Есть время жить Негатин Игорь
Опять «нет», ну что ты с ним будешь делать! Ладно, будем думать. Я привалился к стене и опустился на пол. Покурим, подумаем, как из этой задницы выбираться. Хлопнул себя по карманам — черт, сигареты или в машине оставил, или выпали, когда по полу кувыркался. Едрена мать!
— Линас, у тебя сигареты есть?
— Нет, — потом немного подумал и добавил: — Я не курю.
Вот как, уже прогресс. Человек постигает новые слова, а то «некает», как попугай. Кстати, тот же жако, который попугай, до двух тысяч слов запоминает.
— Док, сигареты есть? — И этот отрицательно башкой машет. Ну вас к черту, господа хорошие! Я закрыл глаза и расслабился. В окна барабанил мелкий дождь, словно кто-то манную крупу на стекло бросал, добавляя серых красок безрадостной картине города. Мелькали какие-то глупые мысли, вроде чашки черного чая с имбирем и трубки с ароматным табачком. Эх, посидеть бы сейчас полчасика в тех, мирных временах, хотя бы и в офисе. Откинуться на спинку кресла, закинуть ноги на системный блок, по Интернету побродить. На каком-нибудь форуме спор затеять, эдак вкусно, с аргументами, а не в стиле «сам дурак». Табачком трубку набить, дым души-и-истый такой…
— Роберт! — Линас потряс меня за плечо. — Заснул?
— Задумался. — Я провел рукой по лицу. Точно, чуть не заснул.
— Эти, — Линас кивнул на баррикаду, — никуда не ушли. Спрятались, но слышно, как рядом с дверьми возятся.
Весело жить становится, раз морфы прятаться научились. Еще не хватает им начать оружием пользоваться — и прости-прощай. С обычными зомби проще — слышно, как в двери скребутся, словно мыши.
— Ну что делать будем, господа разбойники? — Я подошел к окну. — Док, до твоей нычки далеко?
— В следующем кабинете. В комнате отдыха. Диван. В нем две сумки. — Он говорил, словно кирпичи в воду кидал — медленно, увесисто. Впечатляет. Эх, вляпались у самой цели! Считай, пару метров не дошли, обидно. Теперь имеем геморрой в виде морфов за дверью.
— Линас, а давай им Дока отдадим, а? Он нам теперь не нужен. Пока они его жрать будут, глядишь и прорвемся. Ну и куда ты ствол тянешь, дурья твоя голова? — Я усмехнулся, глядя, как Док тянется к пистолету. — Шучу!
— Айвар, вы там как, живы? — В наушнике что-то затрещало.
— Живы. Удачно зашли, Аста собирает какие-то инструменты, говорит, пригодятся. Какие планы?
— А нет никакого плана. Думать надо. Тебе там видно что-нибудь?
— Нет, я двери шкафом завалил, так что только в окошко можем смотреть…
Окошко, говоришь… Я подошел к окну, открыл и выглянул наружу. Ну да, конечно. Ни тебе карнизов, по которым можно было бы пройти в соседнее помещение, ни трубы, чтобы спуститься вниз. Эка мы не подготовились… Оглянулся и осмотрел кабинет. Вот черт, даже вентиляции нет, что вообще ни в какие ворота не лезет. В любом приличном фильме, если герои попали в ловушку, они обязательно выбираются по шахте вентиляции, разглядывая в решетки беснующихся внизу врагов. А тут хрен тебе, а не шахта! До соседнего окна было метра два. Хм… А ведь это окно коридора, где сейчас зомби беснуются. В голове начали мелькать какие-то мысли, еще не оформившиеся в план, но ниточку я уже улавливал. Если дело выгорит, то есть шанс выбраться отсюда.
— Линас, иди сюда. Смотри, видишь соседнее окно?
— Нет, не достанем, — опять он со своим «нет». — Если ты хочешь добраться до него, то вряд ли получится. И веревок у нас нет.
— А веревки нам и не нужны, я туда лезть не собираюсь. Смотри, что думаю сделать…
— Нет, не дотянемся. — Линас вытянул шею, пытаясь рассмотреть соседнее окно. — Там зацепиться не за что. Могу не удержать, да и подоконник от дождя скользкий, если что — жить тебе останется семь этажей, пока лететь будешь. Может, отсюда попробуешь?
— Еще раз говорю: не полезу я туда! Надо только за ремень подержать на отвесе у нашего окна, стекло расстреляю.
— Ну смотри, разве что так… — Линас задумался. — Может, и зря я пулемет не взял вместо этой трещотки.
— Зря, но поздно пить политически правильный боржом, когда у пациента уже отвалилась печень. Кстати, а что с аптеками внизу будем делать? — Я посмотрел на своих вынужденных «сокамерников». — При таком количестве нежити вынести аптеки не получится. Какие мысли, бояре?
— Да, по-моему, с аптеками мы пролетаем. — Док посмотрел на Линаса. — Или пробуем?
— Надо для начала отсюда выбраться, а потом про аптеки базарить. — Линас задумался, повел плечами и добавил: — Думаю, не стоит — риск большой. Главное — нычку Дока забрать и разведку провести. В аптеки можно и потом вернуться.
— Умные речи и слушать приятно, — кивнул я. — Ладно, сначала надо из кабинетов выбираться, особенно из таких, как этот.
— А что тебе в этом кабинете не нравится? — вскинулся Док. Нервный он какой-то стал.
— Да нет, ничего такого, просто больницы не люблю. Кстати, один случай вспомнился, как прошлой весной медкомиссию проходили. — Я усмехнулся. — Пришло к нам в федерацию письмо из одной, не побоюсь этого слова, братской республики. Если точнее — из Латвии. Мол, так и так, парни, форма «эф» дробь двадцать восемь, конечно, хорошо, но ваши соревнования — это великий соблазн пойти налево даже самым стойким и семейным людям. Засим, при предъявлении вышеназванной справки, просьба предоставить и справку о посещении венеролога, где вы должны пройти тесты на это, это и прочие радости. Дата, подпись. И мы, пройдя, будь они неладны, все эти квесты по коридорам больницы, через неделю дружной компанией пошли забирать результаты проверки и справки о том, что «характер нордический, в поступках, порочащих его, участвовал, но замечен не был». Кстати, в лабораториях очередей не заметили, а к доктору пришли — очередь человек в десять, некоторые даже в полном семейном составе. Ждать, чтобы просто забрать бумажку, глупо, и мы вежливо поинтересовались, а не пропустят ли нас без очереди? Все молча кивнули, мол, валите, пока тут все добрые такие. Только один мужичок, грустно сидящий в компании своей жены, вдруг встрепенулся и бодрым голосом заявил, что тоже не просто так сидят, а по делу… Очередь для всех одна… И тут его голосок перекрывает сержантский рык его супруги: «Сиди, су-ука такая!» Затем поворачивается к нам и эдаким нежным голосом: «Идите, ребята, идите без очереди»…
Когда все нервно отсмеялись, щелкнула рация. Айвар, кто же еще:
— Чего вы там ржете, как лошади? Фляжку бренди уговорили? Робби, может, вам этажом ниже спуститься? Через окно. А потом повторить заход снизу.
