Анжелика и дьяволица Голон Анн

Вскоре Колен прискакал к ним, галантно поклонился и обратился к Анжелике:

— Уже поздно, сударыня. Вам не следует возвращаться одной в Голдсборо. Вы совершили ошибку, придя сюда без сопровождения. Я приехал за вами.

Затем он по-английски заговорил с мисс Пиджон:

— Мисс, не могли бы вы завтра прийти на заседание Совета. Я хотел просить вас по утрам заниматься английским языком с детьми гугенотов. Их будут привозить к вам на телеге, и за работу вы будете получать продукты, жалование и нашу помощь.

— Так это правда, что нас не выдадут канадцам? — воскликнула вконец успокоенная мисс Пиджон.

— Конечно, нет. Кто распространяет эти дурные слухи? Я только что еще раз заверил ваших соотечественников, что подобные слухи безосновательны. Как только улягутся волнения в Массачусетском заливе, вы сможете беспрепятственно вернуться в Новую Англию. А пока подумайте о моем предложении.

Глава 13

Колен посадил Анжелику на круп своей лошади. Ей приходилось обеими руками держаться за пояс Колена. Теперь Анжелике ничего не оставалось, кроме как принять его покровительство. После разыгравшейся драмы, едва не перечеркнувшей любовь графа де Пейрака и Анжелики, ее отношения с Патюрелем были довольно щекотливыми. И если уж, невзирая на это обстоятельство, Патюрель приехал за ней в лагерь англичан, значит он тоже чувствовал опасность и считал своим долгом любой ценой защитить Анжелику.

— Какая неосторожность! — проворчал он наконец. — Я понимаю, отчего ваш муж временами теряет терпение и делается несговорчивым. Как можно было в одиночку пуститься в такой опасный путь?!

В этот момент они проезжали мимо почти достроенного нового форта, вокруг которого охранники начали зажигать фонари.

— Но чего мне бояться? — удивленно возразила Анжелика. — Дорога от Голдсборо до лагеря Шамплен мне кажется надежной. Теперь нечего бояться внезапных набегов ирокезов, как в прошлом году.

— Бояться следует не только ирокезов.

— Значит, ты тоже чего-то опасаешься? Чего же? Патюрель медлил с ответом.

— Кто знает? Кругом неспокойно.

— Не будь таким мнительным! Скажи мне… Поговори со мной откровенно.

— Я не могу сказать ничего более определенного, чем то, что уже говорил на корабле, когда за тобой пришел иезуит:

«Берегись, тебе хотят причинить зло».

— Однако иезуит был расположен к нам. Уверена, что он был бы на нашей стороне. А теперь этот человек умер. О, Боже мой! И мальчик пропал. Да, ты прав, кругом неспокойно.

И Анжелика рассказала Патюрелю обо всем, что ее беспокоило: о необъяснимом сне госпожи Каррер и госпожи де Модрибур во время родов Абигель, несомненно, связанном с кофе, выпитым обеими женщинами; о подозрительной смерти свиньи Рамберов, о ложных известиях, жертвами которых стали Жоффрей, Колен и она сама.

— Между этими событиями нет никакой связи, но одновременно возникает впечатление, что за всеми ними стоит одно лицо.

Они подъезжали к Голдсборо. Колен помог Анжелике сойти на землю и спустился сам. Держа лошадь за поводья, он вместе с Анжеликой пошел к главной площади городка.

— Скажи, Колен, — настаивала Анжелика, — скажи. Мне кажется, что ты чем-то озабочен, но не хочешь мне рассказывать.

— Это скорее всего не имеет отношения к тому, что здесь происходит. Одна мысль пришла мне в голову, когда я услышал о кораблекрушении «Единорога» и о трупах с раздробленными черепами. Жоб Симон все время повторял: «Эти морские разбойники меня избили». Тогда я вспомнил… В портах одно время обретался некто… Его звали «человек со свинцовой дубинкой». Иногда у него был собственный корабль, иногда нет, но он никогда не испытывал нужду. У него была целая банда таких же вооруженных головорезов, как и он, и когда они бродили по городу, никто не чувствовал себя спокойно, особенно моряки. Он предлагал свои услуги, если нужно было ограбить корабль, который плохо охранялся, обкрадывал будущих колонистов, готовых отплыть на новые земли, — в общем не брезговал любым разбоем на побережье и на море… Это, наверное, легче, чем быть бандитом с большой дороги. Странный человек… Он мог бы заниматься чем-то другим, но предпочел это ремесло… Совершить преступление, ударить из-за угла… Я его встретил однажды в портовом трактире Онфлера.

— Как он выглядел? — взволнованно спросила Анжелика.

— Трудно его описать. В нем словно сидел дьявол. Это был бледный, хладнокровный человек…

— Это он! — вскричала Анжелика. — Я точно знаю, это он. Он бродит среди наших островов. Я уверена, что под предлогом освобождения должностных лиц из Квебека Жоффрей отправился его искать, — вот почему мне так страшно за него. Англичанин Фипс не так опасен, как эти «невидимки». Но если это человек, о котором ты говоришь, зачем он приехал в Америку? Почему покушается на нас? Зачем он направил «Единорог» на скалы, убил его экипаж?

— Быть может, во имя Зла? Если и в самом деле дьявол принял обличье этого человека, его не остановишь.

