Дело смеющейся гориллы Гарднер Эрл

— Где Блевинс находился прошлой ночью?

— У себя дома.

— В Стоунхендж он не заезжал?

— Все, кто занимался экспериментами с обезьянами, были уволены примерно неделю назад, — сказал Дрейк. — Эддикс просто-напросто рассчитал всю компанию.

— Почему?

— Он заявил, что его эксперименты успешно завершены.

— А чем занимался лично он?

— Вот тут кое-что начинает проясняться. Более полную картину сможет дать Блевинс. Разумеется, Перри, этот Блевинс не очень-то был расположен к сотрудничеству. Мне ведь пришлось связаться с ним около трех часов ночи и сообщить, что дело не терпит отлагательства и все такое в том же духе.

— Ну что ж, — сказал Мейсон, — если Эддикса все же убила не горилла, то прокурору округа придется угробить чертовски много времени, чтобы собрать доказательства, кто же на самом деле это сделал. Но ты должен успеть выяснить об Эддиксе все, что только можно, Пол.

— Само собой. Материала у меня как раз предостаточно. Тебе-то я рассказал как раз о том, что мне еще не известно.

— Адвокату Эддикса, Сиднею Хардвику, известно кое-что о подноготной Эддикса. Не знаю, насколько подробно, но рассказывать он ничего не будет.

— Эддикс вложил большие деньги в золотодобывающие шахты, потом занялся нефтью. У него открыты счета в дюжине банков, да и к тому же многие дела он проворачивал, используя только наличные. Налоговому управлению все это не нравится. Они постоянно следят за ним. Но его менеджер, Мортимер Херши, так может подтасовать цифры, что кого хочешь обведет вокруг пальца. Натан Фэллон заметно уступает ему в этой области, к тому же у него были напряженные отношения с Эддиксом. Несомненно, все шло к тому, что однажды Фэллона выставили бы за дверь.

— Лучше выясни, Пол, где Фэллон был прошлой ночью, — попросил Мейсон.

Пол Дрейк с усмешкой посмотрел на адвоката.

— А чем же, черт побери, я, по-твоему, занимался всю ночь? — спросил он. — Я постарался выяснить все, что только было известно полиции, и поначалу это не так уж много. Натан Фэллон был в Лас-Вегасе, и он там действительно был, никуда не отлучаясь. Херши был в Санта-Барбаре. Я его проверяю досконально, да и полиция тоже.

— Еще что-нибудь важное есть, Пол?

— Сколько угодно. Но вот чего я не могу понять. Эддикс не доверял абсолютно никому в своих деловых операциях. У него были секреты и от Фэллона, и от Херши.

— Ты его за это осуждаешь?

— Отнюдь.

— И какого рода были эта секреты, Пол?

— Ну, к примеру, Эддикс мог вдруг исчезнуть. Мне рассказал об этом один из членов команды его яхты, который был зол на хозяина за то, что тот его уволил. Он рассказал, что очень часто, когда все считали, что Эддикс отправился куда-то на яхте, на самом деле он прибывал на яхту, а в последний момент сходил на берег и яхта отправлялась в плавание без него. На яхте был телефон для связи с берегом, Эддикс звонил капитану и давал ему инструкции — куда плыть и все такое. Потом они бросали якорь у Каталины, и тут же на яхте появлялся Эддикс, делая вид, что он все время был на борту, сидел запершись в своей каюте и работал.

Мейсон озадаченно поджал губы:

— Кто был в курсе этого, Пол?

— Только капитан, а капитан держит свой рот закрытым плотнее, чем моллюск.

Мейсон поразмыслил над этим, затем сказал:

— Ну хорошо, Пол, но ведь он звонил откуда-то издалека. Он должен был оплачивать счета за переговоры. Вот что тебе надо сделать. Всеми правдами и неправдами раздобудь телефонные счета на номер телефона яхты и начинай проверять, откуда он звонил. Нужно выяснить, где он находился тогда, скрываясь и от Фэллона, и от Херши. Как ты думаешь, Пол, может быть, это связано с женщинами?

— Судя по всему, их у него вообще не было, — сказал Дрейк, — не вот что известно наверняка, так это то, что он был великий мастер по части финансовых махинаций, особенно с наличными, и я лично совершенно уверен — он пытался надуть налоговое управление.

— У тебя есть его фотографии?

— Конечно.

— Ну что ж, проверь телефонные счета, и поглядим, что в результате удастся выяснить.

— Хорошо, — сказал Дрейк. — Теперь вот еще что. Он…

Дрейка прервал негромкий настойчивый стук в дверь.

Делла Стрит приоткрыла дверь, заглянула в комнату, потом распахнула дверь настежь и сказала:

— Доброе утро. Что-то вы сегодня рановато.

В контору вошли Этна и Джозефина Кемптон.

Мейсон представил их Полу Дрейку и повернулся к Этне:

— Ну, как дела?

— Все прекрасно, — с торжественным видом оказал Этна. — Мы легко отделались, Мейсон.

Миссис Кемптон кивнула и расплылась в улыбке:

— Они были со мной чрезвычайно любезны.

Мейсон нахмурился.

— Что вы им рассказали? — с подозрением спросил он.

— Я ничего не стала им рассказывать. Я сделала все в точности так, как вы меня проинструктировали.

Мейсон внимательно посмотрел на нее, затем резко повернулся к Полу Дрейку:

— Прошу прощения, Пол, но мы вынуждены попросить тебя удалиться. Я не хочу сказать, что мы тебе не доверяем, но так уж установлено, что клиент, обсуждающий свои проблемы с адвокатом в присутствии третьего лица, теряет предусмотренное законом право считать такой разговор абсолютно конфиденциальным. На Деллу, разумеется, как на мою секретаршу, это положение не распространяется, а на тебя, к сожалению, да.

— Ну и чудесно, — сказал Дрейк. — Может быть, я смогу хоть немного перекусить. Мне уже до чертиков надоел кофе и сэндвичи с ветчиной, которые я глотал не жуя между телефонными звонками. Я спущусь вниз и поем как человек, сидя за столом.

Дрейк вышел из комнаты.

Мейсон повернулся к Этне и миссис Кемптон.

— Садитесь, — сказал он. — А теперь, миссис Кемптон, я хочу услышать от вас правду, чистую правду, и ничего, кроме правды.

— Но я рассказала вам правду.

Мейсон покачал головой.

— Мистер Мейсон, — воскликнула она с негодованием, — неужели вы думаете, что я могла солгать?

— Я знаю полицейских, — сказал Мейсон. — Я знаю методы их работы. В доме не было никого, кроме вас и убитого. Вы отказались рассказывать о том, что произошло, а теперь уверяете меня, что полиция вас отпустила.

— Но так оно и есть на самом деле. Они меня отпустили. Они даже послали ко мне на квартиру человека за моей одеждой.

— То есть как это? — спросил Мейсон.

— Ну, они сказали мне, что мою одежду необходимо отдать для тщательного лабораторного исследования, они всегда так делают в тех случаях, когда свидетель присутствовал при убийстве, и это обычная формальность. Они сказали, что, скорее всего, до завтрашнего дня я не смогу получить одежду обратно и что если мне не хочется ждать, то они могли бы послать в мою комнату сотрудницу и та принесла бы все, что мне нужно.

— И они так и сделали?

— Да.

— Вы дали им ключ от вашей квартиры?

— Он был в моем конверте — они ведь все отбирают и кладут в конверт.

— И вы подписали бумагу о том, что не возражаете, если они войдут в вашу квартиру?

— Ну да.

— И что было потом?

— Потом они привезли мою одежду. Они все были любезны до приторности. Они сказали, что сожалеют о моем вынужденном задержании, что теперь они установили, кто убил мистера Эддикса, и с меня сняты абсолютно все подозрения.

— Кто вам это сказал?

— Надзирательница.

— Что было после этого?

— Ну, — сказала она, — они спросили меня, что я собираюсь делать, и я ответила — позвонить вам.

— Когда это было?

— Сегодня рано утром.

— Продолжайте.

— Похоже, никто не знал, как вас разыскать до того, как вы придете в свой офис, но у них был домашний телефон мистера Этны. Я знала, что он уже должен был встать, и велела им позвонить ему.

— И он приехал и забрал вас? — спросил Мейсон.

— Совершенно верно.

Мейсон взглянул на Этну. Тот кивнул.

— Прямо из камеры? — спросил Мейсон.

— Ну, не совсем так, — уточнил Этна. — Я встретился с ней в гараже внизу.

— В гараже?

— Да.

— В каком гараже?

— В полицейском гараже, где у них…

— Там, куда они привезли нас прошлой ночью, — перебила его миссис Кемптон. — Вы же помните, там у них гаражная стоянка сразу за тем местом, где они нас высадили. В общем, мне не хотелось никого беспокоить, и я сказала полицейским, что просто спущусь вниз в гараж и подожду мистера Этну — чтобы он подъехал туда.

— И вы дожидались его там?

— Да, как раз на том месте, куда они привезли нас прошлой ночью — где мы вышли из машины.

Мейсон повернулся к Этне:

— Но вы ведь не могли туда проехать?

— Нет, конечно, я оставил машину снаружи и подошел к двери. Я махнул рукой, и миссис Кемптон выбежала. А что! Это имеет какое-либо значение?

— Да, именно это я и рассчитывал услышать.

— Я не улавливаю, — сказал Этна.

— Миссис Кемптон, — сказал Мейсон, — вы кое-что скрыли от нас.

— Что вы имеете в виду?

— Вы скрыли от нас нечто очень важное, некий факт, который…

Она прервала его, отрицательно покачав головой:

— Я рассказала вам абсолютно все, мистер Мейсон.

— И мистер Этна повез вас прямо сюда? — спросил Мейсон.

— Он сначала завез меня домой. Я забежала буквально на пять или десять минут, и мы поехали сюда.

— Она хотела задать вам несколько вопросов, — сказал Этна.

Миссис Кемптон кивнула:

— Мистер Мейсон, если человек умирает — что происходит с его банковским счетом… я имею в виду его неоплаченные чеки?

Мейсон пожал плечами:

— От чеков нет никакого проку после того, как человек умер. Его банковский счет замораживается. Как только банк получает извещение о смерти клиента, он прекращает оплату всех чеков.

— А если на чеке гарантийная подпись кассира банка?

— Подписанные кассиром чеки, — сказал Мейсон, — оплачивает банк. Банки не умирают.

— А если он… ну, я просто интересуюсь…

— Почему вы этим интересуетесь? — спросил Мейсон.

— Ну… просто в связи с теми способами, которыми мистер Эддикс делал бизнес. Вы ведь знаете, мистер Мейсон, он очень многие дела проворачивал, используя наличные. Занимаясь разными махинациями, он имел обыкновение платить наличными или банковскими чеками. Он обычно покупал чеки в разных банках, а затем делал на них передаточную надпись.

— И вас интересует, не стал ли банковский чек с его передаточной надписью недействительным, если он умер раньше, чем чек был оплачен?

— Верно.

— А почему?

— Ну, просто для того, чтобы составить об этом для себя четкое представление.

Мейсон сказал:

— Банковский чек должен быть оплачен, а вот теперь давайте рассказывайте, что там произошло на самом деле.

— Хорошо, — согласилась она. — Я расскажу вам правду, я расскажу вам всю правду, и вы тогда сможете посоветовать мне, что делать. Едва ли я осмелюсь рассказать об этом еще кому-нибудь, поскольку все выглядит таким…

— Что вы сказали газетчикам? — перебил ее Мейсон.

— Ничего.

— Они с вами беседовали?

— Нет. В полиции мне сказали, что отпустят меня рано утром и газетчики ничего об этом не будут знать. Они дали мне возможность прийти в себя.

Мейсон повернулся к Этне:

— Дело с каждой минутой принимает все более дурацкий оборот.

— Да, но, в конце концов, могут же и полицейские проявить тактичность, — сказал Этна.

— Конечно, могут, — согласился Мейсон, — но они ни за что не станут ради этого настраивать против себя всех газетчиков.

— Но в этот раз они поступили именно так.

— Черт побери, вот это меня и беспокоит, — сказал, понизив голос, Мейсон. — Продолжайте, миссис Кемптон. Расскажите нам, что произошло. Прежде всего, каким образом вы очутились в Стоунхендже?

— Мистер Эддикс позвонил мне.

— Куда?

— Ко мне домой.

— Откуда ему известен ваш номер?

— Этого я не знаю.

— Что он вам сказал?

— Что хочет со мной встретиться.

— Он сказал вам, по какому поводу?

— Он хотел лично извиниться за величайшую несправедливость, допущенную им по отношению ко мне. Он хотел сообщить мне нечто очень важное.

— Мистер Этна знает об этом разговоре?

— Нет. Мистер Эддикс велел мне никому об этом не говорить и приехать к нему домой в шесть часов.

— В шесть?

— Да. Он сказал, что у него еще несколько важных встреч и до шести часов он будет занят, а после этого у него назначена встреча в шесть сорок пять. Так что я должна была приехать туда ровно в шесть.

— И вы приехали в шесть?

— Да.

— Как вы прошли в дом?

— Я прошла через дверь на Роуз-стрит, пятьсот сорок шесть.

— Она была открыта?

— Нет, заперта.

— Как же вы вошли?

— У меня был свой ключ.

— Вы хотите сказать, что все это время ключ оставался у вас?

— Ну, у меня ведь был свой собственный ключ, и никто не потребовал его вернуть.

— Эддикс знал об этом?

— Он спросил меня, есть ли у меня ключ, и я ответила, что есть. Он сказал, что это хорошо, и велел пройти прямо через заднюю дверь и подняться в его офис на втором… А собственно, что в этом такого, мистер Мейсон? Я делала так сотни раз, когда работала там.

— Тогда вы там работали, — сказал Мейсон, — это совсем другое дело.

— Ну боже мой, не могла же я рассчитывать на то, что такой занятой человек, как мистер Эддикс, спустится по лестнице и пройдет через весь коридор только для того, чтобы меня впустить, тем более что у меня есть ключ и я прекрасно знаю дорогу.

— А больше там не было никого, чтобы вас впустить?

— Нет. Он был один во всем доме.

— Он сказал вам это, когда звонил?

— Да.

Мейсон задумался:

— Это был именно он? Вы узнали его голос?

— Ну конечно. Он даже пошутил по поводу того, что так невнятно бормочет из-за этой повязки.

— Во сколько он вам позвонил?

— Примерно в половине третьего дня.

— И вы сразу туда поехали?

— Да. Я села на автобус, который останавливается на углу Олив-стрит ровно без десяти шесть. Видите ли, я хорошо знаю расписание автобусов, поскольку часто туда ездила.

— Черт с ним, это как раз меня не очень интересует, — досадливо поморщился Мейсон. — Давайте о главном. Когда вы туда пришли, он был жив?

— Да.

— Что он вам сказал?

— В том-то и дело, что он не успел ничего сказать. Он был убит как раз в тот момент, когда я вошла и…

— Кто его убил?

— Горилла.

Мейсон вздохнул:

— Ну, ну, миссис Кемптон. Давайте все-таки оставаться на почве реальности.

— Мистер Мейсон, я прошу вас, вы должны мне верить. Я говорю чистую правду. Я видела это своими собственными глазами. Мистер Эддикс лежал на кровати, а горилла несколько раз вонзила в него нож.

— Что это была за горилла?

— Мистер Мейсон, я не могу утверждать наверняка, какая именно горилла это была. Одна из тех самых больших, но точно я не знаю. Видите ли, это может показаться совершенно невероятным, но горилла убила его, находясь в гипнотическом трансе.

Мейсон внимательно смотрел на нее.

— Неужели вы не верите мне, мистер Мейсон?

— Даже если бы поверил я, — сказал Мейсон, — присяжные все равно не поверят.

— Собственно говоря, почему бы и нет, — вышла из себя миссис Кемптон, — в конце концов, это именно то, чего мистер Эддикс пытался добиться многие годы. Он хотел выдрессировать такую гориллу, которую он мог бы загипнотизировать и…

— Ладно, — сказал Мейсон, — продолжайте. Давайте не будем терять время в бесплодных спорах. Я хочу знать, что произошло.

— Короче говоря, я вошла в комнату. В первый момент я не заметила мистера Эддикса. Я позвала его, а затем увидела, что он лежит на кровати. Мне показалось, что он спит, но тут из-за угла, со стороны ванной, вышла горилла. Она была загипнотизирована, мистер Мейсон.

— Вы уже дважды это повторили. Откуда вы знаете?

— По выражению глаз. Горилла скалилась на меня, она подошла к кровати своей характерной неуклюжей походкой и… она все время скалилась, словно наслаждаясь тем, что поменялась ролями со своим мучителем.

— А что сделали вы?

— Я закричала и потеряла сознание.

— Вам известно было, что по дому бродят гориллы? — спросил Мейсон. — Они уже: сбежали, когда вы шли по проходу мимо клеток?

— Нет, все было в полном порядке. Две большие гориллы сидели в той клетке, которая потом оказалась открытой, и еще одна, самая добродушная горилла — в другой.

— Значит, — сказал Мейсон, — кто-то успел выпустить этих горилл за то время, пока вы…

— Это сделала горилла.

— Какая?

— Та горилла, которая убила мистера Эддикса.

— Откуда вы знаете?

— Я абсолютно уверена в этом, мистер Мейсон. Я достаточно долго крутилась рядом с ними, чтобы знать их привычки. Клетки запираются снаружи на задвижку, и едва горилла окажется на свободе, как она сразу откроет остальные клетки. Она это в первую очередь сделает.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Ну, короче говоря, — сказала миссис Кемптон, — я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, рядом сидела маленькая ручная горилла — она всегда ко мне хорошо относилась. Она тихонько повизгивала, выражая свою симпатию, и лизала мне лицо. Я думаю, именно это и привело меня в чувство.

— Вы испугались?

— Не слишком. Я сразу узнала эту гориллу, как только открыла глаза.

— И что потом?

— Потом, — сказала миссис Кемптон, — я заговорила с ней, и она страшно обрадовалась, увидев, что со мной все в порядке. Она трепала меня по щеке и гладила волосы и была просто счастлива.

— А затем что?

— Затем я встала, огляделась и увидела, что мистер Эддикс мертв. Я заметила, что у него из спины торчит нож. Тогда я подошла к телефону и попробовала дозвониться до мистера Этны, но безуспешно. Я пыталась дозвониться до вас, и никак не могла, и уже совершенно отчаялась, когда наконец мисс Стрит ответила мне.

— Почему вы не вызвали полицию?

— Потому что не знала, как поступить, мистер Мейсон. У меня не было уверенности. А вдруг вы прикажете мне уйти из этого дома и никому никогда не признаваться, что я там вообще была? Ну… ну, в общем я совершенно не представляла себе, что делать.