— Угу, щаз… Впятером еле два коридора прошли, а теперь втроем этаж пройдем? Ерунду не говори! Надо сквозь двери пострелять, это морфов немного отпугнет, они, суки, умные, а с оставшимися мы как-нибудь разберемся.
— Их отвлечь как-то надо. — Док кивнул на двери. — Начнем баррикаду разбирать, морфы навалятся — и трындец. Высадят дверь — гавкнуть не успеем.
— Отвлечь, говоришь… Линас, у тебя еще файер есть?
— Есть. Даже не один, а два.
— Давай сюда.
Переделали баррикаду, чтобы при необходимости немного приоткрыть дверь, и начали. Висеть, упираясь ногами в скользкий подоконник, было неприятно, особенно когда видишь под собой по меньшей мере двадцать метров. По жилам стремительно растекался адреналин, словно я не в окне висел, а с трех тысяч затяжным прыгал. Э-эх, были времена!
— Айвар, живой?
— Живой еще.
— Слушай, сейчас мы немного шумнем. Стреляем на уровне головы, через двери, они здесь хлипкие. Вы там тоже присоединяйтесь, но стреляете наискосок, из левого угла, на два часа от двери, чтобы нас не зацепить. Напротив дверей не стойте, нам еще раненых от friendly fire не хватает для полного счастья. Начинай, когда услышишь выстрелы. Ушли от двери?
— Да…
— Док, начнешь по моей команде.
Несколькими выстрелами разнес коридорное окно и, когда оно осыпалось, швырнул туда зажженный файер, чтобы внимание нежити отвлечь, раз они так на огонь падки. А потом началось, завертелось, как в том анекдоте: «Я только немножечко двери приоткрыл, а они галопом, и хрен догонишь». Хлестнул длинной очередью Док, но, судя по ударам, зомби продолжали напирать. Странно. Значит, когда им жрать хочется, то и огонь не помогает? Прут, прямо по Высоцкому: «А мы все перли вперед на нее, словно на буфет вокзальный».
— Па-а-аберегись! — пришлось им еще гранату закинуть. Сейчас еще одну добавим, для гарантии. Когда рванула вторая, я услышал Лешкин мат. Неужели осколком зацепило? Вроде нет, — магазин меняет, значит, живой, здоровый, только головой трясет. Приложило? Ничего, до серебряной свадьбы заживет, если доживет! Дверь после второго взрыва нам вынесло, теперь висит на одной петле и только благодаря баррикаде не падает. В щели начали ломиться зомби, и Линас сильным рывком затащил меня в кабинет. У, кабан здоровый, так и спину сломать недолго. Начали!
Уже влетая в кабинет, я поверх головы Линаса, почти в упор, упокоил двух самых наглых. Смотри ты мне — почти пролезли! Док лихорадочно хлопал себя по карманам, не отводя взгляда от дверей, потом бросил автомат на пол и вытащил пистолет. Идиот! Ясен хрен — магазины пустые! Не снарядил, козлина, а ведь было время! Линас переместился в центр кабинета и спокойно, словно на стрельбище, короткими очередями упокаивал самых резвых зомби. Неожиданно дверь рухнула внутрь, на остатки баррикады, и в проеме мелькнул морф, раскидывая на своем пути зомби, — словно боялся, что ему пожрать не оставят. А вот хрен тебе, красавец! Упал на одно колено и влепил ему в подбородок красивую двойку — н-на! Слева грохнул викинг — значит, и Линас без патронов в автомате остался. Весело живем, ничего не скажешь! Морф рухнул обратно в коридор, увлекая за собой несколько зомби, и, меняя магазин, я рванул вместе с Линасом вперед к проему, чтобы дострелить упавших.
В паузах между выстрелами было слышно, что и Айвар с Астой тоже не просто сидят, а стреляют так, что мало не покажется — от их дверей только щепки летели, слава богу, что наискосок стреляют! Нам здорово повезло, что нежити было немало, они мешали друг другу, создав небольшой затор в коридоре. Пока Линас достреливал упавших, я привалился плечом к дверной раме и стрелял в глубину коридора, выцеливая мелькавших там морфов. В общем, отбились, соседей даже успокаивать пришлось, чтобы не особо разгонялись. Патроны вещь такая, ведь и закончиться могут, а нам еще возвращаться надо. Главное, морфы, заразы такие, быстро убрались, словно их и не было здесь. Не все, конечно, убежали — только те, которых завалить не успели. Эти твари и вправду разумные, опасность чувствуют и, как правило, не связываются, если видят, что их возможный обед серьезным калибром огрызается. Обернувшись, посмотрел на Линаса с Доком и усмехнулся: Лешка стоял столбом посреди комнаты, с макаровым, вставшим на затворную задержку, и даже магазин поменять не пытался. Хоть бы автомат с пола поднял, Рэмбо доморощенный! Линас хмуро смотрел на это мясное ассорти, разбросанное за поваленной дверью, и скалил зубы — то ли отходняк у него такой, то ли улыбается, не поймешь. Разобрали остатки баррикад, чтобы наружу выбраться. В коридоре пахло сгоревшим порохом, чем-то кислым, и густо воняло гнилым мясом. Асту даже стошнило, хотя чему тут удивляться — сам еле сдержался, чтобы не блевануть от этих ароматов. Стены были посечены осколками, пулями и напоминали репортаж из какой-нибудь горячей точки. Хорошо постреляли, ничего не скажешь. Линас, злой, как черт, вынес ударом ноги дверь в соседний кабинет и выстрелил туда несколько раз, не глядя. Бессмысленно — если там никого нет, он только патроны зря тратит, но вполне понятно — горячка боя еще не улеглась. В такие моменты опасно лезть под руку, можно так огрести — мало не покажется! Нашли диван, сумки. Док полез содержимое проверять, все ли на месте. Пачки таблеток, упаковки ампул; надеюсь, не зря сюда влезли. Из коридора послышалось несколько глухих выстрелов — судя по всему, Айвар зомби достреливал. Пока Док с Астой перегружали лекарства в рюкзак, я перезарядил сайгу и начал набивать изрядно опустевшие магазины. Осмотрел себя «на предмет повреждений разного характера» и на правом наруче обнаружил две глубокие царапины; видно, успел меня зомби зубами за руку прихватить. Представил, что могло бы случиться, не надень мы эту защиту, — по телу мороз пробежал; а ведь даже не помню, когда это случилось.
— Как возвращаться будем? — Из коридора, хрустя ботинками по осколкам стекла, вернулся Айвар. — Самый лучший вариант — уходить по крыше, но увы, не Карлсоны и летать не умеем. Волшебник на голубой вертушке за нами тоже не прилетит — погода сегодня дождливая, нелетная. И еще аптеки, черт бы их побрал! Конечно, все мы не унесем, даже если до них доберемся. Считай, только разведку сделали.
— Возвращаться однозначно по туннелю. — Я мотнул головой вниз. — Во-первых, там безопасный выход наружу, во-вторых, лестницу зачистили. Двери на другие этажи закрыты, если не привлечем внимание морфов, то пройдем без проблем. Как с аптеками? А никак, одна аптека на первом этаже, вторая на третьем. Если каждый коридор будем брать с таким боем, то у нас патронов не хватит. Еще пара таких — и адью; что, палками будем махать? Граната осталась только одна. В общем, пора отсюда сваливать. Обстановку выяснили, главный груз забрали. За лекарствами могут и орлы Эдгара приехать. Кстати, а что это за ящик вы с Астой из кабинета вытащили? Плазменный телевизор?
— Это очень хорошая вещь, — сказала Аста, — мобильный операционный стол, может пригодиться. Новый совсем, в упаковке. Еще мы нашли стеклянные шприцы и стерилизатор. Одноразовые шприцы когда-нибудь закончатся, а эти, можно сказать, вечные.
Смотри, даже не знал, что бывают мобильные столы, но раз нашли — хорошо. Это взято не из аптеки, так что хабар дележке не подлежит. Наше!
— Ты говоришь, значит, знаешь. Уходим!
Линасу ничего не оставалось, как взвалить рюкзак на плечи и идти за нами. Бросил на него взгляд — унылый, ничего не скажешь. Папка-то на него надеется, мол, сынок придет, разберет клинику по кирпичику и вынесет все, включая рентгеновский аппарат и почетную грамоту из кабинета главного врача, а тут такой облом.
На лестнице было несколько мертвяков, уже отъевшихся, но еще не морфы — трансформаций не видно. С ними проще; Айвар аккуратно положил из пистолета, причем красиво положил, тремя выстрелами.
Без особых приключений доползли до третьего этажа. Сквозь стекло двери была видна витрина аптеки. Удивительно, но там зомби нет. В коридоре — да, есть штук пятнадцать, а вот в аптеке пусто. Или она в те дни не работала, или закрылась сразу же, кто теперь знает. Меня догнал Линас и зашептал почти на ухо:
— Робби, слушай, давай хотя бы эту аптеку вынесем, а? Ну сам посуди, если кто-то из зомби и явится, то отстреляемся. По лестнице не придут, двери на этажи закрыты. Сейчас к Альгису метнусь, вызову подмогу, транспорт и корешей. По туннелю придут, помогут отбиться. И грузчиков пригоню, чтобы самим не таскать. Давай, а? Поверь, в долгу не останусь, слово даю!
Я задумался. По идее, аптека нужна. Если вторым рейсом пойдут без нас, то и делиться не будут. Получится, задаром пахали? С другой стороны, Эдгар свое слово держал, будем надеяться, сын в папку пошел.
— Тебе так важно показаться перед отцом? — услышав это, Линас замялся. — Ну раз так, с тебя пулемет, который я у твоего пацаненка видел, и цинк патронов к нему.
— Не много ли хочешь? — Он вытаращил на меня глаза.
— Тебе репутацию создавать надо или стволы коллекционировать? Решай. Я свою часть уговора выполнил, нычку достали, а аптеки, сам видишь, нереально взять, раз сам лезть не хочешь. Так что думай.
— Ладно, — нехотя выдавил он из себя, — будет тебе пулемет.
— Пулемет и цинк патронов, — уточнил я.
— Будет, — кивнул он.
— Вот и чудненько, значит, договорились. Сейчас быстро отходим к началу туннеля, закрепляемся там. Айвар и ты идете за мужиками.
— Так я и один по туннелю пройду, — Линас посмотрел на меня. — Или не доверяешь?
— Не в этом дело, Линас. Просто если один на выходе появишься, то тебя Альгис сразу положит, пикнуть не успеешь. — Он удивленно поднял брови. — Так что хоть один из нашей команды должен быть. Так сказать, во избежание неизбежного…
Через час, в течение которого мы с Астой успели застрелить одного морфа и несколько зомби, забредших к дверям в туннель, пришла подмога. Десять человек — четверо бойцов и шесть грузчиков. Кстати, судя по испуганному виду последних, их набрали из жителей поселка. Ну конечно, негоже бандосам самим коробки таскать, дело понятное. Дальше было попроще. С девушкой и Айваром занял лестницу, ведущую наверх, а Линас со своими торпедами зачищал этаж. Пока в коридоре гремели выстрелы, Док охранял мужиков — то ли чтобы зомби не напали, то ли чтобы не разбежались, хрен поймешь. Растет наш Лешка прямо на глазах, уже до надсмотрщика дослужился. Я прямо сплюнул, противно стало. Возились долго — часа два, не меньше. Самые большие и тяжелые коробки укладывали в проходах и на лестнице, чтобы хоть как-то закрыться от зомби, если полезут. Потом все это перегрузили в туннель и, заблокировав намертво нижние двери, ушли. Устали так, что даже говорить не хотелось. Уселись в машины и тупо смотрели, как мужики носятся с коробками, пока охрана отстреливает самую наглую нежить. Альгис искоса посматривал на нас, но с расспросами не лез. Правильно, потом расскажем. После загрузки к нам подошел Линас:
— Ну, парни, без базара, — хорошо сработали. Когда лекарства будем делить?
— Завтра. Мы утречком, часов в десять, подъедем к блокпосту и заберем свою долю, — вылезая из машины, ответил я. — Заодно и наркотики из нычки отдадим.
— Как так отдадите?
— Так. Понимаешь, это мы внутри друг друга прикрывали, а снаружи — сам понимаешь. Поэтому я еду в вашей машине до Рамучяй, чтобы неправильных мыслей не возникло, а рюкзак с наркотиками поедет с нами. Завтра возьмем лекарства и отдадим вашу долю из тайника. Извини, дураков нет, в одну корзину все яйца грузить. — Я улыбнулся. — И про пулемет не забудь.
Когда обратно ехали, Аста, говорят, уснула, привалившись Айвару к плечу. Ну ничего, сейчас приедем, отмокнем в бане — и спать, а то прямо руки отваливаются…
Погода дрянь, еще хуже, чем вчера. На небесах, видно, забыли про календарь и опять, по осеннему расписанию, включили воду. В воздухе висела мелкая взвесь дождя, словно на дворе не апрель, а октябрь. Чего хотите — такая у нас погода в Прибалтике, как говорилось в одном анекдоте, какая страна, такие и теракты.
Я хмуро курил на веранде; наверное, первым проснулся из всего нашего коллектива, если Левку не считать, который вышел на свежий воздух, посмотрел на улицу и дальше идти отказался — не любит он по мокрой траве гулять, чистюля. Пошуршал в ящике с песком и, фыркнув на природу, ушел спать. Пять часов утра, блин. Не спалось. Настроение под стать погоде, серое, как небо. Так и стоял столбом, разглядывал окрестности будущего поселения. Надо заметить, что, пока клинику громили, наш коллектив неплохо потрудился, — вернувшись, мы увидели вкопанные по всему периметру столбы для забора. Молодец Николай. Правда, немного не понял, почему они снаружи в двух местах полосу земли оставили, но если сделали, значит, так надо, ему виднее.
За спиной открылась дверь и вышел Айвар. Тоже, видно, не спится.
— Бессонница замучила? — Он покосился на меня. — Дай сигарету.
— Не знаю, грызет что-то.
— Все ты, Робка, знаешь, просто заныкался в себе и молчишь. Смотри, сорвешь резьбу — и привет. Соблазни Асту, что ли. Полегчает обоим, а то ходите, как лунатики. Ты бы вчера в клинике на себя со стороны посмотрел, когда коридоры чистили. Мне в один момент показалось, что если бы вместо зомби там были обычные люди, то убивал бы с таким же безразличием на лице. Слышал, как всю ночь вертелся, от тебя даже кот ушел, ты ему спать мешал. Про семью думаешь?
— Думаю. Каждый день думаю. Если бы мог — пешком бы туда пошел. И сейчас, а не через месяц. Семья черт-те где, не знаю, как они там. Живы ли вообще?
— Робби, съездим в Клайпеду, раз Асте обещали, и начнем собираться. Сам понимаешь, что с пустыми руками, не подготовившись, мы туда не доедем. Это ведь не в Ригу на чашку кофе съездить.
— Да понимаю я все, Айвар, просто на душе херово. Помнишь «Юнону и Авось»? «Словно что-то случилось или должно случиться». А я тут занимаюсь какой-то херней — клиники штурмую, соседям морду бью. Песец развлечение, обрел смысл жизни!
— Ты всегда был романтиком. Вечно пытался в самых обыкновенных вещах найти высокий смысл. Сейчас смысла не видишь и ломаешься. Не в том смысле, что тебя сломали, нет. Просто ожесточаешься и очевидных вещей не понимаешь. Что сейчас главное? Жить — это и есть главное, пойми ты, чудак человек. Налаживать какое-то хозяйство, выживать самим и дать жизнь другим, которые рядом с тобой. Это уже немало. Заботиться о своих людях, чтобы такие, как Эдгар с Линасом, их к земле не нагнули. Чем не смысл жизни в этом долбаном мире? В прошлой, мирной жизни его было еще меньше, вспомни! Люди боялись всего на свете: правительства, безработицы, банков. Сколько безработных было в Литве перед началом эпидемии?
— Где-то четыреста тысяч, если не ошибаюсь.
— Вот! Если бы не эпидемия, то было бы и пятьсот. Потом у народа сорвало бы резьбу, несмотря на все наше литовское терпение, и началось бы то же самое, что и сейчас, только без зомби. И крови, поверь мне, пролилось бы больше. Еще неизвестно, какой вариант лучше. Кстати, а что думаешь с Доком делать?
— Да черт с ним, ушел и ушел. Будет надобность — пристрелю, а специально за ним гоняться не собираюсь, время тратить жалко. Каждый выбирает для себя, с кем, как и каким образом. Я ему не судья, мораль в наше время штука такая… гибкая. Сами уже столько дел натворили, что мама не горюй. Ты заметил, как в нашем поселке тихо?
— Заметил, — вздохнул Айвар. — Жителей где-то под сотню, а словно вымерли все. Народ боится лишний раз на улице появиться, детей прячут по домам, стариков. Вчера вечером видел: выскочила соседка на улицу, испуганно оглянулась и бросилась к колодцу, чтобы воды набрать. А ее муж с топором рядом суетится. В домах лампы керосиновые, и то не у всех. Главное, сами ведь виноваты, ведь говорили, что надо сообща новую жизнь налаживать. Эх, хуторское прошлое… Хотя и не только это прошлое виновато, — забили народ, запугали, превратили в рабов системы, прикрываясь лозунгами.
— Видмантас же предлагал общее хозяйство создать, — вспомнил я и усмехнулся. — Представляешь счастливое будущее под его началом?
— Робби, то, что предлагал этот жирдяй, — это устроить феодализм в отдельно взятом поселке. Все снести к нему в подвал, сдать оружие, а он бы распределял «по мере надобности». Вариант заранее обреченный. К нему бандиты бы приехали и… Ай, что там говорить! — Айвар махнул рукой. — Он предлагал то, что с Литвой сделала правящая верхушка в последние годы перед эпидемией. Да и по всему миру то же самое, людей не просто подчинили — их так запугали, что они собственной тени боятся. Тут кризис, там потоп, тут стреляют, там демократию устанавливают, тут машины поджигают, а там с банковским произволом борются. Если отметить на карте все проблемные точки за последние десять — пятнадцать лет, то Земля будет похожа на больного ветрянкой. Вот и получается, что из сотни людей только несколько могут выжить, потому что отбили у людей желание жить. Сколько в Рамучяй жителей было до эпидемии, не помнишь?
— Точно не знаю, но думаю, не меньше двух тысяч.
— Вот! — Он поднял палец. — Две тысячи! Две! Ну ладно, зомби, туда-сюда… Считай, выжило пять сотен народу, так?
— Примерно так. — Я кивнул.
— И эти пять сотен подчинились тридцати бандитам! Самому не смешно?
— Верхушка разбежалась, остались только мы — блогеры, хакеры, фрилансеры.
— Это откуда фраза? Что-то знакомое, но не могу вспомнить.
— Фильм такой был. «Дневники мертвецов».
— Точно. — Айвар щелкнул пальцами. — Кстати, как сегодня к бандосам поедем, каким составом?
— Думаю, мы с тобой, Альгис, — я на секунду задумался, — и Николай.
— Не думаешь, что там положить могут? И делиться не надо будет, и угрозы от нас никакой в будущем.
— Думал об этом. Если честно, даже уверен: заявись мы туда вчетвером, нас сразу и положат, на месте. Разделимся — я с Николаем залягу где-нибудь, чтобы вас подстраховать, а вы поедете. Мне туда нельзя соваться, я не боюсь — просто снайпер у нас один, к сожалению. Надо Асту к этому делу привлечь, у нее к стрельбе определенно есть способности. Если вдумчиво заниматься, считай, через полгода-год будет еще один снайпер. Вторая винтовка есть, оптику бы достать. Кстати, перед тем как ящики на блокпосту грузить в машину, вскрывай и проверяй, причем желательно, чтобы рядом был Линас, а не какая-нибудь шестерка. Кто их знает, может, они какую-нибудь подлянку туда зарядили. И про пулемет не забудь, с патронами. РПКМ, цинк и в комплекте две запасных «банки».
— Да это понятно. — Айвар потер подбородок. — Я гранатку возьму, последнюю. Если что, может, успею рвануть.
— Лучше бы без этого. Сам понимаешь, надоело стрелять и хоронить.
— Раньше бы ты сказал «я устал», а сейчас просто «надоело»?
— Не цепляйся к словам, — отмахнулся я. — Главное, до гранаты дело не доводи.
— Сам нэ хачу, — голосом Этуша ответил он и усмехнулся: — Ладно, идем кофе сварим, прохладно здесь.
Подъехав к Кармелаве, мы разделились. Я и Николай свернули на велосипедную дорожку, а Айвар с Альгисом покурили полчасика и не спеша двинулись к блокпосту. Как там говорят в России, «доверяй, но проверяй», кажется? Вот и мы особо не доверяли, поэтому и решили подстраховаться, чтобы уберечь Эдгара от неправильных поступков. Кто знает, что у него в голове?
По знакомой дорожке добрались до старой позиции, откуда блокпост пощипали, и, бросив машину, двинули мужиков прикрывать. Надо бы новое место присмотреть, но я, дурак, понадеялся на авось. Каюсь, расслабился. Чуть с ходу не завалился на старую лежку. Слава богу, Николай притормозил — заметил растяжку. Видно, в мокрой траве блеснуло или трава под проволокой легла. Аккуратно начали проверять подходы, и что вы думаете — нашли, блин. Бандиты оказались не такими идиотами, чтобы второй раз подставляться под выстрел. Позицию они обнаружили и заминировали — вот собаки злые! Хорошо, у нас мозгов хватило — проволоку от кольца гранаты сразу не отцепили, на втором конце нашли еще одну, без чеки, с петлей на рычаге. Грамотно поставили: проволоку с кольца снимешь — вторая сработает, и развесишь кишки по ближайшим веткам. Почти на коленях прошлись по склону и стали богаче на семь гранат Ф-1, причем последняя растяжка была тройная, поставлена буквой «L» — такие вещи маленькие группы оставляют, когда от преследования отрываются. Интересно, кто же у них такой умный нашелся? Если быть до конца честным, то богаче мы стали не на семь, а на шесть гранат, одну переставил. Нечего тут железки в траве разбрасывать.
Устроились, в общем. Николай залег в стороне, тыл прикрывать, отбились по рации мужикам, и они подрулили. Айвар перевел рацию на активацию голосом, процесс пошел.
Их ждали. Как там раньше в советских передовицах писали: «В аэропорту высоких гостей встречали… и другие ответственные лица»… В общем, три человека на самом блокпосту и Док с Линасом. Он что, уже в адьютанты выбился? Хотя нет, скорее всего, пришел проверить нашу часть товара. Рядом с ними брезентовый пакет и шесть картонных коробок; видно, наша доля хабара из аптек. И еще там дом один, по соседству… Очень его чердак не понравился, с чего бы в такую хреновую погоду окошко открывать?
— Айвар, дом на одиннадцать часов, чердак.
— Понял, — буркнул он в ответ и пошел навстречу.
— Привет, парни! А куда Роберта подевали — отсыпается после вчерашнего? Хотя нет, раз девушки с вами нет, значит, дело ясное, чем он занят. Плюнул на все дела, жена на Украине, решил оторваться?
— Занят он, просил тебе огромный привет передать и просьбу.
— Какую просьбу? — Голос Линаса было слышно хреново, но слова разобрать можно.
— Чтобы у вас ненужных мыслей и желаний не возникало. А то ему окна не нравятся. — Айвар кивнул в сторону подозрительного домика.
— Какие окна? — недоумевающе спросил Линас. — Ах, эти! — Он усмехнулся: — Ну, вы нам не доверяете, какой резон доверять вам? Я так понимаю, что Роберт все же здесь?
— Здесь, здесь, все здесь. Где наша часть товара? — снимая сумку с плеча, спросил Айвар. — Вашу мы привезли. Да, и Робби ждет какой-то персональный подарок.
— Да, помню, — отозвался Линас. — Лежит подарок, вон мешок брезентовый.
Неужели они правда нас думали валить? Ну идиоты, где же они таких доверчивых видели? Хотя сами-то не лучше. Если здесь растяжку поставили, то почему засаду не устроили? Тоже на авось понадеялись? Черт, не нравится мне здесь до ужаса.
— Николай, ты за тылами поглядывай.
— Не учи ученого, сынок! Я такими вещами занимался, когда ты еще пеленки узорами расписывал, — тихо отозвался он и куда-то снялся, словно и не было его здесь. Вот уж правда, не стареют душой ветераны. С таким прикрытием можно работать!
Видно было, как Айвар открывает коробки и тщательно в них копается. По его словам, даже упаковки проверял — не были ли они вскрыты. Хотя можно так упаковать — хрен заметишь.
— Вроде все нормально. Все на месте, ненужных довесков нет. Можем грузить.
— Айвар, цинк закрыт? Если вскрыт, пусть меняют.
— Нет, все нормально. — Айвар внимательно осмотрел зеленую жестянку. — Грузимся. Доверяй, но проверяй. И вам спокойнее, и нам. Правильно?
— Правильно, конечно. Не думал, что такие осторожные. Неужели думаете, что груз заминировали? — Линас развел руками. — Ну вы даете, ведь базарили честно, зачем обоюдные проблемы?
— Вот это правильно, — кивнул Айвар, — лучше без проблем. Ладно, отцу привет. Считай, условия договоренности соблюдены, все стороны довольны. Все пучком, разбегаемся…
Наша территория понемногу приобретала вид древнего литовского поселения, как его изображают в школьных учебниках. Разве что дома современные и забор полегче. Эдакий вариант лайт. Представьте себе территорию девяти садовых участков, обнесенных двухметровым забором. Ограды, конечно, еще нет, но сделаем, куда мы денемся! Столбы уже поставили, до остального руки пока не дошли, но мужики работали не покладая рук. Николай вспомнил армейское прошлое и строил всех, не разбирая пола и возраста. На двух самых опасных направлениях он сделал путанку — те самые полоски земли шириной два метра с внешней стороны забора, которые меня так удивили. По всей их длине он в шахматном порядке забил в землю колья и натянул между ними колючую проволоку. Высота у кольев небольшая, сантиметров двадцать от земли. Получились такие колючие окна, размерами тридцать на тридцать сантиметров — идти можно, а вот бежать по такой земле не получится. Вещь нужная и полезная; к забору быстро не подбежишь и с разбегу не переберешься — застрянешь. Внутри огражденной территории шесть вполне пригодных для круглогодичного проживания домов. Были еще два летних домика, если не придумаем, что в них устроить, то разберем на материалы, доски на тот же забор пригодятся. На трех участках, а это 58x28 метров, будет устроен огород — у Валерки оказался хороший запас семян и рассады. Ну что, это его сфера деятельности, пусть занимается. После совещания было решено на дальнем острове устроить коптильню для рыбы: два железных шкафа и небольшую печку. Надо будет не только закоптить, но и насушить рыбы, хранить можно долго. Правда, чтобы это хозяйство на остров переправить, придется плот построить, не тащить же лодку с ближнего карьера! Этим решили заняться Юрка, молчаливый зять Николая, и Айвар — видно, в мирной жизни на рыбалке не насиделись, теперь оторвутся.
Весь оставшийся день разбирались с хозяйством. Лекарствами наш немаленький коллектив был обеспечен по самое не балуй, хуже было с едой и патронами. После штурма клиники Айвар каждый патрон пересчитал. Хотя чего там, считай не считай, они от этого не размножаются. Надо или к ментам в дружбу лезть — рыбу продавать, или изыскивать другие источники. Нам еще в поездку готовиться, в ту же Клайпеду, а на трассе каждый километр опасен, знаю я эти края. Штурм нам дорого обошелся, чего уж говорить. Одних люгеровских патронов сожгли около трех сотен. Притом недосчитался двух глоковских магазинов, потерял все-таки, болван эдакий! Патронов сорок пятого калибра ушло меньше — около сотни. 7,62 — около ста восьмидесяти, а про 5,45 и говорить не хочу — Аста поливала не жалея, вышло около трех сотен. 0.223 Rem — около сотни, а с дробовыми вообще труба — сложилось впечатление, что Айвар их горстями, как сеятель Остапа Бендера, разбрасывал — 80 штук. Правда, мы стали богаче на один новенький РПКМ калибра 7,62 с двумя запасными банками в комплекте и цинк патронов. Еще в плюс можно записать шесть найденных гранат Ф-1. Так что жить можно. Правда, недолго. Ну это я так, шучу. Мужики возились с забором, вызывая злые взгляды соседей, живущих неподалеку. Даже Видмантас пришел и издалека наблюдал за строительством. Ближе не подошел — челюсть, наверное, не срослась. Зря он за зубы опасается, не стал бы его бить — пристрелил бы просто, чтобы не мешался.
В общем, все при делах, кроме меня. Болтаться просто так вроде как неудобно, поэтому занялся самым благородным занятием — прятал награбленное. Как Альгис и советовал, сделал под верандой тайник. Особенно не светился, мол, так-с, с бревнышками копаюсь, дрова заготавливаю. У стенки фундамента выкопал яму глубиной метра полтора и размерами метр на два. Хорошая такая могилка получилась, не дай бог, пригодится кому-нибудь. Внутреннюю часть обшил досками, с помощью Альгиса сделал крепкую крышку, которая укладывалась так, что, положенная на стенки, она была ниже уровня земли. Если потом засыпать землей и забросать бревнами — хрен найдешь. Почистил оружие, которое планировал убрать, густо смазал, завернул в брезент и убрал в схрон: АК-74 м с тремя магазинами и шесть сотен патронов 5,45x39; полученный РПКМ и цинк патронов к нему; трофейный CZ-550 Varmint (без прицела); дробовик Germanica и пистолет CZ75-SP01-Shadow. Туда же упрятал пятьсот люгеровских патронов; тысячу 0.223Rem и 200 патронов 0.308 Win. Получился эдакий неприкосновенный оружейный запас. Как там в старом фильме говорилось? «Нельзя мне, батько, без золотого запасу!» В наши времена оружие подороже будет, чем этот презренный металл. Туда же убрал и два ящика с армейскими пайками. Конечно, негоже все в одно место прятать, но для начала и так хорошо. Замаскировал хорошенько, а оставшееся время усиленно занимался дровами, насвистывая песенку про мальчика Билли из «Острова сокровищ». Устал, как черт, перемазался смолой, но остался доволен.
— Роберт, а ты не боишься все запасы в одно место складывать? — Николай покосился на меня. — Не дай бог, кто узнает, ведь украдут, и не услышишь!
— А что предлагаешь?
— Помнишь, вы с Айваром про старушку рассказывали? Съездили бы, рыбки отвезли и поговорили бы. По твоим рассказам, она одна живет, в отдалении от всех. Я бы там запасную точку организовал. Времена такие, жить надо по-лисьему, с десятью выходами. — Он грустно усмехнулся.
— Идейка, в общем, неплохая. Может, и правда к ней съездить…
— А ты не тяни, завтра утром сети снимут, сразу и поезжайте.
— Съездим. — Я внимательно посмотрел на него. — Слушай, Николай, мы, наверное, скоро собираться начнем, на Украину. По всем раскладам, тебе тут за старшего оставаться. Согласен?
— Я? — Он вроде и не удивился. — А почему не Альгис?
— Он хороший мужик, кто же спорит, и руки золотые, но здесь твердый человек нужен. Который при необходимости не побоится вышибить мозги не только какой-нибудь бродячей дохлятине, но и соседу, если его поведение будет угрожать жизни наших людей.
— Роберт… — Николай опустился на скамейку и кивнул мне — садись, мол: — Давно хотел с тобой поговорить. Скажи, тебе когда-нибудь бывает страшно? Страшно по-настоящему?
— Конечно бывает, я же не идиот.
— Знаешь, к чему это спрашиваю… — Он задумчиво пригладил волосы. — Ты изредка ведешь себя, как полный отморозок.
— В чем моя отмороженность-то? — огрызнулся я.
— В тебе — извини уж за прямоту, но я все-таки старше, — в тебе сейчас словно два человека живут. Один из них — тот самый дизайнер, который разные картинки рисовал, по рассказам Айвара — довольно неплохие. Другой, не задумываясь, может в человека выстрелить, даже из-за малейшего подозрения. — Николай сделал паузу. — Понимаешь, это все ясно — привычный мир разрушился, и мы ломаемся вместе с ним… Но к чему этот разговор завел… Придерживай в себе зверя, выдавливай из себя, иначе погибнешь. Я такого в жизни насмотрелся — поверь, знаю, о чем говорю. В какой-нибудь пиковый момент одна личность помешает другой — и все, ты труп. Мало того, что сам погибнешь, еще и друзей подставишь. Как там у классика: «Боливар не вынесет двоих». Нельзя быть солдатом с душой романтика, это только в книгах бывает.
Утром, как вчера и решили, вдвоем с Айваром поехали к старушке, живущей неподалеку от военного городка. Если честно, не особенно надеялся, что застанем ее живой. Думал, найдем пустой домик, и то в лучшем случае. В худшем — придется еще и старушку убивать, чего мне не хотелось. Хотя при чем здесь хочется или не хочется, просто стрелять надоело, да и патронов жалко. Николай был в чем-то прав: внутри меня жили два человека, причем оба накопили столько напряжения, что мозги скоро закипят. Это вам не мирное время, стресс стрельбой не снимешь, сейчас такая терапия не пройдет. К черту, надо собирать манатки и ехать к семье, на Украину! По дороге, конечно, придется повоевать, но по крайней мере буду знать, во имя чего убиваю. Словно в ответ на мои мысли, Айвар покосился на меня и спросил:
— Когда собираться в дорогу начнем?
— По мне — хоть завтра, но еще Асту надо до Клайпеды довезти. — Я хмуро смотрел в окно, отслеживая подозрительные места (не хватало на какую-нибудь засаду нарваться). — Но смысла особенного не вижу… Не верю, что ее родственники выжили. Шансов мало.
— Много, мало — один хер, — резанул Айвар в ответ. — Обещали ее отвезти, значит, надо ехать. Пусть завтра Альгис машину проверит, и съездим. Не на край света, до побережья две сотни километров.
Я посмотрел на него и ничего не ответил. Надо, значит, надо. За окнами промелькнуло несколько разоренных хуторов; или бандиты постарались, или морфы. Еще неизвестно, что сейчас лучше — людей встретить или зомби.
Старушка была жива. Правда, опять не заметил, откуда она появилась, словно из воздуха возникла. Обернулся, а она стоит в дверях коровника, как привидение. Встретила не так, как в первый раз, но все равно настороженно, глаза испуганные. Вот дура, вроде должна понять, что убивать ее не собираемся. Рыбу взяла, даже не отнекивалась. Голод не тетка, не думаю, что много еды осталось. Сидит, наверное, на остатках запасов; в магазин не сходишь, а соседей поблизости нет. Да и что эти соседи, кто теперь едой делиться будет? Скорее последнее отнимут.
Пока Айвар осматривался вокруг, я пытался разговорить Виду. На контакт старушка шла тяжело, словно приглядывалась ко мне — то так посмотрит, то эдак.
— Ponia[35] Вида, вы меня что, в зятья прочите? Так я женат, извините.
— Чего это ты так решил? — Она поджала узкие бескровные губы.
— Смотрите на меня, словно оцениваете, — гожусь, не гожусь.
— Раз смотрю, значит — надо, — отрезала она.
Гляди ты — бабка с характером попалась. Ей не на хуторе сидеть, а в фильмах сниматься! Я еще в прошлый раз вспоминал, кого она мне напоминает своей суровостью, а увидел и вспомнил. Старушку из фильма «Они сражались за Родину». Аккурат такой же типаж, как та, которая Лопахину за отступление выговаривала.
Когда про базу разговор завел, она вообще, словно устрица, в себе закрылась. Хмуро поглядывала на нас, словно я ей не спокойную старость предлагаю, а работу в турецком борделе. В общем, можно сказать, не договорились. Я чуть не плюнул с досады, а когда решил, что пора уходить, услышал ее вопрос…
— Что? — Мне показалось, что ослышался. — Что вы сказали?!
— Я спросила, какое прозвище было у твоего взводного. — Вида смотрела на меня, словно на несмышленыша. — Неужто не помнишь?
Если бы меня лопатой по голове огрели, я бы, наверное, меньше удивился! Старушка, сложив морщинистые руки на переднике, терпеливо ждала ответа.
— Ромка, — запнувшись, сказал я. — Ромка по прозвищу Чечня. Он по виду вылитый чеченец был. А откуда… Вам-то зачем? — Я смотрел на нее, словно на нечистую силу, возникшую из преисподней. Айвар удивленно дернул бровью и теперь смотрел на нас обоих непонимающим взглядом.
— Правильно, не забыл. Идем. — Она повернулась к сеновалу. — Человек тебя ждет. Раненый он, сам выйти не сможет.
В отгороженном закутке сеновала на каком-то матраце лежал незнакомый мне человек в гражданской, явно с чужого плеча, одежде. Грудь и правая рука были обмотаны самодельными бинтами, губы сухие — видно, у парня температура есть, и немаленькая.
— Роберт?
— Да, это я. Руку левую положи на одеяло, нечего прятать. — Я мотнул в его сторону стволом сайги. — Откуда ты меня знаешь? На моего взводного ты никак не похож, даже в таком состоянии.
— От Миндаугаса. Был с ними, там… — Он указал глазами на городок. — Просто я остался жив. Мы обсуждали такой вариант, и Купрявичус рассказал про тебя.
— Про меня? И как ты надеялся меня найти?
— Он мне объяснил, где сейчас базируешься.
— Даже так… Тебя вообще как зовут? Миндаугаса давно знаешь?
— Каролис. Служили вместе, одна миссия «за речкой», одна в LITCON.
— Знаешь, чего Купрявичус больше всего не любил?
— Да. — Он попытался улыбнуться. — Томатный сок…
— Роберт, неужели ты думаешь, что эпидемию запустило какое-нибудь правительство? — Каролис поморщился: — Блин, больно-то как!.. Не маленький, сам понимаешь — у государства есть множество способов оказывать давление другими методами. Политика… Людей задавить легко; вспомни, как у нас народ прижали, никто пикнуть не смел. Это только на словах хорошо в демократию играть.
— Ты говори про эпидемию, политику потом обсудим.
— Я и говорю. Вирус этот, по всем раскладам, частная контора сделала. Богатая, но не с мировым именем. Будущие властители мира, епть… За три дня перед нашим уходом с базы Миндаугас что-то услышал, или прошлые наработки связал в одно целое. Последнее время он работал в одном интересном отделе. Не знаю, с чего там началось и кто в этом участвовал, но ниточку из клубка слегка разматывать начал. Не в мировом масштабе, конечно, уровень не тот — в пределах Литвы. Если коротко, то дело в следующем: эпидемию начали в разных точках земли. Кто именно, выяснить не успел, но у нас им помогали мальчики из политиков и несколько сволочей в погонах. Уже по этому можно понять, что организаторы эпидемии не очень-то всесильны, раз не заручились поддержкой больших людей, а разную шантрапу на задворках мира собрали, вроде наших горлопанов из Сейма. Им же на простых людей всегда было насрать, их и купили, по дешевке. Помнишь, в Литве тюрьму ЦРУ нашли?
— Помню, но она-то здесь при чем?
— Да не было никакой тюрьмы. То есть в Литве она была, но в другом месте.
— Была все-таки. — Я усмехнулся. — А шум какой подняли…
— Конечно, это только наш президент перед журналистами под дурачка косил, мол: если она была, то это преступление, а лично он ничего не знает, не ведает. Ты как, представил себе картину? В государстве действует иностранная тюрьма, а его глава ни при делах? Бред собачий. Была, конечно, но в другом месте. В ***й, там гораздо удобнее. В нашем Саугумасе тоже не идиоты работают, концы прятать умеют, если надо; неужели ты думаешь, что паршивую тюрьму не спрятали бы? А тут кто-то узнал про нее, скорее всего, через прикормленных политиков и военных. Думаю, те, кто «литовским транзитом»[36] занимался. Потом эту информацию слили американским журналистам, но указали неправильное место. Они все рассчитали, суки, — вроде и достоверная информация, но не совсем. Шумиха началась, проверки разные, журналисты носом землю рыли, репортажи снимали. Могли даже указанное здание проверить, ничего противозаконного все равно бы не нашли. Поговорили и забыли, а потом, когда к этому интерес пропал, устроили там небольшую перевалочную базу для распространителей вируса. Точнее, не устроили, а начали ею пользоваться. Настоящих хозяев не найдешь, фирма с панамской регистрацией. Оттуда они и пошли на Европу. Литва всегда была транзитной зоной, неважно, что это — наркотики, машины или вирус. После всех этих разборок с мнимой тюрьмой в то место никого калачом не заманишь, на смех поднимут. В общем, операция прикрытия прошла прекрасно. Этим людям у нас помогали военные, про это Миндаугас и узнал. Поэтому нас и ловили так усиленно, и зачистили всех наглухо, суки… — Каролис скрипнул зубами.
— Как Миндаугас про это раскопал? Он же в разведке служил.
— Раньше в разведке, потом его перевели в один интересный отдел. Там я с ним и познакомился. Еще в Афганистане в поле нашего зрения попали некие отечественные персоны. Были среди них и политики, и военные. В Европу наркотики шли военными бортами.
— А тот неизвестный самолет, который пленных в тюрьму ЦРУ доставлял?
— Он самый и есть. Вместе с пленными, тем же бортом, еще особый груз пришел.
— Наркотики?
— Да…
— А чего тогда ждут эти начальники? Денег за свои услуги?
— Не знаю. Миндаугас другое думал. Если там у них лежбище, значит, там должна быть вакцина или прививка от вируса. Не работают с такими вещами без противоядия, сам понимаешь. Твердой уверенности в этом нет, но это шанс, пусть даже один на сто. Когда мы поняли, что нас зажали, Миндаугас приказал мне уходить. Ушел через бобровую запруду, потом по болотам. Через два дня на меня наткнулась Вида, когда мужа своего в лесу искала. От нее и узнал про двух парней, которые ребят хоронили. Она туда пошла посмотреть, после вашего отъезда; нашла свежую могилу и крест. Я уже раненым уходил, там здоровых к тому моменту не было, пять часов воевали. Знал, что оставляю своих на смерть, но сам понимаешь — это был единственный шанс найти надежных людей. Одним из них, по словам Миндаугаса, был ты… Роберт, найди это место и проверь. Мир спасать не надо, там без нас разберутся. И не ради меня — понимаю, что у тебя самого проблем много, но ради тех парней, что погибли. Ради своей семьи. Найди. Чтобы жить…
Часть вторая
Солнце уходило за горизонт, окрашивая небо и руины домов в красное, словно мир еще не насытился этим цветом. Едкий дым причудливым серпантином стелился по дороге, заполняя пустоту улиц мертвого города, который уже привык к звукам выстрелов и визгу гранатных осколков, но все равно каждый раз будто сжимался, словно они высекали на его стенах летопись нового мира…
Смерть примиряет. Всех — и правых, и виноватых. Тех, кто любил, и тех, кто ненавидел. Кто в последней попытке выжить вжимался в землю, повторяя слова всплывшей в памяти молитвы, и тех, кто рванул навстречу пулям, презирая саму сущность небытия. Так они и легли, устилая своими телами дорогу, ведущую на восход. А над ними, умершими и умирающими, простиралось голубое безоблачное небо, словно и не было ничего. Не было жизни, не было смерти. Ничего, кроме узкой полоски дороги, где насмерть, с бессмысленной жестокостью, схлестнулась горсточка людей, забывших, что такое мир.
Тела на расчерченном пулями асфальте — словно эскизы неизвестного автора, который создавал батальное полотно. На небольшом перекрестке, уткнувшись капотом в дерево, догорала машина — в пулевых пробоинах, расстрелянная почти в упор, с распахнутыми настежь дверьми и разбитыми стеклами. Рядом с ней, раскинув руки, словно пытаясь обнять весь мир, лежал мужчина. В его открытых глазах, как в зеркале, отражалась синева неба — недостижимая обитель покоя, мира и тишины. Неподалеку, прижимаясь щекой к плиткам тротуара, умирал еще один — безусый паренек лет восемнадцати — двадцати. Он еще сражался за остатки своей жизни, которая с кровью вытекала из ран, заполняя тело смирением перед неизбежной вечностью. Юноша скреб окровавленными пальцами по камням, потом вдруг резко вывернулся на спину и уже невидящими глазами посмотрел вокруг, словно хотел забрать с собой последнюю картину Жизни. Уже теряя сознание, он вдруг улыбнулся, словно сумел заглянуть по ту сторону. Кто теперь скажет, что предстало перед ним в эти последние минуты? Разве это важно для нас? Оставим эти картины — это его мир.
Даже налетевший ветер не смог разогнать этот отвратительный запах гари и крови. И вместе с дымом вверх устремились человеческие души, словно желая увидеть с высоты то, что было им недоступно при жизни…
Вымотались мы за последние пять дней — врагу не пожелаешь. Сил хватало лишь на то, чтобы добраться до кровати; мне даже сны перестали сниться. Да и какие тут, к черту, сны! Изредка кажется, что все это — один нескончаемый кошмар. Это ведь даже не война, где знаешь, что за твоей спиной мирная жизнь. Пусть далеко, пусть до нее «два срока по контракту», но она есть. Есть мирные города, тихие улочки, утопающие в зелени, малыши, играющие во дворах… Сейчас такого нет. Вообще нет. Нигде. Есть новая жизнь, где каждый только за себя, где стреляют быстрее, чем думают, и уже твердо усвоили нехитрую истину: «безопасных мест не существует». Прошло чуть меньше месяца с начала эпидемии, и новый, ужасный по своей сути мир уже стал привычным, словно так было всегда. Нас словно забросило в другую реальность, где с каждого содрали тонкий налет цивилизации, обнажив настоящую сущность человека — зверь.
Сегодня у нас первый более-менее спокойный вечер. Я устроился в кресле на веранде и, нещадно дымя, делаю записи в дневнике, в который записываю все, что произошло с первых дней эпидемии. На спинке кресла, свесив на мои плечи пушистый хвост, дрыхнет Левка — олицетворение безмятежности и покоя. Слышно, как у ворот о чем-то спорят Альгис с Николаем; наверное, и Юрка рядом с ними, как всегда, стоит и молчит, тихоня эдакий. Напрягает он меня — не люблю таких. Остальные жители «форта», как окрестил нашу базу Альгис, скорее всего, устроили посиделки в доме Николая, с чаем и разговорами. Остальные — это Валера со своей семьей и Колины домочадцы. Несмотря на то, что мы все живем одним хозяйством, мы редко общаемся. Во-первых, говорить не о чем, во-вторых, у каждого свои дела. Напротив меня, развалившись в кресле и забросив ноги на перила, сидит Айвар. Он задумчиво чистит пистолет и что-то насвистывает себе под нос — идиллия в стиле вестерн…
За эти пять дней мы хорошо потрудились, одна коптильня на острове чего стоила! А забор? Пахали не разгибаясь. Старушку уговорили создать у нее на хуторе запасную базу — Айвар постарался. Ему только дай возможность языком потрещать — дьявола уговорит. Фауст от бизнеса, блин. У Виды спрятали один автомат с боекомплектом, пистолет, ящики с армейскими пайками и несколько коробок с лекарствами. Кто знает, вдруг пригодится. Каролис тоже там остался, перебираться к нам наотрез отказался. Несколько раз возили к нему Асту, та сначала ужаснулась, но потом успокоилась и начала лечить. По ее словам, опасности нет, от заражения крови его судьба уберегла, так что выкарабкается. Через пару месяцев будет как новенький. Вида за ним как за маленьким ребенком, ухаживает — видимо, своих детей вспоминает. То, что Каролис принял такое решение, понятно. Если военные узнают, что он у нас, долго думать не будут, весь поселок зачистят, раз такие интересные схемы вырисовываются. У них для таких дел наверняка несколько штурмовых взводов есть. Если бойцам правильно акценты расставить, да еще и выделить их из общей массы военных — мол, мир спасаете, то все — только успевай цели указывать. Ладно, мы еще с ними поговорим.
Кстати, наш дачный поселок пришел в движение. Жители поняли, что помощи ждать неоткуда, слоган «Запад нам поможет» остался в прошлом, на страницах классиков. Что же, лучше поздно, чем никогда. Насмотревшись на нас, они наконец-то озаботились созданием совместных хозяйств. Объединяются по три-четыре семьи, обносят территории забором, активно разбирают на стройматериалы пустующие дома — строят сарайчики для живности. Один из наших соседей даже несколько свиней привез. Наверняка украл где-нибудь — слишком уж хрюшки ухоженные.
Из дома вышла Аста с двумя кружками чая. Поставила перед нами на стол, взяла сонного Левку на руки и, поглаживая ему пузо, присела рядом:
— Роберт…
— Да, Аста, знаю, о чем хочешь спросить. В Клайпеду мы поедем через два дня. — Я поднял голову. — Ты ведь это хотела услышать?
Она кивнула и, словно извиняясь, добавила:
— Мне хочется знать… Я понимаю, что шансов мало, но самое плохое — это сидеть и терзать себя надеждой, находясь в неизвестности. Так послезавтра?
— Да. Завтра мы с Айваром съездим в гости. — Коллега удивленно поднял голову и посмотрел на меня. — Недалеко. А послезавтра стартуем. Годится такой план?
— Спасибо…
Читать бесплатно другие книги:
