Дело разведенной кокетки Гарднер Эрл

– Спасибо. Выпью кофе.

Она поставила поднос на стол и сказала:

– Устраивайтесь поудобнее, мистер Мейсон. Я весьма польщена вашим визитом и в то же время побаиваюсь.

– И чего же вы боитесь?

– Не знаю. Когда приходит адвокат, особенно такой известный, как вы, можно представить… Да ладно, зачем играть в догадки. Выпьем кофе, а после поговорим о том, что вас ко мне привело.

Она отпила глоток, прибавила сливок и сахару, налила сливки в чашку Мейсона и подала сахарницу. Через минуту снова начала:

– Надеюсь, это не очень серьезно. Что я натворила, мистер Мейсон?

– Ничего, насколько мне известно, – ответил Мейсон. – Прекрасный кофе.

– Спасибо.

– Разрешите закурить?

– Пожалуйста.

Мейсон вынул портсигар и закурил.

Люсиль Бартон откусывала тост, внимательно приглядываясь к адвокату и улыбаясь каждый раз, когда замечала, что он на нее смотрит.

Мейсон подумал, что ей около тридцати. Хорошо знает жизнь, умеет ориентироваться в делах, хотя внешне вроде бы ничто не свидетельствовало о большом жизненном опыте. Она казалась естественно наивной и доброжелательной к новому знакомому, словно щенок, который живет в собственном беззаботном мире и ластится к каждому.

– Когда начнем? – спросила она.

– Можно сейчас, – ответил Мейсон. – Где вы были третьего числа, то есть позавчера, во второй половине дня?

– О боже мой! – рассмеялась она.

– Так где же?

– Это что, шутка? – Она вопросительно подняла брови. – Или в самом деле желаете знать?

– Да.

– Третьего… Минуточку, дайте вспомнить… О нет, мистер Мейсон, я не могу сказать.

– Вы ведете дневник?

– Простите, но вы ведь не считаете, что я настолько глупа?

Мейсон поправился:

– Скажем иначе. Были ли вы у перекрестка Хикман-авеню и Вермесилло-драйв?

– Третьего?

– Третьего.

Она медленно покачала головой:

– Нет, не думаю, чтобы я там была.

– Попробуем по-другому, – сказал Мейсон. – У меня есть основания предположить, что вы были там в светлой машине с каким-то мужчиной. У нее спустила шина, и вы подъехали к тротуару, чтобы сменить ее. Как раз когда вы готовы были отъехать, на перекрестке произошел несчастный случай, и вы обратили внимание на столкнувшиеся машины. Одна из них – черный…

Она энергично затрясла головой и прервала его:

– Мистер Мейсон, это какое-то недоразумение. Сейчас не могу вспомнить, где была, но наверняка не видела никакого происшествия на протяжении последних двух недель и не ехала ни на одной машине с неисправным колесом. Не думаете же вы, что подобное легко забывается?

– Пожалуй что так.

– Уверена, такого я бы не забыла… Но почему вас это интересует?

– Я представляю интересы тех, кто находился в поврежденном автомобиле. У одного из них, двадцатидвухлетнего Боба Финчли, в результате столкновения сломано бедро. Надеюсь, срастется и он не останется калекой, но состояние серьезное, и в лучшем случае пройдет много времени, прежде чем…

– О, как жаль! – прервала она. – Ужасно, когда страдает молодой человек. Я на самом деле надеюсь, что все обойдется.

– И мы надеемся, – подтвердил Мейсон.

Она кончила завтракать и вынула папироску. Мейсон зажег спичку. Она зажала его руку своими ладонями и направила огонек к папиросе. Ладони были теплые, полные жизни. Их прикосновение – не сильное, но и не слишком осторожное – позволило почувствовать мягкость ее пальцев. Когда она отнимала руки, ее пальцы скользнули по пальцам Мейсона.

– Спасибо, – сказала она, взглянув на него. Глаза стали серьезными. – Вы не догадываетесь, как я восхищена вами?

– Правда?

– Да. Я знакома со всеми делами, которые вы вели. Нахожу, что вы блестящий, симпатичный, полны сил и всегда на стороне слабейшего. Мне это нравится.

– Очень мило с вашей стороны, – ответил Мейсон. – Когда я веду какие-либо дела, действительно изо всех сил стараюсь выиграть. Может быть, все-таки вспомните, что вы делали третьего?

– Конечно, мистер Мейсон. Почти наверняка смогу вспомнить все, что делала в тот день, но не сейчас. Принимать у себя такого знаменитого человека, пить с ним кофе – это для меня слишком много. Вы, конечно, не можете знать, но я очень впечатлительна. Ваш визит буду помнить долго.

– Когда сможете сообщить мне, где вы были позавчера после обеда?

– Не знаю. Я могу… Ох, да я могу вспомнить через час либо два. Вы хотите, чтобы я вам позвонила?

– Пожалуйста.

– Постараюсь вспомнить, хотя это нелегко… Никогда не помню точно, где и когда я была. Если хорошенько поломаю голову, наверное, вспомню кое-что, и можно будет восстановить весь тот день. Минутку… позавчера…

– Мне кажется, у вас нет постоянной работы?

– Я получаю денежную помощь, – улыбнулась она.

Мейсон посмотрел ей прямо в глаза:

– Алименты?

Она отвернулась, но через минуту взглянула вызывающе:

– А что в этом плохого?

– Ничего, – ответил Мейсон.

– Это имеет какое-нибудь отношение к делу, что сейчас ведете?

Мейсон рассмеялся:

– Другими словами, вы хотите сказать, что это не мое дело?

– Я подумала – к чему ведут ваши вопросы? Где я была. И разговор об автомобильной катастрофе. Что за этим кроется?

– Ничего, – ответил Мейсон. – Я говорю совершенно откровенно: разыскиваю свидетеля происшествия.

– Что же, я почти уверена, что не видела ни одной катастрофы, и где бы я ни находилась третьего после обеда, это не был перекресток Хикман-авеню и… Как называется та, другая улица?

– Вермесилло-драйв.

– Знаю, где Хикман-авеню, но не имею представления о Вермесилло-драйв, мистер Мейсон.

– У вас есть машина?

– Да, она мне нужна. Внешне кажется очень хорошей, но двигатель слабый и не в лучшем состоянии.

– Какого цвета?

– Светло-коричневая.

– Меня это тоже интересует, но прежде всего я хотел бы узнать, что вы делали в тот день.

– Как случилось, что вы пришли именно ко мне?

Мейсон усмехнулся:

– Не могу раскрывать мои источники информации, но у меня веские причины полагать, что вы – именно та особа, которую я разыскиваю. Вы точно соответствуете описанию.

– Можете сказать, каким образом его получили? Кто дал его?

– Нет, не могу.

– Интересно, мистер Мейсон, верите ли вы в судьбу?

– Когда как, – ответил Мейсон, выжидательно глядя на нее.

– Так получилось, мистер Мейсон, что мне нужен совет. Совет юриста, – сказала Люсиль.

Мейсон сразу же стал подозрительным.

– Не могу взять ни одного нового дела. Я перегружен работой, на столе меня ждет кипа писем и…

– Но ведь взялись же за дело, связанное с происшествием, которое произошло только позавчера.

– Это совсем другое дело. Дело срочное, ну и – буду с вами откровенен – соответствует моему складу.

– Выслушайте меня, мистер Мейсон. Я уверена, что мое дело тоже будет… соответствовать вашему складу, – сказала Люсиль.

– Предупреждаю, не смогу его взять.

– Все равно расскажу. Я дважды была замужем. Первое супружество оказалось просто трагическим. Когда выходила второй раз, я была… была осторожнее.

– И на этот раз все было хорошо?

– Вовсе нет. Второй муж богат. Поэтому я и вышла. Хотела навсегда остаться одинокой, но когда встретила его и узнала, что водятся деньги… Ну и решилась.

– И развелись?

– Да. Но получаю алименты.

– Сколько?

– Двести долларов еженедельно.

Мейсон свистнул.

– Вы находите, что слишком много? – вызывающе спросила она. – Вы же не знаете, сколько он зарабатывает!

– Если я правильно понял, ваша совместная жизнь продолжалась не очень долго?

– Пять лет. Как раз в это время он и составил себе состояние.

– Это, конечно, меняет дело, – признал Мейсон.

– А теперь он хочет предъявить иск об уменьшении алиментов.

– За это винить нельзя.

– Я думала, вы с ним поговорите и…

Мейсон энергично замотал головой:

– Нет, это было бы неэтично. Ваш муж, наверное, имеет адвоката, представляющего его интересы, и…

– Нет у него адвоката, мистер Мейсон.

– Хотите сказать, он сам возбудит дело?

– Нет… Сейчас объясню. Его адвокат выступил в суде об уменьшении алиментов шесть месяцев назад, но суд отклонил иск. Судья дал понять, что считает имущественное положение моего мужа лучшим, чем мое, и что он получил при разделе больше выгоды. Видите ли, мы работали вместе в предприятии мужа, и я заработала для него много денег. Муж разозлился на адвоката и поклялся, что на этот раз за дело возьмется сам.

– Скорее всего, кончится тем, что он найдет адвоката, который будет его представлять, – сказал Мейсон.

– Не думаю. Уиллард Аллисон Бартон очень упрям и умен. По правде говоря, в суде я больше боялась бы его, чем какого-либо адвоката. За исключением вас, мистер Мейсон.

– Простите, но я не веду таких дел.

– Мистер Мейсон, выслушайте до конца.

– Хорошо, – согласился Мейсон, поудобнее устраиваясь на стуле.

– Я собираюсь снова выйти замуж и на этот раз уверена, что он тот, кто мне нужен. Будущий муж старше и опытнее меня. Очень умен. Кроме того, то, что я испытываю к нему, отличается от моих чувств в предыдущих случаях.

– Таким образом, дело об алиментах будет решено. Когда снова выйдете замуж, бывший муж перестанет платить.

– Мистер Мейсон, поймите меня правильно. Я не хочу сжигать мосты. Я имею право на эти деньги. Если дадите понять Уилларду Бартону, что потребуете увеличения алиментов, когда он снова потянет меня в суд, это его остановит.

– В любом случае вы потеряете право на алименты в течение нескольких месяцев.

Люсиль с горечью ответила:

– Не собираюсь ему ничего дарить. Предложу уладить дело за двадцать пять тысяч долларов. Он запрыгает от радости.

– И вы, очевидно, хотите, чтобы я отвоевал это для вас, – холодно сказал Мейсон.

Она начала играть ложечкой, постукивая о край чашки.

– Я прав? – спросил Мейсон.

– Вы, наверное, считаете меня отвратительно расчетливой, а я только предусмотрительна. Умею о себе заботиться.

– Все говорит за это.

– Мистер Мейсон, посмотрите на дело с практической точки зрения. Глупо отказываться от двухсот долларов еженедельно ради мужчины. Ради любого мужчины.

– Особенно если есть уверенность, что и дальше будете получать алименты, – резюмировал Мейсон.

– Мистер Холлистер хочет все устроить так, чтобы наш брак не повлек для меня никаких финансовых потерь. Вы считаете меня вымогательницей?

– Считаю, что вы не слишком влюблены.

– Все не так плохо, мистер Мейсон, как представляется. Я была несправедлива к себе. Если говорить откровенно, это идея Росса Холлистера. Я сказала, что не собираюсь выходить замуж, потому что не хочу еще раз рисковать. И он не спросил почему. Нужно знать, какой это человек. Он понимает других и доброжелателен, но и очень дотошный. Видит вас насквозь и читает ваши мысли, о существовании которых вы и не подозреваете.

– Значит, он догадался, что вы не хотите отказываться от двухсот долларов в неделю ради мужа? Так ведь?

– Так. И вот что он придумал. Когда я решусь за него выйти, то стану юридической собственницей некой недвижимости, которую он переписал на меня. Еще он дал мне страховой полис на двадцать тысяч долларов, пока он будет жив, и обещал выдавать ежемесячно по семьсот пятьдесят долларов на личные расходы и наряды, не считая денег на хозяйство. Кроме того, в качестве свадебного подарка я получу отличную спортивную машину.

– Так чего же вы еще хотите? – сухо спросил Мейсон.

– Я хочу, чтобы он меня любил и уважал, – взорвалась она. – Все уже подготовлено. Подписаны документы, улажено со страховым полисом. Но если мой бывший муж заявится в суд с просьбой об уменьшении алиментов, Росс Холлистер промолчит, но до конца своих дней будет думать, что мое материальное положение терпит крах и я решила выйти за него из расчета. Постарайтесь взглянуть на это с моей точки зрения.

– Значит, так: если ваш бывший муж потребует уменьшения алиментов, мистер Холлистер уверится, что вы, побоявшись проиграть процесс, решили поправить свои дела таким образом…

– Речь идет именно об этом, – прервала она.

– А когда свадьба? – спросил Мейсон. – Нельзя ли ускорить?

– Это не так просто, – ответила она. – Видите ли, Росс Холлистер официально еще женат и существуют какие-то формальные препятствия к разводу. Это откладывает наши дела.

– Понятно, – сказал Мейсон.

– Мистер Мейсон, поговорите с ним, ладно? Он в клубе «Бродвей атлетик». Он там живет… Но вы должны быть очень осторожны. Я не хочу, чтобы он догадался, за кого я собираюсь замуж.

– Ваш бывший муж знает мистера Холлистера?

– Ну конечно. Он член того же клуба, хотя мистер Холлистер живет в Санта-дель-Барра. Они даже вместе играют в покер. Уиллард умер бы, право же, умер, если бы узнал о свадьбе. Говорить с ним нужно очень тактично. Он болезненно ревнив. Думаю, в этом одна из причин неудачи нашего союза. Ни один разговор не обходился без упоминания о моем первом муже. Все допытывался, вспоминаю ли я его, и…

– Ваш первый муж жив? – спросил Мейсон.

Она снова начала играть ложечкой.

– Да.

– Вы его видели?

– Мистер Мейсон, к чему вам это знать?

– Просто хочу быть в курсе.

– Но не понимаю, зачем вы…

Внезапно Мейсон рассмеялся, откинув назад голову:

– Вы очень ловкая молодая женщина, Люсиль. Вам полагается медаль за сообразительность. Но это дело меня не интересует. Хотя, должен признаться, интригует ваша необычайная предприимчивость.

– Что вы подразумеваете под «необычайной предприимчивостью»?

– Вы увидели объявление в газетах, – объяснил Мейсон, – и, скорее всего, узнали, что я взял на себя это дело Финчли. Подумали: если бы удалось заманить меня сюда и поставить в неловкое положение, вы смогли бы…

Она резко отодвинула стул и гневно взглянула на Мейсона.

– Мистер Мейсон, я этого не заслужила. Это неправда. Я даже не знаю, о каком объявлении вы говорите. Могу вас уверить, что я не пыталась поставить вас, как вы вежливо выразились, «в неловкое положение»! За кого вы меня принимаете?

– А кто вы на самом деле? – спросил Мейсон.

– Я – женщина, которая познала много разочарований в любви. И не хочу, чтобы уменьшили мои алименты. Я знаю, вы сможете припугнуть моего бывшего мужа. Если бы он узнал только, что мы знакомы и вы интересуетесь мною… то есть моим делом…

Мейсон отодвинул стул, встал и поклонился.

– Мне очень неприятно это говорить, но я не верю вам и не могу больше терять время. Вы хорошо все продумали, но я не позволю себя дурачить. Не люблю этого. Если бы вы застали меня в своей квартире между двумя и пятью, я был бы вынужден взяться за ваше дело. Благодарю за кофе.

Он взял шляпу и направился к двери.

– А притворная неспособность вспомнить, где вы были позавчера днем, слегка наивна. Попробуйте поймать на эту приманку другого адвоката, миссис Бартон.

Высказавшись, Мейсон закрыл за собой дверь, оставив женщину в ярости.