— Нет, мы заблуждаемся. Какое все это имеет отношение к тому, что я тебе рассказала? Снотворное в кофе, отравленная свинья… Ты следишь за всеми кораблями и лодками, которые подходят к нашему берегу, ни один незнакомец не может войти незамеченным в наши дома. И все же… Представь себе, Колен… Если бы Абигель выпила ядовитый напиток и упала замертво прямо передо мной, я бы сошла с ума.

— Может быть, они именно этого и хотят, — сказал Колен.

Анжелика пристально посмотрела на суровое лицо бывшего пирата. Он всегда тонко чувствовал тайные намерения своих врагов. Султан Исмаил Хитрый был убежден в его провидческом даре.

— Если это так, — сказала она, — ничего не бойся. Что бы ни случилось, я не потеряю рассудок. Колен глубоко вздохнул.

— Я хотел бы суметь тебя защитить, как в старые времена.

— Ты уже делаешь это своим присутствием здесь, ограждая Голдсборо от напастей. Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности! Это невозможно выразить словами. Жоффрей может спокойно преследовать нашего врага, а мне.., надо быть готовой к встрече с ним.

Анжелика с вызовом тряхнула волосами.

— Ничего не бойся, — повторила она. — Если «они» захотят меня съесть, то сломают себе зубы, — я крепкий орешек…

— Ты не изменилась.

— Главное — я предупреждена. Видишь, мне стало легче после разговора с тобой. Я почувствовала, что ты рядом. В конце концов, если «они» сильны,

— мы не слабее.

Колен Патюрель поклонился и простился с Анжеликой. Она знала, что всю ночь он не сомкнет глаз, будет охранять спокойствие колонистов, обходить сторожевые посты, проверять матросов на берегу, даже, может быть, заглянет на корабли, стоящие на рейде в порту, и обязательно всюду расставит самых надежных охранников. Анжелика не сомневалась, что одного из них она увидит возле дома Бернов.

Глава 14

Когда Анжелика взялась за ручку своей двери и начала ее приоткрывать, она инстинктивно почувствовала, что, как и в ту ночь, в комнате кто-то есть.

На сей раз ей не хватило смелости оказаться один на один с опасностью, и она позвала на помощь охранника.

Караульный вошел в комнату первым, высоко подняв фонарь.

В спальне оказался испуганный мальчик, изо всех сил прижимавший к себе котомку. Пламя фонаря заплясало в белокурых волосах ребенка. Это был Нильс Аббиал, сирота, которого отец де Верной подобрал на пристани Нового Йорка.

Анжелика почувствовала, как ее сердце запрыгало от радости и облегчения, но в то же время от какой-то смутной тревоги.

— Вы можете идти, — обратилась она к охраннику. — Благодарю вас.

Едва дверь закрылась, Анжелика заговорила по-английски с юнгой «White Bird». Он не ответил, а только порывисто протянул ей свою котомку. Это был мешок из невыделанной оленьей шкуры. Открыв его, Анжелика обнаружила вещи покойного иезуита: требник, епитрахиль, самшитовые четки, стихарь и используемые в богослужении предметы культа, обернутые бархатом с тонкой золотой и серебряной вышивкой. Там были дискос, небольшая чаша, дароносица, две лампадки, — все из позолоченного серебра; распятие на серебряной подставке и облатки, завернутые в атласный плат. Анжелика не знала, освящены ли эти вещи, и не осмеливалась прикоснуться к святым реликвиям.

Мальчик нетерпеливо достал и протянул ей требник.

Книга сама раскрылась на странице, заложенной согнутым пополам листком пергамента. Развернув его, Анжелика поняла, что это и есть неоконченное послание.

«Дорогой мой брат во Христе…» С первой строки было ясно, что это письмо д'Оржевалю…

Она держала в руках послание, которое коадъютор отца д'Оржеваля начал писать за несколько часов до своей смерти.

Ее охватил страх: какие ужасные новости она узнает из этого письма? Имеет ли она право его читать? Имеет ли она право проникать в мысли умершего.., невольно вынуждая скрытного, сдержанного человека рассказывать ей после смерти то, что он не хотел сказать при жизни?

Однако Анжелика чувствовала потребность как можно скорее разобраться в угрожающей и напряженной ситуации, почти машинально развернув письмо, бросила на него взгляд и начала читать.

«Дорогой мой брат во Христе. Пишу вам из Голдсборо, куда я отправился, дабы завершить миссию, которую вы на меня возложили. Уповая на ваше доверие и памятуя о вашем обещании принять мои суждения за истину, словно не я, а вы сами явились свидетелем событий, о которых пойдет речь, я буду говорить без околичностей и не боясь обнадежить или прогневить вас.

Святая цель, стоящая выше обид, проникающих порой в наши грешные души, повелевает нам обоим отрешиться от страстей и желаний в поисках истины, дабы защитить души наших единоверцев, над которыми нависла большая угроза.

Итак, прежде всего я должен без обиняков сказать, что вы были правы, дорогой святой отец, и видения, посланные вам милостивым и всемогущим Господом в подтверждение видения святейшей монахини из Квебека, вас не обманули. Да, вы были правы: Дьяволица находится в Голдсборо…» Потрясенная, Анжелика остановилась. Она не верила своим глазам. Неужели отец де Верной мог выдвинуть такое обвинение? Так значит, он ей не поверил! Он ничего не понял… Несмотря на ее откровенность, он продолжал верить глупым россказням о ней. Буквы прыгали перед ее глазами.

«…Да, вы были правы: Дьяволица находится в Голдсборо. Я пишу эти строки не без внутренней дрожи. Как ни готовим мы себя в течение всей нашей церковной жизни к борьбе с исчадиями Сатаны, мы тем не менее испытываем огромные затруднения, когда подобные испытания все же выпадают на нашу долю. И я со всем смирением смертного, который временами ощущал свою слабость перед лицом коварного врага, поведаю вам все обстоятельства нашей встречи. Великий Альберт note 30 учит, что дух Люцифера опасен тем, что может сочетать ангельскую красоту с женскими чарами, перед которыми всякий земной человек чувствует себя беззащитным. Он искушает нас не только обаянием плоти, но и обещанием ласк и блаженства, которые настойчиво напоминают нам о наших матерях и дарованных нам минутах счастья. Однако, черпая силы в ваших напутствиях и в заветах Церкви, я без особого труда распознал истинную природу той, кого без колебаний называю отныне Дьяволицей. Это злой дух в женском обличье. Дьяволица сластолюбива, она обладает живым умом, направленным на преступление и святотатство. Без малейших сомнений она совершила попытку обольстить меня и воспользоваться святым таинством покаяния, дабы обмануть меня и заполучить в союзники для осуществления своих гнусных планов…» «О, нет! Нет! — почти вслух закричала Анжелика, — нет, святой отец, это не правда! Я не пыталась вас обольстить, это не правда. О! Джек Мэуин, возможно ли это?! Я считала вас своим другом…» Ее сердце готово было выскочить из груди. У нее закружилась голова от охватившего ее ощущения катастрофы. Ей пришлось положить письмо и опереться о стол, чтобы не упасть.

Белокурый мальчик смотрел на Анжелику. На его лице отражался весь ужас, который она испытывала. Ребенок принялся еле слышно повторять:

— Mistress! They pursue me. For god's sake! Do help me! «Сударыня! Они меня преследуют. Ради Бога, помогите мне! (англ.)».

Но Анжелика его не слышала.

Кто-то постучал в дверь и, не получив ответа, произнес:

— Что случилось? Что надо этому ребенку? Я вам помешала?

Это был нежный голос Амбруазины. Анжелика попыталась взять себя в руки.

— Пустяки. Добрый вечер, Амбруазина. Что вы хотели?

— Конечно, видеть вас! — трагическим голосом воскликнула герцогиня. — Весь день я не вижу вас, и вы удивляетесь, когда поздно вечером я прихожу справиться о вашем самочувствии?

— В самом деле, я сегодня совсем не была с вами.., простите меня. У нас было столько хлопот…

— У вас и сейчас измученный вид.

— Так и есть. Я только что испытала жестокое разочарование в человеке, которому очень доверяла.

— Это очень горькое испытание. Нам все время кажется, что мы привыкли к несовершенству людей, которые нас окружают, и все же наши сердца остаются по-прежнему ранимыми.

Амбруазина положила руку на плечо Анжелики и значительно произнесла:

— Мне кажется, отсутствие господина де Пейрака для вас непереносимо. Я кое-что придумала: давайте вместе поедем в Порт-Руаяль! С вами у меня хватит мужества покинуть этот берег и вернуться к своим обязанностям. По крайней мере я смогу поразмышлять о том, как лучше устроить судьбу своих подопечных, и здесь я тоже рассчитываю на ваши советы. Эта поездка позволит вам увидеть господина де Пейрака двумя-тремя днями раньше, чем в Голдсборо.

Поскольку Анжелика удивленно молчала, герцогиня продолжила:

— Разве вы не знаете, что он собирался на обратном пути заглянуть в Порт-Руаяль?

— Нет, я этого не знала. — Во всяком случае, он мне об этом сказал, — смущенно призналась Амбруазина, — а значит…

Казалось, она раздосадована своей оплошностью и теперь пытается что-то придумать или вспомнить.

— Он сказал об этом господину губернатору, а я присутствовала при их беседе… Давайте поедем, — уговаривала она. — Завтра же отправимся в Порт-Руаяль, так будет лучше, чем ждать здесь, сгорая от нетерпения, да и мне это поможет укрепить свои силы.

— Я подумаю, — пообещала Анжелика.

Она все еще не оправилась от жестокого удара. Открылось предательство… Предательство отца де Вернона. И оно повергло Анжелику в состояние оцепенения. Амбруазина была права. Ей нельзя здесь оставаться. Нужно что-то предпринять, а главное — как можно скорее увидеть Жоффрея.

Анжелика подумала, что ей следует прочесть письмо до конца. Она открыла было рот, чтобы как можно деликатнее попросить Амбруазину оставить ее одну, но, взглянув на стол, обнаружила, что письмо исчезло.

Анжелика оглядела комнату. Мальчика тоже не было.

— Куда подевался ребенок? — вскричала она.

— Он ушел, — сообщила Амбруазина. — Я видела, как он взял свой мешок, положил в него бумагу, которая лежала на столе, и легко и бесшумно побежал к двери. Он очень странный, этот ребенок. Как маленький гном.

— Нужно его догнать.

Анжелика бросилась было к двери, но Амбруазина с силой удержала ее, вцепившись в нее и внезапно побледнев от испуга.

— Не ходите туда, Анжелика! Не ходите туда! Здесь пахнет дьяволом. Быть может, он вселился в этого ребенка…

— Не говорите глупости! — воскликнула Анжелика. — Я должна его догнать.

— Нет, только не сегодня вечером. Подождите до завтра, — молила Амбруазина. — Прошу вас, Анжелика, разрешите мне что-нибудь для вас сделать. Давайте поедем в. Порт-Руаяль. Я чувствую, что здесь бродит зловещий дух. Я говорила об этом с отцом де Верноном. Я сказала ему, что из Голдсборо нужно изгнать злых духов. И он не смеялся надо мной. Мне кажется, он разделял мое мнение.

— У таких людей, как он, предвзятые представления, как правило, довлеют над фактами, — с горечью сказала Анжелика.

Она вдруг почувствовала страшную усталость. Искать ребенка? Зачем? Чтобы доставить себе удовольствие чтением очередных нелепостей, которые лишний раз убедят ее в том, что люди не в состоянии понять друг друга?

— Анжелика, — повторила Амбруазина, — поезжайте со мной, прошу вас. Разве вы не чувствуете, как тяжела здешняя атмосфера? Над нашими головами словно нависла какая-то опасность. Я вернулась еще и из-за этого. Мне была невыносима мысль о том, что вы здесь одна, в окружении людей, которые, возможно, готовят вашу гибель… Я мало чем могу вам помочь, но хочу по крайней мере быть рядом.

Поэтому я так спешила увезти моих девушек от гибельного влияния этих мест. Я не могу понять, откуда исходит это напряжение… Быть может, от англичан… Все зло от них, еретиков.

— Мы их почти не видим. Они не покидают лагерь Шамплен.

— А не могут ли они выполнять особую миссию — приносить вам вред… И еще эти пираты! Гнусные бандиты! Мне понятно, почему ваши друзья-протестанты не чувствуют себя в безопасности с таким губернатором. Почему ваш муж оказывает ему такое доверие? И в свое отсутствие оставляет на него все заботы о поселке…

Она помолчала.

— Не знаю, стоит ли об этом говорить, но мои подозрения возбудил разговор двух его солдат, свидетельницей которого я случайно оказалась. Один солдат говорил другому:

«Потерпи немного, парень. Еще чуть-чуть, и все это будет нашим… Золотая Борода обещал». Они еще рассуждали на тему о том, что, потерпев поражение, нужно уметь хитрить, а Золотая Борода всегда был силен в этом искусстве. Они упоминали и о его сообщниках во Французском заливе, которые обещали ему помочь в нужный момент.

— Колен?! — Анжелика покачала головой. — Нет, это невозможно.

— Вы уверены в этом человеке? — спросила Амбруазина, строго глядя на Анжелику.

Да, она была в нем уверена. Но вдруг у Анжелики появились сомнения: сколько лет прошло после Сеуты… Человек может измениться до неузнаваемости, особенно если даст волю отчаянию и злобе. А Колен ей признался, что допускал такую слабость. Колен! На нее нахлынула волна невыносимой тоски. Если это был Колен, то все легко объяснялось! Но нет, невозможно! Жоффрей не мог в нем ошибаться! Если только с его стороны не было какого-нибудь расчета. Какого расчета?!

Об этом нельзя думать, иначе можно сойти с ума. Как бы то ни было, ей нужно поскорее увидеть Жоффрея, рассказать ему о новых происшествиях и подозрениях, расспросить и попытаться понять, что он замыслил.

Теперь, когда у Абигель родился ребенок, Анжелика могла покинуть Голдсборо. И если благодаря путешествию в Порт-Руаяль она на несколько дней приблизит вожделенную встречу, что ж, тем лучше.

— Хорошо, — сказала она Амбруазине, — я поеду с вами. Отправимся завтра же.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОРТ-РУАЯЛЬ ИЛИ СЛАДОСТРАСТИЕ

Глава 1

Наконец-то отъезд состоялся.

«Ларошелец» вышел из Голдсборо и взял курс на вест-зюйд-вест в направлении французской колонии, которая, по всей вероятности, была самым старым европейским поселением на территории Северной Америки. Кроме членов команды и двух женщин с багажом, на борту находились вновь объявившийся после отъезда губернатора Виль д'Авре Адемар — вечный нытик, испытывавший страх перед морем, который более не мыслил своего существования в Америке без прямого покровительства мадам де Пейрак; монах-реформат Марк, неожиданно решивший составить компанию путешественникам в надежде воочию увидеть реки и пороги полуострова по пути в Сент-Круа через перешеек Чигнекто; юный Алистер Мак Грегор, вознамерившийся навестить в Порт-Руаяле свою многочисленную родню по линии бабушки — француженки и дедушки — шотландца, которые родились в этих местах, а после женитьбы переселились на остров Монеган. На борту яхты были также пассажиры, пожелавшие сменить обстановку, и несколько проезжих индейцев.

Грозный Французский залив оказался верен своей репутации.

Разразившийся во время короткого рейса до Порт-Руаяля шторм десятки раз угрожал потопить «Ларошелец», который был, по существу, весьма небольшой яхтой.

Судну потребовалось два часа, чтобы пробиться через узкий проход в акваторию Порт-Руаяля. Это были два часа борьбы с налетавшими одна за другой гигантскими волнами, гребни которых кипели белой пеной. Временами сквозь плотную завесу тумана и мелкого дождя то у одного, то у другого борта судна на опасно близком расстоянии возникали ощетинившиеся деревьями темные скалистые берега.

Ванно и лоцман-акадиец буквально висели на штурвале, чтобы удержать судно в нужном направлении. Командовавшего яхтой Кантора, опрометчиво не захотевшего привязаться, волны дважды сбивали с ног и отбрасывали к борту.

Когда же яхта достигла более спокойного места, здесь ее, словно часовой, поджидал густой туман, полностью закрывший подход к Порт-Руаялю.

После того, как судно проплыло в этом белом молоке несколько миль, лоцман предложил бросить якорь.

— Мы должны находиться напротив поселка, но прежде чем спустить шлюпку и поплыть к берегу, надо осмотреться. Если мы продвинемся дальше, то рискуем столкнуться с каким-нибудь стоящим на рейде кораблем. С наступлением темноты мы, может быть, сможем разглядеть свет в окнах домов…

Возникшая пауза позволила пассажирам и, в особенности, двум женщинам

— Анжелике и герцогине де Модрибур — отдохнуть и привести в порядок одежду и багаж. Несмотря на то, что багаж находился в маленькой каюте на корме судна, ему сильно досталось во время шторма. Плохо закрепленный» сундук со скальпами, принадлежавший Сен-Кастину, сорвало с места, и он слегка поранил Анжелике лодыжку. У этого сундука была своя предыстория. Незадолго до отплытия «Ларошельца» Сен-Кастин зашел осведомиться, не взял ли его сундук граф де Пейрак, чтобы передать его губернатору Квебека.

— Нет, — ответила ему Анжелика. — Он не собирался в Квебек, да и мы вряд ли там будем.

— Тогда возьмите его с собой до Порт-Руаяля. У господина де ла Рош-Позе будет оказия доставить его по назначению. Мне необходимо доказать мою добрую волю господину Фронтенаку и его окружению…

Окованный медью деревянный сундук был весьма громоздким, да и Анжелика была совсем не тем человеком, которому можно было везти с собой кучу английских «шевелюр» в водах, где постоянно сновали сотни бостонских и вирджинских кораблей. Но она не могла отказать Кастину в этой услуге — все-таки он был верным союзником, благодаря которому удалось остановить задуманное иезуитами истребление индейцев-абенаков на западном берегу Кеннебека.

Хуже не будет, решила она и согласилась взять с собой его сундук после того, как Сен-Кастин буквально извел ее бесконечными рассказами о своих проблемах, индейцах и скальпах, о своем тесте — вожде Матеконандо, о своей невесте Матильде. Все эти нелепости глубоко вторгались в ее собственные тяжелые переживания, нарушали ход ее мыслей и рассуждений.

Анжелика чувствовала, что вокруг нее что-то происходит, но ей уже не удавалось полностью контролировать события, понять их смысл и направленность. На карту были поставлены ее судьба, жизнь, разум, судьба дорогих ей людей, а Сен-Кастин все рассказывал ей о снятых с англичан скальпах.

Хорошо, пусть погрузят этот сундук!

Уехать, поскорее уехать! Анжелика оставила своего почти выздоровевшего котенка детям Бернов. Теперь, когда жизнь зверюшки была вне опасности, а Абигель и ее ребенок были здоровы, ничто больше уже не могло удержать ее в Голдсборо.

Однако, когда она сказала о своем предстоящем отъезде Колену, это вызвало резко отрицательную реакцию. Он с трудом сдерживал свой гнев.

— Нет! Ты не поедешь! Мадам де Модрибур прекрасно может совершить путешествие одна!

С ней говорил совершенно другой человек… Золотая Борода! Неизвестный Золотая Борода! Вспомнив слова Амбруазины де Модрибур, Анжелика вновь ощутила почти детский испуг, схожий с тем, который охватил ее, когда она читала письмо отца де Вернона… Внезапная потеря верного друга.., и, что гораздо хуже, появление недруга там, где она всем сердцем была уверена в дружбе и верности. Неужто то же самое произошло с Коленом?.. Нет! Это было невозможно. Ведь она видела, как Жоффрей положил свою руку на плечо Колена и как мужчины смотрели друг на друга. В этом взгляде было все — взаимное доверие, признание и прямота. Тогда казалось, что голубые глаза нормандца и черные глаза аквитанского вельможи говорили: «Теперь это останется между нами на всю жизнь». Анжелика смотрела на них через окно, и мужчины не знали, что за ними наблюдают. Нет, такой взгляд не может обмануть. А если это не так, значит, она сходит с ума, и все, что она видела, — ложь, двойная игра. Есть люди, которые сразу распознают изнанку… Одинокая, потерянная Анжелика различала лишь то, что было на поверхности. Неужели все окружавшие ее человеческие лица были всего лишь масками?.. Как разобраться во всем этом?

Анжелика была в таком глубоком замешательстве, что ей потребовалось некоторое время, чтобы спокойно ответить Колену.

— Я не понимаю, почему ты противишься моему отъезду? Абигель родила. Ничто меня не удерживает здесь…

С трудом сдерживая волнение. Колен сказал:

— Графу де Пейраку будет крайне неприятно не застать вас здесь по возвращении!

— Но ведь я еду в Порт-Руаяль именно для того, чтобы поскорее встретиться с ним. Он должен зайти туда на стоянку на обратном пути с реки Святого Иоанна.

