Кольцо викинга Грановский Антон
- А я бычок подниму, горький дым затяну,
- Покурю и полезу домо-ой.
- Не жалейте меня, я прекрасно живу,
- Только кушать охота порой.
– И как часто это происходит? – спросил Волчок, пуская дым.
– Что? – не понял старик.
– Эти убийства.
– Да почти каждую ночь. Москва – огромный город, и бомжей здесь больше, чем бродячих собак. Говорят, нас около ста пятидесяти тысяч.
– Неужели полиция вас не защищает?
Старик усмехнулся и покачал головой:
– Нет, сынок, не защищает. Чем меньше бродяг, тем лучше для города. Знаешь, сколько бомжей погибает в Москве каждую зиму от холода?
– Сколько?
– Несколько сотен. Их вывозят за город и закапывают в оврагах.
Егор затянулся крепкой сигаретой, выпустил облако косматого дыма и сказал:
– Впечатляющая статистика. А как ты стал бродягой, Тамерланыч?
Старик швырнул окурок в костер, помолчал немного, потом вздохнул и ответил:
– Два года назад я жил в Барнауле. Потом грянул кризис, работы у нас в городе не было никакой, и я решил податься в Москву. Продал квартиру, приехал в столицу. Хотел купить комнатку в Подмосковье, да не успел. В первый же день меня избили и ограбили. Прямо на вокзале. Так я остался без денег и без жилья. Это, собственно, вся история.
Егор понимающе кивнул.
– Ладно, сынок, мне пора. – Тамерланыч поднялся с деревянного ящика, на котором сидел. – Если будешь здесь утром, угощу завтраком. Спокойной ночи, добрый человек!
– Приятных снов! – пожелал Егор старику.
Тамерланыч пошел прочь от костра и через несколько шагов скрылся в темноте.
А тощий Крепыш все пел, гоняя по кругу одни и те же куплеты и припевы, и бродяги, сгрудившиеся возле костров, стали дремать под его негромкий, монотонный голос.
- Ах, отпусти меня, товарищ старшина,
- Я простой российский бомж, а не шпана.
- Я не сделал ведь плохого никому.
- Так за что меня берете, не пойму?
– Ну, а ты? – обратился Егор к толстяку Кузьме, который сидел поблизости. – Какая у тебя история?
Толстяк посмотрел на него хмурым взглядом и проронил:
– Я здесь недавно.
– А где был до этого?
– Напротив ТЭЦ-21, в промзоне, есть целый маленький городок из вагончиков. Там живут такие, как я. Живут цивильно, почти оседло. Я тоже так жил. А потом у нас началась война.
– С кем?
– С другими бродягами. По ту сторону МКАДа разбили лагерь кочевые бомжи. Они и раньше приходили, с первыми теплыми деньками, но нас не трогали. А тут вдруг решили выбить нас из наших вагончиков. Была большая война. Убили много наших, но я успел унести ноги.
Кузьма замолчал, огляделся по сторонам, потом достал откуда-то из-под полы литровую бутылку «Столичной», быстро свинтил крышку и протянул Егору:
– Угощайся. Тамерланыч не любит, когда мы пьем, поэтому приходится таиться.
Егор отхлебнул из бутылки и передернул плечами.
– Ну как? – спросил Кузьма.
– Отлично.
Кузьма взял у него бутылку, сделал глоток, поморщился, после чего покрутил головой и пожаловался:
– Шея болит. Не знаешь, от чего?
– Знаю, – сказал Егор, забирая бутылку. – Это значит, что в прошлой жизни ты был повешен.
– Как это? – удивился бродяга.
– Да вот так. – Егор отхлебнул водки, вытер рот рукавом пальто и продекламировал:
- Я – Франсуа, чему не рад.
- Увы, ждет смерть злодея,
- И сколько весит этот зад —
- Узнает скоро шея[1].
Он передал бутылку толстяку-бродяге.
– Глотни и расслабься.
Тот рассеянно глотнул, передернул плечами и вернул бутылку Егору.
– Ты останешься с нами? – спросил он.
– Еще не знаю, – ответил Волчок. – Вдруг Тамерланыч не захочет.
– Тамерланыч – добрый мужик, – сообщил Кузьма. – Он никогда не отказывает тому, кто просит помощи. Знаешь… примерно с год назад Тамерланыч нашел среди мусорных баков здоровенного парня. У него были сломаны почти все кости, а из башки торчал железный штырь. Тамерланыч собрал народ, и мы аккуратно спустили парня в теплотрассу.
– Зачем?
– Дело было зимой, – объяснил Кузьма. – Тамерланыч хотел, чтобы парень умер по-человечески, а тот вдруг стал выздоравливать. Кости срослись, раны затянулись. Штырь, правда, так и остался торчать из головы, как рог, но Тамерланыч спилил его у самого основания.
– Штырь в голове – это круто, – одобрил Волчок. – Значит, парень полностью выздоровел?
– Угу. Одна беда – память ему отшибло напрочь. И было еще кое-что… – Толстяк настороженно покосился на Егора, словно размышлял, стоит ли доверить тайну незнакомцу или лучше поостеречься.
Егор отхлебнул водки. Закусил куском бородинского хлеба, который сунул ему под нос бродяга, и сказал:
– Рассказывай дальше.
И Кузьма продолжил рассказ:
– Память у здоровяка отшибло напрочь. Он часами сидел на ящике и шевелил извилинами, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Но все было бесполезно. Однажды на внука Тамерланыча напала стая бродячих собак. Псы были здоровенные, как волки, но Торт бросился в самую гущу своры и стал крушить псам морды и сворачивать им шеи. Он убил всех псов. А потом подошел к Тамерланычу и сказал: «Теперь я тебе ничего не должен».
– Значит, его звали Торт?
– Да, – кивнул Кузьма. – Тамерланыч говорил, что у этого парня физиономия – как кремовый торт, который оставили под дождем.
– Неужели такой уродливый?
– Не то слово. Его будто рожей в кислоту макнули. – Кузьма передернул плечами.
– Что было дальше?
– Торт был с нами недели три, а потом сказал, что память начала к нему возвращаться. А еще спустя пару дней он ушел совсем. Вот так оно и было.
– С тех пор вы его не видели?
Кузьма покачал головой:
– Нет. Но Тамерланыч уверен, что когда-нибудь Торт вернется. Вернется, чтобы помочь нам.
Егор снова приложился к бутылке и сделал пару глотков. Потом еще пару. Кузьма посмотрел, как Егор пьет, и вдруг спросил:
– Ты алкаш?
Егор покачал головой:
– Нет. Просто я сбит с толку и расстроен. Ты открыл мне секрет, открою и я тебе. Несколько часов назад я сбежал из реанимационного отделения больницы.
– Ты сбежал из больницы? – удивился Кузьма.
– Да.
– А что с тобой случилось? Почему ты был в реанимации?
– В меня стреляли. Хирурги достали из меня две пули. Помнишь, ты рассказывал, что Торт долго не мог вспомнить, кто он такой?
– Ну.
– Со мной произошла та же история.
– И ты тоже не помнишь, кто ты такой?
Егор сдвинул брови, помолчал несколько секунд, потом ответил:
– Мне кажется, что какое-то воспоминание – возможно, самое главное – от меня ускользает.
– Вот оно как, – проговорил Кузьма. – Что ж, бывает.
Егор передал толстяку бутылку и задумчиво посмотрел на пляшущие языки огня. Ему снова показалось, что он вот-вот что-то вспомнит, но воспоминание опять ускользнуло от него, оставив после себя неуютное чувство пустоты.
– Так кто же ты такой? – спросил Кузьма.
Егор медленно повернул голову, посмотрел на бродягу хмурым взглядом и ответил:
– Я вервольф.
– Кто-кто?
– Оборотень. Так понятней?
Кузьма несколько секунд смотрел на Егора удивленным взглядом, не понимая, шутит тот или нет, потом улыбнулся и сказал:
– Ясно. Значит, ты умеешь превращаться в волка?
– Только когда полностью теряю над собой контроль.
– А что происходит, когда ты не полностью теряешь контроль?
– Я становлюсь сильнее. У меня обостряется зрение и обоняние, кости мои становятся крепче, а реакция лучше.
– Одним словом, ты превращаешься в супермена?
Егор улыбнулся:
– Я бы сказал – в доктора Хайда.
Кузьма хохотнул и осведомился:
– И давно это у тебя?
– С тех пор, как меня укусил оборотень в Эльстарском лесу.
– А что ты делал в этом лесу?
– Искал курительную трубку. Мне нужно собрать предметы, потерянные одним человеком.
– Зачем?
– Чтобы этот человек смог вернуться в нашу реальность.
– В нашу реальность? – Кузьма озадаченно нахмурился. – А сейчас он где?
– На границе миров, – ответил Егор. – Между жизнью и смертью.
– Между жизнью и смертью… – тихо повторил бродяга. – Вот оно что.
Егор взял бутылку, отхлебнул водки и закашлялся. Кузьма похлопал его по спине.
– Слушай, а давай ты меня укусишь, и я тоже стану оборотнем, – предложил он вдруг.
– Зачем тебе? – смахнув с ресниц выступившую слезу, спросил Егор.
– Я тоже хочу иметь сверхспособности. Может быть, они помогут мне разбогатеть.
– Если я тебя укушу – нас будет двое, – с улыбкой сказал Егор. – Два волка – это уже стая. А я предпочитаю охотиться в одиночку. Держи!
Егор протянул бутылку Кузьме. Пока тот пил, Волчок снова погрузился в размышления. Был еще один момент, который требовалось обмозговать. Егор отчетливо помнил момент схватки с человеком, которого звали Гинца. Он помнил, как сбил его с мотоцикла. И помнил, что уже секунду спустя бандит был на ногах, целый и невредимый. Более того, падая с мотоцикла, Гинца не только приземлился на ноги, но и успел выхватить пистолет.
Вспомнил Егор и то, как быстро умел бегать Гинца. Они пробежали несколько кварталов в бешеном темпе, а бандит после всей этой беготни и падения с мотоцикла дышал ровно и спокойно. Как такое возможно? Занятия спортом? Специальная подготовка?
Егор качнул головой: нет, сомнительно.
Тогда как?..
Бог весть.
Ему припомнилась еще одна деталь – татуировка на предплечье убийцы: бабочка и несколько цифр. Что это может означать? И главное – что за чертовщина происходила с лицом бандита? Волчок отлично помнил, как по этому лицу пробежало радужное сияние, а потом… Потом лицо стало терять форму – в буквальном смысле этого слова.
…Егор долго все это обдумывал, но так и не смог выдвинуть ни одной правдоподобной версии. Он вздохнул и качнул головой, прогоняя тяжелые мысли. Потом огляделся. Кузьма спал на расстеленном у костра матрасе, укрывшись газетами. Другие бродяги тоже спали, некоторые в коробках, другие – просто у костра.
Егор сделал еще один глоток, после чего поставил бутылку на землю, обхватил себя руками за плечи и закрыл глаза. Вскоре он задремал.
3
Проснулся Волчок от страшного грохота, резанувшего по ушам. Открыв глаза, Егор не сразу понял, что странный шум – это рев моторов. Он все еще был пьян, и пьян изрядно. По крайней мере, когда он взглянул на фары мотоциклов, фары эти закружились у него перед глазами сверкающей каруселью, и Волчка едва не стошнило.
– Байкеры-загонщики! – в ужасе крикнул Кузьма.
Вокруг завопили. Перепуганные бомжи выбрались из своих коробок и заметались по пустырю в свете мотоциклетных фар. Зрелище было сюрреалистическое.
Егор с силой потер пальцами виски. В голове ухал колокол. Накрапывающий дождь покалывал шею и лицо холодными иголками.
– Нам конец! – вопил кто-то.
– Они убьют нас!
Егор нащупал на земле бутылку с недопитой водкой, поднял ее и сделал пару глотков. Закашлялся, вытер рукавом куртки лицо и хрипло проговорил, обращаясь к оцепеневшему от ужаса Кузьме:
– Не бойся. Щас всех уделаем.
Он поставил бутылку на землю и попробовал подняться. Пространство перед лицом качнулось, ноги ослабли, и он снова рухнул на деревянный ящик.
– Дьявол… – прохрипел Волчок. – Кажется, я здорово надрался.
Пять или шесть мотоциклов образовали широкий круг и остановились. Еще два носились внутри круга, гоняя кричащих от ужаса бродяг.
Егор, морщась от шума, протер глаза костяшками пальцев и взглянул на байкеров. На мотоциклах сидели молодые, крепкие парни в кожаных «косухах». Один из них принялся палить по бродягам из пистолета – судя по всему, травматического.
– Убери пистолет, придурок! – рявкнул на стрелка широкоплечий, модно стриженный парень, сидевший на огромном «Харлее». – Ты нас перестреляешь!
Пистолет умолк.
– Биты к бою! – крикнул модно стриженный.
В руках байкеров откуда ни возьмись появились бейсбольные биты.
– Очистим Москву от швали! – крикнул лидер. – Чистка!
– Чистка! Чистка! Чистка! – поддержал его хор жизнерадостных голосов.
Моторы взревели с новой силой.
Егор снова поднялся на ноги, но почувствовал резкий приступ тошноты и покачнулся. Похоже, алкоголь действовал на оборотней так же скверно, как на людей.
Пока он пытался прийти в себя, на пустыре началось побоище. Молодые отморозки на мотоциклах с криками гонялись за мечущимися по пустырю бомжами и сбивали их с ног ударами бит.
Егор попытался пробудить спящего в душе зверя. Тело его завибрировало, мускулы волнами заходили под одеждой, правая кисть увеличилась в размерах и ногти на ней стали вытягиваться, но тут же снова втянулись, и рука приняла прежний вид.
Кости трещали под кожей у Егора, то увеличиваясь, утяжеляясь и выпячиваясь, то вновь уменьшаясь. Это продолжалось секунд десять, а затем Волчок снова стал самим собой. Поняв, что обращение не удалось, Волчок растерянно моргнул. Зверь, прячущийся у него в душе, был беспробудно пьян. Рассчитывать приходилось только на свои силы.
И тут краем глаза Егор заметил большую тень, взметнувшуюся над низкой крышей проржавевшей «ракушки», подобно гигантской птице. Тень перемахнула через крышу и мягко приземлилась на пустыре, среди мечущихся бродяг. Это был высокий человек в длинном темном плаще и в капюшоне, низко надвинутом на лицо.
Один из байкеров-загонщиков, издав гортанный клич, направил мотоцикл на гиганта в плаще, крутя на весу битой. Поравнявшись с гигантом, байкер привычно взмахнул битой, но тут случилось нечто такое, чего он явно не предвидел. Незнакомец перехватил биту, рванул ее на себя, крутанул в воздухе, а затем нанес отморозку сокрушительный удар в грудь. Байкер свалился с мотоцикла, а незнакомец в плаще повернулся к другому байкеру, ринулся ему навстречу, высоко подпрыгнул и ударил отморозка битой по лицу. Байкер рухнул на землю, а его мотоцикл, проехав несколько метров, врезался в стену гаража и загорелся.
Взгляды всех «загонщиков» обратились на незнакомца в плаще. Он стоял посреди пустыря, на фоне пылающего мотоцикла, с битой в руке, и лицо его было скрыто под низко надвинутым капюшоном.
– Мочи гада! – крикнул лидер байкеров, отбросил биту и вытащил из-за пояса травматический пистолет.
Еще двое «загощиков» выхватили пистолеты. Захлопали выстрелы. Незнакомец в плаще быстро вскинул согнутую в локте левую руку, защищая лицо. Резиновые пули отскочили от руки, головы и груди гиганта, не причинив ему вреда. А в следующую секунду гигант ринулся вперед, двумя прыжками покрыл расстояние, отделяющее его от главаря байкеров, и махнул битой. Мощный удар в плечо сшиб «загонщика» с мотоцикла, как кеглю, а гигант, закутанный в плащ, развернулся и с такой же невообразимой скоростью бросился на подельников главаря-байкера.
Бита замелькала в воздухе, раздавая удары направо и налево. Еще несколько «загонщиков» оказались на земле. Один из отморозков крутанул ручку газа и погнал взревевший мотоцикл прямо на незнакомца в плаще. Однако за миг до столкновения гигант шагнул в сторону, подхватил мотоцикл на ходу – вместе с седоком – и мощным броском швырнул его вверх. Трехсоткилограммовый мотоцикл, ревя и сверкая хромированным корпусом, пронесся по воздуху несколько метров и рухнул на землю.
И тут что-то дрогнуло у Егора перед глазами, а вслед за этим тонкая нейлоновая струна впилась ему в горло. Боль была нечеловеческая. Егор попытался просунуть под веревку пальцы, но тщетно. Глаза его налились кровью, из горла вырвался хрип. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, и вдруг его обуял гнев. Он, Егор Волчок, сражался с демонами в Средневековье, сворачивал шеи чудовищам-пластификатам на исходе двадцать первого века, вышиб мозги дюжине модифицированных солдат вермахта[2], а сейчас вдруг возьмет и погибнет от руки простого отморозка?
Волна гнева захлестнула все его существо. Егор запрокинул руку и вцепился противнику в волосы. Затем резко рванул его на себя. Парень перелетел через голову Егора и рухнул на землю. Егор сгреб с шеи удавку и отбросил ее в сторону. Затем быстро поднялся на ноги, шагнул к отморозку, нагнулся, схватил его за грудки и с силой швырнул в сторону ржавых гаражей. Пролетев несколько метров, байкер ударился о козырек гаража и свалился на землю.
– Неплохо, – пробасил незнакомый голос.
Егор обернулся. Гигант, закутанный в плащ, стоял у него за спиной. Скользнув взглядом по полю битвы, Егор увидел, что «загонщики» повержены. Некоторые из них лежали среди ящиков неподвижно, с бледными, перекошенными от боли лицами, другие пытались встать, но со стонами падали обратно на землю. Мотоциклы парней были разбросаны по пустырю, два из них были объяты пламенем.
Незнакомец отшвырнул биту, поднял руки и снял капюшон с головы. Егор открыл рот от изумления и с трудом перевел дух. Лицо гиганта – бледное, с крупными чертами – было все изрыто шрамами, и эти шрамы беспрестанно двигались, смещались, переплетались, сращивались и разъединялись. Время от времени по коже гиганта пробегали едва заметные радужные всполохи, словно лицо это освещалось изнутри мрачным, тускло тлеющим огнем, готовым разгореться в любую секунду. Голову гиганта венчал ежик очень светлых, почти белых волос. Глубоко посаженные, голубые, сумрачные глаза смотрели на Егора с холодноватым интересом.
Егор поднял с земли бутылку водки и немного отхлебнул. Затем протянул бутылку гиганту. Тот пару секунд стоял неподвижно, а потом взял бутылку, сделал большой глоток, после чего вытер рот рукавом плаща и вернул бутылку Егору.
– Торт, – сказал он глуховатым басом и протянул Егору руку.
– Волчок, – отозвался Егор.
Торт удержал его руку в своей лапе, пристально посмотрел Егору в глаза и тихо спросил:
– Мерцающий?
– Возможно, – ответил Егор, выдержав взгляд незнакомца.
Некоторое время Торт смотрел Егору в глаза, словно пытался проникнуть в его мысли, после чего спросил:
– Твоя клеточная структура так же нестабильна, как моя?
И вновь Егор ответил без колебаний:
– Думаю, что в моем случае все не так сильно запущено, – сказал он.
– Выходит, тебе повезло больше, чем мне, – пробасил гигант.
Он расстегнул правый рукав плаща и задрал его. На его мускулистом предплечье Егор увидел вытатуированную бабочку, а под ней шесть цифр – 012370. Когда мышцы гиганта напряглись, по крыльям бабочки пробежала волна радужного сияния.
Егор открыл от изумления рот, а Торт нагнулся, поднял с земли кусок стекла и сделал глубокий надрез у себя на запястье. Из разреза потекла кровь. Однако текла она недолго. Кожа и мышцы вокруг надреза завибрировали, и рана стала затягиваться. Спустя еще пару секунд процесс заживления прервался, края разреза снова разошлись и задрожали, как лепестки живого цветка. Из рубца выскочило крошечное розовое щупальце, замерло на миг, потом снова втянулось обратно. Разрез стал шире, и кровь перестала течь. На дне разреза что-то тускло замерцало. Егор пригляделся и с ужасом понял, что из разреза на него смотрит черный и круглый, словно у птицы, глаз.
Прошло еще несколько секунд, и рана снова стала затягиваться. Вскоре на месте разреза образовался шрам, а еще секунду спустя исчез и он. Торт опустил рукав плаща и посмотрел Егору в глаза.
– С каждым разом процесс восстановления проходит все медленнее и тяжелее, – сказал он. – Однажды мой организм забудет, как выглядел изначально, и тогда я превращусь в чудовище.
– А как насчет других? – спросил Волчок.
Торт глянул на него непонимающим взглядом.
– Других?
– Да. Не одни же мы такие.
Некоторое время Торт молчал, с угрюмым интересом разглядывая Егора, затем спросил:
– Тебе нужна работа?
– Да, – ответил Волчок.
– На «Петровско-Разумовской», недалеко от рынка, есть бар. Называется «У камелька». Подойди к бармену по имени Иван и скажи, что ты от меня.
– Ты работаешь на него?
Торт усмехнулся, покачал головой и с усмешкой проговорил:
– Я не бегаю в стаде, брат. Прощай!
Он развернулся и натянул на голову капюшон. Затем в несколько прыжков достиг гаража, взмахнул на крышу, пробежал по ней и растворился во мраке, как какой-нибудь супергерой из комикса.
Егор посмотрел ему вслед задумчивым взглядом, потом поднес бутылку к губам, но передумал и швырнул её в мусорный бак. Пить ему больше не хотелось.
4
Не успел Егор отойти от пустыря на километр, как до ушей его донесся вой сирены, похожий на визг богинь мщения, предвещающих расправу.
Острая боль пронзила поврежденную шею Волчка, захватила дыхание и едва не лишила его сознания. Перед глазами запрыгали желтые всполохи, а когда Егор снова обрел способность видеть, он увидел белый полицейский «жигуль» с голубой полосой на боку, выскочивший из-за ржавых «ракушек», и услышал резкий визг его протестующих шин.
Сигнальные огни – красные и синие – отбрасывали яркий свет на мокрую дорогу и влажные от дождя стенки мусорных контейнеров.
Вой сирены оборвался, и машина резко остановилась в нескольких шагах от Егора. Передние дверцы машины открылись, из нее быстро выскочили двое полицейских. Укрылись за дверцами, и один из них крикнул:
– Брось пистолет! Брось, или откроем огонь на поражение!
До Егора только сейчас дошло, что он держит в руке травматический пистолет. Когда он успел поднять оружие?
Если он не выполнит приказ полицейских, они изрешетят его пулями и будут оправданы. Егор разжал пальцы, и пистолет со стуком упал на мокрый асфальт.
– Отбрось ногой подальше! – крикнул полицейский.
Егор сделал, как он велел. Полицейские поднялись во весь рост, но все еще держались за открытыми дверцами машины. Один из них крикнул:
– На землю! Лицом вниз! Руки за голову!
Егор подчинился. Он лег на мокрую землю и закинул руки за голову. Лежать на земле лицом вниз, под дулами пистолетов, было унизительно. Однако будь он на месте этих горлопанов, он потребовал бы того же.
Холод мокрой земли пронизывал до костей. В отдалении послышался вой еще одной полицейской сирены, через десять секунд патрульная машина выехала из-за угла и остановилась рядом с первой. Захлопали дверцы машины. Лежа на тротуаре, Егор молча наблюдал, как к нему приближаются еще два полицейских с пистолетами в руках.
Когда они остановились рядом, Егор приподнял голову и громко сказал:
– Я не вооружен!
– Мордой в землю! – рявкнул один из полицейских. – Быстро!
Егор сделал, как он велел. Полицейские склонились над Волчком, схватили его за руки, заломили их за спину и защелкнули на его запястьях стальные наручники. Егор припомнил, как часто видел подобную сцену в фильмах-боевиках, и усмехнулся. Чувство было дикое и жутко неприятное.
– Сука! – яростно проговорил полицейский и пнул Егора по ребрам.
Волчок поморщился от боли, затем приподнял голову, повернулся и посмотрел на полицейского.
– Чего уставился, недоносок? – грубо проговорил тот и поднес ботинок к лицу Егора. – Хочешь попробовать?
В душе Егора холодной, колкой волной стала подниматься злость. Мускулы его вздулись под курткой.
– Документы есть? – спросил полицейский.
Волчок не ответил. Полицейский присел на корточки и вынул из заднего кармана его брюк какие-то бумаги.
– Так-так, – проговорил полицейский. – Посмотрим, что тут у нас есть. Значит, Кочетков Андрей Иванович?.. Интересно. – Он отвел взгляд от документов, посмотрел на Егора и усмехнулся: – А паспорт-то фальшивый. И водительское удостоверение фальшивое. У тебя есть хоть что-нибудь настоящее, ублюдок?
– Да! – выдохнул Егор. – Зубы!
Он резко повернулся и вцепился зубами полицейскому в руку. Дальнейшее заняло не больше секунды. Раздался щелчок разорвавшейся стальной цепочки, соединяющей кольца наручников, а в следующий миг Егор был уже на ногах. Он полностью отдался во власть рефлексов и действовал, как живая машина, сверхскоростная, запрограммированная на то, чтобы убивать и калечить людей.
Через минуту четверо полицейских валялись на земле. Один из них был без сознания, еще трое лежали на животах с заломленными за спину руками, запястья которых были сцеплены наручниками.
Егор изо всех сил пытался сохранить человеческий облик, и в конце концов ему удалось загнать зверя обратно в клетку. Он оглядел свои руки и ноги. Затем провел пальцами по лицу и облегченно проговорил:
Читать бесплатно другие книги:
