Лед-15 Чайлд Линкольн
— У меня вопрос, — хрипло проговорил бригадир подсобных рабочих.
Крил. Он единственный не надел парку и стоял у стены, скрестив на груди мускулистые руки. Гонсалес посмотрел на него и кивнул.
— Что вы собираетесь делать после того, как грузовик уедет?
— Мы собираемся покончить с убийствами.
— То есть вы намерены устроить охоту на эту тварь?
— Кем бы она ни была, думаю, она уже достаточно поохотилась. Теперь наш черед.
— Вас всего трое, — сказал Крил.
Гонсалес бросил взгляд на груду оружия и невесело усмехнулся.
— И что же? Вы считаете, этого недостаточно?
— Учитывая уровень царящей в армии тяги к сплоченности, думаю, чем больше народу будет, тем лучше.
Гонсалес прищурился.
— Вы служили, мистер?
Крил выпятил грудь.
— Третий разведывательный батальон, «Буря в пустыне».
Гонсалес поскреб подбородок.
— Вы ведь не из киношной компании, верно? Вы бригадир работяг.
Тот кивнул.
— Джордж Крил, из Фэрбенкса.
— Охотились когда-нибудь?
Бригадир криво усмехнулся.
— Только на людей в камуфляже.
— Этого достаточно. Хотите к нам присоединиться, мистер Крил?
Улыбка Крила сделалась еще шире.
— Совершенно бесплатно? Да я об этом даже и не мечтал!
— Ну вот и отлично.
Барбур с превеликим изумлением для себя услышала вдруг свой собственный голос.
— Мне кажется, вы совершаете большую ошибку.
Гонсалес повернулся к ней.
— Какую именно, мэм?
— Вы собираетесь выследить зверя, не имея о нем почти никакой информации. Салли и Фарадей сейчас в лаборатории, исследуют его кровь, выясняют все, что возможно. Чем больше вы будете знать о хищнике, тем больше у вас будет шансов его одолеть.
Глаза Гонсалеса сузились.
— Что они могут такого узнать, что нам поможет?
— Найти какое-то его слабое место. Выяснить, в чем он наиболее уязвим. В результате исследований.
— Пусть проводят сколько угодно исследований… получив его труп. — Гонсалес обвел взглядом раздевалку. — Ладно, господа. Следуйте за мной. Надеюсь, всем все теперь ясно?
Люди безропотно потекли в тамбур, где Гонсалес выстроил их в колонну по трое. Затем открылись внешние двери, за которыми бушевала метель. Все мигом поджались друг к другу, пробираясь сквозь снежную круговерть. Гонсалес шел впереди с винтовкой на изготовку, а капрал Марселин двигался сзади, таща за собой импровизированную волокушу с водой и аварийным запасом еды.
Барбур услышала грузовик еще до того, как увидела: ворчание работающего на холостом ходу дизеля пробивалось сквозь мрак. Она продолжала ковылять сквозь снежную бурю, наклонив голову, пока не налетела на идущего впереди человека. Подняв взгляд, она поняла, что процессия остановилась. Перед ними стоял грузовик, усыпанный крошечными желтыми огоньками, словно огромный праздничный подарок, пронзая лучами фар сверкающий снег. Каррадайн уже прицепил к нему трейлер Дэвис и стоял в его широких дверях, выбрасывая в снег шляпные коробки, вешалки с дорогими платьями, туалетные столики. На глазах у Барбур в воздух взвился маленький кожаный чемоданчик. Ударившись оземь, он раскрылся, вокруг веером разлетелись косметические наборчики. Ветер подхватил тонкую ночную рубашку и унес ее вверх, словно маленький парашют. На мгновение зацепившись за антенну трейлера, рубашка умчалась прочь, исчезнув в ночном небе.
Каррадайн удовлетворенно потер руки.
— Так-то лучше, — проговорил он сквозь грохот дизеля. — Ладно, давайте всех скопом сюда.
Гонсалес в последний раз пересчитал отъезжающих по головам.
— Заходите, — сказал он первому ряду. — Устраивайтесь поудобнее.
— Но не кучкуйтесь, — добавил Каррадайн. — Распределяйтесь поравномернее для баланса. — Он спрыгнул в снег. — Я оставил внутри рацию на батареях для связи с кабиной. Кому-нибудь можно ее доверить?
Поднялась чья-то неуверенная рука.
— Давайте мне.
Это сказал Фортнем.
Барбур смотрела, как в трейлер помогают забраться двум пострадавшим — Туссену, который едва держался на ногах, что-то тихо бормоча себе под нос и явно находясь под действием сильного успокоительного, а также Брианне с перевязанной головой, молча бросавшей по сторонам испуганные взгляды. По мере того как очередь постепенно продвигалась вперед, Барбур начала ощущать исходившее из открытой двери тепло. Каррадайн явно намеренно не отключал генератор, прогревая трейлер до последних секунд.
— Мне нужен кто-то в кабине, — сказал он. — Чтобы следить за приборами, если что-то пойдет не так.
— Могу попробовать, — сказала Барбур.
Каррадайн посмотрел на нее.
— Вы сможете справиться с GPS?
— Я специалист по компьютерам.
— Неплохо. Сейчас проверю брезент под брюхом, испаритель спирта, и — в путь.
Барбур отступила в тень тягача. Между тем в трейлер забрался последний беглец из ожидающей группы. Марселин подал наверх ящики с водой и аварийным запасом. Каррадайн в последний раз осмотрел машину, затем сунулся в трейлер, быстро глянул, что творится внутри, и, показав Фортнему на рацию, закрыл дверь. Обойдя грузовик, он отсоединил кабель электропитания. Трейлер сразу же стал темным, все лампочки мигом погасли помимо задних габаритных огней.
— Готовы? — спросил Гонсалес.
Король ледяных трасс поднял большой палец.
— Тогда удачи и счастливой дороги.
Каррадайн помог Барбур забраться в кабину, затем обошел тягач спереди и вскарабкался на сиденье водителя. Быстро сверив показания приборов с висевшей сбоку инструкцией, он застегнул ремень безопасности и взял с приборной панели рацию.
— Слышите меня?
— Слышим, — последовал ответ.
— Принято. — Он положил рацию на место и посмотрел на Барбур. — Готовы?
Она кивнула.
— Тогда погнали.
Каррадайн отпустил ручной тормоз, включил передачу, нажал на сцепление. Грузовик вздрогнул и медленно покатил вперед по снежной пустыне в тьму ночи.
Барбур смотрела в окно на клубящийся снег. Последними, кого она видела на базе «Фир», были трое солдат — Гонсалес, Марселин и Филипс, стоявшие возле пустых саней с оружием наготове, глядя им вслед.
38
Весь последний час в офицерской столовой царила лихорадочная активность. Одна за другой собирались эвакуационные группы, проверялась готовность людей, после чего солдаты сопровождали их наверх — в раздевалку. Гонсалес оттуда, по рации, пытался в который раз убедить Конти внять голосу разума и ехать вместе со всеми, однако тот, просматривая черновые материалы Фортнема на оставленной им цифровой камере, его даже не слушал. В конце концов сержант в сердцах заявил, что ни один киношник не стоит потраченного на него времени, и велел Конти сидеть, где сидит. «Вам хочется что-то снять? Снимете кровавые останки, когда мы убьем зверя». Тут вернулись Марселин и Филипс, чтобы забрать последнюю группу.
А потом в столовой остались лишь трое.
Кари Экберг посмотрела на двух других. Конти закончил просматривать материал и что-то лихорадочно черкал в блокноте, с которым, похоже, никогда не расставался. Вольф, завладевший двумя крупнокалиберными пистолетами, доставленными с оружейного склада, теперь готовил их к бою. Судя по тому, как он заталкивал большим пальцем патроны в запасные обоймы, можно было понять, что делать это ему не впервой.
Впрочем, Экберг от этого легче не становилось. Она все больше и больше сомневалась в том, что поступила правильно, решив остаться. Одно дело — преданность профессии, личные амбиции и все такое, и совсем другое — вживую столкнуться с некоей чудовищной машиной убийства. Весьма сомнительный шаг, вряд ли споспешествующий дальнейшей карьере.
Впрочем, она попыталась отбросить прочь мрачные мысли. В конце концов, разве двое ученых тоже не задержались на базе, чтобы сберечь полученные ими данные и образцы? С ними, кстати, предпочел остаться и профессор Логан. Как и доктор Маршалл… он, правда, был далеко, посреди воющей снежной бури. Но он непременно вернется. К тому же не стоило забывать о военных. Они, обученные сражаться и вооруженные весьма внушительным арсеналом, были готовы начать охоту на монстра, как только отбудет увозящий всех грузовик. Кстати, еще неизвестно, далеко ли он сможет уехать. Возможно, у нее куда больше шансов выжить здесь, в сухости и тепле, чем в трейлере посреди ледяной пустыни.
Конти отшвырнул ручку, еще раз пробежал взглядом по своим заметкам и посмотрел на часы.
— Грузовик только что убыл, — сказал он. — Пора.
Вольф отложил пистолеты.
— Что — пора?
— Снимать охоту, естественно. Она может начаться в любой момент. Не могу же я упустить эти кадры.
Вольф нахмурился.
— Эмилио, это несерьезно.
Конти взял видеокамеру и проверил настройку.
— Мне хотелось снять отъезд грузовика, но я не рискнул. Гонсалес мог силой заставить меня уехать со всеми. Но эту сцену мы всегда сможем поставить и позже. — Он положил на стол камеру. — Однако саму охоту инсценировать невозможно. Именно этих мгновений мы ждали, именно к ним все и шло.
— Но это безумие! — вырвалось у Экберг.
Режиссер повернулся к ней.
— Дорогая, о чем вы? Я буду держаться вдали от солдат. Я буду следовать за ними как тень, и они никогда не узнают о моем присутствии, пока не начнется потеха и не окажется уже слишком поздно что-либо предпринимать против нас.
— Однако ваш план все равно связан с риском, — возразила Экберг.
— Думаете, здесь нам ничто не грозит? Я лично предпочитаю быть ближе к пулеметам.
— Кари права, — сказал Вольф. — Солдаты сознательно идут на риск. Но они вооружены…
— Тогда идем вместе. — Конти кивнул на пистолеты. — Возьмите свой арсенал. Лучше держаться заодно, чем поодиночке.
Вольф не ответил.
— Послушайте, — сказал Конти. — Мы прилетели сюда, чтобы тихо-мирно снять замерзшего зверя. Разве вы не понимаете, какая возможность вдруг нам представилась? Новая, леденящая кровь история — и куда более ошеломляющая, чем мы могли ожидать. Вы действительно полагаете, что я буду торчать здесь, когда на расстоянии вытянутой руки разыгрывается величайшая драма нашего времени, а возможно, и всех времен?
Не услышав ответа, он встал и зашагал по столовой.
— Разумеется, определенный риск существует. Но именно это и сделает наш фильм захватывающим, как никогда. Мы находимся в гуще реальных событий, исходный материал для съемок — все, что сейчас творится вокруг. Настрое — режиссер, координатор проекта и представитель телеканала. Мы поневоле делаемся участниками разворачивающейся трагедии. Подобных фильмов еще не существовало. Разве вам трудно это взять в толк? День-два — и нас объявят родителями совершенно нового жанра в кино.
Обычно бледное лицо Конти порозовело, глаза блестели, голос дрожал, словно у фанатичного неофита. Несмотря на все свои страхи, Экберг почувствовала невольное возбуждение. Вольф слушал молча, глядя на подбирающего слова режиссера.
— Есть и еще кое-что, — наконец вымолвил Конти. — Эшли погибла. Она отдала за наш проект свою жизнь. И мы просто обязаны почтить ее память. Ведущим теперь буду я.
Воцарилось молчание, затем Вольф спросил:
— Вы действительно можете потянуть это, а?
— Я ведь учился на кинематографиста. Я отсниму кадры, которые заставят Фортнема сгореть от стыда вместе со своей камерой. — Конти повернулся к Экберг. — Съемки я беру на себя, но буду вам весьма признателен, если вы займетесь звуковым оборудованием.
Она глубоко вздохнула.
— Сейчас подготовлю переносной микшер.
Конти кивнул.
— Я подготовлю все остальное. Кари, вот рация. На всякий случай. Выходим через пять минут.
39
Маршалл на полной скорости гнал «Снежного барса» по ледовой равнине. Снегопад несколько поутих, зато усилился ветер, со свистом проносившийся мимо дверей и окон огромной машины. Близился рассвет, но казалось, что время в этой безлюдной бесцветно-серой пустыне не имеет никакого значения. Порой вообще возникало идиотское ощущение, будто буря перемешала и землю, и воздух, превратив их в некую вихрящуюся субстанцию, через которую вынужден был пробиваться одуревший от всего этого вездеход.
Маршалл посмотрел в зеркало заднего вида. Усугук сидел, скрестив ноги на заднем сиденье, придерживая на коленях мешочек. Свой старенький карабин он оставил в хижине, и никакого другого оружия при нем не имелось. Откинув капюшон и открыв морщинистое лицо, шаман выглядел в своих тяжелых мехах словно карлик. Маршалл несколько раз пытался с ним заговорить, но тунит молчал, медленно раскачиваясь совершенно не в такт подпрыгиваниям вездехода и что-то тихо напевая себе под нос.
Маршалл предпринял еще одну попытку.
— Там, в селении, вы говорили, что дни вашей охоты давно закончились. Раньше вы были охотником?
Усугук очнулся.
— Да. Великим охотником. Но то было много лет назад, в дни моей юности. Когда я был маленьким человеком.
Маленьким человеком?
— И все же не понимаю, почему вы поселились так далеко от моря? В здешнем климате ничего не растет. У вас тут нет никакой еды, кроме случайно добытых белых медведей. Вы ведь сами сказали — на побережье живется полегче.
Усугук ответил не сразу.
— Меня не интересует более легкая жизнь.
— Вы хотите сказать, что если остальные сюда не вернутся, вы просто останетесь жить здесь, среди снегов? Совершенно один?
Последовала долгая пауза.
— Это мой роктальик.
Маршалл снова посмотрел в зеркало. Шаман что-то знал, это ясно, но будет ли от этого хоть какая-то польза? Не окажется ли все его знание лишь переплетением мифов и ритуальных, потерявших смысл наговоров, может, этнографически и интересных, но сейчас совершенно бесполезных? Оставалось только надеяться, что это не так.
Они продолжали молча продвигаться на юг. Маршалл пытался одним глазом смотреть на GPS, а другим — на клубящийся впереди снег. Гора Фир была уже совсем рядом, и он несколько снизил скорость, чтобы вдруг не рухнуть в предательски хрупкую лавовую трубку или магмовую расщелину, закиданную метелью. Через десять минут слева во тьме мигнул крошечный огонек, затем два, затем больше. Маршалл скорректировал курс, и несколько мгновений спустя перед ним в свете фар возникли очертания проволочного ограждения. Не сбавляя скорости, он проехал через ворота, протарахтел мимо служебных построек, направив «Барса» прямо к центральному входу. К своему бескрайнему удивлению, он обнаружил, что грузовик Каррадайна исчез, как и трейлер Дэвис. По тому месту, где они находились, гуляла поземка; снег заносил отпечатки и ног, и шин.
Подъехав как можно ближе к двойным дверям базы, Маршалл заглушил двигатель и кивнул Усугуку. Вместе с тунитом они выбрались из машины. Пригибаясь, чтобы преодолеть напор ветра, Маршалл открыл двери и вошел в тамбур. Чуть помедлив, Усугук последовал за ним.
Раздевалка напоминала зону боевых действий, всюду виднелись распахнутые настежь шкафчики, разбросанное по полу снаряжение и коробки из-под провизии. В углу была свалена большая груда оружия и боеприпасов. Маршалл подошел к ней и, хотя ему этого очень и очень не хотелось, взял винтовку М-16 и несколько магазинов к ней — по тридцать патронов в каждом. Сунув магазины в карманы парки, он перебросил ремень винтовки через плечо.
За дверью раздевалки было темно и пусто. Маршалл немного постоял, прислушиваясь. На базе царила сверхъестественная тишина — не слышалось ни гулкого эха шагов, ни отдаленного людского гомона. Он двинулся к центральной лестнице, ведущей к нижним жилым отсекам. Усугук неотступно следовал за ученым, совершенно не глядя по сторонам. Казалось, тунита ничто не интересовало. На темном лице его застыло страдальческое выражение, отражавшее некую внутреннюю борьбу.
Уровень «В» оказался столь же пустым. По мере того как Маршалл проходил мимо помещений, где еще недавно бурлила жизнь, — оперативного центра, рабочих кабинетов, жилых комнат, — его недоумение возрастало все больше и больше. Что случилось? Куда делись все? Спрятались где-нибудь в глубине базы, найдя себе безопасное убежище… или последний оплот обороны?
Однако он был уверен, что хоть кого-нибудь обнаружит как минимум в одном месте — в биологической лаборатории. Подойдя к ее двери, Маршалл понял, что не ошибся — изнутри доносились едва различимые голоса. Открыв дверь, он увидел не только Фарадея, но и Салли с Логаном. Все трое подпрыгнули, заметив его. Логан быстро встал, с любопытством глядя на Усугука. Салли, сидевший за соседним столом, лишь кивнул, нервно барабаня пальцами по столешнице. Рядом с ним стояло ружье, очень мощное, способное свалить с ног медведя. Фарадей, щурясь, глазел на вошедших.
— Вернулись-таки, — сказал Логан. — Молодец.
— Где все? — спросил Маршалл.
— Уехали, — ответил Логан. — В трейлере.
— Эта тварь добралась до Эшли Дэвис и одного из солдат, — сказал Салли. — И прикончила обоих.
Маршалл похолодел.
— Господи. Значит, погибших уже трое.
— Гонсалес со своими парнями сейчас охотится на нее, — добавил Салли.
Логан махнул рукой в сторону Салли и Фарадея.
— Я рассказал им про дневник. И почему вы поехали в селение.
— Что с дневником? — спросил Маршалл.
— Я расшифровал еще несколько фрагментов. Ничего стоящего.
Маршалл повернулся к шаману.
— Мы знаем, что пятьдесят лет назад здесь находилась группа ученых, состоявшая из восьми человек. Семеро погибли при неизвестных и, похоже, трагических обстоятельствах. Я уже говорил вам, что мы нашли запись: «Туниты знают ответ». Но о чем идет речь, до сих пор непонятно. Вы можете нам помочь?
Не успел он договорить, как в лице Усугука произошла перемена. Маску страдания сменило нечто схожее с обреченностью. Несколько мгновений индеец молчал, затем медленно кивнул.
— Можете? — с надеждой спросил Логан. — Значит, вы знаете, что случилось?
— Да, — снова кивнул Усугук. — Это ведь я был тем, кто тогда спасся.
40
Когда Гонсалес в 1978 году, будучи новобранцем, начинал свою службу на базе «Фир», ему привелось участвовать в учениях по отражению проникающих на объект вооруженных до зубов русских. Шестерым желторотикам поставили тогда задачу помешать действиям предполагаемых диверсантов. Естественно, база уже пребывала в законсервированном состоянии почти двадцать лет, и вся поднявшаяся на ней суматоха являлась не более чем военной игрой. Однако подобные учения считались хорошей тренировкой, особенно для не нюхавших пороха увальней из технических армейских подразделений, и потому они запомнились ему навсегда. Все эти приглушенно звучащие приказания, ломота в пальцах, сжимавших оружие, и двери, распахиваемые пинками.
Сейчас все происходило примерно так же.
После того как укатил грузовик с трейлером, двое военных и примкнувший к ним бригадир подсобников после короткого инструктажа направились за Гонсалесом исследовать южное крыло базы. Они практически неслышно двигались по коридорам. Сержант общался с солдатами лишь жестами или односложными фразами. Миновав лазарет, группа приближалась к тому месту, где было совершено нападение на Флюка и Дэвис. Гонсалес час назад уже был здесь, опоздав лишь на две-три секунды. Флюк погиб на месте, буквально разорванный в клочья, Дэвис протянула чуть дольше. Зрелище было не из приятных. Оба тела теперь лежали в смотровой комнате лазарета на месте пропавшего Питерса, завернутые в пластиковую пленку.
— Ладно, — пробормотал Гонсалес. — Занимаем позицию возле подстанции. Филипс, проведите быструю рекогносцировку.
Филипс, который был и так начеку, поднял большой палец. Гонсалес оглянулся на Марселина. Тот кивнул, подтверждая, что понял команду.
Гонсалеса втайне радовало, как держится Марселин. Он единственный успел бросить взгляд на чудовище, что почти полностью выбило его из колеи. Однако этот паренек то ли сумел собрать всю свою волю в кулак, то ли из последних сил старался ничем не проявить терзавшего его страха. В такую дыру у черта в заднице редко посылали крепких, как кремень, ребят, но своей нынешней командой сержант был доволен. Да, это были «тыловики», технари без каких-либо боевых навыков. Но они не скулили и не строили из себя примадонн, терпеливо обслуживая базу «Фир» изо дня в день и при этом не очень-то удручаясь монотонностью заведенных порядков.
В общем, все шло хорошо. Правда, лишь до сих пор.
Гонсалес покосился через плечо на Марселина и Крила. Мускулистый бригадир работяг ухмылялся. С двумя пистолетами за поясом и гранатометом в руках он выглядел подлинным Рэмбо. Гонсалес, впрочем, не знал, чего от него можно ждать, слегка скептически восприняв его заявление о службе в Третьем разведывательном батальоне, но, по крайней мере, оружие держать он умел. И хотя трех пулеметов было вроде вполне достаточно для охоты, сержант, будучи основательным человеком, полагал, что лишний палец на спусковом крючке никогда не мешает.
Он подумывал о том, чтобы сообщить о случившемся в штаб и дождаться распоряжений. Но на то, чтобы запрос прошел через все инстанции, потребовались бы часы, может быть, даже дни, а у Гонсалеса не было никакого желания терять попусту время. К тому же ему вовсе не улыбалось расходовать свою нервную энергию на попытки втолковать начальству, за какой тварью они собрались тут гоняться. На вверенной ему территории погибли уже три человека, и ввиду удаленности базы от военного руководства Гонсалес располагал достаточной свободой действий. Лучше уж пусть все потом объяснит изрешеченный пулями труп.
Подстанция была теперь совсем рядом. В тусклом свете единственной лампочки Гонсалес видел распахнутую настежь дверь, висевшую под странным углом на покореженных петлях.
— Помните: пригибаясь и не спеша, — сказал он Филипсу.
— Есть, сэр.
Рядовой снял с плеча винтовку и с оружием наготове подобрался к двери, после чего скользнул за нее. Десять секунд спустя он крикнул, что все чисто.
Гонсалес дал остальным знак войти, затем вошел сам. Помещение выглядело так же, как и в прошлый раз, — все в кровавых пятнах и брызгах, покрывавших пол и платформы, на которых высились трансформаторы. Ведший наружу люк удалось закрыть, но неприятный холодок ощущался.
Он посмотрел на Марселина. Капрал старательно отводил взгляд от кровавых пятен. Лицо его слегка позеленело.
— Капрал! — окликнул Гонсалес сквозь гудение трансформаторов.
Взгляд Марселина метнулся к нему.
— Сэр?
— С вами все в порядке?
— Так точно, сэр.
Кивнув, Гонсалес снова перевел взгляд на лужицы крови. Их пересекали десятки отпечатков подошв — свидетельств недавней лихорадочной деятельности, развернувшейся в этих стенах. Многие из этих оттисков вели назад, в коридор, все они удалялись в сторону лазарета. И лишь единственные следы — если можно было их так назвать — уходили в другом направлении, теряясь в глубине базы. Сняв с пояса фонарь, сержант включил его и осветил огромные разлапистые мазки на полу, от которых веером расходились длинные кривые прочерки, оставленные когтями.
Он долго стоял, глядя на них.
Гонсалес считал себя человеком простым, без особых потребностей и претензий. Он никогда не нуждался в чьем-либо обществе и гордился лишь тем, что хорошо делает свое дело. Именно поэтому он никогда не стремился продвинуться выше и довольствовался чином сержанта, а также должностным положением, в котором усматривал для себя идеальную нишу, обладая властью вполне достаточной, чтобы вносить в ход вещей свои личные коррективы, но не настолько, чтобы нести груз лишней ответственности. Попривыкнув к окружающей обстановке, он единственный из тогдашних своих сослуживцев, да, собственно, и вообще из всех перебывавших на базе солдат, изъявил желание задержаться тут долее обязательных восемнадцати месяцев. Задержка затянулась на долгие годы и уже длилась без малого тридцать лет. Гонсалес до сих пор помнил, как вытянулось лицо майора в Форт-Макнейр, когда, вернувшись из отпуска после своей первой вахты, он попросил вновь отправить его к горе Фир. Время шло, и сержант уже давно мог бы выйти в отставку, но не в силах был представить себе другие занятия, кроме нынешних повседневных забот. Семьи у него не имелось, а все имущество составляли Библия и высокая стопка детективных романов, которые он много раз перечитывал вечерами — поочередно, один за одним, располагая их в алфавитном порядке. Гонсалес столько времени провел наедине с собой, что ничуть не скучал по иному общению. Ему нравилась подобная жизнь — простая, упорядоченная, разумная и предсказуемая.
Именно потому при виде освещенного лучом фонаря кровавого отпечатка ему стало крайне не по себе. Мысли его прервал Крил, заряжавший гранатомет.
— Знаете, мой дядюшка как-то участвовал в африканском сафари, — сказал он. — Без шуток. Выиграл первый приз в лотерею. И там он подстрелил капского буйвола. Хвастался потом своим трофеем много лет.
«Этой охотой тебе никогда не позволят хвастнуть», — подумал Гонсалес. Он посмотрел на своих солдат. Филипс освещал фонарем покрытые потеками крови пол и стены, Марселин стоял в дверях, глядя в коридор и наклонив голову, словно к чему-то прислушиваясь.
— Готовы? — негромко спросил Гонсалес.
— Готовы, черт побери, — ответил Крил. — Давайте убьем эту тварь.
Перегруппировавшись прямо в дверях, они двинулись по коридору. Филипс снова шел впереди, освещая лучом фонаря огромные кровавые следы. На полу то и дело попадались отдельные капли крови — не было ли чудовище ранено?
— Господи, — послышался голос Филипса. — Куда же оно, черт возьми, направляется?
Коридор упирался в развилку. Слева тянулись ряды давно не использовавшихся пустых кабинетов, справа помещалась секция технологического обеспечения радаров. Остановившись, Филипс осторожно посветил фонарем. Следы стали менее отчетливыми, капли крови — не столь частыми, но они явно уводили направо.
Гонсалес почувствовал, как у него душа ушла в пятки. Технологическая секция представляла собой лабиринт забитых оборудованием узких галерей и закоулков. Если тварь спряталась там, ее не так-то легко будет выманить.
— Пошли, — сказал он. — Оружие к бою. Говорить только в случае крайней необходимости.
Он по очереди оглядел остальных, ненадолго задержав взгляд на капрале. Зеленоватый оттенок лица того сменился мертвенной бледностью.
Они снова двинулись вперед. Гонсалес понимал, что и сам тоже боится. Не смерти или ранения — мощное оружие наверняка должно было их защитить, — но неизвестности, которую таило в себе преследуемое существо. Он вспомнил, как беспрерывно трясся и вскрикивал оператор Туссен, пока ему не ввели солидную дозу успокоительного. Вспомнился сержанту и панический страх Марселина, отказавшегося описать зверя. «Нет… не могу!» Случившееся грубо нарушало картину целостности реального мира, хотя Гонсалес, кажется, достаточно пожил на свете, чтобы соображать, что в нем к чему.
Коридор уходил вдаль черной трубой, размеченной островками желтого света. Филипс продолжал светить на следы, в то время как остальные беспорядочно водили лучами по стенам. Постепенно они миновали лестницу, ведшую на уровень «С», секцию бытовых комнат для рядового состава и подошли к череде кабинетов, некогда предназначенных для сборщиков и обработчиков данных. Все четыре одинаковые двери были крепко заперты и не носили следов каких-либо повреждений, так же как и вделанные в них маленькие зарешеченные окошки.
— Куда будем целиться? — послышался за спиной Гонсалеса напряженный голос Крила. — В голову? В сердце? В брюхо?
— Просто стреляйте, пока оно не свалится, — ответил Гонсалес.
Небольшой проход впереди уводил в технологические отсеки. Филипс первым шагнул в темноту, посветив слева от входа. Гонсалес последовал за ним, нашарив ладонью выключатель и включив освещение.
Находившийся перед ними сектор состоял из трех больших помещений, заполненных тянувшимися вдоль стен металлическими стеллажами, заставленными коллекцией устаревших приборов. Высокие полки сплошь загромождало древнее оборудование для радарного сканирования, накопления данных — везде темнели электронно-лучевые экраны, утыканные радиолампами панели и змеились разноцветные жгуты проводов.
— Что там дальше? — прошептал Крил.
— Ничего, — сказал Гонсалес. — Тупик.
— Отлично. Значит, если тварь здесь, мы загнали ее в угол.
Никто не ответил.
Выглянув из-за высокого металлического шкафа, Гонсалес посмотрел сперва налево, потом направо, затем повернулся к Филипсу и Марселину.
— Вы двое — идите направо, — сказал он. — И будьте начеку.
Кивнув, оба крадучись двинулись в узкий проход между стеной и стеллажом, держа оружие наготове.
Гонсалес махнул рукой в сторону Крила.
— Мы пойдем слева, ты будешь средним. Встречаемся у задней двери. Если что-то увидишь… все равно что… кричи.
— Есть.
Гонсалес крался вдоль стеллажа, пока не приблизился к левой стене помещения, после чего быстро свернул за угол, озираясь по сторонам. Темный проход уходил в глубину зала. Слева в стене обрисовывались просторные ниши для дополнительного оборудования. Глубоко вздохнув, Гонсалес снова двинулся вперед, бросая взгляд сквозь стеллажи. За дальним из них виднелись силуэты Филипса и Марселина, которые пробирались вдоль правой стены.
Потребовалась всего минута, чтобы добраться до задней части помещения. Повернув, Гонсалес уже спокойней зашагал вдоль стены, пока не встретился с остальными около двери, ведшей во второй точно такой же зал.
— Видели что-нибудь? — спросил он.
Филипс покачал головой.
Гонсалес кивнул. Следующее помещение не только казалось пустым — оно таким ощущалось. Похоже, продолжать здесь поиски означало лишь зря тратить время. Тварь наверняка улизнула по лестнице на уровень «С». Что ей делать тут, в тупике?
— Вперед, — сказал он, сунув руку в проем и включая свет. — Действуем аналогично.
Второй отсек ничем не отличался от первого. Те же высокие полки, забитые давно брошенным оборудованием, то же запустение и та же мертвая тишина, нарушаемая едва слышным гудением, судя по всему, воздуха в отопительных трубах. Гонсалес и Крил вновь свернули налево, медленно и осторожно двигаясь среди стеллажей, в то время как остальные двое солдат пошли вправо. Добравшись до задней стены, погруженной из-за перегоревшей лампочки в полумрак, следопыты вновь встретились у прохода в последний зал. Гонсалес всмотрелся в темноту.
— Проверим просто для вящей уверенности. Потом вернемся к лестнице номер двенадцать и попробуем поискать на уровне «С». Пошли, действуем так же.
— Чуете запах? — спросил Крил.
— Какой запах? — спросил Филипс.
— Не знаю. Гамбургера или чего-то такого.
Гонсалес снова сунул в темноту руку и щелкнул выключателем. Вспыхнули несколько ламп дневного света. Пяток секунд спустя ближайшая из них с тихим шипением погасла.
Он нахмурился. Черт побери, как некстати. Дальняя часть помещения была освещена лишь наполовину, ту же, что находилась у них перед носом, окутывал мрак.
Филипс фыркнул.