Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид Молчанова Ирина
Лайонел не дослушал — ринулся к нужной комнате.
Брат сидел в кресле, закинув ноги на столик, и разговаривал с Йоро. Но оба умолкли, как только Лайонел перешагнул порог.
— Тебе уже лучше? — приближаясь к брату, поинтересовался молодой человек.
— Да, — не глядя на него, ответил Вильям.
Лайонел помолчал, разглядывая его бесстрастное лицо.
— Ничего не хочешь мне сказать?
Вильям пожал плечами:
— Да вроде бы нет.
Реакция оказалась не той, на которую Лайонел рассчитывал. Он себе представлял, что брат разгромит весь дом, прежде чем его удастся успокоить. И сейчас был даже разочарован таким самообладанием.
Йоро ехидно улыбнулся и заметил:
— Лайонел огорчен; похоже, Вил, он планировал еще и морду тебе набить. Не знает только, как начать…
Лайонел метнул на него строгий взгляд.
— Животным слова не давали, иди в конуру!
Мальчик обнажил белые зубы и дерзко высунул язык.
Молодой человек, наблюдая, как маленький оборотень дразнится, нахмурился.
— Лучше бы я завел пекинеса!
— Еще не поздно это сделать! — сверкнул глазами Йоро. — Валяй, купи собачку, а меня выкинь на улицу.
— Размечтался, — фыркнул Лайонел, перевел взгляд на брата и словно невзначай сообщил: — Завтра убьют твою подружку!
Вильям не заинтересовался.
— Может, я недостаточно ясно выразился? — не выдержал Лайонел и раздельно повторил: — Твою Катю завтра убьют.
Брат наконец удостоил его взглядом.
— Мою Катю? — издевательски засмеялся Вильям и обратился к оборотню: — Йоро, ты слыхал что-нибудь забавнее?
Мальчик противно захихикал:
— Лайонел, похоже, теперь это твоя Катя!
В комнате возникла тишина.
— Вильям, а как же искренняя любовь? — Лайонел недоверчиво сощурился.
Брат пожал плечами.
— А знаешь, ты оказался прав, я ошибался. Мой ангел пал! — Он поднял руки над головой и зааплодировал. — Брависсимо, ты всегда и во всем прав! Это я должен был сказать?
Под пристальным взглядом брата Лайонел опустил глаза. Все складывалось, как он хотел, только почему-то долгожданного облегчения это не принесло. Он избавил Вильяма от очередной ошибки, а сам теперь чувствовал страшную неловкость, глядя ему в глаза. Всю их жизнь и бессмертие он только и занимался тем, что доказывал теорему за теоремой. Как вечный учитель у доски, которого из целого класса учеников волновал только один-единственный. Тот, кто все уроки напролет смотрел в окно, кого не интересовали формулы и доказательства. Тем временем, пока хорошисты и отличники добивались внимания учителя, двоечник после очередной решенной за него задачи неизменно отвечал: «Ты опять прав. А что дальше?»
Лайонел мысленно усмехнулся.
«Теперь ты знаешь ответ и не сделаешь ошибку», — так он всегда думал. Но ученик продолжал ошибаться, точно назло осточертевшему учителю.
— И ты не помчишься ее спасать? — спросил молодой человек, все еще не в силах поверить, что его священная миссия завершена.
— Зачем? — искренне изумился Вильям.
— Разве ты не чувствуешь вину за случившееся?
— Нет. А ты?
— Проклятье! — разъярился Лайонел. — Речь не обо мне!
— Почему?
— Что почему?
— Почему речь всегда только обо мне? — Вильям улыбнулся. — Ты взращиваешь во мне эгоиста, брат! Позволь мне поинтересоваться — а как ты сам? Все ли будет с тобой хорошо?
Лайонел сложил руки на груди.
— Хочешь ломать комедию — прекрасно! Надо думать, ты на меня обижен!
— Ну что ты, — засмеялся брат, — как я могу?! Уповаю только на одно — что переспать с этой лицемеркой было не слишком тяжелым для тебя бременем. И возможно, ты даже получил удовольствие?
Лайонел неожиданно почувствовал себя дурно. Такое бывало, если съесть человеческой пищи, но он сейчас даже вспомнить не мог, в каком году проделывал это последний раз. Как воочию он ощутил под пальцами нежное горячее тело, кожу на лице защекотало от прикосновения тугих теплых кудрей, ноздри задрожали от запаха земляничного шампуня.
«Получил ли я удовольствие?» — Лайонел переместил взгляд на стену, избегая смотреть на брата. Он даже себе боялся признаться, сколь велико удовольствие. Ему давно не было ни с кем так хорошо. И от мысли, что лживая девчонка не разделяет его мнения, хотелось что-нибудь сломать. А еще нестерпимо хотелось знать: а как сам Вильям оценил своего падшего ангела? Что говорил ей? Как смотрел? Как прикасался? Что же она ему сказала… после?
Чем больше возникало вопросов, тем становилось хуже. Его словно что-то разрывало изнутри. Лайонел мельком посмотрел на брата, все так же взиравшего на него, и произнес:
— Через несколько дней твоя злость пройдет, ты раскаешься. Но будет поздно! А тебе потом с этим жить!
Вильям весело улыбнулся:
— Спасибо! Я и шага бы без тебя не сделал! — Он поднялся, подошел к Лайонелу и положил руку ему на плечо. — Я не заслуживаю такого брата. Не успел ты спасти меня от ошибки всей моей бессмертной жизни, как уже заботишься о новой. Просто не знаю, как тебя благодарить!
Молодой человек чертыхнулся и скинул его руку.
— Ваш союз невозможен! Новых вампиров уже десятилетия не создавалось! На что ты рассчитывал, когда начал морочить ей голову своей любовью? Может, уже пора смириться с тем, кто ты есть?!
— Что ты мне предлагаешь делать?
Лайонел задумчиво наклонил голову:
— Я предлагаю тебе отправиться под ее окно и уберечь от смерти, которую ты накликал своим искренним чувством. А когда я верну расположение Анжелики, ты оставишь в покое эту девчонку, и мы все благополучно о ней забудем! И тебе, Вильям, не придется в дальнейшем мучиться угрызениями совести.
Брат закивал. Лайонел было уже подумал, что тот согласен, но Вильям направился к двери, бросив на ходу:
— Отличный план! Только я не участвую, моя Катя отныне твоя забота. А если тебе оно не нужно, то пусть бессердечная девочка сама выпутывается.
— Не смей уходить! — заорал Лайонел. — Мы не договорили!
Брат покинул комнату.
Молодой человек сперва хотел догнать его, но передумал.
— Ты как всегда на высоте, — заметил Йоро.
— О-о, заткнись!
Мальчик сел возле решетки и прислонился виском к толстому пруту.
— Почему ты ему просто не скажешь, что любишь его?
Лайонел в бешенстве уставился на оборотня.
— А почему ты все время даешь мне советы? Ты мне кто, мать родная?
Йоро пару мгновений смотрел на него снизу вверх, а потом опустил голову на грудь и сказал:
— Ты о многих заботишься, а о тебе никто…
— Обо мне не нужно заботиться, — огрызнулся молодой человек. — Я в состоянии сделать это сам!
— Просто скажи ему, что любишь, — настырно повторил мальчик.
— Он знает!
— Нет, не знает. — Йоро взял лежащую рядом раскраску с героями Диснея на обложке, просунул между прутьями и, положив на пол, подтолкнул к ногам молодого человека. — И купи мне фломастеры!
— Намордник тебе нужен, а не фломастеры, — раздраженно фыркнул Лайонел, но раскраску поднял, и сунув под мышку, зашагал к двери. Сейчас ему требовалось побыть в одиночестве и хорошенько подумать…
Глава 20
Жизнь — за ночь
Занятия из-за очередного пятничного собрания закончились позже на целый час. На улице стемнело, за ночь похолодало, растаявший снег превратился в один сплошной каток, слегка припорошенный снегом. Уже на крыльце Катю догнала одногруппница. Екатерина Галошина выскочила без куртки, крикнув:
— Подожди, я конспект тебе верну! — и убежала.
Катя встала возле перил и натянула перчатки.
Из колледжа вышла Нина, огляделась и, заметив ее, подошла.
— Ты чего такая грустная? — спросила она.
— Вовсе нет, — возразила Катя. Этот вопрос староста теперь задавала постоянно, убежденная, что потеря поклонника непременно должна отразиться на лице гримасой страдания.
— Да ладно, я же вижу. — Нина сочувственно покачала головой. — Понимаю тебя.
Катя едва сдержала истеричный смех. Она в который раз убеждалась: большинство людей видят то, что якобы должно быть, потому что это продиктовано ситуацией. Если кто-то умер — горе, если кто-то женился — счастье, и так во всем. Общепринятые эмоции, миллионы раз показанные в литературе, кино, намертво впечатались в сознание общества. Думать было не нужно — пользовались готовыми шаблонами. На каждый случай жизни свой, и как следствие, глубокое удовлетворение собственными познаниями человеческой психологии.
Дверь распахнулась.
— Вот и Алиска! — воскликнула Нина и доверительно сообщила: — Костя сегодня не пошел на занятия.
Алиса застегнула коротенькую курточку и засеменила на высоких каблуках к перилам.
— Какого хрена никто не расчистил дорожку? Навернуться ведь можно! — возмутилась девушка.
Катя посторонилась, но Алиса встала перед ней и, окинув пренебрежительным взглядом, проворчала:
— Как там поживает твой зеленоглазый? Уже бросил тебя?
— Угадала, — обронила Катя.
— Ты рассталась с парнем? — вмешалась староста, делая огромные глаза.
Алиса захихикала:
— Я даже знаю почему! Как пить дать предложила ему сперва обвенчаться… наша дорогая девственница!
Нина только хотела что-то сказать, как из здания выбежала Галошина, размахивая тетрадью.
— Вот, Кать, спасибо, я все переписала!
Катя убрала тетрадь в сумку и, бросив «Пока», держась за перила, побежала по лестнице.
Все трое пошли следом.
— Катька, а Кать, — смеясь, позвала Алиса, когда они подошли к воротам. — Давай я тебе расскажу, как надо обращаться с парнями!
— Спасибо, но… — Девушка не закончила.
Шагах в двадцати стоял черный «Мерседес»-купе. Он блестел, как будто только-только из магазина. Сердце испуганно подскочило.
Одногруппницы восхищенно присвистнули. Дверца машины распахнулась, Катя сделала шаг и, зацепившись за железный порог ворот, полетела лицом вниз. Она едва успела выставить вперед руки, прежде чем растянулась на льду. Перед глазами возникли черные, не менее блестящие, чем машина, ботинки, а затем послышался насмешливый голос:
— Хочется верить, в обморок ты упала при виде меня от счастья!
Девушка поднялась и стряхнула снег. Иногда ей казалось: неудачи, вроде тех, где ты шлепаешься на глазах у того, перед кем нужно выглядеть непременно достойно, придуманы Богом нарочно, чтобы было легче начать разговор. Этакая помощь парам с особо сложными отношениями.
Катя встретила взгляд холодных глаз и пробормотала:
— Мое счастье просто неописуемо.
Алиса с Ниной все так же стояли рядом, скромная Галошина потихоньку пошла восвояси.
Лайонел ни на одну из них даже не взглянул, взял Катю за локоть и повел к машине. Но до них успело донестись, как Алиса сказала:
— Вот тебе и невинная овечка! Меняет мужиков каждый месяц!
Щеки обдало жаром от этого замечания, Катя опустила голову, лишь бы не видеть обжигающих глаз, и спросила:
— Тебе снова нужна моя кровь?
Лайонел не очень вежливо затолкал ее в машину, а когда сел на водительское кресло, сказал:
— У тебя неприятности.
Девушка посмотрела на него:
— Я вижу.
Он ничего не ответил. Машина резко сорвалась с места. Спрашивать, куда они едут, не пришлось, направление оказалось знакомым. Катя представила, какое будет лицо у матери, когда та увидит из окна новую дорогую машину, на которой привезли дочь, и тихо вздохнула. Сколько бы ни пыталась себя убедить, что ей безразлично, кто и о чем может подумать, подозрения родителей сильно задевали.
Девушка заметила между сиденьями какую-то цветную книжку и протянула к ней руку. На лице Лайонела промелькнула досада.
— Что это? — изумилась Катя, листая раскраску. Все рисунки в ней были закрашены черным и красным фломастером так аккуратно, будто художник использовал линейку. — Твое хобби?
Молодой человек вырвал у нее раскраску и швырнул назад, пояснив:
— Йоро делать нечего.
Девушка пораженно воскликнула:
— Лучше бы купил ему мозаику из тысячи пазлов!
Лайонел упрямо мотнул головой:
— Ему не нужно! Он животное.
— Сам ты животное! — скривилась Катя.
Машина въехала во двор и, хрустя колесами по льду, остановилась возле парадной. Девушка ждала объяснений, но их не последовало, даже когда Лайонел следом за ней начал подниматься по лестнице на пятый этаж.
У дверей квартиры Катя не выдержала:
— Ты хочешь зайти?
— Да.
Она нерешительно потопталась на месте, придумывая причину для отказа. Но, так ничего и не придумав, созналась:
— Мои родители, наверно, этого не поймут…
Лайонел безразлично пожал плечами. Кажется, его это не убедило.
— Не хочешь объяснить?
— Нет, — рыкнул он и кивнул на дверь. — Открывай давай!
Катя вставила ключ в замочную скважину, лихорадочно соображая, как представить странного гостя.
«Мама, это вампир Лайонел, ему почти пятьсот лет, он пьет кровь» — так, что ли? Или: «Мама-папа, познакомьтесь, брат Влада! Да, и с ним я тоже спала…»
Девушка вошла в прихожую, повесила на крючок сумку и прислушалась. В квартире было тихо. Собака почему-то из комнаты не выходила.
В кухне на столе обнаружилась записка: «Уехала на дачу. Отец туда сразу после работы поедет. Жучка с нами. В холодильнике суп, кушай!»
Катя облегченно вздохнула, она совсем позабыла, что родители частенько уезжают по пятницам на все выходные.
Лайонела она обнаружила у себя в комнате за весьма интересным занятием. Он ставил на дверь замок. На полу лежал ящик с отцовскими инструментами.
— Зачем? — опешила девушка.
— Сегодня-завтра тебя попытаются убить, — спокойно объяснил Лайонел. Отвертка в его руках выглядела необычным дополнением к брильянтовым запонкам на рукавах белой рубашки.
Катя присела на кровать.
— Замок спасет?
— Нет, — абсолютно честно признал молодой человек и добавил: — Но иной раз какие-то секунды решают все.
— Убить меня придет Анжелика, да?
Молодой человек ответил нехотя:
— Это в худшем случае, в лучшем — пришлет кого-нибудь.
Катя поднялась и прошлась по комнате.
— Если кого-то пришлет, ты скажешь им, чтобы уходили?
— Что-то вроде того.
— А если…
— Отойди от окна, — сердито приказал он.
Катя подчинилась, но вопрос все равно задала:
— А если она придет сама?
Лайонел сильнее сжал отвертку.
Девушка ждала, он же не отвечал и на нее не смотрел.
— Что будет?
— Представь себе, я не знаю! — Лайонел наградил ее холодным взглядом. — Поживем — увидим.
«Кто поживет, а кто и нет», — подумала Катя, но вслух ничего не сказала. А он пренебрежительным жестом махнул на нее:
— Идти, погуляй! Поешь, отдохни, только к окнам близко не подходи.
Девушка вышла в коридор, а когда он прикрыл дверь, негромко поинтересовалась:
— А почему ты тут?
— Кажется, я уже ответил! Ты невнимательно слушала?
— Внимательно, — возразила Катя. — Меня собираются убить… А тебе какое дело?
Повисла тишина.
— Ты хочешь, чтоб я ушел? — наконец спросил он.
— Нет, ты невнимательно меня слушал, я лишь хочу знать, какое тебе дело — убьют меня или нет?
Лайонел долго молчал, а когда она уже собиралась уйти, сказал:
— Считай это платой. Жизнь — за ночь.
Катя недолго постояла на месте, но молодой человек занялся замком, а она взяла из сумки сотовый и направилась в кухню. В поле сообщения девушка напечатала одно слово: «Спасибо», нашла в телефонной книге имя «Влад» и отправила.
Спустя несколько минут пришел ответ: «Пожалуйста».
В комнате стоял полумрак. Стенные часы в тишине отсчитывали секунды. Катя лежала в постели, подложив локоть под щеку, и неотрывно смотрела в окно. На подоконнике, освещенном бледным светом луны, сидел Лайонел с телефоном. Уже как полчаса он увлеченно нажимал на кнопочки. Девушка умирала от любопытства — так хотела знать, чем он занят, но ей был отдан приказ: «Спи», поэтому она помалкивала. Иногда молодой человек едва заметно улыбался, и тогда Катя ощущала, как ревность закипает внутри огненной лавой. Кому он улыбался? От одной мысли, что этот кто-то женского рода, ей хотелось швырнуть в Лайонела что-нибудь. Где-то глубоко в душе она надеялась…
«Наивная, — обругала себя девушка, сердито сжимая губы. — Уж играться с телефоном поинтереснее будет, чем приставать к бревну. Видимо, одного раза ему хватило на всю его дальнейшую вечность».
Катя закрыла глаза. Она помнила, какое особенное выражение приняло его лицо при упоминании Анжелики, как если бы, находясь тут, он мечтал только об одном — скорее сбежать к своей прекрасной любовнице. От мыслей о сопернице, которой она и в подметки не годилась, девушка разозлилась и, распахнув глаза, громко спросила:
— Что ты делаешь?
— Чатюсь с девчонками, — последовал спокойный ответ. Лайонела будто и не удивило, что она вдруг проснулась.
— Мило, — пробормотала Катя. Стало весело, злость испарилась, он и сказал-то всего два слова, а она уже была готова прыгать от счастья. Сердце — оно и не спрашивало разрешения, как оголтелое заскакало и груди.
— Я пишу им, что могу высосать у них кровь, — усмехнулся молодой человек. — Они шлют смайлики. Не верят.
— А ты можешь?
Он взглянул на нее, и голубые глаза задорно сверкнули в полумраке.
— Ты сомневаешься?
Катя приподнялась на локте и призналась:
— Бывает, ты мне кажешься совсем не таким… — она помолчала, подбирая слово, — не таким плохим.
— Бывает, ты мне кажешься непроходимой дурой. — В его голосе проскользнули металлические нотки.
Девушка вздохнула.
— Видимо, мне просто кажется.
Лайонел отложил телефон и уставился на нее.
— Тебе хочется поговорить?
— Да, — решилась Катя.
— Хорошо. — Он откинул голову назад и, не спуская с девушки взгляда, произнес: — Давай спрашивай все, что тебе хочется, у тебя десять минут, а потом я все-таки хотел бы послушать тишину!
Катя натянула сползшее с плеча одеяло. Сотни вопросов, которые она мечтала задать, разом исчезли из головы, и там стало так пусто, что если крикнуть — наверняка бы в сводах прогрохотало эхо.
Лайонел приподнял брови и со смешком уточнил:
— Все, наговорились?
Она испугалась, что сейчас по-глупому упустит шанс, и выпалила:
— А почему Питер, а не Лондон?
— Особенная энергетика, шестидесятая параллель — граница между мирами. Я видел все города мира, но, только приехав в Петербург, понял, что обреченным на вечность хочу быть тут.
— А Лондон?
Молодой человек замешкался:
— Я не был в Англии с тех пор, как стал вампиром.
— Почему? Ты не скучаешь по родине? — изумилась Катя. Сама она, конечно, никогда надолго не покидала города, но даже когда ее отправили в лагерь на море, уже через неделю ощутила тоску. Ни по родителям, ни по квартире и своей комнате, а по родному воздуху и земле. Через месяц же, ступив на платформу, она испытала счастье, восторг, небывалый эмоциональный побьем.
— Наверно, для тебя будет открытием, но вампиры стараются забыть свою прежнюю жизнь. Родина… Англия была двадцать один год моей родиной, а уже четыреста семьдесят два года я стараюсь об этом забыть.
— Получается?
Читать бесплатно другие книги:
