Сила отчуждения Иванов Сергей

Глава 4

Партия войны

В замок их всё-таки пустили – после стольких проволочек, что даже у миролюбивого Светлана стало заканчиваться терпение. Впрямую не отказывали, видимо, страшась взрыва, но бюрократическую канитель растянули до последнего предела. Шестиногов пришлось оставить поблизости от крепостных ворот и дальше топать пёхом, что унизительно для королевских послов, – ладно, стерпели. Однако ручную кису задержать не позволили, как ни настаивали крепостные стражи (кстати, размерами немногим уступавшие Светлану с Артуром). И конечно, заикания о сдаче оружия задавили сразу – ещё не хватало! А пасть ниц перед де Бифом не требуется? Вы кому это говорите, смерды!..

Наконец гостей провели в парадный зал – сумеречный, угрюмый, озарённый чадящими факелами – где во главе длинного стола, выгнутого подковой, восседал здешний хозяин, даже сейчас облачённый в тяжёлые латы и рогатый шлем. Кроме него в зале хватало народу, и почти каждый был в доспехах, будто вырвался из сражения на минутку… длящуюся уже не один день, судя по количеству мусора и объедков. На пустяки вроде танцулек и менестрелей тут не отвлекались – насыщались истово, целеустремлённо, горы съеденного затопляя реками пива и вина. Вокруг пирующих бродили лохматые псы, осоловевшие от сытости, лениво выискивая деликатесы – больше среди объедков на полу, но иногда прихватывая прямо со стола.

Отстранив с пути стражника, Артур двинулся к де Бифу, словно бы не замечая галдящую публику. Чуть приотстав, Светлан шагал рядом, левой рукой придерживая пещерного тигра, безмолвно скалящегося по сторонам. Стрелок и обе девицы, как и положено, замыкали процессию. Постепенно гул вокруг стихал – в основном благодаря кобрис, отлично умевшей нагонять страх.

Метра за три до стола Артур остановился. Ближе подходить к графу не стоило: газовая завеса. Его густые ароматы пробивались даже сквозь общий фон, тоже замешенный круто. Менее закалённые мухи давно бы сдохли в такой атмосфере, но здешние мутанты гудели над тарелками бодро и деловито. Никого не заботило их обилие – скорей удивило бы отсутствие. Или даже вызвало бы подозрение: уж не отравлена ли пища?

Король молча ждал, придавив де Бифа свинцовым взглядом. Нехотя тот поднялся из насиженного кресла, ещё с меньшим желанием поклонился. Обоих послов граф даже превосходил массой, но на великана не походил. Скорее смахивал на отражение в кривом зеркале, настолько его разнесло вширь, – наверно, не в каждую дверь втиснется. Зато могучий зад и толстые ноги отлично годились для прочной посадки на боевом коне.

С натугой де Биф выдавил из себя фразы, положенные к случаю. Говорил он неряшливо, подбирая и расставляя слова кое-как, вдобавок невнятно и глухо, но общий смысл был ясен: наше почтение королеве и будьте как дома, не стесняйтесь!.. А дела обговорим после – не на пиру ж ими заниматься?

Для дорогих гостей приволокли отдельный стол, установив против де Бифа и завалив яствами – к счастью, свежими, только сейчас из кухни, но, увы, сплошь мясными. А кресла предоставили такие же, как у графа: массивные, с резными спинками и локотниками, – решив наконец проявить почтение. Даже кобрис снабдили громадным пуфом, точно домашнюю собачонку. Вот уж действительно: «заставь богу молиться…»

Первым делом Жанна возвела незримый заслон, отваживая нахальных мух, а заодно и лишние запахи. Затем гости расселись. Нарушив протокол, юного пажа укрыли в центре, между Светланом и Артуром, а грозную кошку устроили на краю, рядом со Стрелком, – для усиления этого фланга: всё же парень специализировался не по рукопашной. Вот Лора, если дойдёт до свары, справится и сама.

Впрочем, вряд ли заваруху устроят в зале: уж слишком вольготно тут, есть где разгуляться троице богатырей – можно такого наворотить! Не совсем же Биф идиот? А ловушки в полу или над головой, равно как и лучников за стеной, ведьма и Светлан обнаружили бы сразу.

Но есть трупятину, сочащуюся свежей кровью, ему не хотелось совершенно. И все эти копчёности, печёности, жарености… Уж тут никто не заботился о прозрачности ветчины – резали, не скупясь. Конечно, у богатырей желудки лужёные по определению, но это не значит, что их следует загружать отравой. Какое уж просветление при такой пище? Неудивительно, что здешние рыцари смахивают на людоедов.

Даже привычный Артур взирал на блюда с сомнением.

– Не хочешь колбаски? – предложил он, будто решил сперва опробовать на товарище. – Похожа на «докторскую».

– Этой «докторской» лишь врачей травить, – огрызнулся Светлан. – Тамбовского волка угощай!

– Что тебе не нравится, здоровила? – спросила с другого боку Лора. – В походе о такой кормёжке только мечтать. А твою силу нужно поддерживать.

– Я не такой прожорливый, каким выгляжу.

– Он ещё прожорливей, – хихикнула Жанна.

– В Тартарах – да, нападал жор, – признал Светлан. – Ведь там я активно рос, всё сгорало как в топке. А здесь-то откуда взяться аппетиту?

Хотя есть всё ж хотелось. Сейчас он не отказался бы от картошки – зажаренной эдак покруче, с лучком. Но здешние колумбы ещё не открыли Америку… если допустить, что в этом мире она имеется. Правда, лука на столах хватало – однако видеть, как его пожирают головками!.. Потом им станет худо, но это уж потом. Или не станет, что скорее, – народ-то закалённый.

– По-моему, я уже встречал этого рогоносца, – пробормотал Светлан, вяло кромсая окорок. – Один из своры «благороднейших и славнейших рыцарей», наехавших на меня во время прошлой заварухи.

– И по твоей милости ставших посмешищем, – добавил Артур столь же тихо. – Оказаться в числе четырнадцати, выбитых из седла за минуту!.. Такое граф вряд ли простит.

– Я, что ли, виноват? Мне не оставили выбора.

– Не себя ж винить? На это у него не хватит ума.

– Выходит, все четырнадцать в наших врагах?

– Скорее всего. Да они и не сунулись бы в тот позорный бой, если бы не стояли за Карла. Кстати, помимо де Бифа тут ещё парочка того же разлива.

Вокруг стоял неумолчный хруст, дополненный чавканьем, перемежаемый крикливыми спорами, безудержной похвальбой, грубыми насмешками… впрочем, под тяжёлым взглядом сюзерена не переходившими в ссоры. Лишь граф мог вершить здесь суд и расправу, а кто оспаривал это, вблизи него не задерживался.

Но в остальном пирующие держались раскованно. Нравы тут были простые, почти все обходились без принятого у дворян «выканья» и в выражениях себя не стесняли. Понятно, при столичном дворе здешних невеж не жаловали; ну а те, как водится, платили ответной неприязнью. И конечно, не упустили случая излить её на посланников королевы. Хотя не на всех. К королю-рыцарю, прославленному многими подвигами и лично уложившему шестерых великанов, даже здесь отнеслись с пиететом. Жанну и Стрелка приняли, верно, за свиту Артура, а потому тоже особо не задевали. Зато девушку-воина причислили к Светлану – то ли оруженосец его, то ли подружка. И уж с ними двумя не церемонились.

Конечно, и про Светлана в этих краях слыхали. Но отсюда его деяния виделись сквозь такой туман!.. К тому ж, главные свои подвиги он вершил в одиночку, и поначалу они приписывались другому. А что затем королевским указом в герои произвели именно Светлана, пришлого чужака… Да многие ли верят этому, тем более здесь? Смотрится-то он верзилой, однако в Междуречье, соседствующем со страной огров, этим удивить трудно. Вот богатырей, действительно, можно по пальцам пересчитать, и наезжать на них избегают даже берсерки… конечно, если богатырь истинный. А докажи!

Вскоре громогласные замечания и оскорбительные намёки посыпались на парочку отовсюду. Самому-то Светлану этот словесный град досаждал гораздо меньше мух или запахов, но ему была любопытна реакция воительницы. И девушка вновь показала себя с лучшей стороны.

Трёп рыцарей она пропускала мимо ушей. Да эти неуклюжие издёвки и не стоили внимания – тупым оружием трудно уколоть. Но стоило одному из грубиянов, войдя в раж, приблизиться к силачке на опасную дистанцию и даже попытаться ухватить её за плечо, как она точно взорвалась, на секунду почти растворившись в воздухе. В результате верзила кулём отлетел прочь, с разгона врезавшись в стену, и надолго утратил дар связной речи – вместе с сознанием. А Лора спокойно вернулась к еде, даже не поглядев в его сторону.

Как ни странно, среди пирующих это вызвало гогот, вполне одобрительный. Даже ушибленный не выглядел обиженным, когда его привели в чувство, – видимо, как раз такие доводы здесь понимали лучше всего. Сразу шуточки сменили тональность, а после и пошли на спад.

Всё-таки не обошли злословием и симпатягу пажа. Не то чтобы тут совсем не жаловали изящных да смазливых, но относились к ним по законам военного времени. Походный быт, знаете ли, не говоря о скуке гарнизонной жизни. Далеко не всегда вблизи отыщутся непуганые пейзанки.

Посверкивая глазищами, Жанна отмалчивалась, вынужденная играть принятую роль, – хотя при других обстоятельствах от насмешников полетели бы клочья.

– Надо признать, манеры у них… – проворчал Артур. – Может, поучить?

– Да брось, – ответил Светлан. – Несчастные же люди. Телевизор ещё не изобрели, книг они сроду не читали, актёры заедут сюда разве сдуру или с отчаяния. И что остаётся? Пирушки да шлюхи, кто до сих пор не сбежал. Ну, ещё охота, драчки… Вот так и проходит жизнь!

– По-твоему, это не проявление враждебности?

– Брехливый пёс не кусает, – сказал Светлан. – Во всяком случае, не сразу. Опаснее те, кто молчит.

А были тут и такие. Посланников королевы они будто не замечали, но исподтишка жалили острыми взглядами, то ли любопытствуя, то ли заранее ненавидя. Их впрямь стоило взять на заметку.

Пышным облачением и округлыми жестами выделялся посол Нордии, невысокий полноватый блондин, восседавший неподалёку от графа в окружении своей команды, тоже разодетой с нездешним шиком. Звался он, как подсказал всезнающий Артур, маркизом Шарлем де Гронде и у короля Луи числился в самых доверенных.

Вторым из молчунов обращал на себя внимание угрюмый или же попросту озабоченный делами рыцарь в тёмных латах, неприятно напомнивший Светлану Оттона, властителя мёртвых, год назад, во время их бурной разборки, сорвавшегося в Провал. Движения быстрые и точные, сложение отменное, рост – за семь футов. Правда, зубы смахивают на лошадиные, да и лицо несколько напоминает. Но многим дамам даже нравятся такие… жеребцы. Сидел он по левую руку графа и, судя по всему, заведовал здесь стражей.

А из дальнего угла сверлил богатырей глазами некий тип, тощий и жилистый, похожий на колдуна, но подвизавшийся тут главным святошей – судя по епископской мантии.

Но больше всего Светлана занимал сам де Биф. До сих пор-то богатырь судил о нём со слов Артура и де Сэмпре… а что разок выбил из седла, так та встреча длилась секунды.

Ростом граф превышал два метра, но при этом был столь грузен, что казался приземистым. Лицо де Бифа – широкое, мясистое, как и положено при таком сложении, – удивляло острым носом и тонкими губами, будто заимствованными у гораздо более худощавого. Вёл себя граф сдержаннее других. Выглядел мрачным, больше молчал – может, оттого, что непрерывно и без особенного разбора поглощал пищу, будто задался целью уничтожить её всю. Но при этом зорко приглядывал за пирующими, и его свинцового взгляда, нацеленного из-под тяжёлых век, обычно хватало, чтобы утихомирить самых буйных. Если нет, за дело брались полукровки-стражи, размерами соперничающие с богатырями, и в два счёта скручивали шалуна, чтобы затем выволочь его из зала и доставить в кроватку, по пути надавав тумаков. Процедура эта наверняка была отлажена до мелочей – но тогда что так заботит начальника стражи? Или это его перманентное состояние?

– Ты есть-то собираешься? – вновь спросила Лора, видимо, утомившись подавать пример.

– Что? – откликнулся Светлан. – Вот это? Я ж не хищник… пока ещё. Лучше после выйду на лужайку, попасусь. Буду глядеть на звёзды, думать о светлом…

– А вот киска уминает, чего ни дай, – заметила девушка. – Верно, огры не особенно её баловали.

– Вот чем зверя потчевали у огров – лучше не гадать, – вздохнул Светлан. – Не то даже у тебя пропадёт аппетит.

– Кстати, как её зовут?

– Э-э… Агра. Ты не против? – спросил он у кобрис. Та медленно мигнула – что можно было трактовать, как согласие.

– Ладно, си-ир, понятно, что ты не ешь этих… млекопитающих, – тихонько сказала Жанна. – Родичи как бы, да? Мне и самой… самому… отвратно. Но птиц-то можно? Вон пирог с жаворонками, вон жареные дрозды… соловьиные язычки в винном соусе…

– Ужас какой, – пробормотал Светлан. – И певчих птичек не щадят – всё бы жрать, жрать!.. А менестрелей не запекаете в тесте?

Лора фыркнула в голос, наверное, вообразив такое блюдо. Жанна состроила брезгливую гримаску – как и всегда, больше дурачась.

– Не хотите настоящей еды? – вдруг произнёс де Биф, невесть с чего вновь выказывая радушие. – Пища героев, да. Её немногие достойны.

– Это какая же? – с подозрением спросил Светлан.

– Вчера в ловчую яму свалился огр. Матёрый, упитанный. Лучшие его части уже доставлены.

– О господи…

– Бытует поверие, – пояснил Артур, улыбаясь краями губ, – что огрское мясо придаёт силу.

– А печень врага – храбрость, – подхватил Светлан. – На их людоедство ответим своим, ага?

– Они ж великаны, – возразил граф, искренне удивившись. – Не люди.

– Как говаривал мой друг, – Светлан покосился на ухмыляющегося короля, – а какое превышение над своим ростом вы считаете допустимым? За века эта грань сделалась такой расплывчатой!

Похоже, над этой мыслью де Бифу ещё не приходилось думать, но отнёсся к ней он со всей серьёзностью, мучительно наморщив лоб. Надо же, он умеет слышать!..

– Это мы обговорим в приватной беседе, – произнёс Артур. – И лучше бы её не откладывать. А «пищу героев»… советую похоронить. Поверьте, граф, героем делаются не через желудок.

Более изощрённый ум мог углядеть в этой фразе оскорбительный намёк, но де Биф лишь впал в прежнюю молчаливость, возобновив угрюмое жевание.

На какое-то время в зале наступило затишье – относительное, конечно. Интерес к гостям из столицы, никак не реагирующим на потуги здешних остряков, явно пошёл на спад. Общее сборище, как водится, стало распадаться на группки из двух-трёх давних знакомцев, и почти в каждой нашлись занятия повеселей, чем метать стрелы в глухую стену.

Притворяясь паинькой, Агра заигрывала с волкодавами. Но стоило кому-то из них увлечься, как она хлестала жёстким хвостом по его морде, вынуждая беднягу с визгом отскакивать. Верно, вот так же кобрис вразумляла юных огров – только у тех-то шкура намного прочней.

– Совести у тебя нет, – упрекнул её Светлан. – Связалась с младенцами!.. А если бы я с тобой так играл?

Впрочем, рамок Агра не переступала и всерьёз жертвам не вредила – больше унижала. Такое псинам и в страшном сне не виделось: что с ними будут забавляться, как с мышами. А ещё говорят: собачий характер!..

И тут острый слух Светлана, среагировав на ключевое слово, из общего гвалта вычленил голоса двух персонажей – весьма примечательных, к слову сказать. Как видно, эти двое относились к категории «друзей-соперников». Они и походили друг на друга точно близнецы: оба громадного роста, неохватной ширины, со спутанными гривами и дикарскими лицами, заросшими клокастыми бородами. Только один грязно-рыжей масти, а второй пепельно-серый. Хотя, если их отмыть… А ещё оба смахивали на де Бифа, хотя значительно уступали ему в толщине, а борода у графа была чёрная с проседью. Но в его сыновья эти олухи вряд ли годились – разве в племянники.

– Болтают, у Паука были здоровущие псы, – говорил рыжий. – В одиночку брали медведя!.. А теперь ни Паука, ни псов, ни даже Дома. Всё порушил чужак. И как справился, а?

– Кто может одолеть истинного колдуна? – гыкнув, поддержал серый. – Только другой колдун. Он лишь рядится под силача – видимость одна. Надул, понимаешь, телеса, строит из себя!..

Умерять голосов они не привыкли, а может, были туги на ухо – во всяком случае, Светлан слышал бородачей прекрасно, хотя сидели не близко. Вообще, тихие голоса здесь не котировались – сильный да храбрый должен звучать громогласно, чтобы никто не усомнился. Или провоцируют? Пожалуй, у этих хватит ума. Их он ещё не колотил, а тут каждый учится на своих шишках. Вот с Артуром они, наверно, знакомы близко, потому и не задевают. Но наша-то любовь впереди, да?

– Недаром он якшается с ведьмами, – продолжал рыжий. – Всяко их бережёт и защищает. Отец-то Пим и вовсе нарёк его Антихристом – дескать, явился из Преисподней и сживает со свету истинноверующих, применяя колдовские чары.

Кажется, вы меня уговорите, подумал Светлан с ухмылкой. Вот возьму и овладею смежным ремеслом!..

– И королеву чужак зачаровал, – подхватил серый. – Теперь, чего тот ни пожелает, она исполняет.

Ох, если бы! – вздохнул Светлан. Беда в том, что Анджи шибко самостоятельная, а ведь её заносит по молодости и от избытка чувств… Или это не избыток? Смотря где, наверно.

А бородачи не унимались. Они походили на пацанов, расшалившихся до того, что стали задирать взрослого, – и жутко, а несёт. Да ещё каждый подзуживает другого, играя на знакомых струнах. Ну и допрыгались: рыжий побился с серым об заклад, что дутый богатырь не сможет прорубить его новый панцирь, купленный в Нордии, знаменитой своими мастерами, и что он, рыжий, уверен в этом настолько, что готов испытать такой удар на себе, обрядившись в нордийские латы. Похоже, сболтнул сдуру, а потом упёрся из упрямства и глупого гонора.

Затем оба кое-как выбрались из-за стола и направились, гулко топоча, к Светлану, чтобы вовлечь и его в свой дурацкий спор. Де Биф этому не препятствовал – скорее заинтересовался нежданной потехой, даже прекратив жевать.

Волей-неволей Светлан согласился на демонстрацию, хотя урезонивать закусившего удила рыжего пришлось долго. Сошлись на компромиссе: первый удар – пробный, по пустому панцирю; второй – как заказывал… если не передумает. Логики в этом Светлан не видел, но упрямца такой вариант почему-то устроил. Да и кого тут можно убедить нормальными доводами?

В течение следующей пары минут стражники-исполины приволокли откуда-то деревянного болвана (мало здесь живых), установив его по центру зала и споро обрядив в латы, за которыми рыжий сгонял своего оруженосца, – кстати, выглядели железки и впрямь недурно. А затем на арену, весь… гм… в белом (во всяком случае, светлом), вышел Светлан и неспешно направился к злосчастной деревяшке.

Иногда ему нравилось пускать пыль в глаза. А такой удар был эффектен, даже красив: единым махом меч выдёргивается из заплечных ножен и с гулом обрушивается на цель – хорошо, не живую. А если ещё дополнить свирепым рыком…

Собравшиеся тут мужи знали толк в рубке и сами умели биться, превосходя силой и сноровкой едва не всех в здешнем королевстве. Впечатлить такую публику было потрудней, чем медлительных увальней из окружения королевы или даже огров, стерегущих Праматерь. И Светлан показал, на что годен. Меч блеснул перед ним тусклой вспышкой, вернувшись в ножны ещё прежде, чем до зрителей донёсся лязг.

В первую секунду мало кто понял, что произошло, – даже удар заметили немногие. Затем хвалёные доспехи распались надвое, с грохотом обрушась на каменный пол, и у спорщиков-рыцарей отвисли челюсти. У рыжего от лица отхлынула кровь, ряха же серого, наоборот, налилась ею, точно перед инсультом.

– Что, – спросил Светлан вкрадчиво, – теперь испробуем на живом?

Оба замотали головами, пятясь под его взглядом. Конечно, лестно, когда тебя боятся хищники, но лучше этим не увлекаться. Ведь каждый раз, подержав в руке меч, Светлану требовалось усилие, чтобы убрать его обратно, – словно бы тот требовал жертв, увлекая владельца к новым сечам. Действительно: лучше не обнажать без нужды.

– Ну, как желаете, – не стал настаивать он.

И нацелился было вернуться за стол, когда расфранчённый нордийский посол, насмешливо кривя сочные губы, произнёс – вроде бы для своих дворян, но так, чтобы слышал и де Биф:

– Похожий фокус я лицезрел при дворе нашего доброго Луи. Правда, тамошний чародей не изображал из себя рубаку. Честная магия, господа!

Вокруг маркиза раздались услужливые смешки, впрочем не поддержанные междуреченцами. И всё равно: это вызов. Кажется, богатыря только что обозвали мошенником?

Одним прыжком очутившись рядом с нордийцами, Светлан саданул кладенцом поперёк массивного стола – будто молния ударила. А заодно рявкнул от души, как и должно, сопровождая молниевый разряд громом. От акустического удара, будто разорвавшего пространство, ближних рыцарей отбросило вместе с креслами, да и прочих тряхнуло крепко. Взвыли напуганные псы, со сводов посыпалась труха и пыль, едва не треть свечей погасла. А затем, под звон осыпающихся блюд и кубков, рухнула на пол столешница, разрубленная надвое. Эффектная точка!

– А как вам понравился такой фокус? – спросил Светлан в наступившей тишине.

Почему-то никто не ответил. Зато расхохотался Артур, откровенно наслаждаясь спектаклем, а в сощуренных глазах де Бифа блеснуло удовлетворение. Эта демонстрация явила мощь его победителя – и разве хоть кто-то здесь сможет противостоять ей? Значит, и в тогдашнем поражении графа нет позора.

– Вообще, то же самое можно было сделать кулаком, – проворчал Светлан, снова усаживаясь в кресло. – Или это уже перебор?

Понемногу вокруг опять разгорался пир. Захмелевшие рыцари оживлённо обсуждали оба богатырских удара, несколько крепышей даже устроили проверку, пытаясь разрубить собственный стол. Рыжий бородач горевал над загубленным панцирем, в то же время радуясь, что легко отделался, и на пару с серым приятелем стремительно напивался – похоже, по обоим поводам. Огорчённым нордийцам заменили мебель и посуду, но сочувствием и издёвками пока не докучали – наверное, до этого ещё дойдёт очередь. В предвкушении насмешек злосчастные щёголи тоже усиленно налегали на спиртное.

– Может, и мне напиться? – спросил Светлан. – Или хотя бы выпить. Имеются тут достойные напитки?

Агра протяжно зевнула, затем сомкнула пасть с отчётливым клацаньем. При виде её смертоносных клыков и раздвоенного языка на минуту притихли даже самые горластые.

– Не пей, хозяин, – козлом станешь, – с ухмылкой предостерегла Лора. – Или какой иной скотиной.

– Вино-то, похоже, заговорённое, – негромко сказала Жанна.

– И чёрт с ним, – буркнул Светлан. – Лишь бы отравы не сыпанули.

Он не смог бы опьянеть, даже если бы захотел, – не богатырская это доля, не хмелеют истинные батыры.

– В этом де Биф не замечен, – сообщил Артур. – Он злобен и жесток, но со спины не нападает.

– И слава богу. А то от яда у меня изжога.

Всё ж не обошлось без небольшого концерта. «Сдуру или с отчаяния», но Стронг посетила труппа комедиантов, и де Биф решил, видимо, показать гостям, что не дурее прочих графьёв и тоже как бы не чужд искусству. Правда, на спектакль это походило мало – скорее на подборку эстрадных номеров. А уровень исполнения… провинциальный, даже по меркам королевства. Зато почти половину труппы составляли девицы, и лишней скромностью они не отличались, недостаток мастерства возмещая дерзкими нарядами и фривольными повадками. И не боятся же дразнить зверей!..

– Бедняжки думают, будто умеют танцевать, – позволила себе шпильку Жанна. – Про голоса уж не говорю. Верно, над ними кто-то зло пошутил.

– В здешних представлениях одно хорошо, – с улыбкой откликнулся Артур. – Они не длятся долго.

Тигрица опять зевнула, словно бы не выспалась за день. Розовая её пасть расцвела огненным цветком, при том что сама Агра почти растворялась в сумраке зала, – впечатляющая картинка.

– Вообще, и я не отказался бы баиньки, – поддержал киску Светлан. – Как ни странно, да? На меня такие сборища действуют удручающе. И время уже позднее – заполночь.

– В самом деле, долг вежливости мы отдали, – молвил король. – Себя показали, публику потешили. Вот только дела не успели обговорить.

– По-твоему, здесь может быть толк от серьёзных разговоров?

– Немедленный – вряд ли. Но чтобы зёрна дали всходы, нужно бросить их в землю загодя.

– Монарх-землепашец, надо же! – ухмыльнулся Светлан. – И где ж ты набрался таких сведений?

– Постранствуешь с моё, ещё не то узнаешь, – парировал Артур. – Вы не против, друзья?

Стиснув обеими руками тяжёлый стол, он поднялся и аккуратно, не пролив из бокалов ни капли, перенёс его поближе к де Бифу. Пришлось и остальным перебираться на новое место, волоча за собой кресла.

– Монсеньор, я же сказал: дела – после, – пробурчал де Биф, нехотя отрываясь от еды. Спьяну или намеренно он приравнял короля к принцу. Конечно, королевство у того крохотное, но от этого его величие не делается меньшим.

– Нынче же, граф, – возразил Артур спокойно. – Больше – никаких отлагательств. Нам не до пирушек.

– По-вашему, мы плохо воюем?

– По-нашему, с этой войной надо завязывать, – вступил Светлан. – С большими парнями мы столковались, осталось уломать мелюзгу. Или, думаешь, не сладим? Скажу тебе, как граф графу: лучше не мешайся.

Угрюмо помолчав, правитель изрёк:

– Если королева забыла свой долг, то я – нет.

– Вассальский? – вкрадчиво уточнил Артур.

Подумав ещё, де Биф ответил:

– Божий.

– И что, Бог лично поручил вам крушить огров или уведомил через посредников? А вы уверены, что им не нашёптывал дьявол? Или что тут не замешан ваш интерес? Ради высших целей обычно жертвуют чем-то, а вы больше наживаетесь, разве нет? Но если потребуют принести на алтарь самое дорогое – что тогда запоёт ваш «бог»?

– Не тратьте слов, сир. Я не меняю взгляды и решения. Пока я хозяин здесь, война будет длиться.

– В таком случае, любезный граф, придётся отстранить вас от руководства кампанией. Как посланник королевы, я наделён такими полномочиями.

– И каким образом ваше бродячее величество собирается это устроить? – просипел де Биф язвительно.

– Самым надёжным, мой дорогой, – вогнав вас в грунт по макушку. Или же это сделает мой друг. Вы не забыли, на что он способен?.. Кажется, бедняга покраснел, – добавил Артур шёпотом.

– Побагровел, – поправил Светлан.

– А есть разница?

– Багровеют от злости, краснеют от стыда.

– Действительно, до стыда ему, как до спасения души.

Впрочем, непохоже было, что эта перепалка завела графа всерьёз, – сейчас его явно заботило иное. И что же может оказаться для де Бифа важнее власти?

– Вызовете на поединок? – спросил он, осклабясь. – После всего, что показали тут? Конечно, я не откажусь. Даже если выйдете против меня вдвоём.

– Если потребуется, мы вызовем всех ваших рыцарей – скопом, – надменно молвил король. – Я поручился перед великанами, что люди не нарушат перемирие, а вы знаете, сударь, чего стоит моё слово. Или нет?

– И во сколько жизней его оцениваешь? – тихо поинтересовался Светлан. – Ой, не заносись, величество!

– Считаете, монсеньор, тогда силы выровняются? – фыркнул де Биф. – И за сколько ударов рассеете наши ряды? Вам же это лучше знать!.. Или будете сшибать наездников криками?

– Чёрт, ведь он прав, – пробормотал Артур. – Разве выйти против них пешими? Нет, даже так шансы не уравнять… Эх, прощайте, турниры!

– А ты учреди турнир богатырей, – предложил Светлан.

– Да где ж их наберёшь столько? На всё королевство лишь четверо, считая чужестранцев… Что же остаётся, сударь? – осведомился король. – Как прикажете биться с вами? Ведь должен быть выход из этого тупика!..

– Только осада, монсеньор, – ответил тот серьёзно. – Если дадите нам время подготовиться.

– Ну что вы усложняете? – не выдержал Светлан. – Бла-ародные!.. А почему попросту не надавать ослухам оплеух, вздёрнув за шкварник?

– Мне говорили, – не глядя на него, выцедил граф, – что в делах чести Убийца Чудовищ не особо разборчив. Ещё я слышал, будто он слуга сатаны и сражается с помощью колдовства. И что наша королева пленена им с первых дней правления, а все указы исходят от чужака. И что даже вы, сир, находитесь в плену его чар.

– А можно мне назвать Бифа сучьим выродком? – шёпотом спросил Светлан. – Как бы в отместку.

– Зачем оскорблять его мать? – сказал Артур. – Она ж не знала, что родится такое!.. Думаете, стены замка защитят вас? – обратился он к графу. – Ведь приспешники дьявола умеют летать.

С усилием де Биф натянул на широкое лицо прежнюю маску вынужденной приветливости.

– Вижу, милостивые судари, вас уже утомило наше общество, – произнёс он на удивление гладко. – Не смею больше докучать. Вас проводят в гостевые покои. А наша война, думаю, потерпит до утра.

Вот на это не возразил никто.

– Ну-с, зёрна брошены, – пробормотал Светлан, вставая. – И какими же будут всходы?

Глава 5

Магию – в жизнь

Гостевые покои располагались на верхнем этаже громадного здания, высящегося по центру замка этаким утёсом, а окнами выходили на юг, позволяя жильцам услаждать взоры видом, открывавшимся за крепостной стеной: обширный пустырь, заросший дикой травой и убегающий к далёкому лесу. Как ни странно, королевским послам выделили смежные помещения, даже не попытавшись разделить опасных гостей. Наверно, де Биф и вправду был чужд коварству. Или в достаточной мере радушен, переняв это у огров, своих врагов (пока те учились у людей хитрости). Или же не настолько глуп, чтобы рассчитывать на согласие богатырей селиться порознь.

Обследовав покои и не найдя тут скрытых сюрпризов, все собрались в большой комнате, такой же мрачной, как парадный зал, и так же озарённой чадящими факелами да огромным камином. Конечно, факелы немедленно затушили, дабы не отравляли воздух, зато возле камина расселись, словно вокруг костра, придвинув кресла. На квадратном столе было заготовлено угощение, будто на пиру могло не хватить кормёжки. Впрочем, здешние яства оказались не столь убойными, как бы десерт: пироги, фрукты, лёгкие вина, – из этого хоть что-то можно выбрать.

Прелестный паж Артура выглядел сейчас странно, ибо разгуливал по пояс голым, рассчитывая в случае тревоги успеть одеться за секунды. Лора опять распустила на себе латы, призывно светясь бронзовым телом сквозь множество щелей. А Светлан с охотой избавился от лишнего груза, свалив доспехи в углу, – эльфский кортик, правда, прихватил с собой, чтоб было чем резать плоды.

– Смотри-ка, для тебя уже придумали прозвище, – заговорила Жанна, посмеиваясь. – Убийца Чудовищ, ого!

– Да кого я убил: единственного огневика? – возразил Светлан. – О Пропащих Душах здесь ещё не знают, а назвать чудищем старикашку Паука… Самое смешное, что с годами второе слово потеряют и спустя поколения будут с трепетом повторять: убийца, убийца!.. Это греет, верно?

– Главное, что с трепетом, – утешила ведьма. – А уж какая станет у тебя кликуха… Ведь и убийцы бывают такие душки!

– Постоянно забываю, что тебя нужно делить на восемь, – вздохнул он. – Каждый раз принимаю за взрослую. Может, причина в твоём бюсте?

– А я и в других местах оформилась, – похвалилась девушка.

– Жаль, не во всех. Конечно, головка у тебя милая…

– Только пустая, да?

– Ну почему… Хотя ветер гуляет.

Пока они трепались, Лора успела проверить запоры на дверях и даже выглянула в окно, обследуя наружную стену, – а нельзя ли пробраться по ней? Что ж, осторожность не повредит. Кроме де Бифа, в замке полно прочих доброжелателей, иногда слишком инициативных.

– А славно ты рявкнул на нордийцев, – заметил Артур, неспешно расстёгивая панцирь. – Ведь это не было Громом из твоего магического резерва?

– Я ж не собирался их калечить, – повёл плечами Светлан. – Вообще, сей финт не я придумал. Видишь ли, старина, хорошая озвучка вынуждает увидеть даже то, чего нет, а впечатление от действа возрастает в разы.

– Помнится, и де Бройль заявлял, что громовые рыки во время боя наводят дрожь даже на храбрецов. Ещё он говорил, что клинок при атаке должен издавать устрашающий свист.

– Надо же, – удивился Светлан. – Иногда и болваны глаголят истину. Устами дебила…

– Кстати, а почему банду баронов не объявить войском королевы? – спросил Артур. – Пока ещё де Биф разберётся!..

Видимо, он не считал такую хитрость обманом – на войне, как на войне. Вот вам и рыцарское благородство!

– Этот ход напрашивается, верно, – согласился Светлан. – А потому не годится. С некоторых пор я избегаю очевидных решений – не терплю, когда меня дергают за нити.

– Сказала бы я, за что вас дёргают! – фыркнула Лора, разваливаясь в соседнем кресле.

– Не боишься перехитрить самого себя, си-ир? – спросила Жанна, усаживаясь к нему на колени. – То есть, если кто-то хорошо тебя изучил…

Светлан усмехнулся:

– Он знает, что я знаю, что он знает… Да? Тут важно вовремя затормозить. Или чувствовать, когда тебя подталкивают.

– Кто подталкивает? – не понял Артур.

– Да хоть бы обстоятельства.

– Ладно, всё это чересчур сложно… для простого короля. А вот что делать с графом? Если он упрётся рогами…

– По-твоему, я недостаточно его впечатлил? Или он хочет поглядеть на богатырей в настоящей драке? Упаси его бог! Когда от молодецкого маха люди разлетаются кеглями…

– Увы, мой друг, фамильное упрямство де Бифов вошло в поговорку. Боюсь, без боя не обойтись. Ты же знаешь: некоторым проще снести голову, чем вразумить.

– Есть менее радикальное средство, – сказал Светлан. – А применяли его в Византии, дабы стреножить шибко деятельных. И потом для них открывалось столько маленьких радостей!..

Поморщившись, Артур проворчал:

– Уж лучше смерть.