Ролана. Волчьей тропой Милованова Марина

ГЛАВА 7

Несмотря на опасения леданы, остаток ночи прошел спокойно. Узнав о смерти Теннира, никто из стражников не набросился на них с намерением убить на месте. Несколько человек отправились к дому мессэ, а Илмар с Роланой пошли на площадь — предупредить остальных, чтобы готовились к созыву схода.

По дороге Ролана искренне недоумевала: как может идти об этом речь, когда все жители пьяны и веселы и меньше всего могут думать сейчас о серьезных делах. Но к ее искреннему удивлению, каждый элим, которого Илмар вытаскивал либо из-за стола, либо из объятий пляшущей красотки, либо поднимал упившегося в хлам с газона, мгновенно трезвел, отставлял бутылку, забывал о подруге и уходил прочь с площади.

Охотник вовсе не ставил перед собой цель испортить праздник всем жителям долины, предупреждая исключительно нужных людей, но его избирательность очень скоро привлекла всеобщее внимание. Поползли слухи, площадь быстро поредела. Вскоре у дома Теннира собралась толпа.

Вспоминая тот бардак, который некогда сумели устроить у дома шенна Орниса всего три женщины, Ролана шла через толпу с затаенным страхом. Тем не менее элимы вели себя спокойно и тихо, без бурных проявлений эмоций. На лицах читалось любопытство, недоумение и сожаление. Больше ничего.

— Пройдемте в дом, — вежливо пригласил ожидающий их на крыльце воевода, распахивая дверь. — Один из двоих еще жив.

— Теннир? — воскликнула Ролана, почувствовав в груди мимолетное облегчение.

— Нет, — качнул головой воевода. — Марис. Но очень скоро именно ты, девочка, — он строго взглянул на ледану, — получишь полное право на его смерть.

Пока Ролана обдумывала услышанное, они оказались в уже знакомой комнате. Тело Теннира уже завернули в матово-черную пленку и перенесли на другое место. Тоненькая девушка, сосредоточенно сжав губы, торопливо замывала пол от крови, сердито сметая в сторону веником попадавшиеся под руки щепки от поломанной мебели.

Вполне живой, не считая нескольких кровоподтеков и разбитых губ, опутанный веревкой, Марис сидел между двумя удерживавшими его воинами, угрюмо уставившись в пол застывшим взглядом.

— Мы дали ему противооборотный наркотик, — сообщил воевода Илмару.

— Надо же, я думала, он шею сломал! — не удержалась от восклицания ледана.

— Ящерицы очень гибкие, — тихо ответил охотник. — В некоторых случаях они отбрасывают хвост, а со стороны может показаться, что потеряна рука или нога. Могу я задать несколько вопросов? — обернулся он к воеводе. Получив согласие в виде короткого кивка, присел перед Марисом и приподнял его голову за подбородок. Молча уставился в глаза.

У Роланы побежали по спине мурашки. Прямое мыслечтение — даже наблюдая за подобным действием со стороны, она не могла избавиться от ожившего в памяти безотчетного страха.

Хамелеону было тяжело: по лбу, смывая кровь с губ и подбородка, текли целые ручьи пота, бледная кожа приобрела синюшный цвет, а тело сотрясала крупная дрожь. Но прервать контакт он не мог при всем своем желании.

Выждав еще минуту, показавшуюся девушке бесконечной, охотник отпустил Мариса и поднялся на ноги. Прочтенный завалился набок, пребывая в глубоком обмороке, возвращение из которого теперь вызывало очень большое сомнение.

— В принципе ничего нового, — разочарованно поморщился Илмар, отвечая на повисший в воздухе молчаливый вопрос. — Он мелкая сошка — теневик, привыкший наносить удары исключительно в спину. В долину вернулся всего пару дней назад. Видимо, Теннир его ждал. Ему известно только то, о чем я уже рассказал, плюс план Теннира по способу устранения Роланы. Изначально планировалось, чтобы со стороны все выглядело как несчастный случай. Подвыпившая и уставшая жертва должна была прийти домой и уснуть, тем самым позволив убить себя без особых проблем. Но планам помешала собака, убивать которую было нельзя, учитывая, что, не найдя любимца, Ролана моментально протрезвеет и перевернет весь дом вверх дном. А сходиться в бою лицом к лицу Марис попросту побоялся, помня о том, что имеет дело с леданой. Пришлось импровизировать на ходу, что оказалось нетрудно, потому что жертва значительно облегчила ему задачу, уйдя с площади в одиночестве. Злясь на Теннира, он не нашел ничего лучшего, как принести труп убитой к нему домой. Теннир же настолько пришел в ярость от этого поступка, что даже забыл рассчитаться, озаботившись тем, как спрятать тело без возбуждения подозрений. А потом пришел я.

Воевода задумчиво потер щетинистый подбородок и попросил всех выйти из комнаты. Когда они остались втроем, поднял задумчивый взгляд на Илмара:

— Почему ты не оживил Теннира? Ты ведь мог, я знаю.

Охотник спокойно выдержал взгляд.

— Потому что он сам предпочел уйти из жизни. И способ ухода тоже выбрал сам. Это было его право. К тому же если бы я его оживил, в итоге все равно убил бы. А две смертельные агонии подряд много даже для того, кто возжелал чужой смерти. Ты же знаешь, я не терплю издевательств над кем бы то ни было.

— Хорошо, вы можете быть свободны, — кивнул после некоторого молчания воевода. — После того как мы тут управимся, обсудим наступление на монастырь.

Уже было шагнувшая к двери Ролана замерла и обернулась:

— Что вы сказали?!

— Только то, что сказал, — терпеливо отозвался воевода. — Ведь насколько я понимаю, проблема осталась не решена.

— Да, но… разве вы не должны нас допросить? — Ролана, не услышав ответа, решилась добавить: — Заподозрить в попытке свержения власти, в конце концов.

— В свержении власти? — вытаращился на нее воевода, чье удивленное простоватое лицо теперь резко контрастировало с его подтянутым видом и военной выправкой. Рядом насмешливым эхом громко фыркнул Илмар. — Девочка, где ты набралась подобных идей?

— Просто так спросила, — недоуменно отозвалась девушка, не понимая всеобщего веселья, явно неуместного в данной ситуации.

— Просто так! — громче воеводы фыркнул Илмар. — Да подобная идея никому и в голову не приходила! Кроме тебя, разумеется. Ты что, в свое время тесно общалась с власть имущими, раз такие мысли произвольно приходят тебе на ум?

— Да что я такого сказала? — не выдержала Ролана, сорвавшись на крик.

— Ничего, — качнул головой воевода, оборачиваясь к охотнику. — Уймись, друг, не видишь, совсем запутал девочку. Просто здесь подобные вещи не в ходу, — пояснил он, вновь посмотрев на ледану. — Во-первых, я успел допросить Мариса еще до вашего появления. А во-вторых, здесь нельзя убить кого-то, чтобы занять его место. Особенно если речь идет об олд-мессэ. Потому что это место может занять только тот, кого выберет народ. И никак иначе.

— Хвала Пресветлому! — облегченно выдохнула Ролана. — А то я, признаться, волновалась.

— И совершенно напрасно, — мягко улыбнулся воевода. — А теперь идите, мне нужно здесь все закончить.

— Почему ты не сказал мне, что я зря волнуюсь? — нахмурилась ледана, едва они отошли от дома Теннира, толпа перед которым и не думала расходиться.

— Если бы я сказал, ты бы не поверила и потребовала объяснений. В то время я был просто не в состоянии их давать, — не стал лукавить охотник.

— А откуда воевода знает про наступление на монастырь? Неужели Теннир успел поговорить с ним об этом?

— Теннир? — Илмар скептически фыркнул. — Не думаю. А вот я успел.

— И когда же? — удивилась девушка.

— В отличие от тебя я прихожу на праздник не только затем, чтобы потанцевать, но и пообщаться с нужными людьми. — В голосе охотника неожиданно прозвучал укор.

— Как ужасно, что Теннир оказался замешан во всем этом, — глухо отозвалась ледана после непродолжительного молчания, все же решив не реагировать на шпильку. — До сих пор не могу поверить!

— Если бы просто замешан! — Илмар не удержался от тяжелого вздоха. — Судя по его реакции, он стоял едва ли не во главе этой мерзости. И следует признать, что он прав — я должен был сразу догадаться обо всем.

— Ты не смог бы, и никто другой тоже не смог! — качнула головой Ролана. — Вспомни, в нашу первую встречу ты не поверил моему рассказу, потому что все жуткие слухи, которые ходят о монастыре, считают сплетнями и происками завистников. Ты ведь тоже обвинил меня в чем-то подобном.

— Не напоминай, — кисло поморщился Илмар, — самому тошно. С другой стороны, верить чему-то, не имеющему под собой никаких доказательств, согласись, сложно и даже легкомысленно.

— Ты прав, конечно. Именно поэтому, когда знаешь человека так близко и долго, как ты знал Теннира, меньше всего ожидаешь подлости от него. И мне искренне жаль, что все закончилось именно так.

— Закончилось? — Илмар горько усмехнулся. — Ошибаешься, все самое главное еще впереди. Учитывая, что Теннир оказался предателем, никто не будет тратить времени на траурную церемонию, и это значит, что не сегодня завтра нам предстоит поход к твоему монастырю. Вот там и начнется все самое интересное. Кстати, ты можешь остаться в долине.

— Зачем? — не сообразила Ролана.

Дорога свернула вбок, впереди показался ее дом.

— Затем, что тебе, скорее всего, будет неприятно участвовать в той мясорубке, которая там развернется.

— Считаешь меня трусихой?! — вскинулась девушка.

— И почему вы, женщины, всегда все переворачиваете с ног на голову? — Илмар досадливо поморщился. — Я всего лишь говорю о твоих нервах. По-моему, неразумно подвергать тебя лишнему стрессу.

— Получается, в то время, когда вы все будете проливать кровь за мое дело, я должна буду отсиживаться здесь и ждать результата? Да за кого ты меня принимаешь! К тому же дорогу могу показать только я!

Ролана гордо вздернула нос и зашагала к дому решительной походкой.

Охотник задумчиво смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за дверью, а затем недоуменно передернул плечами:

— Вот и проявляй после этого заботу о женщине. Сам же в дураках останешься. А насчет дороги — так людская молва давно проложила маршрут к монастырю.

Как ни странно, перемены, предсказанные Илмаром, начались уже с наступлением следующего вечера.

Тело Теннира, как предателя, еще днем предали земле без положенной похоронной церемонии. Просто вынесли в лес за территорию долины и похоронили под одним из многочисленных деревьев. Как только ветер наметет палой листвы на свежевскопанный холм, могила потеряется бесследно. Здесь, в лесу, осень уже прочно вступила в права: подмерзлая земля, почти облетевшая желто-багряная листва, голые остовы деревьев, сырой влажный воздух.

Стоя на промозглом ветру, заунывным воем напевавшем в уши присутствующих протяжную, словно похоронную песню, Ролана отчетливо поняла, почему олд-мессэ предпочел уйти из жизни посредством собственных рук, точнее, правильней сказать, когтей. Участь живого предателя куда плачевней, чем полное забвение после смерти. Элимы ни за что не подарили бы Тенниру легкую смерть.

Рядом с бывшим мессэ нашел свой последний приют и Марис. Он сумел прийти в себя после «чтения» Илмара, но лишь для того, чтобы попасть в руки к Ролане. Его, связанного и испуганного, трясущегося мелкой дрожью, привели к ней домой и бросили прямо к ногам, сообщив, что она имеет право отнять у него жизнь. Когда же девушка ответила решительным отказом, вывели из дома и снесли голову обоюдоострым мечом. По традиции оставлять жизнь предателю запрещалось.

— Зверь, укусивший однажды, обязательно укусит снова, — бесстрастно сообщил воевода в ответ на немой вопрос леданы.

Спорить с этим утверждением не имело смысла.

С наступлением первых сумерек воевода созвал сход. Собственно, никого звать не пришлось, так как элимы и не думали расходиться от дома Теннира, терпеливо ожидая грядущих перемен. Довольно быстро путем всеобщего голосования избрали нового олд-мессэ — внешне уверенного и спокойного мужчину в годах, с открытым лицом и ясным взглядом. А затем на обсуждение вынесли проблему Роланы. Долго говорить не пришлось — весть об утреннем происшествии разлетелась среди народа в подробностях и нашла живейший отклик в горячих сердцах. В итоге очень быстро сформировался отряд добровольцев. Выступать решили в полночь, чтобы не привлекать ненужного внимания.

Этим же вечером Ролана заглянула к Юниссе.

— Могу я доверить тебе своего друга? — взволнованно спросила она девушку. — Потому что там, куда я иду, ему не место.

— Конечно! — с готовностью закивала подруга, приседая перед собакой и протягивая к ней руки: — Малыш! Иди ко мне, мой хороший!

— Если вдруг… — Ролана сглотнула вставший в горле комок. — Если вдруг не вернусь, обещай позаботиться о нем!

— Во-первых, ты вернешься! — звонко оборвала ее Юнисса, ласково поглаживая пса. — А во-вторых, я обещаю заботиться о Малыше, как о себе самой. Не бойся, все будет хорошо.

— Спасибо! — Ледана вздохнула, в свою очередь присела перед собакой и, зарывшись лицом в длинную белоснежную шерсть, горячо зашептала: — Я должна ненадолго уйти! Слышишь? Оставляю на тебя наш дом. Охраняй его! Веди себя хорошо и будь послушным. Не обижай Юниссу. Я люблю тебя, Малыш!

Дальнейшим словам помешал очередной вставший в горле комок. Обняв пса и ласково чмокнув его в черный кожаный нос, Ролана поднялась и быстро вышла, не оглядываясь.

Когда две полных луны вошли в зенит, расцветив небо бело-зеленым сиянием, стая диких зверей собралась на окраине долины, а затем, с легким шорохом скользя в ночи, словно сонм фэйвэнов, растворилась в чернеющей полосе леса. Высоко в небе, хорошо заметный в темноте, медленно летел белоснежный ящер. Периодически свешивая голову, он пристально всматривался вниз, туда, где среди деревьев, по земле, вместе со всеми остальными, бежала та, которая сумела, не очень легко, но довольно быстро, перевернуть его внутренний мир, сломав устоявшиеся убеждения. Теперь дело за страхом — хорошо бы побороть и его. А как можно побороть страх? Только одним способом — посмотрев ему прямо в глаза. Проблема лишь в том, где искать эти самые глаза.

ГЛАВА 8

Рассветный серый полумрак привычно расползался по тесным каменным кельям, проникая сквозь зарешеченные окна и принося с собой сырой от густого тумана воздух. Еще пара часов затишья, и раздастся утренний свисток настоятельницы. Затем к нему присоединятся пронзительные свистки смотрительниц, загремят отпираемые засовы на дверях келий, и в ответ шепчущие звуки сотен шагов заполнят пустующее пространство узких коридоров. Это будет скоро, всего через несколько часов. А сейчас над монастырским подворьем зависла тишина — тяжелое, гнетущее, давящее молчание.

— Не люблю осенний туман! — нервно передернула плечами высокая, стройная, немолодая женщина, с еще красивым, но жестким лицом, покрытым слоем махроновой пудры с Кадайских восточных островов, кутаясь в плотный тяжелый плащ на меховой подстежке. — Такое ощущение, что весь мир временно ослеп. И мы вместе с ним.

— Вы же знаете, что сильней нас никого нет, — томно мурлыкнула вторая, крупная, мужеподобная женщина, делая жест в сторону первой, словно хотела защитить ее своей мощной дланью от всех невзгод. — Под вашим чутким руководством монастырь прославился своими дочерьми во многих землях. Что нам какой-то туман? — Ее рука, словно невзначай, скользнула вниз, оглаживая спину собеседницы.

— Если он не рассеется к подъему, придется дать леданам лишний час сна, — недовольно поморщилась настоятельница, отодвигаясь от ласки. — Иначе в этом молоке они только нанесут себе лишние раны. Так нам скоро будет некого выставлять на арену. Сама знаешь, чем короче бой, тем меньше денег нам достанется.

— Новых наберем, — равнодушно пожала крутыми плечами смотрительница, нарочно задев небрежным жестом большую связку ключей, прикрепленную на поясе. Та в ответ глухо звякнула.

Настоятельница разочарованно вздохнула:

— С новичками возни слишком много. Они не то что меч или нож в руках держать, но даже ударить толком не могут. Ничего ты не понимаешь в прибыли, Нарайя. Не забывай поговорку: старый воин двух новых достоин.

— Мудрая вы, Эттери! — вздохнула смотрительница и вновь придвинулась ближе к собеседнице.

Не выдержав, настоятельница сорвалась с места и сердито зашагала по двору. Под быстрыми, нервными шагами захрустел гравий, перемешанный с песком. Сегодня, именно сегодня ее с полуночи не покидает странная тревога, терзающая сердце острыми когтями. Да еще и этот сон! К чему вдруг снится то, что уже давно в прошлом и навсегда стерто из памяти? Зачем? Она с ночи удвоила дозорных на башнях, подняла раньше времени на ноги смотрительниц и сама толком не выспалась. Но в таком тумане они все равно слепы, словно новорожденные крысы. Даже противоположной стены монастыря не видно за этим молоком. Впрочем, Нарайя, эта осточертевшая до зубовного скрежета бабища, больше похожая на мужика, абсолютно права — слава воинской доблести и боевых навыков ледан такова, что добровольно сюда сунется только идиот. А значит, волноваться действительно не о чем.

Неожиданно настоятельница остановилась, настороженно прислушиваясь к тишине, а затем удивленно вскинула брови, одновременно сбрасывая одним движением плащ и перетекая в боевую стойку. Чуткий слух уловил едва слышный, осторожный, крадущийся шорох.

Она вдохнула, чтобы закричать, но навстречу из тумана выступила фигура. Взглянув в лицо мужчины, женщина забыла о крике. В горле встал комок, а по коже прошелся мороз.

— Ты?! — пораженно выдохнула она, не замечая, что туман вокруг наполнился короткими приглушенными вскриками, свидетельствующими о начавшемся сражении. Не хватало только лязга металла, но тем воинам, которые пришли на территорию монастыря, оружие было ни к чему.

— Странно, но я даже не удивлен, — медленно, словно взвешивая каждое слово, отозвался Илмар. — Учитывая твою подлую сущность, только ты и могла возглавить подобную обитель смерти и порока. А вот ты удивлена. Понимаю. Не рассчитывала, что я выживу.

Вместо ответа настоятельница взвилась в воздух…

Он легко отражал ее удары, несмотря на то что женщина была серьезным противником. Еще бы, ведь много лет тому назад он сам обучал ее. И было заметно, что время не прошло для нее даром: с рук смертоносными перьями непрерывно летели кинжалы, обычные, в отличие от тех, что носила Ролана, а ловкости и гибкости даже сейчас могла позавидовать сама аннадэ. Он отстраненно наблюдал за противницей, словно существуя сразу в двух измерениях: тело легко уклонялось от выпадов и кинжалов, а разум самостоятельно анализировал и вспоминал.

Эттери… как давно это было. В то время она была совсем юной, чистой и светлой. Казалось, она любила весь мир неподдельной, искренней любовью. Его не могла не привлечь подобная чистота. Он поверил, впервые после предательства родных, поверил и привел ее в долину, намереваясь сделать своей женой, когда придет срок. А до этого времени оберегал и обучал.

Несмотря на то что она не была двуипостасной, он решился сделать исключение из правил, запрещавших обучать искусству боя элимов людей со стороны до свершения брачного обряда. Ученица безмерно радовала его: схватывала все на лету, жадно впитывала каждое слово. А незадолго до брачного обряда упросила его отнести ее к родственникам, проснувшись среди ночи в слезах и сообщив, что видела дурной сон — смерть в родном доме.

Разумеется, он поверил. Ведь его Эттери не умела лгать. И что такое для ящера расстояние от севера до северо-востока? Всего пара дней в воздухе. Но то, что ждало их в доме Эттери, превзошло все его самые смелые и самые страшные ожидания.

Начать хотя бы с того, что «родственники» оказались заранее сговорившейся шайкой, а Эттери всего лишь приманкой для него самого. Сражаться с ящером «в открытую» — абсолютно безумная идея. Но если втереться к нему в доверие, а затем преподнести в вине несколько капель адъяльника, то можно брать его голыми руками. Именно это и было сделано. Когда «безутешные родственники» пили за «упокой отца», лежавшего в соседней комнате на столе в дощатой домовине, его милая Эттери собственными руками поднесла ему чарку вина. Оглушенный и потерянный видом чужого горя и, главное, слез любимой, он не почувствовал подвоха и опрокинул чарку за упокой души. Своей, как выяснилось мгновением позже.

Тело неожиданно скрутило судорогой, мозг словно взорвало невыносимой болью, на залитом слезами лице любимой расцвела алчная улыбка, а «почивший отец» сел в гробу, радостно потирая руки. Оставив его корчиться в невыносимых судорогах на полу, компания принялась живо обсуждать дальнейшие планы по продаже его в западные земли. Мыслимое ли дело — продажа двуипостасного, тем более не кого-нибудь, а самого настоящего ящера! Элима! Озолотиться можно на несколько поколений вперед!

Он быстро понял свою ошибку и сквозь боль наблюдал всего за одним человеком — за Эттери. Наблюдал и пытался понять, как он мог так ошибаться. Как мог поверить в искусную игру хитрой и лживой твари, которая прикидывалась невинной овечкой.

Узнать и тем более найти адъяльник не просто сложно, но и практически невозможно. Эта редко где встречающаяся, с виду вполне неприметная трава не имеет ни вкуса, ни запаха и творит с животными поистине жуткие вещи. Многие умирают в судорогах, захлебываясь собственной кровью, потому что адъяльник попросту выедает внутренности. На двуипостасных, которые все же не относятся к животным, он действует хоть и не смертельно, но также беспощадно. Вызывает начальную стадию смены ипостаси, когда человек попадает в пограничное состояние — внешне еще человек, а внутри уже животное, лишенное острых клыков и когтей, а конкретно в его случае еще и огня, так необходимого в тот момент.

Всего один выдох — и от этой мерзкой «семейки» остался бы только пепел. Но нет, удача изменила ему, надолго отвернув свое лицо. Десяток лет в кандалах и в ошейнике не так уж много для ящера-долгожителя. Но унижения, которым его подвергали за это время, являются вполне веским основанием для того, чтобы снести голову этой твари сейчас. Прямо сейчас, когда судьба так неожиданно свела их лицом к лицу в поединке.

Так почему же он медлит, лишь уклоняясь от ударов? Почему не исполнит то, о чем так долго мечтал? Почему не оторвет голову этой предательнице, не только выведавшей обманом у него тайные знания элимов, но и обернувшей эти самые знания во зло? Он имеет право! Тогда почему же медлит?..

Сквозь туман донесся вскрик. Илмар словно очнулся, — голос Роланы он узнал бы из тысячи. Не теряя более ни мгновения на воспоминания о прошлом, которого уже не вернуть, он точным ударом схватил Эттери за шею и резко сжал пальцы. Ее руки, украшенные длинными заостренными ногтями, выкрашенными в черный цвет, бессильно царапнули куртку, выдергивая клочки меха, а затем женщина обвисла в вытянутой руке, подобно сломанной кукле, и замерла неподвижно, распластавшись на земле. Черные глаза безучастно уставились в небо, затянутое туманом.

— Мы готовы! — Прямо на него из густого тумана выскочила Ролана, одной рукой засовывая в чехол кинжал аньято, а другой удерживая испачканный в крови меч. Взмокшие то ли от тумана, то ли в запале битвы волосы облепили лицо, переброшенная через плечо коса была растрепана. Увидев настоятельницу, девушка на мгновение замерла, потом с досадой передернула плечами. — Жаль, что не я ее убила! Наверное, ты не поверишь, но она была сущим зверем в человеческом обличье. Пойдем, все смотрительницы мертвы, как мы и договаривались, ключи от келий ледан собраны. В живых оставили только одну смотрительницу. Осталось развязать ей язык.

Не успели они сделать и шагу, как из тумана вынырнули еще трое элимов. Увидев распростертое тело, один из них, крупный седовласый мужчина, сначала долго и пристально всматривался в застывшее лицо, а затем удивленно присвистнул и перевел на Илмара потрясенный взгляд, полный сожаления.

— В чем дело? — нахмурилась ледана, буквально кожей почувствовав неладное. — Вы знаете настоятельницу?

Вопрос остался без ответа. Элим присел, бережно закрыл мертвые глаза и поднял тело с земли.

— Какого демона ты делаешь? — неожиданно рявкнул на него Илмар.

— Если она настоятельница монастыря, то убивать ее было большой ошибкой. Кто, как не она, может раскрыть все тайны? — спокойно ответил воин. — Тебе придется ее оживить.

— Нет! — категорично отрезал охотник.

— Сейчас ты — воин, — мягко пожурил его седовласый. — А значит, не имеешь права ставить свои личные интересы выше общих. Не давай чувствам взять верх над разумом. В бою это прямая дорога к гибели, если ты помнишь.

Он зашагал прочь, унося на руках тело. Остальные пошли за ним. Зло сплюнув на землю, Илмар последовал их примеру. Только Ролана осталась на месте, задумавшись над тем, что имел в виду элим, говоря о личных интересах. И почему вдруг происходящее так сильно разозлило Илмара. Впрочем, девушка быстро вспомнила, что время для размышлений сейчас не самое подходящее, и бросилась догонять элимов.

Тусклый свет чадящих факелов осветил полусырой подвал, заставленный странными приспособлениями. Илмар едва сдержал ругательства, увидев турник, который некогда описывала ему Ролана: два мощных бревна, залитых в каменное основание, а сверху такая же мощная перекладина, укрепленная железными скобами. Через нее переброшены тяжелые цепи. Черный металл щедро покрыт грязно-бурым налетом, уже даже не осыпающимся под пальцами. Представить в этих железках нежные женские запястья было выше его сил. Каменный пол под перекладиной был красноречиво затерт до глубокой выемки и покрыт темными пятнами. Рядом с потолка свисал тяжелый железный крюк, а на специальном столе был разложен инвентарь: пучки гибких прутьев, кнуты и плетки. Вдоль стены стояли несколько лавок, на одной из них громоздилась куча железных приспособлений, назначение которых было ему очень хорошо известно. Его собственное тело до сих пор помнило тесное знакомство с подобными вещами, правда, пыточный подвал, в котором он с ними познакомился, находился далеко отсюда. И если бы не исцеляющие свойства собственной крови…

Он заскрипел зубами и отвел глаза, сосредоточившись на смотрительнице, которую уже обездвижили.

Лежа на полу, Нарайя лихорадочно вращала глазами и вертела головой по сторонам, не имея возможности пошевелить всем, что располагалось ниже. Увидев мертвое тело настоятельницы, которое двое элимов подвешивали за руки на перекладине, вдруг резко завыла в голос — оглушительно, надрывно, отчаянно.

Терпеливо послушав ее вой целую минуту, Ролана не выдержала, подошла и сдавила горло обеими руками.

— Заткнись, иначе убью! — процедила она сквозь зубы, борясь с искушением сжать пальцы чуть сильнее.

— Убей! — Едва получив возможность дышать, смотрительница сорвалась на крик. — Убей меня, тварь! Все вы твари! Ненавижу! — Неожиданно замолчав, она обвела присутствующих бешеным взглядом и хрипло выдавила: — Вы не имели права трогать ее своими грязными руками!

— О ком это она? — не сразу сообразил кто-то из воинов.

— Я же предупреждала, что здесь процветает однополая любовь, — вздохнула Ролана, указав глазами на тело настоятельницы.

— Хватит истерик! — рыкнул Илмар и шагнул к смотрительнице. Опустившись на одно колено, уставился в залитые слезами глаза, в которых горела жгучая ненависть.

Почти моментально зрачки женщины испуганно расширились, а ненависть сменилась ужасом. Она посерела лицом, почти сравнявшись цветом с полом, на котором лежала, затем задрожала всем телом, а на лбу выступили крупные капли пота. Через некоторое время «читаемая» захрипела, на посиневших губах выступила пена, а тело забилось в конвульсиях. Когда белки смотрительницы налились кровью, а дыхание стало хриплым и прерывистым, Илмар отвел глаза и с перекошенным лицом отшатнулся от нее, словно от клубка змей.

— Какая мерзость! — выплюнул он. — Демон раздери этот гадкий притон!

Тело на полу выгнулось дугой в предсмертной судороге, а затем обмякло. С приоткрытого рта тонкой струйкой потекла слюна.

— Итак, — присутствующий здесь же воевода шагнул к охотнику и ободряюще положил руку на плечо, — что ты узнал?

— Кучу мерзости, иначе не назовешь! — Илмар презрительно сплюнул на пол. — Начиная от творившихся здесь гадостей, за которые всю верхушку этого притона следовало бы четвертовать, заканчивая страстным обожанием, которое эта гадина испытывала к умершей.

— А главное? — Ролана выжидающе подалась вперед. — Ты узнал самое главное — каким образом во всем этом был замешан Теннир?!

В ответ охотник прорычал что-то невнятное и, вырвавшись из рук элима, в ярости саданул кулаком по стене Судя по всему, ответ был — нет.

ГЛАВА 9

Когда тело настоятельницы под руками шевельнулось, Илмар закрыл глаза и тихо сполз по столбу на землю, мгновенно потеряв сознание. Настоятельница дернулась в кандалах и обвела присутствующих мрачным взглядом.

— Он все-таки меня оживил, — удовлетворенно выдохнула она, увидев охотника, которого несколько элимов, бережно подняв на руки, переносили на лавку. — И ты здесь? — отреагировала полунасмешливо-полувопросительно, увидев среди воинов Ролану. — Значит, до тебя так и не добрались…

— Куда ни глянь, знакомые все лица, — вышел вперед седовласый элим. — Не так ли, Эттери?

Ролана непонимающе уставилась на воина, решив, что ослышалась.

— Бернард? Проклятый старый перечник! — презрительно скривилась настоятельница. — Какого демона вам здесь нужно?!

— В этом месте слишком много демонов, чтобы выбрать кого-то одного, — мрачно отшутился элим. — Поэтому мы пришли за всеми.

— Руки коротки!

— Ты думаешь? — спокойно отреагировал на ее агрессию Бернард. — Учитывая то, что, не считая ледан, в живых осталась одна ты, да и то путем воскрешения, на твоем месте я бы воздержался от ненужных выпадов.

— Я не буду говорить! — надменно процедила настоятельница, с ненавистью глядя на элима. — Даже не надейтесь!

— И не надо, — мягко, словно разговаривая с непослушным ребенком, ответил элим, приближаясь к женщине.

— Не смей меня читать! — истерически взвизгнула Эттери, наконец сообразив, к чему все идет. — Сволочь! Мерзавец! Не смей!

Не будучи в состоянии что-либо сделать, она плюнула ему прямо в лицо и попыталась лягнуть.

Недовольно нахмурившись, седовласый обошел брыкающуюся женщину по кругу и протянул руку к ее спине. Тело моментально перестало слушаться, настоятельница обреченно обвисла в оковах.

— Прости, Эттери, у меня не было другого выхода, — извинился элим. — Думаю, Илмар, когда очнется, простит меня за вынужденную грубость.

— Животное! — хрипло выплюнула настоятельница, перед тем как попасть под власть его пронзительного взгляда.

Время текло невыносимо медленно. У Роланы от напряжения уже звенело в ушах. Растекшееся в воздухе ожидание тяжело давило на плечи, словно проверяя всех присутствующих на прочность. Эттери билась в кандалах, подобно рыбе на остроге, «читающий» ее Бернард и сам был белее полотна. Илмар по-прежнему лежал без сознания. Ролане безумно хотелось присесть перед ним, положить его голову себе на колени и ждать, когда он очнется, с тревогой вглядываясь в дорогое лицо. Но, словно прочитав ее мысли, воевода заранее запретил кому-либо приближаться к охотнику. Девушке оставалось только следить за ним с расстояния, изредка посматривая на настоятельницу и «читающего».

Наконец Бернард пошевелился. Отвернувшись от Эттери, которая мгновенно испустила дух, он направился к ближайшей лавке, уставившись перед собой остекленевшим, невидящим взглядом. Устало опустившись на лавку, элим несколько раз тяжело вздохнул, словно собираясь с духом, а потом заговорил:

— Похоже, Пресветлый давно вычеркнул это место из своей памяти. Потому что даже лютые звери неспособны творить то, что происходило здесь несколько десятилетий подряд. Кровавые игрища, унижение, разгул похоти, безнравственность и жестокость — вот только несколько наименований из длинного списка определений деятельности этого, прости Пресветлый, монастыря. Ничего общего с заявленными общественности патриотическими идеалами и светлыми помыслами. Просто кровавая мельница, перемалывающая молоденьких девочек в угоду знатным извращенцам, которым деньги и положение застили глаза. Это в целом. Что же касается частных вопросов, то начну с Теннира. Хотя нет, пожалуй, лучше с Илмара. — Он вздохнул, почему-то взглянул на Ролану и уставился взглядом в пол. — Точнее, с самой Эттери. Не только я, но и многие из вас наверняка узнали в этой женщине ту милую девушку, которую когда-то давно привел в нашу долину Илмар и с которой исчез буквально перед самым брачным обрядом. Лично я несколько лет ломал голову над тем, как сложилась у них дальнейшая жизнь, и был весьма удивлен, когда несколько дней назад он вернулся к нам без Эттери. К сожалению, счастливая жизнь не сложилась. Душа ее оказалась черней ночи. За спиной Илмара, любовь к которому столь искусно играла, Эттери закрутила роман с Тенниром, который, пленившись красотой и лаской, стал послушной игрушкой в ее руках. Она завидовала элимам, считая, что с нашими способностями можно легко завладеть всем миром и мы совершаем большую глупость, не пользуясь даром, который дала нам в руки Судьба. Сама же Эттери страстно хотела могущества, мечтала править миром и даже, подражая нашему народу, заостряла ногти на руках и выкрашивала в черный цвет, имитируя звериные когти. Именно Теннир, будучи во власти своих чувств, создал для нее этот ее собственный мир, огороженный ото всех монастырскими стенами. Теперь понятно, куда и зачем он вдруг исчез из долины на пару лет. Деньги же на строительство нашла сама Эттери. Раздобыв адъяльник, она попросту опоила им нашего Илмара и продала его в рудники Хаджара.

Не слушая более монотонный голос рассказчика, Ролана в ужасе уставилась себе под ноги. Западные земли Хаджара были известны процветающим в них жестоким рабством. Самоцветные рудники требовали нескончаемого притока рабов на свои территории. Бесчисленное множество людей сгинуло навеки, и неизвестно, сколько еще несчастных томятся там в неволе. Не раз и не два Хаджар испытывал терпение соседствующих земель, накликая проклятия, грозившие обернуться кровопролитными войнами. Но слишком ярок и заманчив оказывался блеск драгоценных камней, которыми платил Хаджар за пойманных и купленных рабов, и власти соседних земель закрывали глаза на учиняемый его людьми беспредел на своих территориях. Страшно представить, что Илмар оказался на рудниках, да еще и в роли раба. Но еще страшней осознавать, что он оказался там благодаря предательству той, которую любил.

Но теперь, по крайней мере, многое становилось понятно в его поведении: и его холодность, и проглядывавшая временами грубость, и даже прозвучавшее некогда предупреждение о выгоде, которую она может иметь с него. «Не успеешь воспользоваться!» — разозлился тогда охотник. И теперь понятно почему. Потому что одна уже успела воспользоваться. И неважно, что Ролана не имеет никакого отношения к той, которая сумела нанести ему такую рану. Важно то, что подобные раны не заживают и не забываются.

Сдержав горький вздох, Ролана отвлеклась от размышлений и посмотрела на охотника. Он по-прежнему был без сознания. Бернард уже закончил свой рассказ и теперь молча сверлил задумчивым взглядом пол, терпеливо дожидаясь, пока присутствующие придут в себя после услышанных новостей.

Первым очнулся воевода. Выйдя вперед, он принялся раздавать связки ключей, которые были пронумерованы в соответствии с номерами коридоров.

— Ты и ты! Откроете первый. Вам — второй. Третий… Пятый… Седьмой… Десятый… Остальные — на уборку территории! Ни к чему заставлять послушниц смотреть на устроенную нами бойню.

— Бойню, может, и не надо, — согласилась Ролана, не замечая, что говорит вслух. — Но они имеют полное право увидеть своих мучительниц мертвыми.

Воевода подошел к ней и ободряюще положил руку на плечо:

— Ты, конечно, права. Но во дворе все равно нужно прибраться. Сегодня монастырь начнет свою историю с нового, чистого листа, а значит, и территория тоже должна быть чистой. Согласна?

Девушка слабо улыбнулась, но взгляд остался серьезным.

— Я уже говорила и повторяю сейчас: не забывайте, что некоторым леданам нравится убивать. А значит, нужно быть готовыми к тому, что все пойдет не так легко и гладко, как вы ожидаете.

— Я помню, — коротко кивнул воевода. Повинуясь его взгляду, элимы потянулись к выходу. Дождавшись, когда в подвале никого не останется, он мягко подтолкнул Ролану в сторону лавок. — Ты посиди с Илмаром. Он скоро придет в себя, и нужно, чтобы кто-то находился рядом в этот момент. Обещаю, что с нами все будет хорошо. И с леданами тоже. Не волнуйся.

Он развернулся и быстро вышел. Ролана присела на лавку и наконец сделала то, о чем думала последние несколько часов: осторожно положила голову охотника себе на колени и принялась ласково поглаживать по волосам, ожидая его «пробуждения».