У Колена появилось хорошо знакомое Анжелике лукавое выражение слегка прищуренных, внимательных глаз. Теперь он походил на большого зверя, который, услышав в глубине леса необычный звук, весь обратился в слух, чтобы определить, что это было.

— Кто вам сказал, что на обратном пути господин де Пейрак сделает остановку в Порт-Руаяле?..

— Но.., разве он сам не говорил об этом перед отплытием, вам, в частности?

— Что-то не припоминаю, — процедил Колен сквозь зубы.

Стоя перед Коленом, Анжелика изо всех сил сдерживала нараставшую в ней волну недоверия к нему. Почему он хотел удержать ее? Не потому ли, что считал ее заложницей и не хотел позволить ей сбежать? Может быть, поэтому он сделал вид, что не помнит о том, что Жоффрей должен сделать остановку в Порт-Руаяле? И не было ли его нелюбезное отношение к мадам де Модрибур результатом того, что эта умная, с огромной интуицией женщина разгадала его?

Анжелика задавала себе эти вопросы для того, чтобы найти объяснение поведению Колена, однако внутренне она не находила ни положительного, ни отрицательного ответа на них. У нее не было достаточно ни «за», Ни «против» — ничего, кроме решимости во что бы то ни стало бежать из Голдсборо.

Слово «бежать» пришло ей на ум само по себе, и отныне она была готова, не задумываясь, смести со своего пути любое препятствие, способное помешать ей отправиться навстречу Жоффрею.

Должно быть, Колен прочитал в ее глазах это бесповоротное решение.

Он отрывисто сказал:

— Хорошо! Я позволю вам уехать. Но с одним условием! Ваш сын Кантор будет сопровождать вас…

Реакция Кантора была резкой и однозначной.

— Я не покину Голдсборо, — заявил он. — Я не получал на сей счет никакого приказа отца. Если хотите, отправляйтесь сами в Порт-Руаяль с мадам де Модрибур, а я не поеду…

— Ты должен оказать мне эту услугу. Колен может не отпустить меня, если ты не будешь нас сопровождать…

Кантор сжал губы.

— Вы вправе позволять дурачить себя, — продолжал он с юношеской неуступчивостью и самоуверенностью, — а я знаю, в чем состоит мой долг.

— Так в чем же он, твой долг? — спросила Анжелика, чувствуя, что теряет самообладание. — Объясни, вместо того, чтобы напускать на себя важность!

— Объяснитесь, дитя мое, — вмешалась в разговор Амбруазина. — Ваша мать и я, мы доверяем вашему мнению. Надо объяснить нам все и помочь принять решение…

Но Кантор бросил на нее мрачный взгляд и с гордым, очень высокомерным видом вышел из комнаты.

Такая агрессивность Кантора, отношения с которым у Анжелики всегда были трудными, совершенно расстроила ее.

— Ваш сын обеспокоен, — тихо сказала Амбруазина. — Он еще ребенок! Он просто влюблен в вас, как это бывает с сыновьями очень красивых матерей, да еще когда они гордятся своими отцами. В этом возрасте особенно сильна интуиция… Он должен страдать от того, что знает и догадывается о большем, нежели мы. Надо доверять предчувствиям, которые ниспосланы юности милостью Божьей. Несколько дней назад он был такой мрачный, что я решила его подразнить и спросила, почему у него такой вид, будто ему не нравится в Голдсборо. Он ответил, что ему не может нравиться быть в окружении бандитов. Я подумала, что он шутит или, может быть, поссорился с друзьями… Но дело, видимо, в другом… Может, губернатор угрожал ему… В такой ситуации мальчик мог уйти в себя, не зная, как защититься.. Надо, чтобы он проникся доверием к вам, Анжелика, и высказал все без утайки…

— Кантора разговорить непросто, — заметила озабоченная Анжелика. — А что до доверия ко мне, то я знаю, что это будет для него нелегко.

Она догадывалась о том, что раненое сердце Кантора не могло не быть задето распространявшимися этим летом сплетнями о ней и Колене. В этом и была причина его ребяческой непримиримости.

Амбруазина смотрела на задумчивое лицо Анжелики.

— А вы.., вы, значит, всегда верите этому Колену… — сказала она тоном, в котором не было ни утверждения, ни вопроса.

— Нет, наверное, — ответила Анжелика, — но я верю моему мужу. Он так хорошо разбирается в людях, что не мог ошибиться…

— Может быть, он вовсе и не ошибся, а схитрил, зная, С каким опасным противником имеет дело…

— Нет, — сказала Анжелика.

Она отвергала мысль, что Колен был предателем, снова и снова возвращаясь памятью к взгляду, которым обменялись тогда Колен и Жоффрей, к взгляду, в котором было все — уговор, согласие, связь.

Однако теперь после того, как она сбежала наконец из Голдсборо с его гнетущей обстановкой, здесь, на рейде Порт-Руаяля, к Анжелике вернулись сомнения и опасения, которые она ощутила, увидев глаза двух мужчин, говорившие о достигнутом взаимном признании и договоренности… Она снова испытала ужасное чувство быть вне этого союза, отстраненной, отброшенной в мир своих наивных представлений, в одиночество, в стан слабых, угнетенных и покинутых… Эти мужчины!.. Настороженность вновь стала закрадываться в ее сердце, и для этого были веские причины — ее слишком много раз предавали в прошлом. Ждал ли ее Жоффрей за этой завесой густого тумана или продолжал свой путь вдали от нее?.. А Колен? Неужто он одурачил ее?.. Нет, он не мог так поступить!.. Анжелика не знала, что и думать. Теперь только Жоффрей смог бы все объяснить. Он был ей необходим, чтобы слушать его, говорить с ним. Враждебность протестантов и англичан, враждебность и гнусное обвинение отца Вернона, неприязнь Кантора и, может быть, Колена…

В конце концов Кантор согласился сопровождать Анжелику. Занимаясь предотъездными хлопотами, она видела, как он приходил и разговаривал с Ванно о подготовке «Ларошельца», на борту которого госпожа де Пейрак и госпожа де Модрибур должны были отправиться в Порт-Руаяль.

— Значит, ты не бросаешь меня, — сказала она ему с улыбкой.

— Господин губернатор приказал мне сопровождать вас, — сухо ответил Кантор.

Что же такое сказал ему Колен, что побудило Кантора изменить свое решение? Какие-то смутные опасения все больше тревожили Анжелику. Когда она поведала о них Колену и сказала, что ей кажется, будто кто-то все время рыщет вокруг, пытается отравить, убить ее, он как-то вяло отреагировал на все это. Ему следовало бы усилить охрану, посты. А история с человеком, вооруженным свинцовой дубинкой, разве ее цель не была в том, чтобы направить подозрения на ложный путь? Амбруазина рассказала ей, что она слышала, как двое из людей Колена говорили, что в заливе у Золотой Бороды есть сообщники. Но правильно ли она поняла их разговор? Колен!.. Когда она рассказывала о судне с оранжевым вымпелом, он, казалось, не придал этому значения… И вдруг его сообщники!.. Мыслимо ли, что Колен их враг? «Нет! Это невозможно!» Убедив себя в этом, Анжелика облегченно вздохнула, но тут же вспомнила о враждебности Кантора. В чем причина? И что такое скрывал в себе ее сын, что ей, по всей видимости, никогда не удастся преодолеть?

Кантор только что появился на палубе и, опершись на поручни неподалеку от Анжелики, смотрел в сторону скрытой туманом суши.

— Ты хорошо нами руководил в этом путешествии, — сказала она.

Он пожал плечами, как будто желая выказать свое пренебрежение попытке задобрить его комплиментом.

— ..Кантор, что сказал тебе Колен, чтобы ты согласился сопровождать меня? — спросила вдруг Анжелика.

Он повернулся, посмотрел на мать своими зелеными глазами, и она восхитилась его юношеской красотой. Радужное свечение тумана смягчало черты его лица и подчеркивало молодой, стройный силуэт и вьющиеся волосы. Это был еще ребенок, трогательный в смелости и суровости, которые он противопоставлял безумному и жестокому миру.

— Он сказал, что я должен ехать, чтобы оберегать вас, — неохотно произнес Кантор с видом человека, не принимающего всерьез этот предлог.

— Вы считаете, что я не в состоянии позаботиться о себе сама? — спросила Анжелика с улыбкой, положив руку на рукоятку пистолета.

— Я не оспариваю, что стреляете вы хорошо, — сказал Кантор высокомерно, — но есть другие опасности, о которых вы не догадываетесь…

— Какие?.. Говори… Я слушаю.

— Нет, — ответил Кантор, тряхнув пышной шевелюрой.

— Если я скажу вам, кого я подозреваю, вы не согласитесь, рассердитесь и будете считать, что я ревнивец и болван… Значит — не стоит.

Кантор ушел. Кого он имел в виду? Кого не осмелился обвинить? Берна, Маниго?.. Колена или.., своего отца?.. Он такой бескомпромиссный… Она почувствовала, что в нем действительно есть нечто такое, что ей никогда не удастся перебороть.

Как странно и суетно устроена жизнь… Однажды, в минуты безграничного счастья, она зачала ребенка. И вот этот ребенок, превратившийся в мужчину, стоял перед ней, как совсем чужой человек, который помнил только об огорчениях, а не о радостях, полученных от матери.

Туман растекался вокруг Анжелики, осыпая ее волосы переливавшимися всеми цветами радуги жемчужинами… Закутавшаяся от холода в плащ Анжелика чувствовала, как в ее сердце снова нарастает тревога, которая немного рассеялась после отплытия из Голдсборо. На палубе появилась Амбруазина в черном плаще с красной подкладкой. Красный цвет гармонировал со слегка подкрашенными губами, черный — с ее глазами, а лилейная бледность ее лица

— с окружавшим судно белоснежным туманом. Выглядела она менее растерянно, нежели в прошедшие дни.

Католический поселок Порт-Руаяль, где было, по меньшей мере, два очень набожных священника, посещали многие проезжие верующие. Как говорили, здесь царила обстановка патриархального согласия между дворянами-землевладельцами с одной стороны и предприимчивыми, умными крестьянами с другой. Амбруазина заметила, что Порт-Руаяль подошел бы ей больше, чем Голдсборо, с его смешением людей разных вероисповеданий и разного происхождения.

Анжелика сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться ей.

— Уверена, что ваши девушки будут очень рады вашему приезду. Они, должно быть, волновались за вас. Бедняжки! Герцогиня де Модрибур не ответила. Она внимательно изучала Анжелику.

— В этом радужном тумане, окутывающем ваши золотисто-палевые волосы, вы похожи на Снежную королеву, — неожиданно сказала она. — Или на Белоснежку. Или на шведскую королеву Кристину — эта роль подошла бы вам больше, нежели роль мушкетера в юбке.

Лоцман-акадиец и Ванно подошли к стоявшим на палубе женщинам. Они спокойно относились к вынужденной паузе: умение ждать — необходимое качество моряка. Глядя в направлении, где должен был находиться Порт-Руаяль, лоцман сказал:

— Наверное, люди там волнуются. Они, конечно, слышали грохот цепи, когда мы бросили якорь, но не знают, кто мы. Боясь, что приплыли англичане, большинство из них готовятся убежать в лес со своими пожитками.

— Будем надеяться, что, когда рассеется туман, они не откроют на всякий случай пальбу по нас, — произнес Кантор.

— Было бы удивительно, если бы у них оказалось много боеприпасов, — сказал лоцман. — Говорят, что этим летом шедший к ним с грузом оружия корабль Акадийской компании был захвачен пиратами.

Вглядываясь в молочную белизну закрывавшего все вокруг тумана, Анжелика пыталась угадать, как живут обитатели здешних мест. Временами ей казалось, что она различает доходившие с берега запахи конюшни и дыма очагов, какие-то неопределенные звуки. С наступлением темноты донесся звон церковного колокола, и тут же холодный ветер стеганул по поверхности моря, вздыбив на ней маленькие короткие волны и наполовину развеяв белые хлопья. Теперь стали видны огни вытянувшихся вдоль берега домов. Новый порыв ветра окончательно разорвал пелену тумана, и взору путешественников в свете заката предстал Порт-Руаяль. Из толстых труб, венчавших крыши деревянных домов, медленно поднимались столбы дыма, увлекаемые низкими облаками.

Население этого французского поселения насчитывало около четырехсот человек. Сам поселок производил внушительное впечатление: дома занимали все пространство вдоль берега до раскинувшихся на осушенных болотах лугов, где росли фруктовые деревья и паслись коровы и овцы. В двух концах поселка высились церкви, и в дни праздников между ними проходили процессии.

Несмотря на свет в окнах домов, поселок в этот вечерний час казался каким-то безлюдным.

Кантор приказал поднять на мачте флаг отца — орифламму с изображением серебряного щита, — который был известен практически каждому на североамериканском побережье. Оставалось только надеяться, что, несмотря на приближение ночи, его увидят с берега, и это успокоит жителей поселка. Пассажиры яхты заняли места в спущенной с борта шлюпке.

Подойдя ближе к поселку, они увидели довольно много людей, собравшихся на берегу, в основном женщин и детей. В сумеречном свете над толпой, словно чайки, порхали белые чепчики и платки.

— Я вижу Армана, — сказала мадам де Модрибур. — Он еще больше потолстел, бедняга. Должно быть, в Порт-Руаяле хорошо питаются.

Долгожданная встреча обещала быть радостной. Королевские невесты оживленно размахивали своими платочками. Правда, несколько вооруженных мушкетами мужчин окликнули находившихся в шлюпке: «Вы англичане? Отвечайте!» После короткого объяснения все успокоились, и шлюпка Пристала к берегу.

В то время как Кроткая Мария, Дельфина, Мавританка, Генриетта, Жанна Мишо и неразлучный с ними Арман бросились на шею своей «благодетельнице», к Анжелике подошла довольно молодая элегантная женщина. По ее несколько увядшему лицу, которое выдавало в ней многодетную мать, весьма изысканной одежде и прическе на французский манер Анжелика догадалась, что перед ней стояла мадам де ла Рош-Позе.

— Я счастлива наконец-то познакомиться с вами, — сказала та приветливо, обращаясь к Анжелике. — У нас всегда шла хорошая торговля с Голдсборо. Есть ли у вас новости о моем муже?

— Увы, нет, я сама собиралась задать вам такой же вопрос о моем муже.

— В конце концов они, конечно, вернутся, — философски произнесла мадам де ла Рош-Позе. — Дела в заливе никогда не удавалось уладить без длительных переговоров! Наши мужья научились терпению, общаясь с индейцами, но для нас ожидание тянется иногда слишком долго.

Мадам де Модрибур тепло поблагодарила хозяйку замка за заботу о ее «овечках». Анжелика заметила на лице мадам де ла Рош-Позе то же выражение удивления, которое они испытали в Голдсборо, когда узнали, что эта молодая красивая женщина была благодетельницей королевских невест.

Гостеприимная хозяйка проводила их к замку, выстроенному из камня и дерева на том самом месте, где когда-то находилось жилище Шамплена.

В большом зале их ожидала целая шеренга аккуратно причесанных и хорошо одетых детей, которые приветствовали гостей по всем правилам этикета.

Страницы: «« ... 1112131415161718 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Вампиры – таинственные, могущественные, опасные и невыразимо притягательные.Что, если однажды ты вст...
Пятеро неразлучных друзей в поисках клада случайно набрели на таинственный подвал в старинном, давно...
«Что может быть прекраснее сверкающих алых рубинов, ограненных в виде лепестков тюльпана и обрамленн...
«Еще в то благодатное время, когда Мерзляков работал конюхом и в самодельной крупорушке – большой ко...
«Мой дедушка – охотник, мы живём в избушке около ручья. И ещё с нами живёт Чембулак. Это такая собак...
Полина Серова неожиданно для себя стала секретным агентом российского императора! В обществе офицера...