Игры хакеров Сигов Анатолий
– Беру у него товар.
– Ты сам откуда?
Кавказца заинтересовал цвет его кожи.
– Отсюда.
Подобный односложный ответ, видимо, понравился, потому что тот перешел к делу.
– Что ищешь?
– Большой калибр.
– Есть такой. На кого охотиться будешь?
– На врага.
Такой ответ его тоже устраивал.
– Паупер возьмешь?
Поняв по его взгляду, что Максимус не понял вопроса, кавказец спросил:
– Американские фильмы видел? Полиция такие возит в машине.
Он в свое время пересмотрел массу американских фильмов, мысленно ставя себя на место темнокожих героев-полицейских.
– Грязный?
– Кто же тебе продаст чистый за эти деньги? – и он назвал сумму.
Это было даже меньше, чем он рассчитывал, но он знал законы рынка и стал торговаться. Кавказец не уступил ни копейки, но предупредил:
– Если принесешь обратно, получишь треть назад.
Прошел еще час в томительном ожидании, пока не привезли заказанный товар. Ружье без приклада и с укороченным стволом, абсолютно такое, какое он видел в десятках фильмов, приятно грело руки и придавало уверенность. С таким ружьем он был королем.
– Как проверить?
– Заплатишь деньги, пойдешь вон туда, под мост, дождешься электрички и стреляй себе, сколько хочешь.
– Если не работает?
– Я поменяю или отдам деньги. У меня здесь хорошая репутация.
Его репутация стоила два рубля, но Максимус решил рискнуть. Ружье просто приросло к его рукам. Оно было той игрушкой, о которой он мечтал с детства, когда его дразнили и оскорбляли мальчишки. Сейчас он наконец ее получил и сможет ей воспользоваться. Пришло время, когда каждый будет держать ответ перед Максимусом, и он отдал деньги.
– Как я его буду перевозить?
– Очень просто, – и кавказец вытащил из машины длинную коробку от какой-то строительной конструкции, куда ружье прекрасно поместилось.
Воспользовавшись советом заботливого кавказца, Максимус добрался через какие-то помойки до железнодорожного моста и стал ждать. Вскоре вверху загрохотала электричка, и он, зарядив ружье, нажал на курок. От выстрела руку сильно отбросило назад, и на противоположной стене под мостом полетели в разные стороны осколки кирпичей. Он передернул затвор, нажал на курок еще раз, и все повторилось снова. В дополнение к множеству отметин на стене появились две новые. Судя по состоянию стены напротив, здесь до него уже побывал не один покупатель кавказца. Оружие прошло проверку, и он даже поверил в добросовестность продавца.
Путешествие из одного конца Москвы в другой заняло почти два часа, и все это время он тихо проспал на заднем сиденье машины, которая его подвозила.
– Ну ты и спишь, парень! – только и сказал водитель, тормоша его, когда они приехали на Сокол.
Пошатываясь, он выбрался из машины. Максимус уже не помнил, когда он спал в последний раз. Да и ел он, кажется, позавчера.
Пока он жевал булку, которую купил на углу, уже стемнело. Его все еще пошатывало, и чтобы прийти в себя, он проглотил «Крокодил» и запил его водой из купленной бутылки. Последний раз он принимал «Крокодил» вчера вечером, поэтому тот был не опасен. Его поставщик, Боровок неоднократно предупреждал, что нельзя принимать две таблетки в день, потому что никакое сердце не выдержит такой дозы. Говорил он это не потому, что заботился о Максимусе, а из боязни потерять такого надежного клиента.
«Крокодил» действовал не сразу, поэтому пришлось ждать, прислонившись для верности к стенке магазинчика и прижимая к себе коробку с ружьем. С неба, как всегда, капал холодный дождь. Наконец он почувствовал, что сможет идти. Он выпил еще воды, положил бутылку в карман куртки и пошел. С каждым шагом походка становилась все тверже, и голова стала проясняться от тумана. Он расправил плечи. Максимус должен ходить только с высоко поднятой головой. Сегодня он будет судьей и палачом. Сегодня – день, когда он призовет к ответу и будет наказывать. Сегодня – судный день.
Когда он проходил мимо сторожа гаражей, тот лишь недоуменно проводил его взглядом, но ничего не сказал. Его облаяли собаки, но издалека. Максимус рывком открыл дверь гаража, приспособленного под ремонтную мастерскую, и вошел. Внутри было грязно и полутемно. Прямо напротив двери у стены стоял дядя Жора или, скорее, то, что от него осталось. Щеки у него провисли, как у бульдога, замасленный комбинезон болтался на иссохшем теле, а от его знаменитого живота остался лишь жалкий холмик. Весь его вид вызывал отвращение.
«Хорошо тебя укрыло!»
Они стояли и молча смотрели друг на друга. По взгляду своего родственника Максимус понял, что тот знает, кто он, и догадывается, зачем он пришел, но не делал ни малейшей попытки спастись. Он просто стоял и ждал.
«А может быть, для него это – просто исход? Может быть, он просто устал ждать?»
Максимус резко выхватил оружие из коробки. Он поднял ружье перед собой и загнал в ствол патрон. Дядя Жора сгорбился и продолжал стоять на месте.
– Э-э-э, мужики, вы чего? Вы что тут творите? – вдруг раздался голос, и обнаружилось присутствие еще одного человека, судя по всему клиента, который пригнал для ремонта японскую развалюху.
Не обращая на него внимания, Максимус поднял ружье.
– Это тебе от нас четверых.
Это было единственной фразой, которую он произнес, прежде чем спустил курок.
Ружье оглушительно грохнуло, и тяжелый заряд отбросил тело дяди Жоры на стену, с которой оно тяжело сползло на пол, оставляя после себя кровавый след. Клиент дико завыл и сел на грязный пол, закрыв голову руками. Максимус повернулся на каблуках и вышел на улицу. Миссия была выполнена.
На улице его встретила целая свора озлобленных собак, которые сбежались на выстрел. Он передернул затвор и выстрелил в их сторону. Собаки бросились врассыпную, а из нескольких гаражей появились и исчезли головы. Сторож спрятался в будке и не высовывался оттуда, пока он проходил мимо. Выйдя за пределы кооператива, он размахнулся, забросил ружье на крышу крайнего гаража и упругой походкой направился к оживленной улице, чтобы уехать и никогда больше не появляться в этом районе.
Как назло, никто не останавливался. Он так и стоял с поднятой рукой на проезжей части, когда из-за угла неожиданно вынырнула милицейская машина с желтой мигалкой на крыше и взвыла сиреной. Максимус отскочил на тротуар и, повернувшись к машине спиной, пошел вместе с пешеходами. Но сирена сзади продолжала надрываться, и, скосив голову, он увидел, что машина с мигалкой уже была совсем рядом, упорно пробиваясь в его сторону через поток других машин. Он ускорил шаг и затем побежал. Оглянувшись, Максимус увидел, что из машины выскочили два полицейских и припустились за ним, а машина продолжила свое движение. «Крокодил» гнал его вперед, и он забежал во двор дома и понесся поперек, надеясь, что преследователи не смогут соревноваться с ним в беге, но сбоку вынырнула машина с мигалкой и отрезала ему дорогу. Он бросился в другую сторону и неожиданно наткнулся на металлический забор, которым было обнесено какое-то двухэтажное здание, расположенное в глубине двора. Это был тупик!
Он повернулся и увидел, как к нему приближаются два милиционера, которые тяжело дышали от погони. Один из них вскинул коротенький автомат и заорал, делая вид, что сейчас начнет стрелять:
– А ну стой, черная морда!
Он еще раз оглянулся и понял, что этот забор с острыми зубцами на конце ему не одолеть.
– Я что тебе сказал? – продолжал орать приближающийся мент. – Стоять и руки за голову!
«Они хотят оставить меня в своей мерзкой жизни. Вот уж нет! Здесь я навсегда останусь «черной мордой».
