были незамысловатыми: жениться, нарожать детишек и позвать в гости маманю, чтобы она убедилась, что сын молодец.

Показав ей небо в алмазах и сделав женщиной, кавалер стал проситься замуж. Причем не особо напрягаясь в формулировках.

– Давай поженимся! – говорил Денис с пугающей регулярностью.

А Таня так же регулярно блеяла в ответ, что она размышляет над его предложением.

– Тугодумка ты у меня, – ласково трепал ее по холке Денис. – Давай, думай скорее.

«Скорее думать» Тане не хотелось. Ее вообще пугали перспективы, связанные с Денисом. Мысль, что вот этот мужчина будет каждый день до самой старости маячить в ее жизни, казалась нелепой и абсурдной. Вообще при мысли о таком замужестве в памяти всплывала фраза из школьной программы про «бесцельно прожитые годы».

– Пора знакомиться с родителями, – однажды заявил Денис. Как всегда, сказал он это веско, обстоятельно и авторитетно. То есть не спрашивал, а именно констатировал, что, да, мол, пора.

– Зачем? – Таня испугалась. От данного мероприятия веяло безысходностью. Ее загоняли в мышеловку и заставляли жрать сыр, который ей был вовсе не нужен.

– Надо, – припечатал Денис. – Я же честный человек. Ты девушка порядочная. Нужно знакомиться с родителями и жениться. Моя маманя в принципе не возражает, теперь дело за твоими.

Возразить было нечего, хотя очень хотелось.

Мама начала суетиться еще накануне.

– Если мальчик деревенский, то он покушать любит, – хлопотала Александра Семеновна. – Военный – это хорошо. Военные, они надежные, здоровые.

– Ага, еще один нахлебник, – злобно заметил папа, остро отреагировавший на «здорового». Здоровые его злили. – Нам только кобеля с хорошим аппетитом не хватало. Пусть он на свой аппетит сам продукты покупает.

Дениса все уже не единожды видели в окно, но только сверху и со спины, поэтому облик будущего родственника давал поле для фантазии. Особенно увлеклась Ольга. Она даже изобразила нечто шкафоподобное и подарила сестре.

– Если бы намалевала черный квадрат, было бы точное сходство, – мрачно буркнула Таня.

– Почему?

– Потому что он как квадрат – незамысловатый и прямой.

– Какая прелесть, – с завистью протянула Ольга.

– Издеваешься?

– Нет, я тоже хочу простого и понятного мужчину. Рядом с творческой личностью должен быть партнер, твердо стоящий на ногах. А тебе, наоборот, больше подошел бы человек творческой профессии. А то вы со своим квадратным станете друг друга как балласт ко дну тянуть.

– То есть я, по-твоему, тоже квадратная?

– Нет, просто ты очень рациональная. Тебе нужен человек, который будет делать твою жизнь менее скучной. А то ты по прямой дороге чешешь, курсант твой тоже, а кто же вам цветочков по обочине насажает?

Отчасти Ольга была права. Таня и сама понимала, что без цветочков ее жизненный путь станет совсем блеклым. Денис мог только ехать впереди на тракторе, в котором в лучшем случае могло быть сено, а в худшем – навоз. Но вот себя она такой уж кочерыжкой не считала. Если Татьяна отказалась от мечты о филфаке, то это вовсе не означало, что теперь она грезит о карьере швеи в каком-нибудь цеху.

– Оль, он мне разонравился, – вздохнула Таня.

Кроме как с сестрой, поделиться было не с кем. Мама не поняла бы, потому что считала, что мужчина в жизни должен быть первым и единственным. Девчонки в училище тоже покрутили бы пальцем у виска: как же – такой шикарный кадр. Ну и что, что книжек не читает, зато плечи, рост и не пьет. А в свете того, что военным еще и общежитие какое-то обещают, Денис вообще считался мужчиной мечты.

– Как, совсем? – Ольга огорченно оттопырила губу и спохватилась: – Это ты из-за того, что я сказала? Да забудь! Он хороший. Большой, красивый. Наверняка характер у него спокойный.

– Индифферентный он. Равнодушный. Как болванка железная. Да, с таким жить – одно удовольствие. Что делать-то? – Татьяна схватилась за голову. – У меня такое чувство, что я с горы лечу, впереди столб – я прямо на него, а затормозить не могу.

– Слушай, если твой жених представляется тебе столбом, об который размажешься вдребезги, то это совсем грустно, – резюмировала сестра.

– Лель, мне уже давно грустно. Ну как я ему скажу, что все? Он же как ребенок. Жаль его, дурака. Но и жизнь свою из жалости я портить не готова. Он такой скучный, ты даже не представляешь.

– Зато папа у нас не скучный, – напомнила Ольга. – Интеллигентный, политикой интересуется, всю классику перечитал, во всех музеях побывал. И теперь, в результате его интеллигентности, мама вся седая. Телевизор от его воплей выключается, когда папаня с ним в процессе новостей пререкается. И дочь-художница – позор семьи. Захребетница, спиногрызка! Кстати, если бы я пошла в маляры, его и это не устроило бы. У интеллигентного человека дочка-пэтэушница! Я так думаю: мужчина должен быть, во-первых, здоровым, во-вторых, спокойным, в-третьих, чем проще, тем лучше.

– Лелька, у тебя простого еще не было. Ты не представляешь, как это жутко, когда человек, словно пришелец с Марса. Он вообще другой. Оживляется только в темах про силос и зерновые. И ржет над такими анекдотами, которые я даже не понимаю. То есть все слова понятные, а почему он ржет – неясно. В общем, с ним – как в анекдоте: «Вы любите Кафку? – Да, особенно гречневую!»

– Не преувеличивай, – мягко улыбнулась Оля. – Давай сегодня мы с ним познакомимся и тогда подумаем, что и как.

– Как бы они с папаней не подрались. Вернее, как бы папаня не подрался с ним. Заодно, может, поссоримся, и вопрос решится сам собой. – После этой мысли Таня повеселела и начала готовиться к приходу жениха.

Денис явился в форме, наутюженный и сияющий. Мама с Ольгой уставились на него, как папуасы на космический корабль. Таня раздраженно толкнула обеих в спину, чтобы привести в чувство.

– Все не так, как вам кажется, – прошипела она Ольге в затылок и шагнула к кавалеру. – Познакомьтесь, это Денис.

– Вот, я цветы принес, – пробасил он и выудил из большого полиэтиленового пакета ветку мелких гвоздичек в целлофане. – А это для мужчин!

Он торжественно потряс перед носом папани здоровенной бутылкой водки.

– Выпить любите? – вкрадчиво поинтересовался Анатолий Васильевич.

– А кто ж не любит? – широко улыбнулся будущий зять и дружески треснул папеньку по хребту.

– Я не люблю. В нашей семье не пьют, – злобно закашлялся папенька.

– Не пили, – поправил его Денис и стал разуваться. – Тапочки у вас есть? Хотя я могу и босым.

Старые папины тапки вызвали у Дениса приступ здорового хохота. Он радостно ржал, прикладывая тапок к своей ножище, и мотал башкой. Тапок был ему размеров на пять мал.

– Ну, босым буду, – отсмеявшись, успокоился кавалер и под зачарованными взглядами семейства стащил носки.

– Чтобы не обтрепались, – простодушно пояснил он и пошлепал на свет и запах еды – в гостиную.

– Вот, присаживайтесь, – засуетилась Александра Семеновна. – На диван лучше.

Мама ловко выдернула табуретку из-под прицелившегося на нее гостя, справедливо рассудив, что такого лося мебель не выдержит. За столом Денис смотрелся необычайно колоритно, как Гулливер в гостях у лилипутов. Под мамин лепет про погоду он сразу ополовинил все миски с салатами и стал закидывать все подряд в рот, как в топку.

– И какие планы? – не выдержал папа. То ли он жалел продукты, то ли решил расставить все точки над «i».

– Не, не бойтесь, я ночевать не останусь, – отреагировал Денис, подцепив сразу несколько кусков колбасы и подпихнув их в рот пальцем.

– Я и не боюсь. – Анатолий Васильевич угрожающе прищурился. – Ты давай, говори по делу. Знакомиться пришел – познакомились. Дальше что?

– Жениться буду, – бесхитростно поведал гость.

– А родительское благословение?

– Мамка не против, – прояснил ситуацию Денис. – Таня тоже.

– Что «тоже»? – взвился будущий тесть. – А меня спросили?

– Так вот я пришел спрашивать.

– Ну и спрашивай!

– О чем?

Таня вдруг истерически расхохоталась и выскочила из комнаты.

– Нервничает, – с чувством превосходства улыбнулся Денис.

Он не нервничал. А чего переживать, когда все ясно? Тем более что в квартире и комнат три: одна им с Таней, одна родителям и одна Танькиной сестре. Денис покосился на будущую родственницу: у сестры фигура сдобнее, чем у невесты…

– Ты чего вообще? – Анатолий Васильевич пододвинул салатницу с оливье поближе к себе и недобро уставился на Дениса. – Рассказывай нам: где работать будешь, сколько зарабатывать, на что жить собрались, где жить… Нечего тут зря продукты переводить. А то, может, вас там кормят плохо, так ты каждую неделю женихаться к кому-нибудь ходишь?

– Странные вы какие-то. – Гость откинулся на диване. – Я, можно сказать, по-честному пришел. У нас в деревне родители бы в пояс кланялись, что девку замуж берут – мужиков нормальных нет…

– Это у вас в деревне нет! – взвизгнул папашка. – А у нас тут в городе, как тараканов в коммуналке – дихлофоса на всех не хватит! В пояс я ему должен кланяться, ишь ты!

Таня, затаив дыхание, замерла в коридоре. Интуиция подсказывала ей, что обидеть Дениса у папеньки не получится, но надежда умирает последней.

– У нас петух такой у мамани был, – неожиданно добродушно улыбнулся Денис. – Характер – гадский. Сам себя к вечеру заклюет.

– Ты это к чему? – напрягся Анатолий Васильевич.

А Таня впервые заподозрила, что кавалер не так уж прост. Либо у него случаются проблески интеллекта.

– А теперь горячее! – испуганно воскликнула мама. – Танюша, ты где? Помоги мне с горячим!

Ольга сидела и, загадочно улыбаясь, таращилась на Дениса. Он в долгу не остался, правда, таращился он не на саму Ольгу, а на вырез ее кофточки.

– А хотите, я вам свои картины покажу? – смущенно предложила она, одернув блузку, от чего вырез стал еще менее приличным.

– Погоди с картинами! – грохнул кулаком папашка. – У нас тут не музей. Ты мне говори, какие планы?

Планы оказались грандиозными, но озвученными со свойственной Денису краткостью.

– Короче, так. – Он шлепнул ручищами по коленям и стал загибать пальцы. – Продукты с маманиного огорода будут, но в отпуске надо будет ей помогать. После свадьбы дадут общежитие, я узнавал. Только надо забеременеть быстрее…

После этих слов вернувшаяся с горячим Таня начала икать. Попытки вдохнуть, проглотить корочку и прочие народные способы успеха не возымели. Она так и сидела, сотрясая диван, пока любимый перечислял перспективы на будущее.

– Свадьбу делать скромную, но гостей позвать побольше и сказать, чтобы деньги дарили. Нам на ребенка они понадобятся, на мебель. Свадебное путешествие – к мамане, там еще раз свадьбу сыграем, снова гостей позовем, опять же – с подарками. Профессия у Тани хорошая, не пропадем. Платье можно из занавески сшить. Мне костюм не нужен, я в форме могу. Жить станем тут, у вас. Надо сейчас решить, кому какая комната. Мебель перетащить – я ребят с училища позову. Вот.

Именно так и вторгается в ажурные девичьи мечты суровая реальность в кирзовых сапогах.

Танюша вяло ковырялась в тарелке, краем уха слушая, как подобревший неизвестно с какой стати отец вспоминает молодость. Судя по рассказам, молодость у него была тяжелая, голодная, чего он и желал теперь следующему поколению. Исходя из папенькиной логики, только из настрадавшегося вдоволь молодняка вырастают дельные люди.

После водки пили чай, а затем Ольга потащила жениха смотреть картины.

Денис неожиданно восхитился и начал поглядывать на будущую родственницу с уважением и даже благоговением.

– А это че? – тыкал он пальцем в хитросплетение дрожащих линий.

– Весна, – радостно подпрыгивала Ольга. – Нравится?

– Офигеть! – кивал Денис и топал дальше.

Повторяя свое излюбленное словечко «офигеть», он прошелся по комнатам и после просмотра экспонатов вернулся к папеньке со свежей мыслью:

– Нам хорошо бы в той крайней комнате поселиться. Чтобы не в проходной. А то дело молодое, да еще ребенка надо побыстрее заделать. В общем, чтобы мы никому не мешали, лучше там.

Когда Денис, налобызавшись с Анатолием Васильевичем и утешив всплакнувшую от избытка чувств мать, ушел, Таня разревелась.

– Да ты чего? – удивилась ее сестра. – Отличный парень. И не обидчивый. В живописи разбирается. Вежливый. Даже с папой не поругался. А главное, красивый.

– Лель, ты считаешь, что это главное? – возмущенно шмыгала Танюша. – Ты дура или прикидываешься? Это же жуть какая: платье из занавески, в отпуск – в деревню, на огород! Он мне всю жизнь до гробовой доски расписал! Я лучше повешусь, чем так жить буду! Убожество!

– Таня, ты с ума сошла? Да на него даже просто смотреть – удовольствие! А какие руки? У меня просто сердце останавливается, когда я вижу мужчин с такими руками. А фигура? А глаза? Он как киноартист. Слушай, а как он целуется?

– Как пылесос, – мрачно поджала губы Таня.

– Неужели? – с придыханием подалась вперед Ольга. – А… остальное как?

– Оль, тебе мужика надо, чтобы ты так от первого встречного не впечатлялась. Угомонись. Не знаю я, как он. Мне сравнивать не с чем. Но одно я знаю точно: плечи в жизни не главное. И с мужиком жить придется. Его на стену не повесишь, чтобы любоваться.

– А я бы любовалась, – заметила Ольга.

– Чего? – Таня с подозрением уставилась на сестру. – Ты в Дениса втюрилась?

– Так ты же его не любишь! – с вызовом бросила Ольга и замахала руками: – Все-все, забудь! Он просто красивый. Я все понимаю – он твой жених…

– Значит так, Леля! Сегодня я осознала, что он чей угодно жених, только не мой. А то меня как корову на бойню ведут, а я даже не сопротивляюсь. Еще немного, и из меня получилась бы колбаса. Или фарш. А ты глазами не хлопай. Когда накувыркаешься и удовлетворишь физиологические заскоки, станет ясно, что дальше – пустота. А в пустоте всю жизнь болтаться – на фиг надо. Забудь про него. Я тебе точно говорю – хреновый из него муж. Ему нужна простая деревенская девка. А не я и не ты со своими картинами.

– Тебе жаль, что ли? – усмехнулась Оля. – Если он тебе не нужен, какая тебе разница с кем он будет?

– Никакой. Если только эта другая не ты!

– А почему?

– А потому! Ты – моя сестра. И мне не все равно, в какой луже ты собираешься утопить свою жизнь! Он тебе не пара!

– А тебе откуда знать?

– Я с ним полгода проваландалась. И только сегодня окончательно поняла, что нужно не его жалеть, а себя. Переживет. У него психика устойчивая. Даже с папаней не сцепился. Ишь, ребенка надо скорее делать! Да я вообще все иначе планирую. Мне не надо ребенка, я замуж не тороплюсь! Хочу закончить училище, набрать клиенток, шить на дому, потом ателье открыть… В какое болото жизнь забросила, там и нужно барахтаться. Раз я царевна-лягушка, то следует строить дворец на своей территории. Я ему покажу платье из занавески!

– Чего ты к этому платью привязалась? – примирительно протянула Ольга. – Он же все правильно рассудил. Лучше отталкиваться от реальных возможностей, а не строить замки на песке.

– Ой, как ты резко поумнела, Леля! – с сарказмом констатировала Танюша. – Так, может, перестанешь уже бумагу портить и пойдешь маляршей? Ну, отталкиваясь от реальных возможностей!

– Во-первых, у меня реальные возможности несоизмеримо выше…

– Ну-ну. Вероятно, несоизмеримо выше относительно меня.

– Тань, я этого не говорила. А во-вторых, отталкиваться от реальности должен мужчина, чтобы женщина рядом с ним могла жить в песочном замке. Или летать на облаке. Просто мечтать.

– Ты бестолковая! Тебе же ясно сказано – надо ребенка делать по-быстрому! А ты размечталась – облака, замки.

– Одно другому не мешает! Нельзя смотреть на жизнь однобоко.

– Что-то мне подсказывает, что ребенок тебе сильно помешает. И с облака тебя такой, как Денис, быстро за ногу сдернет. Бегом побежишь удобрять его картофельные поля, фея!

– Ничего ты не понимаешь!

– Да куда мне!

– Девочки, вы что там ругаетесь? – В комнату заглянула мама.

– Таня не хочет замуж за Дениса! – наябедничала Ольга.

– Танюша, как это? – охнула мама и схватилась за сердце. – Почему? Такой мальчик серьезный, красивый, здоровый!

– Слушайте, у нас в семье назревает явное недопонимание! – обозлилась Татьяна. – Вы обе считаете, что муж должен быть как племенной бык – крупный, здоровый осеменитель с минимумом мыслей в рогатой башке?

– Почему рогатой? – опешила мама.

– Потому что я ему эти рога наставлю! С таким бараном я жить не смогу!

– Ты уж определись, бык или баран? – проворчала Оля.

– Я смотрю, ты на него глаз положила!

– Девочки, вы что такое говорите? – Александра Семеновна стала обмахиваться передником.

– А то! – Таня обличающе ткнула в Ольгу пальцем. – Похоже, Леля у нас замуж вместо меня пойдет!

– А тебе жаль?

– Да мне плевать!

Ночью, ворочаясь с боку на бок, Таня поймала себя на мысли, что Денис хоть и не мужчина ее мечты, но отдавать его жаль. Как сумочку, которая и к костюму не подходит, и фасон неудобный – но деньги-то заплачены. Денис стал в некотором роде ее собственностью. Да и другого у нее пока не предвиделось.

Когда он пришел на следующий день, Таня даже не вышла из комнаты.

– Лель, иди скажи, что я заболела! – Она начала выпихивать Ольгу в коридор.

– Ты просто сегодня с ним не хочешь никуда идти или вообще? – уточнила сестра.

– Вообще! Но к разговору я не готова!

– Тань, а если я…

– Да пользуйся, – великодушно махнула рукой Татьяна.

Ее парившая в облаках сестрица, похоже, искренне полагала, что можно вот так запросто сделать подобную рокировку. О том, что Денис любит конкретную девушку и не собирается ее ни на кого менять, эта дурища даже не думала.

Таня презрительно хмыкнула, прислушиваясь к голосам, бубнившим в коридоре. Наконец все стихло, дверь хлопнула.

– Ушел? Что сказал? – высунулась в коридор Таня.

В квартире было пусто.

– Лелька! – крикнула Татьяна.

Сестры дома не было.

Метнувшись к окну, Танюша с изумлением увидела, как ее Денис гордым индюком вышагивает рядом с Ольгой. А та семенит рядом и заглядывает ему в лицо.

Совсем как Таня. Когда-то давным-давно.

– Какая все-таки жизнь – поганая штука. – Татьяна стиснула зубы и зажмурилась. – Ну и ладно! Сама разберется, что к чему.

Ольга не разобралась. Она стала пропадать по вечерам и по выходным, краситься, наряжаться и даже забросила свои картины.

– Хоть краской не воняет, – желчно усмехался Анатолий Васильевич. – И то польза.

– Толик! – одергивала его мама, поглядывая на Таню, ссутулившуюся над швейной машинкой.

Она набрала заказов и любую свободную минуту шила. Уже появились своя клиентура и деньги. Последнее было очень важно, потому что лекарств отцу надо было все больше, а мама начала сдавать.

– Да мне наплевать, – отмахивалась Таня.

Это было неправдой. Ей было больно. А еще – непонятно. Что такого с ней произошло? Это первое предательство? А если да, то кто ее предал: сестра или любимый человек? Да и был ли этот человек любимым?

Ведь если подумать, она сама выписала Ольге индульгенцию. Только потеря оказалась неожиданно острой. Иногда Таня ловила себя на том, что злорадно ждет, когда и сестра разочаруется в их общем мужчине. И вот тогда можно будет с превосходством воскликнуть: «Я же говорила!»

Лелька бесила ее. Наверное, точно так же муравья раздражала стрекоза. Жизнь пошла совсем не так, как хотелось. Безмозглая, беспечная Ольга сияла, порхала и радовалась. А замученная, усталая и все правильно делающая Татьяна пахала, как раб на галерах. И вроде выходило, что в перспективе Ольга огребет по справедливости за всю свою беспечность, а Танюша будет вознаграждена за труд и загубленную молодость. Да только жили-то они обе сейчас. А как раз «сейчас» все выглядело чудовищно несправедливо.

Самое грустное то, что Таня осознала: никакой любви нет. Куда ни глянь вокруг – люди терпят, притираются, выгадывают что-то, меняют партнеров, как мелочовку на блошином рынке, снова пытаются как-то приладиться… Наверное, в книжках для того все и придумывали про красивые, высокие чувства, чтобы жить совсем не расхотелось.

И то, что у Ольги эта любовь была, казалось Танюше сиюминутной блажью, миражом. Еще немного, и он рассеется. А Лелька останется одна в пустыне выжженных чувств и надежд.

Ольга, возвращаясь с распухшими губами, всякий раз воровато шмыгала мимо Тани, виновато втянув голову в плечи. Ей было стыдно за свое счастье. Но самое удивительное, что это счастье было. Оно плескалось в ее глазах, лучилось и затапливало все вокруг.

Однажды Таня случайно увидела, как Денис нес Ольгу на руках. Она возвращалась из аптеки, куда пришлось бежать бегом – у отца снова случился приступ. И вдруг на дорожке у дома увидела этих двоих. Денис танцевал! Он кружился, а на его руках тихо смеялась Лелька. Денис, ее Денис, увалень, плохо складывающий слова и по интеллекту находящийся в пищевой цепочке чуть выше гуся, ворковал что-то бесконечно длинное, совершенно немыслимое для его скудного словарного запаса.

Такого просто не могло быть. Во всяком случае, у Тани с ним, да и ни с кем другим, ничего подобного не было. И, если задуматься, разве можно всерьез воспринимать чувства мужчины, который так легко поменял одну сестру на другую? Нет, это опять какой-то обман. Ошибка. Мышеловка судьбы.

«Не будет любви, так хоть деньги будут», – мечтала Таня. Но в отличие от наивных сокурсниц она не рассчитывала на то, что однажды к ней на вертолете прилетит богатый принц и увезет во дворец у моря. Она точно знала: никакого принца никто не дождется, а время пройдет. Поэтому надо строить замок своими руками, ни на кого не рассчитывая и не надеясь. Тем более нельзя полагаться на мужчин. Все они одинаковые. Каждый в той или иной степени практичен, как Денис. И каким бы чудесным он ни казался, наступит момент, и он озвучит свои нехитрые планы. И окажется, что никакой рядом с тобой не принц и твои мечты он осуществлять не станет. Вернее, он будет осуществлять свои мечты – незамысловатые и не имеющие ничего общего с твоими.

Однажды Таня проснулась от странных звуков. Сон никак не хотел отпускать ее, размазывая окружающий мир в кляксу пастельных тонов. Она не могла сфокусировать взгляд на часах. Да еще эти звуки… Кровать Ольги была пустой.

Таня вышла в кухню. Мама уже суетилась у плиты, а папенька смачно прихлебывал чай, поглядывая в телевизор. Новостей еще не было, поэтому Анатолий Васильевич не начал пререкаться с бездушным ящиком, а зрел для очередного монолога.

– А где Лелька? – зевнула Таня.

– Отравилась. Жрать надо меньше и краску свою ядовитую нюхать, – оживленно включился в дискуссию папенька. – Тошнит их, господ! Не того откушать изволили!

– Ой! – Танюша плюхнулась на табурет и беспомощно посмотрела на маму, отвернувшуюся к плите. Даже со спины было ясно, что Александра Семеновна расстроена. – Мама?

– Что? – Она повернулась, с раздражением бросив ложку в раковину. – Вот такие дела!

– И что теперь? – прошептала Таня.

Подобного поворота событий она не ожидала. Конечно, был еще крохотный шанс, что сестра все же отравилась, но интуиция подсказывала, что жизнь подкинула им очередную подлянку.

– Активированного угля пусть пожует, – хмыкнул папенька. – Чего всполошились-то?

Обе женщины уставились на Анатолия Васильевича.

– Чего вылупились? Чего я такого сказал? – Папаня дернул тощей шеей и прибавил громкость в телевизоре. Начинались новости.

Для Ольги наступил час расплаты, но Таню это совершенно не радовало. Даже если отмести моральный момент, что она не отговорила сестру от авантюры с Денисом, то материальная сторона вопроса придавливала своей безысходностью.

Сестра вывалилась из ванной комнаты совершенно обессиленная, но со счастливым лицом. И тут Таня не выдержала. Она еще поняла бы, если бы эта дура все осознала, рыдала, билась в истерике и просила помощи! Так нет же. Ольга сияла, как новая копейка. Причем на ее глупой физиономии было столько довольства жизнью, превосходства, таинственности и торжества, что хотелось прибить эту невменяемую дуру немедленно.

– По какому поводу радуемся? – свистящим шепотом, как приготовившаяся к прыжку кобра, поинтересовалась Татьяна.

– Угадай! – звонко рассмеялась Ольга.

Папаня, впервые в жизни видевший, чтобы человек так радовался поносу, даже убавил звук и с интересом уставился на дочь.

– Боюсь, я уже угадала. – Таня в бешенстве принялась рвать салфетку, методично располосовывая ее на тонкие ленточки. – Только мне кажется, что вменяемый человек в твоей ситуации должен вести себя иначе.

– Я беременна, – все тем же дурашливым, звонким голосом оповестила собравшихся Ольга. Можно было бы списать ее восторг на истерику, но истерикой тут и не пахло. Лелька была счастлива!

Даже папенька не нашелся, что сказать. Все молча разглядывали улыбающуюся Ольгу.

– Трагическая пауза затянулась, – хихикнула будущая мать. – Вы не рады?

– А кто отец? – спросила Александра Семеновна.

– И какие планы у этого отца? – поинтересовался папенька.

– Денис, конечно. Только он пока не знает. Я ему сегодня скажу, – прощебетала Оля и цапнула колбасу. – Есть хочется – ужас.

– Для того, чтобы есть, – тихо произнесла Таня, – надо на продукты зарабатывать. А еще, видимо, тебе понадобятся витамины? А потом приданое для ребеночка? Коляски-кроватки-пеленки? И жить вы собираетесь тут? Орать по ночам, завешивать всю квартиру ползунками? И мне, вероятно, придется жить в проходной комнате?

– Ты же собиралась отселить меня в проходную, когда планировала свою свадьбу, правда? – внезапно продемонстрировала проблеск сознания Ольга.

– Да, только я не планировала детей, если помнишь. Потому что мне это не по средствам. Это создало бы невыносимые условия жизни для всех остальных, – в бешенстве проговорила Татьяна. – Но ты, видимо, представляешь себе все как-то иначе? Или ты продолжаешь думать, что колбаса растет в холодильнике, а деньги размножаются делением по ночам?

– Нет. Но дети – это счастье. Правда, мама? – Ольга уставилась на мать.

– Да, особенно такие, как ты! – рявкнула Таня. – Третий десяток, а ум как у пятилетней! На что вы жить собрались? По-моему, Денису еще год учиться! И денег у него – только на кино раз в месяц! Я понимаю, если бы вы просто поженились! Не надо так на меня смотреть, я давно уже вычеркнула его из списка переживаний. Я просто хочу понять, вы на что рассчитывали? Он о чем думал?

– Он пока не знает, – напомнила Ольга.

– Если бы еще от его незнания что-нибудь рассасывалось само собой! – взвизгнула Таня. – Дрянь ты! Я вообще жить перестала. Я к этой машинке скоро прирасту! Я только учусь и зарабатываю, на всех! И мама! А ты чего? Лошадь здоровая! Шла бы хоть подъезды мыть, раз больше ничего не можешь! Ладно тебя кормить! Но еще твоего мужика и ребенка? Ты не заметила, что я из дома только в училище ухожу? Не живу, а существую. Чего ради? Я тебе должна что-то?

– Ну, Танюш, не злись, – примирительно просюсюкала сестра. – На первых порах с ребенком всегда тяжело. Да, сейчас придется поднапрячься, но ребенок же вырастет. И станет легче! Когда ты будешь рожать, я тебе тоже помогу. Тем более что и вещи от моего ребеночка твоему перейдут. И коляску с кроваткой на балконе похраним…

– Да? Надо поднапрячься? – Таню колотило от бешенства. – А как именно ты планируешь поднапрячься? Или ты про меня?

– Я буду носить его, чтобы родился здоровеньким. А ты нам приданое сошьешь.

– Из занавески! Ты даже не представляешь, как я тебя сейчас ненавижу!

– Доченька, – испугалась мама. – Ты что? Не говори так!

– Эта иждивенка просто живет за мой счет. И за твой, мам, тоже! Ей третий десяток, а мы ее кормим, одеваем! А теперь, вместо того чтобы взяться за ум и хоть как-то начать зарабатывать, она нам в подоле принесла!

– Почему вам? – обиделась Ольга. – Ты-то тут при чем?

– Да иди ты, юродивая! – Татьяна сбросила обрывки салфетки на пол и с ожесточением пнула их под стол.

– Я не понял, – наконец-то вступил в разборки папа. – Это чего? Об чем речь вообще?

– Счастье у нас, батя, – усмехнулась Татьяна. – Внук у тебя появится. Теперь мы с матерью будем и тебя кормить, и дебилку эту – гения непризнанного, и жениха моего бывшего, и ребеночка их!

– Таня, какое ты имеешь право так говорить? – Ольга попыталась изобразить оскорбленную невинность, но тут внезапно вмешалась мама: