Эрмитаж памяти Булатова Елена

… А льву позолотили плешь,

Доселе бывшую бетонной –

Жри, пипл, ты и не это съешь,

Лишь бы потешить чей-то гонор.

Колеса ржавые цивилизации фальшивок

Глушат лесную тишину,

И горы мусора – заместо груды листьев –

Завалят землю и в нее врастут.

Что станется с планетой чернобыльной,

Какие монстры мир заполонят?

В окне цивилизация фальшивок

С львом позолоченным приподнимает стяг…

(12.11.08)

Покинув твердь

Стервятника вспугнули с дохлой утки,

И взмахивая не спеша крылом,

Оставил жалкий жухлый трупик,

Ушел в иное вещество,

Покинув твердь. Динамики законы

В воздушных океанах он постиг,

Преображая каждый миг

Существования в каноны.

А многослойных облаков –

Родня скоплениям планктона –

Шли эшелон за эшелоном,

Захватывая в свой поток.

И я глядела птице вслед,

Забыв про труп злосчастной утки,

А он взрезал, как будто кельп

Акула, плоти для желудка

В океанических лесах,

Склонявшихся волны усильем,

Искавшая, и тот же страх

Возник от птицы в махе крыльев.

(13.11.08)

Беспощадный ветер

Стариков-старушек бодрые ряды

В городских опушках легкие следы

Оставляют утром, проходя маршрут,

Точно сообщая – дольше не умрут.

И живут на свете долгие года, Не мешая детям – боже, никогда!

Старики-старушки, вас диванчик ждет –

Божий одуванчик пошустрил вперед:

Резво лезет в гору, где-то пробежит,

Ручки-ножки споро движит – не дрожит.

Старичков-старушек факельные роты –

То шестидесятников славные когорты.

Бэби-бума время, битлов и страстей –

Нет ли параллелей в памяти моей?

Ветер беспощадный по планете выл,

Сдул и одуванчиков белые ряды.

Пухом забелило дальние поля,

Стань земля им пухом, жесткая земля…

(14.11.08)

Я не та

Улетают птицы, улетают —

Я могу решиться, да не знаю.

Я могу рвануться, что есть мочи –

Кто-то, может, хочет, кто – не хочет.

У меня желаний нету краю,

Я себя и то – не понимаю.

Ближе к утру ночь уже катится –

Мне не спится, что-то мне не спится.

Я сама с собою жизнь проговорила –

Мне не мило, что тебя томило.

Я вопросы отсортировала –

Видно, я тебя совсем не знала.

Утро сменит ночь дождливой сеткой –

Я тебе не дочь, и не нимфетка.

В мраморе мою ты жизнь представил,

А она идет вне всяких правил.

Годы пролетят, десятилетья –

Ты меня оставил на бессмертье.

Ты на сон молитву прочитаешь –

Я не та, какую поминаешь.

Та осталась жизнь за поворотом –

Движусь я туда, где ключник Петр.

Ты напрасно образ тот лелеешь –

Так сложилась жизнь: пожнешь – посеешь…

(15.11.08)

16 октября

Это серое утро содержит печальные мысли,

Несмотря на сверкающий сполох осенних дерев.

Мы полтинник с Татьяной прошли параллельною жизнью,

Середина пропала, остались начало-конец.

Мы с тобой не похожи – во многом подобными были,

Праотцы наши вышли из тех же, из южных краев.

Что приклеит судьба, то потом оторвать не дает.

С мясом рвешь, пеплом сыпешь на раны, чтоб раны не ныли.

(16.11.08)

Тихонько

Я проснулась спозаранок – это шел украдкой дождик.

Дождь – его не объявляли, позабыли в шуме дел.

Дождик – тощенький монашек, рясою шуршал в окошко

И печальными глазами исподлобия глядел.

Что ты, дождик, что, монашек, ты устал бродить по свету,

Прячешь уши под скуфейку серой тучи для тепла.

Переполнила глазницы, покатилась на планету

Блеклых глаз подслеповатых животворная слеза.

(17.11.08)

Файл в миллионы посещений

Сюсю – мусю из пионерских песен

Сложили в файл.

И источает тенорок прелестный

Не мед, но фальшь.

Залив сиропом благозвучья

Под детский хор,

Красивенько переозвучил

И перетер

В помадку сладенькую – юность,

Игру, задор…

И кайф от песен не получишь,

Поскольку – вздор.

(18.11.08)

«Ты что, мой друг, свистишь?»

Покрытие – как выветрел гранит,

Сверкнет под солнцем слюдистою искрой –

Подобие природы – охранит

Менталитет от новых истин.

Туманы движут на восток –

Люд на заре цивилизаций

Туда же двигал… А исток

Исчез в процессе деформаций.

Туман уносит на восток…

Туда же постепенно движусь,

А солнце светит мне в висок,

По направлению к Парижу –

К Европе Старой путь пролег —

Не торопясь, меняю галсы,

А солнца плазменные пальцы

Уже прицелились в висок.

(19.11.08)

Из отростка

И расцвела – и чудо – и восторг –

Из палочки зеленоватой,

В горшок засунутой когда-то,

Возник божественный цветок.

Он чист. Ни тлёй и ни улиткой,

Что под покровом ночи прытко

Источат нежный лепесток,

Не тронут. К солнцу, как дитя,

Еще не ведущее злобы,

Навстречу из людской чащобы,

Повернут. Крошечный пустяк,

Не стоит строчки на странице…

Но что же с розою сравнится,

Расцветшей в мраке ноября?

(20.11.08)

Осенние витражи

Мой храм, где драгоценность витражей

Господь-создатель солнцем освещает,

Стоит в окне, и пламенно пылают

Следы их на полу – следы божеств.

И гингко-сикамор осенний хлад

К порогу спальни на втором не подпускают,

И огненные стрелы источая,

Стоят архангелом с мечом у райских врат.

И розы поздние, чей безупречный шарм

В преддверии зимы за сердце задевает,

Он тоже от – потом бесстрашно защищает…

И богу – богово, а мелочи – царям.

(21.11.08)

Ноябрьский характер

Сквозь листик осенний на солнце взгляну –

Он мне заслоняет мороз и зиму.

Он яркий, как шкурка рыжей лисы,

Он рухнул от ветра, под ливнем косым.

Но сколько осталось, чтоб радовать глаз –

То старый ноябрь в загажник припас:

В богатой копилке не только дожди –

Там яшмы и яхонт, смарагд, жадеит.

В его поседелой со ржой бороде

Характеров вздорных таится секрет.

Стоит на границе зимы и тепла:

Характер дробится – стабильность ушла.

(22.11.08)

Капитола

Нефритовые стены поднялись,

Узор границы вырезан воздушно,

И перед тем, как грозно грохнуть вниз,

Теряет равновесье туша

Литой, прозрачностью пронизанной волны,

Пушок невинности теряющей под ветром.

И грохот яростный неутоленной жертвы

Ударом в уши продолжает ныть.

(23.11.08)

Школа на Харвуде

Как быстро месяца сближаются края,

Как быстро время отъедает дольку

От лунного ломтя, поскольку

Притормозить его нельзя.

И можно ли вернуть?.. А школьного звонка

Звук дребезжит по-прежнему, и дети –

Кто припозднился – вздрагивает сердце,

И вырастает ужас-великан

От осознанья времени… (24.11.08)

Зеленое платье

Разбираясь в завалах старья в углу терпеливого шкапа,

Ты внезапно нащупаешь этот зеленый подол,

Что давно собиралась пустить на ненужные тряпки –

Отчего-то рука не поднялась, наверное, цвет подошел.

И накинув лениво зеленое старое платье,

Удивишься слегка, как оно ладно легло.

И прильну я к тебе, обняв невесомым объятьем,

И подумаешь – сразу изрезать, иль пусть подождет.

А пока похожу… И по комнатам старого дома

Я с тобою иду и глазами твоими гляжу

На тот дом, в котором все закоулки знакомы,

Между этим и тем проложив временную межу.

И не так уж значительны те перемены – лишь внуков,

Повзрослевших, и первых морщин борозду

На знакомом лице, что запомнилось мне до разлуки

И останется в сердце, сгоревшем в огне и чаду.

(25.11.07)

Красные вина

Бокал вина противоядьем скуки

Ноябрьских дней,

Приятый в дружеские руки,

Согрей, согрей.

Глухой стеклянный – нехрустальный

Бокала чок –

И красной кровию медвяной

Влился поток.

И уходила понемногу

Слепая грусть,

И солнце высветит дорогу –

Пусть светит, пусть.

Прогонит ноября туманность

За самый край.