Белла, чао! Тронина Татьяна

– Вы к кому, девушка? – снова спросил приятный женский голос.

«Если это Генкина женщина, она должна знать правду о своем хахале… Подлец! А если она с ним в сговоре, я их обоих в тюрьму засажу!» – с мрачной решительностью подумала Белла и крикнула, глядя в «глазок»:

– Я к Мостовому, Геннадию Андреевичу! Живет здесь такой?

– Живет, – крикнула в ответ женщина и защелкала замками. Раз – и дверь распахнулась…

Белла увидела перед собой невысокую, худенькую, похожую на лисичку женщину средних лет – с выражением лица веселым и хитрым каким-то…

– А вы по какому поводу? – спросила женщина. – Из ДЕЗа? Насчет труб?

– Нет, я не из ДЕЗа. Я из другого города приехала, – мужественно, твердо произнесла Белла. – Я – сестра той девушки, на которой Геннадий Андреевич обещал жениться и бросил, причем бросил беременной.

– Что-о?.. – На женщину было страшно смотреть – она изменилась вмиг. Постарела, потемнела лицом. Такое не сыграешь. Бедная… Но ничего, может, и к лучшему, узнает, с каким гадом связалась. – Гена! Гена!!! Иди сюда!

«Он здесь. Пусть только посмеет отрицать…» – затрепетала Белла. Но в следующий момент произошло нечто странное и непонятное.

В коридор выскочил мужчина, тоже средних лет, в костюме, с галстуком, закинутым за спину, с пакетиком майонеза в руке. Невысокий, худенький и тоже с задорным, веселым выражением лица.

– Что случилось? – спросил он.

– А где Гена? – нетерпеливо спросила Белла.

– Я Гена.

– Вы – Геннадий Андреевич Мостовой?

– Да, я Геннадий Андреевич… А что случилось?

– Скотина! – закричала вдруг женщина и ударила мужчину по щеке.

– Лиля, ты спятила! За что?!

– Кто она?.. Я ее знаю? Беременна!

– Я не понимаю… Я эту девицу в первый раз вижу!

– Да не она беременна, а ее сестра! – с отчаянием произнесла Лиля.

– Сестра? Сестра… – тоже с отчаянием произнес мужчина. – Какая сестра?

– У твоей любовницы есть сестра! А ты не знал?..

– Нет у меня никакой любовницы!

Белла с недоумением слушала эту супружескую (а какую еще?) перепалку. Этот Геннадий ничуть не напоминал Анжелкиного Гену. Совсем другой человек! Но почему все остальное совпало – имя, адрес?.. Так не бывает!

Супруги орали друг на друга, Белла растерянно моргала. Мужчина вдруг упал на колени, попытался обнять свою Лилю:

– Лилечка… Я только тебя люблю…

– Ненавижу! – Лиля была в истерике.

– Вы не тот Гена, – сказала вдруг Белла с тоской. – Это ошибка. Вы Геннадий Андреевич Мостовой, и адрес тот же… Но это не вы!

Мужчина с женщиной перестали орать, повернулись к Белле.

– Я из Ирги. Это под Томском, знаете? У меня сестра Анжела… Я поняла! – с отчаянием произнесла Белла. – У Гены был чужой паспорт! Вы никогда не теряли паспорта? – обратилась она к мужчине.

– Н-нет, – ответил тот растерянно.

– Семь лет назад… – тоже растерянно произнесла женщина. – Семь лет назад, еще до свадьбы – тебя обокрали. И паспорт вытащили… Помнишь? Я еще боялась, что пожениться не сможем…

– Д-да, было дело… – побледневшими губами прошептал мужчина. – Ирга? А что это такое – Ирга?…

«О господи, что я наделала…» – Белла попятилась назад:

– Это ошибка… Простите. Простите!

Девушка побежала по ступеням вниз. Выскочила на улицу и остановилась, чтобы перевести дыхание. Она мучительно переживала то, что из-за нее поссорились эти люди, такие милые и хорошие. Говорят, когда супруги похожи друг на друга – это к счастью. Идеальный брак. Геннадий Андреевич Мостовой (настоящий) и его жена Лиля были похожи внешне.

– Может, помирятся. Вон он какой шустрый и бойкий, этот Геннадий… Наверняка найдет нужные слова, оправдается! И она его любит – вон как расстроилась! Нет, они обязательно помирятся…

– Стойте! – Из подъезда вслед за Беллой выскочила Лиля. – Погодите…

Женщина, словно коршун, вцепилась Белле в плечи и спросила, глядя в глаза девушке со страхом и надеждой:

– Вы точно ничего не напутали? Это правда – не тот Геннадий? Мой Геннадий – не тот, кого вы искали?

– Это не тот Геннадий, – с жаром воскликнула Белла и перекрестилась размашисто. – Совсем не тот! Пусть меня бог убьет на месте, если я вру!

Лиля застонала с облегчением и отпустила Беллу.

Белла, не разбирая дороги, помчалась вперед, подальше от места своего стыда и позора.

– Какая же я дура… Чуть не рассорила этих замечательных людей! – Бормоча себе под нос, девушка быстро двигалась вперед. Потом остановилась: – А как я Гену-то теперь найду? Он ведь и не Гена, наверное! Может быть, он Вася или Коля… Или вовсе какой-нибудь Ромуальд Эстебанович…

Все было напрасным – эта поездка, надежды поймать сбежавшего соблазнителя Анжелы… Да, лже-Гена уехал в Москву. Он здесь. Но как его найти – в этом огромном, многомиллионном городе?

«А если в милицию обратиться? Рассказать – так, мол, и так… Этот Гена обязательно должен засветиться где-то, с чужим паспортом-то… Сейчас же все компьютеризировано! А если милиция не захочет этим заниматься, я найму частного детектива. Их же сейчас полно… Откуда деньги на детектива? Пойду работать… Уборщицей, официанткой, кем угодно! Только вот жить где? А регистрация? Нет, надо обязательно что-то такое придумать, это же Москва, город огромных возможностей! Я не могу сдаться, я не могу отступить… Надо придумать поэтапный план, а потом осуществить его. Эх, как жалко, что никого из знакомых у меня в Москве нет!»

Белла по природе своей была оптимисткой.

Она брела по улице и напряженно думала. Уже много идей зародилось у нее в голове… Она опомнилась, только когда в животе заурчало от голода. «Надо бы перекусить!»

Девушка остановилась, огляделась.

– Улица Покровка, – прочитала она вслух.

«Какое милое название! Да я же – в Москве!» – опомнилась Белла и улыбнулась. Было тепло, солнечно – первая молодая листва, дома эти старинные, красивые… на асфальте валялись тополиные «сережки». Машины, машины… Конец улицы терялся в сизой дымке.

Москву все ругали, ее не любили, но… Нельзя было не почувствовать детский восторг, оказавшись на московской улочке. Покровка… Магия места! А есть еще столько красивых уголков!

Белла увидела впереди супермаркет. «Куплю бутылку воды и какую-нибудь булочку. А вон и сквер – там на лавочке посижу!» Белла машинально взглянула на указатель со стрелкой, направленный в сторону сквера – «Чистопрудный бульвар». Никакой не сквер, вот они, знаменитые Чистые пруды!

Находясь в состоянии эйфории, Белла зашла в супермаркет. Взяла тележку, побрела вдоль полок, лавируя среди покупателей. «Может, бананов еще купить? Вроде не так дорого…» Она положила в тележку пару бананов и подняла глаза. У полок с алкогольными напитками, вполоборота к Белле, стоял мужчина и вертел в руках бутылку с лошадью на этикетке. Хмурился, морщил брови, о чем-то напряженно думал.

Мужчина этот был странно знаком Белле. Хотя, если подумать, в Москве много знаменитостей, которых часто по телевизору показывают… Точно, по телевизору она его и видела!

На мужчине был меховой, ржаво-черного цвета жилет. Потертые, вытянутые на коленях джинсы, водолазка с растянутым воротом, грязные ботинки неопределенного цвета. Темные, нестриженые, лохматые волосы, щетина на щеках. Не молодой и не старик. Бомж, не бомж… Вообще, сейчас очень трудно судить о человеке по внешности. Да еще в Москве! Не разберешь, то ли это рабочий с ближайшей стройки, то ли известный своей брутальностью актер, то ли какой поэт-маргинал…

– Сценарист Денис Африканов, – сами собой прошептали губы Беллы. Это он, тот самый – кто придумал дивную историю под названием «Навсегда твоя». Точно, он. И ведь живет-то Африканов на Чистых прудах… И жилет этот… Он!

Толкая перед собой тележку, Белла ринулась вперед:

– Денис! Денис Африканов!

Сценарист вздрогнул и едва не уронил бутылку. Поднял на Беллу странно яркие, синие глаза и как-то странно скривился.

– Здравствуйте… Вы извините, я не знаю вашего отчества… Как же я рада вас видеть! – подлетела к нему девушка. Денис Африканов должен был помочь ей разыскать Гену. Пока непонятно, как, но должен – поскольку он человек добрый и чуткий… Недаром же именно он придумал эту трогательную историю о девушке Анфисе!

У Африкана, то есть Дениса Владимировича Африканова (но его мало кто называл Денисом Владимировичем), были деньги. Очень и очень немаленькие – на счету в нескольких банках (нельзя же яйца в одну корзину складывать). Была еще хорошая трехкомнатная квартира на Чистых прудах.

Машина?.. Права в свое время Африкан получил. И авто купил. Но это оказалось так неудобно – быть автовладельцем! Во-первых, за руль надо садиться только трезвым. Не выпьешь. Во-вторых, в Москве пробки. До пункта назначения быстрее добраться на метро (если время поджимало) и удобнее – на такси. Вызвал, к тебе приехали, довезли – все, не надо париться, где авто припарковать, не сопрут ли, не обгадят ли лобовое стекло птицы… Опять же, на гараж не надо тратиться (а умный человек не должен тратиться на лишнее).

Африкан благоразумно продал авто.

Дачи у Африкана тоже не было, потому что и дача – лишнее. Пафосно, дорого, ненужно. Пилить потом с дачи в город, на переговоры с продюсерами опаздывать из-за пробок… Работа – главнее. И потом, природа в ближнем Подмосковье паршивая, дачи непомерно дорогие, в дальнем – чуть получше ситуация, но дальнее, опять же, и задаром не надо, именно потому, что оно дальнее… Зачем она, эта дача? Восхищаться лютиками-цветочками? Нормальному мужику лютики-цветочки не нужны. А если приспичит какому извращенцу цветочками любоваться – пусть себе фикус на подоконнике выращивает, нечего сто километров ехать, чтобы природу лишний раз понюхать.

К одежде Африкан был равнодушен, много на нее не тратил. Несколько любимых, дорогих его сердцу предметов гардероба – вот как этот меховой жилет, например. Африкан не вылезал из него круглый год, за исключением трех летних месяцев. Несносимые финские башмаки на холодное время года и шведские сандалии – на летнее. Две пары одинаковых, неубиваемых, настоящих американских джинсов. Пятьдесят пар трусов из черного сатина – продукция Ивановской области, Россия. Тело дышит, походка свободная. Была оказия – купил оптом. Все. Вопрос с трусами закрыт на несколько ближайших лет.

Для встреч с продюсерами и для посещения всяких торжественных мероприятий Африкан специально съездил в Италию, пошил там костюм. Там же купил ботинки-рубашки-галстук, все шикарное, но максимально нейтрального, классического цвета и вида (последнее для того, чтобы никто не говорил, что Африкан в одном и том же ходит). Портфельчик еще кожаный прикупил… Один.

Костюм и прочие аксессуары – не роскошь, они необходимы для питчинга. Для самопрезентации то есть… Приходится же время от времени являться к продюсерам, убеждать их, что именно твой сценарий будет самым лучшим и интересным… Что ты – весь из себя такой успешный, тебе можно доверить проект… (Кстати, для таких случаев Африкан вызывал себе такси представительского класса.) Нынче же по одежке судят. Так что костюм был вовсе не лишней тратой. Хотя в последнее время, к большой радости Африкана, его уже принимали не по одежке. Его считали настоящим профессионалом…

Словом, деньги у Африкана были, и тратил он их разумно. Зарабатывал Африкан исключительно написанием сценариев. Он – профессионал. За какую-то другую работу он в жизни бы не взялся, даже если бы ему миллион посулили…

Словом, Африкан придерживался строгих, незыблемых правил: лишнего не надо, свое не отдам, забесплатно – и пальцем не пошевелю, подставляться за деньги – тоже не буду… Ибо репутация – дороже всего.

Но было в жизни Африкана нечто странное и необъяснимое. Он вел семинар по сценарному делу, то есть учил молодежь (хотя многие в его группе постарше его были). На семинар могли прийти все желающие – были бы у них средства. Причем сам Африкан за свою преподавательскую деятельность получал не такие уж большие деньги (по сравнению с гонорарами за сценарии). И еще – на семинары он тратил свое драгоценное время.

Вопрос – зачем?

До недавнего времени Африкан думал, что он ведет семинар для того, чтобы хоть на кого-то излить свою желчь. Сделать кому-то больно, при этом самому оставшись недоступным для чужих уколов (ведь он Мастер, Учитель, его нельзя трогать!). Психотерапия, одним словом… А психотерапия, она тоже денег стоит, между прочим! Причем мудрый Африкан не чужому дядьке-психотерапевту свои денежки нес, а еще и сколько-то зарабатывал на своей проблеме.

Итак, Африкан вел семинар при учебном центре, в котором желающих учили всему подряд – и как правильно выйти замуж, и как научиться варить борщ, повысить самооценку, общаться с начальством и т. д. и т. п. Приходили люди, давали деньги, взамен получали продукт в виде знаний. Хорошо учишь, интересно – желающих хоть отбавляй, денег больше. Плохо – сиди, сопли жуй, выручки нет.

Африкан учил людей, стремящихся к сценарному делу.

По идее, от Африкана должны были все сбежать, с его-то характером. Ан нет. Народ так и ломился к нему на курсы. Раз преподаватель сволочь – значит, не ради денег вкалывает. Да и фильмография Африкана сама за себя говорила… Настоящий профи! А советы профи бесценны, ради этого можно и потерпеть.

В группе у Африкана было человек двадцать слушателей, разного возраста. Мужчин – больше женщин. Некрасивых женщин больше, чем красивых. Умных мужчин больше, чем умных женщин. Умных (вне зависимости от пола) – меньше, чем глупых. Человека четыре по-настоящему талантливых, их Африкан уважал, сильно не задирал. Даже пил с ними несколько раз. Основная масса слушателей – ни то ни се. Может, выйдет толк, а может, нет. Скорее всего, нет. Несколько откровенно тупых товарищей. И еще один человек – Юрий Попов.

Этим утром Африкан понял, что, во-первых, ненавидит Юрия Попова, потому что тот – воинствующая бездарность. Графоман. Такого хоть дустом трави – все равно сценарии писать будет. Попову было тридцать (всего-то на восемь лет младше Африкана) – но сколько гонору, сколько пафосу…

И во-вторых и в-главных, Африкан вдруг осознал истинную цель своих занятий.

Он ведет этот семинар для того, чтобы в мире было меньше дерьма. В смысле – меньше отвратительных фильмов, от которых уже тошнит всех зрителей. Это его, Африкана, миссия: доказывать всем бездарностям, что они – бездарности и потому не имеют права соваться в мир Большого Кино.

Все началось с того, что этот самый Попов написал очередной сценарий, на историческую тему. Этот опус как раз сегодня утром разбирали, всем курсом.

Сценарий на тему Древней Руси (нехило замахнулся паренек, да?). Князь Владимир, старцы, святые угодники, громокипящие речи, любовь а-ля Ромео и Джульетта… Примерно такие диалоги: «Люб ты мне, светлый князь…», «Томилась без тебя моя душа, Рогнедушка!», «Веди нас, пресветлый князь, ворогов бить!» Аж скулы сводило от этих пустых, пышных фраз.

– Юра, вы зря потратили время на этот сценарий, – сдержанно произнес Африкан.

– Почему? – спросил Попов – высокий, нескладный, белобрысый, всем видом – неудачник, или, как сейчас принято говорить, – лузер.

– Да, почему, Денис Владимирович? – спросили и другие слушатели.

– Потому что его у вас никто не купит, – издалека начал Африкан. – Бессмысленно делать то, что бесполезно.

– Но такая тема… Разве можно ее назвать бесполезной? – вспыхнул Попов.

– Тема – замечательная. Нужная. Красивая. Интересная. Но это грандиозный проект. Дорогой. Вы прикидывали бюджет вашей будущей картины? Во сколько встанут натурные съемки, декорации, массовки, костюмы, спецэффекты, грим, наконец?.. Только серьезная киностудия возьмется за такой фильм. И, если киностудия за него возьмется, она доверит написать сценарий только своему сценаристу, проверенному и известному. Вы – пока никто и ничто, – жестко произнес Африкан. – Кино – это большие деньги. Рисковать ими никто не собирается.

– Даже если мой сценарий лучше, чем у известного сценариста? – уже побледнел Попов.

– Дорогой мой, это бред. Известный сценарист априори напишет лучше вас… На то он и известный сценарист.

– Но если я со всей душой, ночами не спал… – дрожащим голосом, упрямо возразил начинающий гений. – Я писал и плакал!

– Ну и что. Хоть обрыдайтесь. Ваши слезы на качество продукта никак не повлияют.

– Это несправедливо, Денис Владимирович! – крикнул кто-то из зала. – Такую ерунду снимают…

– Так не будем увеличивать количество этой ерунды! – торжественно произнес Африкан. – Теперь по сути, о самом вашем сценарии, Юрий. Он пустой. Много пышных фраз, патриотических воплей… Характеры героев ходульные, плакатные. Это неживые люди! Сюжет провисает. Экспозиция непомерно затянута. Я вас уверяю – зрители и полчаса не высидят перед экраном.

– Откуда вы знаете?

– Откуда? Оттуда. Я этим уже много лет занимаюсь, – оскалил зубы Африкан.

– Но вы специалист по мелодраме… А я написал сценарий исторического фильма! – и не думал уступать Попов.

– А какая разница – боевик, мелодрама, комедия, историческое полотно… Главное – фильм должен быть интересным! Закон один – нет жанров, кроме скучного! Графоманов и так хватает… – Африкан обвел взглядом зал. Часть семинаристов была на стороне Африкана, часть – в основном те, кто на уровне Попова, – возмущенно переглядывалась.

Они хотели сладкой лжи? Не дождутся…

Попов вдруг опять покраснел. Задышал громко. Потом схватил свою сумку и выбежал из аудитории.

Слушатели зашумели:

– Зря вы так, Денис Владимирович…

– Прямо в глаза графоманом назвали!

– Ладно, забыли, – нетерпеливо произнес Африкан. – Кто следующий? Полоскова? Все читали Полоскову?..

Обсуждение пошло своим чередом. Но до конца занятия Африкан все еще ловил негодующие взгляды. В основном, конечно, негодовал женский пол. Жалостливые они, женщины…

И наиболее жалостливые – это те, которые самые страшненькие. Красоты нет, так добротой решили мир взять… Лицемерки. Красивые – те честнее. О себе больше думают.

Африкан видел женщин насквозь. «Эх, было бы куда лучше, если бы у баб мозгов вообще не имелось», – подумал он, глядя на Филонову – молодую, очень эффектную девицу. Она нравилась Африкану, но он прекрасно понимал, что стерва Филонова обдерет его как липку, если он вздумает завязать с ней отношения. И мало того что обдерет, так еще и унизит, в ногах ползать заставит, душу выпотрошит… У Африкана было звериное чутье – он знал, какая женщина чего хочет от мужчины. И тех, что вроде Филоновой, сторонился.

Филонова, заметив взгляд Африкана, безмятежно улыбнулась. Потянулась слегка, выгнув грудь, зачирикала что-то там карандашиком в блокнотике…

В час семинар закончился, слушатели разошлись.

Африкан, распаленный мыслями о Филоновой, наглядевшись на других девиц в аудитории – уже в летнем неглиже, вышел на улицу, достал сотовый.

– Алло, – нервно отозвалась Зина.

– Алло, Зина? Зина, я сейчас приеду.

– Вот еще!

Кажется, Зина была слегка под градусом. Она любила немножко выпить красного винца, без повода. Типичная женщина! От вина Зина становилась истеричной. Уж лучше бы на водку перешла…

– Что это значит, Зин? – жестко произнес Африкан. – Я сейчас приеду, и все тут. Мы договаривались. Еще два свидания мне полагаются, за апрель. Завтра, между прочим, первое мая уже!

– Самец! – с ненавистью произнесла Зина. – Африкан, ты не человек, ты животное. Ты приезжай, да… Но не для того. Мне надо с тобой поговорить. О-очень серьезно поговорить!

Африкан нажал на кнопку отбоя. Оглядел улицу, оценивая дорожную ситуацию. Вроде пробок нет. И махнул рукой, ловя частника:

– Друг, довези до Волочаевской… Двести рублей.

– Четырэста.

– Двести пятьдесят.

– Трыста.

– Двести пятьдесят, – Африкан был непреклонен.

– Садысь… – смирившись, уныло произнес бомбила.

Через полчаса Африкан был уже у Зины.

– Привет, – сухо произнесла она, дыша вином. – Мне некогда, как видишь…

Зина, в домашнем бархатном облегающем костюме вишневого цвета, с тщательно уложенными белоснежными локонами, с перламутровым блеском на губах, якобы прибиралась в квартире – держала в руке специальную мохнатую щетку, помахивая ей время от времени… Ага, решила убраться… Причесалась, наштукатурилась, напялила на себя свой парадный домашний костюм и давай пыль сметать… Кто в нее поверит, в эту пыль! Кого Зина провести хочет? Его, Африкана?.. Он всю эту драматургию наизусть знает. Напилась, спектакль решила разыграть.

– Мне тоже некогда, – спокойно произнес Африкан. Бросил на стол планшет с бумагами. – Давай раздевайся. Десять минут. Потом уйду, и делай что хочешь…

– Скотина. Какая же ты скотина, – с ненавистью бросила Зина.

– Чем же это я скотина? Что я не так сделал? – невозмутимо ответил Африкан. – Я не даю тебе денег? Я бью тебя? Я делаю тебе больно? Я обманываю тебя? Я являюсь к тебе пьяным и крушу тут все подряд? Я извожу тебя ревностью? Я мешаю тебе жить?

– Ты не человек, – Зина с отчаянием отбросила щетку. Села на диван. – Послушай, Африкан… Мне плохо.

– И что теперь? Что ты хочешь?

– Я хочу семьи. Любви. Детей.

– Хоти. Я-то тут при чем?

– Ладно. Давай откровенно. Ты ведь ко мне столько лет ходишь… Я могу на что-то надеяться?

– На что? – хладнокровно спросил Африкан.

– Вот зачем, зачем ты так себя ведешь? Ты же все прекрасно понимаешь! – закричала Зина. – Ты ко мне как к содержанке относишься!

– А кто ты есть? – пожал плечами Африкан. – Ты и есть содержанка. И в этом нет ничего плохого. Я тебя уважаю. И ты знаешь, что я тебя уважаю.

Зина вздохнула.

– Африкан, Африкан, а ведь у меня сегодня день рождения. Мне тридцать лет. Тридцать лет, боже мой… – Она вытащила сигарету из пачки. Африкан щелкнул зажигалкой.

– Я тебя поздравляю.

– Ты бы хоть цветы принес!

– Зачем?

Зина едва не закашлялась. Покачала головой, глядя на гостя со скорбью:

– Я женщина. Я хочу любви.

– Я мужчина. Я хочу заниматься любовью. И мы с самого начала договаривались, что наши отношения – чисто деловые.

– Вот ты весь в этом, в этих словах своих дурацких… Я не могу так больше!

– Ты хочешь, чтобы я на тебе женился?

Зина затушила сигарету в пепельнице. Подобрала ноги, устроившись на диване удобней. Опустив глаза, уронила тихо:

– Да…

– И что от этого изменится? Все будет точно так же, – мрачно произнес Африкан.

– Нет, не так же. Я стану не содержанкой, а женой, – живо возразила Зина. Вытянула вперед ногу, поболтала ею в воздухе.

– А смысл?

Зина сделала паузу, а потом произнесла раздельно:

– Любовь.

– Любовь?! С каких это пор брак приравнивается к любви? Я что, нежней с тобой стану, если мне штамп в паспорте поставят? Уси-пуси всякие… Зинаида, я останусь прежним, я буду говорить тебе те же самые слова, что и сейчас… – засмеялся Африкан. – И потом, ты хорошо придумала… Заграбастаешь мои деньги, мою квартиру, меня – с потрохами, и все это под эгидой великого чувства – любофф!

– Я о тебе буду заботиться!

– Как? С ложки меня кормить? Я сам ложку в руках держать могу! Мне не надо рубашки гладить, я в офис каждый день не хожу! – Африкан уже потихоньку начал выходить из себя. – Короче, Зина, все остается по-прежнему, или мы прекращаем отношения. Давай раздевайся…

– Катись к черту, Африкан, – с ненавистью произнесла любовница.

В первый раз за сегодня она говорила искренне, без манерничанья и ужимок.

– Хорошо, – кивнул сценарист. – Мы расстаемся. Те неиспользованные два свидания остаются на твоей совести, я денег назад требовать не буду.

– Мерси. Ты очень, очень благородный человек. Буду считать, что это твой подарок мне на день рождения. Спасибо!

– На здоровье, – Африкан направился к выходу, но у двери не выдержал, обернулся: – Глупая ты женщина, Зина. Как ты жить-то дальше будешь? На работу пойдешь? Да ты же сроду не работала, ты раньше часа дня встать не можешь! По три часа с подружками треплешься! Замуж? Допустим, найдешь ты мужа… И что, лучше будет, чем со мной сейчас? Начнет он тебя за волосы таскать да эсэмэски в телефоне проверять… Он с тебя борщ каждый день требовать станет! А через пару лет супружеский долг забудет как исполнять!

– Идиот!

– Сама такая… – Африкан схватил свой планшет и вышел, хлопнув дверью.