Максимус извлек пакетик с ОМ и бросил в рот две таблетки «Крокодила». Менты восприняли это по-своему и продолжали что-то орать, угрожая оружием, но он не обращал на них никакого внимания. Они были уже совсем близко. Он извлек из кармана бутылку с водой и сделал два больших глотка.
– На колени и руки за голову! – донеслось до него.
«Они просто не понимают, с кем имеют дело».
– Максимус никогда и ни перед кем не становится на колени.
ОЛЯ
Приходилось быть предельно осторожной. Персонал неслышно ходил в мягких тапочках и мог появиться совершенно неожиданно. Вот и сейчас она напряглась, так как чувствовала, что действие стимулятора заканчивается, и ей было необходимо принять новую дозу. У нее еще осталась невыполненная работа для сайта итальянской фирмы высокой моды. Она выждала несколько минут, прислушиваясь к звукам в коридоре. Все казалось спокойным, и Оля извлекла из складок одежды заветный пакетик и проделала знакомую процедуру.
Она лежала и старалась отдышаться. Сначала не хватало воздуха, и она прижала к лицу маску от кислородного баллона, но потом все прошло. По крайней мере, ее на какое-то время оставит раздражающий кашель и прояснится голова.
Работа для итальянцев принесла ей известность и премии от различных журналов за лучший коммерческий сайт года. Ее стиль стали копировать сайты других фирм, но она с удовлетворением констатировала, что им всем было все еще далеко до того уровня, на котором находилась она.
Соответственно возросли и суммы ее гонораров. Итальянцы явно держались за нее и не хотели, чтобы кто-нибудь ее перекупил, поэтому платили по максимуму. Из денег на ее карточке она могла позволить себе заказывать настоящие французские деликатесы, которые любила, вместо той безвкусной больничной еды, которую оплачивали ее родители. Она с издевкой смотрела на медсестер, которые, войдя к ней в палату, замирали от запахов в комнате, прежде чем начать процедуры. Она знала, что они ее презирают за болезнь, и платила им тем же.
Беспокоил только Витас. Раньше он регулярно приходил к ней и обеспечивал бесперебойное поступление ОМ взамен за какие-то работы для его проектов. Сейчас он исчез, и его мобильник был отключен. Она скучала и без Эммануэль. Несколько раз Оля пыталась набрать ее номер, но безуспешно. Да и Максимуса она была бы рада видеть. Он такой забавный! Она хотела бы видеть кого угодно, потому что пребывание в одиночестве в этой стерильной палате сводило ее с ума. Они все ее бросили!
Поэтому единственным спасением была работа и кислород, который приносил облегчение от удушающего кашля. И еще Солнечный город. Там каждый день происходило множество событий, но она пристрастилась к спорту. Оля пыталась играть во многие игры, но возбуждалась и быстро уставала, начинала часто дышать, и в результате начинался новый приступ кашля. В конце концов она нашла игру для себя, и это был гольф. Они неторопливо перемещались по огромному полю, беседуя между двумя ударами по мячику. Клуб был дорогой, люди достойные, обстановка расслабляющей. Гольф – это король!
В перерывах между работой и играми в Солнечном городе она лежала с закрытыми глазами и вспоминала, как они вместе с друзьями проводили время, и сожалела, что не ценила все те моменты, которые сейчас уже не было никакой возможности вернуть. И злые, колючие слезы наполняли ее глаза. Но потом приходили новые задания от итальянцев, и обида отступала куда-то внутрь.
Мать каждый день звонила ей из Парижа в строго определенное время утром. После традиционных фраз о здоровье и вопроса, не нужно ли что-либо, разговор заканчивался неизменным пожеланием скорейшего выздоровления и сожалениями, что они не могут вернуться в Москву, потому что им угрожает опасность.
В тот памятный вечер в окно хлестал холодный дождь; она выполнила всю работу для итальянцев, и делать было совершенно нечего. Навалилась тоска, и хотелось хотя бы с кем-нибудь поговорить. По привычке Оля набрала номера друзей, но везде получила одинаковый ответ, что, к сожалению, абонент не может ей ответить. Она позвонила Веронике, и та была единственной, кто взял трубку. Но разговора не получилось. Каждый не знал, что следует говорить в таких случаях. Эта женщина была из другого мира, мира взрослых, и говорить с ней было не о чем.
Последним в ее списке был парижский телефон матери. Она чувствовала, что должна услышать хотя бы чей-то человеческий голос, и набрала номер. Мать ответила сразу, и тон у нее был официальный. Это было неурочное время для разговоров с дочерью, и она не ожидала этого звонка. И в отдалении вдруг послышалось щебетание ребенка. Оля опешила и молчала.
– Алло, – еще раз повторила мать.
Единственное, что она смогла вымолвить, было:
– Это я.
– Одну минутку, – произнесла мать, и щебетание прекратилось. Она закрыла микрофон и переходила в другую комнату.
Оля смотрела в пространство и ждала. И вдруг в сознании произошла вспышка, и выглянул знакомый чертик и показал розовый язычок. Она все поняла.
– Да, доченька, – наконец ответила женщина из Парижа.
– Это девочка или мальчик?
– К нам зашла одна знакомая с ребенком, – начала рассказывать женщина, но Оля перебила.
– Перестань! К вам никто и никогда не приходит в гости. Так это девочка или мальчик?
На противоположном конце воцарилось молчание.
– Это будет внук или внучка, правда? По возрасту собственных малолетних детей вам уже не полагается.
Молчание затягивалось, но женщина из Парижа привыкла, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней. Наконец она нашла что сказать:
– Послушай меня! – начала она решительным тоном. – Мы дали тебе все, о чем другие дети могли только мечтать. Ты могла учиться, где пожелаешь. Иметь достойную семью и счастливую жизнь. И как ты этим распорядилась? Связалась с неграми и наркоманами, которые наградили тебя тем, что ты сейчас имеешь. И не надо винить нас ни в чем! Мы делали все, что могли. И продолжаем делать. Твое лечение будет оплачиваться до тех пор, пока оно будет необходимо.
Возникла пауза. Оля ничего не видела вокруг. Глаза были залиты слезами.
«Значит, все так и было на самом деле».
– Мне нужно идти и проконтролировать, чтобы эта французская дура сделала все как надо, – донеслось с другого конца.
«Она всегда только тем и занималась, что всех контролировала. И меня тоже».
– Я желаю тебе поправиться, и звони, если что-нибудь понадобится, – прозвучала традиционная фраза, и разговор закончился.
Она лежала, оглушенная услышанным. Это был спектакль. Всю жизнь они играли спектакль перед невидимой аудиторией. Все служило декорациями: квартира и дом под Москвой, квартира в Париже и дом в Сен-Тропе. Декорациями к жизни одной преуспевающей семьи, имеющей все или почти все. И она сама была одной из декораций, которую вытащили из какого-то детского дома и держали на сцене, чтобы показать, что в этой семье все обстоит благополучно. Более того, она была их инвестицией в будущее, благодаря которой они смогли бы породниться с представителями российской элиты, если бы она вышла замуж за внука какого-нибудь министра или губернатора, обучающегося в колледже в Англии.
Но теперь все изменилось. Она потеряла ценность, и ее убрали со сцены куда-то за кулисы и заменили новой декорацией. И спектакль продолжился. Эти люди просто меняли декорации в разыгрываемой ими пьесе об их воображаемой жизни. Другой жизни.
Ей пришло в голову, что, может быть, каждый из людей имеет свою собственную другую жизнь, и только она не замечала этого раньше. И вопрос: которая из них является для каждого главной. А не является ли этот мир просто иллюзией, а реальностью – Солнечный город, где всегда тепло и нет болезней?
Эта мысль ей понравилась. Это означало, что все эти неприветливые люди были совсем иными в другой жизни, и, вполне возможно, она даже встречалась и разговаривала или играла с ними в гольф. Раз так, то что она делает в этой жизни? У нее достаточно денег, чтобы целиком уйти туда, а все эти люди будут поддерживать существование ее тела здесь. А может быть, все они, как и она, по-настоящему живут там, а здесь только существуют?
Она достала из тайника пакетик и проглотила таблетку «Крокодила». Он обеспечит ее силами на всю ночь. Есть больничную еду она давно прекратила, и «Крокодил» неплохо ее выручал. Оля едва дождалась, пока разгорится экран ноутбука, чтобы войти в привычный сайт, ввести пароль и раствориться в солнечном мире.
Для начала она зашла в свой гольф-клуб. Она сегодня не играла, поэтому лишь поприветствовала своих знакомых. Затем она перенеслась в клуб, носящий имя Эммануэль, и понаблюдала, как аватары парили в воздухе, отметив про себя, что появилось много жалких копировщиков, которые, воспользовавшись ее отсутствием, заполнили небо своими неуклюжими поделками. Это привело ее к мысли, что они смогли бы вместе с Эммануэль вновь приняться за дело и показать всему миру, чего они вдвоем стоят. Она оставила ей уже два послания, но ответа так и не получила. Оля проверила имя Эммануэль среди посетителей города, но та в данный момент отсутствовала. Так же, как и оба мальчишки. И это показалось странным. Был вечер, и в это время кто-нибудь из них обычно болтался по Солнечному городу в поисках новых ощущений.
Следующим пунктом было посещение городского управления, где она нашла список участков для создания на них парков или других объектов коммунального пользования. Судя по перечню, было очевидно, что город рос ошеломляющими темпами. Все больше и больше людей уходили из того мира и переселялись сюда, чтобы работать, учиться, отдыхать. Чтобы жить. Соответственно требовалось обустроить все новые и новые земли, и везде было поле для деятельности. Но для этого ей опять требовалась Эммануэль! Эта девчонка просто выводила ее из себя.
В это время она услышала рядом с собой голос и рядом промелькнула какая-то фигура. Она была в наушниках и не могла понять, что происходит. Сорвав наушники, она услышала, как толстая и неповоротливая деваха в белом халате отчитывает ее за то, что она не съела ужин, который она, надрываясь, ей притащила.
«Эта шваль вытащила меня из другой жизни из-за своего мерзкого подноса с едой!»
И Оля схватила с подноса тарелку, швырнула ее в голову белого халата. Чтобы не слышать воплей сбежавшихся медсестер, она вновь надела наушники и включила громкую музыку, которую передавала одна из станций Солнечного города.
«Оставьте меня в покое, наконец!»
ВЕРОНИКА
Настало время упаковывать чемоданы. Стояла поздняя осень с ненастной погодой, грязью и пробками на дорогах. Она прожила в этом городе достаточно долго и так и не привыкла к этому времени года. Да и пора было возвращаться домой в Штаты и улаживать там дела своей бурной молодости. За сотрудничество в деле о незаконном ввозе органов для трансплантации там ее простили, и теперь она направлялась обратно, чтобы навсегда закрыть все вопросы.
Благодаря операции по изъятию денег со счета одной сомнительной организации в Москве и удачным вложениям этих денег в недвижимость в Москве она стала довольно обеспеченной женщиной, хотя совсем не богатой по московским меркам. Просто обеспеченной.
Друзей она не завела. Были лишь деловые партнеры. Прощаться было не с кем. Разве что с компанией из четырех друзей, которым она искренне хотела помочь найти себя в современном кибермире, но которых, по ее наблюдению, этот самый мир поглотил настолько, что они перестали адекватно воспринимать реальную жизнь. Она неоднократно собиралась как-то вернуть их в реальность, но каждый раз не находила нужных аргументов, а потом поняла, что уже поздно.
Она в который раз набрала номера троих из них, но, как всегда, получила ответ, что абонент не может ответить. В Sun Citу они тоже не появлялись, и ее послания оставались без ответа. Оля все еще была в больнице, и она набрала ее номер. Телефон долго не отвечал, но наконец она услышала слабое «алло». Вероника сказала, что хочет навестить ее, но в ответ услышала лишь:
– Как хочешь.
Ответ был странным, но она все же решила съездить. Вероника считала себя частично ответственной за них, так как именно она познакомила их с другой жизнью и полагала, что это будет для них развлечением, но никак не ожидала, что эти талантливые ребята воспримут все слишком серьезно и другая жизнь станет для них источником доходов и проблем.
Больница была совсем неплохой. По всему было видно, что в нее были вложены серьезные деньги и лечатся там люди состоятельные. Ей показалось, что, когда она назвала имя, к кому пришла, дежурная медсестра как-то странно на нее посмотрела, но ничего не сказала и указала, куда пройти.
Вероника постучала в дверь и, не дождавшись ответа, заглянула в комнату. Там было почти темно из-за опущенных штор, и в нос ударил запах спертого воздуха. Фигура на кровати медленно повернулась.
– Кто это?
– Это я, Вероника. К тебе можно?
Ответа не последовало, но она осторожно вошла.
– Раздвинуть шторы?
– Нет. Не надо.
Оля, не поднимая головы, пошарила рукой по тумбочке и зажгла небольшую лампу. Вероника замерла. Ее поразили произошедшие перемены. Даже при тусклом свете лампочки было видно, насколько осунулось ее лицо. Под глазами были черные круги. С одной стороны стоял баллон с кислородом, с другой – капельница.
Вероника не знала, что нужно говорить в таких случаях, и они обе молчали.
– Я ухожу отсюда, – вдруг просто сказала Оля.
Вероника открыла рот, чтобы сказать что-то, но не произнесла ни слова.
– Я просто не хочу здесь оставаться.
Вероника молча сидела и смотрела в ее широко открытые глаза. Говорить было нечего. Все было ясно без слов. Она умирала в полном сознании происходящего.
– Можно мне позвонить твоим родителям и сказать…
– У меня нет родителей.
Вероника непонимающе смотрела на нее.
– У них теперь другая дочка. Или внучка. Я не знаю кто.
И потом добавила:
– Другая декорация.
Это было совершенно непонятно, но она решила не продолжать эту тему.
– А где ребята? Их телефоны не отвечают.
– Меня все бросили. И ты тоже уезжаешь. Когда?
– Сегодня. Я заехала по пути в аэропорт.
Ее лицо не выразило ничего. Вероника заметила, что в течение всего разговора Оля смотрела мимо нее, куда-то в пустоту. Было ощущение, что только часть ее мозга поддерживала этот разговор, а она сама пребывала в каком-то другом месте.
– Могу я тебя попросить забрать и выкинуть вот это?
С трудом Оля вытащила откуда-то из-под одеяла пакет. Каждое движение давалось ей с трудом. Вероника заглянула в пакет. Он был наполнен разноцветными таблетками.
– Я выплевываю то, что мне приносят. Они мне подсовывают транквилизаторы.
– Но…
– Я сделала свой выбор, – твердо сказала она и закашляла.
Вероника ошеломленно молчала.
– Они отняли у меня ноутбук, – продолжала она, отдышавшись. – Сказали, что он меня нервирует.
Опять ей нечего было сказать. Вероника не могла представить себе, как эта девочка день за днем лежала одна в тишине этой комнаты.
– Но они меня не знают, – вдруг хитро сказала Оля. – У меня есть это.
Опять откуда-то из глубины кровати появилась таблетка, и ее рука потянулась к тумбочке. Но она настолько ослабела, что Веронике пришлось помочь ей взять стакан с водой. Она понимала, что это было лекарством особого свойства, но у нее не хватило мужества начать разговор о том, насколько это вредно. Девочка сделала свой выбор.
Оля сделала глоток и сказала:
– Оно действует не сразу. Пожалуйста, посиди рядом со мной.
И она взяла ее руку, закрыла глаза и замерла. Они сидели и молчали в полутемной комнате, и Веронике показалось, что Оля заснула. Но потом она заметила, что правая рука начала двигаться по белой простыне. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. И заработал указательный палец. И на ее лице появилась улыбка. Веронике стало страшно.
Она осторожно освободила свою руку и стала пятиться к двери. Затем тихонько выскользнула из палаты. Она не хотела мешать Оле работать.
Читать бесплатно другие книги:
